Raven in a Locket (Ворон в медальоне)

- Эй, где ты вчера был? –спрашивает Наруто в классе. - Болел, - выдавливаю из себя. - О, болел… Ты до сих пор неважно выглядишь. Ты уверен, что должен сегодня был выйти? Киваю в ответ. Сегодня с утра, стоя перед зеркалом, я и правда плохо выглядел. Странно: все мои переживания отразились у меня на лице. Уроки тянутся медленно, я еле досидел до обеда. - Ты что, не будешь есть? – спрашивает Наруто. Мотаю головой. Сейчас даже кусок хлеба в горло не лезет. Все эти размышления пожирают меня изнутри, оставляя лишь жалкую оболочку. Я хочу разобраться, хочу понять. И не могу найти смысла. Все что я знаю, так это что мой брат питает ко мне больше, чем просто братские чувства, и поэтому он убил наших родителей. Но есть пробелы, и их надо восполнить. Но мне тяжело находиться рядом с братом, поэтому, возможно, дыры так и останутся. - Как твои дела с Итачи? – бросаю взгляд на блондинистого друга. - Все настолько плохо? Молчу и закрываю ладонью лицо. Обед быстро заканчивается, и мы возвращаемся к урокам. И снова время тянется ленивой сонной кошкой. Прозвенел звонок, и я побежал к остановке, где уже ждал Какаши. Падаю на заднее сиденье, игнорируя находящегося в машине Итачи. Тишина сохранялась всю дорогу. Я рад, что никто не решил начать разговор, у меня было ужасное настроение. Приехав домой, я тут же иду в свою комнату и берусь за домашнее задание. Только сосредоточиться на нем не выходит. - Саске, ужин! – голос Какаши снизу. Я положил карандаш и взглянул на часы: полшестого. Надо же, сколько времени я просидел за уроками. Спускаюсь вниз и сажусь за стол. На тарелке лежит еда, но я не уверен, что хочу это. Тишина, и я физически чувствую взгляд Итачи на себе. Это раздражает и злит меня, но я сдерживаюсь. Какаши кладет вилку, и мы с братом смотрим на него. - Я тут подумал, почему бы вам вдвоем не сходить куда-нибудь на выходных? – шокировано смотрю на опекуна, но не роняю ни слова. Я не желаю проводить с ним время. Кроме того, я хотел бы держаться от него как можно дальше. - Если Саске не против, то почему бы и нет? – безэмоциональный голос Итачи. Только сжимаю вилку в кулаке. - Я не против, - выдавливаю, не отрывая взгляд от стола. Челка спадает на лицо, скрывая эмоции. Мою тарелку и поднимаюсь наверх. Садясь на кровать, касаюсь медальона на шее. Сжимаю в кулак и тяну - серебряная цепочка рвется. Кидаю его на стол, туда, где лежит неоконченная домашняя работа. Падаю на мягкие подушки. Брат раздражает меня, и, естественно, я не хочу проводить с ним время. А вдруг он опять попытается поцеловать меня или еще чего? И снова эти странные чувства, когда я думаю об Итачи. Стараюсь отвлечься и решаю закончить домашнюю работу. Вся неделя прошла ровно, пока не наступили выходные. Именно сегодняшний вечер я должен провести с братом. Какаши и Итачи решили, что это будет поход в кино, а потом пройдемся по магазинам через дорогу. Опекун довез нас до места и, высадив и предупредив брата о том, чтобы он позвонил перед тем, как ехать домой. Даже не знаю, что за фильм меня ждет. Если честно, даже сейчас нет желания спрашивать, ведь для этого придется заговорить. У меня было не то настроение, чтобы иметь дело с этим ублюдком. Прислонившись к стене, я наблюдал за тем, как Итачи покупает билеты. Это было долго, наверняка билетер был знакомым или кем-то вроде того. Не важно. Как только билеты были куплены, я пошел за ним. Не сговариваясь, мы решили обойтись без попкорна и прочей чепухи. Занимаем наши места, я сажусь немного левей. Через пять минут фильм начался. Это был фильм для взрослых, «Туристас». Думаю, как ему удалось выбить для меня билеты на него, видимо, поэтому он так долго и разговаривал у кассы. Кладу руки на колени: фильм кажется не таким уж и плохим по началу. Но чем глубже я вникал в сюжет, тем больше разочаровывался в нем. Здесь без надобности стреляли в женщин. Наверно, другие мои ровесники были бы в восторге, но я не чувствовал ничего кроме отвращения. А сцену, где у девушек изымают органы – я еле-еле высидел. Еложу на кресле и бросаю взгляд на Итачи. Губы искривлены в легкой ухмылке. Не понимаю, как он может так спокойно смотреть подобное. Верно, Итачи должен нормально переносить кровь, после того, что он сделал с нашими родителями. Ненависть поглощает меня, и я не замечаю, как пальцы брата проскальзывают между моих. На экране человеку вскрыли живот и что-то вынимают оттуда, и сжимаю кулак. Только сейчас я замечаю, что брат держит меня за руку. Резко вытаскиваю руку из под его ладоней и кладу ее