По пятницам в девять

Что-то было не так. Нечто неестественное укрывалось в этом месте, не давая взгляду воспринять обстановку настоящей. Ночное небо нависало над выбеленным чистотой садом. Раскинутый тонкой простынёй снег шероховато поскрипывал под подошвами. В схваченном морозом воздухе замерла тишина. В который раз Мия оглянулась по сторонам, как вдруг поняла, что здесь было странным: снег падал на цветущие деревья. Рядом ощущалось чужое присутствие. Лица посторонний не показывал, но Мия догадывалась, кто это. Человек собирал с деревьев лапистые листья, складывая их в подобие букета. Мия тоже попыталась сорвать листок… Снова… И ещё… В её руках оставались лишь горсти талых льдинок. − Как тебе это удаётся? − Нужно лишь захотеть. Мысленно проговорив своё желание, Мия вновь потянулась к ветвям. − Получилось, − обрадовалась она и… Проснулась. . Последние пару часов Мия трудилась в лаундж-зоне офиса. Когда она очнулась от рабочего транса, коллеги уже выключали свои компьютеры и прощались друг с другом. Ускорившись, Мия дописала статью до точки и тоже засобиралась домой. Взгляд её упал за журнальный столик: «На берегу» Иэна Макьюэна всё ещё лежала там. Некоторое время назад Мия приметила эту книгу, с тех пор внимание только и фокусировалось на ней. Периодически разного рода чтиво то появлялось в их офисной библиотеке, то исчезало. Но этот экземпляр оставался здесь уже которую неделю. Роман Мия прочла ещё в университете, и всё же, увидев его вновь, испытала желание освежить в памяти историю, что когда-то глубоко заронились в душу. Подцепив со стола переплёт, она подошла к сидевшей за компьютером коллеге. − Чьё это, не знаешь? − Неа, оно тут лет сто, − ответила Зои, − наверное, общее теперь. − Я возьму на пару дней? − Пожалуйста, − равнодушно согласилась девушка. − Уходишь уже? Увидимся на корпоративе. − До встречи, − сумка была переполнена, судя по тому, как ощутимо оттягивала плечо. Поэтому Мия просто вложила книгу подмышку и двинулась к выходу. − Ты тоже не задерживайся. Коллега отсалютовала ей двумя пальцами от виска. Лифт привёз Мию на первый этаж. Просматривая свои мессенджеры на ходу, она заметила периферическим зрением препятствие и ушла в сторону. Однако «препятствие» снова преградило ей путь. Оторвав от мобильника взгляд, Мия нос к носу встретилась с Виктором. − А, кхэм! Скажи, это твой фирменный стиль − приходить просто так, без звонка? Виктор лишь мягко улыбнулся. − Ты как те люди, которые жили во времена до распространённости стационарных телефонов. Им назначали встречи, типа «завтра в пять у памятника», и они просто шли в назначенное время в назначенное место. И эту реплику Виктор оставил без внимания. − Не думала, что ты и правда захочешь повидаться. − Ты сказала, у тебя сегодня есть немного времени. − Ну да, начало праздника в восемь. Но ты ехал ради каких-то тридцати минут встречи. − Пройдёмся? − он стоял к ней так близко, что Мие пришлось высоко задрать голову. − Я не против. Тротуар вскоре вывел к парку. Мия поймала себя на том, что смягчала свои шаги, стараясь ступать невесомо. Она не знала, зачем делает это. Она не знала, как охарактеризовать их с Виктором сложившееся взаимодействие. Теперь они находились в странной связи друг с другом, на новой вершине существования. Звонки, переписки… Их отношения постепенно приобретали весьма странный характер, едва ли не светский флирт. И Мия не понимала, предвестием чего это всё являлось. Команда легко одетых бегунов пронеслась мимо них с лёгким ветерком. Мия оглянулась им вслед. − Какие-то аномалии происходят с погодой в этом году. Уже скоро ноябрь, а так тепло. Обсуждение причуд осени Виктора не заинтересовало. Заговорил он о другом: − Ты правда хочешь пойти на эту вечеринку? − Ну да, я ещё ни разу не была на дне рождения нашей редакции. А что, есть идея получше? − Масса. Они нашли свободную скамейку. Мия пристроилась на её спинке, ноги расположила на сиденье. Виктор остался стоять напротив. − Что это? − он указал на книгу в её руках. − Нашла у нас в офисе. Я уже читала этот роман, но захотелось перечитать. Виктор взглянул на продемонстрированную ему обложку. − Знаком с автором. У него есть произведение «Амстердам». − Ну разумеется ты с ним знаком, − хмыкнула Мия. − Хочешь, дам почитать? − Ты же первая её взяла. − Ну, потерплю немного. Книга небольшая. Ты вечером за час её прочтёшь. − О чём она? − заинтересовался Виктор. − Хм, ну… В общем-то, о непонимании, с которым столкнулись молодожёны в первую брачную ночь. Но корень их проблемы прятался глубже, чем одна неудача в постели. Я люблю, когда в литературе раскрываются самые обыденные ситуации, когда берётся крохотный отрезок повседневности, в котором затем находится место осмысленности, психоанализу и социальной драме. Постоянно убеждаюсь, что говорить труднее именно о простых вещах. Итак, героям препятствовали их сословная принадлежность, английское воспитание, остатки религиозных запретов… А также их индивидуальности, прошлое, их неосведомлённость, страх, робость, щепетильность, отсутствие опыта и непринуждённости друг с другом… Выражаясь обширнее, это история о том, как сложно понять себя, оформить это понимание в слова и раскрыться даже перед самим собой, не то что перед другим человеком. О том, как важно прислушиваться к себе, признавать свои потребности, не задвигать их ради желания соответствовать чьим-то ожиданиям. История о переосмыслении принятых ранее решений, которые в моменте казались самыми верными. Мия запнулась. Она хотела сказать одно, а вышло совсем о другом. Я имела длительный опыт с твоей скрытностью. На мгновение их с Виктором взгляды соприкоснулись, задержались друг на друге. По Виктору было сложно понять, нравился ли ему ход её соображений. − Подчас неуверенность и внешняя холодность ставят под удар даже самые искренние и сильные чувства. Как порой страшно сказать самому дорогому на свете человеку о том, что тебя беспокоит, о том, что важно для вас обоих. Из опасений быть отвергнутым. Из опасений, что твою откровенность неверно истолкуют и употребят во зло, воспользовавшись твоей беззащитностью. Как правило, за стеной молчания и стыдливости прячутся миллионы невысказанных слов, нерастраченные тепло и нежность. И эта стена в конце концов становятся не защитой от внешнего мира, а препятствием, − Мия раскрыла разворот. Когда-то у неё было точно такое же издание, поэтому она с первого взгляда удостоверилась в присутствии на странице нужного абзаца. − «Он не знал или не хотел знать, что, убегая от него в отчаянии, в уверенности, что теряет его, она никогда не любила его сильнее или безнадёжнее, и звук его голоса был бы спасением, она вернулась бы. Но нет, в холодном и праведном молчании он стоял и смотрел, как в летних сумерках она торопливо уходит по берегу…» В задумчивости Мия прикрыла книгу. Только сейчас она целиком осознала, почему всю неделю косилась на этот роман в приступе тоски невесть по чему. Переселения в авторское сознание не требовалось. Благодаря собственному опыту Мия и так понимала всю полноту описанных им чувств. − Они были слишком вежливы, слишком скованны, слишком боязливы. Ходили друг перед другом на цыпочках, уступали друг другу, боясь разногласий. Виктор нашёл её лежащую на коленях руку, аккуратно открыл ладонь. − Да, действие происходит в Англии начала 60-х, − продолжила Мия, − и роман является красочной зарисовкой общественного пуританства того времени. Но, честно говоря, меня просто оторопь берёт от мысли, что ещё совсем недавно люди связывали между собой судьбы, оставаясь друг другу абсолютными незнакомцами. Человек того времени просто делал вид, будто его личное желание отвечает проверенному веками шаблону жизни. А после многие из этих людей обнаруживали себя глубоко одинокими. Очень хочется верить, что сейчас никто не сталкивается с такими проблемами, а влюблённые перестали домысливать чувства и намерения своего партнёра… В голове промелькнула рассеянная мысль: Мия всё больше говорила о себе, своей жизни, о том, как Виктор долгое время оставался для неё незнакомцем. − Но затем я вспоминаю, что и сегодня есть помешанные на ортодоксальности слои населения. Есть мормоны и их традиции, из-за которых им не положен секс до брака, например. И я просто… Не рассказывай никому, что я критиковала чужую религию, ладно? Неважно. Я хотела подвести к другому. Всё чаще я размышляю о своём будущем. Несколько месяцев назад вот подумала написать книгу о связи между менталитетом людей и развитостью культуры и искусства в их среде. Тема социальной исключённой и стигматизации людей в обществе, и всё такое… Но а вообще работа на журнал об искусстве − это не то, чем я хочу заниматься всю жизнь… Вероятно, я рассмотрю поступление в магистратуру. Виктор неторопливо поглаживал её ладонь, нежно перебирая пальцы. Рука его была сухой и прохладной. − Думал, ты углубишься в журнальное репортёрство. − В университете я заканчивала программу-специализацию Convergence journalism. Но чем дольше я живу, тем больше понимаю, что мне пора сменить курс своей деятельности. Хочу говорить о чём-то остросоциальном. Например, меня всегда злило, что американец может стать буквально бездомным из-за выписанного в больнице счёта. Каждый раз, сталкиваясь с подобной историей, я недоумеваю, почему люди не устраивают миллионные протесты и не требует от властей адекватного всеобщего здравоохранения. Серьёзно, мы готовы