haikyuu!! «волейбол» имейджины с /т.и/

Ладони скользят по широкой груди парня, едва задевают темные соски. Тонкие пальцы играючи покручивают вершинку ореолов и спускаются ниже, нежными поглаживаниями лаская впалый живот с очертаниями пресса. Скованные манжетами за спиной жилистые руки слегка дрожат от напряжения, но ты не упускаешь возможность очертить выступающие на предплечьях венки пальцами. Опускаешь подбородок на острое плечо, встречаясь с его чёрными глазами в отражении напротив. Сакуса смотрит непокорно, с явным вызовом. Но выдержка его рушится, волейболист сдаёт позиции, позволяя первому отчетливому проникновенному стону сорваться с губ. Ты усмехаешься довольно и горделиво, спустя полчаса чувственных ласк, наконец, добившись от него такой яркой реакции. Когда вы меняетесь ролями в постели, это практически всегда превращается в настоящее соревнование, кто сдастся первым — и чаще всего Сакуса проигрывает. Невозможно держаться, чувствуя твои жаркие прикосновения и поцелуи в таких местах. Наблюдать за собой со стороны — едва ли передаваемое словами ощущение. Видеть, как кто-то другой без малейшего стеснения оборачивает ладонь вокруг твоего члена, получать от этого удовольствие — до красных щёк приятно. Киёми неотрывно следит за каждым твоим движением на его теле, так вы условились. Перестанет следить, и ты остановишься, отведёт взгляд — будет наказан. Волейболист прерывисто выдыхает, чувствуя ощутимое давление большого пальца на чувствительную головку. Ты медленно двигаешь рукой вдоль подрагивающего ствола, каждый раз ловя приглушённые стоны Сакусы, его прерывистое дыхание. Пальцы с члена переходят ниже, гладят яички, перекатывают в ладони, вынуждая парня закусить губу. Как же чертовски соблазнительно он выглядит сейчас. Ты оставляешь короткий поцелуй на щеке и касаешься шва под мошонкой, щекоча чувствительное местечко. Киёми тихо матерится и от желания разводит ноги шире. Колени до боли упираются в темный паркет, напольное зеркало демонстрирует вас обоих во всей красе. Сакуса шипит недовольно, потому что ты в очередной раз убираешь свою ручку за секунду до того, как он кончит. В паху тянет от возбуждения, парень стискивает зубы. У него стоит до боли, а ты издеваешься. Балуешь его лишь тихими смешками, короткими поцелуями и невесомыми касаниями к болезненно напряженной плоти. Киёми хочет возненавидеть тебя за это, но только больше раскрывается, предоставляя полную свободу действий. — Как тебе мой подарок? — тянешь елейно, проходясь языком по ушной раковине. Сакуса не отвечает, а твои пальцы уже ласкают его между ягодиц. Неожиданные влажные прикосновения рождают в парне желание свести ноги, но ты предупреждаешь его одним лишь взглядом. Вторая рука возвращается на прижавшийся к животу член, продолжая равномерные поглаживания. Киёми хочет уже ответить на заданный ранее вопрос, но ты сама получаешь ответ, когда нащупываешь основание анальной пробки. Вставил всё-таки. — Понравился, значит, — внезапно сжимаешь напряжённую плоть под головкой, заставляя Сакусу задохнуться на мгновение, широко распахнув глаза. — Ты что, весь день с ней ходил? — ты пугаешься собственного взгляда в зеркале, такого жадного и похотливого. У Киёми краснеют уши. Он едва заметно кивает — от привычной язвительности ни следа. Ты обводишь силиконовый круг, задевая кожу вокруг него. Волейболист приоткрывает губы в новом стоне и сильнее алеет, слыша собственные звуки. За несколько часов ношения пробка сделала кожу вокруг ануса чувствительной, простимулировала нервные окончания, и парень теперь отзывается на каждое твоё прикосновение ярко и живо, вздрагивает и охает. — Хочешь, чтобы я вытащила ее? Медленно тянешь за основание, почти наполовину извлекая предмет. Широкая его часть раскрывает края судорожно сжимающегося колечка мышц, и Киёми срывается на громкий