По пятницам в девять

За окном такси мелькал силуэт эклектичного Амстердама. Место, узнаваемое своими улицами. Узкими, приткнутыми друг к дружке домами с наклонными фасадами, что любовались собой в отражении каналов. Город с запоминающимся лицом и яркой внешностью, вызывающий, кричащий. Свободный. Он толерантно сочетал архитектуру старого и нового времени, суетливый трафик пешеходов, автолюбителей и велосипедистов. Амстердам преобразился, густо позеленев: по Европе вовсю шагала весна. Поверх сцепленных друг с другом пальцев Мии опустилась чужая ладонь. − Всё в порядке? − забеспокоился Виктор. − На тебе лица нет. − Просто немного напряжена. − Перестань. Что такого может случиться? − он подвинулся ближе к ней. − Совершенно нелепая ситуация. Во-первых, ты понравишься им, иначе и быть не может. Во-вторых, даже если выйдет иначе, всё равно не стоит так сильно переживать. Паника преследовала Мию с американского аэропорта. Длинный перелёт − сам по себе испытание. А этот, по очевидным причинам, дался ей вдвойне непросто. − Мне важно им понравиться. Это не просто какие-то люди… − Хорошо, согласен… Но ты понравишься им. Обещаю. Поверь мне и расслабься. Его бедро игриво толкнуло стиснутые колени Мии. − Я… не знаю, что ещё сказать… − Тогда просто скажи, что я прав. Мия фыркнула. Чувственный поцелуй коснулся её виска. − К тому же, у тебя уже есть опыт. И в прошлый раз ты вела себя спокойнее. − Это другое. То был твой отец… − Есть разница? − Мх-х, − Мия задумчиво усмехнулась. − Мамы всегда смотрят внимательнее. Виктор покачал головой, точно услышал огромное заблуждение, но больше не стал переубеждать. Он взял ладони Мии в свои руки и начал гладить их кончиками пальцев. Мия не разделяла его уверенности, но приняла успокаивающую ласку. И проверенный экспресс-способ снять тревогу сработал: сомнения понемногу утихали. Это ничего, что она предполагает самое худшее. Ей страшно, и накручивать себя в подобной ситуации − нормальная реакция. Тем более времени, чтобы волнение разрослось до паранойи, не осталось. Пешеходы, велосипедисты и автомобили встречались реже на пути − такси въезжало в спальный район. Вскоре оно свернуло в замкнутый жилой квартал и высадило пассажиров в конце улицы. Родовое гнездо Виктора представляло собой двухэтажный дом из светлого камня. Вдоль его центральной части тянулась широкая лестница. Полукруглой площадкой заканчивалась подъездная зелёная аллея. Парадную дверь венчала каменная балюстрада, огибающая лестничную зону. Внимание Мии привлёк рокот мотора. Въехавший во двор автомобиль прошуршал шинами по мелкой насыпи и остановился. Не закрыв за собой дверь, с водительской стороны вышел человек. − Засранец! − Он опасно наступал на Виктора всё ближе, всё стремительнее. − Ненавижу тебя! Мия попятилась, невольно закрывая собой Виктора. Не успела она опомниться, как незнакомец заключил его в крепкие объятия. − И я рад тебя видеть, − Виктор приветственно похлопал человека по плечу. Глупо уставившись на них, Мия оторопела. − Je moeder heeft laten weten dat je vandaag komt¹. − Ik wist het², − ответил Виктор. Незнакомец хотел сказать что-то ещё, но его опередили: − По-английски, пожалуйста, − Виктор приобнял Мию. − Это моя девушка, Мия. Она американка. Мия, мой старый друг − Артур, − ударением он выделил первый слог. − Приятно познакомиться. − Это абсолютно взаимно, Мия. Виктор был высоким, но даже рядом с ним Артур казался верзилой. Его длинноватые, закрывающие уши, каштановые волосы трепал ветер. − Явился, надо же! − Артур сверкал белоснежными зубами так ослепительно, что Мия и сама машинально улыбалась. − Ну рассказывай. Как ты? − Ничего, − ответили вполголоса. − А ты? − Ну а что я? Я тоже ничего! Так сразу и не определюсь, с чего начать. А вы с корабля на бал? − Артур отмахнулся, не дав вставить слова. − Да сам знаю. Зачем только спрашиваю? Жаклин ещё неделю назад рассказала о твоём приезде маме Ксандра, та − ему, а он уже − мне. − Зайдёшь? − предложил Виктор. − Тебе будут рады. − Не получится, − с сожалением отказался Артур. − У меня смена через час. Заехал вот проверить, в самом деле ты вернулся или это всё сплетни. Я ставил на второе. Но безумно рад, что ошибся. Артур пребывал в необъяснимом восторге. Его убеждённый оптимизм разрешал даже небольшую неловкость: старые друзья не находили правильных слов после долгой разлуки. − Нам пора, − деликатно намекнул Виктор. − Увидимся позже? − Обязательно, с удовольствием. В ближайшее время. − Я позвоню. Артур энергично пожал Виктору руку и тепло попрощался с Мией. Отсалютовав двумя пальцами, он отступил спиной к своей брошенной посреди двора машине и сел за руль. Когда автомобиль, блеснув красными фарами, скрылся из виду, Мия призналась: − Я так опешила, что чуть не кинулась тебя прикрывать. − Я и сам немного отвык от его внезапности, − Виктор нежно коснулся её талии. − Идём? . Познакомившись с Франсуа Ван Артом, Мия отметила: внешне они с сыном не так уж и похожи, за исключением деталей. Теперь же стало ясно, чьи гены Виктор полностью унаследовал. Его мать буквально являлась его женской копией. Всё кричало о том, что они близкие родственники. Как и Виктор эта женщина с первого взгляда сражала своей аурой и непостижимым уму внутренним притяжением. «Железная леди», − называют таких. У неё были маленькое аккуратное лицо, бледноватая сияющая кожа и чёрные волосы, уложенные в гладкое каре. Тёмное платье-футляр сидело по статной фигуре, но рост не превышал пяти с половиной футов. Её хотелось рассматривать. В этой женщине по-настоящему сосредоточилась манящая эстрогеновая красота, с природной силой которой никогда не встанут рядом искусственные дамские хитрости очарования. Вдобавок она сразу произвела благодушное впечатление. Крепко обняла Виктора и не отпускала несколько дольше, чем предполагало приличие. Нет, никакая не железная леди. − Жозефина, перестань лаять! − приказал мужчина, который открыл гостям входную дверь. − В каком свете ты нас выставляешь, невоспитанная девочка? Кинг-чарльз-спаниель тут же завиляла хвостиком, прекратив испытывать слух звонким гавканьем. − Знакомьтесь, − объявил Виктор. − Эта прекрасная девушка − моя Мия. − Здравствуйте, − руки по привычке скованно потянулись к волосам: ремарка о красоте вогнала Мию в краску. − Приятно познакомиться. − Мы вас очень ждали, − сказали друг за другом хозяева дома. Виктор блаженно улыбнулся одними уголками губ. Он был единственным из присутствующих, кто чувствовал себя легко. Не считая Жозефины. Окончательно