PiT: Пой и танцуй одновременно

      Я громко хлопнула дверью, не в силах справляться со своим раздражением. Глеб цокнул, но не стал давать каких-то замечаний, вместо этого приобняв за плечо.  — Квартира семьдесят шесть, — вспомнила я и стала дожидаться выходящего человека. Мама не ставила домофон, потому что у нее не было денег платить за него каждый месяц.  — Судя по развалинам, — Глеб оценил старый кирпичный домик, — можно и так сделать.       Ударив со всей дури ногой под домофон, Глеб открыл дверь. Ну охренеть можно. Аферист чертов.       Конечно, сейчас вообще не до смеха. Моя мама начала выступать спустя многие года ее игнорирования, и то только тогда, когда ей нужны деньги. Я вздохнула и стала кулаком стучаться в дверь, чтобы она как можно быстрее отворилась.       Мама, как я и думала, встретила нас пьяной. Ее завистливый и осуждающий взгляд прошелся по моему золоту и татуировкам, которые она не видела тогда в аварии. Позже тут же взглянула на Глеба, оценила дорогие часики и растрепанную прическу, которая так мне нравилась.  — Это?.. — Указала пальцем мама и скривилась. О боже.       Моя мама — настоящая сука. В принципе, в этом мы с ней похожи. Ее покрашенные белокурые волосы небрежно разошлись по плечам, острый носик, сучковатые скулы и такая же челюсть с прищуренными глазами. Единственное, что я от нее не взяла — это брови и фигуру. Мама всегда была склонна к некоторой полноте, но отнюдь не была с ожирением. Назову это худая-толстая. Ее бордовый халат спускался до ног, а потертый шерстяной ремень сдавливал талию. Наверное, в ней серьезно ничего не изменилось.       Я не стала приветствоваться с ней и объясняться, поэтому пододвинула ее и зашла в квартиру, где сразу же внедрился запах старья, грязи и алкогольных напитков. Такой запах мне не встречался со времен наших кочеваний. Миша подбежал к нам с телефоном в руках и грязной мордочкой. Он заметно повзрослел: раньше был мелким говнюком, который ломал из-за своей агрессивности все вокруг, теперь же это девятилетний мальчик с голубыми большими глазками и русыми волосами. Похоже, он больше унаследовал Славу, чем мою маму. Хотя это не мешает вырасти ему красавчиком.  — Глеб? — Снова спросила мама, когда не дождалась ответа на предыдущий вопрос.  — Да, — коротко ответил Голубин и сжал губы в ниточку. Или ему стыдно за нее, или противно. Хотя это может быть два в одном.  — Я получила от тебя сообщения и приехала. Что нужно?  — Денег. — Сразу сказала мама.  — Снова? — Я закатила глаза, — ты работать не пыталась?       Опять та же шарманка. Я старалась держать себя в руках, чтобы не высказать ей абсолютно все.  — Мне нужны деньги на похороны. Дослушай, — оскалилась мама.  — Я не дам тебе денег на этого мудака. Хочешь устроить ему элитный гробик с золотым надгробием, или что? Максимум, что я сделаю — это харкну в мертвую свинячью рожу.  — Заткнись! — Не выдержала мама.       Я знала, что говорю лишнее. С мамой нельзя спорить — или это закончится дракой, или моей истерикой, что повлечет за собой необратимые последствия, которые я и то еле как поборола. Глеб спокойно наблюдал за нашей перепалкой.  — Когда ты, мать твою, перестанешь мне грубить и перебивать? Ты, мелкая засранка, не смеешь даже слова лишнего мне сказать.  — Пошла нахрен, — не выдержала я.  — Алиса умерла, а тебе плевать!       Что? Что, мать твою? Она врет?  — Не ври. Ты просто хочешь вывести меня на эмоции, — не поверила я.  — Да, конечно, заняться мне нехрен. Твоя сестра умерла в больнице.       Я тут же закрыла рот. Ступор нагнал меня, заставляя переосмыслить все ею сказанное. Слезы начали наворачиваться на глаза, но я пока держалась, чтобы не дать слабину.  — Врачи вводили ей медикаментозные препараты, на которые у нее аллергия. Алиса задохнулась в своей палате. Задыхалась, черт возьми, несколько часов в полной тишине и одиночестве. Теперь ты удостоверилась?       Ни один мамин мускул на лице не вздрогнул за всю эту речь. Она даже не плачет и не собирается. По моей щеке прокатилась слезинка, а горло разрывалось от криков.  — Нет, это неправда… Это точно неправда, — продолжала я врать самой себе.  — Правда. Умерла так, как врагу не пожелаешь, — добила меня окончательно мама.       Да что она несет?! Почему так спокойно говорит об этом, будто умер кто-то неизвестный? Я расплакалась, закрыв лицо руками. Глеб громко вздохнул и уставился в пол.  — Поддержи свою девушку, придурок, — скомандовала мама.       Голубин не тронулся. Похоже, это тоже было для него шоком. Он знал Алису, нянчился с ней, когда мы были детьми. Они отлично тогда сдружились, сестренка любила его, как своего брата.  — И что ты ноешь? Все люди рано или поздно уходят.  — Но не таким способом, — вымолвила я дрожащим голосом.  — Слезами горю не поможешь. Люди плачут, потому что жалеют себя.       Она права. В кои-то веки.  — Завтра ее хотят кремировать, — спокойно сказала мама.  — Я… я приду.  — А тебя никто и не звал, — мама искренне удивилась, — от тебя требуются только деньги и хоть капли сожаления.  — Пошла ты к чертям, — не выдержала я и выбежала из квартиры на улицу, продолжая вытирать слезы рукавом. Они никак не успокаивались, а вихрь моральных чувств разрывался внутри грудной клетки.       Я не смогла справиться со своими эмоциями и ударила кулаком по железной двери. Невыносимая боль прошлась по моим рукам, похоже, у меня вылетел казанок, но мне было плевать на это. Нанеся другой рукой удар, я села на лавочку и прикрыла лицо руками, окончательно впадая в истерику. Глеб выскочил из открытого подъезда и сразу же обнял меня. Он знал, что если я сейчас не успокоюсь, то сделаю все что угодно — порежусь, разобью себе все кулаки, вмажусь или еще что похуже. Боль прошлась по всему телу, когда я вжалась в лавочку, заставляя причинить вред позвоночнику.  — Маша, пожалуйста, успокойся. Тише, — голос Глеба дрогнул, но он держал себя в руках, в отличие от меня. Я вскочила с лавочки и на этот раз ударила ногой. Плевать мне на эти ботинки, плевать на то, что мне очень больно от моих же ударов.       Это все я виновата. Если бы я перевела ее в другую больницу, если бы знала о ее аллергии, я бы все сделала, лишь бы она осталась живой. Я чувствовала, как разрывалась огромная дыра в грудной клетки от моих слез и внутренних криков.  — Сядь в машину, пожалуйста, — Глеб начал удерживать меня, чтобы я не натворила еще что-нибудь. Усадив меня в припаркованную машину, он сразу же газанул в неизвестную мне сторону.

