По пятницам в девять

Зрелище предстало столь необычное, что у Мии никак не выходило сложить о нём целостного впечатления. В ожидании пояснений она критически посмотрела на Виктора. Затем снова перевела взгляд на стоящий рядом с ним серебристо-чёрный «Харлей». − Это ещё что такое? − вопрос был лишней косной глупостью, но ничего путного Мие на ум не пришло. − С юности хотел попробовать этот вид транспорта, − тоном светской беседы пояснил Виктор. − А едва идея озвучивалась, родители начинали сходить с ума. «Сам подумай, Виктор, это ведь так опасно». Но я тут вспомнил, что уже давно вырос, и могу делать всё, что пожелаю. В его словах, во всём его облике Мия неожиданное для себя углядела торжество. Взгляд теперь уже по-новому оценил байк. Красавец! Породистый железный конь. Следом Мия с преувеличенным недоумением посмотрела Виктору в глаза. Всё ещё не верилось, что он действительно имеет отношение к этому мотоциклу. Вот сейчас, стоит ей только принять розыгрыш за чистую монету, как подвалит реальный владелец «Харлея» и как гаркнет: «Кто тебе разрешал его трогать? Сейчас у тебя будут проблемы». − С каких пор ты стал таким авантюристом?.. − Я всегда им был. Просто только недавно дал этому полную волю. Кстати вспомнилось, как однажды Виктор признался: «Мотоцикл − вещь, которую я бы хотел, если бы её мне не запрещал мой внутренний взрослый». Всё встало на свои места. И Мие понравилась эта своеобразная новая версия Виктора. Он услаждал свою свободу, сентиментальность и тягу к обыкновенному приключению. Ещё совсем недавно Мия и сама была такой. Азарт и любопытство становились единственными вескими причинами делать что-либо рискованное. Эта версия себя теперь казалась такой нереальной, точно принадлежала другому пространственно-временному консилиуму. − Где ты его взял вообще? − Обменялся кое с кем. − Обменял что? − Своё средство передвижения, очевидно. − Постой, ты отдал свою тачку за байк? − на губах её изобразилась издевательская улыбочка. − Ты совсем тю-тю? − Не совсем. Это временная рокировка. Садись, − Виктор протянул ей шлем. Уставившись на него, Мия театрально поперхнулась. − Я в жизни не сяду на эту машину смерти! Она с вызовом скрестила на груди руки. Это была достойная схватка с равным − взгляд Виктора сделался не менее внушительным. Виктор снова протянул шлем: «Так хочешь ли ты отправиться сегодня со мной?» − Хорошо, − сдалась Мия. − Но при одном условии. Я поведу. Уловив серьёзность её намерений, Виктор деликатно скривил уголки губ. − Люблю пощекотать нервишки и всё такое, ты разве не знал? − У тебя есть права на управление мотоциклом? Одним лицом Мия выразила всё своё отношение к общепринятым правилам. За последние несколько минут потребность совершить что-нибудь рискованное и опасное десятикратно возросло. Судя по всему, авантюризм заразен, а привычная взбудораженность, что в Мие провоцировал Ван Арт, переросла в первобытный энтузиазм. Виктору полагалась обидеться на такое недоверие к его водительским навыкам. Возможно даже поспорить и раскритиковать условие. «Понимаю, что тебе это представляется романтичным и темпераментным, и всё же такие сцены люди придумали для кино». Но он не попытался остановить разбег самоуверенности Мии. Уже спустя пару секунд она поймала ловко брошенные ей ключи. − А теперь давай объясни, как на нём ездить. Насмешливо фыркнув, Виктор всё же принялся учить управлению байком. Сцепление, тормоз на рычаге и обратный − над дросселем… В придачу − пара личных советов, как сродниться с подобным транспортным средством… − В теории ничего сверхсложного, − только устроившись в мотоседле Мия ощутила, какой «Харлей» необычайно могучий, огромный, напряжённый и стальной. − Каблуки мне не помешают? − Я тебя подстрахую. И за торможением тоже буду следить. − Тогда вперёд! − Только не гони. Соблюдай ограничения по городу. И даже за городом не набирай выше семидесяти пяти. Лихачить в планы Мии не входило: прилив треволнения быстро погасил её прыть, хотя и решимости не поубавил. Надевая шлем, Виктор устроился в седле и обнял Мию сзади. − Совсем не боишься, что я нас угроблю? − Пусть это станет знаком моего к тебе доверия. Мотор загрохотал. В животе Мии шевельнулся страх и всё возрастающее безрассудство, а вдоль позвоночника проскочил предвосхищающий озноб. Ступня встала на подножку, рука выжала сцепление. Виктор опустил ногой рычаг переключения передач… Байк бросился вперёд, и воздух обнял его одним прохладным жадным глотком. . Шоссе кипело под колёсами. Стрелка спидометра дрожала между отметками. Проваливаясь в пространство поступающего горизонта, «Харлей» издавал сытое мотоциклетное урчание. Звук мотора разгонял по сосудам Мии горячую кровь, изрядно приперчённую адреналином. В этом полёте, в этой бьющейся ярким флагом на ветру свободе, ей показалось, будто всё вокруг остановилось. Планеты замерли на своих орбитах. Стук шагающих по земле часов стих. Мир проносился мимо, огоньки чертили перед взором сияющие зигзаги. И где-то там среди них находились люди, охваченные мыслями о приземлённом и обыденном, пока Мия прямо сейчас проживала подлинное величайшее событие своей жизни. Внутри пульсировало ликование, ещё более гулкое на фоне окружающего буйства красок и звуков. Сущая стихия! Одна за другой сквозь Мию прокатывались лавины потрясения и счастья. Сумасшедшая, почти грубая вибрация воздуха отдавалась под рёбрами, свистела в ушах, разбивалась о ветровое стекло. Мия чувствовала крепко прижатые к ней разведённые мужские бёдра и думала, что повести − была не такая уж хорошая идея. Чертовски прекрасная! Сердце Виктора билось где-то между её лопаток, и этот стук был ей важным ориентиром сродни метроному. Вдруг что-то резко изменилось. Воздух показался чрезвычайно душным, стало тяжелее дышать. Бархатный свод неба стремительно напирал на землю, на слух что-то давило. Мия почувствовала сужение поля зрения. Гроза, − догадалась она. В подобном состоянии атмосфера застывает только при предгрозовом напряжении. И точно − уже через пару минут кто-то наверху завёл и выпустил пружину: дождь рухнул на город. Мия сделала глубокий глоток воздуха. Восторг её замер в гортани, на вдохе… − Тормози, − велел Виктор, − ехать по мокрому асфальту опасно. Она не совсем поняла, куда ей следовало свернуть, поэтому