Хранитель Лев: Орден Крови

      День за днём тянулись мучительно долго… раз за разом солнце лениво преодолевало избитый маршрут с восточной стороны неба до западной, после чего учтиво уступало своё место сестрице-луне. Та охотно занимала свой пьедестал, преодолевая всё тот же путь солнца, однако в полумраке тихих, звёздных ночей.       Микко давно заметил, что начало немного холодать. Оно и к лучшему — жара, которую нёс сезон засухи, была невыгодна даже здесь, на Землях Древа. А вот дожди никогда бы не помешали… принц не знал лишь одного. Как долго ему самому ещё предстоит находиться в целительской пещере, потому что тоненькая ниточка терпения, державшаяся на избитом понятии «надо», вот-вот так и норовила взять и оборваться.       Карамельный лев сходил с ума от скуки и бездействия, однако ничего не мог с этим поделать — раны, как назло, затягивались мучительно долго, и каждое лишнее движение приносило боль. Пускай и не так много, как при самом пробуждении, но приятного было явно мало. Целители своей хмурой сворой не позволяли ему даже на шаг выйти из лазарета. Принц с ними особо и не спорил — куда уж тут шагать, когда он сам всё ещё едва ли двигался? И это по прошествии целой недели с того момента, как он открыл глаза! Почти ежечасные перевязки, принятие горьких лекарств и стойкий, дурманящий запах в воздухе уже порядком начинали ему надоедать. Микко чувствовал, что ещё немного и он сорвётся — стены целительской давили на него, от привкуса крови тошнило, а назойливые мысли всё никак не выходили из головы. Хотя, пожалуй, только это его и спасало помимо тех моментов, когда приходили друзья.       Он много и часто думал, собственно, других занятий у него особо-то и не было.       Всё чаще размышлял о целях Ордена Крови, из раза в раз убеждаясь в том, что несмотря на всю информацию, которая смогла дать Зира, они ровным счётом ничего не знали о своих врагах. Кто они? Откуда пришли? Почему у них так много бойцов? А главное — зачем им порабощение абсолютно всех земель? Вопросов много, а ответов ровным счётом-то и не было помимо парочки очевидных фактов и горы предположений, доводов, догадок…       Быть может, им нужно огромное количество земель, чтобы размещать свою многочисленную, возможно и тысячную, армию? Но в таком случае непонятно, отчего вдруг такая ярая агрессия и стремление убивать, да и к тому же саванна большая — места хватит уж точно на всех, даже для столь огромного прайда. Ну а об остальных целях можно было только догадываться — информации попросту не было. Месть? Завоевания? Намеренное истребление? Всё возможно, но ничто нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть, ведь нечего было даже предъявить.       Из головы льва никак не желал уходить тот странный сон, похожий на некое пророчество, но принц попросту не понимал, как это было вообще возможно! Ведать тайны будущего были способны лишь сильнейшие маджузи, как и общаться с предками. Но, с другой стороны, он ведь побывал прямо на облаках — легендарной границе между жизнью и смертью! Что, если он был единственным, прикоснувшимся к потустороннему миру настолько близко, чтобы предки смогли послать пророческое видение? Или всё это — лишь его разбушевавшаяся фантазия? Но происходящее с Кайоном лишний раз подтверждало его догадки о реалистичности будущего в видении…       Четыре знака, четыре коротких эпизода, в каждом из которых сокрыто будущее, его возможный вариант.       Бегущие по небу воины объединения земель и командующий ими Кайон — первый знак.       Его собственная смерть в отражении — второй знак.       Третий знак — отказ Сафири участвовать в битве, её вина.       Ну а четвёртый — смеющаяся в лунном свете светлая львица со свежей кровоточащей меткой Ордена Крови.       