haikyuu!! «волейбол» имейджины с /т.и/

— Ну же, — твои пальцы болезненно сдавливают его челюсть, — открой рот. Мия смаргивает скопившиеся в уголках глаз слезы и все же поддаётся — ты знаешь, куда нужно надавить. Влажные ресницы слипаются. Ты проводишь большим пальцем по искусанной нижней губе, и Атсуму всхлипывает тихо, чтобы его, вообще, никто не услышал. Но ты слышишь. Ты всегда слышишь. Волейболист не знает, что дальше. У него стоит до ноющей боли, кожа горит от любого прикосновения, а ты, будто специально, медлишь и растягиваешь собственное удовольствие, не уделяя чужому должного внимания. — Ты этого хотел, да? — Мия отчаянно мотает головой, не смея отвести взгляд от твоего лица. — Нет? — почти удивляешься, да еще так наигранно, что у парня всю душу сводит. — Тогда ради чего был весь громкий спектакль? Я, кажется, просила быть тише. Он знает, что просила. Знает, что обещал выполнять это требование, единственное на сегодняшнюю ночь. Ты так расщедрилась, что даже позволила Атсуму кончить столько раз, сколько он захочет, не спрашивая твоего разрешения. Волейболист, соглашаясь, однако, переоценил свои возможности. Не стонать оказалось куда тяжелее, чем он мог себе представить. Особенно, когда губы плотным кольцом обхватили член у самого основания, медленно и настойчиво двинулись туда-обратно, заставили Мию комкать под собой простынь. — Ведешь себя, как визгливая шлюха, — твои пальцы зарываются в мягкие волосы, сжимают их и тянут назад. Атсуму шипит от резкой боли. — И выглядишь также, — твой взгляд смягчается, задерживается на полурастегнутой белой блузке, точь-в-точь такой же, как было принято носить в Инаризаки. Мия жмурится, чувствуя, как пылает его лицо. Такое унижение сильно его заводит. Ты издеваешься, расстёгиваешь ещё две пуговицы, все же оставляя блузку болтаться на рельефных плечах волейболиста. Ведёшь руками по широкой груди, намеренно задевая твёрдые вершинки потемневших сосков. Атсуму выдыхает тихо на каждое прикосновение, весь напрягается и ощущает все так ярко, что кружится голова. Ты оставляешь мягкий поцелуй на его щеке, щекочешь языком ушную раковину — Мия едва не кончает. Но этого мало. Ему нужно потрогать себя, хотя бы несколько движений. — Что бы сказал Саму, увидев это? Атсуму вспыхивает так ярко, что ещё немного и он сольётся по цвету с настоящим тепличным помидором. Упоминание Осаму в постели, да ещё в такой момент имеет эффект абсолютно непредвиденный. Член волейболиста дёргается, на головке появляется капля смазки. Мысль о том, что кто-нибудь, тем более, родной брат узнает о его фетишах и кинках, увидит в такой позе и таком наряде, блять, это предел для Мии. У него цветные пятна роятся перед глазами, а дыхание перехватывает. Он порывается что-то сказать, может, возразить, но ты опережаешь, заталкивая в раскрытый рот светлое, по-женски элегантное белье, которое ещё минут двадцать назад красовалось на упругой заднице волейболиста. — Так-то лучше, — хмыкаешь, очерчивая кубики пресса пальцами. — Или хочешь ещё покричать? — ладони ложатся на мощные бёдра, забираются под шелестящую юбку, Атсуму неуверенно мотает головой и отводит взгляд. — Хороший мальчик. Твоя ладонь снова накрывает его член, Мия вздрагивает и старается успокоить себя глубоким дыханием. Забавно. Ты уже дважды довела его до оргазма, этот будет третьим. Вот только Атсуму зажимается и все норовит сдвинуть ноги, но кто ему позволит. Болезненный шлепок по внутренней стороне бедра приводит Мию в чувства. Грубая сила всегда действует на него отрезвляюще, опаляет пламенем место удара и бросает парня в холодный пот. Он всхлипывает, запрокидывает голову и шумно втягивает воздух носом, мечтая, чтобы ты это повторила. Коснувшись ладонью ниже нужного, ты срываешь с губ Атсуму тихое, приглушенное бельём