***
2 мая, 1999 год Драко улыбался. Этого никто не видел. Внешне он сливался с окружающей его серой массой. Лицо сохраняло каменную маску скорби, как и положено на мемориальном дне, только тонкие морщинки, собравшиеся в уголках глаз, выдавали солнце внутри. Драко не верилось, что Грейнджер оказалась права и с Тео удалось договориться по-хорошему. Ему не верилось, что всё решилось так просто, но он был рад ошибиться. И откуда только взялась привычка усложнять? Драко гладил пальцами Кассиопею на покрытом шрамами предплечье, зная, что это почувствуют Тео с Гермионой, и его тошнило от собственной сентиментальности. Тео пробирался сквозь ползущую по коридору толпу, бережно прижимая к себе Грейнджер, стараясь обезопасить её от острых локтей идущих. Почувствовав лёгкое покалывание созвездия, Тео обернулся и, не глядя на Драко, улыбнулся, зная, что тот заметит. Волосы и мантии были мокрыми и липли к телу. Майский ливень согнал всех в замок. Решено было продолжить мемориальную процессию в честь годовщины битвы за Хогвартс в Большом зале. На каменных стенах коридора висели движущиеся портреты погибших во второй магической войне. Гермиона, прячась под мантией Тео, отводила взгляд в сторону арочных окон, по которым барабанил дождь. Она не могла смотреть на портреты — воспоминания душили слезами. Тео провёл её мимо Джинни, Луны и Рона, которые разговаривали с журналистами у портрета Фреда. Пресса то и дело выхватывала знаменитых участников военных действий и просила дать комментарии. Отовсюду сверкали вспышки фотоаппаратов. Теодор знал, что Гермиона не любила давать интервью, поэтому сегодня стал личным стражем её спокойствия. Завидев их тесное сплетение, Рон, не скрывая эмоций, с отвращением прищурился. Гермиона несмело улыбнулась в ответ, но тот отвел взгляд. Возле портрета Сириуса стоял Гарри и задумчиво рассматривал, как крёстный хитро усмехался, а потом хохотал. Невилл сочувственно похлопал друга по спине. — Гарри, — обратилась Гермиона, когда Тео наконец «доставил» её к адресату, — хорошая была речь. До того, как хлынул ливень, Поттер успел произнести трогательную речь в честь открытия мемориала, посвященного погибшим. Во внутреннем дворе Хогвартса установили огромную скульптуру в виде переплетённых рук, держащих волшебные палочки. Она символизировала поддержку и союзничество, без которых выиграть войну казалось невозможным. — Я не должен был говорить её сам, — нахмурился Поттер. — Перестань, ты у нас главный герой войны! Именно ты прикончил Сам-знаешь-кого! — подхватил Невилл. — Я бы никогда не смог сделать этого без вашей поддержки, — слабо улыбнулся Гарри и снова поднял глаза на Сириуса. — Мы бы никогда не позволили тебе действовать в одиночку, — Гермиона обняла его сзади. Грейнджер знала, что чувствовал Поттер. Она сама испытывала бесконечную благодарность к тем, кто бился с ними бок о бок, и всепоглощающую вину из-за тех, кого не удалось спасти. Гермиона взглянула на профиль Тео. Её близкие гибли за идею, за свои убеждения, пока одного из её нынешних возлюбленных скрывали, как потенциальное оружие, а второй, хоть и пассивно, но был на стороне противника. Гермиона доверяла парням и была уверена, что они никогда бы добровольно не встали на сторону Волан-де-Морта. Но как она выглядит в глазах общественности? Героиня войны, бросившаяся в объятия врага? Подстилка для потомков пожирателей смерти? Гермиона поморщилась, отгоняя от себя ядовитые мысли, шагнула к Тео и крепче прижалась к его тёплому боку. — Слушай, Поттер, — Тео положил руку на плечо Гарри. Тот обернулся. — Я никогда тебе раньше не говорил, но спасибо, что избавил нас от Волан-де-Морта. Гарри несмело улыбнулся. Сколько бы раз люди не благодарили его за мир, он всякий раз смущался. — Моя семья и близкое окружение натворили делов… — продолжил Тео с ноткой печали, почесав висок. — Я обещаю тебе сделать всё от себя зависящее, чтобы подобное не повторилось. — Гермиона, а ты неплохо на него влияешь, — усмехнулся Гарри и, обернувшись к Тео, добавил: — спасибо, Нотт. Я это очень ценю. Драко шёл один позади группки слизеринок. Он держал руки в карманах и старательно избегал назойливых взглядов. Репортёры успели напомнить Малфою о его роли в войне и об условном сроке, который он всё ещё отбывал. Вина и отвращение к себе и своему роду и так стала частью ежедневного рациона, но сегодня люди с особой помпезностью указывали Драко на ошибки прошлого. Каждый портрет, каждое слово Поттера, каждая слеза на щеках Грейнджер кричали о том, что он был на стороне тьмы. Но у Драко появилась надежда. Его искупление. Он скользнул глазами по кудрявым макушкам, и морщинки у глаз стали глубже. Тео уже несколько дней не отпускал Грейнджер от себя. Драко рад был ошибиться. Девушки перед ним о чём-то возмущенно перешёптывались и язвительно хохотали. Малфой расфокусированно посмотрел на затылок Паркинсон, и к горлу подкатила горечь. Как он мог иметь с ней… отношения? За блестящей обёрткой скрывалась гнилая раненая душа. Пройдя мимо Поттера, говорящего с Тео, Невиллом и Гермионой у портретов погибших, Паркинсон язвительно прошептала: — Не жалейте мёртвых, жалейте живых, — и откинула прядь с плеча. Подруги согласно загоготали. — Да, Паркинсон, ты права, — спокойно произнёс Малфой. — Вас остаётся только пожалеть. Пэнси обернулась и с возмущением подняла брови. — Не думай, что ты лучше нас, Драко. Мы там все вместе были! Драко ничего ей не