Довкусие

Утро, конечно же, начиналось не с кофе, да и стоило ли этого ожидать… Гарри очнулся от долгой дрёмы достаточно легко, даже почувствовал себя вполне бодрым. Неподалёку раздавались громкие всхлипы и детский визг, это настораживало. Парень покрутил головой, шум происходил в конце коридора. В самой же комнате было тихо, Том удивительно мирно посапывал под его рукой, головой лежал на брюках, наверное, спихнул подушку, пока возился во сне. Гарри смог уловить момент, когда из сна тот перешёл в настороженное лежание. Мальчик уже точно не спал, изменилось его дыхание, а глаза он старался держать сомкнутыми. Из речи детей до них донеслись обрывки фраз: «…кролика моего…», «Кто мог?!..» Настораживающе прозвучало всё, и у Гарри появлялись подозрения. Он где-то уже слышал про кролика… Вот только где? Стоило прозвучать «…Он же не мог сам повеситься…», как в голове всё сошлось. — Ну, конечно, что же ещё могло произойти в этом приюте, — вздохнул парень, — меня весь день вчера не было… Мерлин, когда ты успеваешь творить всякую дичь? — он обратился к Тому. Будто почувствовав это, Риддл затрепетал ресницами и приоткрыл глаза, стараясь вновь отыскать невидимого гостя. Гарри насупился, не хватало ему ещё проблем… Вылезая из кровати, мальчик рукой позвал и Фею, подразумевая, чтобы гостья пересела на стул, пока он заправляет кровать. Гарри не без труда поднялся, его невидимое и не сильно заметное тело очень по-живому затекает. Несколько наклонов в разные стороны, дрыганье ногами и разминка шеи и рук, теперь, вроде, даже получше. Гарри плюхнулся на стул, наблюдая за стараниями Тома, оставалось признать, что кровать тот заправлял более сносно, нежели он в гриффиндорской спальне. Скоро начинался завтрак, и голодный Том приводил себя в порядок. Приютские дети, хоть и не шибко образованные, но сложить в уме смерть кролика Стаббса со вчерашним конфликтом смогли. Риддла они застали около умывальника. Он всегда выглядел опрятно по сравнению с сиротами, но теперь что-то ещё незаметно поменялась, возможно, дело было в том, что Гарри магией вернул вещам презентабельный вид, теперь одежда выглядела почти новой. Другие же дети так и продолжали носить дырявые, чумазые и мятые вещи, что до них уже были кем-то носимы. Конечно, это вызывало зависть, а выразить её никак, кроме злости, не получалось. Том чувствовал накалившуюся атмосферу, Стаббс с заплаканными глазами, его разъярённый взгляд и мелко подрагивающие пальцы. Ничего, сильнее раздражения, во всей ситуации Риддл не ощутил. Не его проблема, что Билли не может держать свой грязный язык за кривыми зубами. Том исподлобья оглядел всю эту гиенову братию: почти все воспитанники старше него, шансов выйти сухим из неравной борьбы у него нет. Значит, либо уйти, либо вести конфликт лишь в словесной форме, как-то на помощь рассчитывать не приходится. Фею впутывать в это он абсолютно не хотел, тем более что о самом происшествии в идеале Фея и знать не должна была. За то немногое время, что он провёл с гостьей, Том усвоил: та к насилию относилась скверно, не принимала. Хоть за повешение кролика стоило бы бояться мести Стаббса или наказания Коул, но единственной страшащей была возможность того, что Фея уйдёт. Это было пугающим само по себе и без жертвы кролика, но, по мнению Тома, финалом унылой гадости этого осточертевшего приюта было бы отсутствие гостьи. Правда, ненависть к приюту Вула не оставляла тот факт, что это было единственное место, где Риддл мог выжить на данный момент. Гарри оперся на потрескавшийся дверной косяк, наблюдая за разворачивающимся конфликтом. Определённо, ему стоило вмешаться, вот только сама ситуация оставалась не до конца ясной. Были подозрения, что именно отсутствие парня позволило ей случиться. Но ведь, раз Том пошёл на подобную подлость, были причины. Как-то Гарри не замечал за ним приступов живодёрства, кошку даже на днях вроде гладил. Ну, он либо хорошо скрывал своих жертв, либо и в помине этим не занимался. Потребовалось меньше минуты с начала детской словесной возни, чтобы до Гарри дошёл смысл поступка Тома. Кролик, оказавшийся крайним, послужил предупреждением курносому пацану, из которого через край хлестала злоба и обида. Поттер насилие над домашними животными не поддерживал, однако менять своё отношение к Риддлу не имеет смысла, максимум — пожурить. И, оглядываясь на то, к каким жестоким вещам пришёл Волан-де-Морт, один кролик — не великая расплата за конфликт. Однако Тома надо было из этого вытаскивать, вчетвером мальчишки зажимали его в кольцо