***
19 ноября 1975 года Джеймс рухнул на грязный пол визжащей хижины, слишком усталый, чтобы дотянуться до дивана. Несмотря на очевидную усталость, широкая улыбка появилась на его лице, когда он поднял голову и посмотрел на других своих друзей. Ремус-теперь уже в человеческом обличье-лежал, свернувшись калачиком, на кровати, которую они прокрались в Визжащую хижину. Это была роскошная кровать с печатью Поттера, «позаимствованная» из поместья Поттеров, когда Сириус проводил лето в его доме. Питер лежал на полу, распластавшись, но очень бодрый. Сириус, все ещё в своей Анимагической форме, прыгнул к Питеру и начал пускать слюни по его лицу. — Бродяга, Сириус! — воскликнул он, устало отталкивая его и вытирая лицо с отвращением в голубых глазах. Джеймс хихикнул, когда Сириус вернулся в свою человеческую форму, и разразился лающим смехом, потянувшись к Питеру, чтобы попытаться лизнуть его лицо ещё раз. — Запротестовал Питер со смешанным чувством юмора и отвращения на лице и уклонился от нападения Сириуса. — Мы действительно сделали это, друзья, — объявил Джеймс, медленно поднимаясь с грязного пола. — Мы действительно стали Анимагами. И Сириус, и Питер прервали свою возню, чтобы лучезарно улыбнуться Джеймсу. В конце концов, они делали все возможное, чтобы добиться этого. Даже Питер, который сомневался в своих способностях, смог превратиться в полноценного анимага. Глаза Джеймса остановились на Ремусе, и хотя он никогда не принимал участия в превращении, он казался самым счастливым из них всех. Ремус высказал свои сомнения по поводу их маленького проекта; он читал об изнурительных шагах, как стать Анимагом, и это было огромной тратой времени. Но остальные трое настаивали, объясняя ему, что он не должен быть один во время своих превращений, и единственный способ добиться этого, чтобы никто не пострадал, — это стать Анимагами. Ремус наблюдал за ними, пока они терпели неудачу за неудачей, уверяя их, что он не пострадает, если они все решат сдаться. Но Джеймс не мог сдаться. Не тогда, когда это пробуждало определенную жизнь в золотых глазах Ремуса каждый раз, когда они взволнованно говорили о прогрессе в своих зельях. Прошлой ночью, в обличье оленя, он видел Ремуса в обличье оборотня. Остальные трое ждали, затаив дыхание, проверяя свою теорию, что Ремус не причинит им вреда, когда они будут животными, и Джеймс смог нормально дышать только тогда, когда Ремус просто игриво преследовал Сириуса в его собачьей форме. Питер, самый маленький из них, решил сидеть на рогах Джеймса всю ночь, пока они с удовольствием осматривали окрестности Запретного леса и некоторые части Хогсмида. -Мне было так весело прошлой ночью, — признался Ремус, его голос был едва слышен в маленькой грязной комнате визжащей хижины. Но все трое прекрасно его слышали, потому что их лучи тянулись далеко и широко, как горизонт. -Откуда ты мог знать, придурок? — Игриво спросил Сириус, одарив его ухмылкой. -Ты был слишком занят, своей… своей… лунатичной проблемой. — Лунатик? — Эхом отозвался Джеймс, в замешательстве сдвинув брови. Сириус фыркнул от смеха. -Ты же знаешь, каким он становится в полнолуние, когда принимает облик оборотня, — заметил он. — Не думаю, что ты правильно употребил это слово, Сириус, — рассмеялся Питер. Наследник тёмного рода хихикнул и устало потёр глаза. — «Лунатик» звучит очень мило, тебе не кажется? — он сам предложил. Он комично встал и взмахнул палочкой, карабкаясь к Ремусу. Оборотень, слишком усталый и измученный, чтобы двигаться, смог только сердито посмотреть на Сириуса, когда другой волшебник начал постукивать палочкой по его плечам. -Какого черта ты делаешь? — Спросил Джеймс, ухмыляясь. -Отныне я буду называть тебя