По пятницам в девять

Раньше Мия всё гадала, как скоро после выпуска соскучится по университету. Какой курс станет вспоминать с усиленной тоской, и как долго будет на автопилоте ездить в учебный корпус. К своему удивлению, она почти сразу и без какого-либо эмоционального сопротивления погрузилась в нормальную пульсацию жизни вне стен университета. Состояние кажущейся стабильности постепенно отдало своё место стабильности настоящей. Новая должность на службе прибавила работы. Теперь Мия не только писала статьи, но и брала интервью. Благодаря плотной занятости постепенно сходило на нет ощущение застоя и томления. Жизнь понемногу возвращалась к прежнему укладу. Это особенное утро началось для Мии рано. Она проснулась, едва заря окрасила небо на востоке. Открыв окна, Мия впустила в квартиру сладостную пронзительную прохладу и хрустально-чистую свежесть. Затем с удовольствием приняла бодрящий душ и нашла на своём косметическом столике флакончик декоративного лака. Нанеся на ногти ярко-алый цвет, Мия пошевелила пальцами ног, улыбаясь своему небольшому преображению. Когда последний раз она радовалась таким простым вещам? В воспоминаниях всплыла дорогая сердцу сцена: мама тонкими штрихами покрывает ноготки маленькой Мии, пальчик за пальчиком, а Мия восторженно щурится и совсем по-детски ахает от собственной красоты. Окончательно решив сегодня блистать, Мия уложила волосы в тугие крупные локоны, воспользовалась любимым парфюмом и, надев новое платье, вышла в большой яркий мир. Стоял конец сентября − нежно любимое ею время года. Ей нравилось, когда под занавес месяца погода начинает меняться, а затем лето снова ненадолго возвращается в город. Ночью моросил дождь, сделав тихое утро освежающим. Мия вдохнула плотно наполненный озоном и ароматом палой листвы воздух. Приятная музыка в наушниках, городской парк с деревьями под самое небо, аккуратные газоны, прибранные влажные дорожки и ранняя городская суета − Мия шла по улице, испытывая восторг от того, что дни снова стали тёплыми и идеальными, чтобы просто наслаждаться моментом. Тихое безмятежное счастье, особенное в своей полноценности и простоте. Мир вокруг был пронизан спокойствием, головокружительной лёгкостью и уверенностью в том, что вот прямо сейчас всё хорошо. Солнце поглаживало кроны деревьев, целовало каждый листочек. И густо пахло той неповторимой свободой, какая бывает только в юности, когда кажется, что лучшая часть жизни ещё впереди. Вскоре Мия обнаружила, что рискует опоздать на утреннюю летучку. Прибавив шагу, она уже через пятнадцать минут очутилась у здания редакции. Мия влетела в холл, на ходу доставая магнитный пропуск сотрудника. Лифт привёз её на двадцать второй этаж, и она прошмыгнула за стеклянную дверь кабинета. Весь штат «Артазарт» был уже в сборе. Все занимались подготовкой к собранию и не заметили опоздавшую. Лицо Мии преобразило блаженной улыбкой спасённого от петли преступника. Столкнуться лицом к лицу с заместительницей мистера Боу − сомнительная перспектива. Это была женщина строгих консервативных взглядов. Её менторский тон, ввинчивающийся прямо в лоб, напоминал Мие голос Роз из «Корпорации монстров». Ровно в десять, к всеобщему удивлению, в кабинет вошёл сам мистер Боу. − А где?.. − шепнула Мия сидящей рядом коллеге. Та лишь пожала плечами. Когда совещания остались позади, мистер Боу торжественно объявил: − У нашей сотрудницы сегодня день рождения. В Мию устремились взгляды всех присутствующих. И раздались поздравительные аплодисменты. Со смущённой благодарностью она широко улыбнулась. − А теперь, − мистер Боу жестом прервал шум, − за работу, коллеги! Толпа вытекла из дверей и стала расходиться по отделам. Мия тоже направилась к своему рабочему месту. − С днём рождения, − Уолтер был новеньким сотрудником родом из Осло. Но учитывая, что Мия вышла на полную ставку всего пару месяцев назад, они вроде как начали вместе, потому являлись своего рода товарищами по старту. − У меня на родине тебе бы спели детскую именинную песенку, − Уолтер прочистил горло и затянул: − Hurra for deg som fyller nytt år. Ja, deg vil vi gratulere. Alle i ring om kring deg vi står og se når vi vil masjere. Bukke, nikke, neije snu oss omkring. Danse for deg med hopp å sprett og spring. Ønsker deg av hjerte alle gode ting. Så si meg så hva vil du mere… Gratule-e-re-e*! Заулыбавшись, Мия восторженно сложила ладони. − Как мило, Уолтер, ты полон скрытых талантов, − с лёгкой иронией похвалила Камилла, показавшись из-за стеклянной перегородки. − Из всего я поняла только слово «Gratulere», − призналась Мия. − В любом случае, уверена, ты пожелал чего-то очень хорошего. − Хочешь, переведу? − Было бы славно. Между прочим, мне полезно общаться с носителем. Сейчас я активно подтягиваю свой португальский, но хочу в скором времени подключить изучение ещё одного языка. Вот, думаю, насчёт какого-то скандинавского. − Какой из диалектов тебя интересует? − Тот, на котором говоришь ты, − быстро нашлась Мия. Уолтер скромно улыбнулся. − Почему норвежский, если не секрет? − Мне нравится ваша культура. Обязательно съезжу к вам когда-нибудь. − Приезжай! Быть может, я составлю тебе компанию в свой город тоннелей и граффити. И у нас не круглый год холодно, что бы там ни говорили. Во всяком случае, там, где жил я, в южной части, неплохой климат. − Да, я знаю. Я не из тех американцев, кто думает, что за пределами Мексики ничего нет, хах. Уолтер растерянно заморгал. − Я вовсе не имел в виду ничего такого. − Да я просто шучу, − Мия про себя оценила неподражаемую манеру собеседника смущаться. − Ещё у вас такие прикольные выпускные. Эти комбинезоны и автобусные вечеринки… Восторг! − Ого! Я полагал, ты, как принято, скажешь о Норвегии что-то банальное, − искренне восхитился Уолтер, − что-то о треске, Мунке, викингах и брюнусте… − Я не настолько дремучая, немного разбираюсь. Особенно то, что касается костюмов − моя тема… И этот ваш народный костюм, бюнад, правильно говорю? Очень красивый. Глаза Уолтера засияли. Мия мысленно похвалила себя за знание базовой психологии − благодаря нехитрым манёврам она добивалась расположения людей. − Однажды в школе на скандинавской неделе я делала проект по национальной одежде и всем, что с ней связано. Тогда и узнала о знаменитых комбинезонах выпускников. Ты через это проходил? − Конечно. Russetiden − время выпускников в красных и синих комбинезонах. Окончание старшей школы у нас празднуют с размахом. Как начинают с первого мая так до дня независимости глушат алкоголь, будто его наливают последний день. − Ха-ха. Ну а уехал в Америку ты сразу после школы? − Нет, немного позже, − Уолтер смешался, заметив, как неприлично долго задерживается у чужого рабочего стола. − Тебе правда интересно? − Конечно. И насчёт языка я не шутила. Загорелась