PiT: Пой и танцуй одновременно

      Ночная Москва пыталась преградить мне путь. Летняя полночь обдувала мои волосы и шею приятным ветерком, заряжая на позитив. Если Брэндон захотел бы сделать мне плохо, он сделал бы это нелепо и непрофессионально. Американец не умеет мстить и продумывать коварные планы, ему легче скрыться и забыть. Так что не стоит искать негатив, как я обычно это делаю.       Он же до сих пор мой… лучший друг, да?       Приехав на какой-то невысокий обрыв, я снова закурила сигарету и облокотилась на машину. У меня теперь нет номера Брэндона, так как он его сменил, поэтому я не могу связаться с ним. Надеюсь, он где-то здесь, ибо я ничего не понимаю в окрестностях.       Почти на краю стоял Брэндон, озадаченно смотря вдаль. Я прищурила глазки, чтобы убедиться в силуэте. Сигарета полетела с моих рук на землю, загрязняя экологию, а я летящей и уверенной походкой направилась к нему, поправив свою кожаную куртку.  — Привет, — тихо сказала я и коснулась плеча, — ты меня звал.  — Здравствуй, — он слабо улыбнулся, даже с какой-то долей грусти, — ты одна?  — А с кем еще?       Такой язвительный комментарий заставил Брэндона немного посомневаться в своих словах. Он облизнул губы и отошел от меня на безопасную дистанцию.  — Как дела?  — Ближе к делу, Брэндон. Не заставляй меня волноваться, — я презрительно оглядела его.  — Я стал бизнесменом.  — Отлично, — мои брови нахмурились, а взгляд стал раздраженно метаться, — ты для этого позвал меня на какой-то чертов обрыв?  — Я не хотел лишних глаз. Ты популярна, как и я.  — Хорошая идея, — поддержала я, но так и осталась раздраженна.  — Выходи за меня замуж.  — Чего?!       Я сначала подумала, что это какая-то шутка, но взгляд Брэндона стал метаться по моему лицу и реакции. Че?  — Совсем что ли? Нет! — Бросила я отказ.  — Брак по расчету. Я тебе часть бизнеса, ты мне штамп в паспорте.  — Пошел нахрен, придурок, — не сдержалась и попыталась уйти к машине, но Брэндон схватил меня за рукав.  — Послушай.  — Меня не интересует какой-то там бизнес и твои деньги, Брэндон. Найди себе другую.  — Тебе что, сложно что ли? — Он продолжал меня держать за рукав, но я попыталась вырваться. Его хватка оказалась сильнее, поэтому мы стали будто танцевать танго на краю обрыва.  — Я сейчас грохнусь, — сделав огромный толчок, я чуть не попятилась на краю.  — Забей хрен на этого Глеба. У тебя будет все: деньги, машины, квартиры, да хоть пентхаусы, все, чего ты хочешь. Ты можешь вкалывать себе что угодно, трахаться с кем хочешь и когда захочешь, заводить детей, романы, просто выйди за меня неофициально замуж и роди мне детей.  — Ты сошел с ума, Брэндон. Ты… ты… ты просто шизофреник! — Американец до сих пор меня не отпускал, и я все ближе и ближе приближалась к пропасти.  — Если ты не согласишься, я вышвырну тебя отсюда.  — Мне не страшно сдохнуть.       На самом деле внутри меня был огромный страх и сомнение, что он реально меня скинет, а в голове уже подкралась мысль о согласии.  — Просто штамп. Ничего больше. Мы можем усыновить кого-нибудь, если ты не хочешь детей.  — Отвали от меня! — Я толкнула его и влепила пощечину. — Я ничего тебе не должна!  — Тупая сука, я обеспечиваю тебе будущее, пока твой ебырь за тебя даже не волнуется! — Брэндон схватился за щеку и начал приближаться ко мне. Я сделала шаг назад и покачнулась на краю.       Еще один — и я полечу вниз. Конечно, высота небольшая, я не помру, но точно не встану здоровой.  — У меня есть будущее. Я имею большие деньги и без тебя, — попытавшись удержаться на месте, я ввела с ним дисскусию.  — Да, пока ты популярна. А потом нахрен никому не станешь нужна и сторчишься. Вот такое твое будущее, которое. Ты. Себе. Придумала, — Брэндон приблизился ко мне максимально близко и сделал толчок в грудь. Я попыталась схватить за него, но он убирал свои руки.       Земля ушла из-под ног, и я поняла, что падаю. Крик вырвался из моего горла, разорвав все голосовые связки, сердце будто не успевало лететь за мной, а руки разлетелись в размах. Я начала задыхаться в воздухе, время будто замедлилось. Вскоре пронеслась омерзительная боль по спине, и пелена закрыла мои глаза. Я судорожно закашляла из-за приземления с землей и попыталась встать, но ничего не видела, а моя поясница, похоже сломана.       Это конец. Я точно умерла.       Передо мной пронеслась линия быстрых воспоминаний: от первых шагов до последнего шага с обрыва. Я забегала глазами, пытаясь запомнить каждый момент, каждую секунду, но они проносились слишком быстро. Вскоре снова яркий свет и звон в ушах.       