лунатиком, — уверенно прогудел он, расправляя плечи и вздёргивая подбородок, как истинный чистокровный наследник. — Встаньте, добрый господин. — Заткнись, — сказал Ремус, отбрасывая палочку. Однако он не смог сдержать смешок, хотя, по общему признанию, находил его забавным. Джеймс оживился. — Эй, это идея! — сказал он. -Почему бы нам не начать называть друг друга разными прозвищами? Ну, знаешь, как шутка или что-то в этом роде. -Ты думаешь, что стать Анимагом-это шутка? — Недоверчиво спросил Питер. Джеймс закатил глаза. — Ты знаешь, что я имею в виду… Хвост, — сказал он, дразнящее улыбаясь, когда Питер покраснел. — По-моему, «Хвост» тебе очень идёт, Пити. Помнишь прошлую ночь, когда одна ворона решила, что твой хвост-пища для ее детей, и щёлкнула клювом вокруг твоего хвостика? Сириус согнулся пополам от смеха, а Питер смерил его убийственным взглядом. — Идиот, — прорычал он, бросаясь вперёд, чтобы ударить его по голове. Но Джеймс был быстр и откатился в сторону, заставив Питера упасть лицом вниз. Джеймс фыркнул и похлопал его по спине. — Я, Джейми, я, — взволнованно сказал Сириус. -Как ты думаешь, какое у меня должно быть прозвище? — Дворняга, — подсказал Ремус. — Или дворняжка, — почтительно кивнул Питер. Сириус показал им средний палец, а Джеймс рассмеялся. — Не знаю… — начал наследник Поттеров, задумчиво постукивая пальцами по бедру. -А как насчёт… бродяги? -Откуда, черт возьми, это взялось? — Спросил Ремус с коротким смешком. Джеймс пожал плечами, смущённо улыбаясь. — Ну, у твоей анимагической формы были мягкие ноги, так что… … — «Бродяга» звучит достаточно хорошо, — усмехнулся Сириус. — Мне нравится. -Я все ещё думаю, что «дворняжка» — лучший выбор, — пробормотал оборотень. Питер усмехнулся. — Или Дворняга. — Заткнитесь. — А что касается меня… — Джеймс замолчал и задумался, какое же прозвище будет у него. Его Анимагическая форма была великолепным оленем, стоящим высоко и гордо с рогами, которые могли бы выколоть кому-нибудь глаз, если бы он захотел. Он тоже был белым, как снег, почти идеально сливаясь со снежным покровом за пределами маленькой хижины. -Я думаю, — начал Сириус, широко улыбаясь, — Я думаю, что «Сохатый» тебе очень идут, Джейми-бой. — Сохатый, — повторил Джеймс, отражая улыбку Сириуса. — Мне нравится. Ремус медленно сел на кровати, в его усталых глазах появился дразнящий блеск. -Вам не кажется, что мы слишком стары для прозвищ? — Заткнись, Люпин.— -…способ испортить настроение, лунатик— —… они не так уж и плохи— А Ремус смеялся-громко, честно, от души смеялся-и Джеймс не мог сдержать ухмылку на своём лице. Это было самое человеческое, что видел Ремус за день после полнолуния. Несмотря на новые царапины на лице и руках и тёмные мешки под глазами, Ремус выглядел так, словно и не изменился прошлой ночью. Джеймс поймал взгляд Сириуса и Питера, зная, что они думают об одном и том же. -Ну, — сказал усталый гриффиндорец, подавив смех, — может быть, нам тоже стоит начать называть нашу маленькую группу другим именем. — Когда Сириус смущённо улыбнулся ему, Ремус пожал плечами и устало потёр правый глаз. -Я имею в виду, что это было бы действительно… это было бы действительно ужасно. — Ну вот, теперь мы разговариваем, — сказал Сириус, хлопнув Ремуса по плечу, что чуть не опрокинуло его вперёд. Ремус бросил на него свирепый взгляд, но Сириус этого не заметил. Джеймс притих и всерьёз задумался о том, как бы получше назвать их маленькую группу. Им нужно было что — то, что заставило бы их звучать как они сами — шутники, славные и все такое-что повлияло бы на их школу даже после того, как они ушли. Наследство, подумал он, когда их имя будет благоговейно произноситься будущими поколениями проказников, благодаря их