ответил, обогнал и поспешил одним из первых войти в Большой зал, чтобы поскорее разобраться с поминальным обедом и свалить в башню к Нотту. И поскорее свалить из школы. И забыть прошлое. — Это правда, что Малфой поведёт на выпускной Джинни? — тихо спросил Гарри у Тео, пока Гермиона рассказывала Невиллу свои воспоминания о Сириусе. Поттер старался выглядеть спокойным и отстранённым, но Теодор уловил плохо скрываемую тоску. — Да, — усмехнулся он, но, заметив разворачивающийся ужас, продолжил: — спешу тебя заверить, что у них ничего нет… эм-м-м… в романтическом плане. У них что-то вроде дружбы, — Тео скривился, изображая отвращение. — Пускай. Мне нет дела до их отношений… — Поттер неуклюже развернулся и проследовал дальше по холлу. — Ну да, — Тео закатил глаза и пошёл вслед за Гарри. — Не переживай, мы с принцессой нашего дракона просто так не отпустим в блуд. Гарри ужаснулся откровенности, а Тео заливисто расхохотался. Гермиона не посвящала Поттера в подробности сексуальной жизни, и он не знал, что на самом деле происходило между Ноттом и Малфоем. И не хотел знать. — Фу, придержи свои подробности, — отмахнулся Поттер и усмехнулся. — Поверь, я даже не начинал, — Тео приобнял Гарри за плечи. Тот вздрогнул. Поттеру было странно и неуютно оказаться в объятиях слизеринца. Но он был наслышан и предупреждён о повышенной тактильности Нотта. Прежде чем воображение стало подбрасывать картинки того, что он этими руками мог делать, Тео сказал: — Ты бы своего дракона тоже не отпускал… Поттер смутился и отвёл взгляд. В миг посерьёзнел и вынырнул из объятий. — Я разберусь. — Поттер, чёрт тебя дери! — Тео снова его обнял. — Ты же обезоружил самого страшного мудилу в мире! — Тео по-братски взъерошил волосы Гарри. — Уж с Уизли-то точно справишься!***
Середина мая, 1999 год — Если вдруг тебе станет больно, ты не кричи, а подними вверх один палец, ладно? — сказала Луна и запустила руки в чёрные кудри. — Договорились, — ответил Тео и подмигнул Гермионе. Она хохотнула и перевела взгляд в небо. Судья дал свисток, Блейз тут же выбил квоффл у противника и помчался к воротам. Луна разделила волосы на голове Тео на три равные секции, взяла прядки одной из них и принялась заплетать косичку. Тео внимательно следил за игрой, сидя в зелёной футболке среди красно-золотой толпы с синими флажками. Весь Гриффиндор болел за команду Когтеврана. Неудивительно, ведь если сегодня победит Слизерин, то по итоговому зачёту он станет чемпионом года. А это было недопустимо. Майское солнце румянило носы и заставляло щуриться. Когда не дул ветер, казалось, что лето посылало первый тёплый поцелуй. Студенты знатно подустали от экзаменов, поэтому возможность оторваться на финальном матче использовали по максимуму. Блейз мастерски закинул мяч в кольцо, и змеиная трибуна взорвалась ликованием. Три четвёртых стадиона осуждающе завыли. — Так им, детка! — веселился Тео, прижимая к себе Гермиону, стараясь не двигаться, чтобы Лавгуд не вырвала клок волос. — Напомните мне, почему Нотт сидит на нашей трибуне? — прошептал Симус куда-то между Гарри и Невиллом. — Потому что я — лучшее украшение вашей трибуны, Финниган! — зубоскалил Тео. Луна дёрнула Теодора за прядь. Тот выругался от боли и добавил: — Конечно, после вас, девушки. Тео незаметно влился в коллектив. Даже Симусу, который любил подколоть, нравился Нотт. В основном из-за того, что тот мастерски подкалывал в ответ. Невилл помог Теодору подготовиться к травологии, за что Нотт подарил ему коллекционную книгу. Луну Тео понимал с полуслова, и, казалось, его одного не смущали её чудные высказывания. Джинни всё больше нравилась Теодору из-за её буйного нрава и жизненной позиции, он любил выводить её на дискуссию и искренне веселился, когда она злилась. Ну а с Гарри у них выстроилась почти братская связь. — Если все слизеринцы такие, как ты, я готов пересмотреть свои убеждения, — говорил Гарри. — О, нет, этот бриллиант в единственном экземпляре, — отвечал Нотт, чувствуя, что никогда в жизни у него не было столько друзей. — Тебе снова повезло, Поттер. Гермиона впилась ногтями в предплечье Тео, и тот, нахмурившись, проследил за её взглядом: Драко на всей скорости входил в пике, пытаясь поймать снитч. Сегодня он летал особенно энергично и рискованно. Когда он у самой земли дёрнул метлу влево и избежал падения, Грейнджер едва не подпрыгнула. Гарри скептически мотал головой. Поттер искренне считал, что Малфой слишком много выпендривается. — Какого чёрта он себе позволяет?! — вопил Дин, указывая вытянутой рукой на Забини. — Почему судья не удалит этого сумасшедшего? Блейз всегда играл жёстко. Об агрессивном стиле знали все и сторонились летать рядом с диким вепрем. Но сегодня у Забини буквально рвало крышу. Он таранил, подрезал, намеренно запугивал. Блейз выглядел нервным и злым. Он забивал один мяч за другим, не жалея мягкотелых когтевранцев. — Нужно почаще расставаться, чтобы играть как зверюга, — безмятежно сказал Тео и закинул в рот конфету. Он достал ещё одну и протянул за голову Луне. — Расставаться? — обернулась на него Уизли. Тео задумчиво кивнул, Луна недовольно цокнула языком. Гарри, который сидел рядом с гриффиндорцами с другой стороны, заметно напрягся, но делал вид, что следит за игрой. — Забини и Гринграсс… — повторила Джинни, — расстались? — Да-да, Дафне показалось, что у Блейза кто-то появился, — Тео по-лисьи усмехнулся и пожал плечами. — Даже не знаю, с чего она взяла… Две