По пятницам в девять

Walking down the memory lane Растворяясь в воспоминаниях, I blame myself you're not here no more Виню себя, что ты больше не здесь. But lost in the echoed pain Затерянный в отдающейся эхом боли Your voice is still heard from the distant shore Твой голос по-прежнему слышен с дальнего берега. And I'll never be a part of you Мне никогда не стать частью тебя. Up all night again Снова бессонная ночь, I only dream to make it through Надеюсь, что ещё продержусь, Lord help me deal with that Боже, помоги мне это пережить*. (с)

. Мелкие капли на лобовом исчезали под взмахами стеклоочистителей. В этом году сезонные осадки больше походили на недоразумения. Дождь и вовсе иссякнул, едва Мия в компании подруг вырулила к главной автостраде на своём новеньком land rover. − Обожаю горький запах кожаного салона, − Грейс выкрутила ручку магнитолы. Музыка из динамиков зазвучала громче. − На скорости вжимает в мягкое сиденье, − подхватила Френсис. − Рычащий звук мотора пронизывает, заворачивается воронкой. − Мотор рокочет! Зверь! Хищник. Его выпустили из заточения на свободу! − Он управляет дыханием дороги. Я хватаю ртом воздух от взрыкивания под капотом. − Пятьсот семьдесят лошадей! Я начинаю возбуждаться. Мия лишь хихикала, позволяя девушкам поддразнивать её. После проблемной тачки новая машина казалось крылатой и лёгкой. Хотя Мия немного дулась, что никто, включая родителей, не поддержал её идею купить габаритный ram pickup. Триша, разделяющая заднее сиденье с Френсис, прикрыла ладошками уши. Невзирая на кураж в салоне авто, она продолжала читать вслух. − «"Я никогда его не любила", − сказала она, явно через силу. "Даже в Капиолани?" − неожиданно спросил Том. "Да". Снизу, из бальной залы, на волнах горячего воздуха поднимались приглушенные, задыхающиеся аккорды. "Даже в тот день, когда я нёс тебя на руках из Панчбоул, чтобы ты не замочила туфельки?". В его голосе зазвучала хрипловатая нежность. "Дэйзи?"». − Долго ещё? Меня уже укачивает твой бубнёж, − Грейс покосилась на Тришу в зеркало заднего вида. − Не получается сосредоточиться, − пожаловалась та. − Если не сдам работу в понедельник, мне конец. «"Я никогда его не любила", − сказала она, явно через силу»… − Что за работа? − спросила Френсис. − Анализ художественного текста… Не знаю, чего от меня хотят… Грейс расхохоталась. − Начнём с азов. Итак. Что такое «азы»… Общего веселья Триша не поддержала. Запаниковав, она полезла в телефон. − «Википедия» пишет: «В задачи анализа входит выявление структурных элементов целого, удобных для всестороннего рассмотрения, либо не нуждающихся в таковом по причине своей аксиоматичности или эмпирической очевидности…». Господи, что? − Ты должна проанализировать не только сюжет книги, но и манеру воздействия автора на читателя, речевые стратегии, художественные формы, − пояснила Мия. − В своё время я выбрала «Лигу выдающихся джентльменов», − заметила Грейс с самодовольством гуру. − Просто название понравилось. Как для порно. − «… даже в тот день, когда я нёс тебя на руках из Панчбоул, чтобы ты не замочила туфельки…». А что, можно было выбрать фильм? − Вроде снимали «Великий Гэтсби» с Ди Каприо, − вспомнила Френсис. − Да точно! − Триша возликовала. − Давай я по фильму анализ напишу? Она умоляюще уставилась на Мию, словно та могла ей разрешить. − Боюсь, имелась в виду именно книга Фрэнсиса Фицджеральда. Но всё равно посмотри адаптацию. Вдохновишься на чтение. Грейс иронично толкнула Мию локтем. − Погляди на её вдохновлённую кислую мину. Все, кроме