***
— Что вы с Тесаком не поделили? — спросил Роше, как только представилась возможность. — Сферы влияния? — кинул на него безучастный взгляд Иорвет. — Это был не ответ, правда? — Да, думаю, это был не ответ, — похлопал эльф по плечу человека и пролез к окну автомобиля. Его длинные ноги коленями упирались в водительское кресло, пока сам он недовольно шипел и пытался устроиться. — Ах, та самая статья! — вспомнила Бьянка, мгновенно распаляясь, и поглядела на Иорвета безумными глазами, будто прекрасно знала причины ненависти краснолюда. Вернон, напротив, ничего не понимал, а Киаран казался таким злым, что мог бы сжечь весь Новиград одними глазами. Если бы его взгляд мог испепелять, у них бы вообще не было проблем — не считая, конечно, проблем с законом, но закон в последнее время был на их стороне. Иорвет скривился и сомкнул челюсти, сжав рот в тонкую полоску. — Какая статья? — Ну, знаешь, та самая… — Да, — подхватил заверения Бьянки Киаран, заметно приободрившись, — жуткая, просто отвратительная, несправедливая, недостоверная, наглая статья! — он сжал ладони на руле и крайне неприятно ухмыльнулся, получив затрещину от Иорвета. Роше слегка повысил голос, вмещая в него всё раздражение. — Да какая к черту статья? — Вы такие невероятные кретины. Ладно. Несколько лет назад, только переехав в этот чудный городок, я понятия не имел, как тут всё устроено… — И как борец за справедливость… — вклинился Киаран с еле слышимым, глухим смешком. —… да, именно, как борец за справедливость — а теперь не мог бы ты закрыть свой рот — я решил написать про то, что краснолюды Тесака ведут себя неэтично… Бьянка подпрыгнула. — Развращают и порочат славу Старших Рас! Каждое слово оттуда помню, это было великолепно! -… ведут себя неэтично и не чтят нашу культуру, вместо этого уподобляясь людям… — Которые, в свою очередь, являются не более, чем ошибкой природы, отравляющей наши законные земли… — В общем, я назвал Тесака многими нехорошими словами… — Грязный, вшивый краснолюд без чувства собственного достоинства, проворачивающий дела с людьми и работающий на патриархальный человеческий мир, поработивший его… Плюющий на собственных братьев, не гнушающийся погромов эльфов и низушков… — Всё-всё, — осадил Бьянку Роше, — исчерпывающий ответ. Премного благодарен. Не могли бы мы поехать уже, в самом деле? Иорвет явно был очень недоволен, будто бы ему действительно было стыдно за ту статью, но, насколько Вернон мог знать эльфа, ему скорее было жаль, что он рассказал об этом. Ни стыда, ни совести, у него уже давно не было — отвалились за ненадобностью. Его брови были нахмурены, руки не могли найти себе места и меняли положение чаще, чем обычно. В конце концов Роше просто сжал его локоть и вежливо попросил успокоиться. Что удивительно, это сработало. Иорвет посмотрел на него с благодарностью и дернул уголком губ, приводя в движение выглядывающий из-под повязки краешек шрама. Человек невольно засмотрелся и почему-то вспомнил, что шрамы украшают мужчину — эльфу они действительно шли, даже если выглядели устрашающе. О, он был реально пугающим существом, совершенно невероятным образом вызывающим злость, уважение и какой-то щенячий трепет, и, будь Вернон проклят всеми богами, он признавал, что боялся Иорвета именно в моменты холодного спокойствия оного. Он знал, что на поле боя тот выглядит будто каменным, безжалостно-бесчувственным, потому что читал об этом не раз и однажды видел собственными глазами, как эльфский нож, будто скользя по маслу, вошёл в Лоредо. А обладатель оружия, вытащив окровавленную ладонь из живота губернатора — один пророк знает, как он вообще засунул её туда, — зловеще ухмыльнулся и изящно выпрыгнул в окно. Сейчас Роше понимал, что Иорвет был не машиной для убийств, а живым — таким же настоящим, как сам человек. Возможно даже, что куда более чувствительным, но менее эмоциональным, потому что его было легко ранить, но он мог подолгу оставаться спокойным. Черт его дери, на самом деле, он совсем не знал этого эльфа — но по каким-то причинам думал, что понимает его. Это почему-то причиняло боль. Его убеждения были похожи на карточный домик, и, когда он понял, что всё