пары рук одновременно вонзили когти в плоть Тео: Гермиона в руки, Луна в голову. Крик возмущения интригана утонул в ликовании трибуны. Когтевран забил и сравнял счёт. Люди вокруг прыгали и размахивали синими флажками с эмблемой ворона, а Тео успокаивающе смотрел на Джинни. И, кажется, это работало. — Ты придумал, чем займешься? — спросила Гермиона у Теодора во время тайм-аута. — Сегодня вечером? Да… — он лукаво подмигнул и сжал её бедро. — Нет, Тео! — шлёпнула по руке. — Ты знаешь, о чём я. Тео знал. Они с Гермионой потратили целый вечер перебирая возможные варианты занятости для Тео: работа в архиве, библиотеке, в отделе тайн, преподавание или расшифровка документов, волонтёрство, писательство, музыка… Они составили семистраничный список профессий и занятий, Теодору следовало сократить его до десяти, а потом выбрать одно направление. — Ещё нет, — с долей раздражения ответил он. Внутри ныло мерзкое чувство неопределённости. После отказа от изобретения обскурата Тео мучила пустота. Огромную важную часть жизни вырвали с корнем. Нужно было больше времени, чтобы в образовавшейся дыре выросло новое дерево, новая идея. Новая мания. — Возможно, тебе стоит попробовать и тогда принять решение? Я могу написать Кингсли и спросить о стажировке в архиве или отделе тайн. Попрошу замолвить словечко. — Замолвить словечко?! А как же «всего добиться своими силами?» — Тео… — Готово! — радостно воскликнула Луна. Она контрольный раз провела по гладким тугим косам и довольно кивнула сама себе. Волосы были заплетены в три плотно прилегающих к черепу коротких колоска. Теодор без вороха кудрей выглядел непривычно: обнажились светлый лоб, густые брови и острые, словно у эльфа, уши. — Грейнджер, давай не сейчас, — отмахнулся Тео, скользнул рукой по голове, обернулся и благодарно поцеловал руку Лавгуд. — Спасибо. Ты очень талантлива. — А ты приятный, — заключила Луна. — Я хочу помочь, Тео, — Гермиона попыталась вернуть его в разговор. — И я с радостью приму твою помощь. Но если мы сейчас пропустим то, как Драко расшибётся в лепёшку, нам ничего не поможет. Послышался свисток, и взгляды стадиона приковал Малфой, который как пуля взметнулся вверх. Он, словно сокол, не отрывал хищного взгляда от крошечного снитча и мчался за ним, не замечая других игроков. Ветер приглаживал волосы, сдувал капли пота. Каждая мышца напряглась, чтобы Драко смог выдать наилучший результат. — Осмелюсь признать, — заявил комментатор, — Драко Малфой сегодня проявляет высший пилотаж! Где он скрывал свой талант все эти годы? — Пф! Не смешите меня! Талант! — фыркнул Финниган. Гарри усмехнулся другу и добавил: — А правда ведь, он раньше так никогда не летал… — Нотт, подбери челюсть с пола, — склонившись, хохотнула Джинни. — Ты всё-таки смотришь на моего кавалера на выпускном. — Спрос на Малфоя нынче велик, — так же тихо, но с ноткой иронии ответил Тео. Драко резко сменил траекторию. Мчался по окружности стадиона. Прижал рукоять к груди. Вытянул руку. — Он что, хочет повторить твой трюк, Гарри?! — воскликнул Невилл. — Башку он себе проломит, а не трюк! Ха! — веселился Симус. Джинни, склонившись перед Гермионой и Тео, продолжала шептать: — Скажи, вот ты на него смотришь и испытываешь… влечение? — природная любознательность Уизли толкала её на личные вопросы. — Джинни! — смутилась Гермиона. Оглянулась по сторонам, но, кажется, все были увлечены игрой. — Испытываю. — И каково это? — Джинни не останавливалась. Тео с вызовом взглянул на Уизли. Его веселила её прямолинейность. В пристрастии плевать на личные границы он узнал себя. — Я бы рассказал тебе в подробностях, что сделал бы с ним, Уизли. Но… этого даже Грейнджер не слышала. Гермиона, щёки которой уже горели, фыркнула и неодобрительно замотала головой. Джинни разочарованно закатила глаза. Основные игроки носились по стадиону друг за другом, разыгрывая мячи. Ловец Когтеврана пытался догнать Малфоя, который тем временем устремился к солнцу. Тео закусил улыбку. Он не мог оставить собеседницу ни с чем: — Не расстраивайся, Уизли! Я как-нибудь тебе нарисую… Все трое рассмеялись, привлекая внимание окружающих. Гермиона что было сил скрывала свои переживания насчёт Драко. Она не должна была разоблачить себя. Со стороны казалось, что Грейнджер просто сильно увлечена матчем, что уже само по себе было необычным, а в моменты, когда Драко почти доставал до снитча, она забывала обо всём и хваталась за Тео. Драко не замечал ничего вокруг. Трибуны и игроки на скорости смазывались в цветные пятна. Солнце слепило глаза и, казалось, проникало сквозь зрачок в самую душу. Становилось необычайно тепло. Осознание того, что им с Грейнджер удалось договориться с Ноттом и спасти будущее, буквально окрыляло. Драко набирал высоту, крохотный мячик сверкал золотыми крылышками. Ещё один рывок! Они где-то там сидят на трибуне и смотрят на него. Драко чувствовал. Кожа ещё помнила поцелуи и прикосновения. Перед матчем Грейнджер и Нотт проникли в раздевалку, единственное место, куда не пропускали репортёров, и зажали его в душевой, надеясь, что игроки не подумают лишнего. Малфою было плевать, что о них подумают, всё равно правду предположить было невероятнее всего. Гермиона крепко сжимала пальцы Теодора и щурилась, пытаясь разглядеть силуэт Драко на фоне солнечного диска. Малфой, снижаясь, летел за снитчем, не замечая, как на него несётся бладжер. Загонщики были далеко и не смогли бы защитить капитана