Триши, засмеялись. − Дерзай, девочка. Ты второкурсница, тебе ещё пахать и пахать. За несданную работу не допустят к экзамену. А не допустят к экзамену − вылетишь из универа со свистом. − Хватит быть такой злой, Грейс! Она и так себя накручивает. − Пока юные умы учатся ценить хорошее кино, имеет ли значение что-то другое? − прокомментировала Френсис. − Пусть пишет по адаптации. − Триш, ты выбрала лёгкую тему, − поддержала Мия. − И книга короткая. У тебя получится. − Это тебе всё лёгкое! «Даже в тот день, когда я нёс тебя на руках из Панчбоул, чтобы ты не замочила туфельки…» − А остаться дома всё это учить ты не могла? − Грейс устало надавила на свои веки. − Ну нет уж! Зная, что вы тут развлекаетесь без меня, я бы точно не сосредоточилась на учёбе. − Так, святая братия, − снова вмешалась Мия. − Тест-драйв окончен, мне тоже пора заниматься. Все синхронно простонали. − Весь кайф обломала! − Разбила мне сердце! − Если это из-за меня, я заткнусь. Первой Мия отвезла домой Тришу. Затем − Френсис. По пути в общежитие Грейс позвонила отцу. Он был итальянцем, поэтому в беседе с ним Грейс время от времени кривлялась, переходя на родной ему язык. По большему счёту её итальянский был на уровне «vaffanculo» и «cazzo di merda». Но своими иностранными корнями она очень гордилась. Особенно после того, как наладила общение с отцом. Закончив разговор, Грейс закинула телефон в сумку и задрала рукав своей кожаной косухи. Многочисленные браслеты серебристо зазвенели, ударяясь друг о друга, и сползли вниз. Под ними открылось новое тату. Который день Грейс не могла насмотреться на своё предплечье. − Как Виктор поживает? − спросила она в лоб. Мия со всей искренностью пожала плечами. − Я не знаю. С момента их последней встречи прошло три недели. − Поссорились? Интересная версия. Такую приписку к случившемуся Мия не рассматривала. − Да нет. Это всё ерунда была. Автомобиль встал в ряд скопившихся на дороге машин. − Переживаешь? − Грейс была серьёзна. Вопрос не из вежливости и без иронии. − Ничуть. − А Вуд? − А что Вуд? − Возвращаться не думает? − Мне неизвестно, что он там думает, − в своей манере излагаться Мия уловила Виктора. Его приём просачиваться сквозь вопрос, миновав острые углы. Но Грейс снова спросила напрямую: − А ты к нему? − Разумеется нет. Сейчас Мие казалось, она связалась с Вудом от скуки. Возможно, интерес к нему так быстро иссяк, потому что Итана было легко заполучить. Он вместился в её жизнь незамысловатым сквозным этапом. Человек больше ценит то, что досталось ему с препятствиями. Пробка постепенно рассасывалась. Вскоре машины перестали дёргаться и поплыли вперёд, чтобы рассеяться по дорожной развилке. . Искатель вышел на станции у моря и подбрёл к пустынной пристани. − Прошу прощения, сэр. В котором часу отправляется морской трамвайчик? − спросил он случайного прохожего. − Здесь таких не ходит, − небрежно ответили ему. − Тогда где мне арендовать лодку? − Такого тоже нет. Искатель удивился. − Как же люди переправляются на другой берег? − Вплавь, − бросил прохожий, уже уходя. Искатель сел на холодные серые камни у воды. Поговаривали, она способна пронизать покоем каждый дюйм души. Искатель же всегда относился к воде с тревогой. С виду та казалась безопасной − напускной образ, чтобы заманить в свои толщи. Погрязнув в ней, люди били по поверхности кулаками, барахтались, пока их медленно утягивало на дно. Вода несуетлива. Она ждёт, когда жертва сдастся, когда её пыл превратится в тишь да гладь. А затем принимает в свои объятия. Никто и никогда не будет