По пятницам в девять

Франсуа придерживался мнения: если проблема решается деньгами, то это не проблема, а расходы. Поэтому, когда Виктор прилетел в Лос-Анджелес, Франсуа предупредил: − О деньгах не переживай. Отдохни год-другой, затем что-нибудь решим с работой. Виктор не разделил позицию отца и сразу же после переезда попросил его помочь с поиском вакансий. Намерение сына заняться трудотерапией Франсуа поддержал, уточнив, чем Виктор хочет заниматься. − Только не музыка, − категорично обозначил тот. Так же он отмёл должность секретаря-референта. Затем отказался от весьма хорошей вакансии рецензента пьес. Выдавать в льстивых преувеличенных выражениях своё некомпетентное мнение − далеко не работа его мечты. − Я мог бы писать, − вскоре решил Виктор. Спустя довольно короткий срок, не без стараний и связей Франсуа, он прошёл этапы собеседования, выполнил тест-задание и был принят в штат местной редакции. С отцом Виктор легко сходился по всем аспектам. Отчасти потому, что перед ним совесть осталась относительно чиста. Живя за океаном, Франсуа в меньшей степени пострадал от травмирующего кризиса сына. Переезд шёл Виктору на пользу. Он занялся своим физическим здоровьем, заранее прикинув, какие проблемы мог спровоцировать его бывший образ жизни. К счастью, потери оказались в пределах ожидаемого и поправимы. В Америке тело Виктора в меру отяжелело, а ощущение лёгшей камнем тоски ослабевало с каждым прожитым вдали от Амстердама днём. Раны на душе тоже понемногу затягивались. Виктор стал чувствовать себя намного увереннее, что отразилось на его облике и поведении. Всё же, расстояние и время обладали чудотворным эффектом. Спустя восемь месяцев он решил пожить уединённо, а заодно слезть с отцовской опеки. Виктор подумывал написать роман, а для начала отправиться на зиму куда-нибудь в Колорадо, где люди заперты в труднодоступной местности на протяжении всего сезона. Но пришёл к выводу, что изоляция может пагубно отразиться на его неокрепшей после кризиса психики. В конце концов, он уехал в Нью-Йорк. Выбор на город пал не случайно: здесь у Франсуа имелась жилая недвижимость, где Виктор в итоге и поселился. Получив на прежнем месте работы хорошие рекомендации, он устроился в книжное издательство. Там Виктор и познакомился с Шерон. . В первую очередь Шерон разъяснила: − Место, куда я тебя веду, представляет собой закрытое сообщество, в которое случайным людям практически не попасть. Внутри него есть чёткая система, регулирующая правила и нормы бдсм-практик. Они − крайне сложный вид человеческих взаимоотношений. Каждый тематик должен стать профессионалом и разбираться как в общих азах темы, так и в человеческой психологии. Иначе его не допустят в сообщество, ведь последствия неграмотных и безответственных действий бывают очень непредсказуемы и печальны. Сейчас тема вышла за пределы субкультуры и стала чуть ли не стандартным элементом массовости. В результате чего подверглась наплыву людей, которые превратили её в сплошной бардак. Каждый залётный ломает тему под себя, мнит себя тематиком, полагаясь на субъективные представления и чувства. Попутно такие дельцы пропагандируют свою ложную точку зрения и транслируют её в сеть. Всё это, сам понимаешь, дискредитация темы. Она стала проходным двором и тематическим борделем. Истинному сообществу очень не нравится, что каждый псевдопрофессионал сам выставляет себе нормы и рамки, суть которых сводится к одному − отсутствию норм и рамок. Поэтому ты должен сразу мне сказать о серьёзности своих намерений. Если просто хочешь сунуть туда свой симпатичный носик, то нет, я твоим проводником в сообщество не стану. Ничего личного, ты мне нравишься, но желторотых подражателей и без тебя хватает. Давай договоримся: ты не создашь проблем и не руководствуешься мотивом «почему бы мне разок не попробовать что-нибудь экзотичное в тайне от фригидной жёнушки». Исследовать новые области − занятие не зазорное, но только если у тебя действительно есть желание для саморефлексии. − Несогласие моей жёнушки исключено, − уверил Виктор. − Несерьёзность моих намерений − исключена. − Это не значит, что ты обязан сразу влюбиться. Я хочу сказать, просто имей в виду, что я веду тебя туда, только если ты действительно хочешь присмотреться. И последнее, но не по важности: увидев диссонанс между физическим и моральным состояниями людей, ты… Как бы помягче выразиться… − Увидев, как над кем-то издеваются, а они счастливы, в обморок не падать, я понял. Субкультура БДСМ между собой называлась просто «тусовкой», «темой». А точка сбора − «местом», чаще − «клубом». Вход туда всегда лишён каких-либо опознавательных знаков и обладает всеми условиями приватности. Виктор рассчитывал увидеть субкультурщиков, чей внешний вид бы яро указывал на их сексуальные пристрастия. Но это оказались вполне обычные с виду люди. Морально зрелые, разновозрастные, образованные, со сформированным мировоззрением, с хорошей карьерой или, во всяком случае, с перспективным будущим. Тем не менее контингент этот отличался от общества, с которым Виктору приходилось сталкиваться в повседневной жизни. Ко многим шокирующим вещам народ здесь относились равнодушно и без осуждения. Многие вопросы у них даже было не принято обсуждать. Разумеется, Виктор посещал «места» не только ради приятного общения. Основная цель − приобщиться к «теме». Новое пристрастие по своей психологической природе не являлось каким-то необъяснимым феноменом. Напротив, Виктор чётко понимал, почему его вообще утянуло в этом направлении. Но вот полюбившаяся им в этой психосексуальной субкультуре роль немного выходила за рамки понимания. Было бы куда логичнее, возьми Виктор на себя роль боттома. Это бы стало неким поиском искупления, избавлением от жгучего чувства вины через причинение себе физической боли. Роль свитча ему тоже особенно не пришлась по вкусу. Роль верхнего − вот что Виктора действительно привлекло. За время своего увлечения много информации просочилось в его ум. Виктора удивило, как много он оказывается знал о доминатрикс. Некоторые вещи он чувствовал на подсознательном уровне. Субкультура была хоть и основана на эротическом обмене властью и иных формах сексуальных