наугад взяла правее и остановилась под козырьком первого попавшегося здания. Лучась от свершений, Мия соскочила с мотоцикла. Тело её пребывало в состоянии удивительной бодрости, эйфория барабанила в венах. Кто бы мог подумать, что поездка настолько прорежет её эмоциональные слои! Настроение охватила такая одухотворённость, как если бы Мия увидела собственными глазами звёздообразование в сливающихся галактиках. − Ты прекрасно справилась. Филигранная работа! − похвалил Виктор. − Молодец. − Ещё бы! − с важнецким видом подхватила Мия и потёрла веки: те до сих пор слегка пульсировали. − Это было без преувеличения роскошно! Ты просто взяла и поехала. Твоя способность схватывать на лету и вовлекаться в процесс всегда удивляла меня, − он придал голосу настолько тёплое звучание, что Мия даже смутилась. Дождь распугал всех в округе. Велосипедисты, люди у парковки супермаркета, случайные прохожие… все куда-то заспешили. А Мия стояла на месте и осознавала столь сладкое чувство, что ей никуда бежать не нужно. Она там, где должна, там, где ей хочется быть, и нет места в мире лучше этого. Постепенно к ней возвращалось потерянное ощущение времени и пространства. Мия заметила, что Виктор успел неплохо вымокнуть под дождём. Но, надо отдать ему должное, сырость его нисколько не испортила. Волосы стали иссиня-чёрными от влаги, белая футболка под пальто немного прилипала к крепкому торсу, несколько капель сидели на его щеках, лбу, шее. Разве можно так потрясно выглядеть, попав под дождь? Поймав на себе внимание, Виктор тоже просканировал Мию взглядом. Отсутствие на ней бюстгальтера стало очевидным: тонкая ткань майки очерчивала два заострившихся пика на уровне груди. И взгляд Виктора уже был там. − А мой облик включает в себя что-либо привлекательное помимо декольте, на которое ты столь бесцеремонно таращишься? Ей ещё не доводилось видеть, чтобы этот человек так быстро подбирался. Добро пожаловать на премьеру! − Я до мозга костей визуал, извини, − в его голосе вились нотки вопроса, Виктора явно удивил факт сомнения Мии в подобной вещи. − Я не мог не посмотреть, ты же понимаешь. Любой бы посмотрел сейчас. Мие показалось, её грудь даже запульсировала, как только Виктор о ней заговорил. Конечно же, она понимала, что он по обыкновению подзуживал её комплиментами. На лице его красовалась улыбка ленивого кота − и думай теперь, что у него на уме. Порой между ними проскальзывали особенные моменты, похожие на этот, и Мия чувствовала себя не только уязвимой, но и приятно взбудораженной. Уместная шутка спасла бы её лицо. Но Мия ничего остроумного так не придумала. Тем временем небо вылило из своего суточного резерва почти всю воду. Дождь постепенно выдыхался, превратившись в мелкую морось. Виктор наклонился ближе к Мие, привлекая её внимание. − Погода испортила мои планы. Кататься по мокрому асфальту − самоубийственная идея. − Ничего. Намерение важнее результата. Главное − твоё желание сделать мне приятно. − Ты излагаешься моими фразами. − О, да я могла бы защитить докторскую по отсылкам! − Нисколько не сомневаюсь. Если ты не против, я бы хотел где-нибудь просушиться. − Можно, − Мия махнула в сторону пригородной закусочной через дорогу. − Не самое лучшее заведение в мире, но выбора у нас нет. − Ты что! Я обожаю такие места. Очень по-американски. Вытянув ладонь из-под козырька, Виктор проверил интенсивность осадков. − Пробежимся немного? − Это вряд ли, − она указала на свои каблуки. − Что ж. Тогда готовься снова немного промокнуть. У самого входа в закусочную поджидало препятствие в виде ливнёвки. Её можно было либо обойти справа, поднявшись по слону и рискуя поскользнуться на грязи, либо слева, но тогда пришлось бы наступить в лужу. Намерившись пересечь ливнёвку напрямую, Мия сделала пару крошечных шагов на носочках, стараясь не застрять каблуками в решётке. Виктор заметил её трудность. − Держись, − предупредил он, прежде чем поднять Мию на руки. Той ничего не оставалось, как обхватить его за шею. − Ты бы мог просто подать мне руку, − дёрнув ногой, она ненароком сбила рекламную вывеску на столбике. − Отлично, ты решила, что это им ни к чему. Мия рассмеялась. С нею на руках Виктор двинулся вперёд. Его-то обуви ливнёвка была нипочём. − Спецподразделение альфа, не надо пытаться таким образом доказать свою силу. − Вовсе я не пытаюсь. − Тогда у тебя приступ романтического оживления? − Я тебя спас вообще-то. Обувь у тебя красивая, но жутко непрактичная. Но ни к коей мере не критикую тебя за этот выбор. Понимаю, красота требует жертв. − Я надела туфли не для того, чтобы покрасоваться! Просто сегодня утром вышла одна нелепая ситуация… Не важно! Это не для парней! − Жаль, я думал это ради меня. − Ну вот ещё! Мужчины! Вы всегда принимаете близко к сердцу наши преображения, будто это подарки исключительно для вашего зрительного ублажения. Но заявляю от лица всей женской половины человечества: это не для вас, а для других девушек! − Спасибо, что разъяснила мне это, − широкая улыбка растянула его губы. − Обращайся. У входа в заведение ноги Мии, наконец, коснулись земли. Устанавливая более надёжное равновесие, она выбрала Виктора в качестве опоры. Подушечка её пальца нащупала под влажной футболкой твёрдую горошинку на его груди. Сообразив, что это такое, Мия тут же опустила руку и поспешила в закусочную. Это был типичный местный дайнер, где в меню водятся сплошные хот-доги, вафли с топпингами, картофель фри, молочные коктейли и рутбир. На полу лежала плитка в традиционной шахматной раскладке. В выстуженном кондиционером помещении выстроились кожаные диванчики и столы с хромированными ножками. В воздухе застыл слабый аромат жареной панировки вперемешку с отдушкой какого-то чистящего средства для стёкол. Было немноголюдно. Мия выбрала стол у окна, напоминающего огромный иллюминатор, пока Виктор вешал их верхнюю одежду. Следом к ним подошла официантка, подала меню и налила кофе. − Рекомендую нашу пиццу с прошутто и блюдо дня − картофельный салат. А ещё у нас появился бургер Харли Квинн. Виктор обратится к Мие взглядом. − Хочешь бургер самой Харли? − Как раз то, что мне нужно! К заказу они добавили крабовый соус, жареный сыр и холодные напитки. Костяшкой пальца Виктор стёр влагу со лба, а затем то ли случайно, то ли нет, опустил на столешницу