За углом начинается рай

Я с трудом закрываю за собой входную дверь - пока я шла домой, погруженная в собственные тоскливые мысли, на улице разыгрался нешуточный ветер. Холодный, порывистый, колючий, он вышибал слезу и заставлял прикрываться ладонью, чтобы не было больно дышать. Несколько раз мне приходилось прижиматься к стенам встречных домов и отворачиваться, пряча лицо - поднятый ветром песок попадал в глаза. Наконец-то я нырнула в теплую спасительную утробу дома, сбросила сандалии и сейчас дышу на окоченевшие от ветра ладони, пытаясь хоть немного их согреть… - Я дома! - бормочу я, ступая босыми ногами по половицам. - Какаши? Никто не отзывается. На кухне я обнаруживаю только успевшие засохнуть бутерброды и усмехаюсь. Какой разительный контраст между началом дня и его окончанием! Я проснулась совсем голая в руках Какаши, предвкушая день, полный ласки и нежности, и в итоге попала в какую-то лавину событий, из которой не могу выбраться. Ночь только вступила в свои права. Сейчас бы раздеться… или позволить себя раздеть, и залечь в уютную постель, чтобы спать… или не спать. Но у меня другие планы на эту ночь, поэтому я беру с тарелки бутерброд, объедаю с него ветчину и заветрившиеся помидорные кружки, оставляя уже каменный хлеб на тарелке, и иду искать Какаши дальше. Гостевая комната ожидаемо пуста, я зачем-то заглядываю в ванную и, наконец, поворачиваю к спальне. Какаши спит. Спит прямо поверх покрывала, согнув одну босую ногу и подвернув ее под немыслимым углом практически под задницу. Одна рука закинута за голову, вторая еще удерживает расслабленными длинными пальцами небольшую книжку в яркой обложке. Машинально отмечаю, что книга определенно мне не знакома - за столько лет ученичества мы трое выучили, как выглядит обложка "Ича-ича" наизусть. Замираю в дверном проеме, рассматривая спящего любимого мужчину в неверном свете забытого ночника. Прилег почитать и уснул, надо же. Даже не разделся, как был в джонинском, так и заснул. Только, вижу, разбинтовал лодыжки и запястья - я целую взглядом трогательные выступающие косточки и даже на минуту жалею, что придется его будить. Ничего, еще будет время выспаться и время налюбиться - теперь ему не придется коротать холодные осенние ночи в одиночестве. Когда все это закончится… Когда закончится… - Какаши, - зову я шепотом, делая шаг вперед. - Я дома. Не просыпается. Надо же, а если был бы хоть один намек на опасность, вскочил бы. Вспоминаю того шуршащего в кустах кролика и поневоле улыбаюсь - тоже ведь спал, как убитый, но мгновенно проснулся, чтобы "спасти" меня… - Какаши, - я подхожу ближе. - Ка-ка-ши, просыпайся. Бесполезно. Даже не вздохнул поглубже во сне. Так крепко спят обычно лишь дети или люди с чистой совестью. Интересно, АНБУ спят так же крепко?.. Подхожу ещё ближе, оказываясь совсем рядом с кроватью. И как-то упускаю момент, когда крепкая мужская ладонь обхватывает мое запястье и одним движением роняет меня на кровать. Я не успеваю даже пискнуть, как оказываюсь подмята под Какаши, и вот он уже сидит верхом на моих бедрах и увлеченно целует мое лицо, все ещё сонно жмурясь. - Обманщик, - смеюсь я, уворачиваясь от настойчивых поцелуев. - Ты не спал! - Спал, - мурлычет Какаши, прихватывая мое ухо зубами. - Проснулся, когда ты дверь закрывала. - Вот это слух, - поневоле восхищаюсь я. - Ай, Какаши, ты же так меня съешь! - С удовольствием, - Какаши впивается губами в мою шею и я чувствую, как его пальцы принимаются за пуговицы на моей блузке. - Наконец-то никто не мешает, не вваливается в окна, не нападает на деревню, не требует аудиенций… Под бешеным напором Какаши меня несколько развозит. Я даже забываю, зачем будила его. Все разумные мысли в моей голове вытесняются гормональным фонтаном, я пытаюсь ему сопротивляться, но как? В прикосновениях Какаши столько жажды, столько неутоленного желания, что я, подставляя горло под его поцелуи, могу лишь в очередной раз поражаться - где он прятал все это до недавних пор? Будто прорыв плотины - не убежать, не спастись, остается только тонуть и растворяться… - У меня, кажется, жар, - шепчет Какаши мне в ухо, отчаянно сражаясь с моим бельем. - Одышка. Сердцебиение… Ммм… Помогите мне, госпожа доктор… Мои ладони замирают на плечах Какаши. Последние два слова, вымурченные мне в ухо, становятся ведром ледяной воды, снегом за отворотом, отрезвляющей оплеухой. Я вдруг будто вижу себя со стороны - всю дорогу до дома строила дерзкие планы по спасению жизни Хинаты, но стоило попасть в мужские руки, как телесные потребности сразу взяли верх. Если б могла, я б себе сейчас сама по лицу надавала… - Мышка? - изменившимся голосом зовет меня Какаши, отстраняясь. - Опять? Я заставляю себя сфокусироваться и сосредоточиться. Это не очень-то просто, когда все тело так и ноет, требуя вернуть ему прервавшуюся ласку! Безумно долгие две