отношений, тем не менее, к одному сексу не сводилась. Во всяком случае, он выступал не исключительно как физиологический процесс соединения гениталий в половом акте. Секс − столь многогранная сфера человеческого естества − куда более обширное понятие. Это не только зримое и осязаемое, это не просто притяжение на уровне гормонов и нейротрансмиттеров. Зрелая сексуальность не сводится исключительно к проникновению в качестве реализации плотских позывов. Это ещё и всё то, посредством чего человек выражает себя как лицо определённого пола. Раньше БДСМ не входил в сексуальные привычки Виктора. Но буквально первый опыт дал ему многое понять о себе. Субкультура не только расцветила его эротическую палитру новыми красками, но и подарила впечатления, далеко уходящие от секса. Оказывается, мощные эмоции возможно достичь и без употребления наркотиков. Впрочем, те когда-то принимались с целью заглушить чувства. Теперь же Виктор хотел ровно противоположного эффекта − дать себе ощутить сполна. Раньше его психическая энергия вся уходила на ревность, затем на саморазрушение и вину. Теперь Виктор предпочитал сублимировать. «Тема» стала его спусковым механизмом. Любой новый яркий опыт вроде экстремального спорта сработал бы похожим образом, но Виктор предпочёл сосредоточить свой выбор на психосексуальной практике. И достигнув глубины понимания своего нового хобби, он обнаружил в себе удивительную силу, уверенность и особенную привлекательность. Он полностью научился понимать себя. Научился доверять своим стремлениям и удовлетворять их. Никогда прежде Виктор не был в таком согласии с собственным телом, с собственной сексуальностью и осознанием, как работают его мужские физиологические стимулы. Занятие бдсм-практикой понизило уровень вспыльчивости, которую расшатала нестабильная обстановка последних лет, а также позволило стать более уравновешенным и снова обрести гармонию с собой. Виктор хотел быть холодным, отстранённым, чёрствым и держаться от людей на расстоянии. И такая роль, как кстати, пригодилась в субкультуре. И хотя ему оказалась важнее эмоциональная сторона вопроса, в прямом смысле Виктор не вымещал на своих нижних злость, обиду или боль. Не искал облегчения так открыто и даже особо не пытался завуалировать свой новый интерес под видом «терапии» или «нейтрализации». Если чувства и выходили, то без негатива и вреда на живой объект. В основном у всех в тусовке имелись личные предпочтения. Своё Виктор тоже вскоре отыскал. Контролировать. Любым способом. Контролировать чужую волю, разум, желание. Что-то однажды просто связало ощущение власти с его удовольствием. Ему нравились и другие вещи, но крючком к ним всегда оставался контроль. − Не знаю, с чем это связано. Вариантов море, − рассуждала «коллега» по тусовке Моника. − Просто дай телу то, чего оно хочет. Покажи ему, что ты его понимаешь, что прислушиваешься к нему, и оно отплатит ответной отзывчивостью и вовремя подскажет, если с ним будет что-то не так. И неважно, почему и откуда твои фетиши взяли исток. Может ты как-то раз попал в пугающе беспомощную ситуацию, с тех пор предпочитаешь всё держать под контролем. А ещё желание контроля указывают на твои контры с доверием. Предпосылки существуют разные. Но им не обязательно иметь глубинную проблему. Я вот просто в шестнадцать лет решила, что буду унижать мужиков. Хотя однажды в метро какой-то извращенец надрочил мне в капюшон, может причина и в этом, хах. Виктору нравилась Моника. Эффектная внешность. Сочные формы. Плывущая походка. Качающиеся бёдра. Красиво колышущийся при ходьбе хвост на затылке из густых светлых волос. Моника всегда несла себя по-королевски. Их с Виктором связывало не только общее увлечение. Именно с Моникой он чаще любил вести светскую болтовню. Ко всему прочему, она дала ему много теоретических знаний по «теме», подробно рассказала про стоп-лист. − Например, у меня табу − кровь. Не практикую ничего связанного с ней. Селфхарм очень психологически нездоровая штука, я сразу отправляю с ней к психиатру. Подростком я страдала от булимии, и моя мамаша упекла меня в реабилитационный центр. Там я познакомилась с девочкой, которая любила чикать себя лезвием. Я её однажды спросила: «Ты же можешь просто перестать резаться?». «Наверное», − ответила она, − «как и ты можешь просто не блевать». Ну, мы друг друга поняли. Вероятно, Виктору следовало тщательнее поискать глубинную причину собственного пристрастия к контролю. Но, собственно, какая разница? Откуда это сакральная тяга во всём добывать нутряной смысл? Увлечённый чем-либо человек получает удовольствие от самого увлечения, а не от постижения причин, почему именно ему это нравится. Поиск причинно-следственной связи полезен, но не существенен. Иногда мы просто хотим каких-то вещей, и у этого нет серьёзной психологической трактовки. Либо она находится на поверхности. . Шибари стал одним из его любимых способов контроля над телом. Многие источники утверждали, что практика связывания входит в состав «лёгкой программы». На самом деле процесс этот опасный, с высоким риском получения серьёзных травм. Поэтому шибари требует полного доверия между партнёрами. Практикуют его в основном мужчины верхние, ведь девушкам просто физически тяжеловато подвесить мужское тело. − Позволишь себя связать? Глаза Моники вспыхнули острым стеклянистым блеском, по губам скользнула улыбка. − Позволю, − она села перед Виктором, опустив кисти рук на круглые бёдра. Принявшись за дело, Виктор внимательно наблюдал, как верёвка постепенно сковывала верхние конечности, всё туже и туже захватывая их в свой плен. − Такой серьёзный, − в своей насмешливой, но мягкой интонации проворковала Моника. Виктор хмыкнул, продолжив вязать узлы. − Мне нравится, как ты это делаешь. Так вдумчиво, прямо целая наука. Ты во всём такой, м-м, тщательный? − Да. − Вот зачем сказал? Это слишком заводит, − Моника посмотрела на него из-под опущенных в прищуре ресниц. − Мне правда нравится. Твои руки не трясутся, не спешат, не суетятся. Люблю смотреть, как мужчина делает что-то настолько медитативно и сосредоточенно. Сразу представляю, какой он внимательный в постели, − она подалась чуть вперёд, склоняясь к уху