***
На выходе из ванной Рутгер видит, как Тейс самозабвенно отсасывает член Дома, вцепившись изящными пальцами в плотную ткань халата Господина. А тот, крепко схватив омегу за тёмные кудряшки на затылке, резко насаживает его губы на свою плоть. Омега с поскуливаниями работает ртом, чуть всхлипывая, когда немаленький член Дома резко впечатывается в горло. Водит оттопыренным задом, уже промокшим от смазки. Внутренняя сторона его стройных бёдер тоже мокрая, а сам омега сводит с ума запахом течки. — Ты в душ! — приказывает бета Тейсу. — А ты на колени! — велит он альфе. Омега будто с трудом отрывается от члена Господина, уступая своё место Рутгеру. Альфа полностью обнажён и от этого красив ещё больше. Скоро эту могучую шею обхватит ошейник с шипами, а рвущуюся наружу самцовость Вальгест усмирит резкими рывками поводка. На бугристые руки лягут наручники. Крепкие и стройные, как у жеребца, ноги согнутся в покорности. На мускулистой спине с вызывающе блондинистым ирокезом появятся новые следы от хлыста. Как и на угловатых ягодицах. Пожалуй, сегодня Дом не станет сковывать твердеющие соски саба зажимами, он отласкает их стеком. И крупные яйца, опустошённые течным омегой, тоже. Огромный, уже наливающийся силой член Рутгера, так жаждущий проникновения в мокрый анус Тейса, Вальгест перевяжет у основания шёлковым шнуром, чтобы его шикарный обладатель не смог кончить, глядя, как текущего омегу будет трахать сам Дом. А саб… А пусть смотрит, сходит с ума от запаха течного омеги и знает, что кончит, только когда Господин позволит! Резкий удар хлыстом по груди заставляет Рутгера так же послушно, как и ранее свитча, встать на колени. — Что, хочешь течного омегу? — насмехается Вальгест, подняв лицо Рутгера ручкой хлыста в искусно сделанной оплётке. — Да, Господин, — стонет альфа, едва сдерживаясь. — Может, я сегодня и позволю тебе прикоснуться своими грязными руками к нашему сладкому свитчу, — спокойно говорит Вальгест и размахивает своим членом перед благородно крупным носом альфы. — Я готов, Господин, — говорит Рутгер и открывает рот, пытаясь поймать уже обласканный омегой член. — Подлизываешься? — снисходительно спрашивает Вальгест. — Нет, Господин, — послушно отвечает саб. — Соси, тварь, — Дом полностью засаживает член в рот альфы, такой горячий и непокорный. Тот обхватывает плоть губами. Какие же они развратные! Омега чуть поскуливает, вспоминая ласки этих блядских губ. После ду́ша он выходит в кокетливом корсете и чулках. На этот раз корсет шёлковый, ярко-красный, с тёмно-вишнёвым кружевом и вульгарно-чёрными бантами. Чулки плотной вишнёвой лайкрой обнимают стройные ноги парня, на чёрных кружевных резинках под самой округлой развратной попкой игриво трепещут белые банты. — Сама порочность! — восхищённо говорит Вальгест, оглядывая омежку. — Развлекаться хочешь? Побольше и пожёстче? — он постукивает по припухшим соскам парня рукояткой хлыста. Тот поводит текущим задом, переминается с ноги на ногу и заливает смазкой чулки, оставляя на внутренней стороне бёдер тёмные пятна крышесносного мускуса. Альфа усердно сосёт член Вальгеста. Пристанывает, порыкивает. И сходит с ума от запаха течки Тейса.***
Вальгест заваривает себе кофе, наливает в чашку и щедро сдабривает коньяком. — Так, а во второй посылке… — говорит он сам себе, страшась увидеть что там. На стол веером ложатся фотографии. — С-суки! — Вальгест со всей дури бьёт кулаком по столу. Чашка жалобно звякает, подскакивает, на столе разливается шоколадного цвета пятно. Бета едва успевает убрать карточки. — Какая тварь еба́ная это сделала? — спрашивает он невидимого собеседника, когда снова устраивается за столом с новой порцией кофе с коньяком. На фотографиях запечатлены его последние три сессии с братьями. Бета гневно рассматривает их. Но