секунды я пытаюсь сообразить, о чем спрашивает меня Какаши, а сообразив, резко сажусь, обхватывая его руками и пряча лицо. - Нет, нет, - поспешно уверяю я, утыкаясь лбом в плечо Какаши. - Нет, это не… Мне просто очень нужна твоя помощь. Сейчас, срочно. Я пока не могу. Понимаешь? Как ни странно, Какаши понимает что-то из моих сбивчивых оправданий. Он заглядывает мне в глаза - уже другим, трезвым, взглядом - и тихо спрашивает: - Что случилось? От участия в его голосе мне хочется разреветься, как обиженной маленькой девочке, ищущей защиты и покровительства сенсея. Хочется пожаловаться, наябедничать ему на Орочимару, на Пятую, на Шизуне… Но я не могу. До завтрашнего полудня у меня больше нет права плакать… - Хината завтра умрет, - выдыхаю я, чувствуя, как холодеет нутро от этих слов. - Я собираюсь нарушать правила, Какаши. - Что я могу сделать? - немедленно подбирается Какаши. Короткий всхлип все-таки прорывается из моего горла, когда я утыкаюсь лицом в грудь Какаши, а он целует мою макушку, замирая так, пока я прихожу в себя. Но теперь это всхлип не страха, а облегчения. Я снова сражаюсь не одна… - Я должна спуститься в то ужасное место, - озвучиваю я, наконец, свой замысел. - Ты, как Хокаге, позволишь мне поискать там кое-что? - Как Хокаге, я даю тебе полный карт-бланш. Но хранилище огромно. Я мог бы помочь куда сильнее, если бы знал, что ты собираешься искать. Желудок немедленно сжимает ледяная лапа. С чего я вдруг решила, что в хранилище найдется ответ на мои вопросы? Я даже не подумала о том, что не все секретные техники, особенно опасные, записываются на свитках, чтобы их могли стащить мимо проходящие генины! Что, если я просто потеряю драгоценное время? Чувствую себя Тсунаде-сама за игорным столом, которая только что проигралась до нитки и идет ва-банк, ставя на кон собственную жизнь… - Прошлые Хокаге хранили внизу какие-то личные техники? - спрашиваю я, стараясь бороться с подступающей истерикой. - Я собиралась… собираюсь искать одну технику Первого-сама… Подняв голову, я напряженно всматриваюсь в озадаченное лицо Какаши. Мне кажется, что даже моя кровь замедляет свой бесконечный бег по кругу, а сердце практически останавливается, лишь бы не спугнуть своим стуком его мысли. Я совершенно не уверена в том, что собираюсь делать. Я не знаю, что хочу найти. Я крайне сомневаюсь, что, даже если техника Первого-сама, которой Пятая при мне спасала Орочимару, и существует в записанном виде, у меня получится освоить ее с первого раза. Десятки различных мелочей должны сложиться в аккуратный узор калейдоскопа, чтобы у меня получилось спасти жизнь Хинате. - Я не знаю, - честно говорит Какаши, поднимаясь с кровати и подавая мне руку. - Но я буду искать ее вместе с тобой, и, если она существует, мы ее найдем. Я позволяю поднять себя на ноги, чтобы сразу же обхватить Какаши руками и замереть так. Не думаю, что он понимает, почему именно меня так трясет от этих его слов. Какаши успокаивающе гладит меня по волосам, а я дрожу в приступе истерики - перед глазами снова стоит Саске. Чуть больше полугода назад мне пришлось не спать несколько ночей подряд, поглощая пищевые пилюли пригоршнями и изучая новую технику, чтобы спасти ребенка, в чье сердце проникла инфекция и грозила свести единственное дитя обезумевших от горя родителей в могилу. Я помню, будто это было вчера, как Саске пренебрежительно называл мои старания тратой времени. Саске после возвращения в Коноху вообще не брался за безнадежные миссии, как я помню. Едва взглянув на свиток с боевым заданием, он уже знал, какое количество чакры он потратит на его выполнение, и стоят ли эти затраты ожидаемого гонорара. Я не могла, я не хотела быть такой же - в войне ирьенина нет места подобной математике. Нельзя назвать цену жизни, нельзя экономить чакру на ее спасение… Саске никогда не предлагал свою помощь. Он знал, что ничем не может помочь мне, слишком у нас разные техники, поэтому и не предлагал зазря. И Какаши тоже понимает, что наши техники разные. Он - воин, я - медик. И при этом готов не спать вместе со мной, разыскивая в хранилище хоть какую нибудь зацепку… Однажды Саске перестанет приходить в тяжелых воспоминаниях и ночных кошмарах. Однажды… - Мне нужно переодеться, - тихо говорю я, наконец, взяв себя в руки. - На улице сильный ветер, я вся продрогла, пока шла домой. Надену джонинское. И умоюсь. Какаши молча целует меня в висок и позволяет уйти в ванную. Как раз вовремя - я едва успеваю склониться над раковиной. Несколько минут меня буквально выворачивает наизнанку. Хорошо, что мой желудок практически пуст - ломтик ветчины не в счет, так что меня полощет вхолостую, хоть и не менее мучительно. Утерев проступившие на глазах слезы, я в изнеможении покачиваюсь, но вместо холодного кафельного пола падаю в бережные мужские руки. Какаши осторожно убирает прилипшие к