Пик… Пик… Пик…       Я появилась в каком-то месте. Из-за частых смен локаций мне стало настолько плохо, что я еле как держалась на ногах, но, слава богу, жива.       Или мне кажется? Это… наподобие выбора: в ад мне или рай?       Я ни черта не понимаю. Шагнув медленно вперед, передо мной появились очертания белой лестницы и неизвестной девочки около нее, похожая на ангелочка. На перилах развешена какая-то праздничная ленточка, будто меня встречают, как долгожданного гостя.  — Привеет! — Миленький голос подозвал к себе. Я прищурила глаза и увидела…       Алису?! Я что, реально умерла?  — Твои ноги ходят, удивительно! — Она погладила меня по ногам, — ну, Мария, готова шагнуть в небесный рай? Или все-таки ты слишком много нагрешила для своей жизни и пройдешь в подземный ад?       Что, блин? Это все реально происходит? Я что, буду жить после смерти?  — Что за нахрен? — Хотела сказать я, но изо рта так ничего и не вышло, только тихое мычание.  — Я тебя поняла. Значит, рай хочешь, — Алиса начала внимательно что-то чертить в тетрадке, — а ты помнишь, как убила меня?       Что? Почему она так говорит? Я не виновата в ее смерти!       Вместо пререканий у меня вышел неестественный для человека рык. Я стала щупать свой рот, чтобы найти препятствие для говора.  — Ты не можешь говорить, потому что много возникаешь, — пояснила Алиса и рассмеялась своим писклявым смехом, — ты возникала даже тогда, когда убила меня. Отравила в больнице, помнишь, да?  — Нет! — Наконец получилось сказать хоть слово.  — О-о-о, даа, ты виновата в моей смерти. Если бы не ты, я бы была жива. Но, увы, мне приходится смотреть на таких жалких умирающих людей из-за своих грехов, как ты.       Что за чертовщину она несет? Настоящая Алиса бы никогда такое не сказала!  — Знаешь… Может, оставить тебя живой? Ты какая-то глупая для подземного мира пока что.       Во мне было столько непонятных эмоций, что я даже не знала, как на это реагировать. Может, я просто укурилась в своей квартире и брежу? И никакой встречи с Брэндоном не было, да? И я сейчас не померла и не нахожусь в каком-то странном месте со своей умершей сестрой?       Если я серьезно словила трип, парни будут еще очень долго смеяться.  — Только я не отпущу тебя просто так. Отдай мне что-нибудь взамен, — она улыбнулась.       И что мне ей отдать? Свой последний оргазм, блин?  — Я не знаю, что тебе отдать, — спокойно уверила я.  — Например, того паренька, которого ты так любишь. Глеб… Глеб же, да?  — Я не отдам тебе его, — продолжала возникать я, и она захлопнула мне рот с помощью особенного знака. Вот сука!  — Если я заберу его, это будет слишком просто. Каково это жить с человеком и не видеть его? Ты влюбилась в первую очередь в его красоту, а не в душу. Так зачем тебе виденье, если ты уже все видела?       На что она намекает?! Может хватит говорить своими загадками?  — Я заберу твои карие глазки. Пусть побудут у меня, быть может, твое чистое зрение понадобится верующему старичку, который в жизни бы не поступил так, как ты.       Я попыталась сказать что-нибудь оскорбительное, но она резко пропала из вида, как и вся окрестность. Ни лестницы, ни ленточки на ней, ни Алисы. Я видела ровно ничего.       Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Мне стало так трудно дышать и давить грудь, что я схватилась за свое тело. Через несколько секунд мои руки стали растворяться.       О нет… Все-таки, я умираю. Или прихожу в себя после убойной травки.       Я попыталась открыть глаза и увидеть хоть что-нибудь, но снова появилась какая-то пелена и ломота в костях, будто я курила всю ночь.  — Маша? Маша, ты проснулась? — Знакомый голос выводил меня из пелены, но я все равно ничего не видела. Мои руки и ноги стали двигаться, а глаза — нет.  — Глеб? Что со мной? Глеб       Я смотрел на ее почти безжизненное тельце в куче всяких препаратов и капельниц. Кардиограф пикал в тишине, пока Маша пыталась что-нибудь сказать. Ее теперь незрячие глазки судорожно бегали по комнате.       Боже… она жива, мать твою. Она не умерла!       Я сразу же нажал на кнопку сверху ее головы, а девушка пугливо вздрогнула.       Как… как ей теперь объяснить, что она… слепая?       Поражение зрительного нерва с необратимой слепотой. Маша, когда упала, повредила позвоночник и спинной мозг, из-за чего она ослепла. Это все сделал чертов Брэндон, который сидит сейчас в тюрьме, где ему и место.       Я не знаю, как она отреагирует. Маше будет очень сложно свыкнуться. Я ждал долбанных два месяца, пока она восстановится и придет себя. Каждый день я приходил к ней и говорил все те же слова, что безумно сильно люблю ее, невзирая ни на что.       