у раковины. Гарри обернулся, проверяя пустоту коридора, и прошёл в помещение к детям. У стены напротив дверного прохода стояли шкафы с коробками, вёдрами, мыльными принадлежностями, тряпками. Гарри пришлось аккуратно обогнуть сирот, чтобы туда подойти. Вещи на полках находились достаточно высоко, чтобы их не могли достать младшие воспитанники, хотя, как отметил гриффиндорец, высоких детей среди них и не было, не способствует этому внешняя среда. — Надо будет отдать должное Пивзу, он хорошее приведение. Ладно, в следующий раз, — Гарри схватил грязную ткань со шкафа и кинул в краснеющего от злости мальца. Тот взвизгнул и с криком отпихнул её, наверняка та использовалась не в самых чистых местах приюта. Далее с полок полетели куски мыла, свечи, металлические коробочки, что с неприятным дребезжанием отскакивали от пола. Всё полетело к ногам застывших ребят. Том, кстати, быстро сориентировался и протиснулся между ними, выбегая в коридор. Гарри же продолжал чинить беспорядок, когда и пацаны с криками «чертовщина», спотыкаясь друг об друга, выскочили оттуда. На шум собрались нянечки и с грозными речами ушли искать сорванцов. И приютские из интереса поглядывали от коридора. А когда Гарри выкрутил вентиль крана, чтобы помыть руки, какая-то девочка с криком унеслась вслед нянечкам. — Хе, — улыбнулся парень устроенной шалости. Нет, конечно, это и в сравнение не шло с тем, какие выходки он или близнецы устраивали в Хогвартсе, но и такая забава грела душу. Дождавшись, когда зеваки, «утренние птенчики серой улицы», разойдутся, Гарри прошлёпал обратно к Тому в комнату. Тот его прихода ждал, интересом горели глаза. — Это была ты?! — ответ на его громкий шепот не требовался, а после сразу раздосадовано притих. — Так ты знаешь про кролика… Сложно было не узнать, когда совсем недавно дети кричали про это. Том под этим, наверное, подразумевал осведомлённость Феи в его участии в повешении. Гарри развернул стул напротив кровати и сел. Ему точно надо было как-то отреагировать на произошедшее, оставлять это просто так чревато прогрессирующей жестокостью. Но как воспитывать в ребёнке совесть или её подобие, парень не смыслил. Некстати вспомнились сувениры в школьной мантии, заготовленные для Тома. Не вручать же сейчас… Риддл сел на заправленное одеяло, молча поглядывая в угол. Значит, Фее не понравилась месть Тома Стаббсу. Теперь в его мыслях только опасения насчёт реакции гостьи. Ну, она же не может от него уйти из-за какого-то жалкого кролика, это ни за что не может послужить причиной. Ей нужно обязательно рассказать, почему Стаббс заслужил такое. Фея должна понять, что у Тома просто не было другого выхода. «Я не могу остаться без Феи!» — крутилось в лохматой головке, он так и не успел причесаться…

***

— Никудышный из Вас воспитатель, скажу я, — Кассиопея в своём репертуаре, — разве дарят подарки после выговора? — Давай честно, я хотя бы пытался, — чуть не врезавшись в мага впереди, Гарри догнал девочку в пару шагов. Министерство Магии, не такое вычурное, как было при Фадже, но многолюдное. В толпе работников и посетителей Кассиопея со своим детским ростом легко терялась, но простенькая серая мантия и туфли не могли сбить блэковский лоск. В руках оливково-жёлтая сумка из змеиной кожи, где неизменно находилось всё и даже больше. — На моём месте ты разве не то же самое сделала бы? — Я бы, как минимум, придержала сувениры на пару дней. Думаю, Вы запутали мальчишку. Не стоит поучать и гладить по голове одновременно, — хмыкнула Кассиопея, доходя до Атриума. Стандартную проверку палочек они пропустили: одного для большинства людей не существует, другая числилась ребёнком и палочку иметь не могла. Маг, что стоял на контроле, весьма скептично окинул взглядом девочку без сопровождения, но с тем удалось договориться на то, что её встретят. Недолго они с Кассиопеей прождали у фонтана, Поллукс вышел из лифта вслед за несколькими аврорами. Гарри мог его охарактеризовать как солидного и серьёзного мужчину, который находит некий баланс между карьерой в Министерстве и семьёй. Сух, холоден, педантичен, но принципиальностью особой не обладает, не зря Блэком зовётся. Внешность — чистая блэковская порода: тёмные волосы уложены назад, резкий росчерк бровей, серые ясные глаза. Все Блэки разные, нахватавшись генов от всевозможных магических родов, но если посмотреть на каждого, все будут Блэками на каком-то особом уровне. Поллукс жестом руки подозвал гостей Министерства к лифту, ещё пару волшебников лифт без проблем вместил, Гарри же