от разъярённого мяча-убийцы. Забини передал пас и дёрнул метлу влево. Момент, и железный бладжер на всём ходу впечатался ему в ребра. Драко увернулся и в ту же секунду поймал снитч. — Да-а-а! — одновременно выкрикнули вскочившие Тео и Гермиона. Окружающие недоумённо покосились. Ребята переглянулись и заливисто расхохотались, сжимая друг друга в объятиях. Зелёная трибуна взорвалась дикими воплями, посыпались серебристые искры, выстрелили зелёные фейерверки. Над стадионом проявилась огромная змеиная эмблема. Джинни фыркнула, закатила глаза и посмотрела на Поттера. Гарри пожал плечами и улыбнулся. Драко со снитчем в руках немедленно приземлился и со всей командой и толпой журналистов побежал к Блейзу, который корчился на земле, хватаясь за переломанные рёбра. — Не переживайте, это не так страшно, как выглядит, — попытался успокоить девушек Теодор. — Я проверял. Гермиона взволнованно посмотрела на Тео исподлобья. — Не о том ты думаешь, Грейнджер, — он чмокнул её в висок. — Нужно будет устроить особенный приём нашему победителю, — шепнул, коварно изогнув бровь.***
Из щели неприкрытой двери в комнату струилась тонкая полоска тёплого света. Внутри было тесно и жарко. Теодору ужасно хотелось пить. Но выходить нельзя, мама приказала прятаться. В кабинет вошел высокий мужчина в чёрной мантии. Страх развеялся. Толкнув скрипучую дверцу, Тео вылез из комода и, минуя разговаривающих маму и себя, потянулся за стаканом, стоящим на письменном столе. С каждым глотком воды становилось меньше, но жажда только усиливалась. Марианна нежно коснулась щеки сына и у него резко закололо в висках. Мелодичный голос прорвался в мысли: «Тео, это разработка всей моей жизни. Это может стать спасением тысяч душ или страшнейшим кошмаром миллионов… Используй знания во благо». Тео отвёл взгляд. Горизонт горел закатным пламенем. В горле окончательно пересохло. Он облизывал потрескавшиеся губы и оглядывался по сторонам в надежде найти воду. — Мама, — начал Тео, но закашлялся. Марианна, держась за ветку извилистого дерева, протянула ему стакан. Тео крепко обхватил его пальцами и поднёс к губам. — Никто не знает, что для успешного завершения нужна сила. Наша с тобой сила. Она подняла руку перед глазами. Бархатная копоть переливалась оттенками пылающего солнца. Тео сделал глоток. Вода, словно растворялась во рту, высыхала до того, как он успевал глотнуть. Жажда усиливалась. Ужасно хотелось пить. — Прости, я не смогу закончить обскурат, — прохрипел он, заглатывая воду. Капли текли по подбородку и рукам. — Я пообещал им. — Кому? — Марианна склонила голову набок. В этом жесте Тео узнал себя. — Драко и Гермионе. Марианна кивнула, нахмурилась и посмотрела на море. — Ты сделал правильный выбор, но… Марианна не выглядела грустной или расстроенной. Она понимала сына. Теодор слегка улыбнулся. Облизал губы. Ужасно хотелось пить. Марианна снова обернулась к Тео, откинула кудри с лица и вложила что-то в его ладонь. — Это дело всей твоей жизни, — она сжала его пальцы, спрыгнула с ветки и медленно зашагала в сторону моря. Тео раскрыл ладонь — в руке ничего не оказалось. Пустота. Теодор растерянно заморгал, осмотрел ладонь со всех сторон. Он свалился с дерева, больно приземлившись на колени. Хотел окликнуть мать, сказать, что она забыла самое важное, попросить объяснить. Силуэт Марианны растворялся между бушующими волнами и пылающим небом. Тео не мог выдавить ни слова. В горле пересохло, язык прилип к нёбу, губы побелели. Ужасно хотелось пить.***
Конец мая, 1999 год Жидкость в котле бурлила и переливалась оттенками зелёного. Драко самодовольно помешивал содержимое котла и говорил Блейзу, сколько нужно отсчитать пчелиных лапок для следующего шага. Забини копошился с баночками и сиял. Он был рад оказаться на экзамене в паре с Малфоем — это обеспечивало ему «Превосходно» хоть в чём-то. Блейзу всё ещё мешал двигаться корсет, но рёбра уже не болели. — Малфой, детка, кажется, твой Нотт теряет жизненный тонус, — шепнул Забини, вбросив в котёл тринадцать пчелиных лапок. Драко поднял глаза и посмотрел в противоположный угол класса. В подземелье стоял густой туман от разогретых котлов. Пахло травами и сыростью. Помещение, которое никогда не проветривалось, было настолько мало, что вмещало в себя только один факультет. Тео стоял за спиной Гойла и нашёптывал ему инструкции к действию. Тот кивал и неуклюже перебирал баночки с ингредиентами. Почему Нотт доверял тонкую работу этому верзиле? Пузырёк с лимонной жидкостью выскользнул из коротких мясистых пальцев и вдребезги разбился о каменный пол. Тео не стал помогать собирать осколки, только устало выругался, держа руки в карманах. — Дай малышу отоспаться, ты его замучил, — веселился Блейз, рассматривая синяки под глазами Теодора. — Что ты несёшь, придурок? — Очевидно же, что ваши любовные утехи его истязают, — смаковал подкол Блейз. — Посмотри на малыша, детка. Он похож на моего третьего отчима, когда тот уходил в «бурбонные каникулы». Усмирил бы ты свой ненасытный пыл. — Забини, блять, завали. Теодор выглядел сонным и больным. Малфой вчера оставил его с Грейнджер в кабинете, потому что они хотели в сотый раз повторить материал. Последний экзамен никак нельзя провалить. Драко это было ни к чему — он не сомневался в своих знаниях по зельеварению. Тео сегодня забежал в класс за минуту до начала экзамена. Они остались ночевать с Грейнджер в той конуре и проспали? Или так и не ложились? — Мистер