***
После горячей близости альфа и омега нежно целуются, лёжа на полу клетки, не стесняясь Вальгеста. Поглаживают друг друга. Таких взглядов, полных любви, бета не видел никогда. Он всегда считал проявление таких чувств слабостью. Но сейчас видит, как ошибался. Эти двое ещё более развратно-привлекательны и крышесносно-разнузданы, чем на тех фотографиях. Их яркая удовлетворённость после обмена страстью так и искрит во все стороны. — Присоединяйся к нам, — говорит омега, протягивая Вальгесту свою изящную руку. — Нам без тебя не так жарко, — добавляет альфа уверенно. — Подлецы вы оба! — мрачно цедит бета, но очень хочет к ним, в клетку. Ну уж нет! Никогда Дом добровольно не зайдёт туда. Хватило того, что саб уже закрыл его там. Что было потом — просто стыдно кому рассказать. Если, конечно, кто-то поверит в то, что саб привязал своего Дома к прутьям клетки, а потом с оттягом трахал свитча. — Не хочешь к нам? — Тейс закусывает губу и с сожалением смотрит на… Дома? Брата? Или просто потерянного бету? Глядя в коньячного цвета глаза, омежка не спеша, на четвереньках грациозно выползает из клетки. Как же он прелестно развратен, когда подползает к Дому! Шёлковый корсет облегает его блестящее от пота, спермы и смазки тело, весь он наполнен страстью после того, как его так жарко взял любимый альфа. Тейс подползает к Вальгесту и встаёт перед ним на колени, не сводя с него взгляд. Вальяжным королём саванны из клетки появляется альфа, будто пленённый красавец-лев покидает свою тюрьму. Красивый, мускулистый, полностью обнажённый Рутгер похож на изваяние древнего скульптора. Альфа бесшумно подходит к бете и встаёт на колени рядом с омегой. Но его покорность обманчива. Впервые в нём бурлит уверенность в себе. И всё, что он делает, он делает потому, что сам этого хочет. Но что заставило его сейчас склонить голову? Дом равнодушно смотрит на покорно стоящих перед ним саба и свитча. Дико хочется унизить их, втоптать в грязь, смешать с дерьмом. Но он лишь водит хлыстом по двум спинам, ещё мокрым от пота после секса, с торчащими вдоль позвонков ирокезами — блондинистым на могучей загорелой — альфы и тёмненьким шелковистым на гибкой, в объятиях шёлкового корсета — омеги. — Пошли вон! — срывается у Вальгеста с подрагивающих губ. Две пары глаз смотрят на рыжего демона. Как он мог так облажаться? В зелёных омежьих светится удовлетворение самим собой, из голубых альфы куда-то ушла затравленность, на которую повёлся Дом. Неужели он потерял хватку и не может контролировать сессию? — Я сказал, уёбывайте! — шипит сквозь зубы Вальгест. Пара перед ним непонимающе переглядывается и припадают губами к ещё возбуждённому члену Господина. — Решили реабилитироваться, …твари? — говорит он, убирает с лица огненно-рыжую прядь и любуется, как его братья — брутальный альфа и соблазнительный омега — трудятся над его плотью, посасывают головку, облизывают до самого основания, ласкают языками яйца, поглаживают в четыре руки его стройные бёдра, впалый живот и бока. И как-то у них это так слаженно получается, что бету снова начинает накрывать удовольствие. Он слегка поглаживает их хлыстом, чуть постукивает стеком и откровенно постанывает. Дому нравится, что проделывают с ним его свитч и его саб. Вальгест закидывает назад голову, рыжий водопад волос рассыпается по его спине, он сам подрагивает и с искренним стоном кончает, забрызгивая лица альфы и омеги белёсыми каплями семени. — А теперь пошли вон, — выстанывает приказ Дом, не дожидаясь, когда эти двое вылижут его. Он не может себе позволить показать слабость! Не может позволить, чтобы его саб и свитч видели его слёзы! Он не должен был позволять своим братьям так обойтись с ним! — Кажется, я вас вытащил из постели, — заявляет он. — Вот и уёбывайте обратно! Вскоре альфа и омега возвращаются в ещё неостывший траходром Рутгера.***