ещё сжимает пальцами руку Иорвета, домик разрушился. С последним вздохом ненависти вырвавшимся из груди эльфа. Оставив его без денег и с поверженным эго. — Ты пойдешь со мной? Искать Ублюдка в лабиринтах его тайных ходов, которые соединяют арену для боев и казино с его личной резиденцией. И почему-то показалось, что он приглашает его пойти с ним не только сегодня. Не только ради поимки бандита, совсем не ради интерьеров казино. Для Вернона предложение работы вместе было сродни предложению руки и сердца, и этого никто не оценил. Они с Иорветом не были лучшей комбинацией, поэтому Киаран заскрипел зубами, а Бьянка насупилась. Но эльф — эльф был таким же, как Роше. Он был идейным и импульсивным, в нем был какой-то странный огонь и бесконечное количество силы. Он был невероятно притягателен в своей мерзости и вредности — про таких говорят, что они негодяи, но с такими ходят в кино, гоняют всю ночь на машинах и трахаются, как сумасшедшие. И скрывают, что им это нравится. Всем в жизни нужен любимый враг, поединок с которым скорее похож на пари. На спор, который, на самом деле, никому из них не выиграть. И кажется, что каждое их столкновение было прелюдией к этому моменту, за который они будут платить всю оставшуюся жизнь. Потому что Иорвет соглашается, и это обрубает все пути отступления. — Разумеется. Я даже покажу путь. Кто бы сомневался, что Иорвет успел отрыть где-то все схемы зданий и подвальных помещений. Но дежавю сбивает намертво. «Здесь есть путь, я покажу.» Роше прикусил щеку изнутри, чтобы не спросить случайно лишнего. Эльф посмотрел на него с нескрываемым интересом, и Вернон пожалел, что не умеет читать мысли: разум Иорвета привлекал его куда больше невыносимого характера. И тогда произошла самая ужасающая вещь, которая только могла случиться в этот день: эльф свободной рукой слегка сжал пальцы, всё ещё покоившиеся на его локте. И тут же одернул их, будто ошпаренный. Роше почувствовал заряд тока — мать Мелитэле, его, оказывается, еще могло что-то впечатлять: у его тактильности были свои тузы в рукаве. Почему-то Вернон подумал, что ему срочно нужно заняться сексом. Это казалось очень хорошей идеей, но он не понимал, как его разум вообще пришёл к этому: Иорвет, касающийся его руки, едва ли был самой возбуждающей фантазией. Это было скорее страшным образом, даже близко не сексуальным. Возможно, с недавних пор в нем проснулись какие-то новые фетиши, потому что фигура эльфа больше не казалась ему отталкивающей. Ненавистной — да, но уже чуть меньше. Но отталкивающей — абсолютно нет, теперь это было слово не для Иорвета. Твердо решив сегодня проверить тиндер, Вернон Роше выскочил из машины, как только Киаран припарковался.***
— Плохие новости, — Бьянка оглядела людей Ублюдка, поджидающих их около резиденции, — очень плохие новости. — Просто отвратительные, — подтвердил Киаран, проверяя свою беретту и оставляя в машине винтовку, которой всё равно не воспользуется. — Я бы не сказал. Уровень охраны указывает на то, что хозяин дома. У меня только один вопрос, — Иорвет повысил голос, — почему мы, собственно, еще не стреляемся? Бандиты переглянулись. — Выглядят, как пушечное мясо, — прошептал Роше на ухо помощнице. Она только кивнула, не решаясь открывать огонь. Эльфы пребывали в недоумении. Вернон почувствовал необъяснимый прилив сил, который посещал его всякий раз во время заданий — это была та его часть, с которой он уже ничего не мог поделать, с которой он давно смирился. Ему чертовски нравилось рисковать своей жизнью. Поэтому когда раздался первый, предупредительный выстрел, он изо всех сил пытался сдержать желание перестрялять всех в считанные секунды. Это было бы пугающе и ненормально. Он предпочитал не подпитывать свою темную часть в присутствии других. Сейчас разница состояла в том, что эти другие тоже были поломанными и женатыми на женщине с отвратительным именем. И имя ей было Война. Иорвет метнулся вперед, выбивая у близ стоящего парня пушку и прикрываясь им, как щитом, отстреливаясь от остальных. Киаран предупредительно покрутил нож в ладони и тактично выстрелил в ноги еще одному, забирая у него оружие. Бьянка занималась какими-то