моему покрытому испариной лицу пряди, а я пытаюсь отдышаться. - Что с тобой, Сакура? - встревоженно спрашивает Какаши, заметив, что меня колотит. - Может, позвать Пятую? Я издаю истеричный смешок: - Ага, давай скажем ей, что я настолько беспомощна, что меня тошнит от страха. Ками, кажется, мне все же нужно принять душ, я вся мокрая. - Все будет в порядке. Ты справишься, - уверенно говорит Какаши, не позволяя мне оттолкнуть его руки. - Справлюсь? - я не замечаю, что повышаю голос. - Хината заражена, ее органы повреждены настолько, что даже Тсунаде-сама от нее отказалась! Я собираюсь спуститься в место, пугающее меня до колик, чтобы искать там черную кошку в темной комнате, причем кошку, которой там может не быть. И если ничего не найду, все равно рискну пойти наперекор Пятой и пытаться спасти Хинату, потому что не могу допустить, чтобы Наруто снова потерял семью! Конечно, я справлюсь, без Кеккей Генкай и с половиной Бьякуго! У меня нет никакого выбора, Какаши, это дно, теперь только всплывать или тонуть окончательно! - Успокойся, - перебивает меня Какаши, и я улавливаю в его интонациях суровые нотки. - Чем больше ты нервничаешь, тем меньше шансы на успех. Шиноби должен браться за миссии с холодной головой и трезвым рассудком. - А что, если я больше не хочу быть шиноби? Я захлопываю рот слишком поздно, уже после того, как вырвавшиеся слова повисают в воздухе. С ужасом и поздним раскаянием я гляжу на расширившиеся глаза Какаши. Ох, что же я такое ляпнула! Как у меня вообще язык повернулся! - Нет, - с болью выдавливаю я, умоляюще глядя на Какаши. - Не то хотела сказать, нет! - Нет, Сакура, ты именно это хотела сказать, - тихо говорит Какаши, отпуская меня из своих объятий. Оставшись без ощущения теплых ладоней на плечах, я вдруг чувствую себя так, будто меня выбросили голой на мороз, не меньше. Поежившись, я обхватываю себя руками в попытке согреться, отступаю в угол и вжимаюсь туда спиной, опуская голову. Секунды стекают за шиворот ледяными каплями, обжигая спину и заставляя нажиться. Зажмуриваюсь, ожидая момента, когда слуха коснется звук закрывающейся двери. Но его все нет. В отрастающие понемногу волосы на затылке вплетаются пальцы, и, всхлипнув, я подаюсь вперед, чтобы уткнуться лбом в обтянутую водолазкой грудь Какаши. Он успокаивающе гладит меня по волосам, пока я тяжело дышу, стараясь не реветь и не пачкать его соплями. Получается не то, чтобы просто - но, видимо, в моем организме просто закончились слезы… - Это нормально, - тихо говорит Какаши, проведя большим пальцем по моей щеке. - Думаешь, я сам не хотел все бросить, когда был в твоем возрасте? Да каждую миссию себе твердил, что сдам очередной отчет вместе с повязкой и уйду на вольные хлеба. Возвращался домой, валялся по несколько дней в постели, не желая даже двигаться, а потом снова вставал и шел на миссии. Любой шиноби рано или поздно хочет все бросить, Сакура. Просто… почему? Объясни, я пойму. - Я устала, - вырывается у меня больное, дрожащее, с надрывом. - Я очень, очень устала. Я так больше не могу, Какаши! Что это за мир у нас такой, объясни? Зачем все это? Хината никому не делала зла, она хорошая, добрая, Наруто ее любит, почему она? Почему шиноби должны убивать и умирать, я так больше не хочу! Что этот злой человек хочет от нашей деревни? Зачем это все ему нужно? Почему твои бесполезные АНБУ до сих пор не поймали его? Выкрикнув последнюю фразу громче, чем надо, я дергаюсь, чтобы вырваться из рук Какаши, но теперь мне не позволяют этого сделать. Я могла бы применить чакру и с легкостью освободиться, но не хочу причинить Какаши боль. Чувствую себя так, будто внутри вскрылся огромный нарыв и сейчас он вовсю исторгает из себя зловонное содержимое. Я больше не хочу… - Мы не можем выбирать мир, в котором родиться, мышка, - тихо говорит Какаши, будто совсем не обидевшись на мои злые слова про АНБУ. - Я не знаю, существуют ли другие миры, где можно не держать кунай под подушкой и не бояться каждый день за жизни товарищей. Но подумай - в отличие от гражданских мы можем хотя бы защищаться и защищать. Они же совершенно беспомощны и зависят от нас. Если хотя бы половина шиноби все бросит, в какой опасности окажется мирное население в мире, населенном безумными полубогами и хвостатыми демонами? - Я устала, - всхлипываю я, не в силах осознать слова Какаши. - Устала. У меня не получается. - Не получается что? Сакура, ты спасла детей, Баки, Аяме, ты придумала "собачий патруль", вытащила многих детей из пожара, ты уже несколько раз спасала мне жизнь, ты потрясающая! Я изумленно распахиваю глаза. В голосе Какаши я слышу… восхищение? Правда? Мной? Но я ведь… - Его непременно поймают, - обещает мне Какаши, баюкая на груди. - И я лично им займусь. Половина сил АНБУ брошена на поиски нукенина, они под каждый камень заглядывают. Я не могу отправить за ним