Звук тишины

      До сих пор не верилось, что всё закончилось. Точнее, что теперь демоны не будут плодиться, как грибы после дождя: смерть Мудзана положила конец распространению «заразы», и выжившим охотникам оставалось лишь выслеживать и ликвидировать остатки огромной популяции. Впрочем, до окончательного роспуска организации прошло не меньше двух лет: слишком много высокоранговых охотников полегло в бойне, слишком много восстанавливалось и слишком много было неспособно держать клинок из-за увечий.       Зеницу, слух которого за минувшее время значительно обострился, зачастую ходил на задания сам. Они с Танджиро и Иноске могли по неделям исчезать из дому, но установили чёткое правило: Незуко-чан никогда не останется одна. Незуко возмущалась: открыто, громко и очень экспрессивно, явно не желая, чтобы из-за неё росли жертвы «где-то там». Впрочем, Зеницу, когда наступал его черёд «охранять» хозяйку дома, нет-нет да замечал на её лице проблеск облегчения: несмотря на возвышенные порывы, ей явно было жутко надолго оставаться одной в горах.       Лето только началось, и после промозглой, влажной весны его сухое тепло пришлось как нельзя кстати. Зеницу и Незуко, пока выдалось относительно свободное время, спустились в городок купить продуктов по мелочи и немного развеяться от наступившей в жилище тишины. Танджиро, приславший ворона, обещал вернуться только к концу недели: задержали кое-какие дела помимо миссии.       Знал Зеницу эти дела: молчаливые, с томной улыбкой и с бабочкой на хвосте чёрных волос. Ни капли не обвинял, но добродушно посмеивался — не проще ли сказать: так, мол, и так, хочу проведать Канао-чан. Но, видимо, романтичная натура Танджиро предпочитала хранить чувства в тайне, хотя Агацума готов был ставить на то, что девушки между собой давно посплетничали.       Иноске же не писал ничего, хотя они не без успеха вдолбили в него большую часть хираганы: стойко игнорируя полученные знания, он продолжал слать «голосовую почту» в виде каркавшей птицы. Его-то, кстати сказать, ждали со дня на день.       Торговая улица кипела, хотя он и не слышал её гомона в привычном смысле этого слова. Вибрирующий шум переливался, дробился, и Зеницу, то и дело расщепляя его на отдельные части, в какой раз с удовольствием отмечал, что считывает окружение не в пример лучше, чем в толпе на достопамятном перроне. Шаги Незуко раздавались совсем рядом: она шла, периодически задевая его плечом и восторженно оглядываясь. Глаза у неё блестели, тёмно-каштановые волосы были убраны в изящную причёску-ракушку с розовыми бантиками-лентами, и вся её фигурка дышала деловитой живостью. Она мусолила в пальцах кусочек бумаги со списком покупок.       Впереди замаячила лавка с крупами и специями. Незуко по привычке ухватила Зеницу за рукав, указывая пальцами другой руки в нужную сторону.       «Я туда! Ты со мной или хочешь куда-нибудь заглянуть?»       Зеницу, оборачиваясь на прикосновение, улыбнулся. Задумавшись, кивнул, ероша волосы.       — Жди меня возле лавки, ладно? Я вернусь минут через пять. Только никуда одна не уходи!       Незуко засмеялась, прижав к губам кулачок с испещрённым иероглифами листочком. Что-то проговорила в ответ, но Зеницу по понятным причинам не смог разобрать ни слова и лишь многозначительно нахмурился, отступая от неё на шаг.       — Я скоро! Не волнуйся!       Она беззаботно помахала ему рукой и пропала среди людских фигур — только мелькнуло розовое кимоно. Зеницу с забившимся от предвкушения сердцем почти бегом сорвался в противоположную сторону и остановился, лишь когда оказался перед нужным прилавком — там на тёмной ткани были в образцовом порядке разложены шпильки, кольца, серьги и гребни. Попадались среди них и деревянные, и оловянные, и даже латунные, похожие на золото, затейливая инкрустация играла красками и бликами, и у Зеницу разбежались глаза, а мысли об ограниченности средств канули в забвение перед самоуверенным желанием выбрать самое красивое.       