Страшно прекрасное

Что значит «нет»? Хотя я ожидал, что меня он никуда не отпустит. На что только надеялся, спрашивая? Но, раз уж начал… — Почему? — интересуюсь, ожидая получить в ответ молчание либо что-то вроде «потому что» или «так надо», ну или что он там ещё может придумать, чтобы не указывать причину? Зачем продолжаю задавать вопросы, сам не понимаю, но вдруг хоть какую-то информацию мне удастся получить. Надежда ведь умирает последней, как обычно говорят. И, видимо, моя всё ещё жива. Тем более я планирую сбежать, так что умрёт она ещё не скоро, и то в самом худшем исходе. Рейхугольник протягивает ко мне руку, как тогда, в спальне, и мягко касается головы, что было весьма ожидаемо, поэтому я не испугался, но несмотря на это, всё же совсем немного подался назад. Он огладил мою голову и произнёс: — Тебя надо подлечить. — Я так понимаю, это и есть причина, по которой мне нельзя уходить ни в коем случае? Значит, сначала принёс сюда, забинтовал, но перед этим наверняка обработал, голову, потом покормил, а теперь не отпускает из благих намерений? Весь такой хороший, заботливый, но что скрывается внутри? По его лицу мало что можно понять, к сожалению. И он, что, правда пытается показать себя таким милым и добрым после всего того? Или, может, я чего-то не понимаю… — Со мной всё хорошо, — даю ответ, который будто бы сможет что-то изменить. Хотя бы из-за того, что он мне, кажется, стал меньше доверять после той пары раз, когда попытался скрыть от него правду. Чёрт, а ведь сейчас сделал то же самое, отчего лучше не станет! И я разве не хотел сделать так, чтобы он ослабил бдительность? Молодец, ляпнул, не подумав, как это может повлиять на всё. А ведь собирался же не противиться, чтобы дать ему ложную надежду на то, что принимаю своё положение. Теперь что? Говорю, что всё отлично, явно пытаясь заставить отпустить! Рейх вновь тянется к моей голове, и я уже знаю, что он сделает, поэтому стараюсь поскорее исправиться, чтобы предотвратить сразу два события: боль от его прикосновения и понижение доверия. — Хотя ты… Вы правы, что мне стоит сначала вылечиться. Куда я с такой головой? — Немного криво улыбаюсь, смотря на него. Его рука останавливается, и он притягивает её обратно к себе. Похоже, всё нормально. Фух, успел. Буду надеяться на то, что это подействовало как надо, а не наоборот. Кстати, немного странным ощущается обращение к нему на Вы. Наверное, потому что в первый раз к нему обращаюсь. — Да. — Он кивает. Такой немногословный. Но я рад, что он не всё время молчит, иначе вообще ничего не смог бы узнать. Итак, пока что установленная причина моего удержания здесь — лечение. Хорошо, хорошо, если он так хочет. Но буду ли я так думать? Нет, конечно. Кому угодно доверять так легко нельзя. Тем более, таким, как он. Да, он мне помог, но не всё же хорошее делается из действительно благих целей, а не по личным причинам. Люди разные бывают: кто-то действительно словно ангел, а кого-то волнует лишь собственная выгода. — Можешь обращаться ко мне на Ты, — говорит Рейхугольник мне, прежде чем уйти из кухни. Некоторое время сижу на месте, смотря в уже опустевший коридор. А… Что дальше-то? Встаю и тихо подхожу к двери, заглядывая за угол. Ни души. Он правда оставил меня вот так без присмотра? Неужели не боится, что убегу или попытаюсь напасть на него? Похоже, он слишком уверен в себе, раз даёт мне полную свободу. Посмотрим, чем ему это по итогу обернётся. Я ведь не стану сидеть, сложа руки, когда у меня есть такой восхитительный шанс обшарить тут всё и попытаться выбраться. А начну, пожалуй, с того, что узнаю, куда он делся, чтобы сразу установить, куда соваться пока не стоит… Думаю, красться мне сейчас не так уж и обязательно, раз ищу его (если поймает и спросит, что делаю, то скажу, как есть, мол тебя искал), но всё равно иду на носочках и стараюсь не шуметь. Заворачиваю в первую попавшуюся комнату, которой оказывается гостиная. С первой секунды вижу, что очень уютная гостиная. На глаза сразу попадается тёмного цвета достаточно большой диван, который стоит как раз напротив прохода, по центру помещения. Думаю, он должен быть мягким и удобным. Интересно, а все комнаты в