за то, что они были замечательным примером для подражания для всех них. — Мародёры? — Неуверенно спросил Питер. -Что? — Спросил Джеймс, заинтригованный. — Мародёры, — повторил Питер, на этот раз более уверенно. Ремус ухмыльнулся ему. — Мы никого не грабим и не нападаем, Хвост, — заметил он, заставив Сириуса и Джеймса улыбнуться, потому что он небрежно назвал Питера своим новым прозвищем. — Ну, — начал Питер, — я имею в виду, что мы бродим по Запретному лесу и Хогсмиду в полнолуние. Кроме того, я думаю, что это звучит довольно круто. — Если есть кто-то, кто тут настоящий мародёр, я бы сказал, что это я, — сказал Ремус с усталым вздохом. Питер неловко почесал подбородок и смущённо улыбнулся. -Мы всегда можем сказать, что бродим в поисках неприятностей? — Он покраснел, когда Ремус удивлённо изогнул бровь. — Ну… ты можешь предложить другое имя, если оно тебе не нравится. Но Сириус уже энергично тряс головой, его роскошные локоны хлестали по щекам. -Нет, нет, это великолепно! — воскликнул он, взволнованно глядя на своих друзей. — 'мародёр'. Представьте себе… будущие поколения будут помнить нас как величайших шутников, которые когда-либо украшали Хогвартс. — «Мародёры», — повторил Джеймс с ослепительной улыбкой на лице. -В этом есть что-то милое, не так ли? — Затем очкастый волшебник шумно откашлялся и принял серьёзный вид. — Господа, все в пользу названия «мародер» говорят «да».» Грохочущее " Ай " сломало его серьёзный взгляд, когда огромная ухмылка появилась на его лице снова. Улыбка Сириуса стала шире, когда он тоже откашлялся и взмахнул палочкой. — Отныне нас будут помнить, как «мародёров», создатели средств для магических розыгрышей! Питер возбуждённо захлопал в ладоши, а Ремус закатил глаза. Однако он не смог скрыть своей растущей улыбки, когда Сириус начал комично кланяться с привычной лёгкостью. Джеймс улыбнулся им всем, даже вскочил с пола и поклонился Сириусу в ответ, с теплотой думая о том, как крепла сегодня их дружба.***
25 ноября 1975 года Гермиона ощутила их прежде, чем увидела. Мародёры были силой, с которой приходилось считаться, они требовали внимания каждый раз, когда входили в комнату. Они просто излучали этот определенный свет, который окутывал каждый угол комнаты, упрямо отказываясь быть проигнорированным, пока все головы не повернулись в их сторону. Гермиона иногда задавалась вопросом, делали ли они это нарочно или совершенно не осознавали, насколько сильным может быть их присутствие. — Гермиона! — приветствовал её брат. Она медленно подняла глаза от пергамента, который держала в руках, и натянуто улыбнулась брату. Затем её взгляд упал на ухмыляющегося Джеймса, его карие глаза уже впились в рыжеволосую девушку рядом с ней. Затем, когда её веселье иссякло, Сириус шагнул вперёд и с энтузиазмом помахал рукой, смущённый Ремус не слишком отставал. — Э-э… я надеюсь, что ты будешь не против если мы присоединимся к вам сегодня, — любезно сказал Ремус, теперь с извинением на лице. Гермиона мгновенно подавила раздражение и коротко покачала головой в ответ. — Ну же, котёнок, — поддразнил Сириус, пододвигая стул прямо к ней. — Притворись, что хотя бы рад нас видеть. — Почему вы все здесь? — Спросила Лили, нахмурившись. Она скорчила гримасу, когда Джеймс начал строить ей глазки. — Извини, они были чертовски настойчивы, — ответил Питер. Он сел на свободное место рядом с Лили и нервно рассмеялся. -Я пытался сказать им, что мы серьёзно относимся к учёбе, но они настояли на том, чтобы прийти в любом случае, обещая вести себя хорошо. — Я серьёзно, — вмешался Сириус, широко улыбаясь своей шутке. — Ну, я тоже. И я серьёзно отношусь к своим занятиям. Правда? — Он повернулся к Ремусу, его серые глаза весело