Raven in a Locket (Ворон в медальоне)

Я не мог остановиться, голова шла кругом. Я знал, что делаю, и не хотел прекращать. Наверное, я сошел с ума. Кожа касается кожи – это невозможно. Это инстинкт, я не могу разорваться. Едва отстраняюсь, прикусив Итачи за нижнюю губу. Чувствую вкус крови и пытаюсь зализать рану. Я точно запомню этот привкус железа во рту. Мы ласкаем друг друга, а наши языки словно сходятся в неистовом танце, и стон срывается с моих губ. Мои руки скользят вверх по рубашке Итачи. Его кожа бледная и мягкая словно хлопок. И вместо холода от нее веет теплом. Осторожно изучаю его, касаясь языком шеи. Вкус имбиря перемешивается с сахаром, оставляя горьковатое ощущение. Изучаю его, желая почувствовать сладостный вкус. Его руки накрывают мои и ведут их. Брат наклоняет голову, обнажая шею. Мои пальцы путаются, когда я расстегиваю его рубашку. Склоняюсь - я вижу обнаженную грудь брата. Осторожно касаюсь языком его живота. И слышу слабый, едва заметный вздох. Но этот звук лишь подстегивает меня к большему. От волнения у меня засосало под ложечкой. Только сейчас я замечаю, что возбудился. Пробегаю пальцами по груди и смотрю на брата. Вкус его кожи до сих пор у меня во рту. Хочу опять почувствовать сладость, но лицо Итачи слишком соблазнительно. Не могу оторвать взгляд: он расслаблен, спокоен, глаза чуть прикрыты. Скорее всего, он даже не видит меня. Не отрывая взгляда, едва склоняюсь, лаская сосок. Веки полностью опускаются, и его длинные ресницы скрывают черноту глаз. Прикрываю глаза и посасываю сосок. Ладони гуляют сами по себе и едва останавливаются, натыкаясь на пояс брюк. Руки преодолевают эту преграду, сжимая тонкими пальцами бедра. А я лишь перехожу к правому соску: наверняка это сущая пытка для брата. Хотелось скинуть рубашку, которая собралась у меня за головой, у самой шеи Итачи. Вскоре эта горечь во рту проходит, но я отрываюсь. Руки цепляются за рубашку и пытаются стянуть ее с Итачи. Убираю их и восседаю на брате, наслаждаясь увиденным. Пальцы пробегаются по алебастровой коже. Его бледное лицо сейчас так похоже на лицо гейши. Итачи запускает руку в волосы и отстраняет меня. Своего рода соревнование - но несмотря на боль, в этом есть что-то особенное. Вырываюсь и падаю на него. Пальцы бродят по груди, касаясь сосков. Так странно: кожа Итачи такая теплая и мягкая. Полностью ложусь на брата, и не могу отделаться от мысли о выпуклости в его штанах. Меня охватывает странное желание двигаться, и я трусь своим членом о его, а брат целует меня. Мне просто интересно, каково это. Эти движения бросают в жар, и теперь двигаюсь быстрей. Желание руководило мной. Мы прерываем поцелуй и пытаемся отдышаться. Голова лежит на груди брата, но я не могу прекратить двигаться. Так хорошо, но я сдерживаю стон. А вдруг Итачи оттолкнет меня, и все это прекратится? Поэтому я держу себя в руках. Брат снова целует меня и проводит пальцами по щеке. Мы просто рядом: никто из нас не пытается взять все в свои руки. Мы вместе перешли грань дозволенного. Ладонь, еще недавно касавшаяся лица, теперь стаскивает с меня футболку. Пара мгновений – и она отправляется на пол. Итачи прижимает меня к себе; кожа к коже, и лишь холодный медальон между нами. Его пальцы скользят по спине; склоняюсь и прижимаюсь к губам. Когда Итачи кладет ладонь мне на пах, я глубоко вздыхаю. Мне тяжело дышать. Сквозь губы вырывается недовольный стон, и я толкаюсь в руку брата. Накрываю его ладони своими и пытаюсь показать, что хочу более ощутимых движений. - Ах, - моя просьба понята, Итачи