поняв, что в доме «свои», она дружелюбно завертелась под ногами, требуя внимания. − Это моя мама − Жаклин Ван Арт. И мой отчим − Ноэль Миллер. Ван Арт? Мия приветливо кивнула женщине, стараясь больше не глазеть на неё. Она уделила внимание Ноэлю. Это был мужчина среднего роста и телосложения. Некрупные черты делали его лицо незапоминающимся, зато седые волосы и пыльная серебристая щетина придавали мистеру Миллеру неподражаемой импозантности. В стороне за встречей гостей наблюдала чёрно-белая бордер-колли. Судя по всему, происходящее вызвало у собаки лишь скуку: она вышла всего-то проконтролировать, что за сыр-бор здесь развернулся. Виктор присел перед ней на корточки и раскрыл навстречу ладонь, разрешая себя обнюхать. − Здравствуй, приятель. «Приятель» притворился, что не заметил его, так и не отреагировав на приветствие. − Ной, ты что?! − мягко укорила Жаклин. − Это же твой Виктор. А ну посмотри хорошо! Ной, и вовсе потеряв видимый интерес, демонстративно отвернулся и последовал обратно в комнату. В его глазах мелькнуло собачье презрение. − Тотальный игнор, − фыркнул Виктор с отстранённой грустью. − Ну, ему есть на что обижаться. − Уверена, он скоро передумает на твой счёт, − заключила миссис Ван Арт. Виктор приветственно почесал ухо Жозефине и поднялся на ноги. Хозяева дома немного смущённо переглянулись. Ноэль кивнул жене: говори ты. − Располагайтесь, пожалуйста, в комнатах наверху и спускайтесь к ужину, − предложила Жаклин. − Надеюсь, вы очень голодные. Потому что вам потребуются пустые желудки, чтобы съесть всё это, − продолжил Ноэль. − А пока располагайтесь, да. − Спасибо. − Спасибо, − одновременно с Мией отозвался Виктор. − Нам нужно совсем немного времени прийти в себя, и мы присоединимся к вам. С багажом я сам разберусь. От сердца Мии отлегло. Она не единственная волновалась до трясущихся рук. Её чувства разделяли как минимум двое. Взяв чемодан Мии, Виктор проводил её в комнату. − Всё нормально? − Да. − Ну вот. Сложной эта встреча казалась только на первый взгляд. − Страх лишь в твоей голове, бла-бла-бла, − подразнила Мия. Виктор удовлетворённо хмыкнул. − Комната устраивает? − Конечно, здесь чудесно. Мие нравились такие просторные и светлые спальни. Минималистичная меблировка, гладкие пустые поверхности, системы хранения, зашитые в стены: всё это придавало помещению лаконичности и «стерильности». − Можешь захаживать в мою, − Виктор улыбнулся. − То, что нас разделили по разным комнатам, лишь вежливая предусмотрительность и своеобразный нейтралитет. − Знаю. С тем, как поселить двух людей в отношениях, всегда возникают сложности. Виктор остановился у выхода, что-то вспомнив. − К твоей спальне прилегает ванная. Ещё одна есть в конце коридора. И на первом этаже, само собой. − Супер. Мия снова пробежалась взглядом вокруг. Ощущение, что от неё чего-то ждали, ткнуло под рёбра. Она заломила пальцы, подняла неуверенный взгляд. − Я буду готова через пятнадцать минут. Приму душ и переоденусь. Виктор кивнул, и дверь за ним закрылась. . − Кэтрин, − обратилась Жаклин к экономке, − а где запечённая тыква? У нас американцы в гостях, никак без запечённой тыквы не обойтись. − Она почти готова, мэм. Скоро подам. Большой обеденный стол был полностью заставлен едой. Бейглы с начинками, свинина, кукурузный хлеб, индейка, карамелизированная морковь, яблочный пирог, ризотто с грибами, картофельное пюре, брокколи под сыром и прочее… Даже родители столько не наготавливают к приезду Мии. − Угощайтесь фаршированными яйцами с перцем, − мистер Миллер предложил тарелку с закусками, − это, кстати, достаточно по-американски? − Да, да, − в смятении выпалила Мия. − Как и всё, что я здесь вижу. Хозяева дома редко готовили нечто подобное. Иначе с чего бы такое внимание, почти на грани гордости, к обыденным блюдам? Просто для них еда не была обычной. Мия ощутила прилив нежности к этим людям. Они так искренне старались и наверняка навели справки о традиционной кухне американцев. Но от волнения всё ещё сосало под ложечкой, поэтому она не решалась поесть. Лишь сделала очередной глоток из своего бокала. Вино привычно для себя согрело полупустой желудок. − Что хочешь попробовать? − Виктор заметил её чистую тарелку и поспешил исправить нечестное допущение. − Я сама, спасибо. Мия угостилась спаржей, картофельным пюре и сразу двумя видами соуса. − Это ещё не всё, скоро подадут основные блюда, тоже американской кухни, − Жаклин посмотрела на Ноэля. − Нам хотелось, чтобы вы чувствовали себя как дома, − подхватил он. − Подготовка к вашему приезду была похожа на военные переговоры. − У нас столько еды, что мы сможем выдержать осаду целый год. Мы такое количество не готовим даже на Синтеркласс. − Мия, очевидно, не в курсе, что это за праздник, − сдержанно подметил Виктор. − Верно. Моя ошибка, что я не пояснил сразу… − Кажется, я слышала о нём, − мягко возразила Мия. − В Нидерландах существует что-то вроде двойного Рождества… − Именно, − Ноэль заметно оживился. − У нас празднуют Синтеркласс в конце ноября или начале декабря, а затем уже Рождество, как и все католики. Синтеркласс − по сути второе Рождество и есть. Детишки первыми получают подарки, а семья собирается вместе. Кстати, о семье. Дастин опаздывает. Твой брат, Виктор, предупредил об этом. У Виктора есть брат? Ноэль отчего-то замялся и перевёл тему: − Как вам еда? − Всё очень вкусно, мистер Миллер, − уверила Мия. Блюда оказались изумительными. На стол подали ароматную запечённую тыкву. Не удержавшись, Мия подложила себе кусочек. − Вам наверняка надоели эти вопросы, − сам себя осадил Ноэль. − Конечно же мы им надоели, − согласилась Жаклин. − Просто мы так волновались, чтобы вам всё понравилось. − Это всегда спорный момент: приготовить гостям местную еду или более привычную им… Как лучше? Никогда не знаешь наверняка. В первом случае есть шанс не учесть вкусовые предпочтения, а во втором − глупо просчитаться в своих представлениях о чужой кухне. − А я тебя предупреждал, Джеки, в меню не хватает бургеров и хот-догов. Жаклин и Ноэль переглянулись, неловко улыбаясь друг другу. − Наверное, это сейчас грубо прозвучало? − заметила миссис Ван Арт. − Очень грубо. Прошу прощения за свою шпильку. − Нет-нет, всё в порядке, − убедила Мия, огорошенная их поведением. − Американцы же в самом деле любят бургеры. Здесь не на что обижаться. − Какой у вас любимый, Мия? − лицо мистера Миллера светилось искренним интересом. − Хм. Дайте-ка подумать… Наверное, двойной трюфельный бургер от американской сети «Umami Burger». Он подаётся с трюфельным сырным фондю, трюфельным айоли и трюфельной глазурью. − Звучит заманчиво и жирно. − Так и есть. Мия вдруг осознала ещё одну причину своих колебаний. В компании этих людей она испытала что-то вроде культурного шока. Мия и раньше отмечала изумительную речь и манеру Виктора разговаривать. Но ведь это был Виктор, в нём её всё приятно поражало. Европейские акценты Жаклин и Ноэля звучали так же изыскано и музыкально. Их интонации точно ласкали ушную раковину. На миг Мия даже застеснялась своего английского, своего родного языка, с которым должна быть на «ты»… Но эти люди обращались с языком так красиво, что свой английский хотелось спрятать, как грязные руки, которые по дурости уложил ко всеобщему обозрению на чистую скатерть. − Если честно, я бы питался бургерами хоть каждый день, − признался Ноэль. − В своё время фактически заставил себя их разлюбить. Подобное вкусовое пристрастие в ежедневном рационе для меня уже непозволительно. Хочется оставаться в одном размере хотя бы ещё десять лет… − Мои родители говорят, что сражаться с жиром нужно либо каждый день, либо принять факт, что тело не будет прежним, − взгляд Мии невзначай обратился к Виктору в поисках поддержки. − Уже доказано, что тело всегда стремится к своему генетически заложенному весу. − Раз замешана генетика, то в этом сражении нет никакого смысла? − рассудил Ноэль, сделав глоток воды. − Есть, если мы готовы бороться каждый день, именно каждый, − подчеркнула Мия как можно небрежнее: она не собиралась умничать, а всего-то повторяла слова родителей. − Досадно, − мистер Миллер засмеялся. − Мне так хочется согласиться с этой неизбежностью и снять с себя всю ответственность, что я, пожалуй, так и сделаю. Но я обеими руками за эмоциональный детокс время от времени. Ну знаете, уезжать на несколько дней от цивилизации и всех информационных источников, ни о чём не думать и тому подобное. Неловкость понемногу отошла на второй план. Беседы о еде за столом пришлись как нельзя кстати. Своеобразный аперитив перед более серьёзными темами. Наверняка хозяева дома это знали и пользовались проверенной тактикой. В комнате словно прибавилось воздуха, и задышать легче. Разговор прервал звонок в дверь. − А вот и Дастин, − радостно объявил Ноэль и ушёл встречать нового гостя. Спустя пару минут он привёл в столовую светловолосого молодого человека не больше двадцати двух лет на вид. Виктор пожал ему руку. Затем представил их с Мией друг другу. Дастин Чейз (уже третья фамилия в этой семье) коротко чмокнул Жаклин в скулу и сел за стол. − Дастин к нам нечасто заезжает. Но сегодня у нас настоящий праздник, такое не пропустишь, − с улыбкой поделился Ноэль. − Как дела в университете, сын? − Ze hebben het spel voor mij verplaatst. Stel je voor³? − Wauw⁴! − На английском, пожалуйста, − сделал замечание Виктор. − Это невежливо. Мия может решить, будто мы что-то замышляем против неё. − Ты прав. Извините нас, Мия. − Прошу прощения, − поддержал мистера Миллера Дастин. − Я просто сказал, что сегодня должна была состояться игра. Но мне пошли навстречу и перенесли товарищеский матч. − Дастин играет за университетскую команду по бейсболу, − пояснил Виктор. В ответ Чейз картонно кивнул, будто озвучили не терпящую освещения банальность. Вежливая сдержанность и отстранённость юноши не вязались с его ангельскими кудрями и милой внешностью. Такие люди обычно представляют собой само солнце. Но Дастин оказался вторым Виктором и блистал лишь холодной светскостью. − Бейсбол популярен здесь? − удивилась Мия. − Да, − ответил Виктор. − Если не ошибаюсь, Ноэль, ты тоже им увлекался? − Только в школе, не в университете. А вы, Мия, состояли в какой-нибудь университетской спортивной команде? Все лица теперь были обращены на Мию. − Нет, − тихо ответила она. − Я получила травму в своё время. Мне нельзя больше в профессиональный спорт. − О. − Мия чуть не связала жизнь с художественной гимнастикой, − сказал Виктор. − И чем вы занимаетесь сейчас, если не секрет? − поинтересовался мистер Миллер. − Не секрет, конечно. Я увлеклась журналистикой. − Должно быть жутко интересно, − развернув салфетку, Жаклин утончённо перебрала пальцами, как если бы касалась струн арфы. − Да, это точно, − Мию снова смутило внимание миссис Ван Арт. − Я не жалею, что со спортом ничего не вышло. Писать мне больше по душе. В спорте слишком чёткие стандарты. А когда пишешь, то создаёшь нечто такое, что может выходить за рамки. Поэтому да, всё, что ни делается − к лучшему. Жаклин посмотрела на мужа, подав немой настоятельный знак, наверняка значивший больше не наседать с подобными вопросами. Ей показалось, их гостью они расстраивают. В ответ Ноэль понимающе улыбнулся супруге. Мия вспомнила Ричарда и Мириам, которые тоже умели переговариваться без слов. Интересно, а они с Виктором способны на такой безропотный обмен и взаимопонимание? − Мия, вы ведь всю жизнь прожили в Америке, правильно? − вновь обратилась к ней Жаклин. − Да. − Как и ваши родители? − Они уехали в Португалию несколько лет назад, − предугадывая, что спросят дальше, она на опережение прибавила: − Влюбились в эту страну с первого взгляда, с первого путешествия. Поэтому долго не сомневались и не тянули с переездом. − Восхищаюсь людьми с таким лёгким отношением к серьёзным вещам, − Жаклин покосилась на супруга. − Пожалуй и мы однажды до этого дорастём. − Не думаю, − парировал Ноэль. − Мы хотим всего и сразу и вряд ли когда-нибудь откажемся от условий жизни, что имеем тут. − Вы родились здесь? − спросила Мия у Ноэля. Следом она собиралась задать вопрос Жаклин, но обращаться сначала к мистеру Миллеру было некой тренировкой храбрости. − В Нидерландах, да. Но не в Амстердаме, а в Делфте. Кстати, Виктор, вы собираетесь смотреть окрестности? − Вероятно. − Отвези свою девушку в Делфт. Тут совсем недалеко, Мия. Города в Нидерландах очень похожи друг на друга, но у каждого всё равно своя атмосфера. Особенно она зачаровывает в сельской местности. Представляете, у кого-то окна спальни выходят на гиацинтовые цветущие поля… − Что насчёт Делфта? Ты отвлёкся, − миссис Ван Арт спрятала улыбку, делая из своего бокала глоток. − Ах да. Делфт − будто Амстердам в миниатюре. Такой камерный, крошечный. Центр можно обойти за полчаса. Узкие каналы, узкие улицы с двухэтажными зданиями. Ходишь между ними и чувствуешь себя великаном… − Дай рекомендации, что именно посетить, − посоветовал Дастин. Его, как и Жаклин, забавляло восторгание Ноэля. − Волдерсграхт, определённо. Это