его выучить с тех пор, как услышала. Я смотрела ваш «Мост». − Это шведы сняли. − Гм. Но с норвежцами же? − С датчанами. − Ай, − Мия хихикнула. − Вот же чёрт, не обращай на меня внимания. Уолтера ошибка нисколько не обидела. − Мы обязательно попрактикуемся. Хочешь, с этого дня буду говорить с тобой только на норвежском? − Погоди ты, я пока плохо ориентируюсь в нём. Знаю только семь слов. «Gratulere», «fredag», «mandag», «ja», «nei», «takk» и… «Fy Faen»… На последнем слове Уолтер активно кивнул, будто заранее знал, что сейчас прозвучит. − В принципе, тебе пока этого достаточно. Мия не сдержала смеха. Уолтер ей немного нравился. И дело было не только в потребности внимания со стороны мужчин. Хотя и в нём по прошествии некоторого времени обнаружилась особая приятность. Мия отодвинула стул, чтобы приступить к работе. − Кофе хочешь? − вдруг предложил Уолтер. − Там на кухне целое столпотворение. Я даже не стала пытаться. Прямо отдел кофеманов какой-то. − Я могу занять очередь. − Правда? Я тебя не слишком отвлекаю от дел? − Да без проблем, именинница, − Уолтер вдруг посерьёзнел. − А если позову выпить кофе за пределами редакции, ты тоже согласишься? − Сначала позови, − Мия не без кокетства ухмыльнулась. − Я буду с молоком. Спасибо. − А ты, Камилла? − Нет, благодарю, у меня неделя без кофеина и сахара, − не отрываясь от своего телефона, ответила редактор. Парень бодрым шагом направился в сторону кухни. Засмотревшись ему вслед, Мия не заметила, как за колёсико кресла зацепился ремешок её сумки. Не выдержав, тонкая кожаная лямка порвалась, а содержимое сумки вывалилось на пол. − Ну вот, − расстроилась Камилла. − Повод купить новую, − без сожаления подытожила Мия. − Как ты это всё понесёшь теперь? − У меня есть шоппер в машине… ой, я же сегодня без неё… Тогда куплю новый по пути на обед. Камилла присела рядом с Мией на корточки, чтобы помочь собрать вещи. − Тут под столом твои… вот, держи… Мия взяла протянутый ей блистер. Таблетки она приобрела только вчера и ещё не успела включить их в свой приём. Они с гинекологом решили, что ей не помешает небольшая гормональная регулировка. Только всё равно выходило странно: начать принимать контрацептивы теперь, когда у неё нет парня. − Спасибо, − Мия забрала блистер, немного оробев. − Боже. Я думала, такое только в анекдотах происходит. Что ещё там у меня вывалилось? Нелицензионное оружие? Пропуск в масонскую ложу или в клуб каннибалов? − Да не переживай, − успокоила Камилла. − Как-то раз на кассе я устроила салют из своих тампонов. Они прямо разлетелись по ленте, как холостые гильзы. Мы с консультантом посмотрели друг на друга, и я с постным лицом сказала: «Сделаем вид, что этого не произошло?». Он ответил: «Клиент всегда прав». Бросив сумку под стол, Мия включила свой компьютер. − Я там случайно у тебя увидела лосьон… Можно взглянуть? Кажется, это то, что я давно искала. Мия достала тюбик «Kiehl's». − Этот? Открыв крышку, Камилла принюхалась. − О, это оно, надо же! Ты не против? − дождавшись от Мии кивка, она сфотографировала лицевую часть средства. − Честное слово, я думала, что потеряла этот крем навсегда. − Хочешь, забирай. − Это уже слишком. − Да ладно, у меня ещё есть. Правда, бери, мне в радость. Камилла с улыбкой вздохнула. − Спасибо. − Обсуждаете женские штучки? − из-за стекла высунулась голова верстальщика Луиса. Женские, блин, штучки. Очередной шовинист, для которого женщина − расходный материал… Почему я стала такой злой? − Что-то хотел, Луис? − уточнила Камилла. − Агась. Хотел сказать, нам шредеры заменяют сегодня. В канцелярии только и судачат об этом всё утро. − Наконец-то, − обрадовалась Камилла. − Наши шредеры напоминают девяностолетнюю бабку: могут прожить ещё лет двадцать, а могут уже завтра коньки отбросить. Не найдясь с остроумным ответом, верстальщик скрылся за перегородкой. − Бедняга немного подавленный, − прошептала Камилла. − А что с ним? − не поняла Мия. − Девушка бросила. Причём ушла к своей подруге детства. Не просто ушла, они обручились, представляешь? Мне доводилось с ней немного пообщаться, она такая, знаешь… немного похожа на него своими соображениями типа «женские штучки», «женская работа» и так далее. И я вот всегда думала, откуда в женщинах это латентное женоненавистничество. А оно вот оно что… Обычно через ненависть запрещают себе чувствовать. Мия украдкой взглянула на Луиса. Они никогда особо не ладили, потому и жалости к нему как таковой она не испытала. Ну и поделом ему. Да почему я такая злая? − Ладно. Давай работать. Заходи ко мне на обеденном перерыве, договорились? − Камилла подмигнула, прежде чем скрыться в своём кабинете. . Когда-то Мия уже изучала португальский язык, и у неё даже неплохо получалось. Вернуться к нему у неё появился стимул: Мия подумывала о переезде к родителям. Возможно, ненадолго. Возможно, нескоро. Возможно, это всё только теории. Она размышляла об этом очень отстранённо, не всерьёз, без особенных намерений, но такой план на будущее отчего-то успокаивал. В более глобальные причины, почему её вдруг потянуло поближе к Европе, Мия предпочитала не вдаваться. Телефон безустанно жужжал на краю стола. Не взглянув на него, Мия перевернула его экраном вниз. Помолчи. «Позвонят снова − отвечу», − загадала она, никогда ранее не игравшая в такого рода игры. Когда раздался уже десятый по счёту звонок, Мия сдалась. − Алло? − Ты удумала игнорировать меня? Голый номер! − сходу наехал Артур. − Давай собирайся, пойдём пропустим по стаканчику. − И тебе здравствуй, mijn vriend. У меня уже другие планы. Я собираюсь заняться статьёй. − Ты на излёте пятого десятка, чтобы валить всё на свою работу? Собирайся, я уже еду. − Ну-у… не знаю. − Мия, − рявкнул он, но вышло не очень убедительно. − У тебя день рождения! − Честно, я не считаю это каким-то особенным поводом… − Ой, только не становись такой клише, умоляю. Что за мода повелась − не любить праздники? И вообще, с каких пор ты такая кислая, качок? − Я не кислая. Просто устала, наверное… − Часто мы чувствуем себя уставшими не потому, что сделали слишком много дел, а потому, что сделали слишком мало дел, которые дарят нам радость. − Артур… − Что ещё? И хотя у Мии имелась ещё парочка возражений, она против собственной воли улыбнулась тому, как Артур откровенно клал на все её протесты. Мия подумала − к чёрту. Последнее время вокруг стало слишком много «но». − Ладно, не бухти. Мне нужно хотя бы полчаса на сборы. − Хвала богу! Клянешься, что чуть позже не продинамишь меня? − Я так не делаю! − Поклянись, что не придёшь только по форс-мажорным обстоятельствам. Форс-мажорные обстоятельства: война, наводнение, апокалиптические волнения… − Клянусь. Только никаких подарков, окей? − Господи, женщина! Не будь такой клише. − Я серьёзно, без сюрпризов. А то не