Увы, действительность довольно скоро вернула его с небес на землю: когда он, положив глаз на изумительную пару канзаси с украшением из изящных стрекоз, поднял голову и без дальних околичностей указал на них продавцу с коротким: «Сколько?»       Мужчина, скептически, почти недоверчиво сведя к переносице брови, помедлил, но назвал цену. У Зеницу спёрло дыхание, и он едва не выпалил, упираясь руками в прилавок: «Что? За это?!»       Однако вовремя вспомнил прошлый печальный опыт, когда ему в весьма грубой форме посоветовали убираться, раз на стоящее он скупится или слишком для него беден. Прикушенный язык спас положение, и Агацума, процедив воздух сквозь зубы, тоскливо покосился на шпильки. Незуко-чан они были бы так к лицу, но его по крошечке собранных сбережений хватит разве что на одну. И, поколебавшись ещё мгновение, он стиснул пальцами край чёрного хаори с жёлтыми треугольниками. Попытка не пытка, даже если грозит полным разорением.       — А по отдельности продаёте?       «Молодой человек, это парное украшение», — покусанные, грубо очерченные губы продавца буквально выплюнули надменное «парное», и Зеницу, сокрушаясь, понял: ни торги, ни уговоры не помогут. Что ж, раз он слишком стеснён в средствах, придётся искать альтернативы, а с подобной красотой повременить до новой «охоты».       Тем более незаменимых вещей, в сущности, нет.       — Ладно, а этот гребень сколько стоит? — Зеницу, мысленно прикинув шансы, не воспылал, признаться, особым энтузиазмом: чёрное украшение осыпали силуэты белых резных журавлей и полупрозрачных цветов, вокруг которых вились золотистые узоры наподобие веточек. Выглядело оно ничуть не дешевле шпилек, но поди сладь с собственными желаниями.       На него посмотрели теперь уже с нескрываемым удивлением, но лицо продавца быстро приняло независимо-непроницаемое выражение.       «Так и думал, ещё дороже».       Зеницу, у которого от досады вспыхнули уши, напрягся, готовый проводить в дальний путь и эту мечту, но, прочитав по со сухим губам короткий ответ, стремительно просиял и принялся суматошно копаться в сумке-перевязи. Монеты дождём посыпались на ладонь.       — Отлично! Беру!       А на дне тканевой копилки остался сиротливо лежать один-единственный затёртый кругляк.       Зеницу, заботливо пряча покупку подальше от любопытных глаз, лишь по пути к лавке со специями запоздало задумался, а сколько он там проторчал. По ощущениям — не больше пяти минут, но наверняка его метания и терзания вылились в добрую четверть часа. Ой и рассердится Незуко, что он пропал невесть куда, бросив её скучать в толпе.       — Незуко-чан, прости, пожалуйста! Я…       Зеницу невольно замедлил шаг, тревожно вглядываясь в замелькавшую над людскими головами крышу лавки. Перемнись Незуко хотя бы с ноги на ногу, он тут же услышал бы, но её звука не было и в помине, а когда он выбрался из топлы прохожих, по пути едва не задев локтем полного мужчину, то не нашёл и самой девушки.       «Великие духи, она что, правда ушла без меня?»       В первый момент он не мог нормально соображать: растерянность сковала мыслительный процесс. Лишь оторопело оглядывался, а когда очнулся, то, собрав самообладание в кулак, впился заблестевшим взглядом в добродушного вида продавщицу.       — Извините! Вы не видели, куда пошла девушка в розовом кимоно и чёрном хаори?       «Это какая? — торговка встряхнула руками, задорно глядя на него: наверняка подивилась взъерошенному, граничащему с испугом виду. — У меня тут столько людей проходит, я ж всех в лицо не запомню! Давно она тут была?»       — Вот-вот должна была отойти! У неё глаза вишнёвые, и в волосах рыжие пряди. Такую ни с кем не спутаешь!       Она скептически усмехнулась, передёрнув плечами, а Зеницу, которого ноги не держали на месте, чувствовал, что кровь приливает к лицу от зябнувших пальцев.       «Ну, такую я, кажется, и впрямь видала. Всё мялась тут, а потом ушла. Кажется, туда, но это уж и соврать могу», — взмах полной руки с закатанным синим рукавом был направлен в сторону шорной лавки.       