вдруг замечает, что альфа и омега будто одно целое. Их слияние столь же завораживающее, как переход дня в ночь и наоборот. Никогда Вальгест не встречал такой органичности в двух людях, которые едва знакомы и ничего не знают друг о друге. Они наслаждаются болью — своей, друг друга и болью какого-то перерождения. Говорят, что, рождаясь, ребёнок испытывает нестерпимую боль, не меньше, чем папа, который воспроизводит его на свет. Вот эта боль и озаряет их лица. Ему удалось узреть это таинство, это интимное слияние. — Мне позволено! — усмехается бета. — Всё-таки я — брат обоим. И обоим Господин, Дом… А может, их Демон-искуситель, утянувший в эту порочную связь? Или даже Ангел-хранитель, который свёл этих двоих, чтобы они познали Любовь… — Любовь! — хмыкает Вальгест. — Вздорные фантазии слабаков! Но почему-то двоих с фотографий, слившихся в любовном экстазе, назвать слабаками язык не поворачивается. Вальгест отставляет кофе. И плескает себе коньяк в пузатый бокал. Его интересует, кто посмел вторгнуться в его мир, в который он впустил Младшего и Джокера. Теперь это их мир. Кому удалось приоткрыть завесу их тайны? И главное, какую цель преследует приславший эти фотографии? Архивариуса можно сразу отмести. Каким бы жадным до денег ни был этот старик, он не столь глуп, чтобы с информацией по отцу Вальгеста присылать фотографии с явным намёком на шантаж. Бета пьёт коньяк и по ракурсу съёмки на фотографиях пытается понять, откуда они были сделаны. Он ходит по своей комнате для игр и прикидывает место, где просочилась в большой мир сладкая боль его сессий. Ополовинив бутылку благородного напитка, но так и не поняв место лёжки «снайпера», Вальгест решается на то, чего не сделал бы в другом случае никогда. Возможно, его сабу и свитчу тоже пришёл такой «подарочек». На их чувства ему положить большой болт. Омега — простой ветеринар, его семья ничем не примечательна. Разве только тем, что у Вальгеста с этим омегой общий папа. Возможно даже, парнишка и не подозревает, что Йерун Лёйтер, которого он всю жизнь считает папой, таковым и не является. Отец омеги Теодор Лёйтер — пожарный, несколько лет назад погиб при тушении крупного пожара. А вот с ван Дорнами всё сложнее. Если туда тоже отправили такой же «презент», то это в любом случае дойдёт до ван Дорна-старшего. И это будет настоящим стихийным бедствием. Но кроме того, пострадает репутация самого рыжеволосого Демона Порока. Это самое главное! Особенно, учитывая, что он устраивает сессии для людей, о некоторых маленьких шалостях которых, лучше не распространяться. Может, сразу собрать свои манатки и по-тихому свалить в другой мегаполис? Видимо, придётся, наконец, пригласить Брехта в эту тайную комнату. — Ох ты ж, ни хуя себе! — восклицает приятель рыжеволосого Дома, с ужасом и восхищением оглядывая комнату, где бета проводит сессии. — Мы с тобой сколько знакомы? Четыре года? А ты пригласил меня сюда впервые, — немного обиженно выдаёт парень. — А ты уверен, что тебе это надо? — спрашивает Вальгест. — И как посмотрят на то, что добропорядочный полицейский увлекается такими вещами? Приятель думает, сомневается… — Ну вот видишь! Ты сам не знаешь, — отвечает бета. — Я для тебя даже роли не могу подобрать. — Ну хотя бы попробовать… — тянет Брехт. — У меня не шоу-рум, — отрезает дом. — И пригласил я тебя сюда исключительно как профессионала. Ты же сможешь побыть детективом? Брехт кивает. Несмотря на отказ в возможности специфически позабавиться, он готов помочь этому парню. К тому же Вальгест является отличным информатором для Брехта. Не зря же его перевели из архива на оперативную работу! Конечно, рыжий знает, что приятель использует его. Но он не против. Потому что взамен Брехт делится с Домом информацией о потенциальных клиентах. Получается эдакое взаимное сотрудничество. Обоих устраивает. — Согласен! — говорит Брехт. — Считай, что я нанял тебя, — он протягивает приятелю одну из фотографий. — Как думаешь, откуда это сделано?***