Внезапно его сердце дрогнуло в страшной догадке, когда лев в очередной раз промотал в голове последние два знака. Отказ Сафири участвовать в битве и светлая львица, вступившая в Орден… но ведь это было попросту невозможно! Храбрейшая никогда бы не предала объединение земель, не предала бы его, какова бы ни была цена этой преданности! Сафири… Сафири не могла… в этом просто не было совершенно никакого смысла! Не было смысла…       Да, смысла не было! Про себя карамельный невольно усмехнулся — как он вообще мог о таком подумать, о предательстве Сафири, той, которой доверял гораздо больше, чем самому себе! Значит, это был просто сон. Обыкновенный, пускай и очень странный, сон. Микко предпочёл думать именно так, пускай видение все ещё не желало окончательно его покинуть. — Ай! — Не крутись, а то будет ещё больнее!       Только теперь Микко понял, где и рядом с кем он находился. Лев страдальчески выдохнул, опустив потяжелевшую голову на подстилку, пока Иллай, тем временем, терпеливо снимала повязку с его израненной лапы. Остатки крема все ещё находились на широком, вытянутом листе, но большая часть лекарства уже успела впитаться в рану. Только теперь хранитель мог оценить настоящий ущерб своему телу, ведь под многочисленными повязками этого было просто не заметить.       Прошлые царапины на лапах из-за Рыка Предков превратились в глубокие, рваные и частые раны, вдоль и поперёк испещрявшие лапы хранителя, в особенности передние. Плотная корочка уже успела покрыть когда-то кровоточившую поверхность, но всё ещё была слишком тонка и хрупка, готовая в любой момент взять и разорваться. — Почему они так долго затягиваются? — спросил у целительницы Микко, и та, выпустив из пасти кокосовую скорлупу с зеленовато-алым лекарством, терпеливо ответила: — Ты потерял в бою слишком много крови. Пока шла подмога, пока тебя доставляли к Древу Жизни — всё это время ты истекал ею. Чудом спасся, Микко! А на скорое выздоровление можешь и не надеяться. Раны будут заживать долго, а любое малейшее повреждение вызовет кровотечение, которое может вновь сильно тебе навредить. — Иллай с досадой покачала головой, подтягивая бурой лапой свежие листы для перевязок. — Так что отдыхай — чем дольше, тем лучше. Геройства подождут. — Но они наверняка не справятся без меня! — протянул карамельный, тяжело вздыхая. Иллай скептически хмыкнула, одарив льва задумчивым взглядом карих глаз. — Не набивай себе цену. Истекающим кровью ты им уж точно никак не поможешь.       Микко хотел было возразить, но не смог, лишь с глубокой досадой опустив уши. Иллай права, никакого толку он в себе сейчас не несёт. И неизвестно, когда ему удастся вновь окрепнуть и встать на лапы — оптимистичный прогноз о двух неделях казался теперь уже призрачным, было бы неплохо вновь быть в строю хотя бы через месяц после пробуждения. Лапы выглядели не так страшно на фоне спины, от которой почти живого места не осталось — многочисленные, кривые и глубокие раны прорезали его шкуру, и каждое неловкое движение приносило много боли.       Микко тоскливо посмотрел в сторону выхода из лазарета: в небе метались темно-серые тучи, ветер грозно завывал, предвещая скорую грозу — первую за долгое время ясной и засушливой погоды. Вот только легче ему от этого не становилось. Карамельный лев любил бурю — торжество великой и могущественной стихии, беспокойно извещавшей всю саванну о приходе нового сезона Дождей. Сезона плодородия и процветания, сезона жизни. Вот только станет ли объединению земель проще? Непонятно. — Как вы, целители, день и ночь способны находиться здесь? — поинтересовался карамельный, искоса взглянув на Иллай. Бурая львица заботливо перекладывала лекарство на разложенные и заготовленные листы, чтобы вновь туго перевязать карамельному хищнику раны. Она, не отвлекаясь от своего дела, пояснила: — Мы тоже на