PiT: Пой и танцуй одновременно

      Где. Чертов. Глеб.       Время уже было семь часов, но его так и не оказалось в гримерке. Класс. Если он молчаливо улетит также, как и Брэндон, это будет триумфальный дуэт.       Я попыталась успокоить волнение и агрессию. Заботливо налитый парнями стаканчик с пивом оказался пуст.       Ещё и эта шайка американцев. Тоже пиши пропало про них.       Хотя мне все равно. Раньше то хоть нас связывал Брэндон, а теперь могут катиться за горы широкие. Нашлись мне тут, правители. Мне они больше не нужны.       Это просто была выгода: скомканный тур с экономией денег. Теперь я с этого тура могу хоть слёзы купюрами вытирать, так что фиолетово на их конкурс.       Брэндон обещал мне объясниться, а мне как кстати сейчас нужна поддержка хоть от кого-нибудь. Я набрала его номер и ожидала ответа.       Молчание и игнорирование.       Протерев лоб, мне хотелось разбить стакан об эту чертову стену. Все катится куда-то не туда… Брэндон кинул нас и как бы он не оправдывался, это по-настоящему странный поступок. Глеб пропал непонятно куда и тоже меня игнорирует, остались только сидящие в гримерке парни, которые не проронили ни слова.       Если Голубин не придет, то этот концерт провальный. У нас общий тур, зрители очень будут сильно негодовать, они как-никак купили билет, чтобы лицезреть на кого-нибудь из нас.       Чувствую себя Беллой из «Пацанок». Алкоголь грел горло и успокаивал отрицательные эмоции.       Наконец, буквально за десять минут до выхода явился Глеб. Я успокоила в себе действия накинуться на него, поэтому встретила спокойно, но не подошла.  — Я успел?  — Нет, — съязвила я.  — Ага, — он кивнул и снял кофту.       Я взглянула на парней и оценила обстановку. Если я начну скандал прям при них — это будет некультурно. Ссоры из избы не выносят. Я лучше стерплю и улыбнусь ему, а потом спрошу, почему не брал трубки весь день и игнорировал меня полностью.       У них что, это дружеское с Брэндоном?       Наконец, заиграла музыка, и я подошла ближе к сцене. Меня отделяла только шторка и стены; я волнительно повертела микрофон в руках и посмотрела на толпу, а затем на Глеба.  — Фьюзи! Фараон! — Кричала толпа, и я улыбнулась.  — Нам нужно расстаться, — прошептал Глеб на ухо и вытолкнул меня на сцену под мою песню. Я еле как удержалась на ногах и не потеряла микрофон.       Что, черт возьми? Он шутит? Что за нахрен?       Я стала подпевать песне, но слова путались, бит менялся и не поддавался ритму, а мое поле зрения помутнело из-за его слов.       Боже, это полный провал. Мое выступление ужасное.       Почему он это сказал мне? Что происходит? Я ничего не понимаю!       Люди поддерживали мои слова, чтобы я продолжала петь. Слезы выступили на глазах, а голос задрожал.       Глеб оставался наблюдать за мной и не выходил на сцену. Его взгляд был холодным, проницательным и изучающим.       Я искренне надеюсь, что это какая-то проверка. В голове столько много вопросов, что музыка отдалилась на второй план, а терзания из груди вышли вперед. Я не справилась со слезами и расплакалась, сев на сцену.       Чувство, что я слышала свое сердце и больше ничего. Тук-тук… тук-тук…тук… Будто у меня аритмия. Я слышала на заднем плане, как сменилась песня. На ту, которую я написала самую первую о Глебе. «Твоя красота, на вкус, как грязь В моих мечтах разрушалась иллюзия любви Посмотри, что ты сделал со мной  — Я давлю на газ… газ… газ… — я пыталась подпеть, справляясь со слезами, — я катаюсь на тебе до утра и кричу, что снова твоя…       Пошла замедленная версия моей песни и я закрыла глаза.       Если мы расстались, то это… полный крах в моей жизни. Он не может просто взять меня и бросить после всего, что у нас было. Глеб мой первый мужчина, первая любовь, тот, ради кого я изменилась и сломала себя, тот, кого я впервые полюбила за всю свою жизнь. С ним я стала нежной, открытой, раскрепощенной, я открыла в себе некоторые качества и вкусы. Почему он тогда так издевается надо мной? Наши отношения идеальные…       Он же… он же любит меня, да? Может быть мне просто показалось из-за алкоголя в моей крови? Или он пошутил? Это в его репертуаре?       Или… весь день он пропадал с другой и решил бросить меня после того, как нашел лучше?       Сейчас точно не время для рассуждений, моя песня подходит к логическому завершению, а я до сих пор сижу на полу в слезах перед всей Варшавой и холодным Глебом.       Я сильная. Меня никто никогда больше не сломает. Почему я должна ныть из-за мужика, когда я столько перетерпела в своей жизни? Встав с пола, я провела рукой по щекам и убрала слезы.  — Варшава! — Крикнула я и подняла руку вверх.       Из толпы пронесся рык и рев, заряжающий меня на весь концерт.  — Выведи меня как будто пятно! — Подпевала мне толпа.       Нюни закончены. Я покажу ему, чего стою.  — Твой выход, Глеб, — я развернулась к сцене и улыбнулась, — встретьте молодого принца.       Голубин надел свой любимый образ и поправил волосы. Теперь его очки прикрывали глаза, но я до сих пор видела этот ужасный взгляд, который он применяет только на тех, кого терпеть не может.       Почему?       Не знаю. Будь что будет.       Я не подпевала ему. Пусть выступает сам. Данил подозвал меня к себе, находясь за диджей-пультом.  — Что случилось? Что с тобой? Ты чего, белочку словила? — Бумагин подкачал толпу рукой, но тут же вернулся ко мне.  — Не внедряйся. Я трезвая, — в подтверждение я показала ему спокойные и не трясущиеся руки.  — А с Глебом что?  — Это не мое дело.       Похоже, Данил догадался. Ибо это видно по его принятию и кивку. Я положила микрофон и направилась в гримерку, не став продолжать концерт дальше.       Мы тоже люди, и нам тоже надо отдохнуть. Это норма. Так что не стоит негодовать сразу, как рэпер уходит со своего же концерта. Мне сейчас, откровенно говоря, не очень.       Завтра рано утром отлет. Значит, я полечу. Никаких убеганий домой или еще что-то — работа есть работа. Я дала себе слабину, и не собираюсь это повторять.       Наверное.       Это сомнительное слово у меня появилось сразу, как я уехала в клуб с парням, оставив Глеба. Сначала выпивка, а потом пошли в путь наркотики… Данил натянул жгут покрепче на бицепсе и попытался найти вену.  — Маш, помоги, пожалуйста.       После таких экспериментов с уколами я даже задумывалась о медицинском, но с моей ленью и неустойчивостью к стрессу такой вариант отсекается. Я помогла натянуть жгут покрепче и ввела жидкость, потрясся руку Данила. Мне хотелось принимать что-то внутрь, но шприц так тянул к себе, что я не выдержала и тоже решила воспользоваться шансом.       Будь что будет. Я пущусь на самотек.