Да чтоб тебя

— Ну, Чонгук-и, дай мне свой телефон, — Чимин делает самое милое лицо, на какое только способен после изнурительной тренировки. — Мой сел. — Нет, — макнэ непреклонен. Он вертит девайс в руках, улыбаясь, как злодей из старых сказок. Смотрит на хёна, и тот, как ребёнок, отворачивается, фыркая слишком обиженно. Что-то бубнит про уважение и ужасное воспитание, откидывает свой разрядившийся телефон на диван, упирая руки в колени. — Нам снимать через десять минут, — отрезает режиссёр, когда Чимин пристает с этим вопросом к нему. — Десять минут тянутся вечностью. Мне одно сообщение, ну, сонбэ, — протягивает он ручки к мужчине. Получает шлепок и тут же сдувается. Чонгук закатывает глаза, еще раз проверяет сообщения, но там пусто. — Назовешь меня оппой, и я отдам его на две минуты. — Совсем рехнулся, мелкий? — Хёном? — Чонгук-хён, ты такой хороший, отдай, — Чимин прямо вырывает чертов телефон, вводит пароль, усаживаясь в кресло удобнее. Чонгук откидывает голову на кресло, поправляет неудобный костюм, тихо напевая про себя песню. Слова он запоминает очень быстро, но все равно волнение каждый раз с новой песней есть, и оно не маленькое. Парень даже думает полностью повторить танец, но вдруг резко замирает. Звук входящего сообщения. Макнэ даже глаз открывать не надо, чтобы почувствовать легкое недоумение Пак Чимина. А затем… — О-ля-ля, — выдыхает Чимин, не успевая даже ничего толком рассмотреть. — Не твое, — кряхтит Чонгук, отнимая телефон и как-то по собственнически прижимает к груди. — Кто это? — у Чимина горит любопытство в теплых глазах. Чонгук открывает сообщение, затем фотографию, тихо хмыкает себе под нос, быстро строча ответ. — Чонгук-и, у тебя девушка появилась? — Она не моя девушка. — Ах, ты просто ее разводишь на откровенные фотки? — пожимает плечами хён и чуть откидывается на диван. — Понимаю. — Нет, все не… — Гук глубоко и резко выдыхает, хочет возразить, но встречает откровенно плутоватый взгляд. — Твоя Пи? Чимин видит, как кончики ушей Чонгука загораются алым. Все-таки, мелкий всегда был самым скрытным, гораздо хуже даже Юнги. Тот, нет-нет, да и палится рядом со своим стилистом, а макнэ… Чонгук выдыхает тяжело и обреченно, кивает отрывисто, мол, угадал, но Чимин и без этого видит. Потому садится ровнее, разглядывая парня напротив. Возмужал. Выше стал, раскованнее. Не забивается в угол каждый раз, когда девчонки из стаффа вытаскивают камеру. — Чонгук-и, — тихо зовет его хён, наблюдая, как младшенький прячет улыбку глубоко в себя. — Лучше завязывай, пока совсем не… — Не что? — Чонгук выгибает бровь слишком скептично. И Чимин, кажется, все понимает. Потому встает со своего удобного дивана, краем глаза замечая, как в комнату входят их хёны. Быстро выдыхает макнэ прямо в ухо, отчего тот невольно вздрагивает. — Понял? — голос Чимина отдает холодом и теплом одновременно. Гук, как робот, кивает. Понял, давно понял. Нельзя Нельзя Нельзя Любить, дружить, общаться, говорить, ходить, хотеть. Можно — работать. И работать не просто на износ, для души. Пока ее совсем не останется. — Идем? — Намджун рядом хлопает парня по плечу, вырывая из вязких мыслей. — Идем, — соглашается Чонгук, блокируя телефон.