Зеницу, машинальным движением зачёсывая назад чёлку, скомканно поблагодарил любопытно щурившуюся торговку и рванул в гущу людей, напрягая слух и оглядываясь. Если Незуко где-то поблизости, он точно почувствует это, но стоило поторопиться: мало ли дураков в такой толкучке, а красавица вроде неё — настоящая мишень для похотливых глаз.       «Вот тебе и ответственный! Голова бедовая, знал же, что нельзя долго копаться!»       Он пролетел мимо шорной, упёрся в мясную лавку, потоптался среди ещё двух — с украшениями и тканями, — вернулся назад. Голова гудела, по линиям ладоней выступил пот: звука Незуко Зеницу по-прежнему не чувствовал. Отирая рукавом хаори взмокший лоб, он прижался к краю улицы, недоумённо и уже действительно испуганно оглядываясь. Шум в голове неприятно пульсировал, и он никак не мог выхватить из него ни единой знакомой детали. Пока не замер, резко поворачиваясь к узкому проулку меж двумя зданиями на противоположной стороне: до него было не больше трёх четвертей тё.       «Незуко-чан?..»       Проверять, а не ошибся ли он в запале, было бессмысленно. Зеницу, слишком взвинченный, чтобы дважды прислушиваться к себе, подорвался с места и исчез в тёмном проёме, перепрыгивая через обломок доски, точавший из крапивы, и пугая шарахнувшуюся ему под ноги кошку. Звук Незуко становился всё отчётливее, но его разбавляло что-то ещё. Протяжное, болезненно-острое, смешанное с едва уловимым, частым постукиванием.       «Что за…»       Незуко должна была быть прямо за поворотом.       Тело мгновенно подобралось, на руках взбугрились вены, и Зеницу, резко заворачивая из проулка за угол здания, едва не наскочил на девушку, но ловко обогнул её в последний момент и загородил спиной. Перед ними в полутьме какой-то незнакомец прижимал к земле связанного ребёнка, держа в руке тускло блестевший нож.       Так вот что за каша из звуков здесь заварилась.       Брови сошлись у переносицы, а барабанящий по рёбрам сердечный стук наконец перестал отвлекать. Зеницу хватило пары вдохов, чтобы оценить ситуацию, и она была не в пример радужнее любой стычки с нечистью. Тем более что Незуко оказалась невредима.       — Незуко-чан, отойди назад.       Места было мало, особо не развернёшься, но если действовать быстро, то наверняка удастся выхватить мальца и вырубить похитителя, не попавшись под лезвие. Зеницу, чуть слышно выдохнув скопившееся напряжение, упёрся мыском левой ноги в пыльную траву, приподнимая пятку. Незуко за его спиной робко, но послушно отступила, а грабитель усмехнулся, зажимая мальчишке горло и слегка приподнимаясь с колена.       «Что, парень, нападёшь? А ножик видишь?»       Ну, на мирный исход он не очень-то надеялся.       Рывок.       Меньше чем за мгновение Зеницу оказался рядом и нанёс стремительный удар сначала по руке, выбивая нож, а потом — в челюсть. Незнакомец, даже вскрикнуть не успев, тяжело рухнул на землю, а перепуганный парнишка задёргался, пытаясь отползти подальше. Зеницу, мыском отталкивая смехотворное в стычке с истребителем оружие, быстро присел и в несколько движений распустил нехитрый узел, удерживавший путы. Неудавшийся грабитель по-прежнему валялся рядом на боку, занимая всю ширину тупика: похоже, стукнулся головой и потерял сознание.       — Незуко-чан, надо бы патруль найти да передать им этого… этого, — Зеницу, хмуро попробовав верёвку на прочность, принялся быстрыми и спокойными движениями связывать ему кисти на уровне поясницы. Сердце по-прежнему билось чуть чаще обычного из-за не схлынувшего до конца волнения и резкой атаки после бега, но намеренно замедленное дыхание постепенно успокаивало ритм. — Ты в порядке?       Уже затягивая узел, он обернулся к робко переминавшейся с ноги на ногу девушке и заметил, что она держала на руках мальчишку, а тот испуганно цеплялся за её шею, подрагивая и пряча лицо. Зеницу невольно улыбнулся. На смену волнению внезапно и незаметно пришло нечто трепетно-тёплое, похожее на умиление.       Пока прежняя мысль не всколыхнулась благодаря прочухавшемуся похитителю-неудачнику.       Что, богов ради, у неё за мания влипать в неприятности?

