***
Середина ноября, 1998 год Теодор снова сидел на мосту, но в компании Забини и Малфоя. Они сидели в ряд, смотрели на уходящее солнце и беседовали, будучи настроенными на довольно откровенный лад. Это были те самые редкие минуты уединения в кругу «своих». Перед слизеринцами парила раскалённая добела змея — произведение магии от Забини — и освещала им вечер. Она медленно извивалась, переливаясь горящими чешуйками. — Короче, я не понимаю, как с этими бабами сотрудничать, — жаловался Блейз на отношения с Дафной, — иногда хочется как в маггловской рыбалке: поймать, оглушить, трахнуть и отпустить. Без вот этого всего мозгоёбства. Парни солидарно усмехнулись. — Что опять? — закатил глаза Малфой. — Обиделась. Всё, между прочим, из-за тебя, Нотт, — Блейз наклонился, чтобы увидеть лицо Теодора. Тот удивлённо вскинул брови. — Да-да! Дафна, свет моих очей, предъявила мне за то, что я, видите ли, не заступился за неё. — В смысле? Когда? — Там, на поле. — Но я же был прав, — самодовольно улыбнулся Тео. — Я тоже так считаю, — неожиданно перешёл на шёпот Забини, а потом продолжил в голос, — но я, как «нормальный парень», должен был поставить тебя на место. — Мерлин, Забини, зачем ты вообще её терпишь? — вклинился Малфой. — Амур, скотина, ранил моё сердце, и мне предначертано страдать, — артистично воскликнул Блейз и приложил руку ко лбу в умирающем жесте. Теперь Тео показательно закатил глаза, а Малфой покачал головой, подтверждая глупость девушки. Речь шла о разговоре, состоявшемся накануне на поле для квиддича. Друзья пришли поддержать Малфоя и Забини в грядущей игре. Толпа слизеринцев сидела на трибунах и ждала, пока установят новые кольца и дадут команду к началу. Планировался матч против Гриффиндора, схватка обещала быть накалённой. Пробежавшись глазами по стадиону, Тео нашёл своё отражение в женском эквиваленте. Грейнджер, как и он сам, сидела немного поодаль от всех и держала в руках книгу. Тео не мог разглядеть её лица, но память подбросила тёмные брови, острую улыбку и еле заметные веснушки, которые он успел разглядеть в их последнюю встречу. Нотт стал часто тайком рассматривать Грейнджер. Ему нравилось смотреть. Но ещё больше ему нравилось её касаться, делая это так, будто он сотни раз совершал подобное, хотя на самом деле испытывал трепет и волнение. Словно Тео снова десять лет, а Грейнджер — единственная девчонка, оставшаяся на земле. Он неосознанно улыбнулся, и тёплая волна пронеслась внутри, отдавая пульсацией в ушах. — Тео, а, Тео, — послышался голос Дафны Гринграсс. Теодор неохотно обернулся, отрываясь от приятного созерцания. — А почему у тебя нет девушки? — Потому что ты встречаешься с Забини, — подмигнул Нотт. — Какая грубая лесть! — расплылась в тщеславной улыбке Дафна. — Хитрец… Теодор в ответ улыбнулся и пожал плечами, мол, «такой, какой есть». Он отвернулся и попытался открыть книгу. — Но я слышала другую информацию… — не унималась Гринграсс. Она заговорщически пригнулась и приготовилась разродиться сенсацией. Большинство группы замолчало и заинтересованно стало наблюдать за диалогом. — Ходят слухи, Тео, что ты… ну… как бы сказать… заднеприводный… — язвила Гринграсс, явно смакуя провокацию. Окружающие шокировано зашипели. Лицо Тео не изменилось. Ни один мускул не дрогнул, когда он услышал обвинение, словно это было не в первый раз. Небрежно нагнувшись к Дафне, он улыбнулся и низким уверенным голосом произнёс: — Это тебе твоя Монкли рассказывает? — покосился он на девушку с красными волосами, которая замерла от услышанного. Дафна удивлённо повернулась к подруге, которая опустила глаза и покрылась пятнами стыда. — Спроси у неё, Гринграсс. Пусть в подробностях опишет, какой у меня привод. Толпа интригующе завыла. Забини одобрительно стукнул Нотта в плечо. Дафна от удивления открыла рот и недоумённо посмотрела на подругу. — Ч-что? Агнес, это правда? Почему ты мне не рассказывала? — И впредь, Гринграсс, — Тео прищурился, — прежде чем озвучивать что-то вслух, проверяй информацию. Ты и так не производишь впечатление умной особы, а теперь как будто хочешь укрепиться в статусе отборной дуры, — надменно произнёс Нотт и отвернулся. Недавно нахальное выражение лица Дафны сменилось на маску неловкости. Она искала спасения в глазах своего парня, но Забини, не обращая на неё внимания, уже о чём-то говорил с Ноттом. К компании подлетел капитан слизеринской команды, который разогревался перед матчем. Малфой ловко спрыгнул с метлы на скамью. Тео снова развернулся ко всем и выпалил: — А почему никто не