— Если бы ты не был моим сыном, ты бы мигом вылетел из Совета директоров! — заявляет киномагнат. — А по-моему, это было единственно правильно решение, — возражает белокурый молодой альфа. — Что правильно, а что нет, решаю я! — ван Дорн пригвождает сына ледяным взглядом. — А ты должен для начала хотя бы научиться вести себя не как тряпка. И не забывай про контроль! — Опять ты с этим контролем! — Может, тебе снова зайти к доктору Ясперсу? — пренебрежительно заявляет отец. — Папа уже позвонил ему. — Я сам решу, когда и к кому идти! — пытается возражать Рутгер. — А доктор Ясперс сказал, что мои панические атаки ослабевают. — А я вижу, что наоборот. Ты ведёшь себя как течный омега-истеричка! — Это ты ведёшь себя, как будто нацепил на меня ошейник и дёргаешь за поводок! — кричит сын. — Это ты называешь самоконтролем?! — Молча-а-ать! — уже срывается на крик отец. — Ты слишком много позволяешь себе, щенок! Ещё не вошёл в силу. И я не совсем уверен, что вообще войдёшь. Молодой альфа весь подрагивает от гнева, но понимает, что перечить отцу он не может. Не хватает чего-то. Гипотетические ошейник и поводок, которые уверенно держит в своих железных руках киномагнат, не дают Рутгеру почувствовать уверенность в себе. Делают настоящей тряпкой и посмешищем в глазах окружающих. — Вот, — отец кидает на стол кредитную карту. — Сходи, отдохни по-взрослому. — Блядь! — вырывается у Рутгера. — Мне не нужны твои подачки! Я сам хорошо зарабатываю. И смогу это сделать, даже если ты вышибешь меня из Совета! Ну почему его отец относится к нему так, как будто он так и остался неуверенным в себе подростком, который хочет в саванну, к львам, на свободу? Даже папа уже одёргивает своего грозного супруга, когда тот начинает слишком давить на сына. Надо думать, где найти ту силу, которая освободит его от этого самого виртуального ошейника!***
— Я не узнаю тебя, — говорит Тейс на следующее утро. — Что произошло? — Надо поблагодарить нашего брата, мэтра Вальгеста, — совершенно без иронии говорит Рутгер. — За что, любимый? Альфа улыбается и мотает головой. — То, на что у меня ушла прорва денег и много лет жизни, этот парень сделал за пару месяцев, — говорит он, поглаживая лежащего у него на груди омегу. До Тейса начинает доходить. Он, как врач, хоть и собачий, понимает, что у альфы были огромные психологические проблемы. — Братишка своей плёткотерапией вышиб из тебя комплекс неудачника? — улыбается омега. — Да, малыш. И я нашёл тебя, — он ласково смотрит на возлюбленного. Рутгер вздыхает. Чем-то Вальгест похож на его братьев. Только у беты флоггер и стек, а его родные братцы прекрасно обходятся словами и так же виртуозно, как тот хлыстом, причиняют боль. Он даже начинает думать, что из его родных братьев получились бы Домы гораздо строже Вальгеста. — Так я тоже должен сказать «спасибо» этому повелителю хлыста! — говорит Тейс. — Ты за что? — За то, что я встретил самого потрясающего альфу на свете! — зелёные глаза начинают светиться чем-то неземным и притягательным. Настолько, что альфа топит Тейса в поцелуе, ласкает своими развратными губами омегу всего. — Я хочу быть с тобой не только во время твоих течек, — заявляет альфа. — И даже готов на то, что ты делал со мной у Вальгеста. Омега нежно трётся щекой о его