над ней. Она − мощная сила, подминающая под себя, и редко кому удавалось вырваться из её власти. Искатель встречал таких людей. Их лёгкие горели от остатков воды, кожа была сморщена. Вода оставила свои отпечатки. Искатель побрёл по берегу в поисках подходящих обломков, песка и камней. Собрав материалы, он принялся строить мост − единственно верное средство, чтобы перебраться на другой берег. «Пускай это займёт массу времени», − говорил про себя Искатель. «Всё лучше, чем довериться воде». Редкие прохожие останавливались, чтобы понаблюдать за его работой. Ничего не спрашивали. Ничего не предпринимали. Людям плевать друг на друга. Даже родственным душам и друзьям. К дружбе у Искателя всегда было философское отношение. Он никогда ни к кому не привязывался. Никому по-настоящему не открывался. Ведь рано или поздно все друзья покидали его. Не потому что они плохие. Просто их история в его жизни однажды подходила к концу. «Людям плевать друг на друга», − повторял Искатель, когда особенно уставал, и никому не было до этого дела. Повторял, когда солнце палило над ним, когда холода пробирались в его временную лачугу. Когда смотрел на свои покрытые мозолями пальцы, но продолжал строить мост. Людям плевать друг на друга. И это нормально. Доказано наукой, у человеческого сердца есть предел. В нём найдётся место для лимитного количества людей. Все остальные окружающие одинаковые: дышат, едят, спят, испытывают эмоции, удовлетворяют другие базовые потребности. Сознание не позволяет сбросить социальную маску с человека, на которого плевать, и представить его вне группы, в которой его привыкли видеть. Представить его не машинистом метро, а человеком. Не своим учителем, не своим лечащим врачом, а просто человеком. Сложно поверить, что каждый посторонний существуют и вне определённой роли этого «постороннего, неважного». Кажется, эти люди всегда там, где мы их оставили − в кабинетах, аудиториях, подземках, магазинах. Словно это и не люди вовсе, а трёхмерные модели. И они ждут нас там, пока мы к ним не вернёмся. Равнодушие вполне естественно. Означает ли это, что все безразличные прохожие не воспринимали Искателя как просто человека? Конечно. Для них он − безликий из серой массы. Чудак, который стирает руки в кровь, но продолжает в одиночку складывать мост, потому что боится сунуться в воду. . Мия вернулась к главе только после трёхнедельной передышки. Их с Виктором неудавшиеся отношения никак не касались её обещания помочь ему. Закончив работу, она поняла, как сильно вымоталась. Под черепной коробкой толкались тяжёлые мысли. Текст Виктора был очень похож на него самого. Какой же у тебя бардак в голове. Мия нередко замечала, что подобранные Виктором слова способны не только запутать её, но и тормозить агрессию. Даже сердясь на него, она не могла не принимать в расчёт, что какие-то причины отказать ей у него были. Мия не обязана их уважать и проникаться ими. Но теперь, когда обида немного улеглась, ей стало жаль Виктора. Хотя бы потому, что с бардаком в голове справиться достаточно тяжело. А человеку, имеющему проблемы с доверием, вдвойне тяжело. Мия ущипнула себя. Очарование и остывшая злость заставляли её искать оправдания Виктору. Воспоминания о нём приукрашены и романтизированы ею. Мию больше не душили чувства, от которых так безжалостно открестились. Теперь она лишь ощущала себя спутанной с человеком, которого ей пришлось лишиться. Сейчас, из этого дня, сложно поверить, почему они с Виктором пришли к нынешнему положению дел. «Если я скажу тебе, что я виновен в смерти человека, ты всё равно будешь настаивать, что это никакая не причина?» Виктор убил человека? Неприятный холодок пробежался по позвоночнику. Если это не тайна, почему он не в тюрьме? А если тайна, то зачем ему выдавать себя? Что-то не так. Из-за Виктора кто-то умер − вот голый факт. Эвтаназия? Неумышленное побуждение к суициду? Или всё же убийство? «...