менее опытных ниндзя, пойми. Если бы я мог, отправился бы сам… - Нет, - спешно перебиваю я, вцепляясь в Какаши изо всех сил. - Нет, я тебя не отпущу! Даже не думай об этом! - Куда мне, - вздыхает Какаши. - Я из деревни не успею выйти, как меня охрана за шиворот назад притащит. Не драться же мне с ними, в самом деле! Я невольно хихикаю, представив, как четверо стражников тащат сопротивляющегося и ругающегося начальника в Коноху за шиворот. Клещи, стискивающие мое сердце, немного разжимаются. Вздохнув, я обнимаю Какаши, прикрывая глаза и позволяя себе немного согреться. Позади меня - стена, Какаши прижимает меня к ней, но почему-то меня больше не пугает это. Напротив, я чувствую себя, как в уютном коконе. - Что на тебя нашло опять? - тихо спрашивает Какаши. - Саске по дороге домой встретила? - Нет, - вздыхаю я, зажмуриваясь. - Шизуне… - Шизуне? - теперь я слышу нотки изумления. - Это Шизуне тебе так настроение испортила? - Она хочет, чтобы я отказалась от кресла главного ирьенина, - не удерживаюсь и все-таки ябедничаю я. - Шизуне считает, что я не справлюсь, и вообще… Что я способна только перекладывать на других ответственность. - Интересные дела, - возмущенно говорит Какаши, - а кого тогда на твое место сажать? Ияши? Я снова хихикаю, представив трусоватого Ияши на месте начальника. - Я думаю, Шизуне сама хочет быть главной, - вздыхаю я, незаметно трогая губами ключицу Какаши, спрятанную под водолазкой. - Да Пятая даже не выдвигала ее кандидатуру, - фыркает Какаши. - Я же говорил, мышка, это место всегда было только твоим. - А еще ты ей нравишься, - вырывается у меня совсем уж обиженное. Какаши чуть отстраняет меня и заглядывает в мое лицо. Надувшись, я пытаюсь отвести взгляд, но очень уж забавно-недоумевающим выглядит Какаши! - Я? - Ты, - нахохлившись, бросаю я. - Я нравлюсь Шизуне? - И Аяме, - продолжаю ябедничать я. - А если господин Шестой пройдется по деревне без маски, мне придется окружать дом барьерной техникой. Или клонировать господина Черепаху, чтобы не пускал сюда экзальтированных дамочек. Не успеваю я договорить, как Какаши прячет лицо в ладонь. Его плечи начинают мелко подергиваться, и я даже успеваю испугаться, пока не понимаю, что он смеется. Изнемогая от смеха, Какаши с трудом дышит - пару раз он всхлипывает от смеха, всхлип выходит похож на похрюкивание Тонтон, и от этого его складывает в приступе хохота еще раз. Он смеется так заразительно, что я тоже начинаю смеяться, и вся злость на Шизуне проходит практически мгновенно. - Маленькая ревнивая мышка, - Какаши вытирает глаза, с трудом пытаясь выглядеть суровым и серьезным. - Так вот почему ты на Шизуне волком смотрела в последний раз. - Я думала, я кину в нее диваном, - прыскаю я снова в кулак. - За что? - Она тебе ножку показывала. Какаши снова складывается в приступе хохота. А я дожидаюсь, пока Какаши сможет снова нормально дышать и, поддавшись порыву, обрываю его смех поцелуем. Я стараюсь вложить в этот поцелуй всю ту благодарность и чувство, что я испытываю сейчас, и понимаю, что для того, чтобы полностью их выразить, мне придется целовать его до начала следующего века. - Извини, - вздыхаю я прерывисто, когда воздуха перестает хватать и приходится отлепиться. - У меня нервы совсем сдают. Пятая никогда не отказывалась от пациентов, она ведь всегда идет до конца! Помнишь, как она Ли лечила?.. А теперь моя всесильная наставница говорит, что спасет только ребенка. Понимаешь? - Сакура, Тсунаде-сама только выглядит юной девочкой, - вздыхает Какаши. - Она тоже устает. На ее плечах Госпиталь, мой чертов глаз, Орочимару и десятки его клонов, которых нужно питать чакрой. Если даже ты, молодая сильная куноичи, устала за последний год, что говорить о ней? Пятая, должно быть, хочет снять с тебя ответственность, чтобы в случае неудачи Наруто не обвинил в ней тебя. Я думаю, она будет спасать Хинату до последнего, даже если придется отдать всю чакру до капли. - Я должна опередить ее, - я сжимаю кулаки в приступе решимости. - Пятая потратила слишком много сил на Орочимару. Только… Какаши, она использовала технику, которую я никогда не видела. Я клянусь, Орочимару был мертв, когда Пятая его вернула! Это было похоже на технику Чие-баасама, только Пятая осталась жива. Я должна узнать, что это было и использовать на Хинате. - Одевайся, - Какаши легонько касается моего запястья, прежде чем деликатно покинуть ванную. Я зачем-то одеваюсь тщательно, как на битву. Вместо того, чтобы быстро сменить тонкую блузку и светлые брюки, которые жалко испачкать, на плотные черные джонинские штаны и куртку, я к тому же ещё и старательно бинтую лодыжки и запястья. Намочив ладонь, приглаживаю растрепавшиеся волосы. Обрезанные как попало, они уже отросли достаточно, чтобы прикрыть шею. Я вдруг даю себе обещание, что обязательно отращу их снова: до лопаток или даже