Почему я так поступил тогда? На это есть свои причины. Все настолько было очевидно и у меня, нет, у нас под носом, но я абсолютно ничего не видел. Чертова Ванесса подговорила Брэндона бросить танцы и уйти в бизнес, а потом устроилась к нему ассистенткой. Ванесса знала, что Брэндон падкий и амфотерный на действия других людей, девушка могла управлять им, как ручной собачкой.       Она все время была удержима мной и Машей, хотела нагадить нам за то, что мы натворили и воспользовались ею. Я правда не понимаю, в чем я и Маша виноваты. Ванесса сама была очень даже согласна, а мы предупреждали девушку заранее.       Но ей было этого мало. Спустя несколько дней, она явилась ко мне и объявила о том, что наврет Маше о несуществующих отношениях. Я знал, что это глупо, рэперша бы не поверила какой-то рыжей бестией. На эта чертова сука оказалась умней; засняв меня на видео, как она лезла ко мне, пыталась соблазнить, Ванесса умудрилась сделать все так, чтобы был компромат.       И я знал, что если бы она показала это Маше или выложила в Интернет, ей бы поверили. А измена намного хуже, чем предательство, хоть это и схожие в каком-то значении вещи. Именно поэтому я расстался с Марией, прежде чем Ванесса прокрутила свои махинации.       Поняв, что облажалась, девушка решила пойти в обходную. Хотя все-таки часть своей работы она сделала: мы расстались, и Маша возненавидела меня. Ванесса предложила Брэндону интересную сделку: он женится на Маше и сделает все так, чтобы меня не подпускали к моей девушке, а Ванесса бы расправилась со мной, как с пылинкой. Взамен такой странной женитьбе Брэн получил бы полный бизнес, так как его мама отказалась от незаконных действий, жену красавицу и большой куш. Он бы просто пользовался ей, а потом выкинул. И меня бы не было рядом, чтобы помочь ей, ведь я знаю, что Маша не справится сама.       Но все снова провалилось. Брэндон не справился со своими эмоциями и скрытыми чувствами, поэтому толкнул Машу с обрыва, пытаясь покончить с ней раз и навсегда. Он думал, что так вызовет благословение Ванессы, и та поможет ему с бизнесом, выйдя за него замуж, хоть ему это особо-то и не надо было. Я знал, что бывший танцор неравнодушен к Маше. Прекрасно знал и упивался этим, пока такие игры не дошли до того, что происходит сейчас.       Сейчас Брэндон, как и Ванесса, в тюрьме. Их план закончился наказанием за свои действия.       Врачи прибежали тут же и помогли Маше справиться с глотком воды. Я отвернулся, чтобы не наблюдать за ее слезами и непониманием, что происходит.       Она справится. По крайней мере, я помогу ей.

***

Маша       Выставив руки вперед, я улыбнулась и нащупала лицо Глеба. Он рассмеялся и чуть-чуть укусил меня за пальчик.  — Что записывать дальше, миледи? — Я услышала, как Глеб взял ручку в руки.  — Хм… А какая последняя строчка?  — «Не вижу их всех, но я слышу их вой», — прочитал Голубин и приготовился что-нибудь записывать.  — Запиши… Мм… «Они кричат то, что ты не любил. Что они знают за тему любви?» — Пропев строчку по ритму, я провела пальцем в воздухе, проверяя рифму.  — Отлично… — Глеб записал и стал читать мне вслух, чтобы я сверилась с текстом.       Нащупав пальцем на его губы, я усмехнулась. Глеб улыбался, причем очень даже ярко.       Это странно, но… Я не расстроена, что потеряла зрение. Люди ценят только тогда, когда теряют. Никто не замечает, что они могут чувствовать и видеть красоту всеми своими уголками тела и глазками: смотреть, разглядывать, слышать, прикасаться. Когда я потеряла зрение, я поняла, что у меня есть слух и руки, которыми я могу нащупать и почувствовать. Я слышу голос Глеба, чувствую его гладкую кожу, рельефные мышцы и немного контура новой татуировки. Если мне что-то непонятно в нем, он объясняет словами, и сохранившиеся образы в моей голове сразу же выстраивают картинку. Я помню, как выглядит мир, моя квартира, двор около дома, студия, аппаратура и сцена. Да, мне сложно выступать в одиночку, но в этом мне помогает Глеб, пишет за меня текста на слух, а если я и хочу прочитать что-то, то для этого использую шрифт Брайля. На моей одежде написаны цвета и описания, которые я тоже могу прочитать, а макияж не так уж мне и нужен, плюс Голубин специально сходил на курсы визажиста и теперь умеет рисовать мне стрелки и подчеркивать глазки. Конечно, я не знаю, делает ли он это умело или нет, в любом случае я не слышала язвительных комментарий.       Есть только две печальные вещи, анализированные мною за последние два годы моей слепоты: первое, я полностью зависима от Глеба, второе, Брэндон в скором времени выйдет на свободу.