грудь, всю в алых полосках. — Я согласен, — мурлычет он. — И согласен использовать всё, что есть в этой спальне, — он кивает на приспособления для взрослых игр. — И мне всё равно, кто что скажет. — И мне тоже! — Даже твой отец? — спрашивает омега. — Тейс, после того, что было на том приёме, мне уже всё равно, — уверенно говорит альфа. — Рутгер, но тот компромат… — Хм! Да отец из-под земли достанет этого шутника! — усмехается альфа. — И поверь мне, малыш, так… оттрахкомфортит этого умника, что тот пожалеет, что на свет появился. — Мне тоже такое прислали, — признаётся омега. — Малыш, ты-то кому помешал? — немного снисходительно замечает Рутгер. — Ну если только конкурирующей ветклинике, — отшучивается Тейс. — Или, думаешь, только крупные кинокомпании меряются письками? — в том же тоне добавляет он. — Прости, маленький, — альфа пытается реабилитироваться жарким поцелуем. — Ну да… Где ты и где я? — вздыхает омежка. — Мы с тобой вместе. И сейчас в одной постели, — даёт очевидный ответ альфа. — Надолго ли, Рутгер ван Дорн? — Я бы хотел до конца жизни, — говорит тот, утыкаясь носом в шею парня. — Тейс, ты не поверишь, но до встречи с тобой я жил будто не своей жизнью. Словно существовал в каком-то чёрно-белом мире. А потом понял, что люблю тебя настолько, что готов на всё. И если тебя не будет рядом… Тейс замирает и слушает, как стучит сердце альфы, подтверждая искренность признания. — Так я рядом, — отзывается омега. — Если тебя не будет рядом, я снова стану тенью, какой был до нашего знакомства. — Я этого не допущу, — обещает Тейс, глядя в глаза альфы. — Люблю тебя, — целует его. За ужином они обсуждают источник появления на свет компромата на них. Тейс сообщает о том, что его бывший причастен к этой подлянке. Про то, что в семействе ван Дорн в курсе о небольших грешках сына-альфы, они уже знают. И с ужасом оба понимают, что третий участник их регулярных оргий тоже под ударом.***
— Ну и чего припёрлись? — Вальгест мрачно смотрит на парочку, нарушившую все законы Темы. А теперь ещё и в клуб без предупреждения заявились. — Мы очень серьёзно вляпались, — говорит Тейс. — И ты, видимо, тоже, — добавляет Рутгер. — Не могли же одного из братишек обойти стороной? Омега кладёт на барную стойку конверт из плотной бумаги. Коньячные глаза рыжего демона вспыхивают, рука автоматически наносит удар хлыстом в воздухе. — Пошли наверх! — командует Вальгест и, выдавив из себя улыбку, приказывает бармену: — Меня ни для кого нет ближайшие пару часов! Бармен кивает. Троица идёт в апартаменты. Но не в привычную комнату боли, а в обычную кухню. — Есть предположения, чья это диверсия? — сразу спрашивает бета, ловко метнув на стол три чашки и начав возиться с кофе. — Мой бывший. Квинтин Щварц, — мрачно отвечает Тейс. — И чем ты ему насолил, неугомонный братишка? — Можно сказать, что я в этот клуб пришёл из-за него. Он решил, что моё желание поиметь альфу — блажь и омеганистские закидоны. И хотел, чтобы я вернулся к нему, — искренне возмущается омега. — Мудила, — говорит бета и разливает кофе по чашкам, жестом машет на сливки и сахар на столе. — Этот парень прислал такое же моему… Нашему отцу, — сообщает Рутгер так, будто на фотографиях он не в роли саба во всей красе, а на рыбалке на фоне милого заката над океаном. Бета чуть не роняет из рук турку. Как же он мог ошибиться в этом альфе аж два раза? Он решил, что Младший — неудачник, но на самом деле ван Дорну это внушили. Он же хлыстом в своих руках вышиб этого неудачника из самого уверенного в себе альфы, какого только встречал! А