ниже, чтобы Какаши мог ласкать их, перебирать, играть с прядями, вплетать в них пальцы. Только Какаши, только с одному ему присущей нежностью… Последнее, что я делаю перед выходом из ванной - перемещаю протектор на лоб, что делаю исключительно перед серьезной битвой. Когда бандана туго обнимает мою голову, внутри меня стократ возрастает решимость. Я готова. Какаши уже ждет меня у дверей. Он тоже собрался, будто на миссию - я замечаю, что он взял даже танто, и снова начинаю нервничать. Однако эти эмоциональные качели дико выматывают! Чтобы успокоиться, я рассматриваю своего мужчину и улыбаюсь, поняв, что за жилет он надел. - Он удобнее, - смущается Какаши, заметив мой взгляд. - И в новой версии маловато кармашков. Извини, что забрал без спроса. - Ну, он же, все-таки, твой, - хихикаю я. - Но тебе он нравится, - замечает Какаши резонно, отходя немного и позволяя мне обуться. - Нравится, - соглашаюсь я. - Ты пытался меня согреть, это было так мило. Так нужно именно тогда. А еще твой жилет пахнул черешней… - В следующем сезоне подпишу большой контракт со страной Овощей, и будем есть черешню, пока не лопнем, - обещает Какаши. Мы выходим из дома, и я сразу же испуганно взвизгиваю - ветер швыряет мне в лицо горсть песка, пыли и мелких камушков. Рефлекторно отвернувшись, я утыкаюсь лицом в грудь Какаши, пережидая порыв. Как же хорошо, что стоит глубокая ночь и улицы пусты: ни перед кем не придется оправдываться за это почти-объятие. - Не только в запахе дело, - отдышавшись, я промаргиваюсь и, прикрывшись ладонью, следую за Какаши, стараясь держаться за спиной. - Просто ты всегда пытался меня защитить, и даже когда я просто укрывалась этим твоим жилетом, мне казалось, что кто-то добрый и сильный оберегает меня. Мне очень это было нужно весь этот чертов год: просто чувствовать себя в безопасности. Какаши долго молчит, а затем тихо, так, что его слова почти заглушает вой ветра, говорит мне: - Чувствовать себя в безопасности - основная потребность любого человека, не только шиноби. Если ты чувствуешь себя в безопасности со мной, значит, я справляюсь. Если бы я могла, после этих его слов я взяла бы его за руку, провела большим пальцем по нежной коже запястья, легонько сжала шершавую ладонь… Но моя паранойя не позволяет этого. Наверное, эмоциональный диссонанс достигает своего апогея, потому что внезапно просыпается дрыхнувшая все это время внутренняя Сакура, задавая неудобный вопрос. "Когда мы с Наруто поговорим? О Саске..." "О, только не начинай, не начинай, пожалуйста!" - взмаливаюсь я, снова пряча лицо от порыва ветра. "Тебе самой не надоело прятаться по углам? Слушай, поговори с Наруто, пусть все решит!" "Сама-то понимаешь, как это прозвучит? Наруто, я ушла от твоего лучшего друга, потому что он меня ни во что не ставил и бил, а теперь я сплю с нашим учителем - поговори с Саске, ну, чтоб не лез! Так мне с ним говорить?" “Я бы так и сказала, но ты-то у нас умнее, как-нибудь завуалируешь”. “Может быть, будем решать проблемы по мере поступления?” - Мне не нравится ветер, - говорит Какаши, прерывая поток моих мыслей. - Дождем пахнет. Будто в доказательство его слов, на пыль под нашими ногами падают первые тяжелые капли, выбивая в ней ямки. - Надо поспешить, а не то промокнем… Не успевает он договорить, как с неба обрушивается настоящий водопад. Взвизгнув, я бестолково прикрываю волосы ладонями, но смысла в этом нет - уже через пару секунд я чувствую, что промокла до белья. Ветер будто этого и ждал: порывы становятся еще сильнее: деревья жалобно стонут, склоняясь до земли. В такую погоду ни один зонт не поможет! Пустив чакру в ступни, я делаю рывок в сторону Резиденции. И ведь бегу и понимаю: поздно торопиться, я мокрая насквозь, сандалии - и те пропитались и хлюпают. Какаши выглядит не лучше: его пепельные волосы отяжелели и залепили единственный открытый глаз практически полностью. Намокшая маска еще плотнее облепила лицо Какаши, мешая дышать - выругавшись, он сдергивает ее, не заботясь более о конспирации. Да и кому за ним подглядывать? Все нормальные люди сидят в такую погоду дома, под теплыми покрывалами, с чашками горячего чая в ладонях, и слушают завывания стихии на безопасном расстоянии… Если бы мы сразу побежали, мелькает в голове запоздалая светлая мысль, мы бы не промокли. До Резиденции хватает двух минут очень быстрого бега, но при этом мы по уши вымазываемся - лужи разлетаются из-под наших ног веселыми брызгами жирной грязи. Какаши на ходу достает ключи от Резиденции, обещая через плечо: - У меня в кабинете есть два дорожных плаща. Придется надеть их на голое тело, но лучше так, чем в грязной мокрой форме. - Хоть в мешок из-под риса, - клацаю зубами я, - лишь бы в сухой! Над головой громыхает так сильно, будто бы в небесах взрывается бомба Хвостатого. Взвизгнув, я прикрываю голову руками: на мгновение мне