себе на колени. Теперь Итачи не дотянется до них. Сердце долбится о грудную клетку, и что-то наполняет меня. Но я не могу посмотреть на брата или куда-то еще, уставившись на свои коленки; мне кажется, канула вечность, но прошла лишь пара минут. Посмотреть на экран у меня тоже не получается, не понимаю почему. Итачи касается моей щеки, но я отвожу его руку прочь, не хочу его чувствовать. Только не его. Слышу как Итачи вздыхает и, похоже, снова увлекается фильмом. До самого конца я так и не смог поднять взгляд, сверля взглядом свои руки, словно это они виноваты в том, что брат вторгся в мое личное пространство. И только когда свет стал становиться ярче, я понял, что фильм закончился. После кино мы перешли дорогу и направились к торговому центру. Я шел за Итачи, не вытаскивая рук из карманов; если честно, я желал бы уйти. - Хочу кое-что купить в HotTopic, – это первое, что было сказано за это время. Хмыкнув, я дал понять, что не возражаю. Мы зашли в магазин, и брат начал присматриваться. Не знаю, возможно, кто-то смотрел на него, как на ненормального, но взяв пару вещей, Итачи направился в примерочную. Я занял стул напротив одной из кабинок. Магазинчик был маленьким: в нем было всего две таких примерочных, и то, они были пусты. А немногочисленные покупатели выглядели странно: пирсинг, необычные прически и цвета волос. Итачи зашел в примерочную, думаю, это не должно затянуться надолго. Но я ошибся; он не выходил. Итачи смотрел в зеркало на двери кабинки и взглянул на меня. - Как тебе, Саске? – Итачи спросил меня. Он был в темных узких джинсах, с множеством бесполезных молний и тонкой цепью сбоку. Рубашка тоже была облегающей, с длинными рукавами. Кнопки в форме черепов, а у плеча несколько декоративных булавок. Так странно видеть брата в подобном виде, обычно на нем достаточно свободные брюки, бесформенные футболки, с красным принтом в виде надписей, да куртка на молнии. Но такая одежда подчеркивала все прелести фигуры брата, и снова чувство восхищения давит на грудь; я отвожу взгляд. Джинсы соблазнительно обтягивали его бедра. Рубашка позволяла видеть, как вздымается его грудь при каждом вздохе. Я пожимаю плечами. - Довольно…мило, - сообщаю ему монотонным голосом. Я не собираюсь быть стилистом своего брата. И снова возвращаюсь к рассматриванию пола, не желая опять разглядывать Итачи. Я не хочу, чтобы эти странные чувства в груди возвращались. Мне становится совсем не по себе, когда замечаю краем глаза, что брат идет ко мне. И снова чувство страха смешивается с каким-то странным чувством. Не хочу, чтобы он касался меня или делал что-то еще. - Отойди от меня, - бормочу я. Мне неловко от того, насколько близок брат. Итачи склоняется, и его дыхание щекочет ухо. - Если тебе так плохо со мной, то зачем ты пришел ко мне в комнату после того, как мы поцеловались? Ведь мы были совсем одни, - он говорит это так, что я чувствую себя виноватым, хотя не сделал ничего толком. И идет обратно в кабинку. Меня бросило в жар, когда я видел, как его бедра покачивались при ходьбе, как он идет маленькими шажками гейши. Трясу головой, пытаясь выкинуть эти ужасные мысли из головы, и снова смотрю в пол. Итачи купил кое-какие вещи и позвонил Какаши. Все это время мы не разговаривали, а я даже не смотрел на него. Вернувшись домой, я сразу же поднялся в комнату. Стук в дверь, на который я не ответил и даже не поднялся, чтобы открыть. Но Какаши все равно зашел. - Последнее время ты слишком много времени проводишь, заперевшись в своей комнате. Ты возвращаешься к тому моменту, когда я только забрал тебя, - он садится, - неужели сегодня все было настолько плохо? Мотаю головой. - Тогда почему ты запираешься? Пожимаю плечами. - Тогда давай, спускайся вниз. Посмотрим телевизор вместе. От твоего затворничества ничего хорошего не выйдет. Встаю и иду за Какаши, хотя у меня нет ярого желания. Сажусь рядом с опекуном, проверяя, что сел настолько далеко от Итачи, насколько мог. Мне неинтересно, что происходит на экране, и я погружаюсь в свои мысли. На ум приходят слова Итачи, которые он сказал в магазине. Знаю, это было глупо - пойти говорить к нему после того, как он поцеловал меня. Но тогда мне хотелось думать, что это могло означать что угодно. А сейчас – я избегаю Итачи. И все-таки, есть вещи, которые я не могу объяснить. Например, почему я уставился на свои колени в кинотеатре. Или это странное чувство, что поглотило меня, когда я увидел брата в примерочной. Стараюсь отвлечься от того, что меня действительно беспокоит и пытаюсь все-таки посмотреть телевизор.