теперь этот великолепный альфа поднял голову и готов разнести всё вокруг ради своих интересов. — И что же сказал твой отец? Или наш? — как бы между прочим спрашивает Вальгест. — Сам подумай, что он мог сказать, увидев такое, — Рутгер наугад достаёт одну из фотографий. Над связанным, словно какими-то трудновыполнимыми обязательствами и ожиданиями родителей, роскошным альфой парит прелестный и до одури соблазнительный в порочно-чёрных латексных чулках стройный омега. Пара вроде как одно целое в акте соития, но каждый сам по себе яркая индивидуальность. Исполосованный хлыстом альфа то ли кричит от боли, то ли стонет от наслаждения. Омега будто сомневается в своих действиях, но одновременно уверен, что альфа под ним — весь его, без остатка. А над красивой парой любовников возвышается то ли Демоном-искусителем, то ли Ангелом-хранителем высокая стройная фигура в чёрных узких брюках и белоснежной рубашке с облаками кружев. Зловещий хлыст в руке взметнулся вместе с огненно-рыжими локонами и непонятно, обдаст он болью пару под собой или сгорит в огне своих волос. — Я мыслю по-другому, чем… Твой отец, — говорит Вальгест. — Да отец Рутгера орал, как потерпевший, — вмешивается Тейс. Бета жестом останавливает омегу. — Так что он сказал на это всё? — кивает Вальгест альфе. — Моим телом распоряжаюсь только я сам, — спокойно отвечает ван Дорн. — А вот всем тем, кто вмешивается в мою личную жизнь, надо бить морду. — В том числе собственному отцу? — довольно замечает Дом и даже, кажется, улыбается. — Я же сказал, что всем, — уточняет Рутгер. Тейс замирает как суррикат, вылезший из норки. Надо же! Эта история нашла такую огласку! Или только избранные знают такие подробности? — Согласен, — говорит бета и любовно проводя пальцами по возбуждённо-сладострастным телам на изображении, сообщает: — Моя любимая… — Тебе тоже прислали? — Ну разумеется! Раз уж мы завязли в этой истории втроём. Только мне не нравится роль, которую на меня нацепили, — язвит Вальгест. — А мне, думаешь, нравится? — таким же тоном отвечает Рутгер. — И я не согласен со своей, — подаёт уверенный голос Тейс.***
Вальгест, тихо матерясь, идёт открывать дверь. Каково же его удивление, когда там он обнаруживает братьев, своих саба и свитча, которые снова осмелились явиться без приглашения. — Я же вам сказал, чтобы шли на хуй! — заявляет бета. — Мы и пойдём, — соглашается омега. — Только вот зашли…. — Поблагодарить хотели, брат, — говорит альфа. — Думаете, я стану верещать от восторга, кинусь вам на шею? — равнодушно кидает Вальгест. — И буду скакать от радости, высунув язык? — Это просто благодарность, — отвечает альфа. — Да-да, обычное спасибо, — улыбается омега. И неожиданно для беты обвивает его шею руками, припадает к губам. Рутгер тихонько вталкивает их внутрь и обнимает обоих. Дарит поцелуй омеге. Затем бесстыже целует бету. — Всегда хотел попробовать на вкус твои губы, — говорит он, поводя губами по плавной, но чёткой линии рта. — Ну и… Как? — спрашивает ошарашенный Вальгест. — Сладкие. Как у твоего брата Тейса, — отвечает тот. Вальгест в шоке. Вальгест в непонятках. Вальгест хочет этих двоих. И пусть они — его свитч и саб. Более того, они — его братья. Но он чувствует к ним нереальное притяжение. Бета прерывисто вздыхает и отвечает на их совместный поцелуй. — Ты так и не сказал, как тебя зовут, — говорит альфа, пока Тейс выцеловывает дорожку на изящной шее брата. — Твоё настоящее имя. — Не то, за каким ты скрываешься во время сессий, — уточняет омега, уступив место развратным губам Рутгера, который