Чёрное и белое

Морозный ночной воздух пробирал до костей, белым туманом выходя изо рта и тем самым ухудшая видимость. Фонари еле-еле справлялись со своей основной задачей -заряжались они от дневного света, коего сейчас недоставало - Корусант давно не сталкивался с такими морозами. На улицах было пустынно - лишь одиноко проходящая женщина прошла и остановившись, засунула обледеневшие руки поглубже в карманы, перед этим как следует их потерев. — Ну и погодка сегодня. Вымораживает насквозь. А одежды, как назло, почти подходящей нету. - пробормотала она себе под нос и, ссутулив спину, побрела дальше. — Может быть, там будет теплее... Но не будем загадывать и посмотрим, что дальше. Ф-фух! Дойдя до шикарного особняка прямо в центре, женщина остановилась и снова перевела дух. Она слишком замёрзла за то время, которое шла, и уже ничему не удивлялась - ни силовому полю вокруг дома, ни отсутствию дворецких или на худой конец охранников на улице, ни выпорхнувшей из парадной двери Чучи. Последняя, правда, поразилась их встрече. — Мон? Что ты делаешь на улице? - спросила панторанка. Энергощит слегка заглушал её голос. — Гуляешь? Или у тебя тоже есть дело к Императору? Мотма вздохнула, снова выпустив клубы пара. — Скорее второе, Райо. Какой здравомыслящий человек или гуманоид станет шататься по улицам в такую погоду? Интересно, кстати, подумать о том, откуда она вообще взялась на подобной механической планете? Может, ИИ уже надоела одна и та же средняя температура и он решил поэкспериментировать? - произнесла она задумчиво. Синяя в ответ лишь махнула рукой. — Да брось ты! Какое надоело? Скорее авария в распределении тепла и холода, только и всего. Император сказал, что он этим вопросом уже занялся и разбирается. А ты сама как поживаешь, кстати? — Да так. Серединка на половинку. - так же немногословно ответила женщина. О новоприбывшем госте она решила на всякий случай умолчать. Бывших уголовников в их среде обсуждать было не принято. — Да, и кстати - у меня и вправду дело к Императору. Личное, если ты хотела знать. Лицо Чучи почему-то скривилось, будто она съела недозрелый мейлуран. — А, ну раз личное... Пока! - надменно бросила она и, пройдя сквозь открывшийся в поле проход, быстро скрылась из поля зрения за углом. Мон ещё пару секунд постояла в нерешительности, а потом быстро шмыгнула в проход и с силой распахнула тяжёлую дюрастиловую дверь. *** Палпатин в данный момент был в хорошем расположении духа. Настолько хорошем, что мысли о мести каким-то недобитым джедаям и мистическим повстанцам казались странными и неуместными. Ну и ранкор с ними, пусть поживут пока. Сегодня дела есть и поважнее - например, обсудить в чате с живыми ещё сенаторами новый законопроект - голосвязь работала ужасно и с постоянными помехами, а звук пропадал вообще; либо же почитать легенды Дарта Плэгаса мудрого с чайком у камина, втайне посмеиваясь над графоманией своего бывшего учителя, не умевшего в литературу от слова совсем. Когда дверь хлопнула, он тут же поднял голову, но тут же опустил обратно в книгу, создавая привычный всем образ занятого человека. — Здравствуйте, император Палпатин. - Мон решительно присела у камина рядом, закинув ногу на ногу. — Разрешите побеспокоить. — И тебе не хворать, Мотма. Замёрзла, чай? - участливым тоном спросил Шив, наконец-то оторвавшись от в десятый раз уже перечитываемой им «Легенды об Алдераане». — Слышал я - тяжело вам всем приходится. Не голодаешь там? — Благодарю, ваше превосходительство. Не голодаю. А на улице и вправду холодно - будто в морозильник попала. - чандрилианка прикрыла глаза, чувствуя, как блаженное тепло разливается по всему её телу. — С отоплением тоже иногда проблемы случаются - то шпарит на все пятьдесят, то вообще не согревает. Перебиваемся как-то. Бровь владыки Империи с удивлением приподнялась. Мон спохватилась и постаралась придать своему лицу невинный вид, будто оговорилась случайно, но Палпатин, по всей видимости, её уже раскусил и теперь был намерен выяснить всю правду. — Ты завела сожителя? - с интересом спросил он. — Надеюсь, в этот раз будет не так, как тогда с Кловисом? Ну, без насилия и прочего... — Нет, мой повелитель. - женщина подняла голову и стиснула руками подол платья. — Он как раз тот, кто спас меня от него, ну... помните? — А, ну да-да. Тот самый уголовник, которого ты чудом отмазала