haikyuu!! «волейбол» имейджины с /т.и/

Обернувшись спиной к стойке с напитками, Кенма обводит взглядом толпу. Многих здесь он знает, с некоторыми часто общается, им омега кивает, стоит взглядам пересечься. Вообще, вся эта тема с субботней вечеринкой принадлежит его лучшему другу, по совместительству капитану волейбольной команды, Куроо Тецуро. Если бы не Тецу, он никогда бы не решил проводить свободный вечер выходного дня в месте, похожем на это: куча алкоголя, ещё куча неадекватных подростков и третья куча возможностей найти приключения на свою задницу. По правде говоря, это из-за тебя он здесь, потому что Куроо каким-то образом смог убедить обычно здравомыслящую /Т.и/ «с кайфом оторваться в свободном на все два дня доме». Пока ты соглашалась на предложение капитана, Козуме качал головой, но все же радовался тому, как быстро поладили его лучший друг и любимая девушка. Ведь это уже не первая ваша совместная вечеринка. Краем глаза Кенма замечает высокую, тёмную фигуру, прислонившуюся к дверному косяку в паре метров от него. Разглядывая в мерцающем свете незнакомца, Козуме приходит к выводу, что это альфа: широкие плечи, по телосложению — шкаф, а огромные руки сжимают пластиковый стаканчик. Кенма отворачивается, чтобы ответить подошедшему Льву, но чувствует на себе пристальный взгляд. Его тоже заметили. Тратя все силы на разглядывание бутылок, расставленных вдоль стола, омега вымученно улыбается то и дело подходящим друзьям. Он наливает себе первое, что попадается под руку, кажется, это обычная водка. Такое Козуме не пьёт, обычно морщит носик и отворачивается, но сейчас ему просто нужен повод уйти. Однако омега оказывается не в состоянии сохранять спокойствие, когда чужая лапища оборачивается вокруг его талии. Горячее, пьяное дыхание раздаётся прямо над его ухом: «Добрый вечер, сладкий. Я видел, как ты на меня смотришь». Он явно не намерен получать отказ. Сильная рука притягивает ближе, заставляет Козуме вжаться спиной в широкую грудь. Омега даже мыслить не может здраво, оказавшись в этой ситуации, он только сглатывает шумно и приоткрывает губы, чтобы ответить, но не успевает. Пальцы незнакомца ползут ниже по бёдрам, прикрытым лишь тонкой джинсой. Кенма боялся этого всю жизнь. Альфа за спиной хрипло посмеивается, почти прижимается губами к шее: «Думаю, нам стоит уединиться, крошка». У Козуме в горле словно пересохло, заднюю стенку, вообще, огнём жжёт от нарастающей паники. Он даже закричать не может, чтобы привлечь чужое внимание. Изначально ты не собиралась отходить от Козуме, раз уж вы пришли сюда вместе. Но Куроо появился в поле зрения слишком внезапно, и язык у него ещё как надо подвешен, он о любой херне может часами говорить, и его все будут слушать. Наверное, именно это качество сделало его капитаном. Наверное, поэтому ты оставила своего омегу одного и уже пятнадцать минут слушаешь возмущения про то, как «хитрожопые индонезийцы додумались монетизировать вулкан: добывают там серу на продажу». Черт бы побрал Тецуро и его подписку на дайджест новостей из мира химии. Через его плечо ты замечаешь, что Кенма уже не один. Нет, ты и до этого наблюдала за ним, но всех подходивших хорошо знала, а этот непонятный верзила в их число не входит. Ты не слывешь превышенным чувством собственности, однако, за безопасность на таких вот тусовках переживаешь, да и Кенму всегда доводишь до дверей дома. Лучше убедиться, чем нервничать. В Токио и за его пределами достаточно конченных, позволяющих себе слишком много. А ты не любишь, когда другие альфы думают, что у них есть право нарушать личное пространство твоего омеги. Пластиковый стаканчик