ребятами, которые вступили с ней в рукопашный бой аж втроем. А Вернон Роше стоял посередине этой вакханалии и слушал свою любимую и одновременно самую презираемую симфонию — перестрелку, пока к нему не подобрались еще двое. Рука Иорвета снова была по локоть в крови, и это навеяло не лучшие воспоминания. — Это не моя, — отмахнулся он от ненавязчивой заботы Киарана и вернулся к поиску ключей среди лежащих тел. — А это — моя, — усмехнулась Бьянка, ощупывая висок и отодвигая ладонь Вернона. Ворота пришлось открывать стандартным методом: прострелив замок. — Находим — и пулю промеж глаз? — Находим — и армейским ботинком в челюсть, прибив к полу. Пока не закончим секретничать. А потом уже пулю. — А Геральт? — осмелилась спросить девушка. — Дался тебе Геральт. Мы все здесь профессионалы, разберемся. Фактически безработный глава спецназа несуществующей страны, эльфы-нелегалы и единственный нормальный человек в этом балагане — едва достигшая двадцати пяти лет Бьянка, выглядящая, как чья-то дочь. Профессионализмом от них не пахло, зато решительностью и радикальностью несло за милю. А ведьмак, у которого единственного было достаточно всемогущих покровителей и документов для осуществления такого рода действий, абсолютно не вписывался в компанию персонажей, которым путь в большинство мест был заказан. Его на собрание неудачников никто не звал. Но в ушах всё равно звенел хриплый укор Белого Волка: Ваше кредо — слабоумие и отвага? Усадьба Ублюдка была оформлена прекрасно, даже роскошно. У Роше под кожей заходили желваки, Бьянка пылала праведным гневом, а Киаран и Иорвет, никогда, в общем-то, не платившие налоги, не испытывали никаких чувств по поводу убранства особняка. — Приличный дворец. Но, как и все людские здания, абсолютно безвкусный. Темерцы проглотили оскорбления и двинулись по лестнице на второй этаж, сталкиваясь с еще одной волной бандитов. — Их сколько здесь? Сотня? — Не заморачивайся, beanna. На каждый десяток умелых воинов вашего вида приходится один неумелый seidhe. Эта сотня мальчишек стоит одного Иорвета. — Сотня наших военных, — пропыхтел Вернон, заламывая какому-то ублюдку руки, — приходится на одного Иорвета, и то, если бы он потерял еще один глаз. — Приятно, что ты признал мое превосходство, — отозвался эльф из другого угла комнаты. — Скорее, твою кровожадность. — Флиртуйте где-нибудь на улице, — Бьянка яростно выбила нож из рук очередного грозного мужчины. Киаран усмехнулся, выдав что-то вроде: они никогда не перестанут. — Когда-нибудь перестанем, — задумчиво ответил ему друг, вытирая ладонь об штаны и поднимаясь по лестнице на третий этаж. Вернон почувствовал, как по спине от этих слов поползли мурашки. Половицы скрипели страшно, и создавалось ощущение, что топот их ног слышно и на соседней улице. Эльфы морщились, аккуратно ступая — шум подрывал их уверенность в незаметности и скрытности самого народа сеидхе. Бьянка чертыхалась каждый раз, когда её каблук касался пола. Дверь в конце коридора не была закрыта. И, Мелитэле, лучше бы это было не так. К горлу Вернона поступила тошнота, а в глазах его помощницы уже блестели слезы: Тринадцатый был прав в своих словах о том, что истерзанные девушки — самое худшее зрелище на свете. Они были здесь: мертвые, совершенно бесправные, неспособные постоять за себя. Мертвые, холодные, одинокие. Мертвые и беззащитные. И Вилли, склонившийся над одной из них, проверяющий пульс — вдруг еще жива? За долю секунды Киаран преодолел расстояние до Ублюдка — совершенно натурального, безумного ублюдка, который был хладнокровен в своих пытках. За долю секунды они узнали о Киаране больше, чем хотели бы знать. — Когда ваш род обращался с нашими женщинами, как с кусками мяса, мне всё было понятно — мне было ясно, что вы просто расисты, что вы недостойные и бесчестные. Но когда я вижу, что вы творите такое и со своими, я начинаю думать о том, что вы просто ошибка. Досадная промашка высших сил. И это вы думаете, что вы венец эволюции? — нож у горла Вилли сделал опасное движение, оставив царапину, — Я так не считаю. Я считаю, что вы — её трагический конец. Преступник затрепетал от ужаса, глядя испуганными глазами на двух