от тюрьмы. - Палпатин снова отхлебнул чай и накинул капюшон на глаза. Теперь он выглядел ещё более старым и жутким, чем до этого. Но тон его голоса звучал неодобрительно. — Девочка моя, я много на своём веку повстречал таких людей и сразу скажу - от них надёжности не жди. Мы ведь уже с тобой обсуждали это, помнишь? — Да, мой повелитель. Но- — Что «но»? - голос владыки ситха стал резким и ледяным. — Ты не нужна ему как человек, понимаешь? Он лишь пользуется тобой, как долгом за спасение от насилия! Думаешь, если подвернётся удачный момент, он не бросит тебя тут же? Да раз плюнуть! Ты поняла, что я хочу донести тебе, Мон? — Да, мой повелитель. - ответ был тихим и даже слегка грустным. Принцесса выдохнула и снова стиснула уже смявшийся подол. — Возможно, вы правы, и он в самом деле ненадёжный партнёр, плохой союзник и совсем меня не любит. К тому же, бывший преступник и бродяга. Но я просто хорошо к нему отношусь, вот и всё. Думаю, можно его было бы простить- Когтистая рука вцепилась в её запястье, заставив резко выдохнуть от боли и стиснуть зубы. Полыхающий гнев Вейдера ещё как-то можно было вынести - холодную злость Сидиуса переносил мало кто. — Что ты сказала, детка? - ситх вроде как говорил ласково, но оскаленные в презрении зубы явно говорили об обратном. — Кого ты хочешь простить? Говори. — Его, мой повелитель. - совсем тихим шёпотом ответила Мотма, зажмурившись от ужаса. — Бейл Органа говорит - прощать можно всех. Даже самых злейших врагов. Когти стиснулись ещё сильнее. — Повтори ещё раз. Я не расслышал: кого именно ты хочешь простить. - с нажимом произнёс Палпатин. От звука его голоса Мотма покрылась холодным потом. — Бродягу и убийцу, мой повелитель. - ответила она ещё громче, не пытаясь высвободить руку, прекрасно зная: будешь сопротивляться - боль усилится. — Я не призываю вас к этому. Я просто говорю то, что считаю правдой, потому что вы - мой отец и правитель Галактики, и лгать вам было бы ниже моего достоинства. Поверьте уж. Стальная хватка расцепилась, и лицо Императора снова вернулось в надлежащий ему вид, но он больше не улыбался. Серьёзный вид его даже стал немного озабоченным. С минуту он размышлял, потом резко бросил: — Ты ведь о нём пришла поговорить со мной, верно? — Да, мой повелитель. — Говори нормально! - Сидиус сдвинул брови. — Да, мой... отец. О нём. - Мон опустила голову и закрыла лицо руками. — Я и не собиралась скрывать, просто хотела преподнести это... как бы сказать... более мягко, что ли. Он у меня дома. Позвольте мне оставить его в живых, если это возможно. Но поступлю я так, какова будет ваша воля, повелитель. Палпатин задумался. С одной стороны - сепаратист, дезертировавший из армии и убивший представителя банковского клана, пусть и в защиту сенатора Мотмы. С другой - как наёмник, неплохой потенциальный союзник, если вовремя заплатить. Плюс ко всему, пока что в распоряжении лояльной Империи Мон... что ж, из этого может выйти неплохая партия, в том числе и в качестве возможных наследников... ну это уже второстепенное, хоть и не менее вероятное. А значит... Костлявая рука небрежно прошлась по волосам молодой сенаторши, от чего та вздрогнула - до этого никто не дарил ей родительской ласки и нежности, из-за чего подобный жест был ей весьма непривычным. Зловещая ухмылка промелькнула на иссохшем лице, никем не замеченная - и снова превратилась в добрую улыбку понимающего человека, не обременённого более беспокойством совести. — Делай, как посчитаешь нужным. Я лично ничего не запрещаю. - голос владыки заметно потеплел. — Только вот тело спрятать более проблематично, если подумать, да и ты ведь его любишь, верно? — Да, мой повелитель. Вы правы - так и есть. Я его желаю. — Вот и отлично. Ты ж у нас такая культурная - может, окажешь на него влияние? Перевоспитаешь, в конце концов? — Буду стараться, мой повелитель. - Мон старалась сдерживаться, но слёзы счастья всё равно капали из её закрытых глаз прямо на колени. — Я обещаю вам. Он станет нашим союзником, что бы ни говорил до этого - хорошо? О его странной фразе во время первой встречи она не упоминала - как и то, что сказала ему тогда правду: она в самом деле была имперкой, но он принял это за убедительно сказанную ложь. Возможно, лишь благодаря его заблуждению она до сих пор жива - но как только он узнает, что она дочь Императора, последствия могут