***
Как бы ни хотелось Гарри помочь Кассиопее, но достаточную материальность тот и за прошедшую неделю, и в ближайшие дни не приобрёл. Призрачное тело начинало постепенно напрягать. Его неоспоримые плюсы перекрывало собственное бессилие. Будто с миром он поддерживал связь из большой стеклянной банки, стоящей на полке у Блэк. А ведь раньше он был окружён множеством людей и, взять младшие курсы, не обделён вниманием. Дальше с переменным успехом носился из крайности в крайность, чему прекрасно способствовало звание Избранного. Достучаться до людей в ипостаси «Святого Духа» — та ещё задачка. Магия Даров, в особенности Мантии, не даёт магглам даже задуматься о существовании рядом с ними чего-то «сверх». Их можно задеть плечом, поставить подножку, уронить вещи — и ничего. Хотя вот дети, являясь от природы более чувствительными к магической материи, пугаются, однако быстро выкидывают такие случаи из головы. Маги их не сильно превзошли: вроде, магию чувствуют, а его не замечают… Гарри честно пытался разобраться в себе, но вопрос становления материальным существом оставался закрыт для него плотными буковыми досками, приколоченными десятком качественных гвоздей. Идея медитаций была основной, правда, с какого края за неё браться, парень не мог приложить своего скудного ума. Как медитировать, с какими мыслями, сколько, где? Тайна… Спрашивать такое у девчонки Блэк он уже побаивался, того и гляди в слабоумные его запишет. Что ни вопрос — он уже бежит донимать ребёнка, самому как-то стыдно. Но конкретных знаний у Гарри нет, даже направления, в котором требуется думать, нет. Он начинает уверять себя в тупиковости своих действий. Вот и получилась ситуация: Гарри взвалил на свои плечи устройство судьбы Тома, а Кассиопея посадила Гарри на свою шею. Звучит, конечно, не солидно. Но если знать, какая у Блэк мощная шея, в метафорическом плане, вес Гарри не сильно меняет дело. Кассиопея, в том же метафорическом плане, нехилый такой накаченный мужик, являясь десятилетней леди. — Не, ну шифруется она, конечно, зачётно, — размышлял Гарри перед молчаливым собеседником. — Вот, вроде, сидит, сказку читает, а нет: сверяет курсы валют, чтобы перед новым кризисом семье не промахнуться с инвестициями. Ужас, а не ребёнок! И как она у Блэков родилась? Там либо чистоплюи, либо на голову двинутые… Хотя… Олениха, которой Гарри эту речь затирает добрых минут двадцать, мотнула рогами, оглядываясь на окружающий их лес. Может, наблюдение за странным неугрожающим существом и было интересным занятием, но и за обстановкой стоило следить, а то на клыки хищников недолго напороться. Гарри задолго до неё оккупировал этот пень в Гемпширском лесу, та лишь отбилась от стада, чтобы посмотреть на Гарри. Молодая и любознательная олениха общипывала усыхающую осеннюю траву на поляне, наворачивая круги вокруг старого дубового пня, который ювелирно был разрезан молнией много лет назад. Одним глазом она почти всегда смотрела в сторону мага, порой подходила поближе, даже умудрилась шерстяным носом ткнуться ему в спину. Приятной компании Гарри был только рад, иначе в Нью-Форесте одному становилось не по себе. Ещё во время жизни с Дурслями видел пару документалок и новостей про этот лес. Вот уж сколько существует историй о призраках тех крестьян, кто стал жертвами указов Вильгельма Завоевателя; про проклятье для того же Вильгельма и раненного оленя, что каким-то чудом с несколькими стрелами в теле умудрился растерзать Ричарда, сына короля. В правдивости некоторых он уже успел убедиться: призраков на своём пути встретил. Те, как и хогвартские, обращали на него внимание, молчаливо воззрясь своими мутными скорбными лицами, стояли, не стали подходить, чему Гарри был крайне рад. Подобные встречи, честно сказать, пугали парня. Немудрено: глубокая ночь, до утра ещё далеко, до ближайшего населённого пункта тоже прилично, лесная чаща и призраки тихонько из-за деревьев поглядывают… — И ты представляешь? Всё! Абсолютно всё она знает! — олениху его восклик не сильно волновал, та нашла на низкой ветке горькие перезревшие ягоды. — А откуда? Как? Да не знаю я! Ничего я