фронте, Микко. Тоже сражаемся со смертью. Вместо когтей и клыков у нас целебные травы, а также знания, передаваемые из поколения в поколение. Вы способны прогнать врага, а мы, целители, вытаскиваем воинов с того света. — львица на миг приподняла светло-карие глаза, и лишь теперь хранитель увидел, что те были наполнены усталостью и болью. Странно было столько дней не замечать состояния ещё очень молодой львицы — сгорбившаяся и измученная, она упорно продолжает приглядывать за больными, латать раны, готовить лекарства… а ведь никто этого не замечал. Все говорили только о доблестных воинах, сражающихся на поле боя со страшным врагом, но ведь целители тоже боролись, боролись со смертью! Тоже страдали, тоже уставали и жертвовали. Но всем было абсолютно всё равно.       Микко с сочувствием склонил голову. — И мы вам за это благодарны. Я благодарен. Где бы я сейчас был, если бы не все вы? — карамельный горько усмехнулся, и Иллай, нехотя хмыкнув, предположила: — Скорее всего, общался бы со львами-предками. — Именно так… — тяжело вздохнул хранитель, легонько протягивая целительнице свою правую лапу — та, к счастью, не отдалась болью, и затянувшиеся раны послушно повторяли движения здоровой кожи. Микко с облегчением кивнул, скорее самому себе.       Иллай окинула больного оценивающим взглядом, после чего отработанными на несколько раз движениями аккуратно приподняла покалеченную лапу, ловко подложив под неё лист с лекарством. Целительница немного резко, но всё также умело и осторожно перевязала повязку тонкой, но очень прочной травинкой так, что зеленое полотно очень плотно прилегало к ранам льва, не допуская воздуха. Львица удовлетворенно кивнула, принявшись проделывать всё те же манипуляции, но на этот раз со второй лапой. — Я ничем не могу тебе помочь? — как бы невзначай поинтересовался гвардеец, однако внутренне надеялся на то, что целительница не станет возражать. Иллай едва заметно усмехнулась, подняв взгляд на своего пациента: — Если ты не будешь задавать глупых вопросов, то очень мне этим поможешь. — Я серьезно! — воскликнул Микко, не сводя внимательных изумрудных глаз с юной целительницы. Казалось, та вообще не восприняла его намерения всерьёз, привыкшая, как и любой лекарь, справляться сама без помощи «простых смертных». Иллай лишь скептически вздернула брови. — Скажи, Микко, — устало начала она, — чем ты можешь помочь мне, если не способен даже с места сдвинуться? — Ну… я… — замялся карамельный, но слишком поздно понял, что совершенно ничего не может предложить. Иллай довольно усмехнулась. — Вот видишь! Поэтому просто будь послушным пациентом. Это — главный подарок для меня. А то хватает там всяких… Орденцев.       И гвардеец сразу понял, на что намекала целительница. Он невольно скосил глаза в дальний угол лазарета: в тени, прикрываемый широкими листьями от любопытных глаз, лежал тот самый пленный Орденец, попавший сюда ещё в самую первую битву.       Его панически боялись и сторонились все входящие, а целители лечили «пациента» с особой осторожностью, стараясь лишний раз к нему вообще не прикасаться. Вражеский лев так и не открыл глаз. Лекари поили его, добавляя питательные травы в воду, дабы поддерживать жизнь, однако враг не желал просыпаться, хотя состояние его заметно улучшалось: грудь теперь уже спокойно вздымалась и опадала, а раны затянулись почти полностью, оставляя на память лишь широкие шрамы. Шли слухи о том, что этот лев — лишь посланник Ордена, и он выжидает момента, чтобы напасть и лишить объединения земель целителей, а значит, сильно ослабить войско. Но с другой стороны Микко хорошо помнил, в каком состоянии забрали этого бедолагу с поля боя, ведь сам участвовал в той битве. Одинокий, умирающий Орденец был никому не нужен. И наверняка бы умер, не согласись целители объединения земель