доме будут такими уютненькими? Хотя, если ты какой-нибудь психодемон-одиночка, живущий отдельно от всех в лесу, то почему у тебя не может быть красиво обустроенного дома? Вопрос решён. Долго здесь решаю не задерживаться. Если захочу, то потом осмотрю всё повнимательнее. Сейчас же моей целью является только найти его. Потому, раз тут не вижу присутствия Рейха, иду дальше. Дверь в конце коридора — ванная и туалет. Хорошо, что тут его тоже не было, иначе неловко вышло бы. И надо ли упоминать, что тут опять-таки всё мило и красиво? Пару секунд верчу головой, осматривая ванную, выполненную в тёмных тонах, и закрываю дверь обратно, собираясь уходить, но тут же распахиваю её вновь. Погодите, а это должно так выглядеть? Оно работает? Как сюда проведена вода и как устроена канализация? Мы же наверняка посреди леса, так кому вообще этот дом сдался? И почему я ничего не заметил ещё находясь на кухне? Там же раковина, плита, газ! Удобства повсюду! Ладно-ладно, не важно. Мало ли, какие у него тут технологии. Всё-таки он уже очень давно живёт и выживает один. И не факт, что в этом месте Рейх поселился совсем недавно, так что у него было достаточно времени, чтобы сделать всё, что нужно, и обустроиться в этом доме со всеми удобствами. Может быть, где-то стоит бак с водой, который её подаёт. Вздыхаю и снова прикрываю дверь. Зачем трачу время на мелочи? Разве не другим должен заниматься? Надо прекращать отвлекаться и идти дальше. Разворачиваюсь и чуть не врезаюсь в широкую грудь оказавшегося сзади меня Рейхугольника. Отскакиваю назад, прислонившись спиной к двери, ведущей в ванную, и поднимаю голову, смотря в лицо Рейха. Сердце в груди застучало быстрее. Почему я не слышал, как он оказался за мной? С неким трудом сглатываю слюну, накопившуюся во рту, и пытаюсь придумать, что сказать. — Я… — начинаю произносить, собираясь рассказать о том, что он мне ничего не говорил делать, поэтому я решил поискать его, но ничего не успеваю сказать. — Хочешь в туалет? — спрашивает он меня, не попытавшись даже дослушать мою начавшуюся речь. Ну не так уж я и против. Может даже это хорошо, что мне не придётся ничего говорить ему в качестве оправдания. Он сам всё, что надо придумает. Так, о чём он там спросил? О туалете, точно. — Не хочу пока что. — Хорошо. — Он коротко кивает. — Идём. — Рейхугольник разворачивается и направляется куда-то, а я же начинаю молча следовать за ним, не имея выбора. Мы поднимаемся на второй этаж и заходим в ту комнату, в которой я проснулся. Застываю в проходе, а Рейхугольник останавливается около кровати и выжидающе смотрит на меня. Я… должен присесть? Возможно. Послушно иду к кровати и сажусь на неё, замечая, что на подушке лежит небольшая металлическая коробочка. Что он собрался делать? Обещаю вести себя тихо только в том случае, если он не захочет прямо здесь и сейчас провести вскрытие. И вскрывать будем явно не его. Рейхугольник берёт эту коробку и снимает крышку. Вряд ли же там хирургические инструменты, верно? Начинаю заметно нервничать, слегка ёрзая на кровати, а он в это время надевает крышку на дно коробочки, чтобы не мешалась и не занимала место. Предмет отправляется обратно на кровать, но оказывается в этот раз справа от меня, и тогда замечаю лежащие внутри бинты, какие-то пузырьки с жидкостями и маленькие коробочки, которые скорее всего от таблеток. Ну, хотя бы половина из них — точно. Пока рассматривал содержимое коробки, до моей головы успели добраться. Бинт ловко разматывают и убирают, оставляя немного поодаль от меня. Не посмотреть не мог, так что глянул на него и увидел кровь. Вижу, не слабо так ударился. Хорошо, что я не человек, поэтому это не должно быть так уж страшно. Тем более, обо мне, боже, господи, заботятся. Заразу не занесу, подлечу рану, а потом уйду… В мир иной, если меня не успеют спасти или если сам не убегу до того, как бинты и спирт сменятся на идеально заточенные мясницкие ножи. После этого искать меня только в рагу или супчике. Что-то мутить слегка начало от таких мыслей… — Я так и не представился, — вдруг начинает говорить он, пока обрабатывает мою голову. Печёт, но терпимо, что даёт надежду на то, что всё не так уж и плохо. — Меня