я виновен в смерти человека». Виновен в смерти… Человек умер из-за него. Мысль неприятно ёрзала в голове и никак не хотела улечься. Мия сохранила главу с правками и, невзирая на поздний час, отправила нужному адресату. . Идея пойти в бассейн принадлежала Френсис. Последнее время они с Грейс немного подружились. Во всяком случае, обе больше не были против компании друг друга. К лучшему. Жонглировать между двух огней Мие стало порядком надоедать. Она складывала свои вещи в шкафчик раздевалки, когда на экране её телефона призывно высветилось имя. − Привет. − Здравствуй, − знакомый тембр на другом конце телефонной линии ласково пощекотал слух. − Я получил от тебя письмо. В утверждении присутствовал вопрос. Знак внимания в свою сторону Виктор счёл чем-то немыслимым. − Я ведь пообещала уже, что возьмусь помочь. − Ты была не обязана продолжать работу. − Знаю. Но не люблю бросать дело на полпути. Не совсем так. Иногда Мия без зазрения совести оставляла позади вещи, события, людей. В этот раз закончить работу было всё равно, что поставить логичную точку. Она хотела показать Виктору, что не держит зла. Во всяком случае, постарается. − Спасибо, что посчитала важным сдержать обещание. И что потратила на меня время. − Ты хоть посмотрел правки, прежде чем благодарить? − За этим и звоню. Мия, я бы хотел обсудить твои комментарии с глазу на глаз. Давай встретимся? − В примечаниях всё подробно расписано. Мне нечего больше добавить. Секундная заминка. Виктор заранее не придумал ответ на случай, если Мия откажется от встречи. − Я предпочитаю живую редакцию, − прозвучало с ледяным убеждением. Мия прислонилась спиной к дверце жестяного шкафчика. Она пыталась понять, в ссоре ли они вообще. Или им в самом деле не за что друг на друга обижаться. Тишина накалялась. − Хорошо, − наконец, спокойно ответила Мия. − Поужинаем? Нет уж, Виктор, ты глупо срикошетил. − Я не голодна. − Быть может, ты проголодаешься завтра? Какой же он сложный. Зачем столько словесных наслоений? Мия выучила назубок его приёмы. Она уже добралась до сердцевины сути всех его намерений. − Я не стану с тобой ужинать, Виктор. Ты не можешь говорить мне такую херню теперь. Мия не собиралась реваншироваться и наказывать его. Жестокого сценария она не придумала. Её поведение с этим человеком всегда непредсказуемо. − Это просто работа, − продолжила она. − Мы подойдём к ней в более кадровой обстановке. Как? Нравится тебе? − Встретимся у тебя дома. Не будем менять привычный распорядок. − Хорошо, Мия. Когда тебе удобно приехать? − Через пару часов? Нет причин оттягивать. Сладкое ожидание встречи не входило в планы Мии. Лучше покончить со всем поскорее. − Я тебя жду. Мия убрала телефон в шкафчик и громко захлопнула дверцу. Надев силиконовую шапочку для купания, она дошла до бассейна и нырнула головой вниз. Плавала Мия агрессивно, словно на соревновании. Только когда лёгкие начали гореть от кислородной нехватки, она успокоилась. Раскинув конечности, Мия легла морской звездой на спину и закрыла глаза. Вода окружала со всех сторон, покачивала, утешала. Когда Мия занималась художественной гимнастикой, она ходила в бассейн поработать с