старейший канал. Ньиве-керк − церковь с замечательной смотровой площадкой. А ещё − центральная площадь города… − Сходите на рынок, − вставила Жаклин. − Рынок в Нидерландах − место притяжения местных. Если хочется подсмотреть за настоящей жизнью, то вам туда. Это касается и Амстердама, кстати. Его особенно. − Перекусить рекомендую в «Bakery De Diamanten ring» − старая известная пекарня, − в словах мистера Миллера теплела неподдельная нежность. − Вы не поверите, но я жил в этой стране большую часть жизни, − вмешался Виктор, громко вздохнув, − я в курсе, куда сводить туриста. − О, прости, дорогой, − Жаклин широко улыбнулась. − Что-то мы и правда много умничаем. − Не исключено, что мы заглянем в Делфт. Но Мие интереснее посмотреть столицу… − Нет, мне всё интересно. Возражение Мии вызвало смех за столом. Не сразу уловив общее настроение, она на всякий случай тоже улыбнулась. − Виктор любит покомандовать, − изложила Жаклин причину их веселья. − И выражать через чужие желания свои. − Мия и сама наверняка замечала, − добавил мистер Миллер. − Мы хотели встретить вас в аэропорту, хотя бы прислать за вами машину, но Виктор напрочь отказался от помощи. Потому что: «Я так решил, и точка». − Думаю, он всё же в большей степени чуткий человек, − вступилась Мия. Эта откровенность давалась ей отчего-то легко: − Иногда даже чересчур озабочен тем, что хочет другой, − она не могла отказать себе в излюбленной колкости: − Особенно, если этот другой − женщина. Жаклин улыбнулась. Виктор же остался невозмутим, отпиливая ножом кусочек еды в своей тарелке. Почувствовав подходящий момент, Мия набралась смелости и впервые напрямую обратилась к миссис Ван Арт: − Вы француженка, правильно? − Да. − Уехали в Амстердам учиться или по другим причинам? − Сначала я переехала в Бельгию, где встретила своего будущего мужа и родила Виктора. Что касается причин… Их было множество. Одна из них: я никогда не хотела оставаться во Франции. Мне нравится там гостить. Всей душой люблю родной Париж. Но вернуться туда меня не тянет. Наши отношения лучше складываются на расстоянии. − Почему? Жаклин вздохнула, как если бы готовилась к серьёзному выступлению. − Франция переоценена. Слыша о ней, мы сразу думаем о Лувре, елисейских полях, обо всей этой поэтической атмосфере и романтике широких бульваров. Париж − город с большой претензией на богему. Он же − главных художественный центр. «Увидеть Париж и умереть», все мы это слышали, − она убрала смоляные пряди за уши. Крупные серьги изящно качнулись на мочках. − Но на деле это очень заезженный город. История успеха его знаменитостей обогатила «парижский миф». Деятели искусства веками описывали столицу Франции местом художников, революции, поэзии, городом мечты, где обретают себя. Самым живучим оказался образ города любви. Но это всё просто образ. Флёр романтики существует только в романах потерянного поколения. Там Париж превозносится как пристанище для романтичных чувственных натур, с лёгким, даже небрежным отношением к жизни. Или как модная столица, наполненная изыском и любовными приключениями. До сих пор такой образ широко тиражируется киноиндустрией, например. Но как показывает реальность: медийный и реальный портреты почти никогда не совпадают. На деле Париж − это город жёлтых жилетов, вечных застроек вокруг Эйфелевой башни. Это пробки, отсутствие чувства безопасности, грязное метро, карманники, засилье беженцев. Много-много туристов. Люди приезжают и разочаровываются. Отсюда повальное проявление парижского синдрома у каждого второго путешественника. Я росла во Франции, поэтому никогда не была одурманена этой напускной романтикой. Я знаю реальность. Критика стала полной неожиданностью для Мии. Внешне Жаклин представляла собой настоящую француженку, воплощённый образ женщины с красивых фотографий, рождённых в объективах влюблённых в Париж фотографов. Она олицетворяла этот самый воспетый в романах парижский флёр. Такие люди непременно боготворят Францию. Ноэль коснулся плеча супруги, и та вынырнула из своей мечтательной задумчивости. − Я больше люблю Лион, − поведала миссис Ван Арт. − Жаклин всегда твердит, что равнодушна к Франции, но сама прямо распаляется, едва заговаривает о ней, − слова Виктора тронули миссис Ван Арт. Впрочем, любое обращение сына приводило её в тихий восторг. − Тема ветки: «Реальный и медийный образы Франции как столпы вашего разочарования», − Ноэль потёр подбородок. − Пойду напишу в твиттер. − Мне нравится, как Францию изображал Ремарк. Я люблю её архитектуру, люблю Монмартр и Сент-Шапель, − рассудила Жаклин. − Боготворю Жана Жене и Андре Жид. Вот как я люблю страну. Но для жизни я предпочту нечто другое. − Красота в глазах смотрящего. У тебя здоровое отношение к этому месту, Джеки. Только незрелая голова может идеализировать город до такой степени, чтобы верить в его старый книжный образ, − убеждённо заявил мистер Миллер. − Нет города, который бы оправдал свой медийный портрет. − Думаю, есть, − подала голос Мия. − Нью-Йорк именно такой, каким его рисуют таблоиды. − Согласна, − Жаклин откинулась на спинку своего стула. − Высокий, вертикальный. Он приземляет, раздавливает человека, упиваясь собой. А по ночам так заполнен светом, что язык не поворачивается назвать это время суток ночью. Таким его представляешь, таким он и представляется пред тобой. Прекрасное место для тех, кто постоянно в движении. Например, для молодёжи. Мегаполис будет энергично идти с тобой в ногу. Но для жизни в более зрелом возрасте хочется места поспокойнее. Скандинавия, например. − А ещё Амстердам, − многозначительно покашлял Ноэль. − Конечно же, Амстердам, в первую очередь, − отозвалась Жаклин с нежностью. Подобное восхищение к этому городу Мия слышала только в отзывах Виктора. − О тихий Амстердам, − проворковал Ноэль. − С певучим перезвоном. Старинных колоколен! Зачем я здесь − не там… − Зачем уйти не волен. О тихий Амстердам, − продолжила Жаклин и, улыбаясь своим мыслям, пропустила паузу. − Вы планируете прогуляться по городу уже завтра? − Конечно, к чему тянуть? − ответил Виктор. − Устрою Мие экскурсию. − Сейчас много туристов. − Достопримечательности − это всегда много туристов. Особенно раздражают азиаты. Передвигаются всегда объёмными толпами, которые ни обойти, ни объехать. − Виктор, − пожурила Жаклин, нахмурившись. Хотя замечание даже отдалённо не походило на упрёк: слишком много в голосе миссис Ван Арт заключалось теплоты. Произошла смена блюд, и беседа сама собой уклонилась в сторону. В