Виктора. − Однажды я завелась, смотря на то, как брат моей подруги намазывал глазурью торт. Хотела бы я увидеть, как с глазурью справишься ты. Закончив с последним узлом, Виктор полюбовался делом своих рук. Плечи девушки были плотно стянуты от самого верхнего сустава до запястий. − Нравится? − спросила Моника. − Да. А тебе? Улыбнувшись, она подняла сведённые руки, пробежалась кончиками пальцев по бровям, векам, скулам Виктора, беззастенчиво лаская их, знакомясь и представляясь. Виктор сцепил ладонь на её затылке, притягивая голову девушки ближе к себе, и коснулся призывно открытых пухлых губ. Моментально уловив его настрой, Моника начала отвечать на поцелуй. − Вау, наконец-то кто-то по-настоящему умеет это делать. Твой поцелуй такой, хм… Мужской. − Какой же ещё? − Не все умеют целовать с инициативой. В конце концов приходится перехватывать её, ведь это вялотекущее обслюнявливание очень раздражает. Это как танец, вести должен мужчина. Люблю настойчивые поцелуи. Моника в кратчайшие сроки стала его хорошей подругой. Её, как и Виктора, романтические отношения, не привлекали. Виктор их вообще избегал. Сексуальных контактов ему хватало, к чувству влюблённости у него сложилось множество предубеждений − а без этих двух составляющих отношения теряли всякий смысл. К тому же у Виктора буквально возникала мигрень от мысли снова начать ходить на свидания, в комплект которых входили неловкие раскачивания и болтовня на одну и ту же тему. Именно Моника в ходе одного из многочисленных дружеских разговоров зародила в Викторе первые идеи вывести своё увлечение бдсм-практикой с любительского уровня на своего рода «профессиональный». − О тебе часто спрашивают. Уже бы давно установил ценник. Половина особенно настырных отсеется. Деньги Виктора не интересовали − на комфортную жизнь вполне хватало. Но ему нравилась мысль о том, что ему готовы заплатить. Он настолько хорош? − Это разве не проституция? − Скажи, что в нашем мире не проституция? − хохотнула Моника. − Но ведь это не совсем законная деятельность. − Откуда ты такой умный взялся? Разумеется, налоги платить придётся. − Я не профи, − заметил Виктор, уже зная, что Моника отобьёт его сомнение новым контраргументом. − Думаешь, для этого надо закончить спецакадемию? Есть удачные опыты и хвалебные отзывы − дерзай. − Я мало что могу предложить. − Это называется совпадать по практикам, − объяснила Моника. − Как хочешь. Но мой тебе прогноз: ты обречён на преуспевание в этом деле. Реальных доминантов гораздо меньше, чем сабмиссивов. Большинство предпочитает ощущение беспомощности и падения, а не власти. Куда проще сыграть жертву, чем преступника. Но просто так её из себя корчить как-то неловко. Надо на кого-то скинуть ответственность. А доминант не требует от них отвечать за свои желания. Наоборот. Это не они выполняют всякие ужасные вещи. Это их господин заставляет. Дар убеждения у Моники работал отлично. Решившись всё-таки взяться за дело, Виктор сразу обозначил: − Я хочу работать, как ты. Встречаться только с людьми, которые мне симпатичны и интересны. Разумеется, с которыми у нас совпадают практики. И я хочу, чтобы сессия не всегда подразумевала секс. В тусовке присутствовало мало больших фанатов чистого асексуального БДСМ. Но Виктор заметил, что ему не обязательно пускать в ход сексуальную доминацию. Можно получить удовольствие и без полового акта. Кроме того, у него не всегда есть сексуальное желание к конкретной личности, а насильно его вызывать − настоящая прививка от либидо. Виктор начал на постоянной основе снимать оборудованные атрибутикой студии для сессий. Моника первое время поставляла ему саб. Поток Виктора удивлял. К тому же, женщины к нему всегда возвращались во второй раз. − Хотят именно тебя, − объяснила Моника причину ажиотажа, − нравишься ты им. Твоя манера двигаться, говорить, не выходить из образа и всё такое. Ты хорошо разбираешься в человеческой психологии. Мне выпал шанс увидеть тебя за работой, могу точно сказать: ты знаешь, чего хотят люди. Ты знаешь, что делаешь и делаешь это уверенно. Ты видишь людей. По-настоящему. Несмотря на то, что ты по сути исполняешь чужие хотелки, с тобой они не чувствуют… как бы это сказать? − Говори прямо, − попросил Виктор, озабоченный собственносозданным образом. Моника блаженно улыбнулась. − Ты не позволяешь диктовать условия встречи. . − Я пытаюсь связаться с тобой почти каждый день, − пожаловался отец, − какие-то проблемы с телефоном? − Звони лучше на мобильный. Вечерами меня нет дома. − Появились дела? − Франсуа прекрасно понимал, что писательство − довольно камерное занятие, а значит, чтобы проводить вечера вне дома, у Виктора есть иные причины. − Скажем, увлечение. − Может быть и девушка появилась? − Увлечение, − с нажимом выделил Виктор. − Я так и сказал. − Ты не понял, я говорю исключительно о новом хобби. − Конечно-конечно. Кстати, ты давно не приезжал. Мне, знаешь ли, одиноко. Что касается твоего хобби, в следующий раз привози его с собой. Я не прочь познакомиться с ним поближе. − Стоит на этом остановиться, отец. − Да, наверное, ты прав. Как бы там ни было, я рад твоим новым увлечениям, то есть, безусловно, хобби. Это принципиально важная сфера для жизненного тонуса и здоровья мужского организма. − Я закончил этот разговор. − Как скажешь, − в тоне Франсуа искрилась улыбка. − Созвонимся позже. Мне пора в аэропорт встретить Лили. − Я наберу тебе завтра. Виктор задумался о словах отца. Девушка. Его девушка. Другая… Мысль казалась насколько оторванной от реальности, что никак не укладывалась в голове. Кстати о девушках. Виктор взглянул на часы. Через пятнадцать минут к нему придёт новая клиентка. Они обговорили по электронной почте детали встречи. Основное требование − не контактировать до начала сессии. Игра должна максимально походить на реальность. Вскоре щёлкнула дверь, по паркету застучали каблуки. Затем гостья подала сигнал готовности − тоже обговорённый в переписке. Спустя отведённое время Виктор вошёл в комнату. Девушке было не больше тридцати лет на вид. Светлые волосы, стройное телосложение. Услышав уверенные твёрдые шаги, она опустилась на колени, сложила руки на бёдрах. Что ж, она хорошо знает, что делать. Сцепив