взбунтоваться против какой-нибудь мелочи, но не оспариваем то, что в буквальном смысле убивает нас… Участок их соединённых друг с другом рук горел. Виктор отыскал между пальцами Мии какое-то суперчувствительное местечко и приятно тёр его. Нежность от этих касаний поднималось к её груди, сердцу, спускалось к низу живота. − Нет, я не собираюсь полностью уходить в политику и работать на какую-то глупую газетёнку, где в сотый раз перетирается тема вроде «За кем будущее: республиканцы или демократы». Я хочу рассуждать о чём-то важном. Говорить о простых вещах, с которыми каждый сталкивается ежедневно. Да! Говорить о простых вещах, о чём чаще всего так сложно говорить. Это будет неким проявление моей любви к своей стране, это то, что я могу для неё сделать. Ведь критиковать её, замечать, что у неё есть несовершенства в виде плохо работающих институтов − это желать ей лучшего. Преисполняться фальшивой гордостью только на четвёртое июля − это не патриотизм. Замечать недостатки и стремиться к их устранению − вот патриотизм. Я гражданка своей страны, кто, как не я, имею право на критику? Ты нет, ты пришлый, а значит, будешь критиковать свои расчудесные Нидерланды… В общем, здоровый патриотизм нужен каждому государству. Очень жаль, что из этого слова с каждым годом выветривается содержание и остаётся только извращённая форма… Их руки всё теснее соприкасались, уже совершая нечто похожее на красивый половой акт. Продлевая контакт с кожей Мии, Виктор прошагал кончиками пальцев к её запястью, очертил голубоватые венки. Давая понять, что ей это нравится, Мия, мягко удерживая чужую ладонь, поглаживала её в ответ. Это было первое подобие ласки с тех пор, как они расстались. Вся предыдущая тактильная близость была пунктирной, беглой. Но эта − совсем другой. Мия слышала своё ускорившееся дыхание и попыталась сосредоточить внимание на том, что говорит, а не на осязательном общении их с Виктором рук. − Я не утверждаю, что эти планы уже есть в моем образе будущего. Я пока лишь думаю о направлении, в котором хочу реализовываться. Просто наметила направление своей мысли… Возможны варианты в части курса, но суть одна… Наконец, пальцы Виктора нашли убежище в укромных уголках между её пальцами и остановились. − Ладно, зря я завела эту трель. Прости, у меня иногда нет фильтра на исходящую речь. − Я люблю всё, что ты говоришь. − Ну, ты не подаёшь никаких признаков интереса. Возможно, ему просто неприятно слышать твою версию будущего. − Я считаю, нет ничего плохого в том, чтобы почувствовать потолок в развитии и решить двигаться дальше. А насчёт молодых пар, которые даже сегодня женятся, будучи незнакомцами… Строго говоря, я, как и ты, осуждаю закостенелые традиции вроде соблюдение целибата до брака. − Не женился бы на девственнице? − Скорее всего, даже не стал бы встречаться. Мия вопросительно выгнула брови. − Тут два варианта: она либо очень юна, и в таком случае все вопросы, почему мне стоит держаться от неё подальше, автоматически снимаются. Либо девушка намерено отказалась от сексуальной сферы жизни, к чему у меня ещё больше вопросов. − Юна, ха, − Мия взглянула на их скреплённые руки. − Твоей девушке прямо было восемнадцать на момент вашей первой близости. − Нет, но ведь и мне тоже не было, − Виктор улыбнулся одними глазами. − Тебя действительно интересуют очень интимные темы. − Потому что твои рассуждения на них показательны. Это психологический приём, не знал? Следишь, как человек отвечает, отмечаешь, натягивает ли его это морально или нет. А ещё пользуешься эффектом неожиданности и перескакиваешь с щекотливой темы на другую, таким образом получая шанс спросить у сбитого с толку собеседника более важные вещи. − Следовательно, ты расслабила моё внимание, чтобы незаметно войти в стадию переговоров? − Возможно. − Хочешь меня к чему-то склонить? − Возможно. − Мне невдомёк, зачем тебе эти ухищрения, если я разрешил тебе действовать напрямую и спрашивать всё. − Первое правило интервью: не напирать раньше времени. Умей ждать, и вскоре собеседник откроется тебе сам. − А мне можно задать один вопрос? Мия глубоко кивнула. − Я подвезу тебя сегодня в ресторан. Прежде чем она успела что-то вставить, он продолжил, оставляя её с распахнутым ртом: − Я хочу, чтобы ты подумала и ответила сегодня, зачем я это предлагаю. И почему сейчас я тоже захотел быть здесь, даже на полчаса. . Виктор уже ждал Мию у автомобиля, когда она вышла из дома. Проводив её внимательным взглядом, он открыл дверь со стороны переднего пассажира. − Спасибо, − Мия запахнула расстёгнутое пальто и устроилась в салоне. Вскоре на водительское место сел и Виктор. − Сегодня юбилей журнала или твоя коронация? Слова приобрели для Мии смысл не сразу: Виктор намекал, что оделась она неожиданно нарядно. Платье густо-сливочного цвета на тончайших бретельках и без отвлекающих глаз примет. И дорогие лодочки на высоком каблуке… − Я перестаралась? Чёрт, так и знала. Он… смотрел. Эффект от его внимания по обыкновению подействовал на Мию безотказно. − Ты ослепительна до невероятия. Мия провела по подолу ладонями, прощупав слабую текстуру ткани платья. − Виктор, − смущённо сказанное имя сладко чувствовалось на языке, ласкало губы красивыми складными слогами. − Я не испорчу шедевр, если?.. − Что? Он указал в направлении её правой щеки, куда жестом спрашивал разрешения поцеловать. − Не испортишь, это просто макияж, а не произведение искусства, − Мия зачем-то потёрла друг о друга влажные от блеска губы. Лица коснулось чужое дыхание, а затем сухой осторожный поцелуй коротко клюнул скулу. Мию ударила дрожь, а веки сами собой прикрылись. − Привет. − Привет, − голос её остался где-то в горле. − Ты замечательно пахнешь. Он это нарочно. Мия продемонстрировала приложенную к губам улыбку благодарности, решив, что лучше счесть комплимент приемлемым. Внешне ей пока удавалось сохранить спокойствие. Но внутри ожил привычный трепет. − Ты действительно хочешь пойти на это мероприятие? − Ты уже спрашивал. − В самом деле, что-то я начал задваивать информацию, − Виктор выглядел так, точно заключил с кем-то пари и только что выиграл его. − Подобные вечеринки дают слишком уж жирную почву для сплетен. Тебе оно нужно? Как насчёт того, чтобы подумать над моим предложением? − Это откосить от корпоратива, что ли? − Именно так. Мия попыталась притворяться, будто он заставил её задуматься. − Извини. Вряд ли эта хорошая идея, − на секунду она даже поверила в свои слова. Впрочем, секунда пролетела быстро. Виктор вздохнул о потере своего шанса и завёл машину. − Тебе прямо требуется ослепить всех на свете мужчин, не так ли? − Что? − переспрашивая раз за разом, Мия чувствовала себя глупо. − Всякие Уолтеры будут сегодня любоваться тобой… − Он просто друг. У нас не… От смущения Мия осеклась, но запинка ввергла в ещё большую растерянность. − Ты ничего не должна мне объяснять. − Я знаю, что не должна. Мне самой захотелось сказать тебе об этом. Тема Виктора явно не прельщала. Мия и сама не горела желанием развивать этот разговор, поэтому быстро его свернула. Какое-то время они ехали в безмолвии. Рокот мотора был единственным звуком в салоне. Мия тайком косилась на Виктора. Водил он так же, как делал всё: изящно, виртуозно, аккуратно, сохраняя невозмутимое выражение лица. Рука с красивым рисунком вен уверенно-легко лежала сверху на руле. В этом человеке чувствовался стойкий нрав, от него будто исходило силовое поле. Иногда он переводил глаза с дороги на свою пассажирку. В эти мгновения Мия ловила себя на том, что прижимает бёдра друг к другу. Машина съехала с главной дороги и, преодолев около четверти мили, остановилась в глухом переулке. Мотор стих, в салоне образовалась плотная тишина. Мия надеялась, её неровные вдохи-выдохи оставались бесшумны. − Что, бензин закончился? Шутка, направленная на то, чтобы разрядить деликатный момент, никакого отклика не получила. − Нет. − Тогда почему мы затормозили? Она знала этот прищур. Знала, что он выражал. Обладателю такого бесспорно роскошного, но неприличного взгляда ничего не стоит соблазнить её прямо здесь. С этой мыслью Мия ещё надёжнее загнала себя в смятение. Клянусь, если ты сейчас попросишь меня перебраться на заднее сидение… я просто сделаю это, ни пикнув. Нет, она не станет заниматься с ним сексом тут! Она вообще не собирается этого делать. Не так скоро. Виктору же ситуация пришлась по душе. Будто ему всё нипочём он изучал Мию глазами, за которыми прятался очень расчётливый разум. Сковывая, лишая воли. Между тем её смятение всё росло. В мышцах начинало ныть. Виктор видел, как едва ли не измученно Мия смотрит из-под бровей. Как она здорово на взводе. Как заблестели её глаза и как окрасились румянцем краешки ушей. Видел и ничего не предпринимал. − Ты волнуешься? − Считаешь, есть из-за чего волноваться? − сдержанно, но с вызовом. Умница. − Ты правда всё ещё хочешь на вечеринку? − Конечно правда! − Удары твоего сердца − вот правда. Что не так с треклятым корпоративом треклятой редакции? Мия перекручивала в голове эту мысль, пока не поняла, что та начала ей активно надоедать. Она подержала выжидающий взгляд на Викторе, и он наконец-то снова заговорил: − Стоит воспользоваться навигатором. Не уверен, где это находится. Мия передёрнулась. Она в жизни не поверит, что причина остановки состояла в том, что Виктор заблудился. − Здесь недалеко, − сверившись с картой на смартфоне, он завёл машину. Вскоре они