зовут Рейхугольник. — Да, я знаю, как тебя зовут. — Можешь обращаться сокращённо. — А вот это интересно. И как же мне тебя звать? Рейх? Уже мысленно так успел поназывать тебя, но, быть может, есть что-то новенькое? Мне это, пожалуй, правда надо, ведь Рейхугольник слишком длинно, а Рейх… Вспоминается Третий Рейх. Да, вот его мне как раз и не хватает для полного счастья. — Как? — спрашиваю, показывая ему, что заинтересован. Наверняка примет это как хороший знак. — Ру, — коротко отвечает он мне, из-за чего не сразу доходит, что это был ответ на мой вопрос. Так значит, мне называть его просто Ру? Мило. Даже слишком для его вида. Особенно если вдобавок ещё держать в голове то, что он — тот волк. Но я всё же буду звать его так. Почему нет? Всего две буквы от имени. Удобно и быстро. — Хорошо… Ру. — Первый раз произношу его имя, даже если настолько сокращённо. Надо ли мне представиться в ответ, если Ру давно осведомлён о том, как меня зовут? Но ладно уж. Не помру же от пары лишних сказанных слов. — Я Польша. — Ответом на это мне служит кивок с его стороны. Я так понимаю, на этом наш занимательный диалог кончается? По крайней мере, не похоже, что он хотел бы сообщить мне о чём-то ещё. На моей голове снова оказываются бинты, а Ру убирает уже ненужные вещи. Смотрю на то, как он собирается уйти из комнаты, а в голове — навязчивая идея расспросить его о семье. Вроде как, я хотел узнать больше об этом. Не знаю только, что потом буду делать с полученными сведениями. Они просто будут храниться в моей голове. Ну или потом поделюсь с Германией, когда окажусь вновь на свободе. Наверное, ему тоже интересно. Однако не имею понятия, как он станет относиться к своему родственнику после всего. Задать вопрос так и не успеваю. Рейхугольник уходит, оставляя меня один на один с самим собой. Тем же лучше. Встаю с кровати и тихо подбираюсь к выходу из комнаты, выглядывая в коридор. Тихие звуки доносятся из комнаты, что сразу напротив этой, значит, он там. Благо дверь в неё оказывается прикрытой достаточно, чтобы меня он тут не заметил. Ухожу подальше от прохода и подхожу к окну, которое было в этой спальне. Так как стоящий прямо под ним стол препятствует мне, приходится отодвигать его. Для начала убираю в сторону стул, а после берусь за край стола и как можно тише тяну на себя, чтобы создать между ним и стеной свободное пространство. Закончив, отпускаю его и оборачиваюсь, прислушиваясь, дабы убедиться, что не привлёк к себе внимание звуками. Всё спокойно, а из той комнаты, где он был, до сих пор исходит какое-то копошение. Отлично. Опираясь руками на подоконник, смотрю вниз. Второй этаж, но я неделю назад с дерева падал, так что переживу, если спрыгну. Только вот в тот раз внизу оказались кусты, а тут их нет… Но и не такое приходилось переживать. И какой-то там второй этаж не погасит мои мечты. Уверенно тянусь к тому месту, где должна быть ручка, но хватаюсь за один лишь воздух. Погодите… Ручки нет?! Так, ладно, об этом я правда не подумал. А вот он как раз-таки подумал, поэтому вытащил её заранее и, скорее всего, надёжно спрятал. Хорошо-хорошо, пускай. Не важно. Надо забыть об этом окне. У меня всё ещё есть другие окна по всему дому и входная дверь. А в комплекте с ними сомнение в том, что хотя бы что-то окажется открыто. Он же не настолько глупый, чтобы держать кого-то взаперти, но при этом дать возможность улизнуть. Ладно, попытка не пытка. Пока буду изучать этот дом, может, смогу найти хотя бы ручку от окна. Если она есть — а она должна существовать — то точно находится где-то в доме. А пока она в доме, у меня есть шанс найти её. И было бы намного проще, если бы Рейхугольника не было здесь. Мечтай, мечтай, Польша. Отхожу от окна, в этот раз поворачиваясь осторожнее на случай, если он вновь окажется сзади. Но, ох какое счастье, его нет. Ни за спиной, ни в комнате. С облегчением выдыхаю и возвращаю стол со стулом на место, начиная думать, какую из комнат первой обыскать. Логично бы его собственную, но он, вроде как, до сих пор там, так что туда мне пока путь отрезан. Вывод о том, что это спальня, сделал, когда заметил в щёлке кровать. Это могло быть что угодно, например кусок