быть самыми непредсказуемыми, а ведь рано или поздно истина вскроется и тогда, - возможно, отец прав - ей не жить. Но вряд ли он станет убивать ту, что спасла его дважды от долгой и мучительной смерти... вряд ли, но... — Обещаю. - повторила Мотма уверенным тоном. — А если я дала обещание, то никогда и ни за что его не нарушу. Ни за что. — Вот и хорошо. - рука ещё раз пригладила тёмно-рыжие локоны и спряталась в складки плаща. — Молодец, Моника. Иди с миром и будь на связи. Всего наилучшего! Не поднимая головы, женщина тоже накинула капюшон и скрылась за порогом комнаты, напоследок тихо попрощавшись. Такие резкие перемены в разговоре хорошего не сулили - впредь надо было быть осторожней и избегать подобных спорных моментов. Но что уже сказано - то сказано. Сейчас её беспокоил уже другой вопрос: а что же всё-таки в доме Императора делала Чучи в явно свободное от работы время? Раздумывая об этом странном явлении, Мотма и не заметила, как оказалась возле своего дома - и только зайдя в подъезд, она окончательно уверила себя в том, что Райо ходит туда за политическими советами и ничем более. Она же сама скорее за теплом и поддержкой, что родная мать и приёмный отец никогда не пытались ей дать - уж слишком по-рабочему относились они к ней ещё в детстве, вовлекая в политические дела ещё толком не соображающую малолетку, а впоследствии отдав её именно на профессию сенатора. Мон же особо и не спорила, ведь слово королей - закон, хотя и мечтала в раннем детстве стать джедаем даже при отсутствии Силы. Как оказалось, даже такой род деятельности имеет свои плоды и положительные стороны. *** Когда Мотма зашла в квартиру, в ней было нежарко. Не до конца оправившийся ещё Со Геррера, вопреки всем её ожиданиям, не лежал пластом - он был занят вырезанием своим карманным ножом (тем самым) странных символов и рисунков на стенах. Ругать его сенаторша не стала - чем же ещё заняться человеку при неработающем интернете и телевизоре? — Не над моей кроватью, пожалуйста. - бросила она, ложась на кушетку напротив. Нож, занесённный над частью стены, сдвинулся в сторону и стал выводить замысловатые узоры в другом месте. — Ладно, так нормально. Что ты вообще рисуешь? — Удивительные вы, люди. - Софиус, казалось, вовсе и не слышал вопроса. А может, просто сделал вид? — Сестра и родители на меня за такое обычно ругались, а ты спокойная. Даже спрашиваешь о смысле, а не называешь бесполезными каракулями. Почему так? — Не знаю. Я лично вообще не слишком эмоционально отношусь к жизни. - женщина пожала плечами. — Просто люди разные - в этом-то всё и дело. Так каково значение сих знаков, если уж мы завели об этом разговор? — Значение этих символов, сенаторша, вот в чём: это древние ондеронские знаки с надгробья Фридона Надда. Древние руны, смысл которых таков: «Тёмная Сторона не даёт ничего бесплатно: ты подчинил себе Силу, но взамен потерял контроль над своим же телом». Одна из его известных цитат, к слову. Что скажешь? — Он прав. - коротко ответила Мон, бездумно выводя узоры пальцем на пыльном покрывале. Ей сейчас меньше всего хотелось думать о том, что это понятие относится и к её родному отцу, получившему свои уродливые отметины от собственных же молний и впоследствии страдавший прогрессирующим раздвоением личности, являя себя людям уже не как Канцлер или Император, а как самый настоящий неуравновешенный владыка ситх. Кто-то презирал его, кто-то опасался, но многие сходились на том, что такого им выгодно держать при себе у власти - авось старик как-нибудь сам собой окочурится и тогда уже начнутся бои за трон. Всё это напрягало и саму Мотму, беспокоившуюся за своего отца и более-менее спокойную жизнь в Галактике. Что, если в один день этого всего вдруг не станет? Как она будет дальше с этим жить? — Ты сказала ему обо мне. - внезапно произнёс Геррера, поворачиваясь к собеседнице. Глаза его лихорадочно сверкнули, а рука с оружием заметно напряглась. Мон кивнула, даже не спрашивая, откуда он всё знает. Скорее всего, просто догадался - она говорила ему, куда и к кому идёт. — Но он - ситх, леди Мотма. Он убьёт меня, если ему будет выгодно - без всяких принципов или совестных мук, ибо таковых у него нет. И тебя уберёт точно так же, как уже избавился от половины Сената, Джедайского Ордена и армии клонов, если хоть один раз позволит себе сорваться с катушек. И как можно