кажется, что это сорвало крышу с Резиденции и теперь, грохоча, обломки падают на нас. Какаши почти машинально дергает меня к себе за запястье и прикрывает от дождя собой, из-под моего локтя вставляя в замочную скважину ключ. Крак. Я изумленно смотрю на огрызок ключа, оставшийся в пальцах Какаши. Сломался. Надо же, пополам сломался, и вторая половина сидит глубоко в замке. Чертыхнувшись, Какаши пускает чакру в палец и пытается “прилипнуть” к обломку, чтобы хотя бы вытащить его - но тщетно. - Я ее сейчас сломаю! - злобно поднимаю я кулак. - Нет, стой! - Какаши перехватывает мой кулак в свою ладонь. - Охранный барьер. Сломаешь дверь - нас сначала носом в грязь уложат, а уже потом будут разбираться, кто мы и зачем пришли. Я не хочу драться со своими же людьми, но и лежать в луже мне не очень охота. - Что же делать? - в отчаянии я пинаю закрытую тяжелую дверь. - Там, внутри, есть кто-нибудь? Может, если постучать, услышат? - А смысл? Замок испорчен, его только вырезать и ставить новый. Раньше завтрашнего утра через дверь не попасть, - Какаши тоже пинает дверь. - К тому же мы просто не перекричим бурю. Мышка, давай ко мне на плечи, залезем в окно. Проклиная все подряд: погоду, охранный барьер, наверняка спящих внутри Резиденции охранников, я забираюсь на спину Какаши, обнимая его ногами за талию, а руками крепко держась за плечи, чему очень мешает толстый жилет. Проливной дождь барабанит по затылку, стекает за шиворот, капает с кончиков мокрых сосулек-волос. Я даже не хочу думать, во что превратится после этого ливня моя прическа - просто бы просохнуть! Какаши приклеивается чакрой к стене и забирается к окну своего кабинета - не так проворно, как мог бы, но у него за спиной еще и довесок болтается! - Хорошо, что не стал запечатывать окна, - Какаши с размаху высаживает стекло локтем, чтобы открыть оконные створки изнутри. - А то сейчас бы здесь уже был взвод АНБУ с кунаями наперевес. - Ты поранился! - охаю я. На темной мокрой ткани джонинской куртки Какаши пятно крови почти незаметно, но я буквально чую ее запах - металлический, соленый, дурной. Скатившись с плеч Какаши на пол, я молниеносно хватаю его за руку, поворачивая локтем к себе. - Снимай, - приказываю я. По полыхнувшим глазам Какаши я остро осознаю, что он хотел бы “поиграть в доктора” в переносном, а не прямом смысле, но все же он просто молча снимает сначала мокрый, тяжелый жилет, а затем и такую же насквозь мокрую куртку. К счастью, рана оказывается длинной, глубокой, но чистой и с ровными краями - мне не приходится тратить много сил на ее исцеление. - Погоди! - возмущенно выпаливаю я, поняв, что за чувство несоответствия не дает мне успокоиться. - Ты сказал, что если сломать дверь, тут через пять минут будет весь Объединенный Альянс шиноби, чтобы положить нас носом в землю, но при этом в твой кабинет можно спокойно залезть через разбитое окно? Серьезно? Да с оконным стеклом справится даже генин! Какаши, где логика? - Если этот генин украдет мои отчеты, я его сразу же повышу до чуунина, - бормочет Какаши в ответ. - Не смешно! Ты - Хокаге! Твоя безопасность - приоритет первостепенной важности! В этом здании - огромное количество запретных техник и прочих важных вещей, и любой генин-недоучка может залезть сюда через окно? - Сакура, - стонет Какаши, закатывая глаза, - ты права тысячу раз! Но у меня под носом Академия, полная малышни, любящей побросать мелкие камушки в окно господину Шестому, и если бы от каждого камушка срабатывал барьер, родители напуганных деток меня бы уже разорвали! Того, кто способен залезть в хранилище, и барьер на двери не остановит, а для прочих есть охрана и дежурные АНБУ внутри! Поморщившись, Какаши стягивает с себя и штаны тоже - они насквозь пропитаны жидкой грязью. Вздохнув, я повторяю его действия, оставаясь в одном белье. Какаши берет наши мокрые грязные шмотки, забрасывает под рабочий стол и трет глаза: - Завтра заберу, отстираю, не хочется мокрое с собой носить. Сакура, разложи диван, там в ящике внутри плащи. Уже достав плащи, я невольно хихикаю: - Какая картина: мы практически голые, наедине, есть, куда прилечь… - Ну, зачем ты дразнишься, - стонет Какаши, пряча лицо в поданный мною плащ, - я ведь только успокоился! - Прости, - хихикаю я. Заворачиваюсь в кусачий шерстяной плащ. Неудобно, нет рукавов, но хотя бы тепло. Надеюсь, он не помешает мне спускаться по той ужасной лестнице - она-то ошибок не прощает!.. - Кто-то идет, - Какаши замирает с плащом в руках. - Слышишь? Я прислушиваюсь, замерев. - Вроде тихо, - неуверенно отвечаю я. - Нет, шаги, - Какаши отталкивает меня к дальней стене кабинета. - Стой там, мышка. - Твоя охрана все-таки засекла нас? - с некоторым уважением к мастерству стражи спрашиваю я. Какаши рассеянно качает головой. Пятясь, он проводит босой ступней линию передо мной от стены до стены, а затем