Малфой, — обратился профессор Слизнорт, проходящий мимо стола, — не в моих правилах подсказывать, но я бы на вашем месте сделал огонь поменьше. Драко машинально взмахнул палочкой, и пламя истончало. Он продолжил мешать зелье, не отрывая глаз от Теодора. На лбу проступила пульсирующая жилка. В другом конце класса Гойл старательно играл в спектакле неуклюжей марионетки. Их зелье сверкало алыми искрами и дымило чёрным. Тео стоял в тени напарника и прятал глаза. Малфой нервно хрустнул шеей. Он взял со стола пакетик с крошкой агата, спрятал в карман и уверенно направился к столу Теодора. — Мистер Малфой, вам нельзя подходить к другим столам, — спохватился Слизнорт. — Я только одолжить агат. — Я вам дам запасной, — засуетился профессор, зашуршал свёртками, зазвенел колбочками. Драко проигнорировал. Он подлетел к Теодору, обернув на себя все взгляды в классе. — Покажи руки! Тео испуганно округлил глаза, попытался отступить, но упёрся в стену. — Мистер Малфой! — Слизнорт бросил возню с ингредиентами и поспешил разнять парней. — Покажи руки, Нотт! — Драко дёрнул его за плечо, приставил палочку к горлу. Девочки взволнованно охнули. Гойл растерянно замотал головой. — Мистер Малфой, что вы себе позволяете?! — завопил профессор. — Вернитесь на место немедленно! — Драко, успокойся, — медленно проговорил Тео, оглядываясь по сторонами, и достал руки из карманов. Они были в перчатках. — Если вы сейчас же не вернётесь к своему котлу, я буду вынужден отстранить вас от экзамена! Драко опустил палочку и, схватив руку Тео, сорвал перчатку. Кончики пальцев были обуглены. Чёрная копоть, бархатная на ощупь. Драко отшатнулся. Взглянул Теодору в глаза. Увидел там панику. Малфой вынул пакетик из кармана, бросил его Блейзу: — Через три минуты добавь это в зелье, — скомандовал он. — Я закончил, профессор. Прошу простить меня. Мне нужно идти. Драко вылетел из класса, громко хлопнув дверью. Он бежал из подземелья, перепрыгивая несколько ступенек за раз. Глаза застилала ярость, горло жгло от частого дыхания. Люди смазывались в серые пятна. Драко на ходу скинул чёртову мантию, которая мешала двигаться. Пробегая мимо центрального входа, он врезался в толпу гриффиндорцев, возвращающихся из теплиц. Сбил кого-то. Повалился на землю следом. Выругался. — Малфой? — удивилась Гермиона. — Он снова делает это! — поднимаясь, закричал Драко. — У него пальцы чёрные! — он бежал дальше по коридору. — Я говорил тебе! Он снова! — Стой! Куда ты? Стой, Малфой! — Гермиона сняла сумку и бросила её Джинни с такой силой, что та отшатнулась. Гарри поймал её. Гермиона что было духу перебирала ногами, но Драко стремительно отдалялся. Малфой скрылся за поворотом, но Грейнджер точно знала, куда он бежал. — Стой! Драко! Стой, пожалуйста! Закрученный серпантин винтовой лестницы выбивал из Гермионы дыхание. Сердце кололо от частых ударов. Мышцы ног горели и тряслись. Послышался взрыв. Гермиона вскрикнула и рванула быстрее. Вход в кабинет Теодора дымился. Гермиона перепрыгнула через осколки стены и разорванную древесину и тут же почувствовала, как кто-то подхватил её за талию и оттащил вбок. — Стой! — Тео схватил Драко за руку, в которой была палочка. Тот с размаху врезал Теодору кулаком по челюсти. — Ты обещал! — взвыл Драко. Ударил ещё раз. — Драко, пожалуйста, стой, стой! — Тео не выпускал его. Малфой не смог вырваться с первой попытки. Хватка Тео была как никогда сильной. — Нет! Драко выстрелил в стол Теодора, на котором лежал незаконченный механизм и папка с чертежами, но попал в шкаф над ним. Стекло рассыпалось звонкими осколками. — Экспеллиармус! — выкрикнула Гермиона, выбив палочку из рук Малфоя. — Что ты делаешь?! — взвыл Драко и бросился к ней. Тео сбил его с ног и навалился сверху. Драко вцепился в пол и пополз. — Я всё объясню! — кричал Теодор ему на ухо, хватал за руки, тянул на себя. — Палочку! — требовал Малфой у Грейнджер. — Нет! — Гермиона бросила его палочку в сумку, а свою угрожающе направила на парней. Драко попытался приблизиться, но она выстрелила искрой, и он шарахнулся назад. — Ты сошла с ума?! Верни мне палочку, немедленно! — Нет! Ты наделаешь глупостей! — Ты с ним заодно? — Что? — Вчера ночью ты ему помогала? За моей спиной?! — Нет! Нет! Конечно нет, Драко. — Она говорит правду, — подтвердил Теодор. — Она ни в чём не виновата! Драко, позволь мне рассказать! — Я уверена, всему есть разумное объяснение, — трясущимся голосом твердила Гермиона. — Давай выслушаем его, Драко. — Спасибо, принцесса, спасибо, — скулил Тео. Но Гермиона тут же прицелилась. — Экспеллиармус! — белая палочка оказалась у неё и следом полетела в сумку. Грейнджер нервно встрепенулась и воинственно произнесла: — Я не на твоей стороне, Теодор. Но я хочу разобраться. Говори. — Да… — Тео ослабил хватку, и Драко наконец смог подняться. — Я… да. Малфой выровнялся и шагнул к Грейнджер. — Не приближайся, Драко! — Гермиона выстрелила в стену рядом с ним. Осколки разлетелись по кабинету. Драко раздражённо повёл подбородком. — Грейнджер, посмотри на его руки! — Малфой дёрнул Теодора за кисть и развернул ладонь. — Он снова работал над обскуратом! — Это правда? — нахмурив брови, спросила Гермиона. — Да, но… — Да ты же чёртов псих! — Драко бросился на Тео, но Гермиона в миг откинула его в сторону. — Грейнджер, твою мать! — Я всё объясню! Я знаю, как всё уладить! — воскликнул Тео, поднимая руки вверх. Из рассеченной губы текла кровь. Он попятился