блеснули. — Эй! Я думаю, что сказал о себе хорошо. Ремус ударил его локтем в грудь. — Заткнись, — пробормотал он себе под нос, снова виновато улыбаясь ведьмам. — Я постараюсь удержать их на месте. — Он сел рядом с Сириусом, а Джеймс занял последний стул за столом. -Мы подумали, что раз уж наступил год СОВ, нам следует больше сосредоточиться на учёбе. И, ну, Питер и Джеймс болтали о гениальности Гермионы, и мы, по общему признанию, тоже захотели прийти. Щеки Гермионы потемнели от комплимента. — Это не только из-за меня, — пробормотала она, нахмурившись. -Я просто стараюсь помочь, как могу. Джеймс фыркнул, к её большому удивлению. — Не стоит недооценивать себя, Петтигрю, — сказал он, игриво подмигнув ей. — Я начал получать больше, чем ожидал, в своих эссе в прошлом году из-за твоей помощи. Её румянец усилился, когда она слегка взглянула на него, заметив его дразнящий тон. — Кроме того, -добавил Сириус, — я завидую твоему расписанию, котёнок. Даже у Сохатого есть один! — Сохатый? — Спросила Лили, в замешательстве сдвинув брови. — Это я, Лилз, — сказал Джеймс, которому вдруг захотелось поговорить с рыжеволосой девушкой. — Кроме Гермионы, ты мне очень помогла, моя Лилия. Как у такой красавицы, как ты, могут быть такие мозги? Это должно быть незаконно. У Мерлина действительно есть свои фавориты, тебе не кажется? Гермионе захотелось отшлёпать себя за, откровенно дрянной подкат. Лили явно было не до смеха, и Сириус продолжал хихикать себе под нос. — Отвали, Поттер, — рявкнула рыжая, щеки её покраснели, и Гермиона поняла, что это скорее от гнева, чем от смущения. — Направь свои глупые реплики кому-нибудь интересующемуся. -А ты нет? — спросил он, многозначительно подняв брови. — Послушай, Лили, может быть, ты захочешь потусоваться со мной в наши следующие выходные в Хогсмиде? Возьмём несколько бутербродов в Трех метлах, держа друг друга за руки и, может быть, поцелуемся несколько раз, если ты хочешь? Брюнетке пришлось прикусить губу, чтобы удержаться от смеха при виде того, как на лице Лили появилось выражение полного и абсолютного отвращения. — Я что, идиотка, Поттер? — прорычала она. -Я же велела тебе направить свои глупые реплики на кого-нибудь другого.- Она яростно указала на своё лицо. -Это похоже на кого-то, кто заинтересован в тебе? Джеймс, какой же забавный, нелепый и забавный Джеймс, казалось, ничуть не смутился её вспыльчивостью. -Я не совсем уверен, Лилз, — сказал он, лениво положив подбородок на ладонь. -Я слишком занят, оценивая маленькие искорки в твоих изумрудных глазах. Я уже говорил тебе, что у тебя самые красивые глаза? — Да, приятель, уже в который раз, — отрезал Сириус, заставив Ремуса фыркнуть от удовольствия. -Ну, в том-то и дело! Лили наполовину вскрикнула, наполовину прошептала и вскочила со своего места. Она взмахнула палочкой одним быстрым движением, и все её вещи полетели в рюкзак. — Лили… — позвала Гермиона, но рыжеволосая с подозрением посмотрела на неё сверху вниз. — Извини, Гермиона, я думаю, что буду заниматься в нашей общей комнате, сегодня вечером, — сказала она, её ледяной тон немного потеплел после разговора с своей лучшей подругой. Лили наклонилась и коротко, но крепко обняла её, прежде чем полностью отстраниться. — Спокойной ночи, джентльмены. — Её зелёные глаза ожесточились, когда она посмотрела на очкастого Гриффиндорца. — И Джеймс. — ООО, — хихикнул Питер. — Заткнись, Хвост, — прошипел Джеймс, слегка покраснев. Затем он резко встал, чуть не опрокинув стул, и воскликнул: — Я не сдамся, Лили Эванс! Когда-нибудь ты тоже полюбишь меня! — Мистер Поттер! — Крикнула мадам Пинс с другого конца библиотеки. Джеймс смутился и громко извинился перед разгневанным библиотекарем, чем заслужил