кресла или дивана, попавшийся на глаза, но, пожалуй, пока буду опираться на то, что это всё же кровать. Догадаться же, что спальня именно его, нетрудно, если судить по тому, что «моя» комната пустая, и тому, что он ушёл что-то делать туда. По звукам, можно было сказать, что он что-то ищет в ящичках, значит, вещи есть, а отсюда исходит, что если там всё и хранится, то это его комната. Хотя я могу делать ошибочные выводы, и лучше бы проверить самому, но явно не сейчас. Что ж… Посмотрю пока, что ещё есть на втором этаже. Тихонько выбираюсь из комнаты и торопливо, но не издавая почти ни звука, подбираюсь к той двери, за которой ещё не был. Опускаю ручку и открываю дверь, заходя сразу внутрь. Здесь находится обычная домашняя библиотека с множеством книг, стоящих в книжных шкафах, и, видимо, из-за недостатка места, лежащих на столе и полу несколькими стопками. Прямо у окна стоит на вид удобное кресло, а рядом с ним — торшер. Ручки от окна тут точно нет, как погляжу, так что мне нет смысла задерживаться. Выхожу отсюда. В коридоре никого. Собираюсь закрывать дверь обратно, как было, но вдруг слышу шаги в той комнате, где был Ру. И судя по ним, он собрался выходить. Недолго думая, прячусь в библиотеке, уже потом осознавая, что мог этого в принципе не делать. Он мне не запрещал ходить по дому, так что сам виноват, если что. Но… Нет, лучше спрячусь. Прислоняю ухо к двери, чтобы хотя бы немного лучше слышать. Кажется, он покидает ту комнату и идёт куда-то, но не сюда, потому как громче шаги не стали. Похоже, ушёл в «мою» комнату. Других на этаже не заметил, а лестница рядом с этой, так что тут очевидно. Хотя если вспомнить о том, как бесшумно он может передвигаться, то можно взять под сомнение мой вывод. Похоже, не найдя меня там, он отправился на поиски. Начинаю молиться о том, чтобы ушёл на первый этаж, но, чёрт возьми, Ру идёт сюда! Начинаю в панике осматривать комнату. Спрятаться негде, поэтому шустро оказываюсь за креслом и сажусь, прижавшись боком к стенке, а спиной — к поверхности кресла, закрыв руками рот. Дверь открывается, но в комнату Рейхугольник не заходит. Похоже, стоит и осматривает её, ведь здесь всё прекрасно видно и спрятаться нормально просто негде. А эта моя затея с тем, чтобы укрыться за креслом, может легко провалиться, стоит ему пройти немного дальше. С его-то ростом и моим ненадёжным укрытием я окажусь обнаруженным на раз-два. Проходит минута — сам считал каждую секунду — а он не уходит. По крайней мере я не слышал этого. И того, чтобы он сдвинулся хотя бы на шаг — тоже. Пробегает мыслишка, что Рейх стоит около кресла и, немного наклонившись вперёд, смотрит на меня, ожидая, когда сам подниму голову и замечу его. По спине пробегает холодок. Надо бы посмотреть, но как же не хочется этого делать, однако вечно вот так просидеть не смогу. Убираю руки от лица и ставлю их на пол. Сердце бешено стучит в груди, и с каждой прошедшей секундой становится всё хуже. Медленно поднимаю голову, но никого надо мной нет. Хочется выдохнуть с облегчением, но, боюсь, слишком громко получится. Так, если меня он не нашёл, то почему не уходит? Это тоже стоит проверить, но если выгляну, а он таки окажется там, то раскрою себя. А что будет дальше? Сделает ли Рейхугольник что-то со мной за то, что пытался спрятаться от него? Буду надеяться на лучшее. Аккуратно выглядываю из-за края кресла и смотрю на проход, но… Там никого. Дверь осталась открыта, но никого нет. Значит, он всё-таки бесшумно ушёл, а не стал стоять столбом, выжидая, когда я сам попадусь. От этого становится ещё легче. Вот теперь-то могу выдохнуть с облегчением, что и делаю. С губ сама слетает усмешка. Вытягиваю ноги, которые всё это время прижимал к себе, и облокачиваюсь о кресло, кладя одну руку на лоб. Смотрю в потолок. Не хочется ни о чём думать. Хочется лечь, уснуть, а после проснуться и понять, что это было обычным кошмаром. Одним из тех, которые, бывает, снятся мне. Жаль, что это реальность… Вот бы сейчас попасть в объятия Германии. Эх, как он там? Наверняка поднялась паника. И он пытается или пытался дозвониться до меня, но с каждым неудачным разом ему становилось всё страшнее. А я ведь обещал