такому верить? — Он - мой отец. - возразила чандрилианка. Рука с ножом бессильно опустилась. Бунтарь злобно оскалился, пробормотав под нос проклятия. — И прежде чем проклинать себя, послушай: находясь в здравом рассудке, он обещал не вредить ни тебе, ни мне. Он хочет сделать тебя нашим союзником. Просто представь, что- — Не буду я ничего представлять! - нож пролетел над батареей и воткнулся в оконную раму. Мон удивлённо приподняла бровь - точно так же, как и Сидиус недавно при разговоре с ней. Плечи ондеронца опустились, а сам он выглядел подавленным. Лицо его будто посерело. — Извини. Но подумать только: добрейшая женщина в галактике - дочь ужасного ситха... На этот раз сдержанность решила отдохнуть, по всей видимости - только силой воли Мон смогла удержать свою руку возле его лица, схватившись за неё другой. Если б глаза её могли менять цвет, они давно стали бы ярко-оранжевыми - столько неприкрытой злости в них было. — Я знаю, что он такой. Но я ему благодарна хотя бы за то, что появилась на свет, знаешь ли. - сухим тоном ответила рыжая, опускаясь на колени рядом с ним. — Пожалуйста, оставляй свои мысли при себе, если не хочешь причинять мне "излишние страдания", как сам обещал. Понял? Мужчина не отвечал. Мотма через силу улыбнулась и взъерошила рукой его длинные кучерявые волосы, прижав к себе и поцеловав в макушку его голову. Брюнет вздохнул и уткнулся ей в грудь лицом. — Больше не хочешь меня убить? - серьёзным тоном поинтересовалась она. Геррера покачал головой и лишь опять вздохнул, не сказав ни слова. Первый раз они были друг с другом так близко - не как спасители или любовники, а как друзья, и если Со об этом практически не задумывался (друзья и родные у него были и раньше), то Мон это немного пугало - ведь она привыкла воспринимать знакомых исключительно как союзников и коллег, да и то временных, а родных, кроме Императора впоследствии, у неё, по сути, и вовсе не было. — Ну ладно тебе. Успокойся. - прошептала она, перебирая тёмные пряди между пальцами. — Я тоже не буду тебя убивать. Слышишь меня? — Да, слышу. - его голос был глухим и каким-то болезненным. — Не утешай меня, Мон Мотма - ты этого сделать не сможешь. Ни ты, ни кто-либо другой. Но если ты хочешь ко мне хорошо относиться - пожалуйста, я совершенно не против. Пойми меня, сенаторша. "Не успокоился ещё, однако," - подметила женщина, моргая защипавшими внезапно глазами, - "жалко его. Но что уж тут поделать? Говорят, сердечные раны остаются до конца жизни." - Она передёрнулась от прикосновения к своей спине - объятие было слишком уж внезапным, да и старая память неудачных впечатлений давала о себе знать, из-за чего тело её едва заметно дрожало будто от страха. Смущения, однако, в сознании Мон уже не было - скорее, робость в отношении практически нового впечатления. — Я не убью тебя. — Я знаю. Мотма резко заглотнула воздух, когда рука с талии внезапно переместилась на колено - но тут же заставила себя успокоиться и закрыть глаза, продолжая задумываться о том, как отреагирует Палпатин, узнав, что они не просто союзники - вряд ли он хотел бы себе в родственники-по-закону представителя низшего сословия, сама же она была практически совершенно не против. Практически - если смириться с постоянным стремлением новообретённого партнёра к лазанию на рожон, конечно, то можно и прожить вполне себе достойную жизнь. Родить детей, воспитать, сдать матери как потенциальных наследников, а потом, в мирное время - вернуться к семье, и, возможно, бунтарская душа ондеронца к этому времени тоже подусмирит свой пыл... хотя маловероятно. Скорее всего, произойдёт так, как часто случалось в последнее время: дети и родственники помрут от синего вируса, Герреру пристрелят на очередной сверхопасной миссии, а она сама сопьётся в одиночестве. Грустно, но вполне реалистично, что поделать: жизнь - штука жестокая. Сенаторша и не заметила, как погружённая в свои думы, она оказалась лежащей на ковре. Расслабиться и получить полное эмоциональное удовлетворение, как в прошлый раз, у неё выходило не слишком хорошо - сейчас она была настроена больше на размышления. Но нельзя сказать, чтобы ей совсем ничего не нравилось - напрягало, конечно, но больше радовало, тем более, что женщине раньше и в голову не могло прийти, что кто-то тоже захочет её ласкать и делать приятно. К счастью для Мотмы, Со даже и