приду! − Ладно, принято, ничего не получишь, неудачница. Собирайся, только живо. Сдружиться с Артуром вышло само собой. С одной стороны, контакты с друзьями бывшего парня не давали Мие в полной мере забыть Виктора. Но ей слишком нравился Артур, чтобы так просто отказаться от него. Тем более, у Мии осталось не так уж много друзей. Грейс и Френсис уехали из города. Отношения с Тришей в последнее время оставляли желать лучшего. Они не ссорились, но Мия многое не одобряла в поведении приятельницы. На работе − коллеги. И хотя Камилла с каждым днём всё больше проникалась к Мие симпатией, они всё же пока оставались хорошими подругами исключительно в стенах издательства. Сейчас, когда жизнь в очередной раз напомнила, что она штука полосатая, Мия нуждалась в друзьях как никогда прежде. С ними связана важная часть полноценной молодости − общение и развлечения. А жить полноценно − это важно. Конечно, существовал риск, что общие друзья столкнут её с Виктором. Но ей и так однажды придётся через это пройти. Не то чтобы Мия стремилась к этой встрече. Но и избегать её она тоже не станет. Договорившись с совестью, Мия чётко усвоила, что уступка своим желаниям − не равно отступлению с занятых позиций. В конце концов, Артур классный, и дружба с ним была неким символом торжествующего разума и зрелости. Просто не нужно касаться темы Виктора. Его друзья могут существовать для Мии и без него. Как выяснилось, человека легко забыть, если перестать наделять его героическими качествами и восхищаться его несуществующими душевными порывами. . Они выбрали летнюю веранду кафе, расположенному на крыше высотки. Отсюда открывался вид на город, что понемногу утопал в лавандово-серых сумерках. − Это я, − Мия указала на свою фотографию в списке найденных аккаунтов. Артур нажал на запрос, и Мия приняла его заявку. − Ну вот, наконец-то подружились на фейсбук, не прошло и года. − У тебя ещё есть соцсети? − Сейчас нет. Я не уделяла им должного внимания и забросила. − У меня тоже только фейсбук. Ещё был снэпчат, но я так и не разобрался в нём. Не смейся надо мной! − Мы делаем свою жизнь прозрачной с помощью соцсетей. Все знают, чем мы занимаемся, что мы едим, с кем встречаемся. Мы хотим показать свою индивидуальность, но получаем ровно обратный эффект. − Круто звучит. − Это написал мой коллега в своей новой статье. Тревор вообще всегда здорово сочиняет. − Скажи мне, − Артур тяжело вздохнул, − почему у тебя на фейсбук почти тысяча друзей, но свой день рождения ты планировала провести одна дома? Мия безразлично пожала плечами. − Мои близкие подруги уехали из города. А родители будут здесь только на следующей неделе. − А на работе нет хороших ребят? − Есть, но это не то. Заметила, что забываю всё о коммуникабельности и социализации в коллективе, стоит на какое-то время оказаться вдалеке от коллег. А я в редакции не так уж и давно полноценно работаю. Буквально только сегодня подружилась с редактором по-настоящему. Забавно вышло. Я просто выронила из сумки кое-какую интимную вещицу. И вот, слово за слово, одно за другим, потом пообедали вместе, потом договорились как-нибудь пропустить по коктейлю… − Люди любят, когда другие попадают в неловкие ситуации. Так они видят, что другой человек такой же несовершенный, − Артур в который раз проверил свой телефон. − Всё же совсем без сюрпризов не получилось. Я отлучусь на минуту. Уже через считанное мгновение он вновь появился в дверях и с возрастающим самодовольством протянул: − Мия. Угадай, кто приехал? На продуваемой всеми ветрами веранде вдруг резко кончился воздух. Голова Мии приятно закружилась, став пустой, лёгкой. − К-кто? − недоверчивое изумление пересилило в ней восхитительное счастье вперемешку с волнением. Артур отступил в сторону, пропуская на веранду… Ксандра. Застыв соляным столпом, Мия пару раз моргнула. Ксандр сделал шаг навстречу. И где-то там, в бесконечно кружащейся вселенной, что-то замкнуло и отдалось тоской под рёбрами. Мия преодолела короткое расстояние и опрометью бросилась на Ксандра с объятиями, как если бы он был до боли в сердце близким человеком. Явно не ожидающий настолько тёплого приёма Ксандр с лёгким опозданием обнял Мию в ответ. Щека мимолётно дотронулась до чужой твёрдой щеки, и Мия почувствовала, как от этого её ноги подкосились. Отстранившись, Ксандр взял её за запястья, тоже выражая через телесный контакт радость встречи. В прикосновении сильных прохладных пальцев заключалось что-то чудесное и знакомое. Мию охватило странное ощущение. Такой же рост и телосложение, тот же цвет волос. Такие же аскетичные реакции. Такой же парфюм, точь-в-точь… Невозможно было оторваться. Невозможно отпустить это стройное, упругое тело. Невозможно было потерять. − Прости, что я… − Мия смутилась, суетливо пригладила свои локоны, − ты просто… я так рада тебя видеть. Ничего личного, Ксандр. − Я, конечно же, не принял это на свой счёт, − мягко усмехнулся он. − Нет, правда, я просто… Я лишь… − Попала под влияние момента, я знаю. − Да. На заднем фоне мелькнула зубасто улыбающаяся физиономия Артура. Его губы шевельнулись, проговаривая немое издевательское «Всё очень плохо». Вскоре они устроили Ксандра за своим столиком и начали засыпать вопросами. − София хочет начать бизнес тут. Я приехал присмотреться, разведать обстановку, − раскрыл он причину своего визита в США. Мия попыталась поймать взгляд Артура, но ей это не удалось. − Этому деловому перцу теперь не дозвонишься, − он сложил пальцы, изобразив телефон. − Повиси, у меня вторая линия. Алло? Да, да, триста тонн угля завтра в полдень будут у вас. Ксандр оценил юмор и с почтительной улыбкой кивнул. − Я предупреждал её, что здесь довольно плохо ориентируюсь, но София очень просила поехать. Мия тихо хмыкнула, отметив про себя по-женски коварный ход мисс фон Гельц. . На экране телефона Артура мелькнуло сообщение и имя адресата. И с той самой минуты Мия больше ни чём не могла думать. − Тебе смс от Виктора, − осторожно прервала она речь Артура. − Угу, − он проверил оповещения, но читать сообщение не стал: его горячий диалог с Ксандром занимал всё его внимание. − Не посмотришь? − настояла Мия. Открыв смс, Артур долго хмурился. − О боже, − наконец, захохотал он. − Парень… Что ты такое? − Что пишет? − беспокойно уточнила Мия, выдав себя с головой. − Спрашивает, если человек выпрыгнул из окна и приземлился на ноги, при ударе большие берцовые кости могут пробить череп? Чтоб я знал! Люди вообще в курсе существования профилей медицины? Я конечно реаниматолог, но… Такие подробности меня пугают. Зачем ему это знать? Заправский маньячина. Недоброе предчувствие толкнулось за грудной клеткой и осело холодом на сердце. По каким-то одному богу известным причинам Мия продолжала переживать и заботиться о Викторе даже вопреки своему искусственному забвению. − Скорее