ладонь рядом с ладонью Мии. Теперь они сидели лицом к лицу, рука к руке. Близко и, вместе с тем, слишком далеко. Виктор посмотрел на Мию в упор и, недолго колеблясь, перебрался на её сторону дивана. Глаза, нос, уши… все органы чувств Мии выдали совершенно невероятную информацию. Мия снова стала точно наэлектризованной. А она-то наивно полагала, что уже выработала резистентность к близости этого человека, и вот-вот от её вечной неуверенности не останется и следа. Но, по-видимому, реакции от контактов с Ван Артом не только не слабели со временем, но и имели накопительный эффект. Эмоции Мии не укрылись от Виктора, и он сразу же сдвинулся по полукруглому дивану на своё прежнее место. − Нет-нет. Всё в порядке. Я знаю, я вечно нервная. Но ты же в курсе, я не из тех, кто тщательно выбирает слова и следит за своими жестами? Не уходи далеко, пожалуйста. В приглашении снова сесть рядом она похлопала рядом с собой. Виктор вернулся к ней на диван. − Ты человек с признаками сверхчувствительности, ВЧЛ. Это люди, которые интенсивнее прочих реагируют на окружающий мир. И положительную, и отрицательную информацию они обрабатывают тщательнее, поэтому их способны ошеломить и перегрузить внешние стимулы. Такие люди обращают много внимания на все ощущения: вкусы, прикосновения, звуки и запахи. Они особенно чувствительны к эмоциям, своим и чужим, − он остановился, затем пояснил: − Моё увлечение психологией дало мне это обнаружить в тебе. Необычное замечание польстило Мие невероятно. Этот человек всегда тратил столько сил, чтобы разгадать её натуру, вникнуть в её особенности. Хотя куда проще было бы просто обозначить ту чрезмерно дёрганной. − Ты не нервная. А очень активная и живая. И это в высшей степени красиво. Официантка принесла холодные напитки. После поездки на мотоцикле у Мии так пересохло в горле, что освежающий чай показался ей самым вкусным на свете. Правую руку Виктор забросил на спинку дивана. Мия ощущала его предельную, но при этом недостаточную близость. Поэтому сама вложила в другую мужскую ладонь свою кисть. Её пальцы встретили тепло чужой кожи. Взъерошенный, поплывший, выражающий влечение взгляд из-под ресниц остановился на Мие. Но сегодня она не взялась бы рассуждать об основаниях для этого. Им с Виктором было всё сложнее избегать таких моментов, когда они тянулись друг к другу и оба пытались это скрыть. Застёгнутое на все пуговицы терпение с каждым разом слабело, а дистанции сокращались. Так они и сидели, пока им не подали еду. Мия сильно вдохнула, улыбаясь в восхищении прекрасным моментом. Внутри мягкими спазмами перекатывалось необъяснимое счастье. − О чём задумалась? Уронив глаза в пол, Мия медленно покачала головой. Просто мне очень хорошо. − Кажется, видела подобное в кино. Маленькая придорожная забегаловка, где двое решили спрятаться от дождя. Кроме них только уставшая официантка, которая ждёт окончания смены. А им так не хочется расставаться… − Мы не одни. Мия проследила за направляющим взором Виктора. Через пару столиков недалеко от них беседовали двое. − Миленько. У них тоже свидание. − Думаешь, парочка? − Скоро узнаем. − И каким же образом? − Такие вещи себя выдают, детектив, разве нет? Это просто видно. Виктор бросил на Мию прищуренный взгляд соучастника. − Видно что, мой детектив? − Ну, − она тихонько дунула на свой локон: тот подлетел и упал обратно на лоб. − Видно, занимаются люди сексом или нет. Надо присмотреться, как они друг с другом общаются. В близких отношениях обычно принят язык любви в формате телесного контакта. − Раз двое занимаются сексом, следовательно, они обязательно пара? − Ну не знаю! Или друзья по сексу. Которые нравятся друг другу, но договорились не усложнять. − Друзья по сексу обычно не нравятся друг другу в том самом смысле. Мужчина и женщина, которые нравятся друг другу, не могут дружить. Им мешает секс, которого они оба хотят. − Как мы тогда узнаем об этих двоих? Ты же понимаешь, это крайне важно. − Два варианта. Можем напрямую спросить… − Сразу нет. Детективы так не работают. − Второй вариант: проследить, где закончится их вечер. Бровь Мии скептично подлетела вверх. − Что, если это их первое свидание, и после ужина они разойдутся по домам? − Что, если у них нет предрассудков насчёт секса на первом свидании? − Ну… я бы не делала на это ставку. Допустим, разойдутся они по домам − это вообще ничего не докажет. Сегодня вполне может быть их первое свидание, но вдруг, например, он ей элементарно не понравился. Не знаю, выяснилось, что фотки в Тиндере не его. Или он просто оказался придурком. На её месте я бы просто сказала что-то вроде: «Я не такая, на первом свидании ни-ни» и свалила бы. − А ты правда не такая? Мия прервалась на полуслове. Видно, Виктор воспринял её шуточное парирование как нечто большее, чем оно являлось на самом деле. − О, нет-нет-нет, − затараторила она с улещивающей ухмылкой на лице, − я такая… Без пунктиков. Виктор заметно обрадовался её смеху, улыбка проявлялась на его губах всё яснее. Тем временем парочка с соседнего столика взялась за руки и поцеловалась. − Что я и говорила. Чёрт, надо было поспорить на полтинник, − Мия расстелила салфетку на коленях и, наконец, откусила от своего бургера. − Папа до сих пор приглашает маму на свидания. − Это очень мило. − Угу. Говорит, неправильно думать, что раз пропала первоначальная страсть, то и любовь кончилась. В начале отношений всё происходит из-за всплеска гормонов. Так задумала природа, чтобы мы активно размножались, пока находимся в репродуктивном возрасте. А в долгосрочных отношениях задача пары заботиться о своём желании. Само по себе оно работает редко. − Поэтому я за ухаживания, ведь они − элемент заботы об отношениях. Человек не по воле природы делает выбор в пользу серийной моногамии. Напротив, природа заложила в него механизмы выплеска гормонов, чтобы особь влюблялась в другую особь ровно на определённый срок. Три-пять лет, не больше, хватит сделать потомство и вырастить его до более-менее самостоятельного вида. А затем природа зовёт переходить к другому партнёру. Но у человека есть разум, благодаря которому мы понимаем, что длительные отношения и не должны быть похожи на извержение вулкана. − Да, мама мне однажды так и сказала. Взрослые отношения − это спокойное чувство, некая истинная