вплотную встал позади Кассиопеи. Лифт поскрипывал, а голос, которого ждал парень, так и не назвал этаж. Зато при выходе из кабины на стене большими буквами значилось: «Отдел международного магического сотрудничества (уровень пять)». Ниже расписывались бюро и сектора со стрелочками в разные коридоры. Кассиопея шла за братом, невольно подражая ему: вновь задрала подбородок, осанку выправила. Потихоньку Гарри замечал, что нередко в его компании девочка расслаблялась, порой меняла манеры с этикетом на комфорт. И вновь такая гордая, парня тянуло ухмыльнуться. По каменном полу Блэки стучали каблуками в унисон, Гарри же волочился где-то следом, успевая мельком заглядывать в кабинеты и другие коридоры. Всё-таки, сколько ни говори, а тридцатые годы для него одна сплошная неведомая композиция. «Международное бюро магического законодательства» — многолюдное муравейное собрание в пределах нескольких комнат и зала. Сквозь резвую массу важных бюрократов они прошли к блэковскому кабинету, где серебристыми буквами выложены инициалы Поллукса. Вслед за закрывшейся дверью из воздуха пропали сумбурные, но сухие диалоги работников и где-то иноязычные фразы их коллег из других Министерств. Гарри нашёл себе место на стуле около декоративного окна, за ним иллюзия складывалось в туманную серость, вопреки простым кучевым облакам снаружи. Кассиопея элегантным образом отжала у высокопоставленного работника Министерства его кожаное кресло, заставив того облокотиться на массивный стол. — Может, хоть обоснуешь свой визит? — протянул старший, поднимая густые брови. — Меня перед самым выходом выловила Ирма и, раз уж я направлялась в Министерство, попросила передать тебе вот это, — из сумочки Кассиопея достала плотный свиток, который жена брата почему-то не стала отправлять совой, и передала получателю. — Что ж… — Поллукс по диагонали пробежал взглядом пергаменты, свернул обратно и убрал в ящик под столом, — да, это несомненно важные документы. Благодарю за помощь. — Конечно, — покивала она и слезла с кресла. — Это всё? Даже не задержишься? — Поллукс нахмурился, его сестра проделала весь этот путь, только чтобы отдать то, что он мог преспокойно забрать вечером и сам, и уйти спустя пару минут. — Несомненно, у меня ещё остались дела. — Неужто снова выкинешь какой-нибудь финт, за который я тебя буду прикрывать? — Проницательно, — похвалила его сестра, подходя к двери, — как и в прошлый раз. Гарри улыбнулся, наблюдая за ехидным кокетством девочки. Не завидовал он её брату, тот, видимо, успел прочувствовать на себе чрезмерную авантюрность младшей. Поллукс закатил глаза, пальцем маня Кассиопею обратно к столу. Она заинтересованно засеменила к нему. — Надеюсь на твоё благоразумие, — он снял с пиджака брошь, стилизованную под герб Блэков, и прицепил на мантию девочки. — Вернёшь потом. — Обещаю не попасться, — улыбкой поблагодарила она старшего брата и ускользнула за пределы кабинета, за нею шёл Гарри, закрывая дверь. Они оставили Поллукса в лёгком недоумении, он сомневался, что сквозняки такие сильные, чтобы тяжёлая дверь захлопнулась с нажатием на ручку. Вскоре лифт спустил гостей Министерства на три этажа вниз. На информационном стенде во всю стену блестела надпись: «Отдел магического правопорядка». Из своих девяностых годов Гарри помнил, что на втором уровне должны быть штаб-квартира Мракоборцев, сектора борьбы с неправомерным использованием магии и незаконным использованием изобретений магглов, а также администрация Визенгамота. Сейчас-то было странно видеть «Зал записи рождённых». По идее, его стоило разместить в Святом Мунго, чтобы «не отходя от кассы» вносить магов в реестры. Но, видимо, Министерству подобное расположение выходит удобнее, как и сегодняшним гостям. — Не боишься, что тебя заметят? — Гарри шагал вперёд по указателям. — Уровень-то многолюдный… Да и Аврорат за стенкой. — Вы недооцениваете артефакты моего рода. Брошь Поллукса действует по усмотрению носителя и, в зависимости от желаемого, либо скрывает как «отвод глаз», либо, наоборот, приковывает все взгляды. Брат нередко этим пользуется, вот и я сейчас обеспечу себе безопасность, — пальцами она легко поглаживала узорчатую поверхность металла и камней тёмной броши. — Но, если что, я в любой момент могу тебя под своей мантией спрятать, — напомнил Гарри кстати. Тянулись коридоры с сотнями дверей, сновали работники, мелькали алые аврорские мантии в неярком свете электрических, возможно, лампочек. Парень всё вертел головой, его шансы попасться кому-то, хоть и были