Неожиданно альфа бросает исполнение минета для Господина, вскакивает на ноги и скручивает ничего не подозревающего Дома. — Я больше так не могу! — дерзко рыкает он и тащит бету в комнату для игр. — Эй, ты чего? — омега снова в шоке, но спешит за обезумевшим Рутгером. — Ты что себе позволяешь, скотина! — верещит Вальгест, пытаясь вырваться из мёртвой хватки своего брата-саба. Брутальный красавец заталкивает Дома в клетку и связывает тонкие запястья верёвкой. — Ты совсем на себя не похож, — шепчет Тейс, положив руки на горло. — Ты что делаешь? — Похоже, наш Дом не в курсе, что такое настоящий жаркий трах, — огрызается Рутгер. — Хочу показать ему. Поможешь? — Д-да… — не совсем уверенно лопочет Тейс, но до одури хочет этого. Альфа привязывает покрепче охуевшего от такой наглости Вальгеста к прутьям клетки и ураганом налетает на обалдевшего омегу. Падает в кресло перед связанным бетой и заваливает на себя Тейса как раз его течным задом к Дому. — А знаешь, он там такой сладкий, — заявляет альфа Вальгесту, раздвигая ягодицы омеги и показывая его припухшую, чуть приоткрытую дырку, сверкающую глянцем от смазки. — Самый обалденный омежка, которого я когда-либо вылизывал. Жаль, ты так и не узнаешь какой он на вкус. Рутгер вздёргивает парнишку в корсете к своему лицу и с порыкиванием начинает длинно слизывать широким языком ароматную смазку. Омега скулит и выгибается от наслаждения. Пытается поймать губами пляшущий прямо перед его лицом член альфы. Рычащий брутал отрывается от течной дырки и смотрит в глаза замершего беты: — И ты прав! Его ротик — прелесть! — он водит крупным пальцем по влажным чувственным губам Тейса. Омежка с поскуливанием сползает по мышцам под загорелой кожей ниже, попутно клюя языком мощную грудь альфы, его соски, кубики на животе. И приземляется только что разрекламированной «прелестью» на перевитый венками ствол, увенчанный пылающей тёмно-розовой головкой. Альфа что-то выстанывает и прикрывает глаза. Тейс уже стоит на коленях перед Рутгером, охреневая от его перерождения. Охуевает оттого, что за тем, как он бесстыже отсасывает альфе, наблюдает Вальгест. Офигевает оттого, что сам стоит так, что бета видит омежий анус, откровенно текущий и алчно ждущий члена. Но Тейс в эйфории. Он получил то, за чем пришёл сюда. А теперь ещё и такие бонусы! — Иди ко мне, любовь моя, — говорит альфа, придыхает и чуть подрагивает. — Садись на меня, — он нежно целует парня, помогает Тейсу нанизаться на свой член, прижимает его спиной к своей груди. Альфа и омега смотрят в глаза беты. Тот обалдевшим взглядом ловит разряды страсти, которые разлетаются от искрящей взаимными чувствами пары. Тейс прикрывает глаза и, не сдерживаясь, стонет. Хлюпая смазкой, скачет жадной дыркой на могучей плоти альфы. Рутгер, подхватив парня под колени, подмахивает ему снизу, вдалбливается по самые яйца, по́шло шлёпая ими по ягодицам любовника. Властно, но нежно убирает изящную руку омеги, когда тот пытается приласкать свою плоть. Альфа начинает рвано дышать, чуть замирает и, засадив себя как можно глубже в Тейса, бурно кончает, заглушая стон удовлетворения в его шее. — Нравится? — спрашивает он ничего не понимающего Вальгеста, чуть приподнимая омегу так, что из объятий раскрасневшегося тугого колечка показывается раздувающийся узел. — Охуеть! — вырывается у беты. — Никто меня так не уделывал, — он говорит это будто помимо своей воли. — Я вас потом тоже уделаю, грязные шлюхи! — обещает он, оскалившись. Интересно, что скажут эти поправшие все законы Темы саб и свитч, когда узнают, что их связывает с Господином не только участие в порочных