какой-то момент Мия поймала на себе взгляд Жаклин. Тот ничего не выражал, да и держали его всего доли секунды. Очень предсказуемая ситуация. Мия предвидела её, откуда-то заранее зная, что к ней будут присматриваться. Но всё равно оказалась не готова и поспешно скосила глаза. − Мия, вы же студентка? − спросила Жаклин. Мия затянула молчание. Вопрос удивил её. Ответ на него ведь уже звучал. − Вы сказали, что занимаетесь журналистикой, − объяснила миссис Ван Арт. − Но я так и не поняла, учитесь вы или уже работаете. Чёрт, она права. − И то и другое. Я на последнем курсе. − Пишете диплом? − В данный момент. Остались последние штрихи, и отправлю работу на проверку, − Мия внимательно посмотрела на миссис Ван Арт, чтобы обратить вопрос исключительно к ней. − А вы чем занимаетесь? Опустив глаза, Жаклин туманно улыбнулась. Кончики её пальцев коснулись края столового ножа, слегка подтолкнув его. − Чем ты занимаешься? − повторил Ноэль с неким обожанием. − Мама состоит в палате представителей Нидерландов, − развеял интригу Виктор. Глаза Мии округлились. − Это так… − она не находила слов, от растерянности слегка тряся головой, − так важно. Я и не знала… Жаклин всё задумчиво водила пальцем по узорам на ручке столового прибора. − Случай вспомнился. Когда Франсуа уезжал в командировки, я иногда брала маленького Виктора с собой на работу. Однажды он ворвался в самый разгар совещания. Все парламентарии стран-участниц пленарной сессии слушают архиважное выступление, и тут входит мой сын, притягивая всё внимание на себя. И так невинно возвещает: «Ой». Мия захихикала. Виктор без злой иронии прикрыл глаза. − Мама обожает рассказывать эту историю всем, абсолютно всем. Наполненный теплом и сиянием, как утреннее солнышко, взгляд Жаклин не сходил с Виктора. Она словно всё ещё не верила, «Ты в самом деле обратился ко мне?» − Это ведь мило, − возразила миссис Ван Арт. − И вообще, на семейных знакомствах принято смущать всякими историями. Это я ещё твой детский альбом не принесла, но погоди-и! − Ноэль, а вы? − подступил к нему Виктор. − Чем занимаетесь вы? − Ещё пару лет назад занимался только девелоперством, − Ноэль отвечал исключительно Мие: она единственная здесь, кому был неизвестен род его деятельности. − Сейчас полностью посвятил себя фонду, который организовала моя супруга. − А что за фонд? − Онкологический центр помощи. − Без лишней скромности, пожалуйста, − с нажимом попросил Виктор. − Кому и зачем этот фонд. На него снова отреагировали с неким умилением, которое Мия никак не могла себе объяснить. Родителей Виктора удивительно забавляли его диктаторские уточнения. − Фонд занимается материальной поддержкой детских и взрослых онкологических хосписов, − внёс ясность Ноэль. − Он оказывает адресную помощь, привлекает волонтёров, направляет, содействует развитию паллиативной помощи, а также обеспечивает работу горячей линии для неизлечимых пациентов. И конечно же взаимодействует с клиниками и государственными органами. Мия обомлела. Боясь показаться невеждой, она так и не решилась уточнить причину, почему миссис Ван Арт вообще ввязалась в подобное дело. Все ожидающе посмотрели на Дастина. − Ну а я изучаю финансовое право, − шутливо защищаясь, он поднял ладони. − Дастин немного скептичен к финансовой юриспруденции, − объяснил Ноэль. − Вовсе нет. Просто это звучит слишком официозно на фоне вашей добродетели. − А вы, Виктор? Чем занимаетесь вы? − с лукавой улыбкой спросила Жаклин. О, сколько нежности. − А я прожжённый бездельник. Всё в поиске, брожу от одного к другому. Мия резко вступилась против озвученной несправедливости: − Виктор замечательный писатель. − И музыкант, − добавила Жаклин. − Здесь я, к сожалению, не могу судить. Но мечтаю однажды исправить это. − Виктор, порадуешь свою девушку? − предложил мистер Миллер. − Твой инструмент до сих пор на своём законном месте. Так хочется, чтобы он послужил по-настоящему и перестал быть лишь предметом интерьера. Виктор промолчал, точно вопрос задали не ему. − Кстати, приглашаю продолжить вечер в гостиной, − предложила Жаклин. − Что скажете? Получив в ответ единогласное одобрение, она велела экономке подать вино и отпустила её домой. . Гостиная, без преувеличения, являлась сердцем этого дома. Отделанная в гармоничных пастельных тонах, идеально убранная, с аккуратно состыкованными поверхностями. Здесь отдавалось предпочтение натуральным материалам, пространству, воздуху и свету, ценилась чёткая геометрия и чистые линии, не загромождённые мебелью. Направления комнаты восходили к эстетике и философии выдержанного стиля, тяготели к симметрии, правильным пропорциям и простору. Ни одна деталь не спорила в интерьере. Ни одна безделушка на каминной полке, ни одна драпировка не были случайными. Огромная стеклянная панорама открывала вид на двор. Перед ней скучал чёрный рояль − главный герой этого помещения. Он был заметной точкой, что закрывала собой почти половину обзора на улицу. Безусловно, расположение инструмента − тоже неслучайно. Казалось, он стоял у окна в угнетающем одиночестве и смотрел вдаль, наблюдая каждый день за теми, кто уходит и приходит. В голову Мии отчего-то пришла странная мысль: это место время от времени становилось пристанищем, арт-меккой для культурной богемы, которая захаживала в гости к семье Миллер-Ван Арт. Здесь локализовывались идеи, обсуждались художники, скульпторы, музыканты… Гости и хозяева дома в компании вина устроились на длинном диване, что вместил бы на себе с десяток человек. Едва Виктор сел, Ной прыгнул рядом и, быстро уложив морду ему на колени, притих, чтобы не привлекать внимания. Он сделал вид, что ничего сверхъестественного не произошло, и вообще-то он с самого начала тут и лежал. Жаклин с Ноэлем тронуто ахнули. − Я же сказала, что он простит тебя. Виктор аккуратно почесал мягкие собачьи ушки и посмотрел на мать. − А ты? − одними губами произнёс он. Мия не расслышала бы, если бы не сидела так близко. Лица Виктора, обращённого к Жаклин, она не видела, поэтому не могла судить об эмоциях. Миссис Ван Арт улыбнулась сыну, тоже что-то прошептав. Вечер выдался необычным. Он походил на светский приём, но отдалённо: всё же, несмотря на некий официоз, сказывалось желание хозяев создать домашнюю обстановку. Хотя она отличались от тех, к которым привыкла Мия. Здесь всё протекало не так оживлённо, как у неё дома, а более изыскано и спокойно. Шутки становились приправой к беседе, а не пропускались ради веселья. Создавалось впечатление, что даже такую базовую