глубина, которая завораживает. Здесь есть уважение, принятие партнёра таким, какой он есть. Здесь никто никого не спасает и не жертвует собой. И тебе хорошо от того, что ты просто знаешь: для тебя это всё правильно. − Но мне нравится, что у любви есть и природный фактор, − продолжил её мысль Виктор. − Да, у людей любовь в большинстве своём − чувство осознанное и нуждающееся в постоянной подпитке. Но ещё симпатия − это реакция одного существа за запах другого, и с этим ничего не поделаешь. Мы определяем своего человека по запаху. Бывает, пытаешься к кому-то присмотреться, найти точки соприкосновения с этим человеком, но никак. А бывает, просто встречаешь кого-то с подходящим запахом, и всё. − И всё, − весело подтвердила Мия. − Природа зовёт тебя скорее плодить с этой особью потомство. А ведь верно. Конечно, планов срочно родить от Виктора у неё пока не было, но вот заняться процессом… Так, стоп! Мия пригубила бокал и попыталась сбить себя с нежелательной мысли. Под влиянием близости Виктора в её сознании вечно происходила какая-то странная психологическая реакция. Заботы и тревоги воспаряли, проблемы как будто переставали волновать. Значение имело только то, как пересыхает в горле, как томится сердце и маются руки от желания прикоснуться к этому человеку. Было почти физически плохо находиться рядом, и при этом − не быть с ним. Что, если она просто давно не занималась сексом? Кажется, таким образом Мия уже однажды оправдывала своё влечение к Виктору. Безуспешно. Снова осадив себя, она поставила рассудок на тотальный контроль. Им с Виктором не следует подгонять события. Даже если сексу и суждено случиться, то сближение произойдёт постепенно. У них будет несколько встреч наедине, чтобы подготовиться к интимному витку отношений. Нужный момент просто придёт, они почувствуют его так остро, что пути назад не останется. Мия представила, как это случится: спокойным вечером, после череды свиданий, которые заканчивались исключительно поцелуями… Да, именно так. Так правильно. Пока она контролирует ситуацию, та не способна её уничтожить. Знание, чего ожидать, всегда даёт иллюзию превосходства. − Не вкусно? − Мия указала на почти нетронутую еду в тарелке Виктора. − Просто задумался, − он выглянул в окно, с надеждой, что воздух успел высушить дороги от луж. − Не так я планировал сегодняшнюю встречу. В его фразе сквозило разочарование, словно он не дотянул до ожидаемого им уровня. − Виктор, это вообще не важно! То есть, я хотела сказать, всё очень круто. У меня были всякие свидания, плохие и хорошие, и это определённо одно из лучших. Довольно странно прозвучало перефразированное признание «Я ухвачусь за любую возможность побыть с тобой». Виктор с интересом оценил её слова. − Расскажешь о самом лучшем и самом худшем? Лицо Мии посетило недоумение. − Все предыдущие разы я говорил о себе, − он провёл пальцем по шву на футболке Мии. − Будет честным, если ты тоже что-то о себе расскажешь. − Пожалуй, − в раздумьях она глотнула чая, погоняла его от щеки к щеке, − самое лучшее свидание, наверное, и самое смешное. В кино, когда парочка решает ни с того ни с сего набить себе тату, они обычно сразу заруливают в первый попавшийся салон и через час-другой получают то, за чем пришли. А на деле всё происходит по-другому. Уяснила на личном опыте. Мастер записал нас на сеанс через полтора месяца и отправил восвояси со словами: «А вы думали? У меня куча работы!», − Мия сделала жест «кыш-кыш». − Но жажда перемен в тот день взяла своё. И я выкрасила волосы в розовый. Через неделю они отвалились. Поправка: кажется, я погорячилась, называя это свидание хорошим. Лучшее свидание было… оно… Я тебе как-нибудь потом… Ой, ну его, не важно. − Ты теперь постоянно так делаешь! Говори сейчас! − подтолкнул Виктор. − Неа, нет! − Мия! − М-м, нет! − То есть, ты мне не скажешь? − несмотря на напущенное на лицо лёгкое недовольство, голос Виктора стал дразнящим, обрёл волнующую хрипотцу. Ладонь его легла между лопатками Мии. − Да ничего нового ты не узнаешь, ведь ты и сам был на нём. Вот. Ничего не говори! − предостерегла она, заметив, как Виктор догадливо улыбнулся. − А худшее свидание? − Худшее. Хм-м… Худшее… Небольшая предыстория. Я начала ходить на свидания только в старших классах. В средних меня немного буллили. Я была жутко худая, и это стало отличным поводом для шуток. Довольно безобидных, но подростком же всё воспринимается иначе. В итоге, родители меня быстренько забрали из этой «жуткой школы», как они тогда выразились. В старших классах всё кардинально изменилось, и я начала встречаться с парнями. Как-то раз меня пригласил погулять самый популярный мальчик в школе. Он оказался кошмарным адептом конспирологии, но даже не в этом заключался тотальный ужас свидания. Мы с ним пошли в планетарий. Наверное, он хотел выпендриться, не знаю, чего его туда понесло, он явно не был фанатом астрофизики. В ходе нашей болтовни он сказал, что ума не приложит, почему человечество до сих пор досконально не изучило планеты Солнечной системы. Люди ведь могут просто полететь туда, у них же есть ракеты, они знают, где эти планеты находится… И нет, он не слышал про высокую орбитальную скорость Меркурия и высокую гравитационную силу Солнца и так далее… Я это намеренно уточнила. Он в самом деле не соображал, почему люди ещё не высадились на каждой планете с миссиями. В тот момент мой мозг просто вылетел за пределы мира. Ну как бы, эй, чувак, люди не летают на другие планеты, как к себе домой, хотя бы потому, что они там умрут! Мало знать, где и что находится! Это действительно ранило меня в рассудок. Его глупость настолько простодушна, что даже страшно становится. Да интернет кишит всякими роликами вроде «попав на Меркурий, вы проживёте 90 секунд, на Сатурне − меньше одной секунды», хотя бы это могло дать ему какие-то базовые зачатки знаний. В общем, я ответила ему что-то из разряда: «Чисто статистика: за исключением Земли, планеты Солнечной системы опасны для человека». − Чисто статистика: любая планета Солнечной системы безопаснее Земли, так как на ней умерло меньше человек. На секунду Мия замерла с приоткрытым ртом, а затем от чистого сердца рассмеялась. − О мой бог, ш-что… − одышливо хохоча, она пыталась связно говорить: − Виктор! Это твой там телефон