Хранитель Лев: Орден Крови

      Кали приходила к Кимье настолько часто, насколько вообще это было возможно в сложившихся обстоятельствах. Она была осторожна.       Конечно, даже имея подобные полномочия, принцесса не осмеливалась каждый день ставить в роли стражницы себя — в таком случае её точно могли бы в чём-то заподозрить. Она наведывалась к Орденцу в качестве стерегущей раз в два дня, приносила пленнику еду, что сильно помогало ему окрепнуть: лев уже не выглядел столь беспомощным и истощённым, постепенно начиная походить хотя бы на хилого хищника, а не обтянутый кожей живой скелет.       Эта перемена к лучшему, как ни странно, была для них очень опасна. Целители всё ещё продолжали навещать Кимью и столь ярый прогресс не отметить не могли. — Ему становится лучше, — качая головой, говорила Нирмала. — Но я не понимаю источника этого улучшения. Он всё ещё без сознания.       Конечно же это было далеко не так, и Кали это прекрасно знала, хоть и продолжала послушно кивать в тон словам целительницы. Львица была ещё не готова рассказать о сущности Орденца всему объединению земель — слишком опасно, слишком рискованно. Они его не примут.       И всё же Кали хотелось верить в лучшее, поэтому она упорно продолжала навещать своего боязливого друга, который с огромной благодарностью принимал еду, и, будучи немногословным, большую часть времени просто молчал, глядя на принцессу. Но он был рад пообщаться, это львица хорошо чувствовала без всяких слов, и дабы не отпугнуть от себя это боязливое создание, говорить с ним она старалась на абсолютно бестолковые и по-своему наивные темы. — Что ты больше любишь: дождь или солнце?       Немного подумав, Кимья ответил: — Д-дождь. — А почему? — Кали было не просто любопытно: в подобных расспросах, даже столь простых, можно было узнать о нём самом многое. Орденец отвечал, прежде немного подумав: — Когд-да он ш-шумит, мне не так од-диноко. К-как б-будто д-дождь поддерживает м-меня.       От этих слов невольно становилось грустно. Шум дождя заменял этому льву хохот и разговоры друзей и родных, падающие с неба капли были единственными, готовыми его поддержать. Дождь в саванне всегда был явлением любимым, особенным, дарившим жизнь, но что, в своей сути, мог означать один лишь шум дождя для подобных Кимье? — Я тоже очень люблю дождь, — принцесса печально улыбнулась. Пленник помолчал какое-то время, а после выдавил на выдохе: — А п-по какой причине, в-ваше величество?       Он всё ещё продолжал её так называть. — Ну… дождь напоминает мне о моей семье и землях Древа Жизни, — немного поразмыслив, пояснила Кали. — Капли дождя всегда рядом, всегда месте, прямо как мы. Ничто не может их разлучить. Солнце, всё-таки, немного не такое… — Д-дружное? — вымолвил Кимья. — Да. Оно одно, а капель в дожде много.       Время шло — вернее было бы сказать, тянулось. Когда приходится скрывать огромную тайну, оно не может стремительно уноситься вдаль, лишь топтаться на месте, заставляя сердце в ужасе содрогаться при каждом не так брошенном взгляде, подозрительном смешке… Кали это изнуряло, лишало сил, но она упорно продолжала скрывать этот живой секрет, с душой и понимающим сердцем, просто потому что не могла поступить иначе. Она успела привязаться к забитому, испуганному до полусмерти, но такому настоящему льву.       Сейчас они снова находились в пещере вдвоём. Кали заступила на дневную смену, что априори было гораздо опаснее в плане их обнаружения, однако ей всё-таки хотелось, чтобы Кимья мог нормально высыпаться ночью — да, под гнетущим надзором стражников, и всё-таки мирно спать.       За стенами пещеры было тепло и солнечно; день оказался ничем не примечательным, совершенно заурядным. Кучерявые облака пышными узорами плелись по голубому небу, а зеленеющие деревья благосклонно тянули к ним свои могучие ветви и совсем тоненькие сучки. Это зрелище умиротворяло.       