к столу и осторожно взял папку с чертежами. — Главное, чтобы обскурат не попал в руки к воронам, верно? На лестнице послышались шаги и взволнованные голоса. Гермиона взмахнула палочкой и намертво замуровала вход в кабинет. — И мы знаем, кто потенциальный создатель новых пожирателей, так? — К чему ты клонишь? — строго спросила Гермиона. Теодор сдул пыль с папки и откашлялся. Размазал рукой кровь от губы к подбородку. — Мы расскажем ордену о них, о Доране и Люциусе! Сдадим подлецов до того, как они что-то натворят! Они даже не успеют заарканить Паркинсон! А я смогу закончить изобретение. Малфой громко фыркнул и до хруста сжал кулаки. — Я дам непреложный обет! — поспешил утешить Тео. — Я поклянусь, что никогда не отдам им обскурат! — он прижал чертежи к груди, как новорождённого. — Нет. Обскурат нужно уничтожить, — отрезал Малфой. — Драко, но почему?! — Тео шагнул к нему. Малфой с отвращением отступил. — Это же великое изобретение! Если я его закончу, мы спасём жизни тысячам детей-обскурам! Они избавятся от своего проклятья и смогут жить обычной жизнью! Гермиона сжала губы. Идея Тео казалась не такой уж плохой. Но он снова действовал за их спинами! — Если ты закончишь обскурат, то мы лишим жизни сотни тысяч людей! — снова закричал Драко. — Но почему?! — Потому что это непобедимое оружие, твою мать! Точно найдётся кто-то, кто захочет его использовать в целях захвата власти! — Ты пропустил часть про непреложный обет?! — Это ничего не даст!!! Ты сам мне говорил о чёртовых временных петлях! Ничего не изменится, пока существуют все переменные уравнения! Обскурат нужно уничтожить! — Драко! — Тео в отчаянии хватался за волосы. — Я — изменённая переменная! Благодаря вам! Я теперь поступлю иначе! Я не хочу причинять страдания, я всего лишь хочу, чтобы дело матери жило! — Не прикрывайся матерью! — Драко попытался схватить Тео, но тут же между ними пролетел красный луч. — Не трогай его, Малфой! Тео изнывающие простонал и, глядя на обоих по очереди, сказал: — Вы же мне сами говорили, что это прекрасная идея! Что будете помогать! — он начинал злиться. — Да, но потом к нам явился ты из будущего… — Гермиона судорожно сжимала палочку. Она не понимала, на чьей сейчас стороне. — Не говори мне, что мы что-то обещали тебе! — на шее Малфоя проступили вены. — Ты же, сука, пару недель назад сказал, что бросишь изобретение! — Да! Но теперь я всё продумал. Мы убьём двух зайцев! Обхитрим! В синих глазах искрилась одержимость. Тео улыбался и хмурился одновременно, словно душевнобольной. Его пальцы подрагивали на корешке папки, обтянутой змеиной кожей. — Мы их обыграем. Вот увидишь! И будущее спасем, и я закончу обскурат! — Нет! — Но почему нет, Драко?! Слизеринцы сверлили друг друга тяжёлыми взглядами. Готовы были растерзать в любую минуту. — Драко, — спокойно и медленно произнесла Гермиона, — может, Тео прав? Мы проконтролируем течение работы и не допустим, чтобы… Глаза Малфоя вспыхнули яростью. Он не ожидал удара со стороны союзницы. — Нет, Грейнджер! Не работают твои чёртовы уговоры! — он в секунду сократил расстояние, схватил Тео и вдавил его в стену. Гермиона выстрелила ему в плечо, но Драко лишь поморщился. Боль отошла на второй план. — Драко! — Выбирай, Нотт! — свирепел Малфой. — Либо мы, либо чёртова формула! — Драко, зачем ты… — Гермиона бросилась к парням, но Малфой её оттолкнул. — Выбирай… — рычал гневно. Время замерло. Стрелки часов окаменели. Тео сглотнул. Плотнее прижал чертежи к сердцу. Его лицо напряглось. Веки спрятали глаза. Гермиона и Драко лишились воздуха. Замерли. Их будущее зависело от момента. От почерневших рук. От ещё не принятого решения. Неужели всё повторится заново? Тео зажмурился. В темноте не видно было пульсирующих вен Драко и искусанных от тревоги губ Гермионы. В темноте было пусто и одиноко. Темнота — то, что останется, если он сделает неправильный выбор. Тео выкрикнул на выдохе: — Вы, вы, конечно, вы! Драко облегчённо уронил голову. Гермиона шумно втянула носом воздух. — Но… — аккуратно продолжил Тео, — я никому не наврежу, если продолжу разработку. Пожалуйста, позвольте мне. Малфой замахнулся кулаком. — Нет! Выбирай!!! — Да какого чёрта?! — аккуратность в секунду сменилась агрессией. Тео увернулся. Кулак впечатался в стену. — Почему я должен выбирать?! — он со всей силы толкнул Драко, тот отшатнулся. Гермиона прокричала что-то невнятное. — Почему ты думаешь, что имеешь право мне указывать?! — он наступал на него, яростно ударяя в грудь. — Почему бы тебе просто не отвалить, Малфой?! Драко застыл на месте. Позвоночник прострелила молния. Глаза налились кровью. Он свирепо схватил Теодора за плечи: — Потому что я люблю тебя, идиот!!! — и откинул его. Удар. Грохот. Тео упал в осколки. Закашлялся. Глаза округлились от ужаса возможной галлюцинации. Повисла глухая, вязкая тишина. Только тяжёлое дыхание троих перешёптывалось в пустоте. — Что? — хрипло спросил Тео, поднимаясь и делая шаг вперёд. Он отбросил чертежи в груду битого стекла. — Ты слышал. — Повтори, — Тео подошёл вплотную. — Отойди от меня, — проговорил каждую букву Драко, глядя мерзавцу прямо в глаза. — Нет, Драко Малфой, теперь я никогда не отойду от тебя. Повтори, — он прижался к нему лбом. Драко попытался отвернуться, но Теодор обхватил его лицо руками. — Тео… — Повтори, — он крепко сжал его затылок. — Пожалуйста, — сказал нежнее. Сердце стало горячим и мягким, оно качало густую кровь по организму, разнося странные ощущения. Драко смотрел перед собой. Лицо Теодора было размытым, дыхание частым. Малфой слышал, как Нотт улыбается. Чувствовал запах горького апельсина. Драко вдохнул, ощущая, как пыльный воздух дарит охлаждение лёгким. — Я… Люблю… Тебя… — выдохнул он, — идиот. Тео расхохотался. Звонко, по-доброму. — Последнее можно было опустить, — фыркнул и прижался губами. Они, не сговариваясь, синхронно протянули руки Гермионе. Она молча подошла к парням. По её улыбке текли слёзы.***