сжимает мою плоть через ткань. – Ммм… Не сдерживаю рвущийся наружу стон, когда его рука начинает гладить там. Это невозможно. Я даже не сопротивляюсь, когда его пальцы расстегивают и стягивают с меня джинсы и проникают под белье. Итачи обхватывает плоть пальцами. - Аники… - упираюсь лбом в грудь; мне нечем дышать. Руки тянутся к его собранным в хвост волосам и стягивают резинку. Зарываюсь в черные как смоль волосы. Мне жарко; чувствую, как пот выступил на лбу от того, что брат ласкает меня. Мне хочется двигаться вместе с Итачи. Это чувство тесноты - мне нужен был какой-то выход. Нии-сан не отталкивает меня, он продолжает ласкать меня, делая это быстрее. Я больше не могу контролировать свой голос. Наконец мне кажется, что все вот-вот прекратится. Я кончаю брату в руку, но это избавляет меня лишь от части бушующих внутри чувств. Этого недостаточно, чтобы тянущее желание внизу живота ушло, даже если эта разрядка и сводила меня с ума. Итачи поцеловал меня в лоб, пока я старался отдышаться. Клянусь, я чувствовал, как он усмехнулся, целуя меня. Итачи стягивает с меня джинсы вместе с боксерами, вытирая о них руку. Я так и лежу абсолютно голый, хотя брат до сих пор в брюках. Чтобы исправить неравенство, тянусь к поясу и пытаюсь расстегнуть его. Брат приподнимается и стягивает с себя брюки, а затем и белье. Оказывается, он возбужден еще больше, чем я. Хотя стоит учесть, что я недавно кончил. Мне тяжело оторвать взгляд от его паха. Но, приложив усилия, все-таки смотрю на него. Его пальцы пробегают вдоль позвоночника, он приподнимается и целует меня. Я не заметил, как оказался под братом. Обнимаю за шею и снова стараюсь отдышаться. Итачи больше не касается моих губ – его интересует шея, ключицы. Он едва покусывал, посасывал и целовал меня. Цепляюсь за волосы, струящиеся по плечам брата. Я даже не чувствую, что делает Итачи, настолько легки его прикосновения. - Как далеко ты готов зайти, Саске? – спрашивает Итачи. Возвышаясь надо мной, он выглядит так соблазнительно. Волосы россыпью спадают с его плеч, щекочут меня и лишь подчеркивают линии его лица. - До самого конца, - отвечаю я. Итачи берет палец в рот и облизывает его, отчего тот блестит. Это по-своему соблазнительно. А потом рука исчезает. Но уже через мгновенье влажные пальцы касаются моих бедер, пробегают по ним, достигая ягодиц. Брат едва касается сжатых мышц. - Это неприятно и больно. - Мне все равно, - шепчу и чувствую, как палец входит в меня. - Нгх! Итачи был прав: это странно - ощущать что-то внутри себя. Неудобней стало, когда палец зашевелился, растягивая. Второй палец доставил еще больше дискомфорта. Сказать, что это злило меня, значит, ничего не сказать. Я молчу, но следить за своим лицом не хватает сил. Хорошо, что это быстро заканчивается, брат убирает руку, а отголоски неприятного ощущения еще не скоро проходят. Пытаюсь расслабиться, словно ничего не было. Итачи смотрит на меня и рукой приподнимает мои бедра. Он словно спрашивает разрешения своим взглядом. Закрываю глаза в знак доверия. Только через минуту чувствую, как он прижимается ко мне. Я весь сжимаюсь, не в силах смотреть на происходящее. Итачи отстраняется, но я до сих пор напряжен. - Расслабься, - рука осторожно касается бедра. Стараюсь послушать брата, и через какое-то время мне это удается. Итачи пытается войти в меня. Нет, это невозможно. Это слишком острая боль. Отодвигаюсь, а Итачи перестает двигаться. Только спокойное дыхание брата успокаивает меня. Надо расслабиться и не думать о боли, но я не уверен, что справлюсь с этой