интересуется, почему нет девушки у Малфоя? Драко, который только что буквально спустился с небес, недоумённо поднял бровь. — Потому что она у него есть, — злобно выпалила Пэнси, занимавшая лавку с подругами на пару рядов выше. — О, правда? Ты так думаешь? — Нотт ехидно перевёл взгляд на Асторию Гринграсс, которая утешала старшую сестру. Не дождавшись ответа, Теодор победоносно развернулся, оставив пищу для размышлений множественным девушкам Малфоя. — Какого черта, Нотт? — прошипел Малфой, присаживаясь рядом. — Разве я не прав? Или ты серьёзно решил сделать Паркинсон своей «супругой наследника»? — иронизировал Нотт. Малфой в ответ продемонстрировал сильнейшее отвращение. Тео самодовольно кивнул. — Будет курочкам о чём подумать. Если они вообще способны на этот вид деятельности. Гринграсс обиженно вздохнула и показательно ушла под руку с подругами. Она потерпела поражение. Но в чём-то Дафна всё же была права. Нотт никогда не был замечен в долгосрочных отношениях с девушками. Справедливости ради, с парнями он тоже не встречался. Сам Тео обронил когда-то фразу во время душевного разговора с Забини и Малфоем: «У меня только с наукой долгосрочные отношения. С женщинами — никакой стабильности». — И как вам только удаётся держать самок на расстоянии? — вскинул руки Блейз. Он взмахнул палочкой, и раскалённая змея вспыхнула с новой силой, рассыпая искры вокруг. Малфой многозначительно взглянул на Нотта. На расстоянии… Драко заметил, что у Тео расстояние с одной из «самок» стремительно уменьшалось. В последнее время Нотт стал регулярно попадаться на глаза вместе с Грейнджер. Они часто сидели в библиотеке, когда Поттера и его рыжей не было на горизонте, сновали вокруг замка, как будто в этом не было вопиющего противоречия, разговаривали в коридорах, как давние знакомые. Неужели Нотту мало зубрилы на их общем задании от Хёрста? Драко такое сближение казалось странным. Необъяснимым. На все попытки выяснить, что им движет, Нотт отшучивался, чем здорово бесил Малфоя. Драко думал, что тогда, октябрьским тёплым вечером, когда он в компании слизеринцев встретил Грейнджер и Нотта с грязными коленями — это была разовая таинственная акция. Мало ли, другу захотелось экзотики. Теодор вполне мог сойти за отбитого фетишиста. Но почему именно Грейнджер? Странным образом этот вопрос заполонил все мысли Драко в последнее время. Он выстраивал теории, продумывал возможные варианты коварного плана Нотта, пытался разгадать, как другу удалось расположить к себе девчонку. Какого чёрта он вообще так много думает о сучке Поттера? Или теперь она сучка Нотта? С этим водоворотом в голове срочно нужно покончить. Малфой не должен тратить свои умственные ресурсы на прокручивание образа мерзкой гриффиндорки. Размышления о Грейнджер только сгустились после того, как он схватил её за руку, чтобы вразумить. Бестолковая волшебница ко всеобщему заблуждению считается «величайшей ведьмой своего времени». Вздор. Стоя там, в тусклом кабинете, сжимая её кисть, Малфой отловил ощущение, в котором не мог себе признаться. Необузданное, неправильное чувство подрывало установки нормального и заставляло сомневаться в своём ментальном здоровье. Грейнджер не чувствовалась грязной… или отвратительной. Такой, какой, по его убеждению, должна ощущаться всякая грязнокровка. Такой, как учил его отец. Такой, как говорили многие чистокровные аристократы, собиравшиеся в мэноре. Вера в заученные издавна истины пошатнулась в тот самый момент, когда он почувствовал тепло нежной кожи. И сладкий, едва уловимый аромат её волос. Но эти чувства Драко клеймил, как слабость, и прятал куда подальше в глубины сознания. Так, как он делал всякий раз, когда его истинная натура была неугодна ему или не отвечала ожиданиям авторитетов. Тем не менее Грейнджер всё ещё оставалась абсолютно невыносимой. Она постоянно спорила и пререкалась, задирала проклятый подбородок, будто знает всё на свете. Выносила мозг с особым старанием отличницы. Нотт, уловив многозначительный взгляд графитовых глаз, тоже задумался о расстоянии, на котором он держал Грейнджер. Теодор разрывался от противоречий внутри не меньше, чем Малфой. Они были очень похожи в своих переживаниях. Но даже будучи столь откровенными друг с другом, этим они не могли поделиться. Всякий раз, когда дистанция с Гермионой сокращалась, Тео пробирала необъяснимая дрожь. Пчелиный улей в груди запускал неконтролируемые вибрации, которые утихали только тогда, когда он невзначай касался Грейнджер. Словно выпускал в неё разряды электричества, которые