Ангельская болезнь

      В белоснежно выбеленной комнате, освещённой тёплым предвечерним светом, сидели два человека. Больница Сан-Франциско располагалась почти что у побережья, отчего, находясь даже в комнате, люди не переставали чувствовать солоноватый запах океана в своих лёгких.       Доктор Мэг, не торопясь, перебирала страницы, изредка поглядывая на пациента. Молодая женщина напротив выглядела безучастно, уткнувшись острым локотком в стол и подперев ладонью аккуратный подбородок.        — Эстер, — задумчиво проговорила врач, — вы уверены, что не хотите пройти лечение? Анализы свидетельствуют о наличии постоянного стресса, именно он обостряет хронические заболевания. Почему вы до сих пор не посетили психиатра, как я предложила?       Эстер задумчиво повела плечом. В кабинете было куда холоднее, чем на улицах осеннего Сан-Франциско, поэтому девушка, пришедшая в одной шёлковой блузе и лёгких тёмных брюках, явно чувствовала себя неуютно. Она изредка прикусывала алую губку, не в силах отделаться от ощущения беспокойства, пришедшего ещё два дня назад.       — Я в порядке, доктор. Правда, я совсем не нервничаю.       Доктор замерла, оглядев Эстер мягким взглядом глаз-минадлин.       — Знаете, моя дорогая, порой люди болеют душой, даже не считая, что они нервничают. Нервы могут быть лишь первым шагом к… — Мэг сделала паузу, подбирая слова.       Девушка заинтересованно подняла взгляд потухших серых глаз и вымученно улыбнулась.       — К безумию? — она склонила голову чуть набок, обнажив линию мышц на шее, обвитой мягким воротником блузы. Это выглядело пугающе и изящно одновременно.       — Некоторого рода отклонениям, Эстер, — доктор потерла переносицу, на которой покоилась тонкая оправа очков и бессильно отбросила ручку, — кажется, с каждым визитом вы исчезаете, и я не могу понять, в чём дело, представляете, каково мне?       Глаза Эстер расширились, в них проскочил испуг. Одного в своей жизни она не выносила точно — когда кто-то из-за неё испытывал неприятности. Когда твоя семья всю жизнь только и создает тебе трудности, всё, о чем ты мечтаешь — это чтобы причинами трудностей не становился ты.       — Пожалуйста, дайте мне подумать, доктор. Я обещаю… — она мотнула головой, явно подумав о чём-то неприятном, — обещаю решить это.       Улица встречала вечерней духотой. Вокруг побережья в ряде домов от неё гуляли люди, солнце клонилось к блестящему горизонту. Переступив жёсткий асфальт, вскоре она оказалась на мягком песке, следуя всё ближе и ближе к океану.       Иногда Эстер казалось, что её смерть живёт там — в блестящей водной глади, что умереть с горечью в лёгких — не такая уж и плохая идея. Земля, на которой она жила, не смогла принять ни её взглядов, ни её целей. Куда бы она ни желала податься, отовсюду бежала — жизнь, и без того бессмысленная, теряла остатки здравого смысла с каждым годом. Искусство, ради которого она жила всю свою юность, оказалось лишь безликим товаром, на который богатые покупатели смотрели как на предмет быта.       Художница присела на чуть влажный песок и прикрыла глаза. Звуки воды, смешанные с вечерней музыкой, создавали ощущение покоя, которое также быстро ушло с Этаном, как, впрочем, и появилось… Она хотела бы видеть его здесь. Снова ощутить холодный парфюм, понять, что он, незнакомец из галереи, на самом деле думает. Почему он совершенно неожиданно забрал её холст, практически не поглядев на содержание?       Телефон завибрировал. Незнакомый номер.       — Да? — ошеломленно ответила Эстер, беспокойно положив ладонь себе на грудь. Внутри потяжелело.       — Эсфирь.       Всё сразу стало ясно. Никто, кроме отца и Этана не называл её так. Первый покоился в могиле, второй же умудрился узнать номер каким-то своим способом, наверное, когда она спала. Девушка молчала, не в силах сказать слов. Что-то неправильное для мироустройства было в этом человеке. Этан появлялся тогда, когда она думала о нём, а мотивы поступков этого человека оставались неясными даже сейчас.       — Где ты? — тише уточнил голос. На фоне слышался гул машин — Эли точно находился в центре.       — Я на побережье, Этан. Близ третьего авеню Эванса.       — Ты долго там будешь? — продолжал уточнять собеседник.        — Я не знаю.       — Понял, — с кратким ответом пришли короткие гудки.       Этан появился, когда не прошло и двадцати минут. Он был также спокоен и не сообщал своим видом ни одной человеческой эмоции. Выдержанно холодный, словно земное ему чуждо, явился, окруженный предзакатным рыжим светом.        — Присаживайся, — в шутку сказала Эс, оглядев его дорогой костюм и звучно хмыкнула, скрывая смех, когда знакомый упал на песок рядом.       Он смерил её оценивающим взглядом и вежливо улыбнулся. Так, как сделал это ещё в первый день знакомства. В этот раз она не смутилась, равнодушно поглядев прямо в темные глаза. Но и теперь Этан казался нелогично спокойным — морщины у глаз явно говорили, что он — человек смешливый, но, видя его сейчас, она бы ни за что такого не подумала.       — Где ты была? — поинтересовался он, расстёгивая манжеты рубашки.       Эстер подтянула к себе ноги, поёжившись. Закат оттенял правую половину её лица, вырезая острые болезненно торчащие скулы. Она была хрупка и словно не принадлежала этому миру. Этана забавила эта мысль. Однако было кое-что иное: что-то чёрное, ощутимое невыносимо тяжелой пеленой, осело вокруг сияния её души. Близкое по энергии его естеству, это нечто всё чаще притягивало его внимание.       — Я провела день в больнице, — не успела она возразить, как ощутила на плечах пиджак. Он всё так же пах им. Сердце кольнуло от вновь наступившего уютного ощущения. — а ты, помощник судьи, наверное, успел сделать кучу дел, да?       — Думаешь, правоохранительной системе есть дело до жителей этой страны? — ответил вопросом на вопрос Этан и улыбнулся, потянувшись к её лицу. Он осторожно убрал с бледного лица золотистую прядь волос. Впрочем, движения его оставались правильными и лишенными всякой страсти. Словно они вновь только встретились и он изучает Эстер.       — Богу нет дела до этого мира, а ты говоришь о законе, — хмыкнула художница и прикрыла глаза, подставляя лицо едва тёплому ветру.       Этан впервые засмеялся, так же сдержанно, но в смехе его внезапно ощутилась именно та холодная дерзость, присущая равнодушным к жизни людям.       — Это точно, ему ни до кого нет дела, Эсфирь.       Закат сгорал минутами, солнце скрывалось за блестящими ладонями океана, принося за собой вечерний мрак. Собеседников охватила внезапная тишина. Не слышны были прежние мелодии, да и люди вокруг стихли, словно мир в одночасье принялся умирать. Сама того не подозревая, Эстер стала улыбаться, вглядываясь в блекло-оранжевое небо. Это состояние мира несмотря ни на что казалось ей знакомым и естественным, казалось, тысячи и сотни раз оно уже было пережито ей. Лишь какого-то одного пазла не хватало, чтобы решиться сказать, что и она сейчас находится на собственном закате души.       — Лучше б хотя бы со мной ты позволял себе быть собой, Этан, — едва слышно сказала она и придвинулась к нему ближе в бессловном жесте доверия. Это было интересно. Люцифер словил себя на мысли, что не может отвести взгляд от её выцветших безликих глаз.       — Разве ты думаешь, я — не я? — прошептал он, наклонившись к её уху, отчего Эстер на секунду перестала дышать.       — Передо мной не ты.       Она стала отстраняться от едва скрывшего ошеломление Этана. Но мужчина не позволил сделать этого до конца и схватил Эстер за тонкое запястье, встретив затем мягкие губы поцелуем. Таким же прохладным, как в первую их встречу, но в его движениях ощущалась несвойственная ранее плавность, словно сейчас он, как и Эстер, стремился узнать что-то новое, будучи уверенным, что всё давно осознал. Одно было ясно — в движениях обоих не было ни любви, ни чувств, но был интерес и холодное желание что-то для себя решить. Эстер… оказалась подозрительно неясной. Это чувство раздражало и изводило, вместе с тем Люцифер знал одно — это точно не последняя встреча.       Он поднялся, отряхивая едва влажный песок с брюк. Вечер обещал быть долгим.