координацией, сделать упражнения на осанку и дыхание. Но ещё аквааэробика − отличное восстановление после тренировки. В воде сосредоточены умиротворение и энергия. Ещё будучи маленькой девочкой Мия чувствовала это. Она отдавалась воде, позволяя ей окружить себя так, что иногда невозможно было дышать. Это пугало и захватывало одновременно. Мия любила всё, что дарило ей такие ощущения. Спустя полчаса она присоединилась к подругам. Френсис сидела на бортике бассейна. На её хмурых мокрых бровях собрались капли. − Что я пропустила? − Один неудачный подкат, а затем бурную реакцию на отказ, − пояснила Грейс. − Кто? − Уже свалил. − Я же просто пришла поплавать, − прошипела Френсис. − Но нет, давайте отпускать сальные комментарии в сторону моего купальника. Я ведь оставила паранджу в раздевалке специально, чтобы цеплять парней. Женщина всегда на охоте. − Люди полны дерьма, − сказала Грейс. − Вот бы разрешение на пушку получить. Я бы всем мудилам яйца отстреливала. Мия фыркнула. − Разрешение на ношение оружия не равно свободе от последствий. − Я бы взяла девятимиллиметровую. Ею и полицейские пользуются, − скромно заметила Френсис, проигнорировав замечание Мии. Грейс не согласилась. − Неа, компетентный наёмник выберет простой пистолет двадцать второго калибра. Боеприпасы дешёвые. Его сложно отследить, но им легко продырявить голову. А можно просто показать кобуру за поясом, и окружающие сразу поймут, что к чему. Мия хихикнула и оттолкнулась ногой от бортика. − Надеюсь, после бассейна вы идёте на конференцию киллеров. . Она прошла мимо открывшего входную дверь Виктора. Согласный с немыми правилами, он внимательно осмотрел Мию. − У тебя волосы влажные. − Принимала душ после бассейна, − она невозмутимо положила свой ноутбук на стол. Привлекая к себе внимание, Виктор с грустной нежностью дотронулся до руки Мии. Словно его силы были на исходе, и ему необходимо зарядиться от прикосновения. Сердце Мии лихорадочно забилось. − Займёмся тем, ради чего я здесь, − без запинки заявила она. . Сотрудничество заставило враждебность в воздухе постепенно испариться. − Ладно, последнее, − Мия отбросила за спину волосы. Жарко. Отчего так жарко. − Почему твой герой такой одинокий? Сосредоточенное лицо Виктора словно ссохлось. Его сердце наверняка пропустило удар. − Это плохо? − Нет, он не оставляет липкого впечатления и всё такое. Не нафталиновый. Но он до глубины одинокий. Это так грустно. − Комедия − слишком сложный для меня жанр. − Рассмешить всегда труднее, чем заставить плакать. Мия сомневалась, стоило ли говорить, но всё же решилась: − У меня сложилось впечатление, что тебя немного штормит. Мысли путанные. Виктор неожиданно улыбнулся уголками губ. − Я знал, что ты так скажешь. Что у меня каша в голове. Мы точно говорим о правках к главе? Мия снова пробежалась взглядом по своим пометкам. − Вода и мост − это же аллегория. Виктор кивнул. − Тебе стоит разъяснить, что под ней подразумевается. Очень неоднозначно звучит. − Ты поняла. Нет, они точно обсуждают другую тему. − Вода есть любовь? − Да. И разжёвывать это − лишнее. Мия щёлкнула по пометке в редакторе, чтобы удалить последнюю правку. Затем отправила Виктору сохранённый документ. − Тут ещё есть над чем поработать. Я не профессионал, а всего лишь взгляд со стороны. Виктор пересел к ней на диван. − Спасибо, что помогла. Он собирался сказать что-то ещё дружелюбное, но Мия резко закрыла крышку ноутбука и встала. − Мне пора. С горем засунув в сумку компьютер, она направилась к выходу. Виктор последовал за ней. Уже у дверей