звонит? Гарвард хочет связаться с Вами! Лига плюща приглашает Вас пройти собеседование в каждом их университете! НАСА просит им перезвонить! − Хохотунья, − Виктор подарил ей полный нежности взгляд. Успокоившись, Мия вытерла слёзы. − Ох. Это правда было очень смешно. Прости, я слишком часто потешаюсь над твоими словами. На самом деле я не пытаюсь тебя высмеять при каждом удобном случае. − Я знаю, что ты не клюёшь меня, маскируя оскорбления под шутки, − успокоил он. − Я знаю, что это твои настоящие эмоции. И мне они нравятся. − А мне нравится твоё остроумие, твой необычный мозг. Дело не только в широком кругозоре. А в том, как работает твоя голова, как переваривает каждый бит информации. Мне нравится твоя субъективная метрика, то, как ты говоришь о вещах, как смотришь на них, как оцениваешь. Я правда восхищена твоим живым умом, − и нежным сердцем. − Уверена, он способен на такое, о чём ты не догадываешься. Просто проверь, вдруг ты настолько обладаешь силой мысли, что способен ходить по воде или стрелять лазерами из глаз. Нет, я серьёзно! Уже вижу журнальные заголовки через много лет: «Знаменитый властитель умов, владелец всеми айти-компаниями в мире − Виктор Ван Арт − в свободное от успеха время предпочитает сочинять музыку…» Она и не заметила, как подсознание произнесло вслух нечто важное. Это был её шанс спросить, что он решил насчёт своей учёбы. Это был его шанс ответить «нет» − «нет, я не собираюсь возвращаться в Амстердам». Снова поймав себя на эгоизме, Мия мысленно отвесила себе воспитательную оплеуху. Не позволяй, чтобы тебя унесло по этому пути. Он не должен отказываться от мечты. Ты сама не хочешь, чтобы он отказывался от чего-либо в пользу тебя. − Полагаю, я уже не должен удивляться твоим комплиментам в сторону моего интеллекта, но они меня всё равно до сих пор удивляют. Спасибо, это приятно. Это была их личная «внутренняя шутка», суть которой состоит в том, что Виктор жуткий, а его мозг маниакально эгоцентричный и при этом очаровательный. И то, что они оба помнили об этих шутках, сближало их как ничто. Мия не могла оторвать взгляда от улыбки Виктора. Всё чётче в ней формировалось желание присосаться к этим губам как к кубку с эссенцией жизни. Она трогала его пальцы, невербально рассказывая им то, что не отважилась произнести вслух. У неё почти не осталось сил не давать рукам полную волю. У неё кончилось терпение выдерживать это тщательное дистанцирование на пределе нервов. Она находилась в опасной близости от той черты, за которой рисковала нарушить данные себе обещания. Виктор слегка приобнимал Мию, хотя и весьма периферически, пока только пробуя границы её доверия. Всё чаще его взгляд опускался на её губы, прежде чем снова вернуться к глазам. Виктор не пытался это утаивать. Оттого становилось так сладко под ложечкой. И новой эта собственная реакция не была, но странноватой − определённо. Мия понимала, они с Виктором уже какое-то время занимались ничем иным, как взаимным совращением. Но остановить это уже не пыталась. Только находясь вдалеке от Виктора, у неё получалось совладать с собой. Только по телефону она могла сообщить важное, говорить с ним беспристрастно и трезво. Но наедине и так близко на неё действовало всё: его взгляды, его улыбки, его касания, его запах. Вот и сейчас в голове уже теснились соблазнительные образы. И мгновенно под черепной коробкой включились аварийные сирены, замигали сигнализационные лампочки. Ценой огромных усилий Мия попыталась взять себя в руки, и тут же выяснилось, что владеть собой она больше не способна. Словно скользнув обратно в себя − и взглядом, и чувствами, − Мия чуть отстранилась от лежащей на спинке дивана руки. Ваш тестостерон противопоказан мне. Во избежание изнасилования с моей стороны соблюдайте дистанцию. Проще говоря, держись от меня подальше, пока мои гормоны не сошли с ума. − О чём снова задумалась? − Да так, всё о космосе. − В самом деле? − Ну, мне интересен космос. Да, он всем интересен, каждый человек им в той или иной степени увлекается. Спроси любого, вызывает ли у него любопытство тайны космоса, и никто не ответит отрицательно. Но я не просто иногда смотрю документалки о космосе, как другие девушки смотрят документалки о серийных убийцах. Да-да, не удивляйся, мы развлекаемся подобным. Нас стоит бояться хотя бы потому, что мы знаем, как спрятать труп, как отстирать кровь с любой ткани… Хотя последнему нас научили вовсе не документалки… Господи, дурацкая шутка, забудь… − в порыве эмоцией ладони Мии взлетели к её лицу. Виктор протянул руку, шевельнул пальцами. Желание возобновить контакт, жест теплоты и поддержки расценивался побуждением продолжать рассказ и доказательством интереса к нему. Это напомнило Мие, как запутаны и скрытны её желания в сравнении с лёгкостью, которую Виктор проявлял в её сторону. Она послушно вложила свою руку обратно в мужскую ладонь. Какой в этом вред? Отказ поддержать телесный контакт немедленно просигнализировал бы, что на самом деле Мия лелеет нечто особенное к Виктору и желает это скрыть. Знаки её симпатии и так пестрили повсюду, она не хотела сеять их ещё больше. − В обширной географии моей души есть такое место как ностальгия по тому, чего не случалось, − продолжила Мия, собравшись с мыслями. − Я иногда тоскую о том, чего никогда не узнаю. Даже при всём желании просто не успею познать тайну, что растянулась на много световых лет. Сколько всего существует за гранью понимания. И, вероятно, мы, люди, просто одна из низших рас без физических возможностей всё это осмыслить. Мия сдвинула ноги под углом, направив колени в сторону Виктора. Затем и вовсе скинула туфлю и подсунула ступню под себя. Взгляд Виктора привлекла сверкнувшая из-под джинсов щиколотка. На секунду Мие показалось, она сделала нечто чересчур неприличное. Было видно, как Виктор хочет что-то предпринять. Нечто заботливое, нечто значащее вроде помочь ей устроиться удобнее. Но это желание так же быстро погасло в его глазах, как и возникло. И всё же Виктор определённо вспомнил о том, какая Мия подвижная, как часто она вся в любопытстве или нетерпении извивается на месте. − Иногда возникает такая сильная тоска по настоящему дому, но ты будто забыла, где он находится. Ты была там так давно, миллионы лет назад, и совсем его не помнишь. Время от времени