всего, эта информация ему необходима в исключительно творческих целях, − предположила она. − А, кстати, да. И как я сам не догадался, − принявшись печатать ответ, Артур бросил взгляд на внимательно наблюдающую за ним Мию. − Передать от тебя привет? − Что? Нет! − Он тебя уже поздравил? − Нет конечно, он не станет этого делать. − Мия с Виктором того… как в море корабли. Ты не знал? − Нет, − удивился Ксандр. − А что случилось? − Она объявила о своей независимости без видимых на то причин. Я так разочарован этой новостью, мой друг, ты не представляешь… − Эй, − возмутилась Мия, − я здесь. Да, Артур, это я, а не бесплатное приложение к стулу. − Виктор в Амстердам… − начал было Ксандр, но Мия взбудораженно прервала: − Я у вас ничего о нём не спрашивала! − О, извини за это. Я перенял у Артура плохую привычку. Обычно всё, что я узнаю от него, я знаю против своей воли. − Ты это сейчас меня балаболом назвал? − Твой язык часто опережает мысли, − пояснил Ксандр. − Решение Мии должно быть безопасно и удобно в первую очередь для неё самой. Ни перед кем она не обязана оправдываться в выставлении личных границ. − Личные границы − это очень часто мнимое ощущение безопасности. Как страусы − головой в песок. − Они так не делают. − А? − Страусы. Так не делают. Это только выражение такое. Мы ошибались всю жизнь, да, мой друг. − Почему ты такой крутой? − сарказмировал Артур. − Почему ты такой прямолинейный? − Почему старшеклассники могут найти наркоторговцев, а полицейские − нет? − Вот этого я не знаю. Мия оторопела от неожиданного перехода. − Так! Пока этот разговор не зашёл слишком далеко… Просто на будущее: я ушла навсегда, − предельно серьёзно подытожила она. − И хватит об этом. Кто-нибудь скажите что-то смешное, срочно. Я сейчас сгорю. − Просто на будущее: уйти навсегда можно только на тот свет, − не согласился Артур. − Тебе бы рентгеновским аппаратом работать, − с видом усталого психиатра прокомментировал Ксандр. − Не ставь её решение под сомнение, не зная полноценной картины. − Я знаю главное: есть люди, которые намерено остаются засранцами в угоду каким-то никому не нужным принципам. Я по долгу службы часто наблюдаю за людьми. Я видел, как иссякает жизнь. Многие признавались, что жалеют о собственной глупости, которая не давала им быть смелыми и главное − счастливыми. И если я что и усвоил из этих грустных глаз, так это простой урок: наслаждайся сейчас, пока можешь. Мы же пыль перед лицом вечности, никто не вспомнит ни твоих ошибок, ни твоих жертв. Ни тебя самого. Ну, близкие ненадолго расстроятся, конечно, но завтра кто заплачет по тебе? Мия ощутила, как в ней вновь проснулась вроде бы пережитая досада. И хотя она полностью вытащила голову из облаков, фоновая неудовлетворённость всё ещё время от времени давала о себе знать. Мия признала бессилие собственной памяти, которая никак не могла просто вычеркнуть Виктора. Иногда ей бывало плохо без него, особенно по вечерам и по субботам. Мия не запрещала себе вспоминать о Викторе. Конечно, периодическая тоска по дорогому человеку − явление неизбежное. Мия только учится существовать в мире, куда Виктор никогда не вернётся. Это нормально: она скучает, а значит, её мысли будут возвращаться к нему снова и снова. − Одной не так уж плохо. У меня масса дел. Я вернулась к плаванью, начала снова учить португальский. Вот хочу ещё один язык подключить. Какой-нибудь скандинавский. Или итальянский. Брось, ты уже давно решила, какой. − Или голландский… поможете мне? Артур легонько толкнул Ксандра плечом. − Друг, помоги мне поднять челюсть с пола. − Да я хотел тебя попросить о том же. Они оба улыбчиво уставились на неё в красноречивом молчании. Первый случай на памяти Мии, когда эти двое были настолько солидарны друг с другом. − Что? − её щёки и лоб обжёг румянец. − Я вовсе не это имела в виду. − Но сказала ты именно это. Мы услышали. − Не могу не согласиться, − криво усмехнулся Ксандр. − Агрх! Почему женщины убивают! − сквозь зубы прошипела Мия. − Закроем тему? − Да как скажешь, − отмахнулся Артур. − Я всё решила. И я всё делаю правильно. − Бог мой, ну разумеется, − по эмоциональной сочности эти слова могли превзойти заправский мат. − Я так люблю это твоё «Хвала богу», «господь с тобой», «Иисус Христос», − провокационно подчеркнула Мия, − особенно забавно звучит, учитывая твои атеистические взгляды. − Я лично знал врача, который отрабатывал смену в больнице, а позже шёл проповедовать в христианскую школу. То есть, ты вроде как веришь в теорию эволюции, а потом переходишь через дорогу и говоришь другим людям, что их создал всевышний на шестой день сотворения мира. Что за лицемерие? − Твоя ошибка в том, что ты считаешь науку − абсолютным благом, а другие теории развития мира в корне отрицаешь, − вмешался Ксандр. − И наука, и религия − лишь две точки зрения на мир. Есть разница в том, чтобы сказать: «Всё создано Богом, и никак иначе» или «Теория большого взрыва не противоречит Библии, которая говорит, что вселенная имеет начало, а Бог находится вне времени и пространства». − Опять двадцать пять! Ксандр − просто ходячий агитплакат для христиан. Религия и наука − несовместимые понятия, mijn vriend. Как можно верить в Бога, зная об устройстве мира? − Артур несолидно и небожественно усмехнулся. − Это просто две теории. Они не противоречат друг другу, вопреки расхожему мнению. Напротив, это взаимодействующие и взаимодополняющие понятия, что составляют полноту наших представлений о мире: что-то мы знаем достоверно, а что-то принимается на веру, и наоборот. Мия не заметила, как оказалась между двух огней спорщиков. − Вы всегда такие? − изумлённо прыснула она. − Хрен бы с ним, я не верующий, но мне не нравится слово атеист, − сказал Артур. − Оно ассоциируется с агрессивным ограниченным фанатиком, который держится за свои догмы и отказывается что-либо понимать. Я готов понимать, но только если будут доказательства. − Это агностицизм. − Вот, да, спасибо, Мия. Меня поражает: верующие не могут принять факт, что всё вокруг материальное. Психика − не имеет отношения к душам, это лишь функция молекул, которые случайно собрались у человека. Ещё они не верят, что вселенная может развиваться без внешнего наблюдателя. − Да, некоторые привыкли наделять всевышнего свойствами человека, − парировал Ксандр. − Но он не обязательно должен иметь какую-то физическую сущность. Это объект, который занимает всё пространство во вселенной. Для него нет прошлого, настоящего, будущего. Он видит всё сразу. А вера − есть отношение между Богом и человеком. Один что-то делает, второй отвечает ему. Но это не тот случай, когда отверзаются небеса, и глас божий сверху вещает. − Мия, а ты что скажешь? Она иронично прокашлялась и ввернула: − Нелепо всерьёз думать, что какой-то дед сидит на облачке и