до этого копились и распирали от напряжения рёбра. Нотт замечал, что Грейнджер иногда вздрагивала от неожиданности, но не сопротивлялась. Такая податливость только больше раззадоривала. Казалось, Тео питался энергией гриффиндорки. Он старался увлечь её разговором, вызвать на дискуссию, увести подальше из замка, лишь бы продлить время пребывания рядом. Лишь бы секунды тянулись дольше, лишь бы появился ещё один предлог дотронуться до… света. Но с другой стороны, подсознание тормозило его. Установки общества, чистокровные традиции, мнения друзей затягивали удавку вокруг шеи. Но крепче всех удавку держал он сам и с силой тянул до хруста шейных позвонков, перекрывая доступ кислороду. Нотт просто не позволял себе поддаться импульсу, который буквально разрывал его изнутри. Но и остановиться он тоже не мог. — Я знаю, что может тебя утешить, Забини, — сказал Драко, потянувшись к сумке, которая лежала в углу каменного балкона. Он достал небольшую тёмно-зелёную коробку. На ней красовался фамильный герб Малфоев. — Мать прислала очередную партию изысков, — Драко открыл посылку с аппетитно пахнущей домашней выпечкой. Нотт и Забини оживились и охотно протянули лапы. — Мерлин, это божественно! — припеваючи заявил Блейз и закинул в рот кусочек печенья с шоколадной крошкой. — Ты передавал мои восхищения? Если нет, я сам напишу, ещё и расскажу, какой ты проказник. — Передавал, — усмехнулся Драко, — мама просила вас обнять, — он прокрутил в руке небольшой конверт в качестве доказательства. — О, два подарка за раз? — Блейз изобразил удивление. — Моё сердечко не выдержит! — он потянулся к Малфою за обещанными объятиями, но напоролся на локоть. Драко улыбнулся и откусил печенье. Ощутил детство. Вкус маминых сладостей оставался неизменным уже много лет. Драко прикрыл глаза и без всякого омута памяти перенёсся в гостиную Малфой Мэнора. Горел оранжевый свет камина, было тепло и уютно. Мама напекла печенье и сама, без помощи эльфов, принесла серебряный поднос сыну, который забавлялся у огня, сидя на белой шкуре с длинным ворсом. Приятный аромат выпечки распространился по нижнему этажу. Миссис Малфой обняла малыша и предложила ему угощение. Она была нежна, несмотря на то, что в аристократических семьях было принято держать дистанцию с детьми. Белокурый мальчишка взглянул хрустальными глазами на маму, и та ответила нежной улыбкой. В её объятиях Драко чувствовал себя в безопасности. Ничто не угрожало, ничто не могло нарушить их идиллию. А теперь Драко повзрослел. Теперь он стал главным мужчиной в семье и несёт ответственность за мать. С одной стороны, Драко любил маму, беспокоился и заботился о ней, но с другой стороны, его раздражали и злили попытки матери очистить репутацию путём организаций званых ужинов и благотворительных мероприятий. Нарцисса слишком сильно старалась очиститься от того, во что втянул их Люциус. Драко, игнорируя мольбы матери, не писал отцу ни разу с того момента, как его отправили на пожизненное заточение в Азкабан. От одной мысли о Малфое-старшем глаза застилала тёмная пелена презрения и злости. — Где был на выходных? — слизывая шоколадные крошки с пальцев, спросил Нотт. Драко открыл глаза, и уютная гостиная сменилась видом ночного леса, открывающегося с моста. — У отца. Парни удивлённо подняли головы. Забини и Нотт молчали, зная, что Драко — последний человек, к которому нужно приставать с расспросами. Драко шумно выдохнул, решаясь рассказать. Он знал, что если откроется, переживания поделятся на троих. Но Драко не был уверен, что треть ненависти, оставшаяся у него, будет ощущаться легче. — Он омерзителен, — сцепив зубы, пронзил тишину Драко. — Эта тварь тронулась рассудком и терроризирует мать. На ней лица нет. Я хочу с этим покончить, но не знаю, как… Забини свёл брови и задумался. Нотт не отрывал взгляда от напряжённого Малфоя, прокручивая в голове возможные реплики. Наконец, он потянулся к другу и положил руку ему на спину. — Если мы можем как-то помочь, дай знать. — Спасибо, — Драко признательно посмотрел Нотту в глаза. — Хочу добиться запрета на посещения. Этому монстру удаётся отравлять жизнь, находясь в заточении самой охраняемой тюрьмы Англии. — Да… нормальные отцы нынче ценный товар, — попытался разбавить атмосферу Забини. — У меня вот пять кандидатов было, и ни одного путёвого. Интересно, у кого-то вообще был хороший пример для подражания? И какими отцами станем мы? Может, где-то по дороге раздают инструкции: «как превратиться в мудака»? — Надеюсь никогда в жизни не стать похожим