Гермиона пятилась назад, прижимаясь спиной к животу Драко, пока Тео жадно целовал её. Теодор надвигался на них, как ураган, сметая всё на своём пути. Вокруг звенели и грохотали падающие предметы, под ногами хрустело стекло. Драко оступился, потерял равновесие и, схватив сразу обоих, повалил их на себя. Они приземлились на старый матрас в мелкий цветочек. Осознав, что избежал удара о твёрдый пол, Драко с удивлением осмотрелся. — Я же говорил, реакция как у кошки, — Теодор улыбнулся Гермионе, которая прятала палочку, и притянул её к себе за ворот. Одним резким движением он разорвал её рубашку. Пуговицы, словно пули, разлетелись в разные стороны. — Тео! — возмутилась Гермиона из-за испорченной одежды. — Ой, да пофиг, — его руки уже были на декольте. — Я куплю тебе сотни таких, — он оттянул чашечку лифа и лизнул изгиб груди. Её персиковая на ощупь кожа была персикового цвета и пахла персиками. Тео довольно замычал. Как можно было быть такой вкусной, мягкой и сочной? Вибрация голоса отдалась щекоткой, и Гермиона поёрзала. Тео скользнул языком от соска до шеи, встретился с пальцами Драко. Он поднял глаза на Малфоя: — Ну, здравствуй, — и потянулся к нему. Парни зажали Грейнджер между телами и целовались у неё над головой. Страстно, жадно, почти яростно. Возбуждение словно пронизывало тела троих острой хромированной иглой и крепко сшивало между собой нитью. Красным неразрывным фитилём, попади на который искра, — и будет взрыв. А искр у троицы был пожизненный запас. Гермиона поддела рукой пояс Тео и услышала коварный смех сверху. Теодор резко отстранился, ослабил галстук и стянул через голову вместе с рубашкой. Созвездие на обнажённом предплечье ослепительно мерцало. Малфой, не теряя времени, раздевал Грейнджер и жадно целовал её шею. Драко кусался и оставлял засосы, был особенно грубым и властным. Эмоции разрывали его на части, кровь кипела от пережитого откровения. Нужна была разрядка. Немедленно. Гермиона не успевала за движениями парней. Всё было так стремительно, что она путалась в руках и поцелуях. Когда Тео снял штаны и туфли, Малфой навалился на Грейнджер, и теперь все лежали на Теодоре. Пока Нотт впивался поцелуем в свою принцессу, Драко скинул рубашку и почувствовал его руки на ширинке брюк. Зубцы молнии открывались один за другим, и Малфой ощущал, как холодела его спина. Он схватил запястье Теодора и предупредительно сжал до боли. Удерживая руку друга, Драко удерживал себя. Гермиона задыхалась под тяжестью Малфоя, она оторвалась от Тео и развернула его лицо. На крошечный миг парни замерли, глядя друг другу в глаза. Свинцовый серый взгляд злился и прощал, ненавидел и любил, предупреждал… и хотел. Тео тяжело дышал и заговорщически улыбался. Выжидал. Знал будущее. Гермиона чувствовала, как воздух между ними становился вязким и тяжёлым, как красный фитиль затягивал узел всё туже. Драко протяжно выдохнул сквозь сжатые челюсти. Ощутив послабление хватки, Теодор продолжил расстёгивать ширинку, а Драко взял его за шею, вдавил в матрас и жёстко поцеловал. Щетина царапала лицо, зубы больно прикусывали губы и язык. Драко чувствовал привкус крови от рассеченной губы Тео. Поцелуй походил на сражение. Или на месть. В нём воплощались давняя обида и злость, тайная страсть и запретное, постыдное желание. Тео чувствовал, как сильные пальцы на его горле лишали возможности вдохнуть, но он медленно просунул руку в ширинку Драко. Реальность плавилась и стекала чёрной смолой возбуждения к паху. Кислород заканчивался. Тео, лицо которого побагровело, захрипел, схватил Гермиону за руку. — Драко! — позвала она. — Драко! Задушишь! Малфой оторвался и быстро заморгал, возвращаясь в реальность. Тео закашлялся и убрал руки. Он благодарно чмокнул Гермиону в подбородок, а затем хитро усмехнулся и, перебирая пальцами, задрал её юбку до уровня талии. Гермиона услышала треск — Драко разорвал колготки. Увидев её испуг, Тео рассмеялся. Его горячее дыхание обдало лицо Грейнджер. Он успокаивающе лизнул уголок её губ. Тео с интересом исследователя наблюдал, как менялись её глаза, когда Драко провел рукой между её ног, когда отодвинул край белья, когда ввёл палец. Янтарно-медовые радужки вытеснила чернота зрачка. Тео в изумлении приоткрыл рот, когда Драко медленно вставил в Гермиону член: она так сладко закатила глаза, что безумно хотелось запечатлеть этот момент навечно. Тео держал её за ягодицы и целовал. Глубоко, медленно и чувственно, так, как умел только он. Её дыхание стало его дыханием. Тео обвивал Гермиону, принимал толчки Драко и представлял себя на его месте… и на её. — Чёрт! Две пары глаз устремились на Теодора. Они вдвоём любили его. Они хотели его. А он хотел их. Центр вселенной сместился в область сердца. Ещё один толчок. Искра. Тео никогда не причинит им боль. Они — самое важное, что есть в его жизни. Сама жизнь имела смысл только если в ней были Малфой и Грейнджер. Тео думал, что не способен любить, что