задачей. Кажется, еще немного, и меня порвут. Итачи целует меня - легко, нежно. Пальцы переплетаются, стоило оторваться от его губ. Сжимаю ладонь, когда он пытается еще раз войти. Обхватываю его палец. Это кажется вечностью, прежде чем брат полностью вошел в меня. Момент покоя, когда грудь высоко вздымается. Мурашки пробегают по телу. Быть может, только сейчас ко мне приходит понимание, что я занимаюсь сексом с собственным братом? Замираю в ожидании. Прикрываю глаза, и Итачи начинает осторожно двигаться во мне. Постепенно боль уменьшалась и отходила на второй план. Желание снова скапливалось где-то внизу, и мне становилось страшно. Я считал каждый раз, когда аники входил в меня. Слышу, как вместе с дыханием чаще становятся и его движения. Едва подползаю на локтях, и странное трение заставляет глухой стон вырваться из гортани. Меня одолевает желание почувствовать это еще раз, и я подаюсь вперед. Но руки Итачи крепко держали мои бедра, не давая двигаться. - Итачи… - пытаюсь еще раз, мой голос звучит слишком жалко. Я только и могу, что умолять. Пытаюсь удержать его, зажав ногами. Итачи уткнулся лбом мне в плечо. Он опирается одной рукой, второй – поддерживает бедра. Раз за разом брат входит в меня, а его горячее дыхание опаляет кожу. Перебираю пальцами его волосы, когда Итачи еще раз задевает это место. Неосознанно дергаю пряди, не в силах сдержать крик. И на фоне моего голоса я слышу странный хрип. Пальцы не отпускают его волос, еще пара движений, и Итачи едва стонет. - Да… - едва произношу я, ловя каждый звук. А потом Итачи привстал, но мои руки все равно цеплялись ему за спину. Он обхватил мой член, продолжая ласкать его. Я издаю жалобный скулеж. Все вокруг плывет, разум окончательно сдался. И я был очень близок к тому, чтобы кончить. Слишком близко… Что… - Итачи! – сам не замечаю, как это вырывается из моих губ. В этот момент мое сознание подсказывало только имя брата. Чтобы выдыхать его. Все остальное не имело значения, все остальное не было важно. Я достиг пика наслаждения, а брат все еще входит в меня. Но проходит всего пара секунд и… - Сас… Саске, - он произносит мое имя, и тепло разливается внутри меня. Его дыхание тяжелое, тело сводит судорога. Итачи с трудом держится. Он падает на меня и лежит так какое-то время. Дрожь все еще била брата, когда он все-таки вышел и завалился рядом. Постель была смята и сползла на пол. Сейчас было ощущение, что я сам захотел заниматься любовью с братом. Итачи лежал рядом, пытаясь восстановить дыхание. Теперь, когда брата не было внутри, я ощущал непривычную пустоту и холод. Сжимаю медальон в руке, открывая его. Палец надавливает на створку, но я не слышу щелчка, означающего, что он закрыт. Присаживаюсь и пытаюсь закрыть его еще раз. - Что-то не так? – спрашивает Итачи. Рассматриваю медальон и поддев ногтем, пытаюсь опять. Между замком и щелью - зазор. - Он сломался, - отвечаю. Брат берет медальон в руку, и у него тоже не получается. - Сейчас починим, - Итачи тянется, чтобы стянуть с меня подарок. - Не надо, все хорошо, - отвечаю спокойным голосом. Пытаюсь вытащить простынь и накрыться ей. Холодно. Итачи спускает ноги с кровати и садится на край, а затем тянется за одеждой. - Побудь со мной, - это скорее приказ, нежели просьба. Итачи смотрит на меня, и это было ответом. Едва брат ложится, я накрываю его простынёй, хотя чувствую тепло. Так и засыпаю рядом с ним. Ночью он уйдет, я знаю это. Нельзя, чтобы нас поймали. Не поймут. Мы будем извращенцами в их глазах. Чистоту и невинность так легко запятнать. Это позор…