на отца, — серьёзно сказал Теодор. — Не представляю, как можно быть таким чудовищем. — Твой хотя бы уже мёртв, — еле слышно произнёс Драко, вертя палочку в руках. — Да… — задумался Тео, в глазах проявилась старая боль, — но, поверь, семена, которые он посадил, до сих пор прорастают. Драко ненавидел тот факт, что он так переживал из-за отца. Ему хотелось избавиться от этого человека, просто выжечь его из памяти. Но мама не могла прервать контакт. Она была зависима от человека, который мучал её на протяжении многих лет. Странная, больная привязанность. На минувших выходных Нарцисса попросила Драко сопроводить её к Люциусу в Азкабан. Она слёзно умоляла об этом в каждом письме на протяжении двух недель. Когда у Драко закончились отговорки, он согласился. Только ради её спокойствия. В Азкабан не пускали всех подряд. Процедура допуска к посещению особо опасных заключённых длилась несколько дней, включая в себя много условий. Во-первых, визит могли нанести только лица, не имевшие судимости и прошедшие проверку сывороткой правды. Во-вторых, свидания назначали только в отведённое время, не больше десяти минут. В-третьих, нужно было принять с десяток разоблачающих зелий, чтобы избежать превращений метаморфов, действий оборотных зелий или подобных заклинаний. Ну, и напоследок: палочки в обязательном порядке изымались, а стихийная магия притуплялась смотрителями тюрьмы. Драко вышел из огромного камина, доступ к которому ему открыли накануне визита. Они с Нарциссой договорились встретиться в пропускном пункте. Драко шёл по длинному тусклому коридору и прокручивал в голове все установки, которые помогали держать рассудок закрытым и не выдавать никаких эмоций. Стук каблуков синхронизировался с ровным сердцебиением. Стены пахли плесенью и человеческими отходами. Спину обжигал могильный холод, исходящий от следовавшего позади дементора. Рядом с головой Драко парил фиолетовый шар, который издавал потрёскивающий звук. Заклинание надзора — одно неверное движение, и нарушитель будет ликвидирован оглушающими чарами. Драко завернул за первый поворот справа и увидел знакомую фигуру. Все внутренние защитные преграды, призванные сохранить эмоции, с грохотом рухнули, когда он увидел мать. В слабом жёлтом свете она казалась больной. Исхудавшая, потерявшая былую грацию, она склонила голову и опустила плечи. Драко не видел маму с сентября, но, казалось, прошло десять лет. Именно настолько она визуально постарела. Под глазами пролегли тёмные круги, морщины заметно углубились, а лицо осунулось. Седина проступила у висков и слилась с платиновыми прядями внизу. Ужас, ворвавшийся в тело Драко, запустил его, как пушечное ядро. Сердце безудержно колотилось, ноги сами неслись вперёд. Адреналин обжигал вены, заставляя мозг работать быстрее, чтобы найти вариант спасения. — Мама! — не сумев сдержать дрожи в голосе, воскликнул Драко. Истощённая мать бросилась в объятия сына, который теперь казался в два раза больше неё. Она схватилась за него своими высохшими руками и всхлипнула. — Мой милый! Драко! — шептала Нарцисса, задыхаясь. — Прости меня! Я солгала тебе! Волнение у сына нарастало с каждым сбивчивым ударом сердца матери. Ритм был неравномерным и беспокойным: то сильный истеричный бой, то пугающие паузы. — Что? Мама? — Драко сильнее прижал к себе несчастную. — О чём ты говоришь? Миссис Малфой ещё несколько секунд не могла унять срыв, но потом отпрянула и, промокнув уставшие глаза платком, произнесла: — Он заставил меня. Эта встреча назначена тебе. Я — лишь повод заманить тебя сюда. Он… Раскат грома прозвучал в голове у Драко. Страх за сломленную мать сменяла нарастающая ярость на отца. История снова повторялась. Драко не мог позволить этого. Желание спасти и уберечь смешивалось с желанием отомстить и уничтожить. — Мы уходим. Сейчас же, — собравшись, холодно отрезал Драко. Он схватил мать за тонкое запястье и поволок в сторону выхода. — Нет! Пожалуйста, Драко! Он не даст мне спокойно жить… Я прошу тебя! Увидься с ним. Он всё ещё твой отец. Пожалуйста! — Нарцисса упиралась что есть сил, царапая каблуками сырой пол, позабыв об аристократических манерах. — Как он может влиять на тебя, находясь в Азкабане? Мама, я не понимаю, почему ты не оборвёшь связь? — Он знает как… куда надавить… У него есть рычаги… Драко, пожалуйста. Драко остановился, и Нарцисса чуть не упала. Она уткнулась в его грудь. — Я не стану поощрять шантаж. — Сынок… — Нарцисса нашла в себе силы и подняла потухшие голубые глаза. От этого взгляда у Драко сжалось сердце, в