покусывает губы беты и, нагло запустив руку под рубашку, нежно поглаживает его золотистый ирокез. — Сними уже маску, малыш… — Флориан, — выстанывает парень, сходя с ума от новых ощущений. Он пытается сбежать от этого обрушившегося на него шквала нежной страсти. Никто и никогда не вёл себя с ним так. Ему страшно. Он должен взять в руки хлыст или стек, чтобы чувствовать себя увереннее. Но эти двое, зажав бету между собой, просто топят его в своих ласках. — Красивое имя, — говорит Рутгер. — Похоже на цветок. Вот именно поэтому он всегда и ненавидел своё имя. Совсем не для сильного беты! — Флориан… — повторяет омега, и это звучит так сладко, как аромат утренних роз. — Флориан… — вторит ему альфа, но теперь у нежных утренних роз обозначаются шипы. Бета вздрагивает, будто сам укололся таким шипом. Боль. Сладкая боль пронзает его. Он чувствует себя увереннее. — Что вы со мной делаете, подлюги? — настораживается парень. — Собираемся отлюбить, — отвечает омега. — Чтобы ты почувствовал то же, что и мы. — Думаешь, мы с Тейсом не заметили, как ты смотрел на нас из клетки? — заявляет Рутгер, снимая с него рубашку. Взору предстаёт гибкий стройный торс с очень светлой кожей и совсем без волос. Но сам бета в замешательстве. — Флориан, мы знаем, где душ, — говорит омега. — Идём вместе, — принимает решение за всех альфа. По пути в ванную комнату остаются предметы одежды всех троих, двое из которых ни на миг не перестают целовать и ласкать третьего. — Расслабься, — говорит омега, легко запрыгивая в душевую кабину. — Просто получай от этого удовольствие. — Неужели тебе неинтересно узнать, каково это — быть на равных? — спрашивает альфа и подталкивает Флориана к Тейсу. Бета пытается сопротивляться, но природное любопытство берёт верх. А ведь и в самом деле, что испытывают его сабы и свитчи, доверяясь ему, Дому, у которого нет стоп-слова? Парень смело шагает в кабинку. — А мож-жет, я снова просто посм-мотрю? — впервые за долгое время он пребывает в нерешительности, заметив, как загораются нежной похотью глаза альфы и омеги. — Нет, милый, сегодня ты будешь в центре нашего внимания, — заявляет Рутгер и жарко целует брата. По его спине проходят ласковые пальцы Тейса и его тёплые губы. — Прими немного нашей любви, — говорит альфа, убирает с лица Флориана рыжую прядь и целует в приоткрытые губы. — Тебе понравится, — уверяет его омега, оглаживая по сухопарой спине и касаясь кончиком языка ямочки за ухом. Бете нравится. Очень нравится! Но его пугает эта новизна. Альфа и омега оглаживают его всего и везде целуют. Флориан тихонько стонет. Он напряжён. Зная, как страстны и развратны братья, он пугается их ласк. Тейс встаёт на колени и вбирает в рот восставшее естество беты. Рутгер широкими движениями рук намыливает обоих. Его крупные ладони, все в пене, скользят по двум гибким стройным телам, заставляя поскуливать и выгибаться. Плоть Флориана во рту омеги уже не хозяйничает, а принимает жаркие ласки. Альфа чуть расставляет в стороны ноги Флориана. Его пальцы пробегают по рыжему ирокезу на белокожей спине и оглаживают аккуратный зад. Проникают в расселину, чуть дразнят дырку. Бета вздрагивает. — Что такое, Флориан? — на него снизу смотрят полные нежной страсти зелёные глаза. Бета ничего не может сказать. Он в ахере оттого, что с ним проделывают братья. Он, как под гипнозом, помогает Тейсу намылить великолепные рельефы Рутгера. Гигант наслаждается двумя парами изящных рук, одаривает обоих поцелуями. — Пойдём уже… В спальню, — выстанывает Флориан, у которого любопытство пересилило страх.