хрустит в твоей ладони, Куроо прерывается. Ты знаешь, что Козуме может постоять за себя, он достаточно независимый и гордый, но когда руки этого альфы касаются хрупкого тела, твое терпение лопается. Сунув многострадальный стакан в руки Тецуро, ты оставляешь его с таким недоумением на лице, что в пору было бы посмеяться. Только сейчас не до шуток. Альфа неуверен, что именно вызвало такую твою реакцию, но ему нужно лишь обернуться и увидеть незнакомого парня рядом с Кенмой, чтобы все понять. — Пиздец, — пробормотав довольно убедительное предсказание, Куроо бросается следом за тобой, надеясь успеть. Кенма барахтается в крепко держащих его руках явно нетрезвого альфы, бормочет тихие, задушенные просьбы отпустить. Громила их не игнорирует — просто не слышит. Отвратительная беспомощность. Он, будто пойманный в ловушку зверёк, загнанно бьется в силках, чувствуя несколько скатившихся по щекам слез. Козуме не слабак, но все это слишком давит на нервы. Он заранее понимает своё проигрышное положение. Хрупкий омега против огромного, пьяного альфы — исход итак ясен. — Тебя попросили отвалить, — Кенма вздыхает с облегчением, слыша знакомый голос. Обычно мужчины всех женщин принимают за омег, в крайнем случае, за бет, но этот, видимо, чувствует тот агрессивный запах вокруг тебя, который не позволяет сомневаться. — Мы с этим милашкой хотим развлечься, мож… Его прерывает прилетевший прямо в глаз кулак. Тц, чуть-чуть сместилась траектория. Целью был нос. Шокированный вскрик Козуме бьет по твоим нервам ничуть не хуже. Ты оборачиваешься, но только на секунду, потому что альфа держится за лицо, но не падает, пошатывается. Тяжело сохранять координацию, когда ты пьян, а в голове шумит после удара, но ему кое-как это удаётся. Он промазывает с таким успехом, что можно было даже не уклоняться. — Не надо, — отчаянно упрашивает Козуме, хотя по сжавшимся кулакам понимает, что ты не отступишь. — /Т.и/, пожалуйста, не надо. — Кенма, — прокатившийся в твоей груди рык действует на омегу подавляюще, он отступает. Ситуация тебя действительно заводит. Это природный инстинкт — защитить свою пару. Зря альфа раскрывает свой рот ещё раз, потому что удар в челюсть отправляет противника на пол. За этот бой от судей на чемпионате ты получила бы три десятки, а сейчас получаешь только ажиотаж к продолжению. Лежачих не бьют, но этот урод посмел домогаться твоего омегу. — /Т.и/! — пожалуй, только испуганный голос Кенмы способен привести тебя в чувства. — /Т.и/, хватит, — его лицо мокрое от слез, а глаза пылают решительностью. Ты уже видишь, как он сейчас сорвётся с места и встанет между вами, наплевав на происходившее всего пару минут назад. Но делать этого не приходится, Куроо перехватывает тебя за плечо раньше и тянет к выходу из комнаты: — Давай-ка, успокойся. Пойдем, тебе надо охладиться, — Тецуро заводит тебя в достаточно просторную ванную на втором этаже, где нет способных вам помешать посторонних. — Остынь, /Т.и/, умойся. — Ты оставил его там? С этим уродом? — вырвав полотенце из рук друга, фыркаешь, стираешь ледяные капли с горящего от злости лица. — Сейчас ты пугаешь его куда больше, — Куроо хмыкает и кивает в сторону зеркала. — Даже я напрягся. Побудь тут, пока не поумеришь пыл. Я буду с Кенмой. Присев на бортик ванной, ты прижимаешь ещё холодное полотенце к лицу, постепенно успокаиваясь. Приятная прохлада махровой ткани отдаётся покалыванием в горячих щеках. Ты давно не чувствовала себя настолько злой. Все говорят, что сложно обьяснить, почему такие моменты являются спусковым крючком перед дракой, но для тебя все просто. Представьте своего любимого