нём читалась безысходность и вековая печаль. — Один визит. Я больше никогда ни о чём тебя не попрошу… — Мама… Драко кричал, хоть тусклый коридор оставался мертвецки тихим. Невыносимо было смотреть на страдающую мать и отказывать ей в мольбе. Но Драко знал, что если согласится, то примет правила игры Люциуса. Снова будет плясать под его дудку. Сознание билось в агонии, пытаясь принять правильное решение. — Хорошо, — Драко сделал шаг в сторону толстой металлической двери с тысячью замков, — но это будет последний раз, когда он кого-то увидит. Драко вошёл в небольшое, угрюмое помещение без окон. Конвой со скрипом закрыл металлическую дверь за вошедшим. Дементоры остались снаружи. Он осмотрелся, сохраняя лучшую бесстрастную маску на лице. Воздух был сбитым и отдавал гнилью. Посреди комнаты стоял отживший ржавый стол, который был покрыт слоем чего-то бурого и липкого. Сверху парила керосиновая лампа, едва ли освещавшая место встречи. В воздухе сверкал десяток фиолетовых сфер, готовых в любую минуту парализовать зачинщика беспорядка. На теле ощущался едкий след охранных заклинаний. Драко сделал шаг и заметил тёмный сутулый силуэт в дальнем углу комнаты. Это он. — О Драко, сын мой, — раздался голос, который так хотелось забыть навсегда. Из темноты показался Люциус. Хотя это больше походило на его потустороннюю копию. Длинные, слипшиеся платиновые волосы спадали с острых тощих плеч. Грязная тюремная роба, порванная в нескольких местах, едва ли укрывала тело от холода и сырости. Лицо было плотно обтянуто кожей, словно череп разложившегося мертвеца. — Я рад, что ты согласился навестить меня. Я соскучился, сын, — лицо Люциуса исказило подобие улыбки. Он развернул к себе стул и присел. — Я здесь только ради матери, — отрезал Драко. — Зачем ты хотел встретиться? — Хотел увидеть тебя, — голос отца был пропитан странной эмоцией. Драко не мог определить какой. — И попросить прощения… Не веря своим ушам, Малфой-младший молча подошёл к столу и тоже присел. Он с опаской рассматривал отца и пытался обнаружить подвох. — У меня было время подумать, — Люциус иронично окинул взглядом тюремную обстановку, — и я решил, что не хочу, чтобы ты запомнил меня таким. Раскаяние. Вот что за эмоция сквозила в словах отца. Она казалась столь противоречивой, что Драко с силой сжал руку, чтобы проверить, не спит ли он. — Ты мой сын, — Люциус перешёл на шепот, — самое дорогое, что у меня есть. Мой шанс на искупление. Драко молчал. На секунду он подумал, что перед ним та самая версия Люциуса, тот самый отец, с которым они когда-то были заодно. Взрослый, на которого хотелось стать похожим, страж детского мира, который оберегал и учил быть сильным. В мыслях промелькнула еле ощутимая надежда. Может, можно всё исправить? — Позволь мне загладить свою вину. Помоги мне, сын. Многолетняя обида была сильнее. Драко не мог позволить себе поддаться мимолётному проблеску наивности. Он считал это слабостью. Каменные защитные замки стали вырастать в сознании. — Я не верю ни единому слову. Что тебе нужно? — сурово спросил сын. Он не прогнётся. Это просто очередная манипуляция. Лицо Люциуса изменилось. Нежное родительство, которое казалось наигранным, превратилось в привычное холодное презрение. Он поменял тактику. — Как там на свободе? — завёл светскую беседу заключённый. — Не тошно от самого себя? Отец сверлил взглядом сына, провоцируя на эмоции. Серые мутные глаза и надменный взгляд оставались прежними. Люциус сохранил высокомерие, несмотря на то, что был обречён сгнить в Азкабане. Драко сидел напротив отца, стиснув зубы, и молчал. Люциус нагнулся поближе, так, что Драко почуял мерзкий запах нечистот и зловеще прошипел: — Что ты сказал им, Драко? Почему тебя отпустили? Молил о прощении? Драко по-прежнему хранил молчание, изо всех сил стараясь держаться отстранённо. Снаружи казалось, будто он каменный и непоколебимый, но внутри велась настоящая борьба. — Запомни! Малфой — достойная фамилия, мы не пресмыкаемся перед мелкими чиновниками. — Только перед мерзкими змееподобными тварями, — выпалил Драко. — Не сметь так выражаться о великом Тёмном Лорде! Вот она — пробоина. Истинная сущность Люциуса Малфоя вырвалась наружу. Он казался безумным, месяцы в Азкабане не прошли бесследно. Он задыхался от восторга, упоминая своего повелителя, а в глазах горела одержимость. Драко с отвращением отодвинулся. — Ты больной. Нет никакого Тёмного Лорда! Смирись! — терпение было на пределе, Драко едва сдерживал себя, чтобы не перейти на крик. — Оставь нас в покое