потребность, как съесть ужин и выпить немного вина, хозяева превращали в искусство. В этом доме жизнь шла налажено и неспешно. Наверное, так и происходит у всех рафинированных интеллигентов. Говорил в основном Ноэль. Жаклин уступала ему лишь немного, став в отлаженной беседе второй скрипкой. Дастин, не спеша потягивая вино, почти не принимал участия в разговоре. Виктор в него тоже едва вмешивался. Расслабленный и безучастный, он слушал всех, лениво кивая. Иногда ловил взгляд Мии, улыбался ей, и один бог знает что пытался этим донести. В такие моменты Мия смущённо отворачивалась. В конце концов она наградила нахала тычком под рёбра. Но Виктор предсказуемо не впечатлился. Время от времени он возвращал к ней смущающее внимание. − У вас очень красивый дом, − похвалила Мия искренне. − Спасибо, − миссис Ван Арт тепло улыбнулась. − Обычно мы добавляем в комнаты больше цветов. Много цветов, если честно. Но у вас могла оказаться аллергия, мы не хотели доставлять неудобства. − Спасибо. Насколько я знаю, у меня нет аллергии. − Голландцы обожают цветы, − подхватил Ноэль. − Даже если у голландца крыльцо метр на метр, оно будет увито растениями, рядом со входной дверью − стоять лавочка, а на ней − горшок. В прошлый раз Мия с Виктором посещали Амстердам в разгар зимы, и цветов в городе наблюдалось не так уж много. Тем не менее, город всё равно показался Мие зелёным. Во всяком случае по сравнению с каменными джунглями урбанических мегаполисов Штатов. − Вы и сами убедитесь, насколько местные одержимы цветами, когда впервые пойдёте исследовать город, − добавил мистер Миллер. Вообще-то, это будет не первая наша прогулка. Мия чуть не сболтнула лишнего. Что, если родители Виктора не в курсе его недавнего приезда сюда? Вдруг он вообще не хотел, чтобы они об этом узнали. − Виктор, ты не передумал? − Ноэль с надеждой указал на рояль. Вопрос вновь проигнорировали. Виктор отрешённо смотрел в свой нетронутый винный бокал. Жаклин, почувствовав напряжение, быстро нашлась: − В подростковом возрасте Виктор часто отказывался играть нам. Всё говорил: «Я вам не музыкальная шкатулка, отстаньте». Но позже полюбил делать это на публику. Даже не знаю, что на него повлияло. А вы, Мия, умеете играть на каком-нибудь музыкальном инструменте? − Немного на гитаре. Моя соседка по общежитию виртуозно владела ею, так, что невольно начинаешь завидовать. И я попросила дать мне пару уроков. Но надолго меня не хватило. Выучила единственную песню, на этом увлечение музыкой кончилось, − Мия скромно пожала плечами. − Я жутко неусидчива. Она мысленно молилась, чтобы в доме не оказалось гитары, и ей не пришлось демонстрировать своё страдальческое мастерство. − Это прямо обо мне, − поддержал Дастин. − У меня тоже никаких способностей к подобному творчеству. Уверен, это либо в тебе есть, либо нет и никогда не появится. − Отдавая Виктора на уроки музыки, я сказала, что даже если он не свяжет с ней жизнь, музыка − куда более полезное хобби в свободное от учёбы время, − произнесла Жаклин. − Что игра в догонялки во дворе закончится через пару лет, а музыкальный слух останется навсегда. Погружённый в себя Виктор отстранился от всего вокруг и, казалось, уже даже никого не слушал. Резко вернувшись в реальность, он перевёл на Мию осознанный взгляд. − Хочешь, чтобы я сыграл? Она растерялась, не зная, как поступить. С одной стороны этого хотели другие. С другой был Виктор, который не желал к этому возвращаться. − Да, − еле слышно выпалила Мия. Виктор осторожно потревожил Ноя на своих коленях и встал. Садясь за рояль, он словно откинул назад длинные фалды фрака. Его движения были не самоуверенными, но и не скованными. А простыми. Подобным образом люди делали каждый день сотни вещей. − Дайте мне несколько минут, дамы и господа, − он открыл крышку инструмента. Все в предвкушении притихли. Из недр рояля стали вырваться первые звуки. Они то искрилась мажорными брызгами, то скользили по воздуху нежными минорными струйками. Мия поняла, Виктор разминался, пробуя гаммы. С привычной себе методичностью и взвешенностью он тренировался, отыскивая в памяти старые навыки. А закончив, снова обратился к слушателям: − Что для вас сыграть? − Мои вкусы не изменились, − поведала Жаклин. Ноэль поощрительно кивнул, а вслед за ним и Мия с Дастином. − Замечательно, − одобрил их выбор Виктор с мягкой улыбкой. − Тебе нужны твои ноты? − спросила Жаклин. − Нет. Пальцы вновь опустились на клавиши. Раздались аккорды. Не прошло и десяти секунд, как мелодия, сфальшивив, оборвалась. Пауза. Затем прерванный мотив зазвучал сначала, но продлился недолго: инструмент небрежно брякнул, и Виктор опять сбился. Прикрыв глаза, он на несколько секунд замер. − Извините. Мия поёрзала. Небольшое смятение испытывали и все присутствующие. − Попробуй ещё раз, − добродушно посоветовал Ноэль, посчитав насевшую тишину чересчур неловкой. Виктор помедлил и снова нажал на клавиши. Наконец, музыка без запинок полилась солнцем и свободой по воздушным потокам. Она накатывала, увлекала, то мягкие, то рокочущие звуки отлаженно перекликались между собой. Струны инструмента влюблялись в собственные вибрации. Мия слышала эту мелодию прежде, но не рискнула бы озвучить название. Одно она знала точно: это была неумирающая классика. Возможно, Вагнер или Шопен*. Маэстро был сосредоточен, но не напряжён. Уверенные пальцы порхали по полоскам рояля. Умелые касания извлекали из его глубин сильные аккорды. Мия в очередной раз удивилась, откуда в этих тонких ладонях столько энергии. − А руки-то помнят, − шепнул Ноэль сидевшей рядом Жаклин. Виктор, играющий на рояле, был для Мии непривычной картиной. Но вместе с тем, она могла поклясться, что нет на свете ничего более естественнее этого. Он будто срастался с инструментом, игра являлась его сутью, его квинтэссенцией, альфой и омегой. Виктор осваивал эту стезю заново, и она ему активно покорялась. Он знал, что имел над ней власть. Мию кольнуло неуютное ощущение ревности. Иногда на человека, которого считаешь своим, смотришь со стороны и понимаешь, что он принадлежит всем, кому угодно, но не тебе. Она отогнала горькую мысль прочь. Это просто последствие небольшого шока от необычности увиденного. Музыка смолкла, воздух вокруг жадно втянул в себя её последние отзвуки. − Спасибо, дорогой, − ласково сказала Жаклин. − Я вспомнил, как Виктор однажды испугался, что грузчики испортят его рояль, − Ноэль пояснил Мие: − Двое рабочих решили пошутить над подростком: «Твой инструмент, мальчик? Надоел он тебе