были на месте. Мотор снова стих. Двери щёлкнули, оповещая о снятой блокировке. − Ресторан в этом здании. − Да-да, я поняла. Против обыкновения Мия не спешила сбегать. Хотя нервы были в комке. − Почему ты всё время смотришь на меня? − Почему ты не смотришь на меня? Смотрю, когда ты не видишь. Резко вскинув голову, Мия с вызовом ответила Виктору на взгляд. Она ждала какого-нибудь взаимного выпада, но когда его не последовало, произнесла, тщательно скрывая разочарование: − Так лучше? Его радужка стала совсем тёмной. В глубине зрачков вспыхнули опасные искры. От этого зрелища всё внутри Мии завибрировало. − И ты больше не касаешься меня первой. Фыркнув, она милостиво поскребла ноготками сначала тыльную часть его кисти, а затем и всё предплечье под завёрнутым рукавом рубашки. Ощущение от короткого прикосновения было приятным, но недостаточным. Зато перед взором предстал очаровательный вид: на коже Виктора появились пупырышки. Акцентируя на этом внимание, Мия поцокала языком, но тут же пожалела. − Извини, это было глупо. Сама не переношу, когда люди зубоскалят над тем, что я не контролирую. − Знаешь, как часто в своей речи ты начала употреблять слово «извини»? − Извини? − переспросила Мия, хихикая. Виктор едва заметно улыбнулся уголками рта. − Я не стыжусь реакции своей кожи. Здесь нет ничего удивительного. Ты приятна мне и моё тело реагирует на тебя соответствующе. Происходящее начало оказывать на Мию странный эффект. Она точно стояла рядом с оголёнными сверкающими проводами, чувствовала, как по ним гудит ток. Но не уходила. Ведь опасность пугала и завораживала одновременно. − Мия. − М? − Мия… − Виктор… Что? − Будь здесь. − Да-да, − она небрежно тряхнула головой, сбившись с гладкого течения мысли, − я слышу тебя. − Ты ответила себе на вопрос, который я задал сегодня? − Ответила. Я думаю, всё дело в том, что ты ищешь со мной встречи. − Любой встречи, − внёс Виктор ремарку. Это что-то должно значить. Он определённо к чему-то вёл. Мия перебирала различные версии. Толку от этого никакого, зато растерянности на её лице − сколько угодно. − Обещаешь вести себя хорошо на вечеринке? − Да о чём ты? − она наконец прозвучала, как следовало − испуганно и сердито. В который раз Виктор ничего не пояснил, лишь слегка шевельнул бровью. Очевидно, сегодня он вознамерился выжать из Мии годовую норму замешательства. − Окей. Обещаю. Что бы это ни значило. Ответ Виктору понравился. Знакомые сладкие спазмы накрыли низ живота Мии, как ласковая ладонь. − Не откажи мне напоследок в одной просьбе. − Какой ещё? − Сними пальто. Первым порывом было сказать что-то внушительное, показать свою гордость или просто отшутиться. Но вместо этого она только тупо прошипела: − Ш-что? − Просто приспусти его. Потрясение отдалось внутренней дрожью и шумом в ушах Мии. Виктор внимательно, чуть прищурено следил за эмоциональными импульсами на её лице. Он любил так делать, отслеживал её настроение по отношению к нему и его действиям, анализируя, будто наблюдал за интересным экспериментом. Стоило признать, какое-то время назад они оба начали слегка заигрывать друг с другом. Но если игривость Мии носила живой и балагурный характер, то игривость Виктора была далеко направленной и слишком прямой. А теперь он и вовсе поднял ставки. − Что мы, позволь спросить, делаем? − если бы хитростью можно было побеждать, Мия бы давно в этом преуспела. Но вот незадача − Виктор был иммунен к её зловредным попыткам. Его провокации превосходили по силе её увёрткам. − Покажи себя. Хочу видеть всё. Хочу посмотреть на твой образ целиком. «Это звучит как что-то, чего бы мне не хотелось?» − спросила Мия себя. Но не заметила, как сработало бессознательное: она повела плечами, потянула за рукав и уже через секунду откинула пальто на сиденье. Оголённую кожу чуть царапнуло прохладой, но пробежавшая по спине дрожь была совершенно иного свойства, никак не связанному с температурными перепадами. Мия почувствовала себя героиней старого романа, где в одном из эпизодов дама обнажает для влюблённого в неё кавалера свою щиколотку, а он до предела взволнован этим событием. − Распусти волосы. Тонкий чувствительный момент приближался к границе недозволенного. Но тело Мии и на этот раз поддалось, игнорируя собственное сопротивление. Медленно, но сноровисто пальцы вынули из подобранных волос пару шпилек. Локоны мягко легли на лопатки. Мия сложила крестом руки, чуть наклонив голову к груди. Мелкие покалывания тронули её конечности, кончик носа и языка, мочки ушей. От головокружения потемнело в глазах. Влечение к человеку рядом было уже неотъемлемо от интимной обстановки. Перед ней снова тот Виктор, каким она его узнала в первые месяцы знакомства. Чёртов мистер секс, сама грация и сама нежность в одном флаконе. Неистребимая привычка смотреть глубоко, вынимая душу… Губы, сложенные в лёгкую улыбку. Лицо расслабленное, но взгляд твёрдый. И говорящее за себя самомнение, которое, впрочем, ему шло. − Мы совершили ошибку. Теперь я точно никуда тебя не отпущу, − цепкие глаза Виктора поплыли и насыщенно засветились. Мия застыла, не зная, как реагировать. Спасительный сарказм уже не действовал. Ей оставалось просто ждать. Что вообще может сделать пойманный удавом кролик? − Извини, что выражаюсь так прямо, − в тоне Виктора не прозвучало ни капли раскаяния, − но призывать себя к спокойствию, когда ты рядом, малоэффективно. Мозг всё затруднял способность анализировать происходящее, но то, что он всё же разбирал, расценивалось бредом больного сознания. В этой обстановке Виктор казался действительно жутким, без приукрашиваний этого слова. Он не владел собой, вот в чём дело. Как Мия сразу не догадалась. С ней иногда случается подобное, и она произносит вслух некоторые вещи не потому, что хочет, а потому что не успевает отменить команду говорить. − Кажется, мне пора. Пока я ещё держу себя в руках. Пока ты ещё держишь себя. − Ты уверена? − Да в чём мне надо быть уверенной? − нервно выпалила она. Виктора её резкость отчего-то только больше ободрила. − Наконец-то узнаю в тебе прежнюю валькирию. Бойкая, сильная, неуёмная, колкая на язык и своевольная. − Валькирия, хах? Ты хотел сказать «сучка»? − Грубовато. Но да, «первоклассная сука» − звучит куда вернее. Никогда прежде он не произносил ничего подобного. Это не из его жаргона, это вообще не про его воспитание. Но скабрёзное, горючее «сука» сорвались с языка так легко, с такой готовностью, что стало очевидно: Виктор наверняка так думал. Мия открыла и закрыла рот, покосилась в лобовое стекло, а затем снова на Виктора, надеясь, что он просто допустил оговорку, и сейчас они вместе посмеются над ней. Она ничего уже не соображала, плавая в каком-то блаженном мучительной мареве и вылавливая фрагменты с Виктором, который бог знает что уже мысленно с ней сотворил. Словно подгоняемая неотложными делами, Мия посмотрела на дверь со своей стороны. Замки щёлкнули, и она лишь вхолостую понажимала за ручку. − Эм. Заперто, − пожаловалась Мия, тут же почувствовав себя очень глупо. − Я знаю, − в тёмных глазах Виктора блеснули уличные огни, как в полированном мраморе. − Ты можешь открыть? − это был не вопрос, а откровенное побуждение к действию. Но Виктор понял это так, как пожелал: − Теоретически. − Ну так открой! − Не хочу. Он никогда не разговаривал с ней так! И всё в этой обстановке было чужеродным, похожим на странноватый сон. В поисках подсказки Мия метала взгляд по салону автомобиля, непрестанно выискивая в происходящем роковой подвох… Почему она вообще позволила заманить себя в этот силок? − Не хочу, чтобы ты уходила. Тем более туда. − А чего ты тогда хочешь? Мия опустила взгляд на растянувшиеся губы Виктора: сочетание благородных линий и чувственных изгибов. − То, что мне хочется сделать сейчас, не укладывается ни в какие нормы приличия. Это за пределами речи, вне определений. Стоящий за словами смысл стал предельно ясен. Если до этого момента Мия ещё могла с натяжкой придать налеганию Виктора безобидный характер, то теперь для этого не осталось ни единой лазейки. Одно дело не скрывать своих чувств, совсем другое − демонстрировать их. − Мне сказать прямо? − поставив точку в её сомнениях, Виктор словно набросил на Мию лассо. Он попытался поймать её ускользающий взгляд, но увидел в её лице намёк на усиленное замешательство. Двери вновь щёлкнули − путь свободен. Мия прислушалась к себе. Приятные мягкие токи в теле заглушали любой голос разума. Она знала, что внешнее состояние выдаёт её, что оно первый признак её затруднительного положения. − Мия… Сказать? Она нехотя качнула подбородком. Её грудная клетка вздымалась от горячих и холодных приливов. Чтобы как-то скрыть это, Мия нащупала пальто, набросила его на плечи и снова потянулась к двери. Щёлк! Что за игры! Она резко обернулась к Виктору. Тот всё ещё смотрел на неё спокойно, но внимательно. Неопределённый момент слишком долго задержался в одной точке. Хотелось шатнуть его в какую-либо сторону. Сделай уже что-нибудь! − мысленно вскрикнула Мия, толком не решив, к кому именно обращается. − Ладно. Хорошо. Скажи. Потому что эти намёки только сводят меня с ума. − Это, по-твоему, всё ещё намёки? Хорошо, прямо так прямо, − он, несомненно, получил удовольствие от ситуации, точно наконец-то дождался желаемого, точно не он буквально вынудил Мию просить его об этом. Не уводя от неё прощупывающий взгляд, Виктор в уверенном лихом жесте опустил руку куда-то