и… — Лорд Волан-де-Морт не мог умереть! Поттер не способен сразить величайшего мага в истории! — завопил Люциус, вцепившись в крышку стола. Он оглянулся на фиолетовые шары-надзиратели и шёпотом добавил. — Хозяин придёт за мной. Он вытащит меня отсюда, Драко. — Ты же сам видел его тело. — Тело — всего лишь оболочка, — зловещий потусторонний смех пронзил комнату. — Он бессмертен! Он возродится! И нам, его верным слугам, воздастся, — отец неожиданно схватил Драко за руку и задрал рукав. Фиолетовые шары приблизились, угрожающе усиливая треск. — Не прячь это гордое знамя! — холодный грязный палец с пожелтевшим ногтем ткнул в изображение змеи, выползающей из черепа. — Носи его, как достоинство, как медаль! Он выбрал тебя! Он доверился тебе! Ты, мой сын, стал достойным того, чтобы сам Тёмный Лорд обратился к тебе за службой! Так помоги же ему! Драко с силой вырвал руку из цепкой хватки Люциуса, и тот упал на стол. Смертельная злоба пронзила Драко. Он не мог поверить, что отец до сих пор был одержим идеей возрождения. После поражения Волан-де-Морта, казалось, что Люциус готов был сочинить всё что угодно, лишь бы избежать наказания, очистить репутацию. Выкрутиться, как он всегда успешно делал в прошлом. Но Малфой-старший исчерпал лимит доверия. Поняв, что «добрая» сторона не поверит и не даст ему защиты в этот раз, он снова переметнулся к более выгодному лагерю, который сулил хоть и крошечную, но всё же надежду на свободу. Хотя свобода под покровительством Волан-де-Морта вряд ли могла быть полноценной. — Этими бреднями ты терроризируешь мать? Гнев поглотил Драко, лишая возможности контролировать себя. Нарцисса не могла противостоять идеям мужа, она попала под его влияние, как тряпичная марионетка. Драко пожалел, что у него не было с собой палочки, потому что чёрная, густая, как смола, магия переполняла жилы, норовя вырваться наружу в разрушительном потоке. — Она ведь тоже носит фамилию Малфой, — хитро усмехнулся Люциус. — Она моя правая рука. Нарцисса клялась быть со мной до гроба. В горе и в радости… — Ты мерзкий псих, — Драко яростно ударил кулаком по ржавому столу. — Оставь её! Ты уже достаточно сделал! Дай ей спокойно жить! Люциус смотрел на кричащего сына и победоносно смеялся, развалившись на ветхом стуле, словно на троне. Он потешался. Упивался слабостью. — Я клянусь, я сделаю всё, чтобы ты больше никогда не виделся с ней! И меня ты тоже больше не увидишь! — глаза Драко налились кровью. — Ты сгниёшь в этой дыре! И это будет самое гуманное из того, что ты заслужил! Ублюдок! — А ты повзрослел… — отстранённо произнёс Люциус, — но так и не научился контролировать себя, — он встал и уверенно обошёл стол, вплотную приблизившись к сыну. — Слабак. Моё самое большое разочарование… Драко оцепенел. Не мог пошевельнуться. Под кожей рвался разгневанный зверь, но он млел от приближения жестокого дрессировщика. Непрошеный ужас сдавил горло от столь близкого присутствия отца-тирана. Драко больше не боялся Люциуса, но неведомые тёмные оковы прошлого парализовали и лишили воли. И вот он снова маленький белокурый мальчик перед устрашающей фигурой отца. У него снова нет выбора. Нет выбора. Снова. — Слушай меня, щенок, — Люциус шипел, его речь была пропитана презрением, — если она тебе так дорога, ты сделаешь всё, что я скажу, — он приковал внимание сына, и всего остального мира не стало в секунду. Только чёрная пустота. Глубинный страх. Выученная беспомощность. И отец. — Мы поможем ему возродиться. Ты поможешь, Драко. Драко попытался сделать спасительный вдох, когда отец уверенно приблизился и прошипел ему на ухо: — Жди знак. Следуй инструкциям… Докажи, наконец, что ты мужчина. Довольный эффектом, произведённым на отпрыска, Люциус отступил. Драко смог вдохнуть. Тёмная пелена постепенно растворялась, и затхлая тюремная комната стала проявляться фрагментами. — Я не намерен больше выполнять твои указания, — хватаясь за соломинку, выпалил Драко и с отвращением взглянул на отца. Он собирался направиться к выходу, но Люциус неожиданно набросился на него, и с силой ударил по лицу. — Ты плоть моя! — тряс его отец, яростно вцепившись в плечи. Тем временем сферы-надзиратели стремительно приближались. — И обязан мне своей жизнью, сукин ты сын! — Убери руки, — еле сдерживая себя, прошипел Драко. — Не будь трусом. Покажи миру, кто ты на самом деле! Я возлагаю на тебя много надежд. Люциус сжал ещё сильнее, и в тот же момент разряд оглушающего заклинания рассёк его спину. Люциус изогнулся от боли, вздрогнул и обмяк, опираясь на сына. — Я