пальцы на женской челюсти, Виктор заставил гостью взглянуть на себя. − Как тебя зовут? − Изис. Смотря на неё с непоколебимой строгой внимательностью, он небрежно бросил: − Мне не нравится. Девушка заметно оторопела. Для человека звук его имени − самый сладкий, самый важный звук человеческой речи. И пренебрежение к этим сокровенным слогам способно выбить из колеи. − Здесь тебя будет звать Фейт. Какой бы подробной ни сложилась переписка с клиенткой накануне встречи, Виктор всегда заводил разговор с глазу на глаз. Только живое общение открывало реальную картину и позволяло прощупать чужие границы. Он не задавал конкретные вопросы. Было достаточно услышать речевые маркеры собеседницы: многие сигналы давали понять её готовность к контактам с ним. Так же в его сессии входило «after-care». Образ «пришёл-унизил-ушёл» хорош только в фантазиях, но на деле отталкивал многих. Виктор предпочитал плавное начало и плавный выход с последующим этапом заботы. Только так встречи не оставят после себя физический и психический дискомфорт. Но были в его практике и те, кто просил исключить заботу из программы. − Как пожелаете, мастер, − новоиспечённая Фейт смиренно понизила тон. − Что ещё за «мастер»? Тебе неизвестно моё имя? Девушка растерялась. От Виктора повеяло неизвестностью и силой, и она это хорошо уловила. − Дрянной рот рабыни не достоин произносить имя мастера. − Не пойдёт, − Виктор ненадолго задумался над компромиссом, способным уладить ситуацию. − «Господин» звучит приемлемо. . Фейт относилась к категории девочек-«родительская гордость». Воспитанная в строгой набожной семье с массой предрассудков, она, даже повзрослев, не сумела избавиться от привычки всем нравиться. Во всех сферах, с которыми соприкасалась её жизнь, Фейт выкладывалась по-полной ради заслуженной похвалы. Такая модель поведения была для неё естественной, безопасной и оптимальной. И в угоду собственного душевного равновесия девушка придерживалась этого порядка. Даже если похвалу ей предстояло получать за испытание поркой. От закостенелых в голове норм избавляться сложно. Но существовало и более лояльное решение проблемы: на смену прежним предписаниям и запретам создать новые правила и догмы, новый контроль и самоконтроль. И утолив на сессии потребность получать похвалу, Фейт вне стен комнаты сессии жила полноценно, без ощущения внутреннего резонанса и вечного желания заслужить всеобщую любовь. Сидя перед своим мастером в молитвенной позе, она глубоко дышала. Воздух тяжёлой массой тёк в её лёгкие и снова выходил, уже наполненный углекислым газом и потребностью. Ей было нужно, чтобы он поскорее вернулся. Ей был нужен его голос. Его прикосновения. Его присутствие в комнате. Она всегда жадно ловила моменты, когда в действие включались его команды, его реплики. И как шаг за шагом менялась его походка, движения становились плавными, хищными. − Посмотри, какой бардак ты устроила. Вымазанные естественной смазкой женские бёдра оставили следы на глянцевом полу и ремне Виктора. − Ты испачкала меня, − он поднёс пальцы к её лицу. − Убери это. Фейт едва потянулась за своей футболкой, как её остановил голос. − Не так. Она попыталась вытереть голыми руками, но получила шлепок по ладони. − Нет. Тогда Фейт послушно убрала языком влагу с чужих пальцев. Отстранившись, облизнула губы. − Хорошо, − тихо и низко похвалил Виктор. − Тебе нравится? − Мне нравится, сэр. У Фейт всегда был спокойный, глуховатый голос, словно ей тяжело давалось всё происходящее. Но огоньки в её глазах, да и всегда влажные от смазки бёдра говорили об обратном. Чаще всего девушка оставалась умеренно молчаливой. Сегодня же что-то шло не так. Получив в рот кляп, Фейт начала издавать раздражающие слух звуки. Подобное непослушание являлось попыткой увести внимание от чего-то важного, усыпить бдительный настрой Виктора. − У тебя на редкость поганый рот. Красный шарик между раскрытых губ поблёскивал от обильной слюны. Фейт снова попыталась что-то произнести, но вышло одно мычание. − Всё понятно, − потешился Виктор над её потугами. Большую часть времени девушка избегала его взгляда, но вдруг с почти болезненным интересом уставилась на Виктора. Послышался странный рокочущий стон. Фейт качало, как после изрядной порции выпивки. Нет, она не уводит внимание. Звуками она как раз-таки привлекает его к себе. − В чём дело? − расстегнув ремешок на её затылке, Виктор снял кляп. − Что ты хочешь сказать? Фейт дёрнула головой. Признание замерло на её губах. − Отвечай. Девушка плотно закрыла рот, стараясь всячески спрятать подальше свою потребность − какие-то слова явно бурлили на её языке. Щёки розовели, истощённый взгляд бегал по углам комнаты. − Говори, − холодно приказал Виктор. − Мне тяжело признаться. − В чём? − Я скрываю от вас кое-что. − Что ты скрываешь? Фейт повела подбородком − «Нет». − Ты расскажешь мне. Страдальчески скривившись, девушка пробормотала: − Я думала о всяких грязных вещах. − Каких именно? Её паника набирала серьёзные обороты. Виктор давно уяснил: с Фейт нужно соблюдать строгий баланс испытания и похвалы. И одна чаша весов начала стремительно тянуть вниз. Пора возвращать стрелку на середину шкалы. Голос Виктора стал мягче: − Я тебя не осужу. Единственный деспот здесь − предрассудки в твоей голове. − Это слишком откровенно. Слишком грязно. Это не укладывается в рациональные объяснения. Я воспитана не в такой идеологии. Я не понимаю, откуда у меня эти фантазии. − Эротический отклик возникает от совершенно разных сигналов. В случае, если мозг пересыщен, ему нужно нечто большее. Иногда, чтобы мы среагировали определённым образом, важен сам эффект неожиданности на что-то шокирующее. Психика устроена так. Давай, расскажи мне, − женское плечо под его касанием вздрогнуло и обмякло. − Эти грязные вещи связаны со мной? − Да. − Ты всё равно мне расскажешь. А за промедления я тебя выпорю. − Да. − Да? Ты заслужила? − Да, несколько ударов. − Сколько? − Д-десять. − Десять? − Виктор фыркнул. − Думаешь, я дам тебе каких-то десять ударов? Сто! Фейт еле слышно охнула. Рот её округлился на тихом выдохе − «сто». − А теперь: говори. Девушка измученно всхлипнула. Виктор бы подумал, что переборщил, но закрытый