человека, который радуется и смеётся, который улыбается вам, а потом к нему подходит огромный бугай с одним очевидным намерением. Представьте, что вы уже знаете, чем это кончится, если его не остановить. Вы видите слезы, видите, с какой цикличностью самые худшие мысли проносятся на искаженном страхом, родном лице. Неужели у вас будут силы просто стоять в стороне? Неужели вам не захочется пару раз дать ему в морду? Очевидно. Дверь распахивается со скорость света и так же быстро закрывается. Ты вздрагиваешь и поднимаешь взгляд. Над раковиной склоняется растрёпанный Кенма. Он отчаянно старается привести себя в порядок: унять красноту лица, смыть не перестающие катиться слезы. Все это для него слишком, именно поэтому Козуме предпочитает держаться подальше от таких вечеринок. Ты сидишь молча, и, вероятно, омега даже не замечает тебя. Вот только наблюдать за его тихой истерикой не просто больно — страшно. — Козуме, — ты привлекаешь его внимание. Но в ответ получаешь гневный взгляд. — Тебе не стоило делать это, — Кенма говорит серьезно, сквозь зубы выдавливает слова. — Делать что? Защищать тебя от распускающего руки урода? — омега кривится, не желая признавать очевидное. Это чертовски бесит. — Да, я ударила его. И мне похуй! Ты не смог бы разобраться с ситуацией самостоятельно! Ты смотришь хмуро, не понимая, почему он сейчас говорит такое. Козуме нервно кусает нижнюю губы и вскидывает голову, решаясь все же дополнить своё недавнее изречение. — /Т.и/, это н- — Нет уж, объясни, какого хрена ты злишься на меня сейчас? Что я сделала не так? Извини, что хочу тебя защитить! Омега делает неуверенный шаг назад. Боится? Ты не можешь с точностью сказать, сколько Кенма выпил, но, кажется, достаточно, чтобы пошатнуться неловко и почти растянуться на кафельному полу ванной. Твоей реакции многие позавидуют, ведь едва ли можно вовремя дернуться вперёд и успеть подхватить омегу за талию. Он зажмуривается, готовясь встретиться с жесткой плиткой, но оказывается прижат к тёплой груди. Ты выпрямляешься, пока Козуме рвано вдыхает, пальцами комкая тёмную толстовку у тебя на спине. — Все хорошо, — проводя ладонью вдоль его позвоночника, ты оставляешь ее на пояснице, притягивая омегу ближе. — Прости меня. Он кивает согласно, но ничего не говорит. Ты утыкаешься носом в макушку, и уютный, чуть сладковатый, вязкий запах приятно успокаивает все твое нервное возбуждение. Кенма мурашками покрывается, когда ты отчетливо принюхиваешься, вдыхая полной грудью. Это смущает. — Козуме, — отстраняешься, приподнимаешь его лицо за подборок. Огромные золотистые глаза рассматривают тебя, словно пытаясь предугадать следующие действия, — я очень сильно люблю тебя, — омега тут же отводит взгляд. — Дело не в ревности или моем недоверии, я хочу защитить своего истинного омегу. Я слишком сильно дорожу тобой, чтобы позволять кому-то внаглую тебя лапать, — Кенма снова напрягается, но ты не отступаешь. — Посмотри на меня, — он только качает головой. — Посмотри на меня, пожалуйста, — тебе нужно всего на секунду заглянуть в его глаза, чтобы все увидеть. — Люблю тебя, малыш. Требовательный, полный обожания поцелуй лишает Козуме сил сопротивляться. Он согласно откидывает голову, выгибает шею, чтобы тебе было удобнее его целовать. Пальцы омеги зарываются в твои волосы, сжимают и тянут, запрещают отстраняться. Тебе всегда нравилось, каким уверенным и настойчивым он становится в такие моменты, не зажимается и не стесняется, сам добавляет язык, практически лишая ведущей позиции. Ты можешь целоваться с ним вечно. — Больше не оставляй меня, — просит Кенма, прежде чем снова прижаться к твоим губам.