ничего тебе не должен, — грозно произнёс Драко и, брезгливо отступив, зашагал к выходу. — Стоять! — с новой порцией высокомерия выплюнул Люциус, который едва ли держался на ногах. — Как ты смеешь так говорить с отцом? — шипел он вслед. — Ты утратил свою власть. Разговор окончен. Прощай, отец. Ночь над белым каменным мостом сгущала краски. Трое друзей сидели молча уже больше получаса. Каждый погрузился в свои тягостные воспоминания об отцах. Лицо Малфоя омрачала злость. Он нервно одёрнул рукав мантии на левой руке, прикрывая по привычке метку. Драко теперь всегда носил одежду с длинными рукавами. Клеймо Волан-де-Морта, всякий раз попадаясь на глаза, напоминало об отсутствии выбора, о самой жестокой пытке в жизни — невозможности повлиять на исход. — Я придумал, — оборвал тишину Забини, — я проспонсирую ей выпускное платье! Нотт и Малфой, давно потерявшие нить разговора, вопросительно уставились на друга. О чём он? — Дафне. Я подарю ей чёртово платье, чтобы она растаяла. — Гениально, — иронизировал Теодор. — Нет, ну а что? Девчонки только и говорят об этих шмотках и предстоящем выпускном бале. Каждая норовит нарядиться как в последний раз! — Тоже мне событие, — хрипло сказал Малфой. — Ты думаешь, у Гринграсс нет денег на тряпку? — спросил Нотт. — При чём тут это. Понятное дело — есть. Но я совершу акт ухаживания, понимаешь? Рыцарский поступок в мире меркантильных девиц. — Все так готовятся к этому выпускному, будто это самое важное достижение в их жизни, и сразу после пира наступит конец света. Будущего после Хогвартса нет вовсе? — усмехаясь, высказался Тео. — А оно есть? — спросил Драко. — Определенно, да, как временное явление, — ещё шире улыбнулся Тео, приглашая морщинки украсить его глаза. — Но вот что делать в этом самом будущем? Туманная, эфемерная неизвестность… Малфой по инерции поддался настроению Нотта. Лёгкая улыбка коснулась его губ. Но мысли о неопределённом будущем заставили примерить маску серьёзности. — Я решил, что уеду в Италию. Хочу взять год на «подумать», расслабиться и перевести дух, — весело заявил Забини и плотнее застегнул мантию, чувствуя холодный ноябрьский ветер. Блейз, будучи теплолюбивым, ужасно мёрз в здешнем климате. — Тебе, Забини, несомненно, больше всех нужно расслабляться, — усмехнулся Малфой. — Я у себя один, — наиграно-бережно обнял себя за плечи Блейз. — А вы что-то думали? О будущем. Будет что-то после Хогвартса? Или действуем по изначальному плану: дружно сопьёмся и встретимся под забором через десять лет? — Думаю, с твоей помощью, через пять, — сказал Тео, и они стукнулись кулаками в согласии. — У меня всё неясно и расплывчато… Я рассчитываю получить грант на исследовательскую деятельность. Меня не столько сумма интересует, сколько доступ к лабораториям в Германии. Есть такая наука у магглов — физика, — от осведомлённости Нотта в маггловском мире Малфой показательно скривился. — Да, представь себе, я в теме. Короче, если говорить по простому для вас — простолюдинов — это может помочь мне разобраться в работе времени. — И ты готов сотрудничать ради этого с магглами? — задиристо спросил Драко. — Я готов сотрудничать с кем угодно, если это позволит мне оседлать цель, — твёрдо ответил Тео. — Даже с Уизли работал бы? — Блейз сделал вид, будто его сейчас стошнит. — Даже с Миссис Норрис, Забини, — усмехнулся будущий учёный. Парни дружно посмеялись, рисуя в голове многообещающее сотрудничество. — И что нужно для этого гранта? — поинтересовался Малфой . — Свидетельство о том, что у меня есть мозги, — Тео постучал пальцем у виска. — Например, какое-то исследование или изобретение… возможно, объёмный научный труд. Плюс куча бумажек, типа рекомендаций от профессоров, и всякая прочая ерунда, — объяснил Тео, потом резко выдохнул и ещё больше повеселел. — Но есть большая вероятность того, что я нахрен никому не нужен, и упаду тебе на хвост, дорогой Забини. Будем вместе покорять просторы Италии и выполнять наш план-пятилетку, — он шумно хлопнул друга по плечу. Блейз довольно засмеялся в ответ, поощряя настрой. — Что-то мне подсказывает, что нужно забронировать место для троих, — иронично усмехнулся Драко. Но в веселом голосе слышалась тонна грусти. — Глупо, мне кажется, загадывать что-то на будущее. Всё это «кем ты себя видишь через десять лет» натуральная хрень! — заявил Блейз. — Вы читали статью про будущее потомков пожирателей? Такая жесть! — Да, — скривился Нотт, — после этой желтушной писанины несколько первокурсников чуть в обморок не упали, увидев Малфоя. — Сука, это