не знаю… Мои знания настолько ограничены, что поместятся в спичечный коробок — там ещё половина свободного места останется… А она ведь ждёт от меня чего-то, определённо, умного и решительного. Реши-и-ительного, блин. У меня из решений в жизни был побег от войны и какую пару носков надеть… Эй, — обратился парень к самке оленя, — ты не обижайся, что я тебя своими проблемами нагружаю, просто куда-то уже нужно это деть, да как-то некому… — Да нет, что ты, Гарри, — ответил вместо слушателя сам себе Повелитель Смерти, — я и не против. Здесь же, знаешь, кроме воя волков и крика птиц, послушать-то нечего. Ты говори-говори, я пока ядовитый тис погрызу, слушаю тебя… — Кушай, не отвлекайся, — скупо улыбнулся он, подтягивая к груди ногу, чтобы положить подбородок на колено. И ведь в этот лес он забрался, вновь сбегая от чего-то. Кого ни спроси, Гарри Поттера трусом не назовут, скажут, мол, хороший был мальчик, злу противостоял, с Волан-де-Мортом не раз задушевные речи вёл. А сам Гарри, теперь уж Риддл, точно знал, каким трусом является. Не от большого бесстрашия он по лесам с Гермионой и Роном скакал месяцами. Да и не от великой храбрости в Запретный лес на свою смерть поплёлся. Ну, и если быть честным, во времена детства Тома он пришёл без гуманности, распиханной по карманам. Так много сейчас он может обосновать своей трусостью, что факультет Слизерина, который на его памяти не раз в подобном был уличён, может смело получить баллы за благородную храбрость. Темпус, который парень освоил в беспалочковом исполнении за последние пару недель, показывал ранее утро, почти четыре. Рассвета стоит ожидать ближе к восьми, а там короткий световой день, и к шестнадцати часам вновь пойдут сумерки. Неделя до зимы. Всё сильнее холодает, а значит, Гарри пора возвращаться в приют Вула. — Не дай Мерлин, будущий Тёмный Лорд ещё простудится, — пробормотал, вставая с пня. — Ладно, спасибо, что выслушала. Иди спать уже, а то я тебя отвлекаю, — оленьи рога и морда на ощупь обалденные, но очаровательная собеседница пуглива, так и сбежала, почувствовав инородные прикосновения. Мрачный лес с призраками Гарри покидал в смешанных чувствах. Постарался ведь, душу, или что там у него после крестражей осталось, разворотил обвинениями в малодушии. Не смог устоять перед соблазном вновь почувствовать себя большой проблемой на плечах мира. Мира, который он не смог спасти. Весь приют благополучно спал. По коридору гулял сквознячок, но, вопреки опасениям Гарри, комната Тома сохранила часть тепла. Вернув помещению потерянные градусы, он поправил сбившееся одеяло ребёнка и умостился на краешек кроватки. Сон никак не одолевал его, но особой бодрости в куче мыслей так же не находилось. Было великое множество дел и мест, куда Гарри мог бы сейчас вложить свои силы: изучение блэковских фолиантов по магии вне школьной и университетской программ, продолжение путешествий, контроль и помощь в постройке дома, более детальное знакомство с блондинкой-пуффендуйкой, да хоть опять на заднице с Монблана спуститься… А он лежит под боком сироты, свесив ноги через металлические прутья изножья, и прокрастинирует. Чистое зрение скрашивает досуг, с ним изучение трещин в потолке становится более плодотворным, хотя в комнате темень. Где-то в шкафу под стопкой сиротской одежды были припрятаны сувениры, подаренные Тому. Конечно, среди них особенно ценными выглядели разнообразные сладости. У Риддла от них глаза загорались не хуже, чем у нюхлера перед горой золота. Гарри один раз застал его чахнущим над подарками, тот их даже не ел, просто сидел и наслаждался имеющимся. Странное действо, но парень посчитал это спецификой выживания в фабричной Англии. Среди сувениров были и игрушки: маленькая металлическая машинка, деревянный мотылёк со стразами, фигурка птички, щелкунчик, чучело (или крайне реалистичная игрушка) пушистой белки. Разнообразный и местами странный набор Гарри преподнёс ребёнку. Представлений особых об увлечениях Тома он не имел, однако игрушки выбирал яркие. Конечно, это точно лучше, чем националистские флажки, которыми ларьки некоторых городов напичканы