мутной поволокой взгляд и охрипший голос Фейт были весьма убедительны. − Эти мысли… Я никогда не занималась ничем подобным. Я вообще никогда не наслаждалась сексуальной близостью, никогда никого по-настоящему не хотела. Половые отношения с мужчинами не давали мне ничего кроме страха забеременеть или чем-нибудь заразиться. Но вас, господин, вас я хочу. Безмерно. − Ты не хотела воплощать свои фантазии, потому что мужчины, которые тебе попадались, были нечистоплотны? Потому что ты им не доверяла? Или потому что кто-то или ты сама поставил блок на твою сексуальность, убеждая, что это грязно? − Наверное, мне было просто противно. − «Противно» − это следствие, а я расписал причины. − Я не знаю. Простите. − Почему ты пожелала этого сейчас? − Потому что вы очень привлекательны для меня, мой господин. А затем Фейт вынесла на свет все свои сокровенные фантазии. Виктор не находил их особенно шокирующими и слишком уж грязными. Бывает и хуже. Но он помнил, Фейт − из консервативной христианской семьи. Ей с младых ногтей твердили, что секс до брака − это распущенность, это плохо, это грязно. Для такой, как Фейт, любое отступление от рамок − шаг в сторону сексуальной свободы. И здесь она получала удовольствие от сознательного нарушения различных социально-детерминированных условий и табу. Важен сам факт перечить правилам. Виктор слушал откровения девушки, в большей степени думая о толстолобости её родителей. Чем руководствуются такие горе-воспитатели, навязывая дочерям отвращение к сексу? Они действительно думают, что в голове есть какой-то тумблер, который со вступлением в брак можно переключить на нужный режим? Как девочка после стольких лет уверений, что секс с кем-то сделает её грязной и использованной, сумеет вступить в счастливые половые отношения со своим супругом? − Хочешь ли ты попробовать здесь что-то из того, в чём призналась? − Всё. Тем вечером Виктор остался впечатлён рвением Фейт к крушению табу. Как и её комментарием, сказанным с возмещённым удовлетворением: − Если бы моя мать узнала, что сегодня проделал мой рот и язык, её хватил бы второй смертельный удар. . − Совет нужен, − обратился Виктор к Монике. − Недавно заметил, как одна моя постоянная клиентка выслеживает меня. − Главное, не дай ей вынюхать твой домашний адрес. Поверь, ты этого не хочешь. Виктора взяла досада. Фейт уже владела информацией, где он живёт. − Как поступать в таких ситуациях? − Просто скажи ей прекратить. Тебя она послушает. В противном случае, она плохая саба. Так и передай. Виктор давно завёл свод правил. Во-первых, не больше пары встреч в неделю. Всё же, бдсм-практика − это развлечение, а не рутина. К тому же, если носить маску слишком долго, она станет лицом. Во-вторых, никаких чаевых − ему платят ровно обозначенную сумму. Никаких скидок. И ничего сверх прайса, во избежание попыток подкупить его расположение. И в-третьих, прекратить встречи раньше, чем они начнут доставлять весомых проблем. Впервые ситуация требовала вспомнить правило три. Утвердившись в правильности своих намерений, Виктор назначил Фейт встречу. Едва она собиралась опуститься на пол и занять свою позицию, он жестом приказал ей остановиться и сесть на диван. − Изис, нам нужно поговорить. Девушка стушевалась − подобно поставленные фразы всегда вгоняют в краску. К тому же господин впервые обратился к ней по настоящему имени. Она села, Виктор устроился рядом. − Я заметил, что ты преследуешь меня, − он отрицательно покачал головой, предвосхищая любые оправдания. − Это выходит за рамки нашей договорённости. Фейт растерянно увела взгляд в сторону и тягуче произнесла: − Я просто стремлюсь проводить больше времени с вами… Самую суть её туманного покаяния было несложно уловить. − Я не тот, кого ты ищешь. В повседневной жизни я не практикую отношения вида «хозяин и раб», а предпочитаю партнёрство и паритетность. Наша с тобой связь теперь не подходят под твои запросы, а значит, тебе следует поискать кого-то мне на замену. У тебя ведь был до меня опыт, тебе хорошо известно, когда пора остановиться. Изис? Ты точно понимаешь, что я говорю сейчас? − Хм. Да? − А то вон как заморгала… − Это всё ваши глаза. − Глаза… − Взгляд… − уточнила она, начав в уме подбирать подходящее слово. Виктор тоже гадал. «Пугающий»? «Угрожающий»? − Будоражащий. − У меня тяжёлый взгляд, ты об этом? − Простите. − Ничего, это я знаю. Неприятная сторона тёмного цвета радужки − чёрный делает взгляд жёстким. Улавливаешь, о чём я? Я не тот, за кого ты меня принимаешь. Здесь всё по-другому. И я другой. Не тот, кем являюсь на самом деле. − Я понимаю. Я… − она смутилась от того, как близко его лицо оказалось у её лица. − Просто хотела сказать, что убила на разных психологов без малого восемь лет. Они ничем мне не помогли. Но здесь я сумела проработать то, что так долго не позволяло мне обрести нормальную жизнь. Виктор слабо покивал, давая понять, что принимает благодарность. − На этом мы закончим наши встречи. − Да. Так будет лучше. В невесомом поцелуе Виктор опустил губы на лоб девушки и отстранился. − Я закажу тебе такси. − Можем ли мы напоследок… − Нет. Ты знаешь правила, − холодный отчеканенный голос быстро сменился на ровный: − Потраться на что-то более важное. Изис непонимающе помедлила с ответом. − У меня есть деньги. − Не сомневаюсь. − Простите, это прозвучало невежливо. Я не хотела намекать на приоритетность финансовой составляющей в решении таких вопросов, − она торопливо поднялась со своего места. − Спасибо, Виктор. Это моё любимое имя. Правда я уже не помню, когда его полюбила, до или после нашей встречи. Опыт с Фейт многому научил его. Близкая связь с клиентками нежелательна, а иногда и опасна. Виктор отталкивался от этого примера не как от отрицательного, но поучительного. В дальнейшем он учёл свои ошибки. В каком бы восторге ни оставались его клиентки, вопреки искушению и недвусмысленным сигналам Виктор не нарушал своих правил и неизменно прерывал отношения, когда приходило время. . Он прикончил почти целую упаковку ибупрофена и чувствовал, что близок к пищевому отравлению. Головную боль усиливало надоедливое жужжание под ухом. Виктор никак не мог взять в толк, зачем Моника уже несколько минут