Raven in a Locket (Ворон в медальоне)

NB: думаю, много людей не поняло концовки последней главы. Нет, еще не лимон. Но он скоро будет (надеюсь, вы не обидитесь за ожидание). Думаю, так Саске показал лишь то, что отвечает на чувства Итачи. Глава 14: Удобный случай. Кажется, время застыло, и хотя вопрос «почему» все еще оставался без ответа, он отошел на второй план и не был настолько важным. Быть может потому, что теперь я уверен, что стоит мне спросить, ответ тут же будет у меня. Но брат сейчас куда важней. Намного важней чем то, что было в прошлом. Снова это чувство собственничества и эгоистичной любви к нему, каждый раз, когда вижу, как Итачи идет в свою комнату один. Ребенок. А Итачи не изменился. Со стороны кажется, что мы лишь объявили временное перемирие. Перерыв, чтобы залечить раны, полученные во время войны. И лишь немногие знают, что война закончилась. Мы еще не решились заговорить друг с другом в присутствии посторонних. Хоть за обедом мы до сих пор игнорируем друг друга, после я иду в комнату и трепетно кручу в руках медальон. И теперь я делаю это не потому, что ворошу потемки прошлого. Хотя забыть о произошедшем тоже не могу. Я могу спросить в любой момент, но боюсь. Правда ли ответ будет таким, как я себе представляю? А вдруг и правда Итачи безумен? Вдруг, он сделал это в порыве болезни, а не ради меня? Я боялся ответа, но понимал, что рано или поздно придется спросить. Мы не сможем двигаться вперед, постоянно оглядываясь назад. Но сейчас меня интересует лишь брат. - Саске, у меня кое-какие проблемы на работе. Мне придется идти на ночную смену в эти выходные. Тот парень, который ходил обычно, заболел или что-то вроде того. Поэтому мне и поставили смену ночью. Обещаю, это только на эти выходные вы останетесь вдвоем. Ладно? – спрашивает Какаши, но теперь я не реагирую так бурно, как сделал бы раньше. Киваю, и опекун еще долго всматривается в мое лицо, лишь после кивает и уходит. Скорее всего он пошел донести новость до Итачи. Вновь сажусь за домашнюю работу, о которой забыл из-за Какаши. Только звук открывающейся в двери еще раз отвлекает меня. - Чего тебе? – это звучит довольно грубо, но это на тот случай, если Какаши неподалеку. - В эту пятницу ты будешь один, - холодно отвечает Итачи. Поворачиваюсь лицом. - То есть? - Прости, - он тыкает пальцами в лоб, - но я обещал своим одноклассникам, что пойду с ними на фильм «Ганнибал: восхождение». - Ясно, - бормочу я, - Какаши в курсе? - Да, я не на всю ночь, - голос Итачи звучит бесцветно, и он покидает мою комнату. Кажется, я немного расстроен. Последнее время Какаши редко уходил надолго, и мне хотелось бы посидеть с Итачи наедине. Но все-таки какое-то облегчение одолело меня: Итачи завел друзей, с которыми идет гулять. - Да уж, это отвратно: целые выходные наедине с братом. Итачи будет за старшего, возможно, даже устроит какую-нибудь эмо-вечеринку, зная, что Какаши не придет. - Сомневаюсь. По крайней мере, не сегодня – это точно, - отвечаю Наруто. - Ну, а в субботу и воскресенье ты можешь забаррикадироваться в спальне. Только запасись едой, - кошу взгляд на своего блондинистого приятеля, который только хмыкает, когда учитель обрывает его речи. Интересно, что бы сказал Наруто, если бы узнал, что сейчас у нас с Итачи отношения иного рода? Конечно, я не собираюсь признаваться. Это не его дело и не чье-либо еще, только мое и Итачи. На диване я сижу в одиночестве. Брат с друзьями уехал в кино. Сеанс начинается в шестнадцать пятнадцать. Какаши же уже готов выходить. - Итачи вернется в полседьмого или около того. Вы ведь найдете, чем заняться?- вместо прощания наставляет опекун. Когда он открывает дверь, то слышно мелкое покрапывание дождя о крышу. Смотрю телевизор и ловлю себя на том, что слежу за временем, подсчитываю, скоро ли вернется Итачи. Боже, я чувствую себя как влюбленная школьница и сам себя раздражаю. Надо просто сидеть, а не подгонять время. Все-таки я выключаю телевизор и погружаюсь в мысли о брате, а дождь за окном лишь убаюкивает меня. Желание узнать, почему, снова просыпается во мне, но я не думаю, что имею право спрашивать об этом. Итачи до сих пор остается для меня тайной, но я не уверен, что он когда-нибудь полностью откроется перед кем-то. И сейчас не время что-то менять. Когда-нибудь настанет момент, и я обо всем узнаю. Совсем недавно я отрекся от прошлого, совсем недавно начал смотреть на все другими глазами, не оглядываясь назад. Так зачем возвращаться к тому, с чего начинал? Почему нельзя просто жить сегодняшним днем, наслаждаться