Мия поняла, что загнала себя в угол. Впереди простиралась закрытая дверь, а позади стоял Виктор. Он подошёл ближе, почти бесшумно крадясь, как к пугливому зверьку. Осторожно развернул Мию, потянув за руку, словно она хрупкая и могла сломаться. И Мия сломалась. В тот же момент. До её разрушения не хватало чего-то такого крошечного и незначительного. Виктор склонил голову, пытаясь заглянуть в опущенное лицо Мии. Как можно быть таким мягким и таким равнодушным одновременно? Отталкивать и притягивать. Сумка соскользнула с плеча Мии и рухнула на пол. Тело Виктора прислонилось к её телу. Он стал медленно раскачиваться из стороны в сторону под одному ему известную мелодию. Мия не поддавалась, и Виктору осталось лишь бессильно уткнуться лбом в её лоб. Он не навязывался. Он казался почти безобидным. Но его не хотелось оттолкнуть, что бы он ни делал. Мию очаровало это ещё с первой встречи. Дьявол в тебе чувствует себя как дома. Она накрыла его руки на ней своими ладонями в холодном, пресекающем жесте. Виктор не внял её молчаливому «хватит». Он заправил за уши её спадающие на лицо волосы. Бережно и как-то просяще. Чего ты просишь? У Мии захватило дух, словно с ней сделали что-то невероятное. Виктор был ещё красивее, когда не защищался. Он красив в своей уязвимости. Робость в его исполнении не походила на слабость, а лишь являлась ещё одним его неповторимым штрихом. В этот момент он казался таким настоящим, простым. Таким раненным, осматривая пальцы Мии в объятиях своих рук. Он был человеком, а не машиной. Мия совершила наивную ошибку, когда подняла голову: Виктор тут же притянул её за талию к себе. Она сжалась, точно уменьшилась в размерах, и тут же опустила подбородок. Мия боялась дышать, словно выпущенный из лёгких воздух побудит Виктора к действию. − Ты будешь что-нибудь говорить? − не выдержала она. − Да. − Тогда говори. Виктор не пытался сохранять показное равнодушие. И хоть он был слегка встревожен, его прикосновения передавали тёплые импульсы, заставляли Мию успокоиться. − Я тебя обидел не потому, что хотел сделать больно. Но по-другому ты не понимала… − Ты не обидел меня. Она нашла его моральную точку стимуляции. Виктор хотел извиниться, но у него отобрали повод. Пусть скажет что-нибудь другое. − Я считаю тебя потрясающей девушкой. Невероятной, очень красивой... Ты понятия не имеешь, насколько… Его голос нарастал, точно Виктор злился из-за того, какая Мия «замечательная». − Не надо, − в попытке отстранить Виктора кулак Мии упёрся в его живот. Но это было всё равно, что скалу сдвигать с места. − Не нужно повторять, какая я хорошая и симпатичная. Что такой, как я, нужно держаться подальше от такого, как ты. Люди сами решают для себя такие вещи. Не отбирай у них эту возможность. − Я не собирался говорить ничего подобного. Внезапно всё стало неважно. Мия слишком долго пыталась найти логическое объяснение всему, а её мозг слишком долго отвергал всевозможные версии. − Просто забудь. Что бы я ни наговорила тебе, я всего лишь злилась. На самом деле я не желаю заставлять тебя делать то, что ты не хочешь. Знаю, как больно, когда за тебя решают, что ерунда, а что стоит внимания. Что чувствовать, к чему относиться проще. − Есть вещи, о которых мне действительно сложно говорить… − Разве проблема в этом заключалась? Мне не нужны твои тайны. Я бы не стала трясти их из тебя. − Мия, меньшее, что я хочу − выглядеть для тебя раненным тёмным принцем, которого нужно спасать. − Я так не считаю. Тебя просто разочаровали однажды. Какая-то девушка тебя предала, и