Кали исподлобья взглянула на Кимью: лев в задумчивости наблюдал за небом, которое небольшим краем выглядывало между стен и полом пещеры. Пленник заметил на себе её внимание и, по-видимости, решив прервать затянувшееся молчание, первым начал разговор: — П-принцесса, д-давно хотел сп-просить, почему вас назвали… т-так? — Так? Имеешь ввиду, почему меня назвали Кали? — Д-да.       Львица хорошо знала ответ на этот вопрос, причём их было несколько: — Кали значит «светлая». На первый взгляд может показаться, что родители назвали меня так из-за золотистой шерсти, но это не так — вернее, причина не только в этом. Мама хотела, чтобы у меня был «светлый» ум, поэтому дала мне такое имя. — Ого, — выдохнул лев, — д-действительно интересное значен-ние.       Принцесса была рада рассказать Орденцу что-то занимательное, даже если это была обыкновенная история её имени. Всё-таки, у её братца история была не такая двойственная, но более символичная — Сахази назвали в честь дедушки. Отчего же тогда Кимью назвали «молчанием»? В Ордене ли дело? — Кимья, почему же тебя так назвали? — Кали чуть нахмурилась. — По-моему, «молчание» не очень-то тебе подходит.       Орденец смолк на какое-то время, и в глазах его промелькнуло что-то очень похожее на печальную задумчивость. Или… воспоминание?       Да, он точно что-то вспоминал, нечто очень давнее и, вполне возможно, давно забытое. Однако это «что-то» всё ещё продолжало жить где-то на окраинах его души, и лев осмелился поделиться этим с принцессой: — П-по правде говоря, К-Кимья — это не м-моё настоящее имя… — кремовый лев тяжко вздохнул. — Его мне д-дали уже в Ордене. — Я даже не подумала об этом. — Вопреки неожиданности, Кали была не удивлена подобным поворотом событий. Этого вполне стоило ожидать от Ордена Крови, который, похоже, намеренно делал из когда-то живых, чувствующих существ просто вещи. И всё-таки ей было до жути любопытно узнать всю правду. — Но… какое же тогда твоё настоящее имя? — Даялу. Этим именем н-назвали меня отец с м-матерью, когда я род-дился.       Даялу. Кали несколько раз повторила это имя в своей голове, пытаясь понять, подходило ли оно ему. «Доброе сердце»… определённо гораздо более родное, чем сухое орденское «молчание». — Это очень… красивое имя, — наконец, пробормотала она, как-то по-новому взглянув на пленника: Даялу, доброе сердце, а не Кимья, молчание. — Оно идёт тебе гораздо больше.       Лев не ответил, погрузившись в свои мысли. Воспоминание о его первом имени явно навело его на цепочку других событий, произошедших в прошлом, но каких? Кали не осмеливалась расспрашивать Даялу, по крайней мере, пока. — Могу я тебя называть Даялу? Кимья тебе совсем не подходит… — Н-нет! — резко возразил лев, и, словно бы испугавшись собственного порыва, боязливо попятился и вжал голову в плечи. — Т-то есть… м-моё имя теперь — Кимья, его д-дал мне лорд Гизо. Д-другого быть не м-может. — Хорошо, не буду… — Кали почувствовала укол вины за то, что своей неосторожной просьбой ненароком испугала Орденца и вызвала его былой страх. Она поднялась с места и мягко шагнула к нему навстречу — медленно, чтобы резкие движения не показались ему враждебными. Лев не отпрянул, смотрел молчаливо, ожидая её дальнейших слов. — Тебе самому нравится твоё… имя в Ордене Крови? — М-мне всё равн-но, — Кимья вернул привычное, холодное и бездушное выражение, свойственное Ордену Крови. — Я — лишь в-вещь, прин-надлежащая лорду Гизо. В-вещи б-безразлично, какое у неё б-будет название. Я всё ещё лишь предмет для д-достижения великой цели. Вокруг меня сотни т-таких же, к-как я, с т-таким же именем… — С таким же