за кресло, нажал на кнопку, и оно вместе с ним плавно ушло назад. Он вытянул ноги и понизил голос: − Иди сюда. Это шутка. Или издевательство. Но меньше всего Виктор походил сейчас на шута или садиста. Чего он добивается? Проверяет её? Хочет ввести в их неопределённые отношения остроты́? Или же прямо просит о том, о чём Мия подумала? Ему плевать на случайных свидетелей за окнами? Что вообще произойдёт? Как он себе представляет это? В настороженном молчании шли секунды. Мия ничего не предпринимала, и её ступор имел все шансы перерасти в панику. − Я не понимаю. Густая сексуальная атмосфера вмиг стала катастрофой, а воздух − сух и удушлив. Непроизвольные слёзы налились на веки − замешательство и беспомощность спровоцировали у Мии приступ ранимости. Она не хотела знать, что будет дальше. Всё, что может произойти, станет секундной слабостью, необдуманностью, торопливой блажью. Это не то, что им с Виктором нужно на данном этапе. Это конфликт между истинным и ложным желанием. Если сейчас Мия поведёт себя импульсивно и поддастся, то позже пожалеет. Упустит что-то важное, то, что нужно обязательно сохранить, чего не вправе так просто отдать. На мгновение она представила, как Виктор сам схватит её подмышки и затащит к себе на колени. От этой картины шаткая неуверенность сменилась на чёткое чувство отрицания. Всё существо Мии отвратилось от Виктора в разочаровании, восприняв его поведение как некое предательство. Ей нужна была уверенность в том, что он готов к их платоническим встречам и ничего более требовать не собирался. Она нуждалась в подтверждение с его стороны, что им некуда спешить. Признав, что не укрывает от него никакие мотивы, Мия попросила его не строить ожиданий. А он их только усилил. Для убедительной проформы она изобразила видимое равнодушие. Но Виктора было не так просто обмануть показным порядком. Он погас лицом, как человек, осознавший свой промах, и угрюмо-отстранённо проговорил: − Прошу прощения. Я позволил себе лишнего. Кресло задвинулось вперёд на своё место. Атмосфера вокруг изменилась. С виноватым ищущим взглядом Виктор посмотрел Мие в лицо. Увидев там растущее непонимание и глубокое недоверие, он окончательно посуровел. Мия чувствовала, как его мозг в эту минуту трудится без остановки, что-то взвешивая. − Я обидел тебя? − Конечно нет, − пробормотала она, вздохнув на середине фразы, − чем бы ты меня обидел? И хотя тон её вышел делано лёгким, Виктор отнёсся к её словам серьёзно. − Я несколько не так себе всё это… − вспомнив, он нажал на кнопку − двери разблокировались. На этот раз Мия уж точно была вольна в своих действиях. Но она помедлила, подыскивая какой-то правильный момент для ухода. Приказала себе не опускать глаза. Получалось плохо. − Какие планы на завтрашний вечер? − Завтра пятница, хм… Наверное, просто валяться, есть вредную еду и смотреть плохие фильмы. − Я позвоню? − Виктор совершенно бесхитростно перешёл на свой привычный тон заботы и нежности. Всё ещё находясь под впечатлением, Мия только неопределённо пожала плечами. − Тогда набери мне сама. Хорошо?.. Это всё крайне ужасно. Что бы я ни сказал сейчас, не сможет ничего исправить. Мия. Прости ещё раз. − Я же сказала, всё в порядке. Я совершенно не в претензии. − Не хочу так глупо потерять то, что у нас есть. − Ты не потерял. Она верила ему. Каждому слову. − Я тебя провожу. − Это не обязательно. Здесь три шага. − Позволь мне хоть немного реконструировать этот чувствительный момент. Кивнув, Мия вышла из машины. Виктор − за ней. Каблуки сбивчиво поцокали по тротуару − Мия передвигалась параноидально осторожной неуверенной походкой. Виктор слегка касался её спины, а у дверей здания на секунду задержал Мию, поймав за кончики пальцев. Она чуть отвернула голову в попытке уберечь свои губы, хотя и так знала, что им ничего не грозит. − Я ушла. − Увидимся. Войдя в лифт, она всматривалась в стремительно уменьшающийся просвет между смыкающимися дверьми. Только когда кабина полностью отрезала её от внешнего мира, Мия наконец-то смогла свободно дышать. . − Значит, «Jeg elsker deg» − по-норвежски «Я тебя люблю». А для отрицания добавляется «ikke» в конце. − «Jeg elsker deg ikke». Да, всё так, − Уолтер пожал плечами в ответ на неподдельное изумление на лице Мии. − Почему отрицательная частица ставится в заключение фразы? Фактически это звучит так: «Я люблю тебя. Нет». − Да, в начале своего признания ты можешь вознести кого-то на небеса, а к концу спустить на землю. − Это же буквально какая-то издёвка! − Ну, мы те ещё приколисты. Мие было радостно, что неудавшийся роман с Уолтером не помешал им сохранить приятельские отношения. Первые дни после их свидания Уолтер отшатывался от Мии, словно от сыпучей лишаём, едва та оказывалась слишком близко. Но уже совсем скоро успокоился. Их посиделки в офисном кафетарии возобновились, а общение вновь встречалось Уолтером с прежним добродушием и вовлечённостью. − Ладно. Хватит с тебя лингвистики на сегодня. Взять ещё шампанского? − Бери моё, − Мия вылила свой напиток в фужер Уолтера, − я к нему не притронулась. − Как тебе в целом наше сборище? − На мой вкус, ивент-агент так себе потрудился. − Да, мне тоже не нравится. Мия прыснула. − В каждом коллективе есть пара отпетых говнюков, которые вечно всё критикуют. − И это мы. Кто-то из отдела маркетинга проговорился, что для тематики корпоратива рассматривались «Гэтсби» и «Мулен Руж». − То есть, мы могли получить крутую вечеринку, а вместо этого организаторы решили оставить «Маленького принца»? Да это ж идея, от которой стоило отказаться ещё на стадии переговоров. − Не нравится «Принц»? Нос Мии сморщился. − Я захлопнусь, если это твоя любимая книжка. − Да уж куда там! Банальные штампы порвали на цитаты и возвели чуть ли не в культ. И тошно слышать, как у очередного хипстера сия сказка задевает какой-то там важный нерв. − Претенциозная унылая рефлексия взрослого мужика по детству, которого у него не было. − Тягомотные мысли, худо-бедно сцепленные полудохлым сюжетом, и повторяющиеся по десять раз, мама дорогая! Мия с уважением поглядела на коллегу. − Ты мне нравишься, Уолтер, ты определённо мне нравишься. Он поднял фужер выше, будто пил за её здоровье. − Ты тоже хороша. Ты определённо в порядке. Кстати об этом… Шикарный прикид. Сегодня твоя коронация? Шутки Уолтера уже не первый раз за вечер были так удачно направлены, что Мия начинала подозревать неладное. Совпадение ли? День рождения редакции проходил едва ли сносно. Включаться в праздник Мия особо не старалась. В желудке что-то мерзко ёрзало − огорчительная сторона вечера не давала о себе забыть. С одной стороны, Мия считала, что права. Она честно сказала Виктору: у неё нет скрытых намерений на его счёт, и пока она планирует держаться на расстоянии. Однажды Мия и так еле-еле оторвала его от себя, и снова этого не вынесет. Память часто подсовывала ту бессонную ночь, за несколько дней до расставания с Виктором, когда Мия лежала в кровати и слушала стук собственного сердца, всё пыталась подобрать слова для будущего разговора. Верно, что «интервью» и сопутствующие им встречи тет-а-тет представляли собой максимально доступное приближение к Виктору. Мия пользовалась ситуацией, чтобы просто побыть рядом с любимым человеком. Мысль об этом даже не успела укрепиться в сознании, но вина возникла мгновенно. Держа Виктора в подвешенном состоянии и на слабом подобии дистанции, она поступает к нему нечестно. Но и секс в их случае − очень низкая планка входа в отношения. Если бы они сели рядом и подумали, то именно такой совет дали бы друг другу: не спешить. Ведь как раз с интимной частью у них всегда всё было в порядке, а просели совсем другие сферы отношений. Не устранив их, им не стоит возвращаться на прежнюю дорогу. Тем более не стоит в погоне за былым ярким счастьем кидаться в объятия друг друга, если их дальнейшие пути проложены в разные уголки планеты. Виктор уедет в Амстердам заканчивать консерваторию. Мия останется в Штатах, выбрав магистратуру. С другой стороны, она угрызалась собственной несостоятельностью. Вероятно, ей ничем не грозила сегодняшняя игра. Не исключено, что Мия и сама уже долгое время посылала Виктору неоднозначные сигналы. Они-то и подтолкнули его к решающему ходу. Но нет же, приученная всё усложнять натура пошла по пути бессмысленного целомудрия. Мия повела себя просто как девственница из пансионата благородных девиц. И воспитывали тебя монашки. У неё даже не было как таковой позиции. Чего она хочет? Какие правила соблюдает и зачем? Ответов не находилось. Ей просто казалось, что она должна разобраться в переплетении своих чувств, а только затем подпустить Виктора ближе. Но позади уже несколько встреч, а Мия так ни к чему и не пришла. В который раз она проверила телефон. Ей не нравилось рассчитывать приемлемый момент, чтобы позвонить. Это были самолично заданные рамки, помехи и запреты, но Мия зачем-то каждый раз ищет лазейку для обхода правил, вместо того, чтобы просто их отменить. Проведя ещё несколько минут в виноватой растерянности, она решила, что с неё довольно. Мия отошла от Уолтера так, чтобы он не остался в пределах слышимости, и набрала номер. Ответили быстро. − Виктор, добрый вечер. − Здравствуй. − Знаешь, кхэм, меня распирает. Ты сказал, что можешь предложить массу альтернатив моему сегодняшнему корпоративу. Какие это были варианты? − Всё зависит от того, с какой целью ты интересуешься, − немного нечётко