людей, ища поддержки. Но они только брезгливо смотрели в ответ, пока Роше не кивнул Киарану, давая безмолвный сигнал. И эльф понял его. А Вилли опустился на колени, пытаясь сдержать кровь, что заструилась по шее и груди, падая на деревянный пол. Иорвет презрительно пнул его труп. — Оттирать будут долго. — В этом доме никто не захочет жить, — дрожащим голосом ответила Бьянка, опираясь на дубовый стол. Киаран аккуратно протянул ей свой нож, пытаясь выразить что-то, напоминающее сочувствие. — Мы сожжем его, — заверил он, — мы найдём документы, вынесем их, а дом сожжем. — С ними? — Вернон скосил глаза на замученных девушек. — Придётся с ними, — Иорвет поморщился, делая фото для опознания. Они встретились друг с другом глазами и поняли, что испытывают схожие чувства. Такие же, как Бьянка и Киаран, такие же, как Тринадцатый. — Законы не защитили этих девушек. — Это чужие законы, Вернон Роше. — Значит, пора что-то изменить.***
Они выехали за пределы полыхающего поместья с пачкой бумаг, полностью выжатые и опустошенные. В крови и с ушибами. Этот день был до ужаса долгим, но он еще не кончился. Бьянку пришлось высадить около Оксенфуртской полиции, куда она согласилась отнести доказательства причастности Вилли к бесчинствам и убийствам проституток, а Киарана — около его квартиры. Иорвет взял машину друга и любезно прошел в кабинет Вернона, закрыв за собой дверь. — Ну, и что дальше? — Самое страшное. Скоро приедет Геральт. Через два часа где-то, наверное, или около того. Готовься к головомойке, остроухий. — Знаешь, что я подумал сегодня? Ты довольно красив. Для человека. Иорвет склонил голову к плечу, оценивая реакцию. Как будто просчитывая следующий ход противника. — Ждёшь от меня гомофобное признание? — Вернон усмехнулся. — Жду, когда мы наконец совершим постыдное грехопадение и избавим мир от страданий, которые он испытывает, наблюдая, как мы пытаемся флиртовать. Эльф был странно серьёзен в момент этого откровения. А у Роше руки были все в синяках и гематомах, и надо бы пойти к врачу, но предложение Иорвета внезапно стало заманчивым. Грехопадение. Он умел сказать всё красиво, обставить изящно. Поэтому его статьи и были такими популярными. Он и убивал так. Со вкусом. Но ситуация грозила стереть из памяти тот факт, что эльф жестокий, что эльф по другую сторону баррикад и что вообще-то это всё не лучшая идея. Потому что вся жизнь Роше была не лучшей идеей с самого начала, и сейчас его симпатия к врагу находилась на стадии «торг». У него просто не было аргументов против. Возможно, виной был адреналин и маниакальное состояние от увиденного, какой-то невероятный аффект, который сделал всё это реальным. — Я могу заявить на домогательства к оперуполномоченному. — Как хорошо, что ты не оперуполномоченный. Вернон был ужасно с этим солидарен, когда язык Иорвета оказался у него во рту. — Быстро сломался, человек. Дело в моем обаянии или у тебя просто давно не было секса? — Ты вообще не затыкаешься, да? — Роше впечатал Иорвета в стену и клацнул зубами прямо перед его носом, — Господи, если бы я знал, что ты так любишь поговорить, удавился бы еще до встречи с тобой. Закрой рот уже, мать твою, а, — эльф хмыкнул и укусил Вернона за нижнюю губу, грубо расстегивая чужую форменную рубашку и тяжело дыша. — Всё дело в том, что ты недостаточно сильно стараешься, чтобы заставить меня замолчать, — нагло ответил он и, ухватив Роше за ремень, заставил его сесть на столешницу. — У меня только один вопрос. Как тебя вообще терпят? — раздражённо прорычал человек, помогая Иорвету выпутаться из толстовки и грубо притягивая его к себе рукой, которая оказалась на затылке эльфа, — дай мне… Что ему дать, Вернон не договорил, потому что Иорвет опустился на колени, оставив свой рот вне досягаемости от поцелуя, или, хотя бы, кляпа. Он суматошно расстегивал ширинку на брюках человека, почему-то не справляясь. Один только взгляд вниз заставил Вернона Роше приоткрыть рот в немом «блять». Он, конечно, и так был не из говорливых, но сейчас у них был этот самый «Святой Лебеда какой он красивый когда так делает» — момент, и такая замечательная возможность буквально занять рот Иорвета чем-то