решает, как чему быть. Это непрактично: мир устроен эффективно, в его развитии уже заложены все функции. − Знаете, почему религия смотрится смешно на фоне науки? Из-за ритуалов. Очень забавно, что даже в наш просвещённый век многие до сих пор не способны веровать в Бога напрямую. Им без шаманства непривычно. Ксандр неинтеллигентно подавил зевок. − Ну ты посуди, сколько идолопоклонничества вокруг, сколько атрибутов и таинства, − продолжал активно вещать Артур. − Люди, которые не хотят осознавать более сложные вещи, обычно и наделяют смыслом и откровением что-то простое, чья идея на поверхности. Зачем? Чтобы оно стало священным, вот как это работает. − Это фанатики. Верующий без доказательных знаний − фанатик, − пояснил Ксандр. − Печально, что сейчас наука и религия расходятся всё больше и больше. Потому что фанатики с обеих сторон настаивают на единоличном мнении. А друг без друга обе теории ждёт кризис. Только на первый взгляд занятие наукой и верой − вещи взаимоисключающие. Просто у этих двух взглядов на мир разные ниши. Наука ориентирована на материальное. Вера − на духовное. Религия не изучает движение планет или ядерные реакции в звёздах, а наука никогда не объяснит, что такое жизнь. Наука − это постоянное получение знаний в условиях обязательного недостатка информации, а религия исходит из того, что модель мира известна. Они существуют параллельно и не противоречат друг другу. − Ты сейчас пересказал сценарий для новой серии «Чёрного зеркала»? Мия, скажи ему, он мне надоел! − Библия интересна мне в качестве литературного опуса. Что? − Жду, когда ты возьмёшь свои слова назад. − Не обращай на него внимания, − попросил Ксандр. − Он превращается в такую королеву драмы, если с ним не соглашаются. − Пусть сама ответит. Мия? − Адекватные верующие понимают, что на небе не сидит всесильный мужик. Не в этом заключается суть религии. − Именно, − подхватил Ксандр. − Библия никогда не пыталась служить доказательством существования Бога. Тора, Библия, Коран − это всё своды нравственных законов для широкой аудитории своего времени, поданные в максимально доступном формате. Всерьёз спорить с ними, да ещё и в наше время − глупость. Как и жить по тем законам и использовать священные книги по прямому назначению. Библейский текст особый. Его задача заключается не сколько в том, чтобы донести информацию, а сколько в том, чтобы подействовать на того, кто вступает с ним во взаимодействие и в конечном итоге − с Богом. Уже готовый обогатить лексикон Ксандра десятком-другим ругательств, Артур сдержался в последний момент. − Спелись, да? Против меня. − Ну не обижайся, − хихикала Мия. − Да кто обижается. Но чувствуете − запах сделанных выводов? Поверить не могу. Мы вроде росли в одном информационном поле, а так различаемся. − Тебе известно, я не набожен, − поправил его Ксандр. − Моё видение мира едва ли отличается от современного научного представления. Так же я против религиозных ритуалов. Но как ещё один взгляд на мир религия мне нравится. Я с удовольствием слушал лекции по религии в университете. Я считаю, каждый должен получать и светское, и теологическое образования, чтобы сложить своё мнение и не стать заложником радикальных идей. − Наверное, у меня с детства травма на почве религии, − проворчал Артур. − В шесть лет бабуля долбанула меня Библией по голове, с тех пор я с Богом в разладе. − Рассказывай! − попросила Мия. − Не оставляй нас наедине с фантазиями. − Да это короткая история. В детстве я мог играть с чем угодно, хоть с ворсом на ковре. А тут взял Библию и применил её в своих развлекательных целях. Бабушка так опешила, что просто треснула меня по башке. − Мне нравится некоторые религиозные столпы, − увлечённо поделился Ксандр. − Я нахожу много интересных духовных моментов в буддизме. А в мусульманстве − некоторые традиции. − Какие? − полюбопытствовала Мия. − Например, традиция, когда родители ищут супругов своим детям. − Так ты всё же женишься на той, которую тебе подобрали родители? − усмехнулся Артур. Мия занервничала: момент стал щекотливым. − Разумеется. Ты будешь держать кольца, − Ксандр невозмутимо глотнул вина. Артур громко расхохотался, и Мия мысленно выдохнула. − Не думаю, что сегодня эта традиция актуальна, − продолжил Ксандр. − Мы сейчас слишком своенравные индивидуалисты. Но моих родителей в своё время удачно познакомили друг с другом. Они повстречались два месяца и сыграли свадьбу. И их союз сложился. − Ладно. На этот раз ты меня убедил. − Пиррова победа, − Ксандр прижал тонкие пальцы к вискам, обозначая головную боль. − Но Скелетор вернётся позже с ещё одним неприятным фактом! − Артур проверил опустевшую бутылку вина. − Возьму ещё одну. Когда он ушёл к бару, Мия с Ксандром остались наедине. Ксандр был не из тех, кто интересуется пустяками. Поэтому возникла предсказуемая тишина. − Что ж, − начала Мия, − ты теперь тоже здесь… − Мы пока окончательно не решили, будем ли выходить на американский рынок, просто присматриваемся. − Ну, а мне вот думается, София уже всё решила. И мы оба понимаем, зачем ей эта работа. Ксандр, явно не ожидая, что Мия заговорит с ним так прямо, был уязвлён. − По отношению к Артуру она поступает правильно, как истинно влюблённая женщина. Она хочет быть ближе, её сложно осуждать за это. Но по отношению к тебе она очень жестока. Слать тебя сюда, зная о твоих чувствах, это жестоко… Ксандр никак не среагировал, точно его не волновало собственное положение. Иногда победа − это объявить о своей независимости до того как тебя признают проигравшим. − Я знаю, что ты чувствуешь. Чего чувствовать не хочешь. Ты пытаешься не винить её за равнодушие, но на самом деле хочешь злиться. Сказать ей уже самое страшное, всё то, что давно прячешь в глубине души. «Эй! Я здесь! Я всегда был здесь. Посмотри на меня! Увидь меня! Хотя бы раз». На лице Ксандра промелькнула задумчивая улыбка. Было сложно понять, какие чувства он испытывал. Он из тех, кто умеет легко изобразить любые необходимые ему эмоции. − Хватит думать, что ты предназначен только для дружбы. Злись. Ты имеешь право. − На это нет никаких причин. − Конечно есть. Очень непросто быть рядом в качестве удобной гавани. И она наверняка знает, как легко разбить твоё сердце, но всё равно делает это. Мия искренне сочувствовала Ксандру. Он, баловень судьбы, проиграл самое главное и единственно важное ему сражение. После длинной, очень чувствительной для Мии паузы, Ксандр ответил: − Ты говоришь о дружбе как о чём-то унизительном. Ты воспринимаешь эту позицию заранее как проигрышную сторону. Да. Она бы не стала дружить с тем, с кем хочет спать. − Дружбу часто недооценивают. Дружба − куда более глубокое, сокровенное и близкое отношение. Это настоящая и редкая общность между людьми. Мы с Софией всегда были друг у друга, сколько я