не хуже навозной лепёшки мухами. До рассвета всё еще далеко. Книги из библиотеки Блэков покоились в широких карманах мантии, интересные, занимательные. Сейчас их читать не хотелось. Гарри подумал, что в общем и целом ничего сейчас не хотелось. Сомнения в том, что даже пейзажи Хогвартса и морской бриз итальянского берега не смогли бы изменить настроение парня, не отступали. Каким-то левым чувством он даже нащупал в своих мозгах силы в сотый раз заняться самобичеванием, но использовать их не стал. Хандра хандрой, однако кому-то и двигаться дальше нужно. Где-то под боком дрыгнулась детская нога, задевая локоть Гарри. Он подтянул одеяло, укрывая вылезшие ноги, и улёгся обратно. — Нет, надо, определённо, возвращаться в форму, — заключил он.***
И то ли фраза была какой-то волшебной, то ли произнесена она была вовремя, однако эффект проявился крайне скоро. Следующее посещение Магического Лондона оставило достаточно впечатлений. Сразу же при выходе на торговую площадь кто-то столкнулся с Гарри, попутно успевая полить «нерасторопного косого придурка» смесью негодования и ведьминского слога. Сам же «нерасторопный и косой» некоторое время стоял в прострации, пытаясь сообразить к кому было это обращено. По всему вышло, что именно к нему. Дальнейшая пара социальных экспериментов подтвердила его догадки. Гарри спрашивал дорогу к разным магазинчикам у прохожих магов, специально задевал их плечом, дверь придержал на входе в лавку. И делал это как нормальный «существующий» человек. На радостях он мигом аппарировал к Кассиопее, хвастаясь достижением. Не рассчитал он разве что время своего прибытия. Утро. Встречала парня разбуженная им же Кассиопея. В пышной ночнушке с рюшами, с чепчиком на заплетённых волосах. Гостей она, конечно, не ждала, но привычка Гарри вваливаться к ней, как к себе домой, прошла стадию принятия. — Вы молодец, — зевая, похвалила Гарри девушка, поднимаясь с подушек, — а теперь обратно давайте. — Всмысле, уходить? — Гарри стало как-то неудобно нарушать покой Блэк. — Всмысле, теперь осознанно вернитесь в нематериальную форму. Не терять же хороший навык… — и плюхнулась на тёплую перину. — А можно так вообще? — Можно-можно, я разрешаю, — Кассиопея накрылась плотным одеялом с головой, давая понять гостю, куда ему следует направиться. — …Приятного утра, — сообразил Гарри с улыбкой, — увидимся ещё. Эх, ему бы такие нервы. Не его же терроризирует призрак, постоянно донимая десятками вопросов и приходя невовремя. Кассиопее были заготовлены особые слова благодарности в душе Гарри. Однако на горизонте появилась новая проблема: не входило в планы Гарри потерять свой образ неизведанной Феи перед маленьким Риддлом. А именно образ играл тому на руку, ведь поверить Фее Том смог, а какому-то левому парню — не факт. Оттого и решил он пока не попадаться на глаза ребёнка. Стоило последовать совету Кассиопеи и вернуть своё приевшееся «ничего». Сидя на скамейке в парке, Гарри силился напрячь оба полушария мозга для решения задачи. Это существенно осложнялось тем, что тот попросту не знал, как получилось стать видимым, тем более откуда было ему знать, каким способом воплотить задумку. Не работало ведь это как с мантией? Ну, или работало, но в более эфемерном плане. Часы прокрастинации затянулись, в парке стало людно. На край его лавочки подсел пожилой джентельмен с газетой и курительной трубкой. Атмосфера стала совсем уж скучной, Гарри поднялся и аппарировал, оставляя в немом шоке мужчину, что подавился дымом и помял недочитанную статью. — Говорила мне Милли: «Завязывай с кокаином»… Да, пожалуй, пора… Гарри этого, разумеется, не услышал, приземляясь в Хогвартсе. Идея пришла мгновенно: если ему нужно проверить свою осязаемость и видимость, то Хогвартс, как плотно населённое маленькими магами пространство, очень подходило под экспериментальный полигон. Детям до лампочки какой-то парень в гриффиндорской мантии, здесь, в отличии от той же Косой аллеи, это не вызовет вопросов. Аппарировать получилось к опушке Запретного леса, неподалеку от хижины лесничего. Насколько Гарри помнил, защитный барьер Хогвартса не пропускал