Громоотвод

23 апреля, 1999 год       — Гермиона! — сдавленно воскликнул Тео и, не раздумывая, прижал её к себе. — Принцесса! Прости меня, прости!       — Что ты?.. — слова утонули в складках мокрой мантии.       Секунду незнакомец сжимал Гермиону до хруста, а в её голове разом пронеслись тысячи вопросов. Почему он здесь? За что его нужно простить? Он напуган? Ранен? Кажется, глаза были заплаканные? Он дрожит? Что случилось? Почему он сам? Что, если это не Тео? Тогда кто? Что происходит?!       — Убери руки! — Драко резко двинул пришельца в плечо. — Отойди от неё! Отойди, я сказал!       Тео отшатнулся и поднял руки вверх. Поморщился от боли: органы обжигал огонь стихийной магии. Тео понимал, что для ребят он чужой мужчина и ему не стоило бросаться и пугать. Но не мог сдержаться.       Гермиона жива, молода и прекрасна… И Драко… Они стояли перед ним. Такими он их помнил. По таким скучал.       — Спокойно, спокойно. Драко, это я — Теодор, — он примирительно протянул руки вперёд, словно успокаивал рычащего пса. — Из две тысячи двадцатого. Нам срочно нужно поговорить. Это важно.       — Что?! — выкрикнула Гермиона. Даже в магическом мире пришельцы из будущего считались необычным явлением.       — Какого… — Драко заслонил её и воинственно нацелил палочку. — Почему мы должны тебе верить?!       Драко узнавал Теодора. Но инстинкты приказывали защищаться. Черты лица друга хоть и осунулись со временем, поросли морщинами, но не изменились. Тёмные кудри стали более редкими и проблëскивали сединой, красные блестящие от испуга глаза скрывала широкая оправа очков. Это был тот же безумный слизеринец, который не давал покоя Драко с самого детства. Но что-то было не так…       Где гарантия, что это не оборотное зелье, не чья-то тупая шутка или изощрённый розыгрыш?       — Откуда я знаю, что это на самом деле ты? — Драко дёрнул палочкой, готов был выстрелить.       Теодор быстро и тяжело дышал, судорожно то сжимал кулаки, то резко распрямлял пальцы, облизывал пересохшие губы. Его руки дрожали, глаза бегали из стороны в сторону.       Сосредоточиться было невозможно. Ещё пять минут назад он видел на лице лучшего друга последствия своих ошибок. Ужас разгонялся чёрной смолой по венам, заставляя тело трястись. В груди ещё горела боль от сильнейшего всплеска стихийной магии. Его будущее закончилось с последним выдохом Драко.       — Да… Сейчас… Ты прав, — Тео запустил пальцы в волосы, приказывая себе думать.       Гермиона вздрогнула. Точно так же сделал её Тео минуту назад, когда просил дать ему время закончить работу.       Теодору казалось, что он думал вечность, хотя на деле прошла пара секунд. Нужно было рассказать что-то личное, о чём знал только Драко. Дёрнуть за ниточку, связывающую их миры.       — Я знаю! — он резко распрямился. Драко крепче сжал палочку. — Тогда, на море, помнишь, Гермиона спала, а мы сидели на веранде, ночью… Я ещё загнал занозу… Помнишь, Драко?       Малфой не шевелился. Замер перед выстрелом.       — Мы договорились, что я поведу её на выпускной, а от тебя… — потрескавшиеся губы Тео дрогнули в улыбке, — она родит первенца.       Драко замер. Перестал дышать.       — Что?! — Гермиона обогнула его со спины. — Вы правда говорили об этом?       Теодор нервно вздохнул, снова сжал кулаки. И тут же расправил пальцы.       — Это была шутка, — не глядя бросил Драко. И медленно опустил палочку. — Идём, — строго кивнул Нотту, — тебя никто не должен видеть.       Они зашли в глухой угол коридора, ведущего к астрономической башне. Драко стал ближе к проходу, чтобы в случае чего отвлечь непрошеных свидетелей.       — Тео, что происходит? Что с тобой? Почему… — затараторила Гермиона, борясь с подступающей от волнения тошнотой.       — Зачем ты здесь? — холодно спросил Драко.       — Я пришел всё исправить.       — Исправить? — Гермионе срочно нужно было объяснение, иначе её стошнит. — Что-то случилось? Там, в будущем?       Кадык дёрнулся, Теодор глубоко вдохнул.       — Гермиона… — Тео задыхался. Ему мешали говорить слёзы. — Мы не вместе… в будущем. Я… Я всё испортил…       — Ч-что? Что ты испортил?       Он отвёл глаза. Если не смотреть — становилось легче.       — Я изобрёл обскурат. У меня получилось. Но… они использовали его… — Тео потянул за край перчатки и обнажил обугленную руку. — Против… Они сбросили бомбу из энергии обскуров на филармонию, а ты… — он резко надел перчатку назад. Протёртая драконья кожа обтянула костяшки. — Гермиона, тебя… А тебя, Драко… тебя схватили… Они убили всех…       Тео зажмурился, и перед глазами возникло изуродованное бугристым ожогом лицо Драко, расплавленный жетон аврора, окровавленная форма. Выученное хладнокровие позволило Теодору говорить в Азкабане. Но сейчас он не мог.       Перед ним стояли молодые Гермиона и Драко. Они были живы.       Они были живы.       Они были живы.       Теодор стал причиной катастрофы. Он должен был всё исправить. Должен был! Исправить! Но не мог сказать ни слова. Они увязли в липком болоте вины и скорби.       Тео почувствовал прикосновение к лицу и вздрогнул, словно от удара.       — Кто? Кого убили? — Гермиона, преодолевая странное чувство противоречия, погладила рукой щеку Теодора.       — Что ты делаешь?! — Драко сцепил пальцы на её руке, удерживая.       — Это же Тео! — жалобно взмолилась она. — Наш Тео!       На этих словах Теодор вжался в маленькую ладонь. Он столько лет мечтал вновь прикоснуться к ней…       Наш Тео…       Её Тео…       Его Тео…       — Тео… — Гермиона умоляла, — пожалуйста, расскажи, в чём дело. Как мы можем помочь? Пожалуйста…       Его лицо исказила боль. Голос принцессы сладко резал последние нервные клетки. Её тёплые пальчики остановили дыхание…       И вот ему снова двадцать. Роковой выбор ещё не сделан. Он наслаждается жизнью. Любит. Он каждую ночь засыпает с покалыванием на губах от жадных поцелуев. Он пьёт из наполненного до краёв кубка свои сбывшиеся мечты. Он счастлив и глуп.       Он счастлив…       Наш Тео…       Хотелось замереть и остаться навечно здесь. В этом моменте. Навсегда. Ничего не решать, не исправлять судьбу всего магического мира, не проживать жизнь заново, не прощаться. Просто касаться её руки… Вечно.       — Да что, чёрт возьми, происходит?! — Драко не мог больше оставаться холодным. В голос просочилось дрожащее волнение.       Тео открыл глаза и встретился с тревожным серым взглядом. Опустил руку Гермионы.       — Загляни в мои мысли, — спокойно попросил он.       — Что? — Драко нахмурился. Отступил.       — Проникни в мою голову, посмотри сам. Прочитай мысли, Драко.       — Я не… я не…       — Пожалуйста, у нас нет времени.       — Но после смерти Снейпа я не практи...       — Давай, ты сможешь, — твёрдо сказал Тео.       Он сделал шаг и схватил Драко за затылок. Тот дёрнулся и распахнул глаза от ужаса. Незнакомец схватил его совсем так же, как делал Тео. Его Тео из настоящего. Жуткое ощущение дежавю прокатилось танком по позвоночнику.       Пару секунд они не моргая смотрели друг другу в глаза. Гермиона не двигалась, прижав руки ко рту. Драко поднял палочку. Вдохнул…       — Легилименс! — произнёс он и с первой же попытки проник в сознание Теодора.       Мутные картинки сменяли одна другую, словно кто-то показывал слайды под толщей речной воды.       — Тео, хватит! Ты задолбал! — Драко потянул за волосы сидевшего за столом над кучей механизмов Теодора. Тот задиристо отмахнулся.       — Ты обедал сегодня? — взволнованно спросила Гермиона, снимая сумку с плеча.       — Мы уже обулись! — слышался голос принцессы из прихожей. — Пойдём! Иначе столик отдадут другим!       — Мне ещё пять минут! Идите, я догоню!       — У нас с Грейнджер министерские каникулы на Рождество. Мы подумали, будет здорово провести их в Австралии, — говорил Драко, левитируя чашку с чаем на стол Теодора, — в нашем домике.       — Прости, я не могу. Я уже пообещал сдать чертежи до нового года. Скажи Гермионе за меня, пожалуйста.       — Тео… — Драко силой развернул его подбородок на себя. — Ты не останешься один в Лондоне на… нашу годовщину.       — Это очень важно для меня. Обскурат был делом жизни моей матери. И теперь это дело моей жизни.       — У тебя не останется жизни, если ты всё время будешь сидеть над чертежами!       — Моя жизнь ничего не стоит, если я не закончу разработку.       — Во сколько ты встал? — зевая, спросила Гермиона. — Или… Ты что, так и не ложился? Теодор!       — Мне ещё пять минут…       — В жизни есть не только обскурат! Посмотри на себя! Во что ты превращаешься? — Драко швырнул в Тео свой подобранный с пола свитер, который тот надевал утром.       — Это временно.       — Ты говорил так в прошлом году! — Малфой кричал. — И за год до этого! Почему я должен смотреть, как Грейнджер плачет из-за тебя?       Тео обернулся к Гермионе, которая открывала окно, чтобы проветрить спальню от сигаретного дыма.       — Ты плакала из-за меня, принцесса? — виновато спросил он.       — Тео, мне тебя не хватает… — она запустила руки в его кудри. Он прижался головой к её животу. — Нам не хватает…       — Возьми себя в руки! — Драко оттаскивал потерявшего сознание от голода Теодора на кровать.       Мутный туман воспоминаний сгустился, а когда растаял, картинки перестали мерцать. Перед глазами возникла комната в лондонской квартире.       — Ты снова виделся с ней? — заорал Малфой, не успев стряхнуть каминную золу с плеч.       Тео виновато опустил глаза. Встал из-за стола, накрыл бумаги папкой. Грейнджер не вернулась вместе с Малфоем. Отлично… За три года Тео научился распознавать бурю по фамилии Малфой до того, как сверкнут молнии и послышится первый гром. Он знал, что сейчас ему придется устоять перед стихией без зонта. Беззащитным и мелким.       — Нотт, сука! Сколько раз я тебе говорил, что Паркинсон — подозреваемая? — вздутые вены скрывал высокий воротник формы. Драко с каждым днём контролировал агрессию лучше, но иногда эмоции прорывали панцирь. — Ты хочешь, чтобы и тебя втянули в расследование? Ни я, ни Грейнджер не сможем тебя защитить, если начнётся судебный процесс! — Он прикрыл глаза, глубоко вдохнул, ища смирение, и на выдохе спросил: — О чём вы говорили?       Тео провёл рукой по спутанным кудрям. Ему не удастся в этот раз отмолчаться. Молнии раскололи небо. Он уже пропал.       — Она заинтересована в разработке… у неё было несколько интересных идей, — Теодор старался звучать буднично, чтобы не показаться слишком вдохновлëнным, и Драко не смог зацепиться за его эмоцию.       — О, ну конечно! И небось её хахаль тоже заинтересован? — раздражённый притворным спокойствием, Драко повысил голос.       — Допустим…       — Ты издеваешься? — Драко схватил Теодора за плечо. — Весь аврорат на ушах! Пытаются поймать повстанцев, а ты обсуждаешь с ними разработку потенциального оружия?!       — Её причастность не доказана. И обскурат не ору…       — Да ты же не идиот! Очнись! Мы все прекрасно понимаем, что она и её мужик замешаны! И отец мой не сервировку с ней обсуждает на чаепитиях!       — Драко, я отдаю отчёт в своих действиях и могу за себя постоять. Позволь мне распоряжаться моей жиз…       — Пиздец! Подумай о том, что будет, если Грейнджер узнает о вашей связи!       — Спасибо, что не рассказываешь ей.       — Это не ради тебя, придурок! Она не заслужила… любить предателя!       — Драко, я никого не предаю. Это ради науки…       — Тео! — Драко схватил его за второе плечо и встряхнул. Гром. В воздухе запахло грозой. — Как ты не видишь, что они используют тебя?! Им нужен твой мозг, твоё изобретение!       — Ну хоть кому-то оно нужно! — Теодор упёрся руками в грудь Малфоя. — Вы-то давно забили на меня!       Картинка зашлась рябью, словно кто-то бросил в реку камень. Послышался плач. Взахлеб. Голоса. Крики.       Туман растворился, и переплетение рук Тео и Гермионы стало отчётливым.       — Я ненавижу обскурат! Да! Потому что он забирает тебя у нас! — Гермиона кричала, стоя на коленях перед Тео, который сидел на холодном полу. Драко держал её за плечи, слишком сильно впиваясь в них пальцами, забывая о том, что мог сделать больно. — Ты целыми днями там! Когда мы в последний раз засыпали вместе? Когда ходили гулять? Чёрт, Тео, да мы ведь даже не разговариваем больше!       — Гермиона, милая, это временно, — шептал он, целуя каждый пальчик по очереди. — Мне осталось совсем немного! Я уверен! Я уже близко. Обскурат почти работает, я сообщу о патенте, мы запустим его в работу, и я снова буду с вами… Нужно ещё…       — Пять минут? Да? — Гермиона вырвала руки, словно ошпарилась.       — Принцесса…       — Нет, Тео!       Гермиона упала на грудь Драко и зашлась отчаянным плачем.       — Выбирай, Нотт, либо мы, либо твой чёртов обскурат… — прогремел Малфой, прижимая к себе всхлипывающую Грейнджер.       Туман закружил образы в водоворот. Мутная река бурлила, волновалась, стремительно меняла картинки, пока не замерла. Мёртвой стоячей водой.       