Страшно прекрасное

Я долго не мог уснуть, постоянно ворочаясь. Любая поза была для меня неудобной. Лягу на один бок — не то, на второй — тоже не то. На спине всё так же неудобно. И что теперь делать? Сон не идёт, можно и не пытаться уснуть. Чем-то заняться? Вдруг Герману помешаю. Он может потом и не уснуть снова, а я этого не хочу. Глубоко вздыхаю и смотрю в тёмный коридор, замирая. Почти не дышу, смотря туда, не моргая. Две белые точки, как тогда, в лесу. Они сияют во тьме, смотря на меня в ответ. Мне становится холодно, несмотря на то, что лежу я под тёплым одеялом, а кровать давно нагрелась от тепла моего тела. Мне страшно моргнуть или отвести взгляд, но глаза уже слезятся. Не выдержав, всё-таки моргаю, после чего эти белые точки вмиг пропадают. Чувство паники становится только сильнее. Куда он делся? Он правда как-то смог проникнуть в дом или меня от пережитого страха сейчас проглючило? Надеюсь на второе. Зарываюсь в одеяло и поджимаю к себе ноги. Страшно. Мне не хочется вылезать из моего пододеяльного убежища, но, кажется, надо. Если это действительно здесь, то с этим надо что-то делать. Вдруг Он навредит Германии или мне, подкравшись, пока не вижу ничего, будучи с головой накрытым. Кислород заканчивается, от чего дышать уже сложнее. Собираюсь с силами. Всё хорошо, всё будет хорошо. Мысленно считаю до трёх, задерживаясь на последней цифре, и резко откидываю одеяло, принимая сидячую позу. В комнате темно, но благо мои глаза привыкли к темноте, поэтому мне не сложно что-либо разглядеть. И я ясно вижу, что тут никого нет. Вот и хорошо. Хотя бы так. Подползаю к краю кровати и ставлю ноги на пол. Надеюсь, под кроватью ничего нет, что может сейчас схватить меня и утащить. От этой мысли подрываюсь и быстро иду к двери. Выглядываю в коридор. Никогошеньки. Осталось только добраться до гостиной и посмотреть, всё ли хорошо с Германией. Тихо ступаю по полу, направляясь туда. Оказавшись в комнате, вижу, что здесь нет никого, кроме Германа, который сам спокойно спит на диване, укрывшись одеялом с одной высунутой из-под него ногой. Мне становится легче, когда я понимаю, что он в порядке. Тихо вздыхаю и иду проверять остальную квартиру, перед этим взяв нож на кухне. Так, на всякий случай. Не забываю по пути удостовериться и в том, что входная дверь закрыта. Когда обход завершается, возвращаю нож на место и иду ложиться снова в кровать. Проскакивает мыслишка, что под неё тоже надо заглянуть на всякий случай, но мне не хочется этого делать. Просто поверю в то, что там ничего нет. Точнее, да, там абсолютнейше ничего нет. Вот так. Поворачиваюсь набок. Интересно, как бы отреагировал Германия, увидев, как я хожу ночью по квартире с ножом в руках. От его возможного выражения лица, которое представил себе в голове, становится смешно. Тихо хихикаю и умолкаю. Надо попытаться поспать.

