haikyuu!! «волейбол» имейджины с /т.и/

Кагеяма, соглашаясь прийти к Хинате на ночевку, думал чем угодно, но только не мозгом. Сперва он упорно отпирался, придумывая все новые и новые невероятные истории, в которые не то что поверить сложно — их даже не представишь. Все же, пойманный на лжи с закончившейся фантазией Тобио был фактически вынужден явиться к Шоё, куда обещали подойти и остальные ребята из Карасуно. Связующий все ещё строил из себя недовольную фифу, пока не узнал, что ты тоже идёшь. Дальше он фыркал и целился мячами в Хинату только для вида. Он не был уверен, в какой именно момент понял, что его жизнь теперь вращается не только вокруг волейбола. Возможно, это твой смех или твои слова поддержки. Это твоя улыбка, твой запах, твоя походка. Это цвет твоей помады, изящные движения рук, когда ты помогаешь с пасами. Это твоя фигура в спортивной форме, твой вид с задней линии, твоя уверенность. Все это вызывает в Тобио новые, ещё не совсем понятные тёплые чувства. Он бы не назвал их любовью, но, кажется, именно так она и проявляется. Ты старше него на год, и ему следует называть тебя /Т.ф/-сан. Но /Т.и/ звучит так привычно и приятно, словно предназначено для его голоса. Кагеяма не проявляет неуважения, обращается, как подобает, но в его мечтах ты /Т.и/. Самая лучшая, невероятная, самая понимающая и добрая /Т.и/. Сколько бы Тобио не старался, ничего не помогает ему перед игрой так, как твоё «покажи им, кто главный на площадке». И гордая ухмылка. Он слышал от родителей, что любовь — это прекрасно. Любовь побуждает человека к лучшим поступкам, проявлению лучших качеств. Ради любви люди горы сдвигают, осушают моря, покоряют вершины небывалой высоты. Связующий с детства знает, что любовь — сильное чувство. Оно не проходит просто так, не исчезает. Ради любимого человека на многое пойдёшь, многим пожертвуешь. И с этим Тобио согласен. Он все отдаст, только чтобы ты узнала. Кагеяма думает о тебе — ты первая мысль с утра и последняя вечером. Он волнуется, присматривает за тобой, пусть с другого конца столовой или зала, но он не хочет, чтобы в твоё личное пространство неожиданно кто-то вторгся. Волейболист не хочет признавать, но он ревнует. До ужаса ревнует. Видит твоих одноклассников рядом, и у него все внутри закипает. А когда капитан бейсбольной команды с явной флиртующей улыбкой заправляет твои волосы за ухо — Хинате на тренировке сильнее прилетает по затылку. Он жалеет, что ты новый менеджер Карасуно так же часто, как закрывается у себя в комнате, повыше натягивая одеяло и надеясь, что мама не зайдёт прямо сейчас. Тобио понимает, что конкретно попал, когда внезапный стояк во время отработки подачи появляется только лишь из-за одного твоего вида в коротких шортах. Блять, это какое-то издевательство, думает связующий и вбивает мяч в пол, сбегая из спортзала. Поэтому рассматривая тебя сонную сейчас, он мечется в раздумьях. С одной стороны, как же неправильно пользоваться такой ситуацией. С другой, если не сейчас, то никогда. И он всю жизнь будет мучаться, думать и вспоминать, что мог поцеловать любовь всей своей жизни однажды. И не сделал этого, потому что слишком боялся. Так же, как боится признаться, предпочитая отводить глаза к паркету и хмурится на подколы товарищей по команде. Они уже давно заметили. Хината давно говорил ему рассказать о своих чувствах. Он был уверен, что ты ответишь взаимностью. По крайней мере, в этом были уверенны все остальные. Но Тобио, как всегда, слился в последний момент. Одна лишь твоя улыбка, обращённая именно к нему, выбивала землю из-под ног. И волейболист не сдержался — убежал, держась за сердце, словно после дикой погони. Наверное, ему придётся просить прощения за такое. Придётся на коленях ползать и вылизывать туфли, но Тобио готов. Цена за поцелуй с девушкой, которая нравится до потери сознания, не такая уж и высокая. Ему просто хочется скорее узнать, каково это — целовать тебя. Будет ли приятно? Скорее всего, будет. Ведь ты такая нежная и милая, как может быть иначе. — /Т.ф/-сан, — тихо выдыхает Тобио. Он касается осторожно, даже пугливо, уже собираясь отстраниться. Но задерживается против воли, потому что слишком приятно ощущать твои губы на собственных. Кагеяме до ужаса хочется запустить пальцы в твои волосы, прижать тебя к себе за талию и целовать до умопомрачения, пока ты сама не отстранишься с тяжелым дыханием и дрожащими губами. Однако прав на это у него нет. И приходится невероятно постараться, прежде чем решиться отпрянуть. Чужая ладонь ложится на его затылок и не даёт отстраниться. Давит чуть сильнее, прижимая ближе, пока ты подаёшься вперёд. Язык размыкает его сжатые, словно от страха, губы, ведёт мягко и старательно. Кагеяма чувствует, как краснеет. И, блять, хорошо, что вы в полной темноте. Стать объектом подколов за розовые щеки ему не хочется совершенно. Твой язык плавно касается неба, ненавязчиво, будто дразнясь и задевает чужой. Ты отстраняешься, только чтобы увидеть лицо связующего. Он смотрит на тебя во все глаза и не знает, что нужно говорить в такой ситуации. Все тело Тобио напряжённо до ужаса, он даже задержал дыхание. Ну, что за прелесть. — Дыши, — с тихой усмешкой выдаёшь ты, наслаждаясь состоянием, до которого довела кохая. — /Т.ф/-сан… Простите меня! — парень резко склоняет голову и даже пугает тебя. — А почему Вы ответили на поцелуй? Ты смеёшься, правда, смеёшься. Неужели он до сих пор не понял? — Я хотела поцеловать тебя, — пожимаешь плечами, ещё больше шокируя волейболиста. — Но Вы… — ты цепляешь Тобио за запястье и тянешь на свой футон. Он разбудил тебя, и этим уже обязан. А ещё ты до сих пор не услышала долгожданное признание. Но сейчас ужасно хочется спать, желательно под боком у Кагеямы, желательно в его объятиях. На одном футоне вы помещаетесь с трудом, и внезапно становится интересно, что скажут все остальные утром. — Давай завтра поговорим? — ты, скорее, просишь, чем настаиваешь. — Я очень устала. Тобио кивает ошалело и тянется ущипнуть себя за руку, когда ты прижимаешься к его груди, обвивая торс. — Да не спишь ты, — фыркаешь в районе ключиц, устраиваясь удобнее. — Но /Т.ф/-сан, а как же… — Давай все вопросы с утра, — ты тихо зеваешь и улыбаешься, чувствуя, как сильные руки оборачиваются вокруг тебя. — И называй меня /Т.и/. «/Т.ф/-сан» уже слегка раздражает. Кагеяма, по-прежнему находясь в прострации, млеет от тепла твоего тела. Нет никаких пошлых мыслей, ничего, кроме желания пролежать так вечность. Ты уютно сопишь у него на груди, прижимаешься ближе. Тобио хорошо, он наслаждается моментом, которого ждал очень долго. Ты, наконец-то, в его руках и будешь там, когда он снова проснётся. Волейболист всё-таки щипает себя для надежности. — Спокойной ночи, — Тобио всё-таки позволяет себе вольность и касается губами твоё макушки, — /Т.и/.