полувсхлип, когда ты специально останавливаешься на полпути, желая помучить. Ответа на вопрос не следует, и ты, хмыкнув, вталкиваешь ее обратно. Волейболист сгибается пополам, дрожа. Стимуляция с двух сторон хорошенько бьет по его нервам, Сакуса уже сам толкается в твою ладонь. Когда утром он обнаружил аккуратно перевязанную чёрную коробочку на прикроватной тумбочке, то был удивлён. Твоя половина постели уже успела остыть — работа не могла ждать, а тренировки MSBY сегодня начинались во втором часу дня. Неожиданный сюрприз не только поразил Сакусу, но и заставил понервничать. Он сразу же понял, что именно ему преподнесла любимая девушка. А от маленькой записки: «надеюсь увидеть тебя с ней вечером

хх»

волейболист покраснел. — Я не слышу тебя, — ты звучишь строже обычного, и у него мурашки по спине ползут от такого. — Пожалуйста, /Т.и/, пожалуйста, вытащи ее, — сбивчиво шепчет Киёми, глотая стоны, пока ты покручиваешь игрушку внутри. Его от оргазма отделяют пара жестких движений ладони на члене и очередное грязное словцо, но ты не даёшь ни того, ни другого. Сакуса больше не держит спину прямо, его плечи опустились, кудри закрывают глаза, но он смотрит. Все ещё ловит каждую деталь в зеркале напротив, ощущая, как жар приливает к щекам. Густая капля смазки капает на пол, и ты снова убираешь руку. Так хорошо и плавно вытаскиваешь давящую на чувствительные стенки игрушку, что сдерживаться дальше ему не хватает сил. — Ты ведь не собирался кончить без моего разрешения? — интересуешься, пока новые капли смазки из недавно вскрытого флакона стекают между упругих ягодиц парня. Он отчаянно мотает головой. — Хорошо, иначе будешь убирать все это с пола сам, — вторая рука зарывается в угольные волосы, сжимая их до боли, заставляя встретиться взглядами в отражении. — Языком. Ты знаешь, как на него влияют такие предупреждения. Чтобы Сакуса пол стал вылизывать, да ещё и от собственной спермы — никогда. Только если ты не прикажешь, это единственное, чего он ослушаться не сможет. Будет злиться, плеваться и материться, но вылижет. До блеска вылижет. — /Т.и/, пожалуйста, — внезапно просит он. — Трахни меня, прошу. У тебя дыхание перехватывает от внезапной просьбы. — Чем ты хочешь, чтобы я это сделала? — сжимая ладонями бёдра Киёми, ты оставляешь несколько ярких засосов на тонкой бледной коже. — Пальцы, — он вздрагивает, ощущая накатывающие волны возбуждения. — Я очень хочу твои пальцы. — Тогда ты знаешь, что должен делать. Знает, ещё как знает. Сакуса признает, что просто обожает, когда ты используешь свои пальцы в сексе. Ведь они такие изящные, умелые и всегда приносят массу удовольствия. Пальцы интимнее игрушек, они чувствуют тебя изнутри, знают, как надо и где лучше коснуться. И от таких поглаживания Киёми всегда получает оргазм за несколько минут. Он подаётся вперёд, ложась грудью на пол и приподнимая зад выше, чтобы тебе было проще. Смазка, лившаяся меж ягодиц, теперь скатывается по яйцам на пол, образуя небольшую прозрачную лужицу. Киёми ерзает, неудобно устроившись щекой на холодном и жестком паркете. Ты собираешь вязкие капли пальцами и вводишь внутрь сразу два — он достаточно растянут после пробки, чтобы принять их. Сакуса выдыхает с облегчением и сжимает ладони, сведенные за спиной, в кулаки. Брови сходятся домиком, волейболист зажмуривает глаза и соблазнительно прогибается в пояснице, пытаясь быстрее найти удобную позицию. Ты сгибаешь пальцы внутри, разводишь их до лёгкого натяжения и тихого протестующего мычания. Губы касаются ямочки копчика, и парня перетряхивает от неожиданного касания — одна из его эрогенных зон. Ты посмеиваешься и вводишь пальцы глубже, меняя угол проникновения. Стоит лишь слегка коснуться раздражённого комочка нервов, как Киёми сжимается с такой силой, что на секунду это пугает. Он стискивает зубы, понимая, что