вообще когда-нибудь кончится? — раздражённо спросил Драко. Малфой был воспитан так, чтобы желать находиться в центре внимания, быть всегда на виду. Но сейчас его всякий раз коробило, когда пресса упоминала его имя, когда студенты тыкали в него пальцем, когда профессора перешептывались, думая, что он не слышит. Драко самозабвенно желал наслать на весь мир стирающее память заклятие, чтобы Обливиэйт навсегда искоренил юного пожирателя из истории. — Наверняка закончится, — потянулся Забини, разминая спину. — В том далёком будущем, когда мы все «кем-то станем через десять лет». — Что-то оно такое далёкое, это ваше будущее… не верится, что оно вообще наступит, — Драко, нахмурившись, упёрся головой на руки и задумчиво посмотрел в чернеющую даль. Забини вопросительно глянул на Нотта, а тот лишь пожал плечами в ответ. — Как всё сложно… — фыркнул Тео и, достав сигарету из кармана, закурил. Сидевший рядом Малфой поморщился от едкого облака дыма. — Отвратительная привычка, — произнёс Драко. Теодор приблизился к его лицу, глубоко проник в тёмно-серые, почти чёрные под покровом ночи глаза и с заговорщической улыбкой произнёс: — Где-то я уже это слышал…***
15 сентября, 2020 год. Плотная стена пыли не давала дышать. Видимость заканчивалась в радиусе вытянутой руки. Малфой взмахнул палочкой и наколдовал защитную маску, что-то вроде противогаза. Кислород снова поступал в лёгкие. Малфой ещё раз рассёк воздух и попытался порывом ветра разогнать туман. Сработало. Драко бежал по каменным обломкам. На лице застыл ужас. Она где-то здесь. Малфой всегда краем глаза следил за ней. Даже сегодня утром, когда писал письмо сыну, заметил статью о том, что министерство отправляется на закрытие магического музыкального фестиваля в государственную филармонию. На движущемся изображении стояла новоиспеченная министр магии в тёмном костюме. Её окружали седовласые коллеги. Она улыбалась своей фирменной острой улыбкой и крепко пожимала руку главе филармонии. Послышался оглушительный грохот. Каменная балка, не выдержав нагрузки, рухнула справа от Драко. Он резко отскочил, оглядываясь по сторонам. Новые клубы пыли поднялись в траурном танце. Драко снова отправил сильный поток воздуха, чтобы расчистить себе проход. Развалины простирались на несколько километров вперёд, скрывая под собой любые признаки жизни. Малфой стиснул зубы, отгоняя страх, который намеревался сковать стальными лапами до паралича. Ступая по шатким бетонным конструкциям вдоль остатков четырёхэтажного фасада, Драко продумывал свой маршрут на несколько шагов вперёд. В воздухе отчётливо ощущались следы чёрной магии. Холодные, гнилостные флюиды, которые невозможно спутать ни с чем другим. Бледная рука жёстко сжимала волшебную палочку, которая яростно вибрировала от готовности нанести заклинание. Серые глаза метались из стороны в сторону, как у ночного хищника в поисках добычи. Драко обернулся. За высокой колонной, которая опиралась о разрушенный фрагмент крыши, послышался треск. Внизу промелькнула тёмная фигура. Колонна стала крошиться, издавая скрежет и грохот. Конструкция рушилась. Треск усиливался. — Поттер, стой! — крикнул Малфой и выпустил череду заклинаний в сторону, где умирающая колонна намеревалась схоронить под собой мужскую фигуру. Огромный кусок мрамора шумно отлетел, едва коснувшись виска Гарри. Он отпрянул и добавил пламенных выстрелов к разряду Малфоя, который только что его спас. Гарри был встревожен, и эмоции застилали его взор. Волнение делало его рассеянным, он на секунду потерял хватку, чуть не поплатившись жизнью. Переведя дух и оглядевшись, Гарри пошёл навстречу коллеге. — Спасибо, — коротко поблагодарил Поттер. Драко кивнул в ответ. — Малфой, что там? — Поттер вопросительно посмотрел ему за спину. — Чисто. Драко не отрывал глаз от развалин и продолжал сканировать пространство. Лицо не выдавало никаких переживаний. Собранный, внимательный, спокойный, как каменная глыба. — Обойдём с северной стороны, — выкрикнул Гарри. Драко кивнул. Они уверенно направились к северному фасаду бывшей филармонии. Небо выглядело серым из-за плотной пелены пыли и дыма. Солнцу не удавалось пробиться сквозь преграду, и оно висело мутным пятном над головами. Драко и Гарри были одеты в одинаковые форменные костюмы с золотыми жетонами на груди. Каждый квадратный метр они сканировали поисковыми заклинаниями. Отчаянно хотелось поскорее отыскать свою цель среди развалин, но с другой стороны, внутренний страх молил оттянуть момент находки, ведь он мог принести любые новости…