не задумывался о том, почему реакция её на него не слишком бурная, как у обычных людей - иначе он начал бы останавливаться, задавать глупые вопросы или пытаться растормошить - а этого ей было не нужно. Теперь она понимала, что он тогда чувствовал и почему ему понравилось - ведь что может быть лучше спокойного и неподвижного лежания на спине, если тебе при этом ещё и хорошо? *** Небо за окном разгладилось, и впервые за эти несколько неспокойных дней на нём проглянула луна. Крупная и светлая, раньше совершенно не заметная за яркой иллюминацией, она медленно плыла по небу, освещая безлюдные улицы и незакрытые окна в тёмных квартирах. Мотма спала, разметав длинные пряди по подушке - за этот год она впервые отрастила их ниже плеч, желая хоть в чём-то в своей жизни поэкспериментировать. Веки её то беспокойно дёргались, то снова умиротворённо прикрывали глаза. Снилось ей далёкое детство, что было ещё задолго до начала её рабочей деятельности в возрасте шести лет - взъерошенный, вечно с кипой бумаг молодой мужчина, постоянно спешащий туда-сюда; мама, ещё не такая нервная и напряженная как струна, а более открытая и живая, но уже с запавшим взглядом; и отец - она не знала, как могла это запомнить, но это точно был он: такой же рыжий, задиристый и слегка надменный с застывшей ухмылкой на губах, её родной отец, которого она видела до их первой встречи как родственников всего раз или два в жизни. Тогда, кажется, был ещё снегопад - не такой мертвенно-холодный, как сейчас, а тёплый и даже слегка мокрый - и они тогда втроём пошли гулять. Было весело, но продлилось это веселье недолго: всего год счастливой детской жизни отделял маленькую ещё девочку от мрачного и сурового взрослого мира, в котором ей предстояло прожить большую часть своей уже сознательной жизни. А пока - радостные крики, смех, прыжки; потом снеговик и тёплый ужин в кафе-ресторане; а за окном всё вьётся метель, и заметает белым полотном, стирая моменты из памяти - образы, эмоции, лица, - и замораживая их где-то в глубине души на долгие, долгие годы, что проходят мимо и никогда не возвращаются. Приходят и новые времена - сменяются друзья, родственники, уходят в небытие знакомые, но память подсознательно хранит в себе то, что не в силах никогда забыть. Спал и Геррера, прижавшись к тёплой руке своей партнёрши - при всех его достоинствах, любимой он бы её вряд ли назвал, просто потому что они толком всё ещё не были знакомы - но всё же приоритеты умел расставлять и погреться был совершенно не против. Его сон был не менее тревожным - предсмертные вопли, треск рушащегося потолка и бушующее пламя, пожирающее всё на своём пути. Пламя, начисто выжегшее из его памяти всё, кроме редко являвшихся в ночных кошмарах образов - что было дальше, он вспомнить никак не мог: ни детство, ни жизнь до того, как они с сестрой остались одни, да и саму сестру он уже практически забыл, не в силах вечно терзаться и жить прошлым. В каком-то смысле они дали друг другу жизнь - он воспитал её, как дочь и верного друга, она сподвигла его двигаться дальше и осуществлять свои мечты. Быть может, если б не её смерть, он бы так и остался жить в глуши и никогда не вышел в свет, не нашёл себе новых друзей - идеалиста Лакса, дерзкую Рису и даже саму Мотму - добрейшую женщину в галактике, ставшей за короткое время их знакомства ему матерью, сестрой и чуть ли не женой - ну, если принимать во внимание типичное поведение супругов, как он его понимал. Хоть любовь ещё не пробудилась в зачерствевшем сердце - словно ростки, прораставшие сквозь промёрзлую землю, которые требуют больше времени на всходы - но это не мешало ему относиться к ней хорошо и даже с уважением. Мон станет его верным другом и союзником, как Стила - верил он, - если вовремя вырвать её из когтей обезумевшего ситха и открыть глаза на правду. Тогда, возможно, он полюбит её по-настоящему, как человека, а не образ недосягаемой сверх-сущности, словно возвышенной над обычным миром и взирающей на него с легким оттенком снисходительности - вроде считая равным, а всё равно превознося себя над обывателями сего места. Луна освещала матрас, на котором они лежали, взявшись за руки - соединённые незримой нитью двое людей с разными жизнями - словно чёрное и белое, слившиеся волей судьбы в контрастный замкнутый круг, на коем испокон веков держится баланс целой Вселенной.