***

Проснулся я от будильника, что было очень даже ожидаемо. Привстав на локте, второй рукой потёр глаза, после чего зевнул. Глаза сильно слипались, ведь я вообще не выспался. Всю ночь просыпался, поэтому нормального сна у меня не было. С закрытыми глазами потянулся к тумбе и стал искать на её поверхности свой телефон. Лишь после того, как ничего не нащупал, осознал, что звук исходит вообще не из моей спальни. Встаю и тащусь в коридор к рюкзаку, что до сих пор стоял на полу в прихожей. Открываю его и достаю телефон, отключая на нём будильник. С протяжным зевком поднимаюсь с корточек и отношу устройство на его место в спальне. Теперь иду на кухню, а проходя мимо зала, вижу Геру. Точно, он ведь со мной сегодня. Вроде как, мой будильник его не разбудил. Повезло. Ведь сегодня выходной, а сейчас слишком рано, чтобы вставать. Пусть отдыхает. А я уже не вижу смысла снова ложиться спать. Лучше займусь завтраком. Зайдя на кухню, закрываю за собой дверь, чтобы шум было не так слышно, и приступаю. Первым включаю чайник, а затем думаю, что же приготовить поесть. Напрягаться сильно не хочется, поэтому просто сделаю бутерброды. Тем более, когда только встал, аппетита особо нет. Достаю хлеб и помидорки с огурцом, колбасой. Думаю, этого будет достаточно. Раскладываю на столе и начинаю делать, напевая про себя первую вспомнившуюся песню. Чайник закипает, и я выключаю его, после разливая воду по кружкам, в которых уже лежат пакетики чая и засыпан сахар. Теперь пар исходит от кружек, поднимаясь вверх и растворяясь в воздухе. Одну кружку оставляю тут, а вторую беру за ручку и сажусь с ней за обеденный стол, лицом к окну. Бутерброды сделал, а есть нет желания. Оставлю всё Германии. Попозже всё равно смогу утолить чувство голода, которое к тому времени как раз появится. А за окном тем временем светает, но лучи солнца не могут добраться до земли, ведь им препятствуют облака. По крайней мере, пока что. Я уверен в том, что скоро они дадут его свету пролиться на землю. Делаю ещё один глоток горячего чая и слышу копошение в соседней комнате. Кажется, Германия проснулся. Встаю и иду проверить. Так и есть: он сидит на диване и потягивается. — Доброе утро, — произношу негромко, чтобы не нарушать атмосферу спокойного утра. Он поворачивает ко мне голову, и на лице появляется лёгкая улыбка. — Доброе, — отвечает Германия и встаёт с дивана. Я ухожу на кухню, где снова сажусь за стол, а через пару секунд сюда заходит и Гер. — Я сделал чай с бутербродами. — Указываю пальцем на столешницу, где стоят кружка с тарелкой. Честно, думал, что чай остыть успеет, пока Германия проснётся, но он всё же встал довольно рано. Надеюсь, что это не мой будильник посодействовал этому. Скорее всего, просто его привычка. — А ты чего не ешь? — Он подходит и забирает еду, после чего садится напротив меня. Тарелка с бутербродами оказывается на середине стола. Наверняка для того, чтобы я тоже брал. Гер делает глоток чая, но не спешит прикасаться к еде, иногда кидая на меня выжидающие взгляды. — Я не голоден. — Зеваю, и после этого идёт следующий вопрос: — Ты нормально спал? — Нет. — Скрываться не буду: по мне и так видно всю правду. В зеркало я ещё не смотрелся, но примерно понимаю, как выгляжу. — Кошмары не мучили случайно? — продолжает допрашивать меня Герман. — Не помню уже. — И правда ведь. Просыпался ночью постоянно, но что именно мне снилось, не имею ни малейшего понятия. Ну, и хорошо, что не помню, а то мало ли, что там было. Уже когда-то бывало такое, что смог вспомнить свой сон, а потом пожалел об этом. Поэтому, пожалуй, не буду думать о сегодняшних сновидениях. — Ну, ладно. — Он задумывается о чём-то, смотря в кружку. Мне кажется, он хочет спросить о случившемся, но всё никак не наберётся сил. Наверное потому, что боится мне напомнить об этом. Набрав в лёгкие воздух, он спрашивает: — Что ты будешь делать с Америкой? — Ладно, этого вопроса я не ожидал. Чёрт, совсем забыл про него. А правда, что мне теперь с ним делать? Закрываю лицо одной рукой, тяжело вздыхая, а вторая рука сильнее сжимает кружку. — Ох, блин… — тихо выдаю, вспомнив кое-что. — Я инет на телефоне отключал. Там, наверное, столько сообщений и насмешек от США придёт, когда я включу… — М-да, не горю желанием смотреть сообщения от него. Твою мать, что ж делать-то с ним? Точно! У меня есть Германия. Он рядом, так что всё будет не так плохо. — Надо посмотреть, — говорит Германия и встаёт из-за стола, уходя. — Что? Стой! — быстро поднимаюсь и иду за ним. Мы приходим в спальню, он сразу находит мой телефон и берёт его в руки, подключаясь к интернету. Я становлюсь рядом и наблюдаю, смотря в экран смартфона. Сердце начинает быстро биться в груди от волнения, но ничего не происходит. Германия хмыкает и заходит в мессенджер, открывая нашу с Аме переписку. Пусто. Моё сообщение просмотрено, но ответа на него нет никакого. Америка был в сети последний раз тогда, когда я прислал сообщение, а точнее, на минутку позже. Значит, посмотрел и вышел. Интересно, что же в итоге хуже: хоть какой-то ответ или полное молчание? — Жди беды на следующем собрании, — говорит Герман. — Подбодрил… — Хотя чего я ожидал? Того, что он скажет, что всё хорошо? Но это ведь всё равно не так. — Просто сказал правду. Пойдём вместе на следующее собрание, — предлагает он, и я моментально соглашаюсь, также поблагодарив его. Как же хорошо, что он сам сказал об этом. Сам я, наверное, пошёл бы один, всё страшась того, что может произойти, стоит мне открыть двери зала собраний. Ух, уже представляю смешки прямо мне в лицо, которые не закончатся за неделю или две. Не люблю быть в центре всеобщего внимания. Польша, который испугался в лесу буквально ничего. Ну, так по их мнению. Я-то знаю, что там было. Германия, похоже, увидев, как я пялюсь в одну точку, уйдя в свои мысли, положил руку на моё плечо, а когда я повернулся к нему, он улыбнулся мне. — Что бы ни случилось, всё в итоге будет хорошо, не волнуйся. И не будет США вечно вспоминать этот случай. Это же Америка. Ему ты быстро надоешь, и он переключится на что-то другое, — говорит он, подбадривая. Я легонько приподнимаю уголки губ в ответной улыбке и расслабляюсь. Он прав. Просто чуть-чуть потерплю.