***

Глеб       Я могу все исправить. Я смогу. Я знаю, что она послушает меня.       Маша без остановки плакала на заднем сиденье, но уже чувствовала себя получше. Я очень сильно волнуюсь за неё и ее здоровью, она может натворить все, что угодно. Может быть, сейчас я поступаю очень неправильно и везу ее навстречу к ошибкам, однако мне тоже нужно выпить. Я набрал сообщение Брэндону, чтобы он не кричал о туре и приезжал к Данилу и Артёму. Мы очень давно не виделись, кажется, последний раз тогда, на тусовке, когда я наконец-то сделал все, чего хотел.       Район мамы Маши находился очень далеко, поэтому мы долго ехали и стояли в пробках. За это время она уже полностью успокоилась и пусто смотрела в окно.  — Куда мы едем? — Поинтересовалась девушка.  — Увидеться с пацанами, — я приоткрыл окно и закурил сигарету. Молодой водитель из машины засмотрелся на меня. Похоже, узнал.  — Привет, Фара! — Прокричал парень и побибикал мне. Я улыбнулся в ответ и помахал ему. — Что, тупые пробки не дают проходу, да?       Главное, чтобы он не увидел Машу на заднем сиденье. Заплаканная девушка сразу вызывает вопросы.  — Ага, — коротко ответил я и двинулся чуть вперед. Соседняя машина тоже не отставала.       Он осмотрел мою машину, и его взгляд остановился на окне заднего сиденья. Черт. Говорил же, что тонировку надо ставить.  — Фьюзи? — Спросил он.       Мне хотелось соврать, но я удержался и проигнорировал его вопрос, будто не услышал.       Нужно просто закрыть окно. Выкинув сигарету, я так и сделал. Если этот парень хочет пообщаться со мной — пусть покупает билет на концерт, ибо сейчас не лучшее время для фанатов.       Я не стал обращать на него дальнейшее внимание и обогнал по встречке другую машину. Выпить хотелось уже как можно быстрее, а моя девушка на заднем сиденье с ужасным состоянием портит мне настроение. Как приедем — нужно ее обязательно поддержать, в квартире я сильно растерялся из-за ее мамы.       Да, она точно настоящая сука. Таких я ещё не видал за всю свою жизнь.       Маша вяло вышла из машины под мою руку.  — Почему я должна делать все так, как ты захочешь? — Спросила она и обняла меня.  — Потому что я желаю тебе всего лучшего.       Мария не стала продолжать разговор, оторвалась из моих объятий и двинулась к коттеджу, несмотря на опустошенность. Она точно сильная девушка. Я вздохнул и тоже поплёлся за ней, замечая каждый камушек.       Чертова весна. Ненавижу ее.       Мне сразу вспомнились все наши тусовки полгода назад. Запах алкоголя и дури, полуголые девчонки на столике, одноразовые стаканчики по полу и пьяные мужланы, устраивающие драку между собой. Это я ещё не упомянул уединенных парочек на втором этаже по всем канонам фильмов и книжек. Все-таки это единственное, о чем не врут в искусстве.       Маша знала куда идти. Я обходил народ, еле как увиливал от вопросов и старался не отставать от быстрой девушки. За столиком в зале уже ожидали парни, раскуривающие кальян.  — Э-э-эй, дарова, — протянул своим обкуренным голосом Данил.       Почему-то после начала отношений с Машей мне стали противны такие люди, ведущие нас к полному провалу в жизни. Популярность, может быть, сделала меня более лояльным и пассивным в тусовках, работа захватила с ног до головы, так ещё и под боком твоя любимая девушка, которая таит от тебя странные секреты. Не до вечеринок было точно, хоть я и после разговора с Машей только на них и был.  — Привет, — спокойно поздоровался я и принял рукопожатия.  — Что Маха такая грустная?       Маха. Господи, ужасная кличка. Будто она какая-то потаскуха с района.  — Не очень важно, — ответил я ему немного тихо, но он вроде бы услышал. Сев рядом с ней, я обнял ее за плечо и притянул к себе, устроившись в удобной позе на диванчике.  — Будешь что-нибудь пить или воздержишься? — Прошептал я на ухо и облизнул мочку. Сейчас не время для ласк, однако мой член думал немного по-другому.  — Воздержусь, — тихо ответила она и свела ноги.       Я усмехнулся. Даже после такой ужасной новости Маша хочет меня. Это мне приятно льстит.  — Мы что-то не знаем? — Спросил Шатохин и отпил из стаканчика, шлёпнув рядом сидящую светлую девчонку.  — Конкретнее? — Резко спросил я.       Нужно перестать грубить своим старым друзьям. — Вы вместе? — Не унимался Артём.  — Да, — коротко ответил я.  — Да ну нахрен, — подхватил Данил и заржал, — вот уж не думал, что это сбудется.  — Мы уже давно заметили, что вы друг друга трахнуть как бешенный хотите, — пошутил Отис и тоже рассмеялся.       Боже, какие они мерзкие. Я не подхватил их шутку и оставался непроницаемый.       У нас даже теперь есть разница. Я, одетый во все чёрное: специально порванные джинсы, чёрная майка от дорогого бренда, часики и сверху куртка не малых денег. Маша не переодевалась, как выскочила из дома, на ней все также ее симпатичный топик, показывающий всю щедрую природу и тонкую талию, свободные серые штанишки и чуть подмазанный макияж, но не критично. Она выглядит идеально, хоть на ней минимум дорогих вещей, только золотые браслетики и сережки. А ещё этот чертов топик, который она как всегда надела без бюстгальтера, из-за чего все парни пялятся на ее сиськи.       Точнее, для них — сиськи, а для меня грудь. Имеем разницу.       Парни одеты совсем по-другому. Странные мятые кофты или майки, небрежный вид и грязные штаны с рваными кроссовками. У них особо нет денег, но это же можно все изменить с помощью их прирожденного таланта. На Даниле ещё надет какой-то ублюдский жилет, но мне плевать.       На удивление, Маша не хихикала с ними, как это обычно бывало. Из угла комнаты вышел Брэндон и поставил пакеты с выпивкой.       Он тоже заметно изменился после того, как стал популярным. Мы хоть и оставались близки, но америкашка слишком серьезно относится к своей работе, как и нашей, поэтому ежедневно тренируется до изнеможения и иногда даже не приходит домой. Я ценю в нем то, что он никогда ничего не просит, ему все сами дают. В другом смысле.  — Сегодня такую дорожку занюхнул, думал, что откинусь нахрен, но выжил. Епта, я так летал, это пипец какой-то, — увлечённо раскалывал всем Данилам, пока остальные смеялись.       Я закатил глаза. Это же так интересно и круто. Маша смотрела только на меня, видимо, намекая на уход отсюда.       Это было ошибкой. Увидеться со своими пацанами — полный бред, мы разные и не понимаем друг друга. Что я им расскажу? Знаете ли, я бросил всю наркоту, стараюсь не выпивать, пишу усердно музыку, завёл отношения, живу припеваюче и получаю огромные бабки, а ещё скоро у меня тур по всей Европе вместе с нашим стриптизером Брэндоном, который выиграл конкурс благодаря своим усилиям. Это я им расскажу? А Маша что? Я поборола свой селфхарм, о которым вы не знали, потеряла маленькую сестру, потому что все врачи мудаки, сумела позабыть об изнасиловании в четырнадцать лет и перестала употреблять наркотики каждый раз, когда мне хреново. Ещё влюбилась и встречаюсь со своим лучшим другом, который ни разу меня не обидел. Парни даже не обратят внимания и просто поржут. Видимо, на этом наши пути расходятся.       Я встал со столика, ожидая, когда Маша тоже встанет.  — Э, вы куда? — Поинтересовался Данил.  — Нам здесь нечего делать. Я поехал работать, как и Маша.       Она молчит весь вечер, видимо, ей тоже неловко.  — Ты какой-то странный стал, Глеб, — начал Артём. Все замолкли, ожидая, что он скажет, — как только бабки срубил, так сразу нас кинул, а теперь ещё и каблуком стал. Только за ней и бегаешь, да?  — Может быть я каблук и мажор, зато моя дама улыбается, а все наши желания спокойно восполняются, — спокойно ответил я.  — Зазвездился наш Глеб, — вздохнул Данил. — Еще и Машу с собой утаскиваешь. Разве не видно, как она хочет вмазаться и остаться с нами? — Данил взял ее за руку.  — Отпусти ее, — прорычал я. Маша попыталась вырвать руку, но Даня крепко сжал ее. — Отпусти по-хорошему.       Брэндон тоже встал с диванчика. Я ожидал, что он пойдёт против нас, но неожиданно произнёс:  — Глеб дело говорит. Отпусти или я тебе врежу. — Полигамные отношения я ещё не видел, — рассмеялся с хрюком Отис.       Как я и ожидал, Маша не могла долго терпеть.