вещает ему о какой-то девочке, ищущей себе доминанта. − Новеньких не беру, − коротко подытожил он, покончив со всеми намёками. − Ладно, − вздохнула Моника, − предложу Рональду. О, тот ещё маргинальный объект с комплексом неполноценности и с вытекающими отсюда наклонностями. Виктору стало заранее жаль ту девушку. − Только не ему. У него программа жёсткая. И проблемы с башкой, судя по всему. Спустя больше двух лет регулярных практик Виктор оставил на постоянке трёх клиенток. Заслуживающие доверия, они теперь приглашались в оборудованную комнату его дома. В скором времени Виктор собирался и вовсе распрощаться со своим увлечением, а значит, и с этими тремя дамами. И уж никак в его планы не входила перспектива заводить четвёртую клиентку. − Почему ты вдруг предложила её мне? − Ты лучший. Просто подумала, почему бы не познакомить её сразу с лакомым кусочком, − Моника в защитном жесте подняла руки. − Ясно, не смотри так, зря побеспокоила. Скину девчонку кому-нибудь другому. Виктор торопливо размышлял, куда девушку могли пристроить. − Нет. Давай её мне, − он не ждал подобной реакции от себя, даже толком не успел ничего взвесить, как согласился, словно ведомый каким-то внутренним чутьём. − Пусть напишет мне, мы обговорим детали. Моника как-то странно улыбнулась. − Пригласи её к себе, обсудите всё на месте. Что-то в этой фразе насторожило Виктора. . Буйная копна, просто целое облако волос − первое, на что он обратил внимание. Большеглазая. Взгляд распахнутый, словно девушка постоянно чем-то удивлена. Или напугана. − Триша, − представилась она. Пока интуиция подсказывала, что новая клиентка мало осознаёт происходящее, Виктор внимательно рассмотрел её. Они уже встречались. Это та самая маленькая грубиянка из клуба на восьмой авеню − довольно открытого и дружелюбного в тусовке, но куда без особой надобности уважающие себя субкультурщики не совались. Виктор быстро оценил девушку на предмет подозрительных фактов. Молоденькая. Чуть больше двадцати лет. Его клиентки обычно в другом возрастном диапазоне. Чашка кофе немного бы утихомирила нервный озноб, бивший гостью с момента, как она переступила порог дома. Но та вежливо отказалась от всех предложенных напитков. − Я отлучусь на мгновение, повешу твою куртку. Можешь пока немного осмотреться. Убрав верхнюю одежду в шкаф, Виктор заглянул в отданный конверт и проверил купюры. Затем вернулся в гостиную. − Итак, Триша. Поговорим? Девушка имела привычку по несколько раз открывать и закрывать рот, но так и не издать ни звука. А ещё − запускать пальцы в волосы, ероша их и перекладывая с плеч за спину и обратно. Суетливая донельзя. Голосок «милого зверька». Всё это явные признаки нервозности. Если она так боится, зачем пришла в дом незнакомца? Собственное умозаключение смутило Виктора. Да она просто бесстрашная. Эта Триша хоть чуть-чуть осознаёт глупость подобной самоотверженности? Милое летнее дитя с горизонтом планирования в полчаса. Времяпровождение себе она явно выбирала не по принципу «осторожность − главный секрет избежать неприятности». − Я не знаю, чем бы я хотела заняться. Откровенно говоря, я не сильна в этой теме. Но всегда было интересно попробовать. Виктор с первого взгляда определил, что она неопытная. Но чтобы прямо совсем новичок? − Может, какие-то элементы ты пробовала? Или оценила в порно? Она же не считает себя «в теме» лишь потому, что сходила разок в клуб «по интересам»? Хотя таковым он назывался с натяжкой. Место отчасти и отражало некий срез субкультуры, но считать его концентратом истиной тусовки − вопиющее преувеличение. − Проблема в том, что я не уверена, что когда-либо занималась БДСМ по-настоящему. Ясно. Ей просто стал любопытен мир плёток и шлепков. Виктор мог поспорить, девушка ни разу ничего не пробовала на должном уровне ни с мужчиной, ни с женщиной. Скорее всего, активно изучала вопрос с помощью порнографии, интернета и по третьесортным источникам, полным стереотипов о БДСМ. Собственное тело ей наверняка всё ещё в диковинку. Она примеривается к нему, хочет распробовать что-то новое, непривычное. − Но я быстро учусь. На курсе у меня лучшие оценки, − прозвучала попытка показать силу и уверенность там, где девушка её не чувствовала. Виктор задел нужную точку. Речевые маркеры и усечённые версии жестов лжи − всё на то указывало. Она прирождённая отличница, и мысль не уметь что-либо ей чужда. Осталось узнать, основан ли интерес к БДСМ на прицепе замещения каких-либо психологических проблем. Виктор начал задавать вопросы, больше похожие на манипулятивные наживки. И ответы девушки привели его к выводу: она здесь не за тем, чтобы прорабатывать свои давние травмы. Эта Триша предсказуема и банальна в рассуждениях о бдсм-практике, и потому Виктор сделал ещё одно справедливое заключение − она неопытна настолько, что меньше просто некуда. Из её неопределённости в собственных желаниях бралась внутренняя неуверенность в нерешённом вопросе, а чего она вообще ждёт от сегодняшней встречи. Да, вероятно однажды она сделала в постели нечто особенное и будоражащее и теперь думает, что только это ей и подавай. Что ему, чёрт возьми, с ней делать? Эта особа о себе-то ничего не знает, не то что о правилах и рамках. Что, если она вообще выкинет какой-нибудь фокус? Конечно, Виктор допускал, что новенькая может не подойти ему по практике. Но чтобы он вообще не представлял, какими ритуальными танцами её развлекать… Впрочем, сам виноват. Не сподобился заранее узнать о новой клиентке даже малейшей информации. Легкомыслие с его стороны. Интересно, просто выставить её за дверь − это слишком непрофессионально? Большие глаза вновь и вновь останавливались на какой-либо части лица или тела Виктора. Разрешаю больше на меня не пялиться. Неужели девушка всерьёз считала, что её вороватые взгляды такие незаметные? − Я читала разные статьи… И с парнями использовала наручники. Кляпы, хм… вибраторы. Ещё меня шлёпали. Бедные волосы, про себя негодовал Виктор, оставь их в покое, ты им вредишь, разве тебе это неизвестно? Резко смутившись, девушка попыталась увести разговор в сторону. Такая разорванность мышления говорила о чуть не обнародованном на свет секрете. В какой-то момент она