ему, что всё будет хорошо, что я выпутаюсь из любой передряги, обещал… Герман точно места себе не находит. И Варшава не исключение. Тому не легче, а о том, что я пропал, он наверняка уже узнал, в этом не сомневаюсь. Не замечаю, как в глазах скапливаются слёзы. Шмыгнув, убираю их руками. Нет, нет, нет, мне нельзя расклеиваться! Лучше буду думать, как сбежать. Тихо стукнув кулаками по полу, а точнее, по мягкому ковру, поднимаюсь на ноги и ещё раз убеждаюсь в том, что у двери никого нет. Кстати, окно! Смотрю на него и замечаю, что ручки нет и здесь. Досадно… Выхожу из комнаты и иду к спальне Рейхугольника. Дёргаю за ручку. Заперто. Предусмотрительный, блин. И когда он только её запереть успел? Не помню такого. Или это было настолько идеально тихо? Что тут за замки? Смотрю на замочную скважину, не видя в ней ничего экстраординарного. Но должен же был быть щелчок. Нет разве? Так, ладно, отвлекаюсь. Надо дальше идти. Разворачиваюсь и иду к лестнице, на момент обернувшись к запертой двери. Я ещё попаду туда. Если закрыто, следственно, есть, что прятать. Спускаюсь на первый этаж, попутно протирая глаза и убирая с них остатки слёз. Ру не видно и не слышно. Не знаю, насколько это хороший знак, но буду пользоваться, пока есть возможность. Мне в тот раз показалось, что в гостиной были какие-то вещи. Найдётся ли там что-то интересное? Ну или мне просто кажется, что там что-то было, потому что долго в проходе не стоял и не рассматривал зал. Но даже ежели там правда что-то есть, не думаю, что будет то, что мне необходимо. Правда желательно всё-таки проверить. Возможно, не зря говорят «если хочешь что-то спрятать, прячь на видном месте». Беспрепятственно захожу в гостиную и смотрю по сторонам. Останавливаю взгляд на одном единственном предмете, который стоит на небольшом столике у стены. Это, что же… Реально телевизор? А в нём смысл-то есть? Тут же… Тут не будет ловить. Или я чего-то не понимаю? — Хочешь посмотреть? — раздаётся из-за спины, и я подпрыгиваю, моментально разворачиваясь. Сердце в который раз ушло в пятки. Ну конечно, опять без единого шороха. Он так меня до гроба доведёт… Или он этого и добивается, чтобы самому меня не убивать?.. — Я… Не думаю. — Нет, это интересно, безусловно. Хотел бы его включить и воочию увидеть, что он работает, но не хочу попусту время тратить на это. Хотя что-то подсказывает мне, что Ру решил всё за меня, и посмотреть придётся, независимо от того, хочу я или нет. Он молча подходит к тому месту, где стоит телевизор, и берёт со столика пульт, который лежал рядом. Далее Рейх садится на диван напротив и смотрит на меня, хлопая ладонью по своим коленям. Ой нет, не надо. Я туда не сяду. — Н-но я не хочу смотреть телевизор, правда. — Машу руками перед собой, отходя на шаг назад. Убегу сейчас — догонит? Могу ли укрыться в одной из комнат или придумать отмазку? Ру, не внимая мне, снова хлопает по своим коленям. Выбора, похоже, нет. Если не хочу злить его и в следующую секунду лежать с перегрызанной глоткой, то лучше присяду, но не к нему на колени, а на диван. Всё время забываюсь. Надо быть послушным. Но, блин, это займёт так много времени! Хорошо, Польша, терпение. Терпение-е. Может быть, ночью смогу что-то сделать. Подхожу ближе и скромно присаживаюсь рядом, а в следующий миг он пересаживает меня на свои колени и, приобняв одной рукой, включает телевизор пультом, что держит в другой. Этого стоило ожидать, но лучше бы этого не случалось. Почему не могу посидеть сам рядом? Что он хочет от меня? Телевизор, к слову, правда показывает и причём обычные каналы. Пора переставать удивляться. После огромного волка, его внезапных появлений, водопровода и электричества в, чёрт возьми, лесу и хрен пойми, где, мне не нужно ничему удивляться. Он подаётся назад, ложась на спинку дивана, а мне из-за жуть какой неудобной позы приходится ложиться на него. Ничего, надо просто немного потерпеть и не показывать, что мне страшно или неприятно. Совсем чуть-чуть потерпеть. Скоро всё закончится… Вторая его рука также обнимает меня, но не крепко, так что ничего не давит, и дышу свободно. Спасибо, что подумал об этом, но будь ты проклят за то, что держишь меня тут!