крошечными, настораживали. В противовес ему, Кассиопея уверенно шла, на каждом шагу встречая служащих Министерства. — Слушай, — спустя десяток петляющих поворотов Гарри развеял молчание, — а у тебя со всеми в семье такие же отношения? — Удивлю Вас, нет. Поллукс так снисходителен к моим выходкам в основном из-за благосклонности отца и привязанности Вальбурги ко мне. Идти наперекор отцу и дочери мой брат не станет. — А сестра? У тебя ведь старшая сестра есть? — Да, Дорея. С ней у нас, предположу, нейтралитет. Задушевных разговоров не ведём, вечерами не сплетничаем, да и видимся летом только за столом. — Я почему-то думал, что ты любимый ребёнок во всей семье… — Немудрено, я и правда любимый ребёнок. Дядя Сириус не раз брал меня с собой на рауты и в поездки. На каждый мой день рождения собирается вся семья, хотя Блэки и живут на четыре страны, — парню хватило нескольких секунд, чтобы вспомнить, о каком Сириусе говорит подруга: конечно, о Сириусе II, главе рода Блэк в настоящий момент. — Это из-за милого личика и цепкого ума? — Нет, потому что я — подлиза, — непосредственно пожала плечами Кассиопея. — Но Дорея…? — Ревнует внимание отца и не имеет общих со мной интересов. Это ответ, почему мы не любуемся пением её соловья, не катаемся на лошадях в Девоне, не ждём с упоением нового маггловского романа в тайне от родственников. Мне Поллукс ближе, чем она. — Я уже говорил, что в своей семье любимцем я не был? — пробормотал парень, отворяя широкую дверь и проходя первым. — Минимум трижды, — подавила девочка ухмылку, следуя за Гарри. «Зал записи рождённых» встретил их бесконечными стеллажами с макулатурой, летающими туда-сюда папками и листами, мерным скрипом Прытко-Пишущего пера на возвышении. Помещение само по себе огромное, людей здесь не было, всё держалось на магии. Деревянные колонные, наполовину утопленные в стены, высокие арочные потолки и тусклые люстры. Стеллажи из почти чёрного дерева с устаревшими символами по бокам. Нарушители осматривались, подходя к кафедре, напоминавшей дамблдоровскую множеством свечей с потёкшим воском. На неё с частой периодичностью падали чистые пергаменты, а из-под пера выходили уже с подробной информацией о маге. — О начитаннейшая, — обратился он к девочке, — расскажи же мне об этом месте, просвети мой скупой разум! — Гарри, Ваши знания не включают в себя информацию об этом зале? — Да, поэтому начинай уже хвастаться тем, что знаешь, — махнул он рукой. — Не могу отказать в просьбе, — ей это даже немного льстило. — Магия позволяет этому залу работать автономно. Разве что работники меняют здесь чернила и приносят новые стопки пергаментов. Вот здесь, — она указала рукой на серебряный парапет, — между прутьями есть артефакт. Несколько таких же находятся в больнице Святого Мунго и других колдомедицинских учреждениях, ещё в Аврорате и Азкабане. Их задачей является регистрация смертей и рождений. Все подобные случаи передаются сюда, и это древнее перо записывает факты. — А если кто-то из магов умер в маггловском мире? — Его родственники обязаны уведомить Министерство в этом. Закон есть такой. — А если нет родственников или родственники не хотят регистрировать смерть и рождение? — подкладывал он новые вопросы. — Нет родственников и других людей, что сообщат в Министерство — нет и записи о смерти. Просто остаётся дата рождения. В случае утаивания сведений о смерти и рождении, если это выходит наружу, дело выносится на слушание или в Аврорат… Может, у Вас есть ещё вопросы? — Конечно есть, что делать-то надо? — Если вы запамятовали, основная задача этого визита — создание магического рода, — зря она поощряет его желание получать всю информацию из её уст, такими темпами можно разучиться думать самому. — Видите? Название рода записано на корешке обложки, внутри только листы членов семьи. Нам нужно найти пустую обложку… Вскоре рядом с ровненькими стопками чистых пергаментов они были найдены. Синие, бордовые, коричневые, серые, мутно-зелёные; с узорами на крышке переплёта, с рельефным корешком — на любой вкус. — Дай угадаю, у Блэков обложка чёрная? — посмеиваясь, он разбирал ящик с ними. — Какая проницательность, Гарри, — она прикусила щёки изнутри, поднятые брови, всё её лицо говорило: «…да ты что?!» медленно и по слогам. — Ладно, выбирайте любую и пойдём дальше. Не раздумывая, он схватил бордовую. «Гриффиндорца можно выгнать из Гриффиндора, но Гриффиндор из гриффиндорца — никогда…» Обложку положили перед волшебным пером, Кассиопея сказала, что оно грифоновое. — Определились насчёт рода? — Пиши «Риддлы», — Гарри передал девочке перо, не было сомнений в её каллиграфическом почерке, в отличии от корявого у самого Гарри. Ни Эвансы, ни Поттеры, ни Дурсли… Ничего из этого не мог или не хотел использовать Гарри. Сложно было бы объяснить, откуда у Поттеров из ниоткуда взялись однофамильцы. Или, возможно, при регистрации он бы объявился на древе Поттеров, где-то через два поколения ещё не рождённых отпрысков семейства. Были бы большие вопросы. Но это стоило уточнить у Кассиопеи… Или не стоило, она, вроде как, не должна знать, что Гарри родится на шестьдесят лет позже неё. А вот фамилию матери Гарри не хотел приписывать к магу, который в будущем убил её. Парень приравнял это к осквернению жизни и смерти Лили Эванс. Пусть уж лучше эта славная фамилия останется в семидесятых годах и проживет ещё дольше, если Гарри разберётся с Волан-де-Мортом. Про Дурслей и говорить не стоит, жить с такой фамилией — антипредел мечтаний… — Предполагаю, нам требуется отнести её на нужную полку, чтобы листы её находили, — сказала Кассиопея задумавшемуся другу. — Здесь всё по алфавиту? — А по-другому сложнее расставить. Если, к примеру, они будут расположены по возрасту основания, то работники Министерства должны будут знать возраст того или иного рода. Глупая и немыслимая затея, так же, как и расставить обложки по цвету корешков… — они шли вдоль тёмных стеллажей, света от люстр катастрофически не хватало. Окон в зале не было, не предполагалось, что кто-то часто будет сновать по помещению, где все действия выполнялись магией. Ну, а кому это надо было, умеют пользоваться Люмосом. — …Райсы-Райты-Расселы-…-Ренары-Реньяры-Риверы-Риды… — бубнил под нос Гарри, щурясь. — О! Значит, после Ридов и перед Ригерами, — парень двигает пыльные талмуды в разные стороны, чтобы для тоненькой обложки хватило места на полке. Кассиопеи след простыл, но медленные шажки слышались среди шкафов. Свой интерес к магам этой эпохи Гарри утаить не смог и, оставляя Люмосом высокие росчерки плотных теней, направился в противоположную от девочки сторону. История рода Поттеров как-то боком обошла его, чего стоит одна только обмусоленная до сухих косточек «точная копия Джеймса, вот только… глаза Лили». Предков не знал, рассказов услышать не довелось. Оседая вяжущей пылью на языке, в мысли пробиралась обида на судьбу, на то, чего она его лишила… Многое ли Гарри смог бы отдать взамен на жизнь с родителями, кучей родственников из ближайших родов, сумбурной и лёгкой учёбой в Хогвартсе… без Войны? Тупик. Это, определённо, был тупик в его выпитом и рваном разуме. Ответ на вопрос он дал ещё на призрачном вокзале. Сейчас, меняя историю, он готов отдать всё, чтобы какой-то мальчик в далёком 1991 садился в Хогвартс-экспресс, маша рукой счастливым родителям. Не тот Гарри, что сейчас шмыгает носом, пытаясь не выпустить слёзы дальше мокрых глаз над листами со своей фамилией. А тот Гарри, который и на мгновение не узнает бремя клейма Избранный. «Достойная цель…» — кивал сам себе, — «…может, хоть один Гарри проживёт нормальную жизнь?» Перед замыленным взором парня возникла ручка с протянутым носовым платком. На лице Кассиопеи скупая зажатая улыбка, а глаза разве что не горят в темноте словами: «Я. Вас. Понимаю.» Будто мысли читает. Будто сама так же ревела над несбыточным и отнятым… Будто… А Гарри каким-то чувством понимает, что далеко не «будто». Не верить этому чувству — глупая затея, и разум мага соглашается. Шелковый платок прекрасно впитывает слёзы. Гарри стягивает очки и стирает влажные дорожки со щёк, из его рук забирают книгу Поттеров. — Если Вас это так взволновало, думаю, мы можем позаимствовать на некоторое время этот экземпляр, — вкрадчиво прошептала Блэк. — Это незаконно, — выдохнул тяжело Гарри, возвращая ей платок с вышивкой блэковского герба. — Да, — согласилась та, кивнув, — но мы всё-таки позаимствуем, — и открыла бездонную сумку. — Нет-нет, тогда давай я себе положу, вдруг решат тебя где-то проверить, — вот и слова о незаконности бесследно растворились между стеллажами. Продолжая шмыгать носом, Гарри отяготил карман школьной мантии, теперь она немного перекашивалась в правую сторону. Вдвоём они отыскали фамильные книги Малфоев, Уизли, Мраксов, но никого из этих магов, кроме Меропы и тётушки Мюриэль, Гарри не знал. Ему эти вычурные имена знакомы не были, а даты рождения и смерти оказались просто цифрами. Хотя кое-что всё же насторожило парня, с усилиями он постарался ухватиться за туманную мысль, бродящую на периферии памяти. И желая убедиться в