твой взгляд притягивают звезды, ты внимательно вглядываешься в ночное небо, смотришь и смотришь, и никак не поймаешь это воспоминание на подкорке. А оно не там, оно у тебя в молекулах, в атомах… И ты это просто чувствуешь и продолжаешь смотреть в надежде разгадать в звёздах нечто родное, ищешь какие-то обрывки, чтобы те возродили воспоминания. Но ничего не проходит. А ты всё равно смотришь, слышишь в себе немой зов. И руки тянутся, и душа. Хочется домой. Но ты не можешь туда вернуться, потому что пока ещё находишься здесь и должна сделать то, ради чего пришла сюда. Она не хотела, чтобы её монолог превратился в импровизированную сентиментальную лекцию. И Виктор не дал этому случиться: − Так вышло, что я понимаю, о чём ты говоришь. Только подобным образом я тосковал по человеку, которого никогда не встречал. Когда становилось грустно, я думал, что всё было бы иначе, будь этот человек рядом. Я ждал того, с кем не знаком. Не знал, где он находится, как выглядит. Зато чувствовал, что он где-то есть, и он тоже ищет меня, даже если этого пока не понимает или никак не найдёт дорогу ко мне. Но он обязательно появится. Опустив голову, Мия слабо покивала. Чувствительная тема. Она знала такие моменты, который Виктор переживал прямо сейчас. Когда звучишь весомо, потому что обращаешься к пережитому опыту. Этот обмен признаниями, как некими символами сокровенной правды, имел эффект подобный тому, что дают общие счастливые воспоминания. Они оба понимали сердцем то, о чём говорили, оба прониклись едиными мнением и чувствами, и этот миг стоил целых месяцев пустой болтовни. − Звучит очень одиноко, − Мия с досадой вздохнула. − Я склонен считать, что одиночества не стоит бояться. Бояться стоит потребности пойти на всё, только бы от него избавиться. Бывало думаешь, что тебя утомляет общение, потому что ты интроверт. А следом понимаешь, что устаёшь не от людей, а от попыток вписаться в компанию, с которой у тебя ничего общего. В вашей связи никогда не было глубины и смысла, а вся ваша дружба держится только на пустых разговорах и вредных привычках. Хотя, наверное, одному оставаться не страшно, если веришь: где-то там тебя ждёт твой человек, и однажды вы обязательно отыщете друг друга. − Спасибо за откровенность. − И тебе спасибо. Мия с интересом следила, как её попавшие в плен пальцы нежно поглаживали. Это была спонтанная, бессистемная, но обходительная ласка. Форма заботы. Маленькие знаки внимания. Выражение желания касаться, любить физиологически, насыщаться чужой близостью. Скорее всего, Виктор даже не задумывался о том, что делает. Он человек чувственный. Только снаружи кажется, что Виктор ведёт бесконечную игру в ледяное сердце. Но нет, он создание с тягой к сенсорности, телесному восприятию. И это не иносказание, подразумевающее секс. Ему нравились и простые прикосновения, лёгкие намёки на ласку, которая ни к чему не вела. Это заставило Мию подумать об ответной заботе. Она погладила ногтевую пластину Виктора, натянутый изгиб кожи между его пальцами. Поводила подушечками по линиям на ладони, мысленно сопоставляя их с судьбой этого человека. Столько красивых чёрточек, столько стройных сюжетов. Судьба его могла пройти сотнями разных путей. И Мие так хотелось, чтобы был путь, где найдётся место ей. Подсердечная грусть тут же напомнила, как сильно Мие хотелось влезть внутрь Виктора и потеряться там навсегда. В такие минуты слабости она испытывала соблазн обладать им полностью, не дать ему жить какой-то иной жизнью, кроме той, которую он разделит с ней. Рассуждая о космосе, о чём-то настолько масштабном и значимом, все земные трудности становятся незначительными и мелкими. Как далеко вселенские сбои находились от обычных людских забот. Но затем это чувство озабоченности чем-то высоким отступало, и Мия мысленно возвращалась в свою жизнь, свою голову, где не замолкал паршивый голос мудрости: «У вас нет будущего. Это факт, просто ещё не свершившийся». И тогда казалось, ничем эту проблему не решить. Захрипел музыкальный автомат в углу зала. Из динамиков донеслись первые аккорды «Moonlight Serenade» в исполнении Барри Манилоу. Парочка за соседним столиком решила разбавить вечер романтичной композицией. Едва Виктор начал подниматься с места, Мия уже знала, чего он хочет, поэтому с готовностью подала ему руку. Он увлёк её за собой плавными медленными движениями, неспешно покачивая. Чувствуя, каким будет следующий шаг, Мия вращалась вокруг своей оси. Это был не просто танец. Это были их мысли, их настроение, их желание и эмоции. Их диалог. А когда музыка кончилась, они так же синхронно остановились. Какое-то время Мия не поднимала головы. Стало вдруг грустно и одиноко. Как можно чувствовать себя одиноко, будучи в объятиях любимого человека? Она не знала. И у неё не осталось никакого желания на рефлексию, чтобы обдумать эту мысль. Виктор отстранился первым. Заглянул Мие в глаза, дотронулся до её локтей так осторожно, что это больше походило на касания ветра. Она подумала, что именно сейчас произойдёт нечто важное и желанное ею. Ведь ничего так не просилось в этот миг, как что-то особенное, с эффектом завершённости. Но момент ушёл, и Виктор увёл её обратно к столику. . Остывающий после небольшой гонки «Харлей» стоял на возвышенности. Отсюда открывался вид на вытянувшиеся вдалеке многоэтажки, парки, автострады. Здесь город с его суматохой казался далёким и не такими шумным. Спустя несколько минут мотоцикл помчался в гущу этого мегаполиса. Воздух насытился прохладой. Густо-голубые сумерки стремительно становились густо-синими. Пейзаж города пенился перед взором Мии нечёткой картинкой. Мелькали пятна деревьев, домов, машин, переплетаясь неровным узором в огненную гирлянду. Сердце ускоряло бег, а фантазия буйно расцвела на удобренной близостью Виктора почве. И чем дольше Мия прижималась к его телу, тем хуже становилась ситуация. Собрав в кулак самоконтроль, она прислонила голову к его спине и постаралась дышать через раз. Виктор вёл байк по узким дорогам, сторонясь широких трасс. Вскоре их поездка кончилась. «Харлей» свернул в район Мии и затормозил около её дома. Встряхивая причёску, она повертела головой и эффектно махнула волосами прямо Виктору по лицу. − О боже, − прыснула Мия. − Прости! − Вечер оказался настолько плох, что