складывает печати. Прямо из половиц резко поднимается бирюзовое пламя, достигает потолка, но прежде, чем я успеваю испугаться, рассеивается полностью. Зачем-то я протягиваю руку вперед, но Какаши перехватывает меня за запястье, отрицательно качая головой: - Я навел барьер. Не трогай, он крайне непрочный, мне не хочется тратить много чакры перед спуском. Надо посидеть тихо, барьер прячет нас от взглядов, но звуки не маскирует. - Какаши, кто там идет? - встревоженно шепчу я. - Кое-кто, кого я предпочел бы видеть здесь днем. И не в плаще на голое тело. Не успевает Какаши договорить, как я слышу скрежещущий в замке ключ. Несмотря на стоящий перед лицом барьер, я на всякий случай сжимаю кулак и пускаю туда чакру. Мало ли кто шляется по ночам по Резиденции Хокаге? Опускается дверная ручка… - Шестой мне однажды голову оторвет, - слышу я знакомый ворчливый голос. Распахиваю глаза, но сказать ничего не успеваю: ладонь Какаши предупреждающе ложится мне поверх губ. Легонько поцеловав ее в знак того, что контролирую себя и молчу, я смотрю, как дверь открывается шире, впуская в кабинет Шикамару и Темари. Они оба мокрые до такой степени, что с их волос капает вода, Темари на ходу отжимает подол юкаты, а Шикамару двигается боком, так как на его спине покоится развернутый боевой веер Темари. - Классная идея была - полетать перед бурей, - не прекращает ворчать Шикамару. - Перестань, господин зануда, - отмахивается Темари. - Весело же было! - Весело, нечего сказать. Особенно, когда мы перевернулись… Стоп, а кто окно разбил? Шикамару подходит к усыпанному осколками участку пола и критически осматривает выставленное окно. Я поневоле восхищаюсь его наблюдательностью, но в то же время, становится неуютно: как бы Шикамару не поднял на уши охрану… - Похоже, мелкота опять бросалась камнями, - выносит вердикт Шикамару, ребром подошвы сгребая осколки в кучу. - Мы с Наруто и не так чудили в Академии. - Не может быть, - восхищается Темари. - Ты не всегда был нытиком без чувства юмора? - Ха-ха, - скептически кривится Шикамару. - Посмотрим, как весело будет, если Шестой узнает, что мы по выходным оккупируем его кабинет в своих низменных целях. - Ну, не думаю, что твой начальник отругает тебя за то, что мы немного обсохнем, - парирует Темари. - Буря скоро закончится, и мы уйдем. - Откуда ты знаешь? - Ну, я ведь все-таки пользуюсь стихией Ветра. Я чувствую. - Что же ты не почувствовала тот порыв, который скинул меня с веера? - язвит Шикамару. Вытирая локтем мокрое лицо, он водружает веер на стол Какаши, и вместе с Темари озабоченно склоняется над ним. - Сможешь починить? - спрашивает Шикамару. - Он выглядит не очень хорошо. - Нормально, - Темари трогает каркас веера пальчиком. - Не впервые. Починю. Помоги сложить только, а то сильно помялся. Попыхтев, Шикамару умудряется сложить огромный веер, и Темари сразу же занимает место на столе рядом с ним. Она поднимает руки, пытаясь отжать хвостики, но Шикамару опережает ее: раскрыв рот, я смотрю, как бережно он расплетает волосы подруги, как чуть встряхивает, запуская в светлые пряди пальцы… На лице Шикамару играет рассеянная мягкая полуулыбка: не помню, чтобы я когда-нибудь видела его таким. Кошусь на Какаши: он почему-то старательно разглядывает потолок, а цвет его лица напоминает помидор. - Милый… - шепчет Темари. Вытаращиваюсь еще сильнее: ой, лучше бы нам тут не стоять и не пялиться. Как-то неуютно подглядывать за товарищами в минуты, когда их души обнажены и доверчиво тянутся друг к другу. Но еще неуютнее станет, если обнажены будут не только души!.. - Милый, ну, когда же?.. - Темари чуть запрокидывает голову, прикрывая глаза и наслаждаясь руками Шикамару в своих волосах. - Скоро, - бормочет он в ответ. - Ино почти доконала Сая, а Чоджи со дня на день ждет ответа Каруи. Мы же договорились, помнишь? - А если все это затянется? - тоскливо вздыхает Темари. - Если Каруи откажет, или Ино опять поссорится с Саем… - Тогда придется немного подождать, - Шикамару чуть встряхивает светлую копну волос. - В конце концов, нам с тобой всю жизнь друг с другом мучиться, можем и потянуть со свадьбой немного. К тому же, организация праздников - это такая морока… Темари пропускает мимо ушей насмешливые слова Шикамару, и я вижу, что ее лицо заметно грустнеет. Видит это и сам Шикамару: подняв лицо Темари за подбородок, он сверху вниз заглядывает в ее глаза и тихо говорит: - Женщина, ты меня приворожила еще с того экзамена. Не смей сомневаться в моих намерениях. - Просто… - голос Темари чуть вздрагивает. - Если это затянется дольше, чем на пару месяцев, придется просить Ино перешить мое свадебное кимоно. - Зачем? - Мы же не хотим, чтобы твои друзья считали, что ты женился на мне из-за ребенка... Теперь мне самой приходится зажать себе рот, чтобы ничего не воскликнуть. Даже Какаши выглядит пораженным, а