***

      Мать благодарила их едва ли не со слезами на глазах, и Зеницу, глядя на добродушно улыбавшуюся Незуко, отвага которой, собственно, и спасла мальчишке жизнь, испытывал неподдельное восхищение. Однако, пока они брели по тропе, оставив далеко позади городские окраины, ему на ум снова пришло всё произошедшее, и Зеницу охватило тревожное недовольство. Как бы там ни было, но сегодня Незуко могла попасть в серьёзную беду.       Она шла немного впереди, пряча кисти в рукавах кимоно. Маленькая, хрупкая и безоружная, и Зеницу даже представить боялся, что бы с ней могли сделать, не подоспей он вовремя. «Незуко-чан, я так перепугался! Чуть не решил, что тебя украли какие-нибудь проходимцы!» — вот всё, что тогда слетело с языка, и лишь теперь, на остывшую голову, оформилось в слова остальное.       — Незуко-чан.       Они поднялись на холм, откуда открывался вид на долину с городком. Незуко обернулась, вопросительно глядя на него и улыбаясь, каждой чертой. Солнце целовало её лицо, играло бликами в густых волосах, и никто не мог бы сказать, что какие-то пару часов назад она пережила опасное приключение. Зеницу, прижавшись спиной к стволу дуба, устало вздохнул и наконец выдавил из себя тяжёлые, горчившие слова:       — Ты должна перестать вести себя так необдуманно.       Незуко изогнула брови, по-птичьи наклонив голову. В глубине сияющих глаз что-то мелькнуло, и взгляд у неё изменился, будто в тёплый осенний день потянуло промозглым ветром.       «Я увидела, как этого малыша тащат в подворотню. Не стоять же мне было и смотреть!»       — Ты хотела его защитить, а кто защитил бы тебя? — нахмурившийся Зеницу сложил руки на груди. Конечно, эгоистично было говорить подобное ровным, наставительным тоном, но для него безопасность Незуко, которой сама она зачастую пренебрегала, стояла выше собственной жизни. И он, не выдержав, взмахнул расцепившимися руками, отрываясь спиной от ствола. — Незуко-чан, да ещё чуть-чуть, и он бы кинулся на тебя с ножом!       «Зеницу-кун, ну, уж коли на то пошло, не пропадай неизвестно куда, когда я тебя жду! — досадливо отрезала девушка, складывая руки в ответном непреклонном жесте. Взгляд у неё окончательно похолодел, но засветился ярче прежнего. — Тогда, если мне вздумается рисковать собой, у меня будет, на кого положиться!»       Зеницу покраснел, мигом осаживаясь. Упрямая игра в гляделки неприятно давила, а девушка не думала сдаваться, поджав губы, и он, поколебавшись, первым отвёл глаза. Дело рисковало обернуться ссорой, а ему ужасно этого не хотелось.       Тем более, пожалуй, доля правды в её словах была: Зеницу сам нарушил обещание вернуться с минуты на минуту. Только вот и извиняться за сорвавшийся с губ выговор отказывался: он был прав, и Танджиро бы его поддержал.       Ощущение шагов Незуко вдруг немного ослабло: похоже, она отдалялась, продолжив восхождение по тропинке, и наверняка пребывала не в лучшем расположении духа. Зеницу, отыскав её досадливым взглядом, увидел, что теперь их разделяло шагов пятнадцать, не меньше. Судя по прямой спине и решительной, хоть и мелкой, походке, ждать его Незуко не собиралась.       Гребень в сумке ощутимо потяжелел, словно превратился в гранитный булыжник.