я даже заслужил пощёчину? − Нет, всё было замечательно! Идеально. В намерении отложить шлем, она стремительно подалась вперёд. Мия видела, как Виктор потянулся ей навстречу: на миг ему показалось, будто она собиралась прильнуть к нему. Ситуации хуже не придумать. Зато та дала реальному миру вернуться в их жизни. Шагнуть обратно за свои границы, за свои маски. Они оба выглядели так, будто в любую секунду сведут фиаско к шутке, вместе весело посмеются, хотя каждый бы при этом знал, что притворяется. И стоило бы всё же посмеяться. Мия часто прибегала к юмору в целях самозащиты. Шутка − спасательный рефрен её речи. Но время шло, шансы выйти из ситуации остроумной таяли на глазах. И вот она уже незамедлительно оказалась закопана в собственном провале. Виктор сложил шлемы в кофр. Перехватил убегающий взгляд Мии, привычно наклонив голову вперёд. На уголках его губ появилась слабая сокрывающая задумчивость улыбка. Мия попыталась распрямить сведённую напряжением спину. Пальцы её едва слушались. Они жаждали прикосновения к человеку напротив, к его коже, волосам, телу… Всё естество Мии тянулось, стремилось оказаться ближе. Но приходилось стоять и делать вид, что всё идёт прекрасно, и надеяться, что так оно и есть. Показная невозмутимость − самое милое дело, когда хочешь скрыть настоящие эмоции. Почему тобой так хочется владеть безраздельно? − Итак, признаю, авантюризм в малых дозах до сих пор способен покорить меня. − Может, мне стоит совсем пересесть на мотоцикл? − Ты очень удивишь меня, если сделаешь это. − В следующий раз явлюсь на коне. Или выберу нечто другое не менее экстравагантное. − С нетерпением жду этого интригующего следующего раза, − это было самое близкое к тому, что ей хотелось сказать на прощанье. Но Мия вдруг заметила, что не пребывала в своей обыкновенной спешке. Хотя ей и становилось всё неуютнее. Хотелось обернуться вокруг себя, спрятаться внутри своих плеч и рёбер. И всё же мысли её устремились на поиски какого-то шанса, который помог бы выжать из мгновения всё возможное. Виктор… Есть хоть что-то, что могло бы убедить тебя остаться здесь, даже ненадолго? Мия снова сфокусировала на нём прямой взгляд. Черты его тут же изобразили сильное движение души. В Викторе ясно боролось сопротивление самому себе. Он тоже хотел чему-то поддаться, но не позволял этому произойти. Нестерпимо долгая пауза тяжелела и давала им обоим ненужную, губительную в их ситуации надежду. Желая уже заполнить пробел, Мия проговорила онемелыми губами: − Что ж. До встречи, − она застыла, гадая, как теперь прощаться − объятиями или поцелуями. Остановилась на варианте истинной трусихи: пожала Виктору руку. Он коротко сжал её пальцы в ответ. − До встречи. Экстремально краткое и бескомпромиссное прощание. С каждым разом оно становилось всё отстранённее, а Мия с Виктором − всё дальше. Сдержав в груди томление, Мия отвела в сторону несчастный истосковавшийся взгляд. Кивнула и устремилась к своему дому. Не суетясь. Не мешкая. Не колеблясь. Ничего такого. Триумфальная работа! Она с верой и любопытством прислушалась, не произойдёт ли чего. Не произошло. Ощущение проклятой незавершённости зудело в костях, в желудке засел жирный комок. Мия агрессивно отомкнула дверь своей квартиры. Блеклая, уставшая, она испытывала опустошающее сожаление. Сложившаяся действительность потрясала, вызывала стыд, апатию и одинокую вину. Надоевшая закономерность. Один и тот же сценарий. Один и тот же! Почему так происходит каждый раз? Почему они просто не могут переломить эту закономерность, сделать уже решающий рывок, преодолеть этот разрыв между ними? Почему эта ерунда вызубрено повторяется вновь и вновь? Приходившие в голову ответы были чужими, да и вообще выглядели как выдача случайных умозаключений. Мысли запинались, но Мия поймала одну более-менее рациональную. Быть может, в отношениях с Виктором она слишком долго находилась в рамках, и теперь не осознавала, что значит их отсутствие. Как вести себя? Можно ли просто вынуть правду из своего сердца? Ведь оно уже щемило так, что затрудняло дыхание. Её упрямое прорывающееся к свободе сердце просто лопалось от утаённой любви. Мия понимала всю безнадёжность требований к себе. Не сближайся с ним, не трогай его, не целуй, не мечтай, ничего не чувствуй. Она, конечно же, совершенно заблуждалась насчёт своей способности поступать только правильно. Сколько бы ни направляла мысли по верному пути, те соскакивали совсем в другое русло. Как бы Мия ни старалась думать о том, что лучше для них с Виктором, как бы сильно ни уговаривала себя отступиться, она постоянно наблюдала, как её «так надо» смещается неугомонным «хочу»… Подойдя к зеркалу, Мия потёрла лоб, словно стремясь стереть с себя выражение страдания. От чёртового ощущения незавершённости чесалась кожа, как от сыпи, настоящей заразы. Зараза и есть. Жизнь имеет свойство налаживаться, если прилагать к этому усилия. Наверное, Мие стоит взять перерыв и не видеться с Виктором какое-то время. Она чувствовала себя слишком вымотанной для новых издевательств над собой. Она больше ни на что не способна. Пора вообще прекратить эту возню, тянущую из неё психологические соки. А Виктор заслуживал шанса избавиться от такой неопределившейся особы, как она. Возможно, объяснять ему свою проблему будет опытом унизительным, но необходимым. Виктору от этой неопределённости достаётся не меньше. Мия вдоволь внесла свою лепту в его боль. А это уже не соответствовало её понятиям о правильности. Тишину в коридоре прорезал звонок. Подойдя к входной двери, Мия увидела в мониторе видеофона знакомый силуэт. Она сняла трубку. − Виктор? Он обратил в камеру лицо. Тёмные глаза посмотрели через экран прямо на неё. − Что-то забыл? Губы Виктора медленно раскрылись: − Нет. Чёткое обезоруживающее «нет», без всякой лазейки. Изображение на экране принялось плясать перед поплывшим взором Мии. Застывшая на полпути рука отмерла и нажала на кнопку разблокировки замка. Сомнения в том, что последует дальше, странным образом пересекалось с чётким знанием, зачем она открыла дверь. Мия снова заглянула в зеркало. Пригладила волосы, заправила их за уши, снова выпустила у висков. Дьявол! Всё эти нервы! Как там сказал Виктор? Она слишком интенсивно реагирует на окружающий мир. И, вероятно, любой психолог