***

— Он весь вечер молчит, — подмечает первым Хосок. — А когда он был шибко говорящим? — припечатывает веским вопросом Джин. — Будто на десять лет назад откатились, — не унимается Джей-Хоуп, помешивая вкусно пахнущий острый соус. — Не приставай с вопросами, — отрезает Юнги, быстро врубаясь в суть разговора. — Он и на вчерашний ужин не пришел. Как-то это… депрессия по твоей части, Юнги, может, узнаешь? — Смешно, — ворчит парень под дружный смех Хосока и Джина. Ужин проходит в относительном молчании. Тэхена где-то носит, Чимин спит, а Чонгук просто не выходит из своей комнаты. Намджун говорит, что пройдет. Хосок уверен, что пройдет с последствиями. Он накладывает в тарелку побольше лапши, густо заправляя ее соусом, и уверенно направляется в отдаленную комнату. Они все чаще ночуют в общежитии. Протекающий камбэк высасывает силы слишком мощно, и это, обычно, сближало. Сейчас же это сближает только хенов, макнэ стараются отвлечься иными способами и никто не вправе им мешать. Джей-Хоуп мешать не собирается. Если у Чонгука отдых проходит таким способом, то пожалуйста. Но глядя на Гука на людях, и на Гука в общежитии, чувствуется бездна чего-то невероятно знакомого. У Хосока такое было в жизни, у них у всех и по несколько раз. — Можно? Чонгук за компьютером просто кивает. Монитор освещает только слишком бледное лицо, отчего младший больше похож на мстительного призрака, чем на кумира миллионов. — Ты худеешь? — интересуется Хосок, разглядывая несвойственный младшему бардак. — А? Нет-нет, — трясет активно головой Гук. — Просто… аппетита особо нет. — У тебя-то? Чонгук на это молчит. Потому Джей-Хоуп делает шаг, скидывая вредный пакетик чипсов на пол, усаживаясь прямо на столе. Макнэ обреченно закрывает глаза, зная прекрасно, что Хосок приходит редко, но метко. — Что? Один вопрос от хёна ставит точку. Припечатывает Гука к стулу, заставляя язык ворочится слишком медленно и лениво. Ему не нравится об этом говорить, но он говорит. И его внимательно слушают. — У меня прямо дежавю, — морщится Хосок, разглядывая младшенького. — Это окончательно, — тихо отрезает Гук, невольно касаясь буквы А на костяшке пальцев. — Ни к чему не приведет такое общение. Увидеться мы не можем, поговорить по телефону толком тоже. Мой голос узнают и все. А отношения одного из нас ставят под угрозу всю группу. Глупый риск. — Говоришь как Намджун. — Он ведь расстался с той художницей из-за фотки. — Сглупил, да, — кивает Джей-Хоуп, глубоко вздыхая. — Но Юнги, например, в отношениях. Джин тоже, Тэхен в извечном поиске, а Чимин мечется в собственных чувствах. — Ага, а ты? — Чонгук приоткрывает один глаз, внимательно наблюдая за хеном. Хосок пару секунд барабанит пальцами по столу, прежде чем поморщиться от кислого привкуса во рту. — У Намджуна во главе угла сейчас работа. Думаю, когда все уляжется, он вернется к ней. — Ты не ответил. — Мне сложно влюбиться, Гуки, — усмехается Джей-Хоуп, запуская пятерню в жесткие волосы младшенького. — Но, если бы какая-нибудь девчонка смогла бы пробиться в каменное сердце старика… — Иисусе боже, — со смехом закатывает глаза Чонгук. — … я бы все-таки попытался совмещать отношения и работу. Может, не объявлять арми сразу, подождать, пока ниточки симпатии и страсти превратятся во что-то большее, но точно бы не сдаваться. Так проще, не спорю, отношения ведь тоже работа, да еще и с чужим человеком, а тут и так это… — Умеешь вдохновлять. Хосок вздыхает, закатывая глаза на манер Чимина. От этого Чонгук смеется, ударяя