до смерти, да? Хочешь, мы твоё пианинко сломаем?». Виктор, приняв их слова за чистую монету, распереживался и пожаловался матери. Так сильно любил свой рояль. Он просто юмора не понимал никогда. Мия засмеялась. − Вот и без смущающих историй не обошлось, − Виктор покачал головой, но стойко смирился. − Что ещё хотите послушать? − Ты вошёл в раж, − мистер Миллер немного подумал. − Мои вкусы тоже не изменились. Было заметно: Виктору всё равно, что играть. Лишь бы сделать это снова. Ему не терпелось вернуться к своей стихии, а всё остальное − пустяшные мелочи. . − Хочешь взглянуть на мою комнату? Мия сделала вид, что раздумывает над ответом. − Ладно. Так уж и быть. Виктор толкнул дверь и пропустил Мию вперёд. Сложив руки на груди, она осмотрела помещение. − Она и раньше принадлежала тебе? − С самого детства. Мама при разводе выкупила этот дом. Спальня была очень «викторовская» и похожа на ту, что он обустроил в Америке. Почти такой же широкий книжный шкаф до потолка, тот же набор остальной мебели. Цветовые гаммы двух комнат одного хозяина тоже совпадали. Гладко застеленная кровать, правда, имела обычное деревянное изголовье. − Ну-у. У тебя так красиво уложены подушки. − Почему ты хихикаешь? − Не знаю. А что ты хотел, чтобы я здесь оценила? − Ты же понимаешь, мне просто было нужно, чтобы ты вошла сюда. − Ах это… И почему? Виктор мягко бесшумно шагнул к ней. − Я хотел поцеловать тебя. Мия кокетливо уклонилась в сторону, принявшись вновь важно осматривать комнату. Платье к концу вечера казалось жутко тесным. Встав к Виктору спиной, Мия убрала на плечо распущенные волосы и пробежалась пальчиками по шейным позвонкам. − Поможешь с застёжкой? Виктор потянул собачку молнии до поясницы, задевая костяшками голые участки спины. Нехитрое движение спровоцировало мурашки. Поцелуй лёг на острую, не перетянутую бретелей бюстгальтера, лопатку. − Наконец-то ты перестала надевать эту жуткую вещь, − тёплое дыхание дотронулось до кожи Мии. − Просто платье позволяет. Вернее сказать, даже требует не надевать бельё. Мужские ладони скользнули по её талии и сомкнулись на животе. − Вот и славно. У меня всегда должен быть доступ к ним, − Виктор коснулся холмиков груди. − Ах. Да что ты! − Сегодняшние обстоятельства сделали тебя такой кроткой, − он прижал губы к чувствительному месту за ухом, обжёг поцелуем затылок. − Это заводит. − Вик… В дверь настойчиво «поцокали», заставив её завибрировать. От неожиданности Мия слегка переполошилась. − Это Ной, − объяснил Виктор и открыл гостю: в комнату прозорливо проскочил пёс. − Как он это сделал? Как постучался? − Поскрёб коготками. − О, − Мия улыбнулась Ною, присев перед ним на корточки. − Ты понимаешь всё. Ты умный, да? Ной старался проявить к ней дружелюбие. Но его слишком отвлекало присутствие более важного ему человека. Виктор опустился на пол, коснулся собачьей холки, и Ной одобрительно лизнул его пальцы. − У тебя есть собака! − вслух изумилась Мия. − С ума сойти. Они устроились на ковре по обе стороны от Ноя и принялись гладить его в две руки. − Он злится на меня. Я бросил его и уехал. − Кажется, уже не очень-то злится, − Мия намекала на взгляд обожания, который Ной не сводил со своего хозяина. − И я такой доброты совсем не заслужил. − Он тебя любит. Это заметно. Наверное, он очень скучал по тебе. Животные лучше людей. Им нет дела до обид. Взор Виктора будто изнутри заволокла дымка. Он слепо смотрел на своего пса, лаская его голову и белый «воротник». − Ты меня сегодня не раз удивил, − Мия перебрала пальцами в воздухе, изображая игру по клавишам рояля. − Понравилось? Фыркнув, Мия тряхнула головой: ответ был и так очевиден. − Для меня будто реальность сошла со своего полюса. Они ненадолго замолчали. − Хочешь что-то спросить? Я буквально физически ощущаю повисшую недосказанность. − Да. Ты как-то говорил, что ты у мамы единственный ребёнок. А Дастин? − Это сын Ноэля. − Ясно, − Мия добавила уже без вопроса: − У них нет общих детей. − Нет. − А почему у Дастина другая фамилия? − Она принадлежала его покойной матери. Никогда не интересовался, отчего он не взял фамилию отца. Ной прилёг на живот, величественно вытянув передние лапы. − А есть причина, по который мама оставила себе фамилию от бывшего брака? − Она вложила в неё много сил. Глупо просто отказываться от наработанного имени. У Жаклин нет предрассудков на этот счёт. Тем более они с отцом нормально расстались. Франсуа всегда оставался мне папой. Несмотря на развод, я никогда не чувствовал его безучастности, как родителя. Даже когда он переехал в Америку после моего совершеннолетия. Ноэля я тоже считаю важным в моём воспитании человеком. Отцом не назову, но очень уважаю. Он всегда относился ко мне как к родному. Мия подтянула колени к груди и уложила на них голову. Расстёгнутое платье, натянувшись сзади, оголило спину. Это привлекло внимание Виктора. Его пальцы ласково пробежались по открытым участкам кожи. − Почему ты называешь маму по имени? Да и отца тоже. − Так повелось. А ты не называешь? − Очень редко. Ладонь Виктора пробралась под молнию, огладила поясницу, задевая резинку белья. − Она столько нежности к тебе испытывает, − Мия вспомнила, как Жаклин реагировала на сына. Виктор задумчиво улыбнулся, не прекращая ласкать её спину. Ной вскоре ревниво поднял голову. − А этот фонд… откуда такая идея? Я не стала уточнять, потому что… Вдруг эту тему у вас не принято обсуждать, потому что… Ну… − Я понял. И твои предположения верны. Да, всё дело в том, что моя мама сама победила рак. Мия выпрямилась, растерявшись. − Прости, не надо было спрашивать. Виктор поцеловал её плечо. − Всё нормально. Это же обычный вопрос. Он притянул Мию к себе, устраивая на груди. − Должно быть, она жутко крутая. Я уже восхищаюсь ею. И вообще твоя семья такая, м… − Какая? − Интеллигентная? Я не знаю… Для Мии сегодня всё встало на свои места. Вот откуда в Викторе джентльменские манеры, широкий кругозор, немного старомодные взгляды и воспитание. Его растили на этом с пелёнок. Мия и раньше встречала личностей из подобных кругов. Взрослые в таких семьях − не надсмотрщики своих детей, поэтому те развиваются в атмосфере полной свободы, равенства и уважения. Но её знакомым всё равно было далеко до Виктора. В нём крылись какое-то врождённое богатство души и необъяснимая отличность от других. Он однажды объяснял: «Я вырос в семье с прогрессивными стандартами к образованию и претензией на эрудированность, гармоничное всестороннее развитие и высокий культурный уровень. Тебе