почувствовала, что сейчас скажет лишнее. Так-так. Хочет уйти от ответа. Виктор сделал новый заход: − Какие статьи ты читала? − Неважно. Это глупости всё. Виктор подметил, как часто она делает усечённое движение языком, будто хочет облизнуть губы. Что это? Удовольствие или стресс? − Я могу предложить тебе флагелляцию, бондаж. Разного рода связывания, разного рода фиксации и подвешивания. Различный контроль и ролевые игры, плюс фистинг и фетиши. Судя по твоим табу, тебе не подойдёт клеймирование и практики модификации тела. Так же замечу, я не практикую игры и фетиши, связанные с дефекацией, огнём, током. Остальное подлежит к обсуждению. Глядя ему в глаза, девушка убрала волосы за уши и густо покраснела. Она что, флиртует? Очевидно, эта Триша знала, что красива, но не понимала пока, что делать с этой красотой. Нет, безусловно, флирт налицо, но он пущен в ход не ради соблазнения. Просто кокетство − язык общения этой девушки, её коммуникация. Ей нужно утвердиться, что она привлекательна для собеседника, чтобы чувствовать себя увереннее. А уверенности в явно уязвимой для себя обстановке ей очень не хватало. Ах нет, он ошибся. Она знает о своей привлекательности. − Это не то, что ты искала от нашей встречи? − Я думаю, мой интерес к этой теме не подкреплён обязательной сексуальной составляющей. Всё дело в игре, в подчинении. Мне нравится атмосфера и всё такое. Когда отдаёшь контроль… Весьма выразительно укусив губы, она явно ждала объяснений своим признаниям. У Виктора имелись соображения по этому поводу, но делиться ими он не стал. Они обсудили правила и ещё несколько мелких деталей. К этому времени Виктор полностью составил личностный портрет своей новой клиентки. Затем пауза затянулась, и, решив взять ситуацию под контроль, Виктор заговорил: − Пойдём. Проводив её в комнату, он, наконец-то, рассмотрел свою гостью полностью. Светлая почти прозрачная кожа. Тугие не особенно выраженные изгибы − только круглые ягодицы чуть выделялись на фоне худощавого тела. Все эти дёргания − не естественные движения, но и не нарочитая манерность. Просто девушка явно чувствовала себя в комнате сессий пригвождённой к стене букашкой. Виктор убрал волосы на её плечо, открыв аккуратное нежное ушко. Девушка шумно глотнула воздух. Она что, испугалась? Уже? Виктора несколько расстроил этот факт. Всего несколько минут назад он собирался по-быстрому разделаться со своей новенькой. А теперь ему не хотелось, чтобы всё кончилось слишком быстро. Он вознамерился идти медленно, чтобы ни в коем случае не отпугнуть. Отчего-то стало так важно следовать намеченной в голове установке: не позволяй этой девушке отвергнуть тебя. Связав её верёвкой, Виктор визуально оценил свою работу. Зрелище значительно его порадовало. А собственное удовлетворение от подобных встреч было для Виктора немаловажным критерием. Вот так. А теперь думай обо мне. . Всё утро Виктор проговорил по видеозвонку с Франсуа. Ему не терпелось рассказать о своих успехах единственному кровному родственнику, с которым он поддерживал близкую связь. Издательство подписало с Виктором новый контракт, со дня на день он начинал работу над книгой не по заказанному шаблону. Теперь он будет писать то, что действительно хочет. − Поздравляю, сын, − радовался вместе с ним Франсуа. − Жаклин уже знает? − Нет. С Жаклин Виктор общался не регулярно и очень натянуто. Основную информацию из его жизни она знала. Он здоров. Пришёл в себя. Периодически мать могла натыкаться на его имя в списках авторов издательства. Полгода назад она даже приезжала проведать Виктора под предлогом каких-то дел в Штатах. Приглашала погостить. Виктор не представлял, что заставит его вернуться в Амстердам. Даже просто в Европу. − Твоя мама хочет поговорить с тобой, − осторожно подвёл Франсуа. − Подумаешь над тем, чтобы дать ей такой шанс? Виктор тяжело вздохнул. − Сколько можно разговаривать? − Ну, из этого состоит наша жизнь, − резонно сыронизировал отец. Спустя полчаса, едва Виктор принялся за приготовление обеда, его телефон зазвонил. На экране отобразился неизвестный номер. − Слушаю. − Привет. Это Триша. Что ещё за… Ах да… Молоденькая клиентка, которая была у него в прошлую пятницу. Кто бы мог подумать, она хочет снова встретиться. Виктор полагал, что больше о ней не услышит. Она же получила свои «острые» впечатления в достаточном количестве, чтобы хватило похвастаться перед подружками. Что нужно этой девчонке? Договорившись о новой встрече, Виктор задумался. Насколько он мог судить, эта Триша не осталась в таком уж восторге от своего бдсм-опыта, чтобы просить повторения. Сразу, как только они закончили, в её глазах возник вопрос, прошла ли она некий садист-контроль. А уже словесная пикировка продолжилась в гостиной. Девушка сдержанно недоумевала, почему ей не устроили полноценную программу. Её заблуждения в собственной готовности к большему показались Виктору даже милыми. С другой стороны, если человеку подобные развлечения вовсе не нравятся, его силком на них не затащить. Максимум первое время будет весело, ведь это новые яркие эмоции. Любопытство − очень интересное явление. Так что пусть девочка удовлетворит его в полной мере. Ему не жалко. . Мия. Так её на самом деле звали. Она вся одеревенела, стоило Виктору снять с неё трусы. Отсутствие нижнего белья наверняка ощущалось словно оголённый нерв. Её уязвимая точка, точка стимуляции, куда Виктор собирается непременно давить в дальнейшем. Однажды он разденет её полностью. Но пока стоило дать ей распробовать особенность происходящего. Ведь если она чувствительна, если ошиблась в своих предпочтениях, этот опыт может травмировать её. Лицо Мии уже не выглядело столь испугано, как в первый раз, пусть и удовольствия в нём тоже проглядывалось мало. Виктор чувствовал её волнение. Но она с покорным азартом ждала каждый его шаг. В глазах её пряталось грязное тайное любопытство. И самое важное: девушка полностью присутствовала в этом моменте. Когда верёвка перетянула особенно нежные места, Мия слегка раскрыла рот и выдохнула струйку тёплого воздуха. Чистый не наигранный звук − сорвавшийся с налитых губ стон подлинного удовольствия − в тот же миг сказал Виктору: эта девушка разрушит его