донеслось до неё. − Просто интересно. Скажи мне. − В тебе неисчерпаемый источник ненасытной любознательности. Это даже раздражает. − Хах! Ну я ведь… − Мия осеклась, вдруг сообразив, что звуки голоса Виктора скрадывал фоновый гомон. − Ты не дома? − В «Manhatta». − О. Круто. Не была там, но наслышана. Это случайно не нижний Манхеттен? − Что могу сказать… Ты отлично знаешь город. − Ещё бы! Я тут живу двадцать три года. Помолчали. Слагалось впечатление неестественного бесполезного разговора, которым просто убивают время. − Итак. Ты не пьёшь. Не ешь. Компании у тебя нет… Надеюсь, за окнами ресторана хотя бы красивый вид, иначе тебя в этой вылазке поджидает сплошная скука. − Отчего же нет компании? − не согласился Виктор. − Но вид здесь в самом деле очень красивый. На другом конце линии женский голос пересёкся с другим женским смехом. Рядом с Виктором кто-то увлечённо беседовал. − Ты ужинаешь со своими подругами? − предположила Мия. − С коллегами. И я невежливо отвлекаюсь. − Да-да. Конечно. Сама это не люблю. Ладно, что ж. Не буду мешать. − Хорошего вечера тебе. Мия заблокировала телефон, уставившись перед собой. Диалог долго вертелся на краю сознания, прежде чем проник глубже. Когда только Виктор успел найти себе компанию? Вряд ли это запланированная встреча, ведь ещё час назад он звал Мию провести с ним вечер. Замена ей нашлась так быстро? А ты времени даром не теряешь. Фантазия в ярких красках обрисовывала самые разнообразные варианты развития событий. Ну разумеется. Сексуально активный молодой мужчина не станет вечерами киснуть дома. Во имя чего ему блюсти себя? Потому что Мие того хотелось бы? Смешно. Ревность, твой выход! Окружающий мир начал глохнуть, превращаться в нечёткий фон. Мия смотрела и смотрела в одну сужающуюся точку. На периферии зрения все стало смазанным, шизофреническим, расщеплённым фрактальным изображением. Ревность всегда слепит. Буквально. Рациональность подсказывала воспринимать ситуацию как должное. Виктор − свободный человек. Он имеет право делать, что угодно. Даже ухаживать за новой девушкой. И совершать ради неё свои фирменные широкие жесты. И произносить в адрес другой нежные фразы. А также заботиться, ласкать, интересоваться ею так, что кажется, будто его внимание обволакивает умиротворяющим теплом… От вспышки злой сердцевинной ревности Мие стало физически больно. Это чувство можно было уподобить настоящей ломке. После расставания с Виктором Мия почти не думала о его новых отношениях. Куда больше её занимало собственное потрясение. Чем там заглушает тоску любимый человек, было вопросом вторичным. Мозг Мии будто бы защитился от мыслей, что, вероятно, могли его травмировать. Некогда она спрашивала Виктора, много ли у него было девушек, каждый раз втайне надеясь услышать что-то новое. Хотя прекрасно знала, что Аллегра − его единственная бывшая, а все остальные − лишь побочные последствия жизни. Но с Аллегрой Мия почти свыклась. Даже в каком-то смысле мысленно сроднилась за то время, пока делила с ней Виктора. Та была хоть и весомой фигурой в жизни её возлюбленного, и всё же конкуренткой невещественной. Но теперь на горизонте маячили настоящие живые соперницы. Да, Виктор однолюб, но ведь однажды Мия заменила ему другую женщину. Найдётся замена и ей. Я в абсолютной ярости, Ван Арт! Один орган между ног диктует целиком ход твоей жизни? Поехал сношаться с кем попало, потому что тебе приспичило? Ты бесишь меня, ты меня жутко бесишь! Хотел трахнуть меня прямо в своей тачке, так чего не сделал этого? Тебе всегда и всечестно нужно на всё моё активное согласие! А вот чёрта лысого! Ты сам не сделал этот решающий шаг! В голове возникла не очень гениальная и прикладная, но захватывающая идея. Сорвать встречу! Обломать Ван Арту гормональный выброс! Ведь помешать его романтическому свиданию − это отличный способ превратить запрос на дальнейшую связь с Виктором в результат. Это уже позиция. Это уже заявка. Только выйдя на парковку, Мия вспомнила, что приехала сюда не на своих колёсах. Сколько предстоит ждать такси? Казалась, каждая минута на счету. Мия прошлась туда-сюда и вдруг заметила каршеринговый автомобиль. К её неожиданной радости, приложение по прокату подтвердило, что стоящая перед ней машина была доступна для аренды. Словно всё волшебным образом материализовалось ради достижения намерений Мии. Она села за руль, сверилась с картой. «Дорога до заведения на Либерти стрит займёт около двадцати минут», − подсказал навигатор. Мчась по трассе, Мия испытывала остаточную неуверенность в своих правах на то, что делала. Но по большему счёту, в этот момент она была не склонна к самоанализу. Её разум словно попал в какой-то поток. Сама идея направляла и подстёгивала, как погонщик, а эмоции усиливались и захватывали. Зов совести казался достаточно гадким, чтобы ранить самолюбие, но недостаточно убедительным, чтобы сорвать её планы. Комбинация из фактов и догадок, которые Мие доносили все органы чувств, указывали на одно: вечер Виктора кончится в чьей-то постели. И только это сейчас было важным. Всё, в чём Мия нуждалась сейчас − срочное предотвращение такой угрозы. В ином случае она не сумеет ни простить, ни понять. Есть ситуации, которые нельзя обратить. И полуизмена станет именно такой невозвратной потерей, она попросту утопит в себе все нежные чувства, а подлинная память об этом останется с Мией навсегда. Вопреки всему она считала Виктора своим и всегда была уверена в собственном праве на владение им. Свободен он стал только от неё, не для других. С этой мыслью в душе отозвалось нечто похожее на угрызение совести, но снова умолкло. Мия свернула у нужного здания. К тому моменту сердце её билось, как у человека, решившегося на нечто опасное, но необходимое. «Manhatta» находился на шестидесятом этаже. В помещении сияло от блеска натёртых бокалов и ламп. Широкие окна выходили прямо на сияющий ночными огнями мегаполис. Красиво. Очень по-манхэттенски. Скользнув невидимкой в зал, Мия поискала взглядом картину, что удостоверила бы её в ужасной истине. Уже через секунду-другую реальность выстроила кадр и сфокусировала её внимание на нужном объекте. Виктор сидел за одним из столиков, а две девушки обозначились с двух сторон. Это было незнакомое для Мии зрелище, и ей потребовалось некоторое время, чтобы взгляд привык. Действительность заслонила даже самые откровенные фантазии. Виктор о чём-то беседовал со своими спутницами, а те с вертлявым заигрыванием вставляли какие-то реплики. Они смотрели. И Мия знала этот взгляд. Знала, что Виктору будет достаточно поманить их пальцем, и девушки последуют за ним. Или другой сценарий: он сам позволит себе попасться на незамысловатую женскую наживку. Перспектива окончания вечера стала ещё более очевидной. Разумеется, Мия всегда знала, что окружающие замечают Виктора. Возможностей спать с разными женщинами у него было предостаточно. Он − видный молодой человек. Мозг с уймой извилин, сексуальный дух, объективно привлекательная внешность, безупречные манеры. Это тот тип мужчин, который умеет себя подать, вскружить голову до белых мушек перед глазами, умеет обаять и соблазнить, умеет вызывать к себе зависимость. Смотришь и просто шизеешь от осознания того, что такая порода вообще существует. Но только увиденное воочию дало Мие окончательно понять, насколько хрупка их с Виктором связь. Мия может потерять её в любой момент. И этот момент зависит лишь от того, насколько Виктору покажется уместным просто уйти, если его компаньонки станут слишком кокетливы или в их обществе ему сделается слишком хорошо. Взгляды не первой молодости джентльменов уже прожигали в Мие дыру: впав в растерянную бесчувственность слишком близко к чужому столику, она начала привлекать к себе внимание. Мия догадывалась, надо что-то делать, но понимание, что именно сработает, отсутствовало. Люди в таких случаях закатывают сцены ревности, но она не владела механикой этого. Кампания взять его за задницу готова к исполнению, мисс умница. Дальше-то что? Её затошнило от мысли обнаружить себя и стать посмешищем. Не желая делать ситуацию непоправимой, Мия просто вернулась в машину. Увиденное не шло из головы. В груди боролись противоположные чувства, и надо было держаться за самые лучшие, светлые… Мия взывала воспоминания не из сентиментальности, а в напоминание себе о том, что любит Виктора. Тем самым она пыталась сдержать омрачённое желание свести счёты и отстоять себя. Он не сделает этого, если ты дорога ему. Следом пришла и другая мысль: …дорога же? И дальше: Возможно, со временем у него произошли перемены в сердце. И ещё: Он не настолько неразборчивый в связях. И потом: Ты взяла за правду ожидания, созданные игрой твоей фантазии. Сама же навоображала чёрт знает что, просто чистовой материал для фильма про любовь! Верила в свою исключительность для него, хотя кто вы вообще друг другу теперь? Куда вы идёте и где будете? Мие до зуда в косточках захотелось сию минуту перетянуть внимание Виктора на себя. Напомнить о своём существовании, своей значимости для него. Поставить, чёрт возьми, его перед моральным выбором. Она вертела в руках телефон и спорила с собой. Звонить? Писать сообщение? Нет. Её настроение сейчас − крайне неустойчивое. И завтра она пожалеет о резких словах. Но сцена с Виктором в окружении девушек вынимала из разума остатки здравомыслия. Спор пошёл по второму кругу… Хватит! Ван Арт больше не был перед глазами