ней, Гарри зашагал в начало книжного зала. Обложка, конечно, чёрная, семейства Блэков выделялась в ряду Бёрков, Браунов, Боунсов. Будучи толщиной с ладонь, фолиант весил, по ощущениям гриффиндорца, больше него самого. Не в первую тысячу раз будет сказано, что Блэки — древний магический род, и такое количество предков с потомками совершенно не удивительно. Талмуд всё-таки пришлось опустить на пол, открывать такую тяжесть на весу Гарри не решался. В самом конце книги, где страницы не напоминают доисторическое ископаемое, была запись и о Кассиопее. Вот же: «Кассиопея Асцелла Блэк (24 января 1923 — …); Англия, Лондон, …чистокровная, …родители, …братья и сёстры…», но места на пергаменте ещё предостаточно для записи будущих достижений. — Касси, — звать её было необязательно, носки лакированных туфель он увидел с другого конца фолианта, — не подскажешь, какими именами ты представилась в нашу первую встречу? — спросил, не поднимая головы. — Какая наблюдательность, — протянула она и магией своей волшебной палочки захлопнула пыльную книгу, заставив Гарри чихнуть. Девочка присела на корточки напротив и, заглядывая в глаза Гарри, процитировала: — Кассиопея Асцелла Меропа Блэк. Честно? Я думала, Вы быстрее сообразите. — Какой смысл в том, чтобы назваться именем матери Тома? — ситуация становилась непонятной: вот только он плакался о жизни без нормальной семьи, а теперь уже чувствовал мурашки на спине. Кассиопея в своей непредсказуемости, неизведанности и всезнании настораживала Гарри. Бывали моменты, когда он забывался, принимая её за настоящего ребёнка, но в такие, как сейчас, выжидающе готовился к новой порции чего-то… определённо, заставляющего задуматься над выбором окружения и о правильности принятых решений. — Чтобы до тебя, наконец, дошло, что существуют люди, знающие о будущем куда больше тебя, — бесцветным шепотом лились её слова, взгляд, обыденно синих глаз, теперь же бездонных-чёрных, даже Люмос там не отражается, вцепился в Гарри. — Ты не лучший, но, несомненно, и не худший из всех… — Из кого? — только и выдавил из себя парень, сбитый с толку словами Кассиопеи. — Из Повелителей Смерти, конечно. Секунды молчания вязко перетекали в минуты. Они не двигались со своих мест. Подолы блэковской и поттеровской мантий продолжали складками лежать в пыли безлюдного лабиринта. Их владельцы прожигали друг друга взглядами, изредка моргая. Кассиопея, откровенно говоря, пугала не столько словами, хотя их следовало бы записать на диктофон и крутить до посинения, разбирая значение каждой смысловой единицы, сколько прямое созерцание его души, словно Блэк держит её на ладошке. Словно Легилименс… Легилименс! Гарри опомнился, встряхивая головой. Его мысленный Снейп уже громыхал о нерадивости и тупости отпрыска гадкого Поттера. Окклюменция. Нужна окклюменция! — Нет, я не читаю Ваши мысли, — ушат холодной воды остудил его распалённое сознание. Перед ним вновь прежняя Кассиопея: спокойная, проницательная и не вводящая в панику. — А объяснение твоим словам будет? — спросил он у девочки, встающей с пола. Она без особых усилий подняла талмуд обратно на полку и развернулась боком, чистя магией одежду. — Оно есть. Я подожду, пока до него Вы дойдёте сами. Ведь не должны же Ваши мозги атрофироваться после встречи со мной, — метко, это было метко. — Согласен, — Гарри её слова кольнули. — Над этим я, определённо, подумаю, — ему бы тоже следовало почистить свою призрачную мантию, но он второпях последовал за Кассиопеей на выход из книжного лабиринта. Они вновь вернулись в начало зала к перу грифона. Некая нетерпеливость проскальзывала в движениях Блэк, выхваченный пергамент, едва не помяв, та хлопнула о столешницу. То пугающее и сокровенное, что вылезло наружу из-под личины ребёнка, сейчас путало мысли и ей. Это не то, что сегодня или в ближайшем обозримом будущем должно было всплыть. Видимо, она и сама от себя не ожидала такой реакции. Но было, определённо, что-то, заставившее Кассиопею рассыпать заготовленные тузы. Теперь уже для Гарри стоял вопрос, какими действиями он спровоцировал её. — Подожди, — вдогонку прежней теме промямлил парень, — то есть у меня теперь нет никакого резона что-то тебе недоговаривать, раз ты… знаешь всё? — «Всё» — понятие относительное, — вздохнула Кассиопея, обмакивая перо в узорчатую чернильницу, — однако в деле Волан-де-Морта глупо что-то утаивать. Тем более что мы с Вами придерживаемся до сих пор одной цели. Но, даже если я чего-то не знаю, самостоятельно допру… Это же не мне всю информацию милый