другим, которую не упустил бы любой, окажись он на месте Роше. — Я так ненавижу молнии, — просипел эльф, стягивая наконец злополучные брюки, — выкинь эти штаны на помойку и купи треники. — Хуй тебе, — человек притянул Иорвета к своему лицу почти что за уши, столкнулся с ним челюстью и только потом нашел ртом ухмыляющиеся губы. Руки эльфа были просто везде, и, о Мелитэле, Вернон совершенно точно нисколько не жалел, что они опрокинули стул и что-то запачкали кровью, которую принести с собой в кабинет. Они были такими поломанными, каждый раз склеивали себя по кусочкам, грызлись, как шавки, ненавидели и чувствовали, как их ненавидят в ответ. Они были абсолютно одинаковыми — из одного и того же теста, и они одинаково тяжело дышали, выясняя, у кого выдержки больше, а кто сорвется с цепи первым. — Да, мне, — согласился эльф и почти вежливо отстранился от Роше с сумасшедшей ухмылкой, опускаясь на колени. Он был слишком бешеным, абсолютно ненормальным, и именно такого его и хотел Вернон. Это пугало. Всё произошло слишком быстро, будто они были школьниками, которые заперлись в раздевалке для примитивно молниеносной мастурбации перед парой математики, что, в конечном счёте, практически было правдой. Вытирая живот салфеткой, Иорвет брезгливо поморщился и сказал, что у него никогда не было такой карикатурной пародии на секс. «Когда я говорил, что хочу тебя, я не думал, что мы ограничимся отсосом и взаимной дрочкой, я разочарован». На едкий ответ у Вернона Роше не хватало ни сил, ни времени: пятница, 19:30, вся его форма до сих пор была в крови, бок страшно болел, а в коридоре уже наверняка ждал недовольный Геральт с винтовкой наперевес. В принципе, так и было. — Йен сегодня хотела устроить семейный ужин, — едко сказал он, глядя на свои новомодные наручные часы, — вы же знаете, что бывает, если её огорчить. — Будет плохая погода на выходных? — с ухмылкой протянул ему руку (боже, эта рука только что… ладно.) Иорвет, — передавай ей привет и извинения. От всего сердца. — Какого сердца, Иорвет? У тебя и от головы-то немного осталось, что уж говорить о сердце, — проскрежетал ведьмак с нескрываемым сарказмом, не принимая ладонь для рукопожатия — учуял, старый черт. Что Вернон Роше и любил в Геральте — его непередаваемые интонации, в которых сочетались усталость, раздражение и прочие эмоции, присущие человеку, который ежедневно пускает зачарованные серебряные пули во всякую нечисть. — Геральт, рассказывай уже и пиздуй отсюда к своим бабам, — любовно попросил командир синих полосок. — Саския узнала, что Филиппа в городе, но интересует её почему-то этот идиот, — ведьмак указал на Иорвета, — Талер доставлен в целости и сохранности вместе с письмами и документами. Госпожа Эйльхарт все ещё зализывает раны после долгого пребывания в облике совы — хотите знать моё мнение, раньше было лучше. Я имею в виду, было лучше, когда она молчала и изредка клекотала, понимаете? Бьянка разогнала толпу людей напротив Оксенфуртского отделения полиции и поехала домой. Seidhe на выходе ждет его отряд доморощенных революционеров, а тебе бы показаться Шани — если верить моему чутью, у тебя трещина в нижнем правом ребре. И, давайте честно? Вы двое — это очень хреново, и я с удовольствием посмотрю, как Бьянка и Киаран вас задушат. Всё, я ушёл. Как только Геральт скрылся за дверью, Иорвет развернул Вернона лицом к себе и спросил: — И ты, человек, полез ко мне с поцелуями, когда у тебя почти сломано ребро? Такого недоверия в его единственном глазу не было даже тогда, когда Роше освобождал его из-за решётки и спрашивал, цел ли он, во время перестрелки. — Оно практически не чувствовалось сломаным. Адреналин, — как будто это всё объясняло. То есть, конечно, могло бы объяснить, если бы они были очень близки и Вернон Роше боялся бы потерять Иорвета или если бы это была его первая подобная заварушка, но ответом на оба вопроса было «нет», и эльф это знал. Его лицо не выражало абсолютно ничего, и, на самом деле, Роше было даже немного приятно, что он смог вызвать такой шок. — Ты либо тупой, либо сошёл с ума, — сказал Иорвет негромко и скрылся, по-видимому, торопясь объяснить наконец Саскии, что происходит.