Мии и его образ больше не смягчал её гнев. Когда сердцебиение упало до ровного ритма, она зафиксировала оскорбление, мысленно усовершенствовала свою аргументацию. И набрала номер. Гудки, гудки… «Оставьте голосовое сообщение». Да кем ты себя возомнил! Возьми свою тупую трубку! Ещё звонок. Гудки. Гудки… В животе Мии свивались в клубок скользкие угри, поднимая в душе мерзкую муть. Надумал игнорировать меня? И почему? Потому что сегодня тебе есть, с кем удовлетворить потребность и залечить расшатанные воздержанием нервы? Или потому что ты разочарован или даже глубоко задет, что я не запрыгнула на твой великолепный член прямо в тачке? Наконец, гудки сменил долгожданный голос: − Слушаю. − Ты можешь уйти из «Manhatta» прямо сейчас? − нетерпеливо напустилась Мия. − Что у тебя случилось? Лишь теперь она сообразила, как её просьба может тревожно прозвучать. − Ничего, со мной всё в порядке. Я просто хочу, чтобы ты поехал домой. Только один! Я позвоню тебе, мы о чём-нибудь поболтаем. Ого, да твоя самоуверенность − мировая чемпионка. То есть, он должен променять общество тех женщин и перспективу заполучить сегодня в свою койку горячее тело на бесполезный трёп с тобой? − Как это понимать? − Я просто этого хочу. − А я просто хочу некоторых объяснений, − имитируя её предыдущую реплику, проговорил он под стать тону. − Видишь ли, можно много чего хотеть, но это не значит, что так оно и будет. − Пожалуйста, сейчас это не важно, хорошо? Просто сделай, что я прошу. − Ты знаешь более удобное время для объяснений, чем сейчас? Нельзя просто отдать мне указания и рассчитывать, что я счастливо-пришибленно выполню их, не задав ни единого вопроса. Просьба Мии, очевидно, ушла к Виктору в очень искажённом виде. Голос его сделался недружелюбным, и оттого в Мие тут же проснулась ответная враждебность. Она перешла к тактике нападения, зная, что поступает плохо, но не зная, как исправиться или защититься: − Тебе следует уйти хотя бы потому, что ты уж слишком озабочен, как бы не обидеть своих коллег. Вот почему! Я сказала это, теперь ты доволен? − Чем я, чёрт побери, могу быть доволен? − Или они вовсе не коллеги? Послышался вздох. − Это уже теряет всякие рамки. На каких предположениях ты задаёшь мне этот вопрос? Делая попытки насильно вытеснить растерянность злоязычностью, Мия всё равно теряла контроль над ситуацией. Уверенность в себе таяла с каждой секундой, принося всё больше отчаяния и бессилия. − Мия, складывается очень неприятная ситуация, − Виктор умудрился превратить обвинительный тон в участливый. − Предлагаю перенести наш крайне неоднозначный разговор на потом. Сейчас я несколько не уверен в том, что тобой движет, да и у меня не лучшим образом… − Желание! − воскликнула она. Что-то внутри схлынуло, как морской отлив, принеся короткое облегчение. − Мой подарок на день рождения. В своём письме ты обещал мне выполнить всё, что я попрошу! Как она вспомнила об этом, едва что-либо соображая? Как её язык вообще повернулся заговорить о письме? В ожидании ответа Мия услышала, как ускоряется её сердце. Она поднесла пальцы к губам, взволнованно сжала кулак. Принятое ранее решение в моменте казались ей таким верными. А теперь его хотелось отозвать. Ведь Мия спутала эгоизм с моральными принципами. − Хорошо, − наконец снова заговорил голос в трубке. − Раз уж обещал… Я закончу здесь в течение пятнадцати минут. . Смоляную темноту затянул туман, настолько густой, что, казалось, пробраться сквозь него возможно только помогая себе руками. Улица стала напоминать сцену из классического фильма Дэвида Линча. Высмотреть нужного человека в этом ватном мраке было физически трудно. Но Мия и не собиралась выжидать. Она хотела выразить Виктору хоть каплю доверия: некая моральная компенсация перед собой же за собственный поступок. Раз он сказал, что уйдёт, он сдержит слово. Включив противотуманники, Мия направилась домой. Когда позади осталась половина пути, телефон подал сигнал входящего звонка. Сворачивая к обочине, Мия взяла трубку. − Я выполнил твою просьбу. − Ты уже ушёл оттуда? − Я почти так и сказал. − Хорошо. Спасибо. На другом конце линии повисло тяжёлое молчание. Затем с непередаваемо богатыми интонациями Виктор отстучал каждое проклятущее слово: − Мия, это всё, конечно, крайне странно. Впредь ты должна обосновать причину своих столь категоричных просьб. Сегодня я исполнил такую просьбу только потому, что привык держать слово. Но настоятельно рекомендую затвердить для себя одну вещь: не стоит дрессировать меня. Моё терпение не ангельское, а бесконечное очарование тобой имеет предел. Ты злоупотребляешь и тем, и другим, это ясно? Чем скорее ты это поймёшь, тем лучше для нас обоих… − Я не претендую на роль дрессировщицы! Это не так… Да ты… − раздражённый вздох, и Мия стала нервной и звонкой, как натянутая струна: − я не просила читать мне лекции! − Осторожнее, − резко потяжелевшим тоном продолжил Виктор, не особенно вслушиваясь в то, что ему отвечают, − иначе я могу решить, будто ты считаешь меня своей комнатной собачкой: захотела – позвала, захотела – прогнала. Вероятно, тебе льстит то, как я с удовольствием потворствую всем твоим велениям. Но, уверяю, вскоре этот пресмыкающийся перед тобой мужчина будет тобою же беспощадно обсмеян. − Я вовсе не хочу делать тебя ручным! Это не то, чем кажется… Мне жаль. Прости. Я очень сожалею. Мия поймала себя на том, что делает короткие быстрые вдохи в надежде проглотить истерику и удержаться от слёз. В груди ныло, словно там вдребезги разбилось всё, что могло разбиться, и рассыпалось в прах всё, что только могло рассыпаться. Это был вовсе не её Виктор. Это был незнакомый ей клубок колючей проволоки. Просто посторонний с тем же голосом и манерой речи. − Хорошо. Хочется верить, что ты имела честные намерения и на самом деле не преследовала цели меня оскорбить. Впредь не давай мне повод думать, будто считаешь меня своей шарнирной куколкой. А я, в свою очередь, не буду иметь причины жаловаться на незаслуженное неуважение. − Этого больше не повторится, − голос её позорно встрепыхнулся на верхней ноте. − Что ж. Это меня устраивает. Беспомощность сдавливала горло. Мие не нравились собственные ответы. Они звучали ничем иным, как жалким оправданием, но ведь она была до отвращения честна. Она в самом деле считала себя виноватой, мелочной, упрямой, как ребёнок − и ей это не нравилось. − Мия? − Я здесь. Повисла абсолютная тишина, точно всё замерло в ожидании. Виктор не решался продолжить непростой разговор. Не решалась и Мия. Щелчки включённого поворотника были в салоне оглушительным звуком горной лавины. − В данный момент мне симпатична только одна девушка. Потому существование остальных меня беспокоит строго в рамках социального взаимодействия. Признание позволило сосредоточиться на главном, и Мия сформировала про себя с глупой ясностью: Виктор слишком хорошо знает её. Знает, что ей двигало, что она испытывала сейчас. Наполненная отвращением к самой себе, она потупилась, коротко бросила: − Я тебя услышала. − Славно, − без какого-либо выражения заключил Виктор. − А теперь мне нужно вести машину. − Будь осторожен на до-ро… − фраза погасла на окончании, ведь собеседник, завершив телефонный разговор, Мию уже не слышал. . Хотелось кому-то позвонить. Но реалии так некстати оказались враждебны её планам и быстро выбили из Мии эти фантазии. Артур дежурил. Френсис ушла на свидание. Мама не отвечала. У папы телефон и вовсе вне зоны доступа. Список людей, которые могли бы морально поддержать Мию, быстро закончился. Гулко хлопнула дверь за спиной. Мия привалилась к стене, прижала к ней гудящий лоб. В горле першило после пересыщенного свежестью уличного воздуха, а нос немного хлюпал. Телефонная ссора звучала в разуме незатихающим колоколом. Мия не могла представить унижения хуже. Картина вырисовывалась крайне неприятной. Раз за разом Мия совершает непоследовательные поступки, а после варится в собственной глупости. Гадкая мелочность, бесцельный каприз, упрямое требование уступки и бесполезной жертвы − вот оно всё, как свечки на именинном торте. Хорошо ещё, что она спасовала в последний момент и ушла из ресторана, захватив с собой то, что осталось от её достоинства. Впрочем, это мало успокаивало. Мия была слишком потрясена своей дальнейшей выходкой. Ею двигала какая-то опустошающая бессильная злость и жажда разрушения. Без особых на то оснований Мия подвергла Виктора эмоциональному принуждению − доказать ей свою преданность. «На что ты готов ради меня? А исполнить мою сиюминутно прихоть?» Минус сто очков из кармы. В какой-то момент Мия же почувствовала искушение позволить Виктору делать всё, что вправе делать свободный человек. Эта информация была крайне важной, и всё же Мия не сумела прочувствовать её. Это был лишь факт. Но не эмоция. Такое просто плохо укладывалось в голову. В результате собственничество − самый неиссякаемый источник ревности − бросило ей вызов, подтолкнуло к действию. Совершенно не новое для неё чувство, а Мия сумела его перебороть сильно позже, чем следовало бы. Она всегда презирала людей за подобную экспансию, что являлось ничем иным, как посягательством на свободу человека. Для себя ей всегда хотелось других отношений, где люди доверяют друг другу, истово делятся нежностью и не живут на показ. Мия считала себя выше этих историй, где девушкам нужны постоянные подтверждения любви, где девушки опускаются до скандалов, рысят за своими