воспитание отца и склонность к саморазрушению лишили его возможности чувствовать. Но судьба подарила счастливый билет. Из приоткрытых влажных губ принцессы вырывались сладкие стоны, она была прекрасна в своём наслаждении. Драко прижался к ней всем телом, обхватив рукой грудь. Платиновые пряди падали на лицо, ноздри раздувались от частого дыхания. — Какие же вы охуенные... — признал Теодор. Он целовал их по очереди и двоих одновременно. Парни лизали и кусали шею Гермионы, путались в её волосах. Гермиона извивалась, подстраиваясь под ритм Драко, а животом чувствовала каменный член Тео. Теодору нравилось это трение, но хотелось большего. Он оттолкнулся локтями от матраса и поднял всех троих. — Поделись с другом, — ангельским тоном промурлыкал Тео и выпятил нижнюю губу. Драко усмехнулся, развернул Грейнджер спиной к Нотту и поднял её юбку. Гермиона возмущенно взглянула на Драко, она готова была уже разразиться тирадой о сравнении её с игрушкой, но тут же придумала, как взять бразды правления в свои руки. В буквальном смысле. Гермиона едва толкнула Драко в живот и тот, поддавшись, упал на спину. Она подождала пока он окончательно снимет брюки, нависла над ним на четвереньках, хитро улыбнулась и обхватила рукой член. Малфой довольно усмехнулся и намотал её волосы на кулак. Гермиона прогнулась в спине, заставляя Теодора выть от восхитительного вида. Они оба были в ней. Буря стремительно приближалась к катарсису. Потрясения, переживания и тревоги трансформировались в жар. Грейнджер ускоряла темп, добавляла язык и опускалась пальчиками ниже. Слюна стекала по обвитому напряжёнными венами члену. Драко наслаждался ласками и не отрывал взгляда от Теодора, который ритмично вбивался в Грейнджер, закусывал губы от возбуждения, смахивал падающие на взмокшее лицо волосы. Тео не смог выдержать напряжения взглядом, склонился и поцеловал Драко особенно глубоко. Так, как он любил. Малфой рычал и царапался. Целовать Тео все ещё было непривычно, но… так правильно. Драко был близко. Он откинулся на спину, отстранив Тео. Про себя отметил, какой Грейнджер стала умелой. Усмехнулся, прикрыв глаза. Слизеринцы проделали отличную просветительскую работу. Но и Грейнджер стоило отдать должное — учиться она умела как никто другой. Малфой уже предвкушал, как изольется в прекрасный нежный ротик. Ещё мгновение. Вот так. Да. Ещё. Ещё! Но кайф обломался пустотой. Холодом. Драко открыл глаза. Тео оказался рядом с Гермионой, оторвал её губы от Драко и вкусно поцеловал. Нотт накрыл своей рукой её пальчики, всё ещё скользящие по стволу Драко. Когда он успел надеть перчатки? Живот Драко проваливался, возвышая арку рёбер. Он замер, стал немым наблюдателем. Тео с Гермионой переглянулись. Драко не смог прочитать по губам, что прошептала Грейнджер, но тревожность взлетела до предела. Кровь ударила по ушам. Гермиона грациозно, словно кошка, подползла к лицу Драко, провела влажными пальчиками по его губам. Прохладная драконья кожа скользнула по косым мышцам, по нижней части живота. Драко попытался дёрнуться и выкрикнул: — Нотт, не смей… — но Гермиона накрыла его губы настойчивым поцелуем. Драко почувствовал, как член погрузился в нечто тёплое и влажное. Искра. Осознание. Взрыв. Он зарычал Грейнджер в рот. Вонзился ногтями в простыни. Сжал кулаки. Затем схватил Гермиону, хотел её отстранить, но вместо этого сильнее прижал к себе и отчаянно стал целовать в ответ. На обороте век сверкали вспышки. Звездное небо, которое облили керосином и подожгли. Кассиопея, которая стала фейерверком. Органы скрутило в тугой узел, развязать который сможет только… Теодор втянул щёки и опустился ниже. Он чувствовал, как Драко брыкался, чувствовал, как напряглись его ноги, как дрожало тело… но он не отстранялся. Ему нравилось? Ему нравилось. Тео добавил ритмичных движений языком и стал погружать член глубже. В самую глотку. Под выступающими рёбрами вибрировала магия, искрилось возбуждение и горела любовь. Тео любил этого чёртового придурка. Любил его. Любил их. Они занимались любовью. Гермиона слышала клокочущие, мокрые звуки и ужасно хотела посмотреть, но усмирить зверя было важнее. Её нежные руки гладили напряжённое лицо, шею, плечи. Она была его лекарством. Спасением. Она дарила ему всю ласку, которой обладала, всю нежность и всю заботу. Драко разжал пальцы на талии Грейнджер и скользнул рукой ниже. Гермиона оторвалась, чтобы перевести дух. Малфой схватил Нотта за кудри и с силой оттянул назад. Тео резко приподнялся и хитро улыбнулся блестящими губами. — Что ты делаешь?! — задыхаясь, спросил Драко. — А на что это похоже? Драко растерянно сверлил его взглядом, не зная как действовать дальше. Будто он никогда не думал об этом, будто никогда не видел во снах. Тео, уловив смятение, эмоцию, которую крайне редко встречал на лице Драко, немного склонился, сопротивляясь боли натянутых волос, и провёл языком от основания к головке. — Расслабься, Малфой, — сверкнул косой улыбкой. Гермиона опустилась к Тео и нежно поцеловала россыпь родинок на щеке. Искуситель подмигнул. Она обхватила основание члена Драко и с упоением проследила, как губы Тео опустились на него вновь. Это был сговор. Драко закатил глаза. Возбуждение делало дыхание рваным и глубоким. Он был на грани. Нет! Нет! Нет! Это было так неправильно! Но… Так прекрасно. Драко устал сопротивляться. Себе, миру, чёртовой вселенной. Он отпустил взмокшие кудри, откинулся назад и отдался ощущениям.