ещё один выговор. — Говорю вам, ребята, Лили расколется, — прошептал Джеймс, снова плюхнувшись на сиденье. — Ты видел, как она пыталась сдержать улыбку? — Джеймс, дружище, может быть, пришло время позволить целителям снова проверить твоё зрение, потому что я думаю, что ты плохо видишь вещи, — сказал Ремус, успокаивающе похлопывая его по плечу. Единственная Когтевранка в группе хихикнула себе под нос, явно соглашаясь с Ремусом. С тех пор как Джеймс объявил всей школе, что влюблён в самую красивую девушку, Лили Эванс, его попытки ухаживать за ней становились все более и более неприятными. Поначалу Лили не обращала на это внимания и упорно продолжала заниматься в школе, но это был лишь вопрос времени, когда она начнёт срываться со своим вспыльчивым характером. Джеймс счастливо увернулся от её злых заклинаний, брошенных в его сторону, просто чтобы заткнуть его, полагая, что это был прогресс, потому что, по крайней мере, Лили уделяла ему внимание. Было чертовски очевидно, что Джеймс Поттер никогда не принимал " нет " в качестве ответа и только изо всех сил старался изо дня в день преследовать Лили. Конечно, было бы забавно, если бы она была просто зрителем, но они с Лили были лучшими подругами. Рыжеволосая безостановочно разглагольствовала о раздражающем Гриффиндоре, резко перечисляя вещи, которые она хотела бы сделать с ним, просто чтобы заставить его заткнуться. Не помогало и то, что она была лучшей подругой Северуса. С тех пор как Джеймс сделал Лили объектом своей привязанности, он стал более угрюмым и трудным. Лили не могла понять, почему он так легко срывается и уходит, а потом начинает разглагольствовать о Северусе и перечислять вещи, которые она хотела бы сделать с ним, чтобы он перестал быть таким кислым. В целом, это был утомительный месяц для Гермионы. В этом году она неустанно работала над тем, чтобы её друзья и брат были сосредоточены на своих совах, но их глупая подростковая драма продолжалась. -Ты знаешь, для протокола, — небрежно сказала Гермиона, отказываясь поднимать свои голубые глаза от эссе, которое она делала. -Если бы ты направил ту же энергию на свои занятия, я не сомневаюсь, что ты начал бы превосходить свои классы, Поттер.- В конце концов, он был гениален и мог сотворить любое заклинание, если бы захотел. Среди трёх Авроров она знала, что Джеймс будет самым невероятным в этом деле. — Я приму это как комплимент, Петтигрю.- Она скорее почувствовала его ухмылку, чем увидела. -Я и не знал, что ты так высоко ценишь мой интеллект. Гермиона вздохнула и устало потёрла переносицу. Скажи что-нибудь Джеймсу Поттеру, чтобы он исказил её слова в угоду своему эго. В конце концов, она не удостоила его ответом, потому что знала, что это только ещё больше заденет его эго размером с Солнце. -Что ты там пишешь? — Спросил Ремус, постукивая пальцем по её пергаменту. Она оторвала взгляд от домашней работы и ласково улыбнулась оборотню. — Эссе по нумерологии. Перед нами стоит задача выбрать известного волшебника или ведьму и соотнести их личности и достижения с числом персонажей. — О, я помню это домашнее задание! — воскликнул он в восторге. -Кажется, я выбрал Геллерта Гриндельвальда. — Восьмёрка, — с улыбкой ответила Гермиона. Когда Ремус просиял и кивнул головой, она продолжила: — я выбрала Батильду Бэгшот для этого домашнего задания. Питер нежно улыбнулся сестре. — Почему я не удивлён? — нахально спросил он. -Я когда-нибудь говорил тебе, что Гермиона взяла за правило читать «Историю Хогвартса» раз в лето? Её щеки вспыхнули, когда четверо мальчишек захихикали. — Честно говоря, «Историю Хогвартса» не получает должного уважения, — запротестовала она. — Кроме того, у Батильды Бэгшот есть интересный номер