играх, но и кровь. Как они отреагируют на новость о том, что у них был инцест? — Как хочешь кончить, маленький? — нежно спрашивает Рутгер у изнывающего Тейса и поглаживает его чувствительные припухшие соски. — Отласкать тебя ртом? Или возьмёшь меня? — Хочу прямо сейчас! — требовательно заявляет парнишка, ёрзая задом в обрамлении вишнёвого корсета по узлу альфы. — Конечно, милый, — Рутгер начинает оглаживать аккуратное омежье естество своей крупной ладонью, то приглаживая большим пальцем пылающую головку, то скользя вдоль ствола. Омега скулит, приподнимается на пульсирующем узле, доставляя обоим одновременно боль и наслаждение. Потом убирает руку альфы со своего члена. И наслаждается, как тот поглаживает его ягодицы. Закусывает губу и с криком выстреливает, забрызгивая корсет на животе жемчужно-белым фонтанчиком. Альфа удовлетворённо рычит и снова изливается в Тейса. Снимает его со своего члена, чуть заваливает к себе на грудь, раздвигает стройные ноги в чулках шире и показывает Вальгесту растраханную дырку, истекающую смазкой и спермой, горячую и развратно соблазнительную. — Я знаю, — говорит Рутгер бете. — Зрелище охуенно привлекательное! Особенно когда этот мальчик кончает без прикосновения к нему. Бета плотоядно облизывает пересохшие губы. Никто и никогда не позволял себе вести так с ним! Даже его отцу далеко до этих двух наглецов! — Ты знаешь, что тебе за такое будет? — заявляет он. — А может, я этого и добиваюсь, — огрызается Рутгер. — Вам обоим! — А я уже ко всему готов, — мурлычет Тейс, едва приходя в себя от такого бесстыже крышесносного траха с любимым альфой и перед зрителем. Рутгер великодушно освобождает Вальгеста и послушно встаёт перед ним на колени. — А вот это ты правильно делаешь, — говорит Дом, выходя из клетки и оставляя там саба одного. Вальгест почему-то не в состоянии ударить альфу. — И я жду наказания, — отзывается омега и встаёт на колени рядом с Рутгером в окружении металлических прутьев. — Так вот, — говорит Вальгест, демонстративно откладывая флоггер. — Сейчас я причиню вам обоим такую боль, что вы до конца своих дней будете об этом помнить. Так что лучше сразу вам свихнуться и закончить свои жалкие жизни в дурке. Он смотрит, как один его течный брат бесстыже отирается округлым задом о мускулистое бедро его другого брата, готового вновь взять омежку в любой момент. — Вы — мои братья, — заявляет Вальгест. Две пары глаз вспыхивают и устремляются на рыжеволосого Дома. — Да-да, — хищно улыбается бета. — С тобой у нас один папа, — он тычет в грудь Тейса изящным пальцем. Потом тычка удостаивается Рутгер: — С тобой — общий отец. С минуту саб и свитч стоят соляными столбами. — Ну главное, что у нас с Тейсом нет кровной связи, — заявляет альфа и, ведомый запахом омежьей течки, бесстыже натягивает обалдевшего от новости омегу на чёрном кожаном дне клетки. У того течка забивает разум. Поэтому парнишка жарко отдаётся альфе. Вальгест устало падает в кресло. От вида того, как один его брат нагло трахает другого и как этот второй искренне отдаётся первому, он чувствует возбуждение. А шальная мысль о кровосмешении подстёгивает так, что бета начинает ласкать свой торчащий член. Это что ж получается? Он совсем потерял контроль над своими нижними? Теперь не он, а они диктуют свои правила? Вальгест пожирает глазами стонущую парочку в клетке и ещё яростнее надрачивает себе. И понимает, что ему так тоже нравится! Ну и пусть саб-альфа с уверенным рычанием вдалбливается в течного свитча-омегу, а он, Дом, лишь смотрит на это и сам себя ласкает! Зато никому из верхних не удавалось наблюдать акт настоящей Страстной Любви между своими нижними. Нет, это не проявление слабости. Это любопытство. Это наслаждение красотой. Красотой боли. Той боли, которая вскипает во всех троих.