его излечить. Но и сам Микко порой с опаской поглядывал на врага. Ночами казалось, что тот открывал свои кровавые глаза и подолгу смотрел принцу в спину, выгадывая подходящий момент, чтобы напасть…       Иллай закончила менять повязки и с улыбкой окинула льва, довольная проделанной работой. Она в пару прыжков достигла небольшой кладовой в лазарете и вынула из-под пальмовых листьев чашу бывшего фрукта, в которой плескалась уже знакомая Микко жидкость. Карамельный даже при виде этого лекарства тут же поморщился — знал, что придётся выпить всю чашу до дна. — Ты уже знаешь, что делать, — заметив его явное отвращение, с ехидцей протянула Иллай, подталкивая зеленоватую жидкость ко льву. Он с мольбой в глазах воззрился на целительницу, однако та оставалась непоколебима, — а ну пей, герой ты недоделанный! Как с Орденцами сражаться, так первый, а как отвар из крапивы пить, так ни в какую! — Он противный. — буркнул Микко, но всё-таки подтянул к себе чашу с ненавистной жидкостью, вновь демонстративно поморщившись. Иллай невозмутимо схватила в зубы листочек мелиссы, лежавший в хранилище трав неподалёку, и положила его в лекарство. — Так будет лучше? — с усмешкой протянула она, вот только гвардеец «заботы» не оценил. Но всё же Микко вынудил себя залпом заглотить противный отвар — вся пасть тут же отдалась вяжущей горечью и острым покалыванием. Целительнице и того хватило, поэтому Иллай, довольно кивнув, выхватила опустевшую чашу и направилась к своим травам.       Микко уже успел запомнить, что на этом сегодняшнее лечение, по крайней мере на какое-то время, закончено, поэтому карамельный вздохнул с облегчением. Иллай, можно сказать, была его чуть ли не личным целителем — других пациентов, помимо ну очень проблемного и израненного принца, у неё не было. Но каким бы хорошим лекарем она ни была, казалось, что ещё немного и Микко не выдержит… — Тук-тук-тук? Есть, кто дома? — раздался со стороны входа в лазарет задорный голос львицы. Микко не успел среагировать, как вдруг кто-то стремительными тенями кинулся ему навстречу. — Это же Микко! Наш герой! — радостно заверещала вбегающая Джиони, но синеглазую малышку поспешно обогнала «золотистая молния» — Нэйма громко рассмеялась, глядя вслед оставшейся позади подруге. — А я добегу до него быстрее! — А я просто оттолкну тебя! — тут же возразил брат золотистой, легонько ударив сестру боком — хватило и того, чтобы юная львичка запуталась в собственных лапах и едва ли не грохнулась на землю. И вперёд, с видом победителя, вырвался Альфаджири. Светлый львенок с довольной насмешкой окинул своих собратьев превосходительным взглядом. — В своих вечных спорах вы всегда будете позади меня! — Это мы ещё посмотрим, — с игривой угрозой буркнула Джиони, пустившись следом за самоуверенным братцем. Тут же лазарет заполонил радостный хохот четверых львят. Сафири, едва поспевая за ними следом, вошла внутрь, с усмешкой обнаружив среди лежавших пациентов своего супруга. Микко приветливо улыбнулся своим гостям. — Не ждал тебя увидеть так скоро, — с теплом ухмыльнулся лев, едва заметно попытавшись приподняться на лапы, но Сафири коротким знаком его остановила. Микко оглянул четверых львят, что продолжали в забвении бороться друг с дружкой, — но ещё больше я не ожидал увидеть их. — А, ты о малышах? — хмыкнула Сафири, довольно закатывая глаза. — Они так хотели увидеть тебя, что я не удержалась и разрешила им пойти со мной. — Да, Микко! — радостно вскрикнула Нэйма, быстро позабыв об игривой схватке и подбежав к израненному льву. Золотистая малютка осторожно положила золотистые лапки на его карамельную, прикрытую зелёным листом. — Расскажи нам о том, как ты рычал в снежную бурю! Пожа-а-а-алуйста! — Расскажи, расскажи! — тут же оживился и Альфаджири, ловко пустившись навстречу ко льву. Рыжие глазки львёнка блеснули недетским интересом. — Как оно было? Снег ещё долго не падал? Сами ветра присмирели от столь громогласной силы?! — Не сошла лавина? — вдруг вставила Джиони, всё это время остававшаяся немного позади. Абсолютно все, в том числе и Микко с Сафири, с удивлением взглянули на тёмно-серую львичку. Та лишь невинно похлопала льдисто-голубыми глазами. — В горах такое часто бывает, когда ветер сильный.       