бойфрендами или мужьями, предостерегая их ошибки. А теперь она уподоблялась тем, кого порицала. Нельзя удержать человека от предательства. Нельзя никого увести. Нельзя склонить к измене. Сегодняшнее происшествие − такой очевидно хрестоматийный пример, и Мия, зная чёртову теорию на зубок, не прошла проверку практикой. Эта неизвестно откуда взявшаяся привычка шпионить за людьми уже имела вредное влияние на её жизнь. Мия ощущала, как мельчает из-за этого, становится раздражительнее и несчастнее. И ведь она уже совершала подобную ошибку не раз. Уже преследовала Виктора, уже вынюхивала за его спиной факты его жизни. Уже чувствовала себя так же гадко, и всё равно не усвоила урок, а повторила его в худшем варианте. Прошагав в гостиную, Мия села на диван, с глухим звуком сбросила на пол туфли. Снова глубоко задумалась, невидяще уставившись в тёмное пространство комнаты. В идеальной картине мира Виктор запечатан в коробке с её фантазиями, идеальными выдумками. Мия составляет генеральную линию их отношений так, как ей одной кажется правильным, а Виктора устраивает такой порядок вещей. Даже в мечтах звучало нелепо. С чего Мия вообще взяла, что Виктор готов ждать вечно, когда её голова поспеет за сердцем? Сейчас он не прекращает их встречи, потому что пока ему интересно это «просто общение», «просто интервью». И «пока» здесь слово ключевое. В кармане пальто зашевелился телефон. Щурясь, Мия глянула на слепящий глаза экран. Виктор. − Алло? − Не помешаю? − это был тот самый голос с возрождённой нежностью, теплотой и заботой. Это, наконец-то, был прежний Виктор. Мой милый Виктор. Моя славный Виктор. Мой замечательный Виктор. Что я такого сделала, чтобы заслужить тебя? − Конечно нет. Ты − моё любимое уведомление в любое время суток. − Ох. Это самое приятное, что я когда-либо слышал. Изображать спокойствие стоило ей больших усилий: эхо настоящих эмоций отчётливо оживились в интонациях. − Прости меня за резкость. Я совершенно не хотел повышать голос. Мия не припоминала, когда это он повысил голос. Напротив, её скорее пугала его привычка с практичным хладнокровием уходить в себя и не реагировать на внешние раздражители. − Не страшно. Я же тоже повысила. − Это не одно и то же. Твой крик в сравнении с моим безобиден в силу разницы способностей наших голосовых связок. Мия ласково подумала, что иметь некоторые привилегии − это иногда очень удобно. − Прости, что я такая. − Не говори так. Ты такая и этим ценна. − Всё равно извини, что заставила бросить коллег и испортила вечер. − Это не такое уж большое лишение. И уж тем более в этом не было никакой моей жертвы. − Но я виновата. − Ты извинилась. − Этого мало. Я обидела тебя… − Да уж, боль сумасшедшая… − его вздох сигнализировал о явном несогласии. − Ты даже не спрашиваешь, почему я так поступила… − Знаешь… В ревности нет ничего красивого. Но и отсутствие ревности на грани безразличия… − Виктор осёкся: нос Мии окончательно согрелся, и она ненароком потянула им. − Ты плачешь? − Нет! Почему бы мне плакать? Это не слёзы. Я просто немного замёрзла. Сегодня вечером наконец-то пришла осень. − Если не ошибаюсь, завтра по прогнозу снова тепло. − Это, мг, странно. Голос её трепетно вздрагивал на окончаниях, а паузы между её фразами затягивались. Виктор понял это по-своему: − Ты думаешь о чём-то другом. Поговорим позже? − Нет-нет, я с тобой. − Нам не обязательно сейчас вести какие-то неприятные разговоры. Мы можем оставить это на потом или вообще забыть. − Нет, это не то, чего я хочу, − она усиленно помотала головой, забыв, что собеседнику этого не видно. − Ты думаешь, я подавляю тебя? − Нет. Это не так просто сделать, − молниеносно включился Виктор. − Я от природы очень невосприимчив к чужим манипуляциям. − Ты имел полное право злиться. Я даже хочу, чтобы ты злился. И я не хочу быть такой, мне не нравится! Но когда у меня что-то не выходит, что-то важное для меня, когда всё буквально оборачивается против, я начинаю сопротивляться всем обстоятельствам. − Ты привыкла получать желаемое. Такова натура, − Виктор произнёс это с такой интонацией, точно не допускал и мысли о том, чтобы даже немного осуждать Мию. − Я тебя испугал сегодня? − Нет, это я повела себя глупо. Была немного непривычная обстановка. И я просто сбежала от новых эмоций, вместо того чтобы изучить их и взвесить, как зрелый человек. Вообще всё то, что было сегодня, концентрат того, от чего я хочу уйти, что я хочу в себе пресечь. Я извиняюсь не потому, что чувствую себя обязанной из-за своего гиперглубокого чувства справедливости, а… − Мия… − Что? − Перестань. Можно хотеть чего-либо, но быть к этому неготовой. Это нормально, − успокоил Виктор. Он владел чудесным даром давать даже самому глупому поступку Мии обоснованный взгляд. − И всё же прости, что напугал. − Ты не напугал меня. Скорее, взбудоражил. Это было слишком не… не… − Неприятно? − Непривычно. − Не знаю, почему я так… Хотя всё я знаю. Думаю, ты тоже это знаешь. − Только предполагаю. − Ты выглядела соблазнительно, у меня отключились мозги. Мия хмыкнула. В какой-то момент Виктор перешёл на горячечный шёпот, смутив её. − Ты не должен был говорить мне этого сейчас. Не так прямо… − Сказать помягче? − Это будет очень кстати. − Как тебе такая формулировка: «Мне показалось, что мои брюки стали мне меньше на размер»? − Что ж. В следующий раз используй правильный режим стирки. Переливистый и тихий смех − её, его − слился в единое идеальное созвучие. − Не уверен, надо ли напоминать, что я никогда не сделаю то, чего ты не хочешь. Пожалуйста, знай, что я не предам твоего доверия. − Я никогда в этом не сомневалась. − Спасибо, − следом мысли Виктора двинулись в другом направлении: − Ты ушла так рано с вечеринки? − Там было не так уж и весело. − Коллеги сегодня смотрели на тебя женатыми глазами? − Почему сразу женатыми, у нас много холостяков… Чёрт, это так точно звучит. «Женатые глаза»… совершенно ясно, о чём речь. Кстати, скажи уже, что не так с корпоративами? − Подобные мероприятия всегда казались мне порочными. Отчасти поэтому я не хотел, чтобы ты туда шла, будучи так хороша собой. − Почему они кажутся тебе порочными? − Я ведь жуткий, забыла? В целом, все эти корпоративные вечеринки и тимбилдинги часто заканчиваются одним сценарием. Большинство перебирает с алкоголем и устраивает шоу. Однажды своими глазами я видел такое, что начал сомневаться в своей вере в институт семьи. − Тебя послушать, так на корпоративах творятся целые оргии. Школьные спортзалы − вот что поистине порочное зрелище. − Это уже интересно, − признался Виктор мурлыкающим голосом. − Расскажи. − Ну нет! − Твоя история всё равно не может быть хуже моей. − Сомневаюсь, − Мия устроилась поглубже на диване. − В общем. Моя сексуальность проснулась, когда мне было одиннадцать. Я разминалась, влезла на канат и… − И? − Почувствовала кое-что. Не знаю, как это сказать, чтобы прозвучало приемлемо в отношении ребёнка. − Ты открыла новый мир внутри себя, с которым позже захотела слиться. А чуть позже у тебя появилось желание соблазнять − не только себя, но и других. − Ах вот как это называется. Мия тихо усмехнулась, зная, что Виктор тоже улыбается в этот момент. − Ещё чуть-чуть, и у нас начнётся секстинг, − произнёс он неожиданно предостерегающим тоном. − Зачем ты это сказал? − Предупреждаю возможный момент интимности. Подобный внезапный ход и радикальное изменение диалога может отбросить весь процесс нашего сближения на несколько недель назад. − Намекаешь, что я резко воспротивлюсь секстингу? − У меня уж точно нет причины его избегать. − Ну не знаю, а вдруг он спровоцируют твой сквернословный зуд. − Мой − что? − Ты всегда так выражаешь мысли, что всякие грязные разговоры просто не вяжутся с твоей чистой речью. − Как я разговариваю? − Возвышенно и изыскано. Иногда жутко. Это манера уже просто запечатлелась в твоём генетическом коде. − Не соглашусь. Быть может, я и махровый консерватор большую часть времени, но не чужд раскрепощённости, когда дело касается сексуальной составляющей моей жизни. А интимные разговоры − часть этой жизни. Ко всему прочему, мы уже делали это, с чего бы мне вдруг выступать против? − Ты помнишь, − спросила Мия без вопрошания и остановилась, будто ей не хватило дыхания произнести до конца задуманную фразу. − Я помню всё, − так же неслышно сказал Виктор. − Не знал, что помнишь ты. − Вообще-то это был один из самых эротичных моментов в моей жизни, − Мия спустила с плеч пальто. Вдруг стало так жарко. − И всё же, дело не в том, как мы к этому относимся, а в том, что это значит. Наше поведение слишком интимно. Это флирт. Мия ответила, пропуская между слов небольшие паузы: − Вероятно, сейчас я иногда веду себя несколько странно. И это сбивает тебя с толку… − Да, ты часто посылаешь мне неоднозначные сигналы, − с чётким позиционированием продолжил Виктор. − О… Да?! − И эти сигналы побуждают мою инициативу. А она в свою очередь вызывает у тебя отчуждение, ты отдаляешься, замыкаешься. Грязный разговор − это имеющий все успехи способ перевести наши отношения в другую плоскость. Поэтому я предупреждаю, прежде чем ты пожалеешь о поспешности принятых решениях. Мие было вовсе не обязательно зеркало: она и без него знала, что в её глазах загорелся сонм рисковых азартных огоньков. Вероятно, сегодня она испугалась настойчивости Виктора по причине глубокого чувства правильности. Но никакого результата, кроме успокоения собственной