просто надо познакомиться с этими людьми, и ты всё поймёшь…». И, встретившись с семьёй Виктора, Мия и правда всё поняла. − О чём задумалась? Сладко потянувшись, она отрицательно покачала головой и расслабилась в мужских руках. Её эмоциональное напряжение достигло сегодня своего предела. И теперь, когда всё позади, тело и мозг по-настоящему отдыхали. − Поцелуй меня. Виктор охотно выполнил её просьбу. Губы его то настойчиво, жаляще атаковали рот Мии, то отступали, чтобы за секундой нежной ласки скрыть новую атаку, провоцирующую приятную слабость. − Ты останешься на ночь здесь? − шепнул он. − Неа. − Мия, − прозвучало привычно мягко, но настойчиво. − Кажется, сегодня вторая половина кровати всё равно занята. Она указала на дремлющего Ноя. Уши его время от времени заинтересованно дёргались. − Мне снова нельзя к тебе прикасаться? − пожаловался Виктор. − Прикасаться можно. Домогаться − никак нет. − Потому что здесь тоже тонкие стены? − Ага. − Несправедливо. − Именно так всё и складывается для тебя. Ничего не поделаешь… − Этого не будет. Слова сыпались сквозь короткие клюющие поцелуи. Напоследок Мия потёрлась носом о гладкий подбородок и отстранилась. Ладони сами пробрались под воротник рубашки Виктора, погладили длинную шею. − Ты такой прохладный всегда, − подумав, она исправилась: − Чаще всего. − Меня даже в детстве за это звали лягушонком. − И меня! − удивилась Мия. − Но за большие и всегда распахнутые глаза. Разговор плавно перешёл на тему детства. Неудивительно: где, как не в родном доме, Виктору захотелось бы поговорить об этом. . Её разбудили отзвуки музыки. Далёкие, заглушённые множеством стен. В первый момент Мия решила, что просто ещё не проснулась. Но настоящность происходящего развеяла остатки сна. Одевшись, она спустилась в гостиную − поближе к рождению мелодии. Виктор сидел за роялем в одиночестве. На этот раз у него не было слушателей. Дастин уехал ещё вчера. Вчера же и Жаклин предупредила, что утром отправится на работу. Ноэль наверняка гулял с собаками. Никогда прежде Мия не слышала эту музыку. Густые бархатные аккорды проникали под кожу, как любимый голос, как шёпот во время ласк. Несуетливые, глубокие, наполненные горячей нежностью, они трогали какие-то потайные уголки души, стучась во все дверцы. Мия подошла ближе и села на колени прямо у рояля. Казалось, Виктор был поглощён своим занятием настолько, что не заметил её появления. Он играл в полном самозабвении, не отвлекаясь ни на что извне. Он сам себя гипнотизировал и будто вовсе не концентрировался на технике. Слегка опустив голову, отрешённо, почти лениво наблюдал за движением своих пальцев по клавишам. Босые ступни нажимали на педали. Виктора хотелось не только слушать, но и смотреть на него. Вместе с ним отдаваться этому заворожению и творческому колдовству. Искренность маэстро контрастировала с отчуждённостью. Возвращение к своему музыкальному инструменту − к любимому переводчику эмоций на язык музыки − было для Виктора долгожданным. Он рассказывал ему длинную страшную повесть, пугающую своей реальностью. Его повесть. Она наконец выливалась всем своим внутренним закрытым миром на свободу. Она бродила по лабиринту слуха случайного слушателя. Она − реквием по старым ранам − желала, чтобы её услышали и поняли. Творчество − отличная исповедальня, оно никогда не подводит. Если человек пытается скрыть чувства от себя и других, то его текст, музыка или рисунки, как и мысли, становятся рыхлыми, невнятными, смазанными. Когда же он хочет сказать правдиво о чувствах, то найдёт точные слова, мотивы или мазки. Каждое прикосновение чутких рук к клавишам извлекало из груди рояля глубокие смелые звуки. Но даже в аккуратных и мягких аккордах пробивалась мрачность и сдержанная тоска. Мия буквально видела мелодию. Под прикрытыми веками рождались видения. В этот момент Виктор не был ни незнакомцем, ни созданным ею когда-то идеальным образом. Он был оголённым стержнем без оболочки. Он рассказывал о вдавленной в память истории, что оставила внутри него выжженную пустошь и запёкшуюся кровавую корку в качестве нелепой повязки. Он рассказывал о сшитой из лоскутков кукле вместо души. Множество ударов молоточков рояля, соединённых по струнам с клавишами, отстукивали прямо в сердце Мии. И её сердце стучало в ответ**. Она повторяла про себя: это предубеждение. Просто она знает правду и невольно всё болезненное связывает с ней. Это предубеждение. Но горло всё больше сжималось, а рёбра болели от спазмов. Скопленные под веками озёра слёз неожиданно хлынули по её щекам. Мия прижала ладони к глазам и затряслась от частых тихих всхлипов. Музыка резко оборвалась. Знакомое чуткое прикосновение легло на женские плечи. − Девочка моя, что случилось? Она замотала головой. С усилием воли заставила себя успокоиться, но не вышло. − Прости, что я… − прозвучал у уха растерянный голос. − Я не знаю, что я сделал, но прости. Виктор ещё никогда не видел её слёз. Конечно же они напугали его. Мия убрала руки от раскрасневшихся полосами румянца щёк и посмотрела на сидевшую рядом с ней фигуру на полу. − Мне очень жаль, Виктор. Он не понимал её эмоций, её слов. Тёмный взгляд обеспокоенно бегал по мокрому лицу. − Почему ты говоришь так? В лёгких катастрофически не хватало воздуха. Внутри всё вибрировало от неожиданного взрыва чувств и давно засевшей щемящей тоски. Мия слишком долго подсознательно боялась задавать себе вопросы, что волновали её больше, чем хотелось признавать. Она запрещала себе думать, как устала от того, что её догадки ни с кем не разделены. Вся эта мешанина наконец обретала форму мыслей. Мия вдруг подумала, что, наверное, ей всё равно. Даже если Виктор причастен к самым страшным прегрешениям. Всё равно. Ей только что косвенно рассказали кое-что поважнее. − Мне очень жаль, что тебе пришлось всё это вынести, − прошептала она. Его пальцы в недоумении замерли на её затылке. Затем Виктор крепче прижал Мию к своей груди. Она слышала там, внутри, его взволнованное сердце. Виктор гладил Мию по плечам, пока её ресницы высыхали, а дыхание выравнивалось. Ничего не спрашивая, никак не порицая. Жёг до сладкой боли своим принятием, своей неуёмной верой в их единомыслие. Хотя, конечно, не было никакого единомыслия: он всё ещё ничего не понимал. Его утешения были озадаченными и немного шокированными, но никак не раздражёнными и снисходительными. Виктор безмолвно убеждал: это нормально, если чувства берут вверх. Иногда приходится бороться с эмоциями, а иногда следует отпустить их на волю.