Супруги невольно переглянулись, подивившись сообразительности малютки. Сам Микко никогда особо об этом не задумывался, а ведь и впрямь: его рычание могло ненароком вызвать искусственную лавину на свои же войска! А выжить под несущимися с бешеной скоростью слежавшимся льдом и снегом практически невозможно… Джиони продолжила с интересом наблюдать за реакцией взрослых, игриво наклонив головку набок и взмахнув чёрной кисточкой хвоста. — Ну так нет, не было? — переспросила малышка, и, получив отрицательный ответ, удовлетворённо кивнула. — Тогда рассказывай, а то я ни слову Сафири не верю! — Обижаешь. — насупилась песчаная львица, но по её шутливому взгляду хранитель понял, что та говорила не всерьёз. Тут же все четверо львят одновременно оказались вплотную к Микко: на него устремились сразу четыре пары любопытных глаз, жаждущих подробного рассказа! Да гвардеец и рад бы рассказать, вот только сам ничего не помнил. — Если честно, — неловко откашлялся тот, широко растянувшись в глупой улыбке, — я начал терять сознание ещё до того, как закончил рычать. В общем… всё воспоминание того Рыка, как отшибло!       Львята в унисон разочаровано заворчали. Самая активная Нэйма протестовала больше остальных: — Кусаки-макаки! Для чего мы тогда так долго сюда шли? — Мы хотим историю! — подтвердил слова сестры Клау, явно недовольный таким раскладом событий. Сафири с большим недоумением посмотрела на Нэйму: — Это кто тебя научил таким ругательствам? — Сама придумала! — довольно улыбнулась львичка, но тут же помрачнела, с былым запалом продолжая настаивать всё на своём. — Мы хотим историю! Может, неправдивую, но хотя бы интересную! — Поддерживаю. — кивнула остальным львятам Джиони, с интересом затаившегося хищника наблюдавшая за развитием ситуации. Эта львичка всегда была очень спокойна и почти никогда не лезла в шумные разборки своих ровесников, однако активно наблюдала и направляла шаловливого братца-Альфи.       Из-за угла показалась задумчивая бурая целительница. Завидев Иллай, все львята тут же, как один, повернули головы на неё, боязливо прижав уши к голове. Сафири, словно точно такой же провинившийся львёнок, виновато потупила взгляд.       Иллай смерила всех присутствующих спокойным оценивающим взглядом, после чего пробормотала: — Вам следовало бы вести себя тише, молодые львы и львицы. Здесь лечится не только ваш карамельный друг. — Простите нас, — стыдливо протянул Клау, потупив взгляд в пол. Львёнок, конечно же, с «огромным» интересом разглядывал свои серые лапы. Иллай на извинения малыша лишь улыбчиво вздохнула, кивнув. — Ладно уж, но впредь будьте спокойнее. — она какое-то время помедлила, после чего её глаза заговорщицки блеснули, и в карих радужках пронёсся огонёк азарта. — Ну а с историей я могу помочь — знаю одну очень хорошую легенду, которая наверняка придётся вам всем по душе.       Малыши тут же радостно переглянулись, спешно закивав кареглазой целительнице. Казалось, лишь заслышав о легенде, львята едва успевали дышать, словно позабыв о реальном мире, да и об изначальной цели их пути сюда. Микко особо не обижался, сам удивляясь, с чего это его персона удостоилась такого внимания! Но и сам был не прочь послушать хорошую историю, и по взгляду Сафири карамельный понял, что супруга думала точно также.       