именем? — В ответ лишь безмолвный кивок. Лишь в этот момент до Кали наконец дошёл факт того, что Кимья — это имя не конкретно этого льва, не Даялу, который сейчас сидел перед ней, говорил с ней, слушал её. Кимья — имя абсолютно любого Орденца, ведь они не больше, чем вещь, и не было смысла называть одинаковые в своей сути «вещи для достижения цели» по-разному. — Оно п-практически у всех од-дно и то же, К-кимья, в напоминание об об-бете молчания. — Лев помедлил немного, а после продолжил: — Поэтому львят-там, рождающимся в Орд-дене, не д-дают им-мён. В эт-том нет смысла, люб-бой из них рано или п-поздно станет Кимьей — т-такой же вещью, к-как и все.       Жестоко. Орденцы не имели права даже на собственное имя. Кали горестно усмехнулась: они были никем, просто вещи — не больше, не меньше. И они действительно в это верили и жили с осознанием собственной никчёмности, пониманием того, что существуют, чтобы ими кто-то просто воспользовался, а после выбросил, как ненужную игрушку.       И всё-таки было в его рассказе несколько нюансов. Во-первых, Даялу (в мыслях Кали решила называть его именно так хотя бы иногда) сказал, что практически у всех Орденцев одинаковые имена, или, вернее сказать, обозначения. Значит, у большинства, но не у всех. У того же лорда Гизо было своё имя, вполне возможно, что в Ордене Крови была своего рода «элита», управлявшая рядовыми бойцами — в таком случае, у представителей более высокого статуса вполне могло быть своё имя, и это было бы связано с тем самым обетом молчания, о котором Даялу обмолвился, но не сказал конкретно. Об этом загадочном обряде она решила расспросить его в другой раз.       Сейчас её сердце взволновало совсем другое. Если львятам Ордена при рождении не давали имён, а у Кимьи было его настоящее имя, это могло означать только одно… — Кали, мы заступаем на пост!       Золотистая львица вздрогнула — она и не заметила приближения двух стражников! Принцесса в панике отскочила от Орденца, пытаясь принять как можно более спокойный и ничего не подозревающий вид. Львица надеялась, что Даялу всё понял без её команды и успел снова притвориться спящим.       В пещеру вошли Фиси и Вазио. Сын и дочь Джасири с Джанджей были явно рады встрече с принцессой Древа Жизни, а вот сама же Кали, через силу натягивая улыбку, задавалась вопросом: «Какого чёрта они пришли сюда так рано?..»       Уже в более мягкой форме она осмелилась задать этот вопрос вслух: — Ребята, рада вас видеть, и всё же… чего вы так рано? — Кали взглянула на небо: оно уже начинало принимать оттенок, близившийся к заходу солнца, однако до обговорённого «когда сменится светило с солнца на луну» было ещё далеко. — Ты столько трудишься, не покладая лап, — с сочувствием протянула Фиси. К счастью, Кимья успел всё сделать правильно, раз уж гиены никак не реагировали на его присутствие в этой маленькой пещерке. — Мы решили, что тебе стоит хотя бы немного отдохнуть.       Вазио кивнул в тон сестре: — Нам несложно побыть в страже на пару часов больше, а вот ты явно успеешь освежить мысли за это время.       Кали тяжело вздохнула. Этот нежданный визит мог бы стоить ей очень многого — например, раскрытия Кимьи, — и всё же она не могла не согласиться с чужеземцами. Принцесса действительно устала за это время: постоянно скрывать какую-то тайну, бегать, изворачиваться, обманывать и подстраиваться — всё это до ужаса изнуряло.       Теперь у неё есть немного времени на отдых, прежде чем заступить в ночной пограничный патруль. Львица в последний раз искоса посмотрела на Кимью, мысленно пожелала ему удачи и спокойного сна, а после поблагодарила гиен: — Спасибо вам. В таком случае я, пожалуй, не буду терять времени. — Расслабься как следует, — улыбнулась принцессе Фиси. — Постараюсь.