сам Шикамару резко белеет, становясь похож на собственную тень. Покачнувшись, он едва успевает схватиться за край стола, чтобы удержаться на ногах. - Темари, нет! - восклицает Шикамару. - Темари, да, - пожимает плечами девушка. - Ты… - Придется твоим друзьям поторопиться, если ты хочешь, чтобы наши дети учились в одном классе. Шикамару хватается за свой жилет в районе сердца, сжимая кулак. Он хватает ртом воздух, как рыба, а Темари молча смотрит на него и болтает ногами, ожидая, когда первый шок жениха пройдет. Понимаю Шикамару от всей души! И… Нет, нет, я вовсе им не завидую… - Гаара меня убьет, - сипло выдавливает Шикамару. - Убьет и закопает в песках Суны. - Ну, у моего младшего брата проблемы с эмоциональным восприятием, - усмехается Темари. - Он наблюдает за нами, как за возней муравьев в куче. А вот Канкуро я на твоем месте опасалась бы больше. - Не смешно! Ками, я же… Как? Когда? - В Суне, дорогой. Ты немного перебрал тогда с саке. Ноги Шикамару все-таки не выдерживают, и он плюхается на задницу прямо у стола. Темари встревоженно смотрит на него сверху, но благоразумно не лезет с разговорами, дожидаясь, когда Шикамару немного продышится. - Мама будет не в восторге, - кашляет Шикамару. - Она оторвет мне голову, если узнает, что я сделал тебе ребенка до свадьбы. - Ну, мы с ней обе - девочки, - хихикает Темари. - Договоримся как-нибудь. - Ты? Ни в коем случае. Тебе нельзя волноваться, ты же бере… Ками, ты беременна… - Ты не рад? - все-таки не удерживается от вопроса Темари. - Что? - Шикамару поднимает совершенно ошалевший взгляд. - Что? Я… Нет, я рад… Наверное… Только я ведь не умею быть отцом, я все испорчу! Наш ребенок будет меня ненавидеть, я знаю! - Ты защищал беременную Куренай-сан, - Темари протягивает руку к сидящему на полу Шикамару и тоже стаскивает с его головы резинку, распуская мокрый каштановый хвост. - Уже какой-то, да опыт. К тому же, твой отец хорошо тебя воспитал, просто делай, как он, и все будет отлично. - Если не родится девочка, - кашляет Шикамару, все ещё немного оглушенный. - Я совершенно не умею ладить с девчонками! - Будет мальчик, - перебивает Темари с улыбкой. Шикамару давится собственным возгласом, и Темари приходится пояснять: - Ино обещала молчать. Это она ведет мою беременность. Я хотела пойти под курацию Сакуры, но она и так загружена, к тому же, эти их отношения с Шестым… Им и так все, кому не лень, мешают. Шикамару улыбается, как дурачок - блаженно и немного глупо. А затем резко вскакивает и хватает лицо Темари в ладони: - Мальчик? У нас будет мальчик? - Похожий на тебя, как две капли воды, - подтверждает Темари. - Впрочем, как и все мужчины клана Нара. - Мальчик! - Шикамару дергается к двери, но успевает затормозить у самого выхода и вернуться, подхватывая Темари на руки. - Надо срочно тебя осмотреть, вдруг сегодняшние полеты тебе навредили! Мы идем к Ино! - Эй, ненормальный! - Темари возмущенно вопит и колотит растрепанного Шикамару по спине ладошкой. - Мой веер! Куда ты тащишь меня без веера! - Кьюби с твоим веером, завтра заберу, сейчас нужно найти Ино! - А если твой начальник решит зайти завтра? Как ты ему объяснишь наличие моего веера в его кабинете? - Ох, какая же морока. Шикамару тяжело вздыхает и, закинув Темари себе на плечо, складывает печати. Отделившаяся от его ног тень обвивает брошенный на полу боевой веер и, как послушная собачонка, тащит в сторону Шикамару. Крякнув от натуги, Шикамару взваливает веер на другое плечо и саркастически спрашивает: - А сумочку тебе не помочь донести, жена? Темари, пользуясь тем, что Шикамару не видит ее лица, состраивает неповторимую гримасу. Я смотрю на Какаши, наблюдавшего за разворачивающейся перед нами сценой, и мое сердце от боли просто рвется в лоскуты: он улыбается, глядя на своего советника с невестой. Улыбается и понимающе качает головой. Я обязательно найду что-нибудь в хранилище, обещаю я себе. Найду. Я помогу Хинате, помогу Какаши, а потом помогу себе. Я тоже хочу так. Тоже хочу. Тоже хочу… Когда звук удаляющихся шагов, наконец, затихает, Какаши снимает барьер. Пока я тихонько молчу, боясь разрушить очарование увиденного своими неуклюжими словами, он протягивает ко мне руку, лохматит мне волосы на темечке и притягивает к себе, прижимая к боку. Уткнувшись щекой в колючий плащ Какаши, я даю сама себе молчаливую клятву: я сделаю все возможное и невозможное, чтобы подарить Какаши сына. Я снова пойду к Пятой-сама и Орочимару. Если мое тело не способно произвести на свет ребенка, это сделает колба с питательным раствором… - О чем ты думаешь? - наконец, осторожно прокашливаюсь я. Какаши какое-то время не отвечает. Он молча выключает в кабинете свет, прикрывает за собой дверь, и только в коридоре устало вздыхает: - Да так… Надо поднимать Шикамару жалованье. Как бы это сделать так, чтобы он не понял, что я в курсе?