этими ощущениями? Вздыхаю, а мелкий дождь перерос в настоящую грозу. Щелчок замка отвлекает меня. Смотрю на часы и только сейчас замечаю, что уже семь часов. Довольно поздно, думаю про себя, и вижу, как мокрый с ног до головы Итачи входит в дом. В его руке сумка, и это сразу рождает вопрос: что в ней? Ведь брат собирался идти только в кино, но судя по времени, он заехал куда-то еще. Итачи снимает обувь, кидает плащ в прихожей и лишь потом проходит в гостиную, полностью игнорируя меня. Пакет ложится на стол. - Я еды принес. Ты ел? – но Итачи сомневается в этом. - Нет, - честно отвечаю я. Брат достает из сумки коробку и протягивает мне. Открыв, я нахожу там рисовые шарики, такие как я люблю. Улыбаюсь; хотя быть может это совпадение, но думать о том, что брат знал об этом – куда приятней. Итачи достает еще одну коробочку с суши для себя. Кладу в рот лакомство и не прожевав обращаюсь к брату. - Как фильм? - Рискованно было бы снимать продолжение. Тем более, уклон надо делать не только на сюжет, но и на предыдущую аудиторию. Но куда опасней было делать приквел, - бросает Итачи, поднимаясь по лестнице, прежде чем исчезнуть из поля зрения. Через пару минут он возвращается, одетый в черную рубашку и домашние брюки. - Какаши недавно купил диск. Похоже, это ремейк фильма «Отсчет убийств». Хочешь посмотреть? Киваю в знак согласия. Я читал аннотацию на коробке, когда Какаши принес диск домой. Фильм казался не таким уж ужасным: по крайней мере, не похоже, что там есть сцены необоснованного насилия. Итачи падает на диван, а я иду искать, где Какаши бросил диск. Фильм начинается, а я продолжаю жевать рисовые шарики, которые принес брат. Приятно вот так просто сидеть с братом, который был занят поеданием суши. На улице бушевала стихия, но нам не до нее. Пока очередная молния не заставляет весь дом погрузиться во тьму. - Прекрасно, - раздражение отчетливо читается в моем голосе. Итачи уходит на кухню, чтобы вернутся с двумя фонариками. - Держи, - он протягивает мне один, - свет должны скоро включить. Включаю фонарь, и он светит на потолок. - Кто-то свыше дает нам шанс укрепить нашу связь, - размышляю вслух. Итачи щелкает фонариком, прежде чем убрать его. - У нас целый день впереди, маленький брат. И воскресенье, - монотонным голосом сообщает брат. Он кладет включенный фонарь на стол так, что свет заглушается, и воровато освещает комнату рассеянным тусклым светом. Итачи кажется еще красивей при таком освещении, и я совсем чуть-чуть двигаюсь к нему. И правда, мы так давно не оставались одни. Иногда я все-таки проскакивал к нему в комнату, или украдкой держал брата за руку, но не более того. Обычно эти ночные визиты были слишком короткими. Итачи словно слышит мои мысли, и наши пальцы переплетаются. - Тебе больше не интересно? Бросаю на брата непонимающий взгляд. - Ты о чем? Итачи молчит, но это не удивительно. Этот вопрос можно понять двояко: почему я не продвигаюсь дальше в наших отношения или почему я перестал задавать свой извечный вопрос «почему». Кладу голову на плечо брата и думаю о своем вопросе. Но даже при размышлениях об этом, на ум приходят мысли о нашей близости. Я не целовал Итачи с тех пор, как те три слова сорвались с моих губ. Я представляю его с распущенными волосами, обрамляющими его спокойное лицо, но не могу вспомнить, как это выглядит. Поэтому лишь рисую образ. На самом деле я давно решил для себя, что не желаю ничего знать о прошлом аники. Даже когда я могу получить ответы на все вопросы, что задам ему. Но что бы Итачи ни сказал, это уже не вернет прошедшего. Поэтому ему не надо отвечать. Я уверен, Итачи читает меня, так же как и я знаю, когда он счастлив, хоть и выглядит абсолютно равнодушным. Едва приподнимаюсь, чтобы поцеловать Итачи, а пальцы зарываются в его волосы. Мысль объединить наши волосы кажется очень волнительной. Я снова представляю его с распущенным хвостом. Итачи отрывается от меня, но лишь для того, чтобы поцеловать подбородок, скользя вниз по шее. Откидываю голову, давая брату больше свободы. Его ладонь проскальзывает под мою футболку, и кожа покрывается мурашками от этих прикосновений. Меня пробирает дрожь, стискиваю зубы, шумно дыша, накрываю его руку своей, пока аники ласкает меня. Пальцы скользят по запястью, заставляя его убрать руку из-под футболки, и лишь потом отпускают. Мне нужен поцелуй: опускаю подбородок, не оставляя Итачи выбора, кроме как прижаться к моим губам, и его язык подавляет мой. Я парю в небесах до тех пор, пока звук включающегося телевизора не возвращает нас на землю.