ты теперь думаешь, что все такие. Виктор удивлённо посмотрел на неё. − Нет конечно. Не все одинаковые. Он сказал это, как истину, рядом с которой ходил вокруг да около, и только теперь заметил. − Мы вышли за рамки профессиональных отношений. Возможно, это было недопустимо. Но так, чёрт возьми, бывает! Иногда между людьми возникает нечто большее, и это нормально. Оттого и причины, из-за которых ты оттолкнул меня, никого бы не устроили. Вот в чём проблема. А не в том, что я непрошибаемая и избалованная девица, которая не привыкла принимать отказы. Никому недостаточно объяснения «Ты мне нравишься, но я не могу». Потому что, если ты любишь, для тебя не существует препятствий. А если нет, ты так и будешь искать отговорки. Вот как это работает. Виктор просто слушал. Как тот, кто уже давно смирился, но давал выговориться. Мия нашла правильные слова. Но рядом с ним она всегда казалась себе неуверенной, необузданной. Виктор своим молчанием изрекал больше. Он из камня воду выжмет. Он ей до безобразия не подходит. Наконец, Мие удалось отстраниться. Очнувшись, Виктор снова взял её за руки. − Не уходи. − Почему? − Я хочу, чтобы ты осталась. − А мне на это не всё равно, потому что?.. Хм... Почему? − Я не говорю, что тебе должно быть не всё равно. Я просто хочу, чтобы ты это знала. Головой Мия желала уйти. Но у сердца имелось собственное мнение на этот счёт. Оно подчинялось чему-то не извне. Это скрыто не в тонких чертах лица напротив. Не в манере Виктора касаться её, не в том, как он смотрит, дышит. Он ведь невероятно красив сейчас. Но не в этом причина. Ощущение притяжения таилось внутри. Это пугало и захватывало одновременно. А Мия любила всё, что дарило ей такие ощущения. Виктор взял её лицо в ладони, погладил большими пальцами скулы, пока веки Мии не потяжелели, а рот не приоткрылся. Пока она не издала мягкий вдох, сжимая запястья Виктора как наручниками. Он поцеловал её сначала невинно, одними губами. А потом пылко, мокро, посасывая каждую губу, заставляя запрокинуть голову. Мия скользнула по его плечам и защёлкнула руки за шеей. Уже не сдерживаясь, она нашла своим языком его язык. Мозг объяло пламенем. Было что-то ошеломляющее в Викторе. Его мягкость, изящные, но сильные ладони, его голос, запах. Его поцелуи, настоящие, мужские. Тело двигалось в своём ритме. Поддавалось, как ему хочется. Виктор однажды сказал, что оно всегда реагирует, как ему нужно. Именно поэтому оно никогда не врёт. Почувствовав нехватку воздуха, Мия опустила лицо. Виктор невесомо поцеловал уголки её губ, висок, прошёлся кончиком носа по её волосам. Он продолжал держать Мию в ловушке между собой и стеной. Он ждал ответа, хотя бы реакции. − Пожалеешь потом, − Мия горько усмехнулась. − Станешь рассыпаться в извинениях… − Не будет этого. Мне не за что извиняться. − Да? − Да. Я трезво оцениваю то, что делаю. У меня была возможность подумать. − А как же «сейчас неподходящее время»? − Оно никогда не будет подходящим, − слова были пропитаны какой-то закоченевшей от отчаяния злостью, обращённой в никуда. − Ты ведь сказал… − Забудь всё, что я сказал! Забудь всё, что я сказал тебе. Виктор снова поцеловал Мию. Кончики пальцев расстегнули на ней блузку, скользнули под ткань, очертили талию. Затем пробрались в чашечки бюстгальтера. Виктор погладил, а затем нежно поцеловал каждую грудь. Она ему всё ещё сильно нравилась. − Хочу отвести тебя в свою спальню. Можно? Мия в смятении фыркнула. − Её я ещё не видела. Поддев нос Мии своим, Виктор побудил её поднять лицо. − Так я могу? − Да. Да.