заверил бы её, что так волноваться перед встречей с человеком и каждый раз переживать от близости с ним сладкую микросмерть − слишком явный тревожный звоночек. Но, чёрт возьми, она это обожала! Это не проблема, а дар, природа наградила её, чтобы Мия могла чувствовать сильно, чтобы каждое ощущение проникало в её плоть и кровь. Спутанные яркие образы бились в голове, как птицы в прочной клетке. Что сейчас произойдёт? Ответа не находилось. Или он был настолько очевидным, что его не требовалось озвучивать. Мия заранее распахнула дверь и отошла вглубь коридора. Лифт открылся. Послышался звук размеренной нетвёрдой походки. Всё ближе и ближе, пока не оказался рядом. Сердце Мии стукнуло о грудь одним сильным гулким ударом. Виктор остановился, вступив в проход. Всё выглядело в нём совершенно чудесно. Он здесь. Что у него на уме? Мия стояла без движения, растеряв способность о чём-то рассуждать, и наверняка выглядела потрясённой до глубины души пугающим осознанием и надеждой, что уже росла внутри. Она увидела его руки в карманах. Его глаза, необычайно живые и решительные, точно он наконец-то намерился что-то осуществить. Что-то важное для завершения. Или начала. И Мия с готовностью встретила этот взгляд, без слов передавая всю свою эмоциональную переполненность. В глубине провалов тёмных зрачков она заметила нечто новое, какой-то неизвестный ей оттенок. И тут же с немалой долей удивления поняла, что не испытывала никакого желания гадать, что двигало Виктором, что побудило его прийти. Ведь чувство незавершённости отпустило её из своих удушающих лап. Мия сочла это хорошим предзнаменованием. Пришёл момент робкой невыносимой тишины. Но он отмер, как только Виктор сделал шаг вперёд. Тут же сердце Мии снова забилось мотыльком о стекло. В голове сладко помутилось, под языком стало щекотно. Снова шаг. Ещё один. Потрясённая этим чувственным натиском, Мия пошла у Виктора на поводу и позволила оттеснять себя к стене. Ощущала себя ведомой и не испытала при этом ни капли дискомфорта. Она сдавалась не только Виктору, но и себе. Вдох за вдохом, дюйм за дюймом. Шаг за шагом. Смотря на неё блестящими глазами, Виктор приближался и приближался, мерно, бесшумно, на обманчиво мягких ногах. От вязкой, тягучей медлительности, от предвкушающего ожидания − острого и сладкого − Мия горела ещё быстрее, ещё ярче. Сил хватало только на то, чтобы коротко забирать в лёгкие воздух и отодвигаться назад. Наконец, её спина коснулась стенки. Дыхание Мии сбилось, ей казалось, она преодолела сотни шагов, хотя на деле − около полдюжины. Подойдя вплотную, Виктор навис над ней. Любимый волнующий запах окутал Мию уже не слабым, а густым объятием. Мужские руки поднялись к её лицу, пальцы бережно очертили подбородок, остановились на щеках. А затем губы Виктора прижались к её губам. Ласковый и сильный язык тут же протолкнулся в рот и заполнил его волнующим теплом. Так же медленно он вышел из приоткрытых губ и опять неторопливо вернулся. Мия сжала шею Виктора ладонями, ощутила под кожей чужой пульс, о чём так долго мечтала. − Девочка моя, − Виктор обнял её крепче за талию, поцеловал глубже. Он начал оттягивать ртом губы Мии, вбирать в себя её язык, ласкать, вылизывать, пробовать на вкус чужое дыхание. И Мия возвращала поцелуи, тихо постанывая в конце каждого вздоха. О боже! Ни аварийных сирен, ни сигнализационных ламп. Только пульсация умирающего голоса мудрости в голове, но Мия его успешно заткнула. Всё равно, плевать, разберусь с этим позже, так или иначе! Ничего больше не имело значения, ведь всё, что Мию тревожило, стремительно покидало её, и уже через минуту оно было вне её тела. Опьянённая поцелуем, она оторвалась от губ Виктора, когда вокруг неё кончился воздух, и вскоре снова припала к желанному рту. Раскованная спокойная ласка поцелуя то почти затихала, то вновь сбивала дыхание. Виктор наклонял голову влево, вправо, приоткрытыми губами ловя губы Мии. Они срывали друг на друге тоску, и та постепенно оборачивалась страстью. Это был чистый концентрат чувств, который слишком долго настаивался в их телах. Языки тёрлись друг о друга, мягко толкались, сплетались в теплоте. Мия чувствовала чужой, такой знакомый вкус и сходила от него с ума. Агония исполненного желания становится просто невыносимой. − Виктор, − простонала Мия, когда он принялся зацеловывать уголки её рта, челюсть, шею. − Виктор, − пальцы её сомкнулись в его волосах. − Вик, Виктор, − она продолжала звать его по имени, как если бы другие слова просто вылетели из её головы. Этот поцелуй доказал ей, что до сих пор Мия вообще никогда и ни с кем не проживала настоящий поцелуй. Вы когда-нибудь целовались с тем, в кого влюблены? По уши. До мурашек. До сладких узелков в животе. До взрывов сравнимых с космическими. Каждый человек достоин такого поцелуя, каждая женщина должна узнать любовь такого уровня. На миг они застыли лицом к лицу, но спустя пару коротких вдохов снова бросились друг на друга. Виктор прижался к Мие не только губами, но и бёдрами. Она тоже хотела чувствовать его всей собой, на грани зародившейся в недрах её существа потребности. Всё сильнее притягивая к себе голову Виктора, Мия стирала между ними любые «нет». Ненадолго он передал ей инициативу, а затем снова завладел преимуществом и принялся целовать Мию жадно, собственнически. Этой лаской Виктор ломал остатки её отстранённости. Забирал Мию себе, часть за частью. Его язык теперь двигался короткими ловкими толчками. Выгибаясь под прикосновениями, Мия скользнула коленом по внутренней стороне мужского бедра, мягко нажала им на пах. Сбиваясь с такта, что они оба никак не могли наладить, она подставила шею для новых поцелуев. Коснулась щеки Виктора, и он тут же поймал её за кончики пальцев, принявшись выцеловывать кисть, спускаться к запястью. Это было больше, чем Мия могла вынести. Желание уже звенело во всём теле сотнями крошечных колокольчиков. В этот момент Виктор стал подталкивать её в глубину комнаты. Она охотно зашагала спиной назад, направляемая лишь его телом. Будто двое слепых, они доверчиво протягивали руки, вели друг друга, целуясь и роняя по пути верхнюю одежду. В конце концов, движения смешались, сплелись и стали едины. Небольшой путь до спальни понадобился им, чтобы синхронизироваться. Чтобы вспомнить друг друга.