ребёнок преподнёс на серебряном блюде. — «Допру»? Правда, Кассиопея? — усмехнулся Гарри, пропуская мимо ушей следующие слова. — Хлеборезку закройте, пожалуйста, — с явными усилиями она старалась не дать себе улыбнуться от чистого хамства, — и диктуйте то, что мы запишем о Риддле. — Моргана во плоти, — он положил руку на сердце, — после таких слов я что угодно сделаю, милая леди. Кстати, разве хлеборезки уже изобретены? — Аккурат лет пять назад, — самодовольно приподняла брови, а разговор вернулся в обычное приятное русло, развеяв, будто страшный сон, шепот настоящей Кассиопеи. — Диктуйте уже. — А не проще сделать так, чтобы само перо писало? — Едва ли, это Прытко-Пишущее перо привязано к артефакту и наших слов не воспримет, — кончик пера в руке Кассиопеи замер в сантиметре от пергамента. — Ну, пиши: «Томас Марволо Риддл», — большие витиеватые буквы, почти не отличимые от почерка пера, вырисовывались в ровный ряд, — «Великобритания, Англия» — Дата рождения? — Ой, ну, вроде, 25 год… ноябрь… или февраль… — Ни одного попадания, — ухмыльнулась девочка, — стыдно не знать, что будущий Тёмный Лорд родился 31 декабря 1926. — Значит, через месяц, — ему стоило бы задуматься о подарке будущему иждивенцу. — Записываем родителей или ставим прочерк? — Ставь прочерк, придумывать ещё два лишних листа рождения для вымышленных родителей не станем. — Что о чистокровности? — Уточнение, — вопросительно покосился Гарри, — чисто теоретически, если сейчас приписать Тому чистокровность, то никто в целом и не выяснит правды? — Да хоть полудомовик, если Вас это устроит. Предлагаю чистокровность во избежание конфликтов на Слизерине, — оторвавшись от записи, Кассиопея вынула из кармана мантии свиток. — Это подлинная запись о рождении Тома Риддла. Спрятать или уничтожить? — Уничтожить, конечно. Давай сюда, — Гарри четко осознавал вероятность того, что чужой длинный нос сунется в любые тайны, как только узнает об их наличии, Том вообще жутко жаден до любых секретов. Сжал свиток в кулак, воспламеняя невербальным Инсендио. — Ой, какое же Вы удачное заклинание выбрали, — в затхлом помещении дым распространялся быстро, но Кассиопея палочкой убирала следы гари из воздуха, прикрывая нос рукавом мантии. — Можно было и Делетриус, но я без понятия как… — Его ещё не изобрели, не мучайтесь, — девочка расправилась с дымом, возвращаясь к столешнице с пером грифона. — Может, запишем, что мы с Томом дальние родственники? Ну, типа, он мой племянник через фиг пойми какое колено со стороны кузины, которой я прихожусь сыном… — Да-да, двоюродный дядя сестры матери сапожника, что жил через дорогу, — поддержала байку девочка, приписывая Гарри в качестве «двоюродного дяди». — Теперь мой лист? — девочка кивнула, передавая в руки парню свидетельство о рождении Тома, и положила чистый пергамент. — Пиши: «Гарольд Риддл». — А второе имя? Джеймс, если не ошибаюсь? — Придумай что-нибудь другое, нет желания приплетать сюда это… — Гарри понимал, стрёмная затея писать имя мертвого отца и фамилию его убийцы вместе. — Возможно, Вам приглянётся традиция чистокровных семей брать «звёздные» имена. Процион, Апполион, Рабастан, Регулу… — Перегнула, — остановил её Гарри, ему в жизни хватило людей со «звёздными» именами. — Тогда предлагаю пристраститься к символизму. Повелитель Смерти с именем одного из братьев Перевелл — нетривиально само по себе. Как Вам? — она уже видела во взгляде парня интерес, скрытый размышлениями. — Тогда Игнотиус, — сообразил он, вспомнив, кому из братьев принадлежала Мантия-невидимка. — «Гарольд Игнотиус Риддл», по-моему, весьма звучит, — и принялась вырисовывать сложную каллиграфию. — Год рождения? — А сколько мне должно быть лет? Я выгляжу на тринадцать… — Всего лишь цифра, — махнула рукой, высчитывая удачную дату, — но Вам должно быть минимум восемнадцать. — Пиши двадцать два, — без промедления брякнул Гарри. — Значит, 31 июля 1911 года. — А я разве говорил, когда мой день рождения? — никаких подозрений и в мыслях нет, он и правда не помнит. — Говорили, — подтвердила девочка. — У Вас тоже ставить прочерк по родителям? — Ничем от реальности не отличается… А, и племянника мне запиши. — Может быть, Вы закончили какое-то магическое учебное заведение? — Я в Хогвартсе недоучился, да и свидетельства об окончании не будет. — Пойдёт и домашнее обучение с министерскими сданными экзаменами. — Тоже подделаем? Сомневаюсь, что это можно от руки написать на простом листочке… — безвыходно как-то получается. — Естественно, нельзя, — замолчала, возвращая перо