аппарацию, однако с какого времени его поставили, осталось загадкой. Видать, Повелителям Смерти все перемещения открыты. На этой радостной ноте он и направился к главному входу в замок. По пути он бубнил под нос достаточно ёмкую мантру: «Стать невидимым». Но в коридорах замка царил покой, ученики были заняты уроками. Решив, что он ничего не теряет, Гарри устроил себе прогулку по Хогвартсу. В этот солнечный день школа казалась такой беззаботной, особенно при условии, что учиться парню здесь и не нужно. Побродил по первому этажу, по привычке оказался на лестнице Гриффиндорской башни. Осознав себя где-то на замерших лестницах, он ненадолго «затупил» в стену. Развернулся, поздоровался с госпо́дами с множества полотен. Вторя ему, раздались возгласы приветствия: бароны, рыцари, романские дамы, маги минувших столетий вежливо отвечали. Гарри спустился к подножью широких пролётов древних ступеней, ощущая на себе взгляды десятков портретов. Поддавшись нахлынувшему интересу, он оставил зрителей в недоумении, стремглав побежав в сторону следующей башни. — Ну когда ещё выдастся возможность проникнуть туда, где мне быть так-то не положено? — спросил он самого себя, взбудоражено глядя сквозь пустоту коридоров. Башня Когтеврана была одной из самых интересных гостиных, вот уж сколько умников погорели на азарте пробраться туда, отгадав загадку. Портреты Гриффиндора, незаметная стена Слизерина, стук по бочкам Пуффендуя — выглядели на фоне фейсконтроля Когтеврана как-то хиленько. Оттого проникновения на территорию синих и не были задокументированы. Гарри же лично для себя решил эту несправедливость устранить. Запыхавшись, он опёрся на стену перед началом лестницы. На множество ступеней тот махнул рукой, мигом аппарируя к самому входу в гостиную. Определённо, в его светлую голову не закрался вопрос: «А что, можно было не бежать через ползамка?» — Колорум, — и жёлто-красные ткани школьной формы сменяются бронзово-синими. За поворотом Гарри ожидали высокие створчатые двери с резными элементами, он дважды постучал круглым молотком. — То трудна, то легка, но у каждого — одна, пусть совсем плохая, всё же, нам она всего дороже, — донёсся скупой на эмоции голос откуда-то сверху. Гарри замер, пытаясь сообразить, чего от него требуют. Может, он рассчитывал на вопрос из курса травологии или астрономии, однако к подобному готов не был. Сюда бы Кассиопею или Гермиону, а не его. Догадок, откровенно говоря, не было. И, махнув рукой на препятствие, Гарри аппарировал на пару метров вперёд. Вот и ещё одно таинственное место Хогвартса развеяло свой ореол. Высокий купол, подпираемый стеллажами книг, освещали узкие окна с витражами. Стены обиты тканевыми полотнами, обилие небольших статуй. И всё в холодном синем цвете. Выглядела гостиная Когтеврана умиротворяюще, и тишина, присущая библиотеке, наверняка, не прерывалась и с приходом студентов. Интерес угас спустя пару минут, ничего сверх Гарри здесь не обнаружил. Гостиная как гостиная. Не Тайная и не Выручай-комната, где неизведанного навалом. Ещё один Колорум, и форма сменилась на пуффендуйскую. — Вот, чисто для галочки, надо побывать во всех гостиных, — заключил парень, аппарируя на другой конец замка. Прозвенел звонок, оповещая всю школу о начале перемены. В коридоры выползла гурьба учеников, разбредаясь по замку. Нескольких минут, пока гостиная барсуков пустовала, хватило Гарри, чтобы обойти её всю, удивиться количеству подвесных и настенных кашпо и проникнуться уютом с ароматом сдобы и травяных чаёв. Пуффендуйская «нора» выглядела приземисто, массивные элементы декора и сглаженные углы общего зала придавали гостиной устойчивости и атмосферы домашней защиты. А может, просто мягкие лучи сегодняшнего солнца отдаляли ощущение скупой строгости. Два десятка младшекурсников в сопровождении старосты Гарри встретил в кресле, над которым плющ по мере своих сил разрастался во все возможные стороны. Пуффендуйцы даже не обратили внимания на незнакомого парня, ограничившись цветом подкладки мантии и галстука. А вот сам маг приметил ребёнка, к которому не у него одного были вопросы. Её