мычание. Он чувствует отпечатки влажной смазки у себя между ягодиц, сильнее отклоняется назад, приподнимая бёдра. Тебе удобно наблюдать за полусидящим Мией со своего места между его широко разведённых ног. Стоит только обвести края идеально гладкой, чуть морщинистой кожи ануса, и горячая сперма разливается в твоей ладони. Волейболиста трясёт, он там такой чувствительный и горячий, кончает от одних прикосновений. Ты убираешь руку от члена и тянешься за смазкой, добавляешь ещё на те же пальцы, опускаешь их обратно. Мия плавится, краснеет и зажимается. Приходится погладить его по бедру ласково, коснуться чувствительной головки. Он стискивает тонкую ткань трусов зубами и пытается расслабиться, но скользнувшие внутрь два пальца не дают. Однако вместе с этим на мошонку возвращается тёплая ладонь, поднимается выше. Атсуму готов поклясться, что никто из его друзей даже не подозревает об этом. И не должны. Волейболист вскидывает бёдра и прекрасно чувствует, как мягкие подушечки пальцев потирают сжимающиеся стенки его нутра. Ты действуешь постепенно. Не настаиваешь резкими движениями, но и не даёшь закрыться или передумать, плавно растягиваешь и вводишь пальцы глубже. Атсуму дышит прерывисто, шмыгает носом, не зная то ли он отходит от предыдущего оргазма, то ли слышит эхо грядущего. У него тянет поясницу, и пелена застилает глаза, волейболист спешит их закрыть. Он снова что-то неразборчивое бормочет, подаётся вперёд, сам насаживаясь на двинувшиеся пальцы. — Что такое, Тсуму? Приходится вытащить импровизированный кляп, чтобы Атсуму мог нормально говорить. Он знает стоп-слово, знает стоп-жест, но ни к одному из них пока не притрагивался. Ты знаешь его лимит и не станешь превышать, рискуя уровнем доверия, которое циркулирует во время такого секса. Мия облизывает пересохшие губы, ищет твой взгляд намерено, и только после этого говорит: — Я буду, — он кусает губы снова, пока пальцы двигаются достаточно глубоко внутри, а член то и дело капает смазкой, — я буду тише. Ты рассматриваешь его пару секунд, прежде чем коснуться плотного бугорка внутри. Ожидание стоило этого момента — широко распахнувшиеся карамельные глаза Атсуму, замерший в немом стоне рот и задрожавшие колени. Все это с Мией происходит, когда удовольствие от поглаживаний простаты яркими вспышками отдаётся в каждой клеточке ослабевшего тела. Он скребёт пальцами простынь, тихо сипит и просит не останавливаться. За это получает ещё пару ни разу не щадящих хлопков по накачанным бёдрам. Он кончает бурно и неожиданно для самого себя. В голове звенит, Атсуму без сил падает на подушки позади себя, пряча в ладонях лицо. Ты не останавливаешься, продлевая его чувство эйфории, заслушиваясь льющимися мелодичными стонами, которые сдержать Мия уже не сможет. Ты сама чуть не кончаешь, наблюдая за рельефом напрягающимися мышцами, за вздымающейся грудью. Он такой красивый в своей агонии удовольствия…И только когда Атсуму почти воет в белоснежную наволочку подушки, ты убираешь руки от слишком чувствительного члена. Он итак сегодня хорошо постарался. — Люблю тебя, — отрывистые, скользкие поцелуи поднимаются к закрытому руками лицу, ты гладишь его запястья, постепенно отстраняя их. — Слышишь? Ты просто потрясающий, — еще раз касаешься губами влажного виска, — отлично справился, я довольна. Атсуму не может решить, от чего он краснеет сильнее. От комплиментов или от произошедшей ситуации. На нем все еще этот пошлый наряд, а юбка вся липкая и влажная от спермы. — Черт возьми, /Т.и/-и-и-и, — он утыкается носом куда-то в твои ключицы, руками прижимая ближе. — Мне так стыдно, — бормочет волейболист. — За что? — нежно массируешь его затылок. — Мне нравится, как ты выглядишь, не стесняясь своих желаний. Тебе нечего стыдиться, Тсуму. — Ты знаешь, как сильно я тебя обожаю?