Львята расположились небольшим полукругом, справа замыкаемый Сафири, а слева — Микко. Ближе к янтарному льву подсели Клау с Джиони, к его супруге — Альфи с Нэймой. Все шестеро, — даже самые взрослые из них, словно впавшие в далёкое, счастливое детство! — подняли нетерпеливые взоры на целительницу, предвкушая удивительную легенду, которую она сейчас им поведает. Иллай какое-то время молчала, с задумчивой улыбкой отводя глаза куда-то в сторону — этот короткий жест хранителю был очень хорошо знаком. Именно так он всегда собирался с мыслями, прежде чем рассказать что-то очень важное или долгое, просто чтобы не запутаться и ничего не упустить. И наконец Иллай начала. Голос её в приглушённом завывании ветра снаружи звучал тихо, но вкрадчиво, а история лилась плавной, ласковой песней. — Эту легенду мне рассказывала мама. Ей — мама её мамы, а той много лет назад поведал её прадед. В общем, никто уже точно не знает, было это всё на самом деле, или же сюжет остаётся лишь плодом фантазии какого-то мудреца.        Как и сейчас, в те времена великими землями правили львы. Огромные, могучие прайды под предводительством своих монархов дарили жителям спокойствие и процветание, обеспечивали защитой. Всего таких прайдов, как и земель, было четыре — прайд Огня, Воды, Земли и Ветра одноимённых со своими территориями. У каждого были свои особенности, неповторимые обычаи и традиции, которые львы и львицы трепетно берегли, передавая из поколения в поколение.       Вольные львы прайда Ветра славились своим свободолюбием, отсутствием чётких рамок и границ, при этом мудростью и терпением. Они могли часами выслеживать дичь, в конце концов добиваясь своего. Говорят, что самые мудрые и старшие из них умели говорить с самими ветрами, которые доносили до смертных отголоски прошлого и будущего.       Прайд Земли очень многочислен. Все они — словно большая, дружная семья, зависимая каждый друг от друга. Их львы и львицы крепки и сильны, поговаривают, что самые могучие и вовсе одним ударом лапы раскалывали напополам целый камень! Воинственные и всегда готовые постоять за семью, земляные редко уступали в спорах своим соседям.       Львы, что предпочли поклоняться могуществу рек и озёр, звались водными. Своим умением плавать и ярой любовью к воде они казались чудаковатыми другим прайдам, но ничем не уступали ни в силе, ни в слаженности. Особенно прославились целители, настаивавшие свои лекарства на самой чистой и целебной воде горных рек.       Ну и последний, прайд Огня. Именно с него и начался раскол среди мирно существовавших друг с другом прайдов…       Огненные, очень сильные и стремительные, но довольно вспыльчивые воины часто провоцировали конфликты, что довольно быстро угасали. Их стихия, буйное пламя, была опасна и очень своенравна, как и сам прайд. Но правители всегда оказывались очень мудрыми и сдержанными, ведя своих львов и львиц по верному пути, пока в один день всё не изменилось.       Династия резко пресеклась, и встал вопрос, кто должен унаследовать престол. После многочисленных кровопролитных распрей власть в прайде Огня кардинально сменилась. Теперь всем прайдом должны были управлять несколько львов и львиц под негласным предводительством сильнейшего лидера. Если глава был недостаточно силён физически, любой мог свергнуть его в поединке и занять место проигравшего. Не было больше династии и королевской крови.       Подобные перемены во власти огненных очень не понравились трём другим прайдам. Поначалу они мирно просили прайд Огня выбрать нового короля и королеву, дети которых после продолжат правление, однако те наотрез отказались. Этот жест прайды восприняли, как отвержение священных традиций, а также опасность в свою сторону — все были наслышаны о вспыльчивости и великих планах огненных, подвергавших риску гармонию, царившую на землях столько лет. Тогда все они решили действовать.       