себя помню. Если я рядом, то потому что ценю наши отношения, − он чуть приподняв уголки губ. − Я знаю, что никто никогда не займёт моего места. Почему улыбаешься? − Да так. Ты очень скромен в своих стремлениях отвоевать право на собственные интересы. Ксандр с какой-то невысказанной нежностью вгляделся в её лицо. − У каждого из нас есть своё место. Мы никогда не займём чужого, как бы ни старались. Зато и чужие никогда не займут нашего. Его высказывание приняло для Мии весьма интересный оборот. Она слишком долго претендовала на чужое место, которое, очевидно, навсегда останется занятым. . В поздние часы приходит особенное вдохновение. Если днём слышен лишь его шёпот, то по ночам оно разговаривало в полный голос. Пользуясь этим, Мия не пропускала ни одной детали, ни одного его чуткого слова. Ночь была временем её ресурса. Вернувшись домой, она решила немного поработать и села за свой ноутбук. В док-панели рядом с иконкой почты висела красная единичка. Перед уходом Мия проверила всю почту. Должно быть, Камилла так скоро пристала правки. Мия открыла сообщение. И сердце её тотчас сошло с ума. В теме письма находились три слова: «Искатель, завершающая часть». С Виктором они не договорились, как будет проходить их работа дальше и будет ли Мия вообще продолжать давать ему свои комментарии. В висках бешено застучали молоточки. Грудную клетку сдавило так, что перекрыло дыхание. Кликнув по документу, Мия принялась читать. Одним утром на судно пожаловала гостья. Искатель открыл глаза, и его расслабленный взгляд наткнулся на чужой. Русалка сидела на носу лодки и с интересом наблюдала за ним. Это повергло Искателя в состояние, близкое к шоку. За своё путешествие по водам он ни разу не встречал ни единой живой души. В холодной синеве горизонта кружили только чайки, да и те вскоре пропали. Чешуя русалочьего хвоста блестела в свете ослепительного солнца. К ней прилипли мелкие ракушки, водоросли и битая соль. Существо необычайной красоты завораживало, манило одним своим видом. Русалка быстро заметила на себе внимание мужчины и начала немного поигрывать кончиком хвоста. Искатель мысленно осадил себя. С чего бы девушке кокетничать с ним? Его одежда сожжена солнцем, кожа покрылась соляными корками, а веки отяжелели от бессонных ночей. Он превратился в уродливую оболочку. Он бы никогда не понравился такому прекрасному созданию. Девушка ничего не говорила. А Искатель не требовал никаких важных ответов. Знал: чем настойчивее спрашиваешь, тем меньше правды получаешь. − Долго мне тут ещё сидеть? − наконец заговорила русалка. − Почему ты вообще здесь? − Я жду тебя! − Зачем? − Чтобы плыть вместе. − Почему бы мне следовать за тобой? − Ты потерялся. Искатель хотел возразить, но так и не осмелился. Он не знал, куда ему идти, а значит, слова русалки недалеко ушли от правды. − Хочешь, провожу тебя к берегу? − С чего бы мне верить тебе? − У тебя нет выбора. Либо последовать за мной, либо остаться здесь навсегда. Вероятно, его обезвоженный мозг не соображал, какими опасностями может обернуться эта встреча посреди моря. Но ощущения, что девушка таит в себе угрозу, у Искателя не появлялось. Русалка приходила каждый день. Приносила рыбу, которую Искатель выпускал за борт, чистила днище от ракушек. Втихаря избавлялась от хлама, который он накопил: тот годился только для прозябания, не для жизни. А иногда просто сидела на носу судна, прочёсывая пальцами свои медные волосы. В каждом её движении чувствовался океан, и не возникало ни единого сомнения, что она существо из таинственной большой воды. Солнце касалось моря, наступал то вечер, то снова утро. Луна росла с фазы тонкого серпа до огромного фонаря и обратно. Мягкие ночи обступали лодку, укутывали её шорохами волн и песнями сирен. Раз за разом. День за днём. Ночь за ночью. Искатель и русалка молча смотрели на сотканный гобелен неба, на рассыпанные по нему блестящие камушки − старые и вечные. Звёзд было столько, что не объять даже самым смелым воображением. Безмолвный роман с незнакомкой всё длился и длился. У Искателя имелось одно достоинство − он умел ждать. Его терпение при определённых обстоятельствах было безгранично. Вскоре он поверил, что присутствие русалки здесь − его маяк в страшном наступающем безумии. Она стала личным постоянным ориентиром. Иногда она уплывала ненадолго, скрываясь в прохладной синей глубине, но Искатель знал: они обязательно встретятся снова. Совсем скоро. Девушка дарила ощущение надёжности и была верной своим принципам доставить Искателя на берег. Когда она приплывала вновь, внутри него всё замирало. Казалось, прямо здесь, в этой жалкой лодке, сосредоточилось всё счастье мира, вся его красота и всё то, за что этот мир любят остальные счастливые люди. − А что там, куда ты меня поведёшь? − Я не могу сказать, − русалка пошаркала хвостом по обтёсанной корме лодки. − Не бойся, я знаю море, я понимаю, откуда пойдёт ветер, и спокойно переживаю его кризисы. Однажды она произнесла важные слова: всё, что происходило с Искателем, было лишь паузой, во время которой он заново учился простой радости, заново учиться чувствовать. Путешествие предназначалось ему, чтобы содрать с него слой вековой ржавчины. − Почему я не умер? Море всегда было таким спокойным. − Потому что тебе не суждено умереть от моря. Оно оберегало тебя. То, что ты чувствовал, нормально. Но пора идти дальше. Ты истощён, иссушен самокопанием и собственной несознательностью. Пора идти. И к Искателю постепенно пришло осознание: его проблемы, ещё совсем недавно кажущиеся неразрешимыми и важными, на самом деле не новы. А значит, по его пути уже проходили люди. И они последовали дальше. Вперёд. Искатель столько времени провёл в не слишком интересной ему жизни, дожидаясь своего конца. Но дожил до этого часа, когда наконец-то всё понял. − А что будет, когда мы придём к берегу? Он предполагал, она ответит туманно вроде «это тебе решать». Но русалка удивила его, сказав: − Мы будем вместе. Зачем он ей − истерзанная пародия на человека? − Ты не настоящая, − защитился Искатель. − Ты иллюзия, я тебя выдумал. Русалка звонко рассмеялась, и её безмятежный смех напомнил хрустальный колокольчик. − Ещё какая настоящая. На, потрогай. Искатель коснулся протянутой руки, почувствовав плоть. Влажная, немного прохладная, но определённо живая плоть. Не газ, не дымка… − Но я не могу остаться с тобой, я не умею жить под водой. − Я тебя научу. А ещё я могу сойти вместе с тобой на берег. Искатель вздохнул, соглашаясь. − Если это то, что я должен сделать… − Нет, не должен. Нет никакого живого существа или призрака, за которым ты обязан следовать. Это только твой выбор, всегда твой. Искателя раздосадовало услышанное имя. Неприятно удивляло то, что он о нём практически позабыл. За «призраком» тянулись воспоминания, которые