совести, не получила. Ей нравилось быть уязвимой. И теперь всё её существо требовало продолжить с того момента, где они с Виктором остановились. − Понимаю, как моё поведение может быть истолковано. − Коварная женская природа. Подразнить и улизнуть из-под пальцев. − Я правда не специально. − Не страшно. Ты же помнишь, инициатива − прерогатива по умолчанию моя. Так что ничего, если именно я задам её градус. Всё, что мне нужно − понимать, что я не втягиваю тебя в это насильно. Что ты хочешь этого сама. − Я хочу, − заворожённо произнесла Мия раньше, чем успела осознать своё согласие. − Расскажи свою самую сокровенную фантазию. − Нет. − Тогда объясни, как ты собираешься секститься? − Разумеется. Итак, грязные разговоры… Чаще всего они направлены на обмен желаниями… − Я как будто слушаю подкаст. Будь чуть менее официальным. Просто говори о себе. Например, как твои брюки стали на размер меньше… − Это ошибочная тактика ведения секстинга. В этом деле важно не просто заявить о своём желании. Важно довести партнёра до своего состояния, и ещё важнее − показать, что хочешь довести его до своего состояния. Многие мужчины неверно думают, что женщина заведётся от одного факта мужского возбуждения или иного способа визуальной демонстрации этого возбуждения. Но следует показать, что именно её желание тебе интересно. И нет сейчас ничего важнее, чем получить его. − Ох, стоп. Как ты вообще зашёл на этот ответ? − Описал идеальную для себя модель интимной беседы. − А ты когда-нибудь пользовался этими методами «ничего так не хочу, как довести тебя до своего состояния», чтобы соблазнить какую-нибудь красотку? Виктор с секунду помолчал, затем спокойно заключил: − Многократно. − Да какого… − возмутилась Мия, тут же засмеявшись. − Мог бы не говорить! − Могла бы не спрашивать, − легко парировал Виктор. − Да уж. Напомни мне в следующий раз не заводить тему о женщинах, а то больно сильно ты их любишь. Мия улыбалась во всё лицо. Это было не новое, но головокружительное переживание − говорить с Виктором без стеснения. Как прежде. − Для меня грязный разговор − это обмен фантазиями. Вы оба задаёте некий сценарий и следуете ему. − Так тоже хорошо. − Тогда расскажи свою самую заветную фантазию. − Мия, − Виктор вздохнул, − есть в этом мире информация, без которой ты спокойно проживёшь. − Какая у тебя прочная позиция! Я бы построила себе дом из неё. Люди могли бы делать бомбоубежища из твоей позиции, знаешь? − Неугомонная. − Да, это я. − Доведётся ли мне услышать от тебя вопросы, не касающиеся сексуальной тематики? − Это всё не в рамках интервью. Ладно. Хорошо. Тогда я начну. Хм. Такая сцена. Я путешествую автостопом, ты согласился меня подвезти. В конце пути обнаружилось, что у меня нет денег. Твои действия. − Ничего страшного, подвёз и подвёз. Я люблю делать людям добро. − Виктор! − Мия захохотала. − А что ты хотела, чтобы я потребовал от тебя? К тому же, автостоп предполагает безвозмездную основу. − Боже мой… что с тобой не так? Может быть, ты ещё и пиццу доставишь мне бесплатно? − она сделала пару вдохов-выдохов, утихомирив смех. − И сантехнику починишь за так? − И почищу бассейн. − Ха-ха. Поделись со мной своей заветной фантазией, давай! Пожалуйста. Отказываясь, ты только больше разжигаешь мой интерес. − Она банальна. − Так… − Очень банальна. − Продолжай, я максимально вовлечена. − Попасть в плен амазонок. Сказать, что Мию заинтриговало это заявление, было бы очень сильным преуменьшением. От любопытства она выпрямилась и затаила дыхание. − Я первый за много лет мужчина на целое селение. Женщины окружили меня. И вот они подходят. Сначала по очереди. Затем все вместе… − Что они с тобой сделали? − Ну что может сделать матриархальное племя с мужчиной? − Дай-ка подумать. Скорее всего, в плену тебя будут просто использовать для деторождения. Днём будешь выполнять тяжёлую физическую работу под палящим солнцем, а ночью − служить в сексуальном рабстве всем желающим. − На то она и фантазия, чтобы никак не соответствовать реальности. В жизни много разочарования, но фантазия − это всегда обречённая на успех возможность. − Это странно, что в твоей фантазии есть элементы принуждения. Причём над тобой. Разве это не претит твоей любящей контроль сущности? − Как сказать… я против только поначалу. Улыбающиеся губы Мии шевельнулись в беззвучном восторженном ругательстве. Ох ты бл… − Ах вот оно что… − М-м, − удовлетворённо подтвердил Виктор. Странно, думала Мия. Она не заметила, как её ладонь легла на солнечное сплетение. Сначала это просто помогало держать пульс под контролем. Но затем Мия повела себя к животу, сжала пальцы. − А что тебя больше всего привлекает в этой сцене? − Я снова на интервью? − Очень проницательно с твоей стороны. Так что? − Не знаю. Столько девушек сразу… − Ты нашёл, чем меня теперь доставать, да? Виктор приглушённо рассмеялся. − Твоя очередь рассказывать заветную фантазию. − Нет. − Приплыли… − буркнул он. − Просто она связана с конкретной существующей личностью. В будущем моё признание имеет все шансы скомпрометировать меня. Мия подтянула ближе колени, сжав пальцы ног, и крепко обняла себя в приливе необъяснимой густой нежности. − Кто это? Мужчина? Женщина? Несколько людей? − Один. Молодой мужчина, − пульс дробно застучал в висках. В голове сладко помутилось. − Какой-нибудь популярный певец или актёр? На том конце линии повисла чрезвычайно долгая заминка. − Виктор? − Я пытаюсь вспомнить хоть одно имя, но это сложно… Ах да, Бенни Барт? − Хэа? − издевательски уточнила Мия, не веря ушам своим. − Не знаю, по ком сейчас сходят с ума девушки… Я очень плохо знаком с миром современных знаменитостей, не критикуй меня. − Не буду я тебе ничего рассказывать, ты меня разочаровал… − Дай хотя бы подсказку. Я его знаю? − Ну, как сказать… Ты пытаешься его узнать. − Над чем ты так забавляешься? − не понял её реакции Виктор. − Просто хотелось бы выяснить, к чему стремиться. Мне хотя бы по зубам эта задача? − Боже! − Мия захихикала уже громче. − А я-то всех парней, что встречала после тебя, оцениваю, задаваясь вопросом: «что же вам такого нужно сделать, чтобы с ним хотя бы рядом постоять». − Не уверен, что понял тебя. − Это несказанное облегчение, − и пока Виктор не сложил два и два, пока она сама не ляпнула что-то некстати, очень лишнее, нечто трудносовместимое в тёплых воспоминаниях и нынешних отношениях, Мия спешно прибавила: − У меня есть кое-какие важные дела на утро. Не хочу клевать носом на работе. − До завтра, − тепло попрощался Виктор. Мия улыбнулась в трубку. − Ах. Мне нравится. Это будто теперь наша фраза. Наша. Всё же, ляпнула. . На следующий день штат «Артазарта» после весёлой ночки выполнял в офисе абсолютно декоративную функцию. Оценив масштабы трагедии, мистер Боу расщедрился и объявил короткий день. Мия списалась с Виктором ещё утром. Он предложил встретить её после работы. Вот только рабочий день Мии кончился неожиданно раньше на пару часов. Выключив компьютер и погасив лампу на рабочем столе, она набрала Виктора. − Что делаешь? − Хм… Думаю о тебе? Мия хмыкнула, оценив ответ. − Звоню сказать, что освободилась уже. У всех на работе похмелье после вчерашнего, нас распустили по домам. − Понял. Буду у твоей редакции через полчаса. − Не спеши, просто хотела сообщить, что закончила, но подожду тебя, сколько понадобится. − Я еду. Она не успела ничего добавить, как связь разъединилась. В радостном сгущённом ожидании пронеслось время до встречи. Мия вышла из здания редакции. Воздух снова потеплел, но это тепло будто скатывалось сверху и немного дрожало, в любой момент готовое рассеяться. Солнце скользило по глади хмурых облаков, всё больше прячась за ними. Пахло немного пылью и почему-то весной. Виктор уже ждал Мию. Как и всегда он выделялся для неё среди других людей. Такой невероятно особенный, необыкновенно нездешний. И то место, где он стоял, словно отливало светом. Мия улыбнулась ему ещё издалека. Она попыталась идти не торопясь, но что-то буквально толкало её изнутри, заставляя скользить, как по накатанной. С каждым шагом все вены в её теле будто становились горячее от ускоряющегося тока крови. − Вот и я, − просто озаглавила она своё приветствие. − Превосходно выглядишь. Мия закатила глаза и незло поддела: − Ты говоришь это каждый раз. − Ты каждый раз превосходна. Лёгкий дискомфорт из-за вчерашнего интимного разговора возник сразу, но так же быстро исчез. Губы Мии улыбчиво изогнулись. − Куда пойдём? − Хочу оговориться: я приглашаю тебя на свидание. Мия ощутила, как у неё слабеет шея. Заявление Виктора намеренно вносило разницу между их предыдущими встречами и этой. − Будет лучше, начни мы правильно понимать друг друга. Ведь если потом выяснится, что это не свидание, кому-то из нас станет чуть более неприятно, чем если бы мы сразу обо всём договорились. Такая фраза могла бы выйти грустной при иных интонациях. Но своим мягким тембром и нежной улыбкой Виктор усреднил её, и та прозвучала скорее просто, чем сентиментально. И где-то на пересечении мыслей у Мии возникло желание, которое тут же оформилось в такой же простой ответ: − Я согласна на свидание. Пройдя нужный поворот, что вывел бы их к парковке, Виктор увлёк Мию в другую сторону. Без лишних уточняющих вопросов она шла следом, сгорая от любопытства, что там такого выдумала его изобретательная натура. Меньше чем через минуту они были на месте. Увидев перед собой совершенно неожиданную вещь, Мия обомлела.