по-малфоевски светлые волосы приковывали взгляд, как в своё время и сам Драко, из толпы их выцепить несложно. Правда, ничего другого в её внешности на аристократические корни не намекало. Такая же веснушчатая и эмоциональная, как и в первую их встречу, она о чём-то увлечённо рассказывала сокурснице. Дети разбежались по комнатам и гостиной, занимая диваны и пуфики. Эту долгую перемену они планировали отваляться, чтобы сил хватило на следующие пары. Гарри поднялся с кресла под зарождающийся спор о зимней театральной постановке одного из профессоров, в которой кто-то хотел отличиться. Он обошёл мелюзгу и рукой поманил к себе заинтересовавшую девочку. Блондинка скоро проговорила что-то подруге и оставила ту со своей сумкой в окружении однокурсников. Около тяжёлой двери в Гостиную её ждал парень, вскользь попросив уделить ему пару минут от перемены. Они вышли в школьный коридор к застеклённым окнам с длинными узкими подоконниками. — Мне кажется, мы не знакомы, — задумалась пуффендуйка, облокотившись на стену. — Да, верно, — подтвердил Гарри. — И ты не с нашего факультета, — продолжила она, щурясь, — да и в школе я тебя не видела… Парень засомневался, что детский мозг мог запомнить мимолётную встречу на мосту. — Ты права, я не учусь здесь, но думаю, это не очень важно. — Так, у тебя ко мне какое-то дело? — Да познакомиться хотел. Ты… друга напоминаешь, посчитал, вдруг родственники, — перегнул он, конечно, назвав Малфоя другом, но решил не уточнять. — А сам представишься? — Конечно. Гарри Риддл, — легко улыбнулся он, чуть не запнувшись на фамилии, и протянул руку. — Оу, в таком случае, Марта Лавгуд, — ее рука была тёплой, несмотря на прохладу, въевшуюся в древние камни замка. Тогда всё сходилось. Если она была бабушкой или близкой родственницей Луны, то вопросы по внешности отпадали. И даже то, что Марта разглядела невидимого Повелителя Смерти, не казалось дикой странностью. Ведь и Луна видела явно больше многих. — А что за друг? — Забудь, вы не родственники, просто мне показались похожими. Так, на каком ты курсе? — На втором. А тебе, наверное, больше чем… твоей внешности? У нас как-то даже старшекурсники на территорию проникнуть не могут… — Не верь им, всё они могут, — усмехнулся Гарри, — они просто не станут трепаться на каждом шагу, сколько в Хоге тайных лазов. А мне… мне, да, чуть больше. Наверное, семнадцать или восемнадцать… — из-за разницы во временах года при перемещении в прошлое он как-то и не уловил откуда брать отсчёт своему возрасту, тем более, что документы, подделанные им с Кассиопеей, чётко утверждали иные цифры, — но считай, что мне двадцать два. — Вау, ты даже не уверен, — хмыкнула девочка. — К Моргане такие заморочки, есть ли разница, если я выгляжу курс на четвёртый? — Так стань взрослым, — как нечто само собой разумеющееся выдала она. — Я над этим работаю, — со вздохом проговорил он. — Слишком много попусту думаешь, слишком мало делаешь. У тебя все мозги в… — Мозгошмыгах? — Гарри посчитал, что подобное должно быть в стиле Лавгудов. — …в лишних мыслях. — Куда бы их ещё деть… — Постой, — сказала Марта и унеслась обратно в Гостиную на пару минут, — на, держи, — протянула ему маленький тканевый мешочек. — Что это? — Гарри прощупал его, внутри, наверняка, были сушеные растения. — Гвоздичное дерево и алоэ. Это талисман или, считай, оберег, чтобы найти путь к успеху и личному совершенствованию. Должно помочь. — Даришь? — Тебе оно явно нужнее, чем мне. — Спасибо, — в руке неосязаемо теплел мешочек, этот жест от буквально незнакомой девочки был приятен. — Думаю, мне пора, — Марта оглянулась на сокурсников, потихоньку выползавших из пуффендуйской норы, — ещё увидимся? — Пиши, когда захочешь улизнуть с территории. Приятно было познакомиться, Марта, — он начал отходить, чтобы не наткнуться на лишнее внимание детей. — Напишу, Гарри, — она осталась на месте, глядя вслед новому знакомому. Парень скоро исчез за поворотом, а Лидия помахала Марте ее сумкой, подзывая к группе второкурсников. — Эх, Гарри-Гарри… Что-то я упускаю… Ни одного Гарри Поттера здесь быть не должно… — пробормотала она под нос.