покой. . Он давно не помнил такого подъёма вдохновения. Сильное и объёмное, оно побуждало мечтать, создавать в голове образы и выносить их на поверхность. Отпустить на волю всё, что таилось взаперти столько лет. Виктор наконец-то снова мог творить. Он возвращался к самому себе. Звонок в дверь на секунду стал для него полной неожиданностью. Кто? Взгляд на часы. Начало десятого. У него же встреча с Мией. Виктор каждый раз с трудом истолковывал её мотивы возвращаться сюда. Почему она приходит, если буквально вся изводится здесь? Ей что, действительно это нравится? Она считает эти моменты настолько эротичными, чтобы терпеть страх? Бедная девочка. Её мужчины не доставляли ей ярких эмоций? Накатила усталость. Это всё не для него. Взять обучать эту девчонку азам БДСМ было поспешным сумасбродным решением. Пригласив свою гостью на диван, Виктор сел рядом и начал серьёзный разговор: − Я думаю, ты поспешила с выводами о… своих интересах. Может, ты и любишь какие-то элементы БДСМ. Но путь, который ты выбрала, чтобы их попрактиковать, слишком радикальный. Виктор чётко понимал, что Мие это всё почти безразлично. И это создало для него некоторые проблемы. Она − проблема. − Да, есть шанс, что тебе что-то и нравится. Но хватило бы и каких-то базовых любительских вещей. Они бы добавили немного огня в твою личную жизнь. Вместо того, чтобы тратиться на меня, ты могла бы делать все те же вещи со своим партнёром. Которому бы доверяла. И тот уровень, на котором вы этим занимались бы, тебя вполне бы удовлетворял. Мия смяла пальцами край юбки, вплотную свела стопы. − Мне удобнее с профессионалом. Который понимает, как двигаться. Имеет опыт. Знает, какие вещи встречаются хорошо, а какие крайне отрицательно. Ясно. Опытный мужчина − интересный мужчина. Виктор вдруг подумал: что, если он не столько пытается избавить себя от лишних проблем, сколько неосознанно вызывает у своей сабы зависимость к себе? Резкое дистанцирование верхнего − действенный элемент пси-практик и один из способов привязать нижнюю ещё сильнее. Собственное умозаключение здорово разозлило Виктора. Он твёрдо решил: сейчас эта Мия получит список веских причин закончить их связь и просто уйдёт. Потрудись выслушать, не перебивая. Но заговорил он куда мягче, чем планировал: − Я дам тебе номер одного человека. Он по новичкам. Даже, можно сказать, специализируется на них. В ответ − резкий нетерпеливый тон. Голос «милого зверька» подскочил на целую октаву. Девушка явно распсиховалась. Она что, обижена на него? Ох, дорогая, обида − большая роскошь и тяжёлая ноша. Виктор сам не понял, каким образом Мия снова уговорила его продолжить. От нервов девушка тарахтела без умолку, нелепо комментируя происходящее. Но под взглядом Виктора быстро утратила юмористический настрой. После приказа приподнять юбку, она продемонстрировала свои идеальные бледноватые ягодицы. Впервые коснувшись её кожи там, Виктор с удивлением для себя узнал, каким поистине нежным созданием Мия была. Удары по заднице явно стали для неё проверкой на прочность. Виктору и раньше говорили, что бьёт он сильно, болезненно, по-настоящему, как надо. Так, что шлепок ощущается не только на поверхности тела. Мия стала сплошной натянутой струной, проводником тока. Что ж, эта девушка будет чрезвычайно чувственна и отзывчива в постели. О чём он вообще думает? − На пол. На колени. Она сделала это так, как никто с первого раза не делал. Человек на коленях чувствует себя уязвлённо, поэтому не каждый понимает, как справляться с преобладающими в этот момент эмоциями. Но Мия просто взяла и встала перед ним на колени. Скрестила руки и опустила подбородок. − Смотри на меня. Неотрывно смотреть на человека − испытание не из простых. Всё потому, что в повседневной жизни люди так не делают. При разговоре друг с другом они время от времени разрывают зрительный контакт. Примерно каждые три секунды один из собеседников невольно отводит глаза. Этот рефлекс является своего рода сигналом, указывающим на то, что обстановка не угрожающая. Ведь пристальный взгляд воспринимается как умысел − либо сексуальный, либо насильственный. Пользуясь ступорозным состоянием Мии, Виктор провёл ей небольшую шоковую терапию − сбивал с толку, отдавал резкие команды. Несмотря ни на что, ей заметно понравилась собственная уязвимость. Так же, как и последующее после сессии состояние безопасности. Этот контраст вызывал большой всплеск ощущений далеко не у всех. Но эта девушка − явный ценитель подобных проверок. Волнение для неё − сладкое на вкус чувство, наполненное упоительно пряной и насыщенной борьбой с самой собой. Ей нравится, когда симпатическая нервная система активизируется. Нравится, что чуть позже источник стресса пропадает, и её парасимпатическая нервная система пытается восстановить потраченную энергию. Работа сердца ослабляется, и после нервного напряжения приходит расслабляющее успокоение. Вот зачем ты сюда возвращаешься. . За последний год Аллегра приснилась ему лишь однажды. В довольно странной сцене: Виктор связывал ей руки. Во-первых, раньше он только изнемогал от кошмаров с Аллегрой в главной роли. Она открывала рот, пытаясь что-то сказать, а оттуда с хлюпаньем вытекала чёрная вода. Девушка начинала кашлять и задыхаться, но из её хрипа не складывались крики о помощи. Даже во сне Виктор осознавал всю бредовость ситуации. Аллегра утопленница? В рапорте значилась совсем другая причина её смерти. Во-вторых, они с ней ничем подобным никогда не занимались. Резко осознав это, Виктор принялся развязывать её руки, как вдруг женский голос ласково попросил: «Нет, продолжай». Аллегра подняла голову, и перед Виктором предстало совсем другое лицо. Мия. Весь следующий день он пытался избавиться от двойного образа перед глазами. С чего вдруг клиентка стала главной героиней его грёз? Хороший вопрос. Этого ещё не хватало. Нет! Никаких фантазий о несуществующей версии женщины, которую он даже не знал по-настоящему. Впрочем, сон был настолько банален, что Виктор предпочёл не придавать ему значения. Он знал, отчего девчонка снится ему. Сны − отражение человеческого разума. А он думал о ней. Не то чтобы слишком много, но несколько больше, чем следовало думать о клиентке.