теперь ты не отстанешь. Ты прижимаешь пальцы к простате, обводя ее легким простым движением, отдающимся ужасным пожаром в паху волейболиста. Твой размеренный темп и безостановочная стимуляция подталкивают Сакусу к разрядке, заставляют сорваться на пошлые стоны и так безжалостно лишают оргазма в последний момент. — Блять, — рычит Киёми, он это предвидел. — Перестань издеваться, прошу. Ты же знаешь, как я хочу! Ты слышишь отчетливую беспомощность и несправедливость в его голосе. Улыбаешься и гладишь дрожащие бёдра ладонями, Сакуса кусает губы, пялясь в одну точку, глотает слезы обиды. Ты проводишь рукой по его волосам, убираешь лезущие в глазы кудряшки и рассматриваешь какое-то время своего парня. Осознание, что только ты можешь превратить его в хнычущего и послушного саба, приятно отдаётся томящимся желанием. — Я думала, мы договорились, что ты не трогаешь себя, пока я не дома, — прежде чем продолжить, стоит обьяснить причину его заслуженных страданий. — Что? Но я не… — Сегодня в ванной. Сразу же после звонка мне, — Киёми смотрит удивленно и недоверчиво. Откуда. Ты. Знаешь. — Ты забыл сбросить вызов, я невольно подслушала. Сакуса хмыкает, понимая, что сам виноват. Пока ты читаешь нотации, отвлекая его, пальцы снова оглаживают изнутри. Киёми крутит бёдрами, пытаясь насадиться глубже, направить тебя. Ты хмуришься, абсолютно недовольная его поведением, и хлестко опускаешь ладонь на правую ягодицу. Сакуса прогибается, подаётся вперёд и почти прокусывает губу, пытаясь сдержать рвущийся наружу стон. У него это плохо получается. Ощутимые шлепки градом сыпятся на отставленную задницу, Киёми на каждый из них отзывается стоном. У него покраснели щеки, кристаллики слез застыли в уголках глаз. Очередная слабость волейболиста — твоя маленькая ладонь, с невероятной силой оставляющая следы на его коже. Под тобой он готов на все, готов бесстыдно стонать, подставляясь под грубые ласки умелых рук. Пальцы внутри снова касаются простаты, гладят невесомо. — /Т.и/, хватит, прошу. Это уже невыносимо, — он сбивается с дыхания, шепчет хрипло и дергает связанными руками. С болезненно покрасневшего напряженного члена капает смазка, оседая на полу и оставляя длинные ниточки за собой. Ты ладонью потираешь чувствительную головку, и видишь, как по раскрасневшимся щекам волейболиста скатываются слезы. Он сдерживается из последних сил, тихо всхлипывает и шире разводит ноги. — Используй слова, малыш, — ладонь на члене двигается в такт пальцам, то и дело упирающимся в простату. Сакусу кроет, действительно кроет. Он дрожит под тобой и сходит с ума, чужая власть над собственным телом опьянеет. Он открывает рот, чтобы произнести нужную фразу, но получается только протяжный стон, и твоё имя сходит с его языка так сладко и мелодично, что у тебя самой намокает между ног. — Я хочу кончить, пожалуйста, /Т.и/! Пожалуйста, просто разреши мне это, позволь мне… Киёми задыхается в собственных всхлипах и криках — сдерживать голос уже невозможно. Ты плотно оборачиваешь ладонь вокруг его сочащегося смазкой достоинства, двигаешь быстро и резко, зная, как нравится парню. Он сжимается внутри, дрожит и заливает темный паркет белыми пятнами спермы. Ты не спешишь вытаскивать пальцы, доводя его до сумасшествия, практически бессознательного состояния. Волейболист, как в бреду, повторяет твоё имя и не спешит подниматься, даже когда ты развязываешь его руки. — Ты хорошо держался, — похвала — обязательная часть после такого. — Умочка, — вытирая бёдра Сакусы влажным полотенцем, говоришь ты. Он смотрит влюблённо замутнённым взглядом. Притянув тебя ближе, Киёми утыкается носом в макушку, шумно вдыхая. Ему нравится твой запах, близость твоего тела. Ты в ответ гладишь его спину, легкими поцелуями покрывая вздымающуюся грудь. — Надо будет повторить, — хрипло выдыхает Сакуса, и ты соглашаешься.