Поскольку после смены власти, междоусобных войн и делёжек прайд Огня очень сильно ослаб, Ветру, Воде и Земле не составило труда, объединившись, изгнать бунтарей с их собственных земель. Огненные были очень злы на своих собратьев-львов, однако ничего не могли с этим поделать. Лишь пообещали, что однажды окрепнут и вернут то, что принадлежало им по праву…       В момент, когда Иллай закончила свой рассказ, за стенами Древа раздалось рычание сверкнувшей в чёрном небе молнии. Белая грозовая вспышка добралась и до лазарета, на миг осветив глаза четырёх львят, заворожённо глядевших на бурую львицу. Сафири и Микко тоже очень заинтересовались рассказанной историей, проникшись к кареглазой врачевательнице ещё большим уважением. Целители ведь не только лечили больных, именно они хранили традиции и опыт, передававшийся из поколения в поколение — кто бы мог подумать, что эта ещё совсем юная хищница утаивает так много историй и легенд, мысленно переживая их в самые трудные моменты своей жизни. — Иллай… это потрясающе! — на выдохе протянула Сафири, привычная насмешка вмиг исчезла с её мордашки. — Почему ты никогда не говорила, что умеешь так здорово рассказывать легенды? Я как будто во времена тех четырёх прайдах побывала!       Бурая львица смущённо улыбнулась. — Да ладно уж, не такая я и мастерица… а легенда вправду замечательная. Помню, как ещё львёнком услышала её от мамы. — невольно Иллай скосила взгляд в сторону: совсем неподалёку, стоя около большого, плоского камня, над лекарствами и настоями колдовала Нирмала. Старшая целительница была настолько поглощена своим делом, что совсем не замечала на себе задумчивого взгляда дочери. Затянувшееся молчание внезапно было прервано. — А что стало с тремя другими прайдами, Иллай? С землями изгнанного прайда Огня? — Альфаджири, казалось, совсем не дышал с того самого времени, как львица произнесла первые слова легенды. Врачевательница с удивлением перевела взгляд на любопытного малыша, явно не ожидая таких глубоких вопросов. — Насчёт Огня точно никому неизвестно, — досадливо покачала головой целительница, — однако я хорошо помню судьбу Воды, Ветра и Земли. После изгнания огненных баланс был нарушен, и теперь уже войны да распри начались между тремя прайдами. Исчезновение одной стихии привело к самоуничтожению оставшихся.       Альфи лишь кивнул, в суровой задумчивости вновь примостившись рядом с Сафири. Голубоглазая львица улыбчиво обвила малыша своим песчаным хвостом, пока Нэйма, счастливая и довольная, с ноткой укора наблюдала за хмурым другом. — Это лишь история, Альф, — добродушно толкнула его в бок львичка, — не копайся так глубоко!       Новый раскат грома оглушил всех присутствующих, и, вперемешку с хлеставшим дождём, мелодия спокойной и размеренной пасмурности сменилась клокочущим рычанием настоящей бури, нёсшей за собой так долгожданную всем объединением земель воду, а за ней и жизнь.       Внезапно, под новую вспышку молнии, внутрь прошествовал король Кайон. Тот ещё не успел толком промокнуть, ведь путь был очень короток, но крупные дождевые капли уже успели примоститься на его алой гриве. Лев явно был чем-то очень встревожен и взволнован, однако старательно пытался это скрыть. — Дядя Кайон! — тут же окликнул его Микко, широко улыбнувшись. Как же карамельный в тот момент был рад его увидеть спустя столь долгое время разлуки! Вот только король Древа Жизни даже не посмотрел в сторону племянника. Лишь отыскал глазами Нирмалу, после чего поспешил навстречу к ней. Когда Микко в очередной раз окликнул дядю, тот обернулся, смерив того холодным немигающим взглядом, а после вновь, как ни в чём ни бывало, продолжил говорить со старшей целительницей объединения земель.       В этот момент внутри словно что-то щёлкнуло. Неужели опасения Сахази были не напрасны?..