Тео обожжёнными трясущимися пальцами пытался открыть конверт. Ему не удавалось подцепить краешек. Выругавшись, он направил палочку и магией взорвал его. Эхо вспышки разнеслось по пустой квартире. На раскрытую ладонь опустился прямоугольный лист персиковой бумаги. Аккуратным, слишком знакомым почерком были выведены буквы, которые разрезали сердце Теодора на куски. На ошмётки. На мерзкие фрагменты плоти.       «Дорогой Тео!       С большим удовольствием приглашаем тебя разделить с нами радостный день!       Рональд и Гермиона».       Оборот приглашения с датой и местом Тео не смог прочитать — слёзы наводнили глаза.       Картинка снова стремительно сменилась.       Тео корчился в мокрой траве весеннего сада. Сумерки окрасили его лицо в холодные тона. Одежда — парадные брюки с подтяжками и белая рубашка — промокли пятнами. Разорванные до крови предплечья жгло от соприкосновения с росой.       Драко стоял неподалёку у фигурно подстриженного куста. Он скрестил руки на груди и хладнокровно смотрел на Теодора. Алкоголь замедлял мысли, делал их вязкими, притуплял боль, глушил воспоминания.       — Как мы допустили это, Драко? Что мы наделали? — выл, словно раненое животное, Теодор.       Он царапал землю, забивая под ногти грязь, вырывал траву, бился кулаками. Тео чувствовал себя никчёмным насекомым, которого незамедлительно нужно было с отвращением раздавить.       — Мы? — Малфой ядовито рассмеялся. — Ты принял решение, которое разрушило всё, — он выплюнул слова, целясь в болевую точку.       И попал. Теодор скрутился, словно в живот выстрелили Экспульсо.       — Почему ты позволил мне?! — надрывая голосовые связки отчаянием, кричал он. — Почему не остановил? Ты же видел! Ты же знал!       — Я не нянька тебе, Теодор! Возьми, сука, ответственность за свою жизнь! — речь Драко была отрывистой и шипящей.       — Как ты мог её отпустить? Нашу принцессу! Как?! Она надела это чёртово платье с этим чёртовым вырезом не для нас! Не для нас! Разве ты…       Тео приподнялся и заглянул в серые глаза. Он проник до самой глубины души. Что-то понял. И выкрикнул:       — Ты же любишь её! Скажи! Признайся хотя бы сейчас!       — Это больше не имеет значения.       — Это всегда имеет значение! Если бы ты любил меня… Если бы ты по-настоящему любил её… Если бы ты сказал! Ничего этого бы этого не случилось… — Тео накрыла истерика, слова путались, голос скрипел.       — Ты не знаешь, о чём говоришь! — Драко сделал пару шагов вперёд.       — Не знаю! Потому что ты молчал! — Тео оттолкнулся и сел, крепко хватаясь руками за траву. Он рвал её, как нервные больные рвут на себе волосы. — Ты сначала поставил этот проклятый ультиматум, а потом позволил мне сделать выбор, хотя видел, что я не в себе!       — Ты серьёзно пытаешься сейчас переложить на меня всю вину?       — Мы оба виноваты, Драко!       Малфой не ответил. Он стискивал зубы и впивался взглядом в растрёпанного Теодора. Драко был на волоске от того, чтобы согласиться. Алкоголь в крови уязвлял его эмоциональную непроницаемость. Но злость сдавливала грудную клетку, делая сердце каменным, а дыхание медленным.       — Молчишь? Как всегда молчишь?! — Тео отчаянно бил по земле, смотря на Драко снизу вверх. — Тогда мне больше нечего терять! Я уйду к тем, кто не боится говорить! Кто ценит меня! И мои идеи! И принимает мои недостатки! Принимает, Драко! Принимает! И ценит…       — Это я не принимал тебя? — Малфой не выдержал, подлетел и, схватив за горло, вдавил Теодора в землю. — Сука, я только и делал, что мирился с твоим поведением и выходками! — Драко кричал. — Сколько раз я тебе прощал предательство? Сколько? Ты считал? Записывал в своих бесконечных пергаментах?! Никто в мире не заслуживал такого снисхождения от меня! Не говори мне, что я не принимал тебя! — он вбивал голову Тео в мокрую траву. — Как ты думаешь, почему я выгребал всё это дерьмо? Почему мирился? Почему, сука?!       — Я не знаю… — хрипел Тео.       Он нездорово улыбнулся, словно одержал победу, но тут же проиграл:       — Ты же не сказал главного…       Драко отшатнулся, выпрямился.       — Это бы ничего не изменило, — голос стал снова ровным и холодным, от вспышки агрессии не осталось следа. Только разочарование.       — Ты не можешь знать.       Декорации вечернего сада сменились на тёмную комнату, со вкусом обставленную дорогой антикварной мебелью. По бледной коже, усыпанной родинками, скользила утончённая рука с тёмно-зелëным маникюром, под цвет бархатной обивке дивана. Ноготки игриво щекотали шею. Тео устало снял очки и положил их на стопку чертежей, небрежно брошенных на пол.       — Ты гений, Тео, — прозвучал низкий мужской голос где-то сверху.       Тео, сидевший рядом с диваном, опустил голову на колено незнакомца. Он закрыл глаза и довольно улыбнулся. Пэнси продолжала поглаживать Теодора, словно домашнего питомца.       — Мы сделаем настоящий прорыв, — мелодично протянула она и, склонившись ближе, добавила, — твоё имя войдёт в историю! Ты станешь великим, Нотт.       Над головой послышались звуки поцелуя. Тео не открывал глаз. Он почувствовал, как мужская рука коснулась его скулы и расслабление медленно разлилось по телу.       Они гладили его. Воспевали. Принимали.       Тео так любил прикосновения…       Комната растворилась в мутной реке. Пасмурный свет залил переулок, ведущий к министерству. Брусчатка блестела от недавнего дождя. Деревья едва пожелтели от первого прикосновения осени. Воздух пах сыростью.       — Гермиона? — голос Теодора заполнил переулок.       — Тео, — она узнала его прежде, чем обернулась. — Это ты?       — Привет.       Тео улыбнулся мягко и радостно. На секунду он забыл обо всех причинах, не позволяющих ему заговорить с ней.       — Привет!       Гермиона от удивления уронила папку с документами. Бросилась неуклюже поднимать бумаги, одновременно борясь с волосами, падающими на лицо. Тео усмехнулся. Она неисправима. Он взмахнул палочкой, и пергаменты, закрутив хоровод, чинно вернулись в руки хозяйки.       — С-спасибо, — Гермиона с долей стеснения заправила локон за ухо. — Ты получал моё приглашение? — глядя снизу вверх, спросила она.       — Да, с прошедшим, — Тео отвёл глаза.       Расстояние между ними было меньше фута. Уже несколько лет Тео не находился так близко. И никогда ещё не был так далеко.       — Почему ты не пришёл? — Гермиона старалась звучать как можно нейтральнее. Ей почему-то очень хотелось скрыть настоящие чувства. Не показывать, как переживает. Стать ещё дальше.       Теодор впился взглядом в надломленный край камушка брусчатки. Нельзя было смотреть прямо на Гермиону, иначе он расскажет правду.       — Я хотел прийти…       Он очень хотел. Очень. Даже подарок купил. И цветы. Нарядился, как придурок, в чёртовы подтяжки. Дошёл до входной двери… но развернулся в последний момент.       — У меня сейчас проект, много дел и…       — Тео, — Гермиона коснулась его плеча.       Теодор вздрогнул. Сгорбился. Даже сквозь плотную мантию и слои одежд он почувствовал её тепло.       — Когда я приглашаю на день рождения, я правда хочу видеть тебя. Уверена, Драко тоже был бы рад встретиться. Гарри постоянно спрашивает, почему ты нас не навещаешь, — она нервно прокрутила кольцо на пальце, — и Рон…       Теодор накрыл её руку своей и усмехнулся, всё ещё не глядя на неё.       — Грейнджер, ты никогда не умела врать.       — Тео, ты очень дорог мне, и я хочу, чтобы ты был частью моей жизни.       Тео искренне удивился её желанию. Вероятно, ни Грейнджер, ни её друзья не подозревали о связи Нотта с новой компанией.       — Я знаю… Но…       Он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Ноги стали ватными, причины врать — невесомыми.       — Но?       Тео отравляла горечь сожаления. Когда он смотрел в любимые медовые глаза, горечь превращалась в яд. Слова встали поперёк горла, как пена при отравлении.       — Я не достоин видеться с тобой… Я всё испортил, принцесса, — голос предательски задрожал, Тео перешёл на шёпот: — Прости меня.       Гермиона не выдержала. Бросила бумаги и крепко обняла Тео. Листы снова разлетелись и прилипли к мокрой брусчатке.       Тео неуверенно протянул руки и сомкнул пальцы за её спиной. Прижался щекой к кудрявой макушке. И крепко, крепко зажмурился в надежде на то, что он проснётся. Кошмар закончится, и они, обнявшись, пойдут пить сливочное пиво на их мост.       Туман сгустился, пасмурный свет переулка сменился темнотой комнаты и бликами огня из камина. В помещении было тепло, витал тяжёлый аромат спиртного и дорогих сигар.       — Слыхали, господа, я стал дедушкой!       Тео оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на Люциуса. Тот сидел в кресле напротив Пэнси и её мужчины, держал высохшей старческой рукой бокал с огневиски.       — Мои поздравления. Нужно будет послать Астории цветы, — с ноткой презрения сказала Пэнси. — Кто бы мог подумать, что именно она победит в гонке за сердце дракона…       — Хочешь быть на её месте? — с иронией спросил мужчина.       Он покрутил в пальцах сигару и отложил в граненую пепельницу. Тонкая ленточка дыма растворилась в бархате воздуха.       — Конечно нет! Зачем менять «великое» на «неплохое», — она пожала плечами и откинула прядь. — Ничего личного, Люциус.       — Может это не по-отцовски, но я согласен с тобой, Пэнси, — отозвался Малфой-старший.       — Ты лучшее, что было со мной, — она, не стесняясь присутствия других, поцеловала избранника в губы.       Тео, скривившись, отвернулся и снова стал перебирать бумаги. Мысли гудели радостью и печалью, словно голову заполнил рой назойливых мух-падальщиков.       У Драко родился сын… Интересно, на кого он похож? Такие же у него светлые волосы, как у отца, или он удался в Асторию? Таким же он вырастет сухарём или будет мягче и приятнее? Как они его назвали? По традиции в честь созвездия? Лео было бы неплохо. Лео Малфой — маленький сорванец. Звучит забавно.       Тео улыбнулся, сам того не замечая. На душе стало тепло. Трепет заполнил сердце и оно стало биться медленнее, почти замерло. У Малфоя родился сын…       Беспросветные воды сгустились. Изображение комнаты, освещённой камином, сменилось на подобие длинного холла с каменными стенами. Мрачный холодный коридор с занавешенными чёрной тканью картинами.       — Драко…       — Нет.       Малфой резко развернулся и отбросил руку Нотта.       — Да ты только выслушай меня!       — Пап? — послышался детский голос в конце коридора.       Тео замер, всматриваясь в темноту. Точная копия отца. Таким он помнил Драко, своего лучшего друга.       — Скорпиус, иди в комнату, — прорычал Драко.       — Но, пап…       — Немедленно! — приказ разбился стальным эхо о стены коридора.       Скорпиус, уронив голову, нехотя скрылся в темноте здания. Малфой снова развернулся к Теодору.       — Драко…       — Я знаю, что ты хочешь предложить, — уставшее лицо исказили морщины раздражения. — Я сказал «нет»!       — Ты не понимаешь, мы хотим изменить мир! В наших руках будущее!       — Будущее?! — Драко усмехнулся. — Не ты ли мне всегда твердил, что его не существует?       — Тогда я был молод и глуп.       — Нет, тогда ты был намного умнее…       На секунду, на крошечное мгновение, две пары глаз задержались друг на друге, словно в тишине происходил диалог.       — Драко, присоединяйся, — низким голосом сказал Нотт. — Если тебя смущает причастность Люциуса, я гарантирую тебе, ты не будешь с ним видеться.       — О чём ты говоришь, Тео?! Меня не просто так сделали начальником аврората! Моя главная задача — прикрыть вашу шайку, а не присоединиться к ней. И будь уверен, я не единственный в своём желании. Проваливай из моего дома.       — Ну и где они, твои верные соратники? — спокойствие обернулось битым стеклом. — Кто-нибудь из них, твоих так называемых друзей, был с тобой рядом, когда Астории не стало? Где они сейчас? Прислали пару венков и искренние соболезнования? — он схватил Малфоя за предплечье. — Драко, мы — твоя настоящая семья. Слизерин никогда не бросает.       Драко вырвал руку и горестно расхохотался. Он поднял глаза на Теодора и спокойно произнёс:       — Не бросает, говоришь?       Образы закружились в воронке, смешиваясь в серую массу воспоминаний. Вспышка. Новые декорации. Мраморный холл с высоким потолком, огромные кованые двери. На ступенях перед дверью гоготали толпы людей. Все в чёрных масках, похожих на птичий череп.       Тео пробивался сквозь толпу, мантия развевалась и цеплялась за чьи-то локти и колени. Добравшись до двери, он выкрикнул:       — Нотт! Моя фамилия Нотт! Пропустите меня! Немедленно!       Хрупкая девушка, за плечами которой, словно послушная собачонка, парил дементор, поправила маску и спокойно сказала:       — Вам нельзя, — она сложила руки замком на хромированном столе перед ней.       — Что? Как нельзя?! Я член совета!       Она с сожалением поджала губы. Тео сорвал маску в надежде лицом доказать свои намерения.       — Я должен поговорить с Паркинсон! — он потянулся за палочкой, дементор угрожающе вздрогнул.       — Вас отстранили, мистер Нотт. Мне было велено не пускать вас, — девушка, сжимая бледными бескровными руками перо, сделала запись в толстом журнале. — Простите, я ничего не могу сделать.       Тео сжал кулаки, сильно ударил по столу. Металлический гул затерялся в десятке голосов. Глаза забегали в поисках логического объяснения. Обскурат у них. Тео больше им не нужен. Неужели они и правда использовали его?       Теодор перегнулся через стойку и схватил газету.       — Что вы?! — попыталась возмутиться девушка, но он остановил её поднятой ладонью.       Пророк торжественно объявлял о смене власти. На главной фотографии — женская фигура, лицо которой завешено чёрной вуалью. Её голову покрывала корона, небрежно сдвинутая набок. Позади стояли люди в чёрных мантиях и масках воронов.       Тео откинул газету и снова обратился к девушке:       — Где Грейнджер? Её увезли в Азкабан? Где они её держат?       — Грейнджер? — растерянно переспросила она. — Министр Магии Грейнджер?       — Да-да! — Нотт нетерпеливо кивнул.       — Филармонию взорвали вместе с ней, сэр, — объяснила девушка. И вопросительно-радостным тоном добавила: — Мы победили.       Слова попали в сердце раньше, чем попали в мозг. В глазах потемнело, дышать стало невозможно. Волна ужаса прокатилась от сердца до кончиков пальцев. Тео упал коленями на мраморный пол. Попытка вдохнуть превратилась в сдавленный хрип. Лёгкие заполнило раскалённое олово. Тео схватился за грудную клетку, пытаясь вдохнуть, но не смог.       Он хрипел и содрогался, а в голове пульсировала одна мысль:       Он убил Гермиону.       Он убил её…       Драко вынырнул из мыслей Теодора так же быстро, как и попал в них. Выронил палочку. Схватился за рёбра, пытаясь вдохнуть, но не мог этого сделать так же, как и Тео в воспоминаниях. Ужас увиденного парализовывал.       — Драко! Драко! — Гермиона бросилась трясти его за плечи. — Что с тобой? Что ты видел? — она воинственно нацелила палочку на Теодора. — Что ты ему показал?!       Малфой откинул голову назад, быстро заморгал, восстанавливая грань между реальностью и воспоминаниями. Он замер на мгновение…       — Кто те люди? — спросил он, вновь посмотрев на Теодора. — В масках. Кто они?       — Новые пожиратели смерти, — спокойно ответил Тео. — Вороны.       — Что? Пожиратели? — ужас в глазах Гермионы отозвался уколом в душе Тео.       — Да. Восстание готовилось долгие годы, — Тео опустил глаза в пол и добавил: — Я знал. Я один из них.       — Как?! — на одном дыхании спросила Гермиона.       — И их предводитель…       — Паркинсон, — закончил фразу Теодор.       — Пэнси Паркинсон?! — вырвалось у Гермионы. — Но это же невозможно, потому что она…       — Глупая? Да? — хмыкнул Тео. — Возможно, она не так талантлива, как некоторые. Но она всегда умела собирать вокруг себя фан-клуб.       — Кто был этот тип рядом с ней? — спросил Драко.       — Доран Ноктис, мой научный руководитель. Я познакомил их. Случайно. У Пэнси были тяжёлые времена после окончания школы. А он подарил ей новый смысл жизни. И мне… — Тео запнулся на мгновение. — Он оставался всё время в тени. Из Пэнси сделал идейного лидера, а из меня карманного изобретателя.       Каждое слово Тео с особым изощрением вбивало кол в сердце Драко. Картинки из воспоминаний не могли увязаться с действительностью. Как его Тео мог превратиться в предателя, стоящего перед ним?       — Как ты мог к ним пойти?!       — Они пообещали мне, юному и страдающему, что помогут в разработке. Доран оказался мастером манипуляции, он дал мне то, в чём я нуждался… — Теодор снял очки, потёр переносицу и снова их надел. — Мы сделали обскурат вместе. Но запустить его мог только я. Только моя наследственная магия могла активизировать механизм. Поэтому я нужен был воронам. А когда они сделали, что хотели...       — Но как такое вообще могло произойти, почему ты страдал? — Гермиона, которая не видела мыслей Тео, терялась в догадках и нервничала от нехватки информации.       — Гермиона, милая, нет времени разбираться в причинах, — Тео потянулся к ней и обхватил ладони руками. — Я сделал неправильный выбор. Я хочу всё исправить. Помогите мне.       Его голос дрожал и скрипел. Ощущение приближающегося конца толкнуло Теодора прикоснуться губами к пальчикам. Любимым тонким пальчикам. Пальчикам его принцессы. Делая роковой выбор, он так же целовал её руки, чувствуя дрожь. Как и тогда, Тео понимал, что прижимается к ней в последний раз.       — Я не могу поверить, — прозвучал голос Драко в воспоминаниях.       Тогда он забрал Гермиону, оставив Теодора лежать на паркете, словно брошенную игрушку, вышедшую из строя. Предателей не жалеют. Тео корчился в адских судорогах осознания собственного выбора. Он провёл три дня на полу, не вставая. Надеялся, что в конце концов отключится от нехватки сна или еды. Но сознание было ясным, как горный хрусталь. Как чёртов прозрачный хрусталь, сквозь который в увеличенном масштабе можно было разглядеть всю свою внутреннюю гниль.       Спустя двадцать лет он снова целовал каждый пальчик. На этот раз он принял верное решение. Он всё исправит.       Запах персиковой кожи смешивался с солёным привкусом слёз. Тео услышал всхлип, поднял глаза и увидел, что Гермиона тоже плакала. Драко прижимал её к себе, но рук из хватки Теодора не вырывал.       — Я ничего не понимаю, — шептала Гермиона.       Она мотала головой и всматривалась в тревожное лицо взрослого Тео. Позволила ему обнять себя. Он бережно привлёк её дрожащую фигурку. Она уткнулась лицом в твёрдую грудь.       Тео больше не пах апельсинами. Не излучал спокойствие. Не дышал морем. От поношенной мантии несло крепкими сигаретами и затхлостью. Так пахло одиночество.       Так пахло отчаяние.       — Драко тебе всё расскажет…       Он отпустил Гермиону и, сделав шаг, крепко прижал к себе Малфоя. Тот напрягся и застыл в ожидании. Тео склонился к уху.       — Помоги мне спасти её, Драко. Только ты сможешь… Только тебе я могу довериться.       Тео незаметно вложил в карман мантии Малфоя бархатный свёрток. Драко прижал его рукой.       — Мне пора, — выпрямившись, сказал Тео.       Он потянул за цепочку на груди, и из недр чёрных одежд показался золотистый маховик. Прикусив зубами край перчатки, Тео обнажил обугленную кисть. Он замер. В секунду его глаза стали белыми, вены на шее превратились в чёрные ветви, помещение вокруг затряслось, маховик стал вращаться с бешеной скоростью. Прежде чем Гермиона успела что-то сказать, Тео исчез, оставив после себя облако золотистых пылинок.

***

      Лето, 1994 год       Теодор беспрепятственно проник в Нотт-мэнор даже без палочки. Как же странно было снова оказаться в собственном детстве спустя столько лет. В гостиной слышались крики отца. Пятнадцатилетняя версия Тео дерзила в ответ.       — Какая к чёрту война? Я ничего тебе не должен!       — Да как ты смеешь! Щенок! Круцио!       Раздался неистовый крик. Теодор поморщился, предаваясь воспоминаниям.       — Это всё потому что он вернулся? — кричал подросток. — Это всё правда? Про Седрика и Поттера? Про возрождение Сам-Знаешь-Кого? Да?       Нужно было торопиться. Через несколько мгновений юный Тео помчится за маховиком и впервые перенесётся на двенадцать с половиной лет назад. Подлинный маховик отца не обладал функцией возврата в настоящее. Юному Теодору пришлось бы проживать двенадцать с половиной лет заново. Этого нельзя было допустить. Он не должен был застрять в том времени. Он должен был вернуться.       Теодор давно догадался, что создал механизм возврата в настоящее по памяти. Тогда он думал, что его вдохновило изобретение отца. Но… у него никогда не было такого механизма. Теодор придумал его, держа в памяти образ собственного маховика из будущего.       Зайдя в комнату с дивными артефактами, он на видное место положил золотые часики, которые станут судьбоносными для него. Маховик, который изобрел он сам, маховик, который он ещё изобретëт.       Цепочка событий должна была запуститься заново. Тео придëтся снова пережить войну, вернуться в Хогвартс, подружиться с Гермионой и стать причиной её сближения с Драко.       Он позаботился о том, чтобы прошлое случилось без изменений, а о будущем позаботятся Драко с Гермионой. И всё сработает.       Тео глубоко вдохнул и улыбнулся сам себе. Здесь и сейчас было начало. И был конец.