хена по бедру. Тот шипит и слезает со стола, пододвигая тарелку ближе к макнэ. — Когда ты ее увидишь, поймешь, твоё или нет, — уже в дверях тихо-тихо произносит Хосок, бесшумно ее закрывая. Чонгук следом выдыхает, что именно этого и боится. Он пару секунд крутит палочки в руках, прежде чем достать телефон и по памяти набрать цифры. Гудок, затем второй. Трубку упорно не берут ни на пятый, ни на седьмой. Макнэ раздраженно отбрасывает палочки, потирая уставшие от компьютера глаза. Входящий вызов раздражает его и одновременно вызывает странную волну по телу. Чонгуку не нравится реакция своего организма, особенно когда на дисплее горит имя Тэ-Тэ. — Да? — Чонгуки-и, передай остальным, что я с ночевой, — четко выдыхает в трубку Тэхен. — Не могу дозвониться до Чимина, дрыхнет наверно. — Да, вроде бы. — Спасибо, — слышится голос Тэхена, а затем секундная тишина. — С тобой все нормально? Чонгук аж невольно вздрагивает. Они, вроде как, перестали разговаривать по душам, но все равно видели, если кому-то из них было плохо. Гук прекрасно видит, как Ви летит прямиком в депрессию, правда, в последнее время вроде парашют раскрывает. И, наверно, Тэхен тоже чувствует что-то. — Да, все ок. — Врать ты никогда не умел, — хмыкает Ви, и снова эта неуютная и уютная тишина одновременно. — Знаешь, я сейчас просто в невероятном месте. Если когда-то захочешь просто посидеть один или с кем-то и посмотреть на звезды, я кину координаты. — Спасибо, — коротко выдыхает Гук, отключаясь первым. Координаты от Тэхена приходят незамедлительно. Чонгук вбивает в карты, удивляясь, что место это совсем недалеко от их общежития. Все-таки у Тэ есть чуйка на необычные места и вещи. И на необычных людей тоже. Входящий звонок в этот раз не заставляет нервно дернуться. Гук разглядывает белые цифры, нажимая на ответ, и тут же замолкает, когда в трубке раздается уличный шум. — Да? Ало? Вы звонили мне пару минут назад… Голос с нового года все тот же. Чонгук прочищает горло, чтобы ответить, но слышит автомобильный гудок и чертыхание. — Ты в порядке? Ты где? — Гук приподнимается со стула, упорно вслушиваясь в трубку. Там кто-то матерился, как сапожник, и называл другого идиотом. Мужской и женский голос. Затем тишина, относительная, конечно, и Пи снова у телефона, злее любой дворовой кошки. — Я вам перезвоню. — Я тебя заберу, скажи, где ты, — выдыхает Чонгук в трубку быстрее, чем девчонка успевает отключиться. — У тебя в черном списке, малыш, — тут же доносится язвительный голосок. — Доберусь сама. — Я серьезно, зайди в ближайшую кофейню или магазин и скинь адрес. — Не буду. — Пи. — Чтобы ты опять меня опрокинул? Самому не надоело? — Увидишь и сама все поймешь, — убитым голосом выдает Чонгук, прекрасно осознавая сказанную фразу. Не поймет. Или испугается. — Хочешь увидеться? — он задает вопрос в лоб. Шуга говорил, что лучше так. Потому что женщины понимают намеки еще меньше, чем мужчины. — Лучше скинь мне адрес, а я подумаю, опрокинуть тебя, как ты меня, опять и опять, или все-таки… — Приезжай, — уголок губ Чонгука невольно приподнимает, когда он тихо-тихо, как ребенок, выдыхает, — пожалуйста. Пи сбрасывает первой. Гук ее в черный список не кидал, просто написал, что их общение никуда не приведет, и он не хочет мешать ей жить. Что ему жаль, правда, жаль, что даже любой разговор по телефону опасен в первую очередь для нее. А сейчас он поступает крайне эгоистично. Но покорно сбрасывает координаты Тэхена, попутно натягивая на себя любимую черную толстовку.