***

      Кали тяжело выдохнула свою боль, тревогу и переживания. Не все эти чувства, что накопились у неё в душе, лишь небольшую их часть, и всё-таки стало немногим легче — таким оно было, Озеро Созерцания. Помогало освободить голову для мыслей о главном.       Был вечер. Солнце плавно западало прямо в гладь озера, красиво отражаясь в нём ровным полукругом и раскрашивая воду в пёстрые цвета, невообразимые узоры — всё-таки, лучшего художника, чем природа, нет и никогда не найти. Небо стало фиалково-чёрным, местами уже виднелись тусклые звёзды, и только в районе захода солнца небеса всё ещё полыхали яркими красками, пышно провожая уходящий день.       Кали смотрела на торжество природы, чувствуя всепоглощающее спокойствие впервые за долгое время. Всё так завертелось, закружилось, и будто бы после напряжённой, томительной схватки она наконец могла отдохнуть от кровопролития… вот только надолго расслабляться она не могла.       Даялу был в опасности, этого не отнять. Целители начинают что-то подозревать, и слишком долго притворяться он уже не сможет, а значит, рано или поздно его секрету предстоит раскрыться. Лучше ли будет, что он умолчит причастность Кали к этому, и принцесса просто постоит в стороне? Тогда к чему вообще все эти их встречи, попытки наладить общение! Нет, это будет неправильно: без Кали неизвестно, какими методами будет пользоваться объединение земель в слепом желании добыть сокровенную информацию.       Правильнее будет ей самой рассказать всё с самого начала, по порядку. Объяснить ситуацию, открыть глаза на сущность этого льва, не такого уж жестокого и кровожадного, каким его представляют! Даялу действительно считал себя просто вещью. Таким же Кимьей, как и сотни других. И, вероятнее всего, он не был таким изначально! Сердце у него всё-таки доброе…       Это было очень опасно как для Кали, так и для её нового друга. Но при подобном раскладе львица хоть и имела шансы получить клеймо «предательницы», но она, по крайней мере, смягчит удар, предоставляя отцу всю требовавшуюся информацию, и тем же самым защитит Даялу от допросов и пыток. План неидеальный, но действительно лучший из возможных: оставлять Орденца на произвол судьбы Кали не собиралась.       Нужно было как можно быстрее выяснить у Даялу всё то, что касается планов и ближайших нападений Ордена, их тактик и привычек, хотя бы что-то он точно знал. Она достаточно долгое время налаживала с ним общение, и, кажется, обзавелась достаточным доверием, чтобы спрашивать о подобном…       Будет нелегко, придётся ломать мировоззрение Орденца, навязанное ему лордом Гизо и предполагаемой «верхушкой». А времени всё меньше. И всё-таки стоило рискнуть — это лучше, чем не делать ничего. — Кали? Не ожидала тебя встретить у Озера Созерцания! — Золотистая обернулась и с удивлением заметила, что к ней направлялась Сафири. Кали была рада видеть подругу: свой час одиночества в раздумьях она уже провела. — Да… выдался небольшой перерыв, вот и решила немного подумать обо всём, — улыбнулась в ответ принцесса, жестом предлагая храбрейшей присесть рядом с ней. Хранительница не отказалась от подобного предложения, примостившись около берега озера вплотную к Кали. — Обо всём? Это о чём же конкретно? — поинтересовалась Сафири, переведя взгляд на озеро: яркие краски уже начинали затухать, уступая место отражению блёкло мерцавших звёзд. — О войне, об Ордене Крови, — ответила принцесса. Конечно же она не могла ответить о ком именно она размышляла, но в общих чертах уж точно не соврала подруге, — обо всём произошедшем за последние… о, Айхью, сколько времени прошло с появления объединения земель? — Я тоже потеряла счёт… — честно ответила Сафири, горько усмехнувшись. — Будто несколько лет прошло, правда? А ведь точно не больше полугода… — Два месяца.       Львицы одновременно замолчали, уставившись друг на друга пустыми, усталыми и измученными взглядами. Сафири сначала даже не поверила в слова принцессы: — Ч-что, правда? Всего два месяца? — Два месяца, — повторила Кали. — Если считать с появления объединения земель, и вовсе полтора. А в первый раз Орден Крови напал на Земли Прайда два месяца назад. — Подумать только… самые долгие два месяца моей жизни. — В моей тоже.       Они задумались каждая о чём-то своём. Кали примерно понимала, о чём размышляла Сафири: конечно же, об их с Микко свадьбе, о том, сколько раз он едва не погиб за эти всего-два-месяца, сколько раз она была на волосок от смерти. А Кали? А Кали думала о пленнике. Об Орденце. О Кимье. О Даялу. Сейчас её мысли могли быть только о том, как спасти его из сложившейся ситуации и в то же время не предать объединение земель.       Рядом с Сафири думать было не так одиноко, и молчаливая гладь озера была спокойна в тон их бесконечным печальным мыслям.