начали стираться. С каждым днём её образ блек в сознании Искателя, и вскоре он уже не мог вспомнить, как именно выглядела та девушка. Искатель был категоричен, когда речь шла о его прошлом, он ни с кем не хотел его делить. Но теперь в его сердце теплилось странное чувство, что именно сейчас он как никогда далёк от боли и действительно сможет забыть и идти дальше. И это чувство принесла с собой русалка. − Пойдём со мной… − сказала она и протянула Искателю руку. Дорогая Мия. Я не знаю, какие эмоции вызовет у тебя моё письмо. Надеюсь, тебя не огорчит такое внезапное напоминание обо мне. Не будь так сильно моё желание сказать тебе несколько вещей, я бы не посмел будоражить твою уже возможно полностью налаженную жизнь. Я не люблю писать письма. От них всегда веет какой-то дикой сентиментальщиной и фальшивой салонной вежливостью. Я предпочитаю разговор живой, ведь близость к собеседнику может сказать куда больше, а уж если спрашиваешь, то получишь ответ: хотя бы жестом, хотя бы взглядом. Зато письмом говорят ровно столько, сколько необходимо. Его можно переписать множество раз. В нём сложно показаться неправильным. А должен я сказать следующее. Безусловно, я хочу поздравить тебя с днём рождения. У меня есть для тебя подарок, абсолютно универсальный: любое желание, которое заставит твои глаза загореться. Оно не имеет временных ограничений, ты можешь попросить его исполнения, когда угодно, когда будешь готова. Просто хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь рассчитывать на меня. Разумеется, как и любое желание твоё тоже имеет границы. Есть три правила. Не проси ничьей смерти, не проси никого воскресить, не проси влюбить в себя кого-либо. И, пожалуйста, не трать желание на потребность другого человека. Пусть оно всецело будет для тебя и только для тебя. Да, это четыре. Но правил всегда четыре, ты же помнишь? Даже когда их три, их на самом деле четыре. С трудом припоминаю точную формулировку, но ты однажды рассказала о своих четырёх жизненных правилах. «Стараться не строить ожиданий». «Не осуждать и не оценивать». «Принимать своих демонов». «Поддаться искушению, если хочется». Они ещё тогда приятно удивили меня. Если ты посчитаешь подарок неуместным, я пойму. Надеюсь, мы оба спишем этот момент на мою чрезмерную самонадеянность. Но пишу я по другой причине. Я очень много думал о твоих словах. Совсем недавно я сделал открытие, которое и побудило меня прислать письмо. Я знаю, что задержался с ним. Жизнь часто приводит меня к действительно важным вещам с опозданием. Но я не могу держать в себе это открытие. Сколько бы ни думал, ничто так и не стало мне успокоением. Я помню, как поплыли круги перед глазами, когда я, наконец, осознал, что ты пыталась сказать мне. Так долго не мог понять, и вот, наконец, оно пришло ко мне. Ты подумала, что я тебя не люблю. Я не осуждаю тебя и храню обиды за твой уход. Я рад, что ты не поступилась собственными стимулами и не стала жертвовать своим душевным покоем ради наших отношений. Нет ничего извращённого в том, что ты любила, но ушла. Оскар Уайльд писал: «Неправда, что любящий Вас человек не может Вас покинуть!». Уходя, ты защищала себя. Заботилась о себе. Забота о себе часто означает не самые приятные вещи. Она не всегда похожа на отпуск, куда мы уезжаем из-за эмоционального выгорания и постоянного внутреннего прессинга. Настоящая забота о себе − это выбор. Построить свою жизнь так, чтобы от неё не приходилось постоянно убегать. Это нередко означает совершать поступки, которые нам меньше всего нравятся. Это принять решение, которое всё откладывалось в долгий ящик. Это значит честно посмотреть на себя, свои ценности и решить, что важнее. Это принять факт, что какие-то наши мечты так и не будут достигнуты, и как бы мы ни гнались за ними, они останутся на расстоянии. Это значит отпустить то, что нужно отпустить. Истинная забота имеет очень много общего с тем, чтобы стать судьёй для самого себя и сделать выбор в пользу своего комфорта в досрочной перспективе. И я благодарен тебе за то, что ты оказалась достаточно смелой и призналась в своих настоящих чувствах и непринятиях. Но ты подумала, будто я тебя не люблю, и это убивает меня. Нежная моя, сама допустимость мысли о том, что я не люблю тебя, не совместима с тем, во что я верю. Как адекватный человек. Как мужчина. Я знаю, как ощущаются разные чувства: каждое по-своему, особенно. Тревога − это теснота в груди. Иногда она мешает дышать. Радость и эмоциональный подъём отзываются в низу живота. Ревность… она в горле. Я долго не мог понять, где именно она скапливается. Но это горло. Раздражение ощущается желваками. Сильная злость − это красная пелена перед глазами, она в голове, она способна запустить органы чувств и даже перекрыть боль. Но раздражение создаётся именно во рту, скапливаясь под скулами. Именно поэтому нам хочется выплёвывать обидные слова. Я знаю, как ощущаются такие полярные чувства как любовь и нелюбовь. Например, я не люблю облупившуюся краску. Её вид приводит меня в состояние дискомфорта. Я не люблю современное искусство, где нужно искать смысл. Я не люблю ощущение, когда приходится сдерживать слёзы. Нет ничего хуже, чем терпеть этот ком в горле, который не протолкнуть. Я не люблю, когда хочется сказать много и одновременно ничего. А любовь… Я бы никогда не спутал её с чем-то другим. Я люблю работать на рассвете. Эта окружающая сонная тишина вокруг даёт мне силы. Я люблю позднюю весну, экзотические фрукты, камины, запах типографии. Люблю женскую красоту и тонкость, звуки фортепиано, пастораль, туристические паромы и я люблю тебя. Я знаю это. Но я не догадывался, что об этом не знаешь ты. В пылу рассуждений я замечал, как признавался тебе в любви. Каждым ласковым словом, своим восхищением. И мне казалось, этого достаточно. Мне казалось, я должен меньше говорить, а больше делать. Ты как-то сказала, что слова не важны. Нет. Слова важны. Именно благодаря ним мы не сомневаемся. И смеёмся в лицо любому, кто утверждает обратное. Если бы я мог повернуть время вспять, я бы говорил миллион раз на дню о своей любви, я бы только и делал это, и мне больше ни на что другое не хватало бы времени. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Люблю. Боже, как я тебя люблю. Так преступно много времени ушло в никуда, ни на что. Мне жаль каждую потраченную впустую минуту. Прости за всё, что не сделал для тебя. За всё то важное, что не сказал тебе. Любовь к тебе − самое чистое, самое пронзительное и драгоценное, что мне довелось испытать. Я люблю все те вещи, которые ассоциируются у меня с тобой. Я люблю саму мысль о любви к тебе. Я бы с удовольствием написал оду твоему телу. Самое прекрасное тело во вселенной, и я скучаю по каждому его дюйму, от кончиков пальцев до кончиков кудрей. Есть некоторые части тебя, которые мне нравятся особенно. Конечно же, это твой сексуальный мозг, твой распахнутый взгляд огромных глаз и твоя нежность, остающаяся на моих ладонях после каждого прикосновения к тебе. Я люблю твой самоуверенный блеск в глазах. Я всегда питал слабость к женщинам с лёгкой дерзостью в характере. Которые не боятся храбро шагнуть вперёд. Мне нравятся женщины с мягкой наружностью и внутренним стержнем: от таких чувствуешь, что земля уходит из-под ног. Я люблю твою страсть и напористость, что делают тебя абсолютным источником энергии. Ты чистая магия. Я люблю твои суетливые движения, твой ум, что тоже всегда активен, и оттого ты часто говоришь то, что думаешь, то, что первым пришло тебе в голову. Чтобы потом извиняться, краснеть, бормотать. Я люблю то, как быстро ты всегда действуешь. То, как ты стремишься вперёд и не позволяешь ничему сдерживать тебя. Я люблю эту твою яркую энергию и живой дух: поразительное зрелище. В тебе присутствует огромная жажда жизни, ты живёшь интересно и действительно проживаешь каждый день с энтузиазмом. Я люблю твоё нежное сердце, твой сияющий огонь, который ты несёшь внутри. Он подарит столько тепла каждому, кому посчастливится быть беззаветно любимым тобой. Ты сказала, что слова не нужны, но слова очень нужны. Именно они − наши тропинки к пониманию. Мне следовало научиться говорить тебе всё это раньше. Мне следовало сказать тебе, почему я поначалу отказывал, почему назвал причину «неподходящее время». Мне следовало сказать тебе, почему мне так сложно разговаривать с тобой о прошлом. И самое важное: мне следовало больше говорить тебе о своей любви. Я понял, что люблю тебя в тот же момент, когда и признался. Я не ждал ни минуты, чтобы сказать тебе об этом. Но толчком, предшественником послужило наше вынужденное расставание. Когда ты уехала на Рождество, а я поймал себя на мысли, что не могу работать, не могу спать, не могу находиться в доме, где тебя нет. Я годы представлял, как испугаюсь этого чувства и откажусь от него сразу же, а я к нему потянулся. И это удивительно. Ты удивительная. Я не хочу оправдываться и говорить, что просто не умел признаваться в любви, что меня этому не научили. Нет, у меня были любящие родители, которые окружали меня теплом, лаской и всегда напоминали мне о своей любви, о моей значимости. Я не хочу говорить, что уже истратил себя на других женщин, поэтому и оставался к тебе так скуп. Это неправда. Это всё было бы неправдой. Быть может, я перестал верить, что нужно заговаривать воду, чтобы она стала целебной, чтобы она помогала. Чтобы она питала, её нужно питать в ответ. Быть может, я забыл, что вода способна становиться льдом и точить камни, что она превращается в воздух, она всесильна. Она вечно окружала нас. У неё много состояний. Вода − символ гибкости и изменчивости, но при этом сохраняет саму себя, своей сутью, а не свойствами. Меня всегда завораживала большая открытая вода − океаны, моря. Они вызывали во мне первобытный страх и вместе с тем − любопытство. Мне часто хотелось броситься в них, почувствовать себя там лёгким и свободным. Но я всегда сторонился этого. А потом прыгнул. Иногда мне кажется, что ты подхватила меня, остановив падение в последний момент. А иногда − что я всё ещё падаю. Я очень боялся потерь. Крушений, которые рано или поздно отберут у меня самое дорогое. Но теперь я знаю, что искомую цель можно достичь, не поворачивая назад, не оглядываясь в поисках ответа, где неправильно свернул. Нужно просто следовать вперёд. Ты научила меня этому. И благодаря тебе я не боюсь пройти сквозь штормы. Я знаю, что ты ждёшь меня на той стороне. Я бы узнал тебя в любой точке мира, в любом обличие, моя русалка. Быть может, только поначалу я сомневался в своей любви. Я поклялся себе не влюбляться больше в совершенство. Я хотел человека, состоящего из углов. Но был просто вбит в чувство, на которое справедливо считал себя больше неспособным. Я с восхищением смотрел на тебя и поражался тому, что сумел вызвать отклик в ком-то настолько прекрасном. Я всегда восхищался людьми вроде тебя, которые могут забрать то, что им хочется. Ты пришла и сказала: «Тебя хочу», и с того самого момента я стал твоим. Мне так повезло встретить тебя. Настоящая, невыдуманная, близко. И самое главное − я ответно нравился тебе, ты тянулась ко мне. Большего везунчика на свете не сыскать. Ты моя лучшая награда за все мои страдания. Ты пришла и встряхнула меня. Растормошила, вставай, очнись, Виктор, зима кончилась. Так угасла моя долгая и мучительная болезнь. С момента нашей встречи ты помогаешь мне измениться к лучшему. Ты всегда понимала меня даже больше, чем я понимал сам себя. И я бы отдал всё, чтобы ты никогда не пожалела об этом времени. Я надеюсь, ты справилась с той болью, о которой рассказала мне, и уже сегодня она не имеет для тебя никакого значения. Это всё, чего я хочу. Я знаю, однажды ты будешь счастлива снова. Ты вновь почувствуешь тот трепет и получишь любовь, которую бесспорно заслуживаешь. И всё хорошее вернётся к тебе в троекратном размере. На случай, если наступит день, когда мы больше не встретимся, и у меня не будет шанса сказать: я рад, что нашёл тебя. Воспоминания о нас останутся со мной навсегда. Всё было по-настоящему. Виктор. Мия обнаружила, как всё её лицо горит. На щеках застыли слёзы, такие неотъемлемые и естественные, что Мия даже не поняла, когда начала плакать. Вокруг обкусанных губ образовалась красная кайма − верный признак того, что плачет она уже долго. Всё это время её внимание было сосредоточено на буквах. Мия словно очутилась внутри письма, а вокруг стены, а впереди ничего нет, только тоннель, и в конце него − единственная связь с миром. Она перечитала послание Виктора три раза, останавливалась на каждом абзаце, переводя дух. Сердце стучало так сильно, что Мие представлялось, будто оно вот-вот вырвется на волю и закричит. Она вся была как её сердце. Сполна ощутив себя больной и разбитой, Мия наконец обдумала каждое слово. Хотя письмо и размазало её, точно несчастную мушку по стеклу, Виктор очевидно ни на что не претендовал. Даже признание в любви звучало как мягкая просьба в принятии. В красивых строчках нет ничего похожего на «я не могу тебя потерять» или «можем ли мы всё это исправить?». Только чистое истинное желание сказать о чувствах. Но Мия никогда и не сомневалась в них. Разве только чуть-чуть. Проблема не в заблуждении, будто Виктор её не любит. А в том, что он любит ещё одну девушку. И та забирала слишком много. Она заняла чужое место. Просьбы о встрече в письме тоже не нашлось. Даже намёка. Даже подтекста. Наоборот, при желании послание расценивалось как ответ Виктора, который Мия вовремя не получила. Письмо не склоняло к обмену и переписке, а звучало окончательно и риторически.