в чернильницу, чтобы не испачкать кляксами пергамент, оперлась спиной на ближайший стеллаж, хмуря брови, — но можно подлизаться к Регулусу — моему кузену — он в отделе образования работает. Взятка экзаменационной комиссии — быстрый способ либо оказаться под следствием Аврората, либо реально получить документы об образовании. В любом случае, это решаемо. — Значит, договоримся и подкупим. Веришь или нет, но никакого желания реально готовиться к экзаменам у меня нет, когда на горизонте мельтешит опекунство и война… Даже не знаю, что из этого сложней и страшней, — он облокотился на соседнюю стенку стеллажа. — Жить с вечными сомнениями о поступках в отношении воспитания возможного Тёмного Лорда. А война… Первая что ли у Вас, — усмехнулась Кассиопея без особого сочувствия. — Кстати, Вам идёт без очков. Не выглядите придурком. — Хочешь секрет? У меня ужасное зрение, — рукой нащупал в кармане оправу круглых очков. — Оно и видно, — без каких-либо эмоций сказала Кассиопея. — Вы поэтому у меня из-за плеча смогли прочитать мелкий текст? Ловите бонусы от владения Дарами. — Имеешь ввиду здоровое тело, даже если призрачное? — Имею ввиду контроль над своим телом. Не простой, а реальный контроль. Вы только начинаете открывать его для себя. — Это то, что могли и другие Повелители Смерти? — Не все, кто-то так и остался на изначальном уровне, — нервно повела плечами, ей тема не очень нравилась. — Тогда буду радоваться. Моя эра уродливых очков, видимо, в прошлом. — Пойдёмте, листы положим. Дел с товарняк, а нам ещё искать строительную организацию, скорее всего маггловскую. Наверное, итальянскую или французскую, — она заметно сбавила обороты энергичности, понуро вздыхая. Гарри явственно ощущал, что все эти дела неминуемо ложатся на детские плечи, а он так — грубая сила. — Да-да, и отправимся искать родовой камень, — так же энергично проследовал за ней Гарри вглубь зала, вздыхая, — разрываюсь от восторга…

***

От восторга разорваться суждено ему не было, а вот надорвать спину — без проблем. Гарри как-то раньше и не задумывался о такой реликвии, как родовой камень. Предполагал, что это какой-то большой красивый кристалл, что десятками поколений оберегает поместья чистокровных. Он правда не ожидал, что искать предстоит не драгоценную безделушку, а самый настоящий булыжник. Об этом, собственно, Кассиопея его оповестила позднее и с лёгкой руки отправила на поиски с напутствием «найти тот самый камень». Описания его были так же туманны, как и соображения парня по ареалу поисков. Почему-то вспомнилась профессор Трелони, чьи задания сейчас отличались от кассиопеиных разве что масштабами. Там всё находилось в пределах кружки, что же делать с целой планетой, где мог находиться «тот самый камень», Гарри не мог приложить ума. «С маятником что ли над каждым камушком стоять?» Итогом стало весьма занимательное путешествие по четырём материкам. Для чистоты эксперимента аппарировал наугад, без карты и знакомых мест. Хватал любой камень, привлекающий внимание, и тащил на побережье Италии, где они с Блэк закончили прошлое путешествие. Вскоре стала образовываться линия из, определённо, «особенных» булыжников. Все разные: от камушка-пирамидки в полкило до тридцати килограмм гранита с шотландской каменоломни. Сколько он ни ходил вдоль камней, так и не мог выделить какой-то, что душе нравился больше. В срочном порядке в Италию прибыла Кассиопея, оценив труды, та выдала закономерное постановление: «Предполагалось, что для своего дома Вам требуется самостоятельно отыскать родовой камень, прошу прощения, оговорилась, Вам нужно выбрать родовой камень. Доля самостоятельности должна быть присуща человеку, что собирается взять на себя опеку над ребёнком. И я, видимо, упускаю Вашу самостоятельность из виду, раз для принятия каждого решения моё присутствие и слово необходимо… О, Мордред! Да возьмите уже любой. Красивый или тяжёлый, просто любой…» Темно-серый кубик базальта он схватил почти вслепую, тот весил не больше четырёх фунтов и удобно лежал в руке. Возможно, какой-нибудь символист наделил бы камень смыслом, мол, его твёрдость будет оплотом стабильности и равновесия в атмосфере дома, а на жильцов оказывает положительное влияние: повышает сосредоточенность на работе, улучшает чёткость мыслей, ну и, конечно, приносит удачу. Ничего из этого Гарри не услышал, так и остался стоять один посреди скалистого луга. — Не, — подвёл итог своим размышлениям новоиспеченный Риддл, — надо тоже что-то начинать делать самостоятельно, не всё же Касси стараться…