персонажа. В конце концов, у неё была сложная жизнь, и Нумерология каким-то образом предсказывала некоторые из них. — Зачем выбирать Нумерологию, когда есть гадание? — Заметил Сириус, поморщившись, когда мельком взглянул на незаконченное эссе Гермионы. — По крайней мере, с гаданием ты можешь пройти с закрытыми глазами. — В буквальном смысле, — согласился Джеймс, решительно кивнув. -Тебе просто нужно увидеть во сне какое-нибудь чёртово странное дерьмо, чтобы записать его в свой дневник сновидений, и профессор Кейси пройдёт мимо тебя в мгновение ока, объявив всем, что в будущем ты можешь стать могущественным провидцем. — Потому что гадание — это чушь собачья, — горячо воскликнула Гермиона, бессознательно крепче сжимая перо. — Зачем полагаться на предсказания по глупым линиям на ладонях или картах, когда можно полагаться на точные ответы, такие как числа и вычисления. По крайней мере, цифры не лгут. Ваши ладони, однако, могут быть, к сожалению, мозолистыми, их нелепые шишки предполагают неясный способ смерти. К концу её тирады Ремус от души расхохотался. — Твоя сестра действительно нечто, Питер, — воскликнул будущий профессор защиты от темных искусств. — Заранее прости меня, если я буду искать тебя для занятий в библиотеке в будущем. Гермиона ласково улыбнулась ему, потому что Ремус был самым терпимым из всех. -Я действительно не возражаю, — сказала она, пожав плечами. -Значит, ты позволишь нам присоединиться к вашим маленьким занятиям? — Спросил Сириус с надеждой в глазах. Брюнетка строго посмотрела на него. -Если ты обещаешь действительно учиться, то кто я такая, чтобы отказывать? — спросила она. — Я буду учиться, обещаю, — нетерпеливо сказал Блэк. Когда Гермиона все ещё сомневалась в его словах, он поднял правую руку и сказал: «честь мародёра.» Гермиона тихонько рассмеялась, зная, что это честь высочайшей степени. Она мельком взглянула на остальных троих, задаваясь вопросом, когда они начали называть друг друга этими позорными именами и признавать себя мародёрами. -И мне бы очень хотелось иметь одно из твоих персональных цветных расписаний, -продолжил Сириус. — Джейми не преувеличивал, когда говорил, что его оценки начали расти после того, как он придерживался того чёртова графика, который ты составила. Мне все ещё нужны высокие оценки, если я хочу стать аврором в будущем. Гермиона вспомнила свой предыдущий разговор с Регулусом Блэком в Хогвартс-экспрессе и не смогла удержаться, чтобы не сказать: — разве ваши хранилища не заполнены до краёв? Почему ты так упрямо стремишься к карьере?» Она была удивлена тем, как его глаза стали серо-стальными вместо обычной тёплой, расплавленной ртути. -Буду с вами откровенен, Мисс Петтигрю, — сказал он с холодной улыбкой. -Я бы предпочёл не сидеть всю оставшуюся жизнь с причудливыми святыми Чистокровными, а вместо этого путешествовать по стране и охотиться на плохих парней. Её голубые глаза расширились от его холодного заявления, наблюдая, как Сириус поспешно оторвался от их зрительного контакта и сделал глубокий, дрожащий вдох. Когда он снова посмотрел на неё, его глаза снова были тёплыми серыми. — Итак, цветное расписание? — он пошутил, улыбка на его лице теперь была яркой и тёплой, как будто холодный Сириус некоторое время назад даже не появлялся. Гермиона вздохнула. -Я отдам его тебе завтра, — сказала она, наконец смягчившись. Её голубые глаза метнулись к мальчику, сидящему рядом с Сириусом, и она улыбнулась. — Я могу сделать и для тебя, если хочешь, Ремус.» В его груди раздался тихий смех. -Думаю, это было бы неплохо, — согласился он. Вскоре группа погрузилась в молчание, некоторые из них время от времени говорили о каком-то задании или задавали вопросы, которые не могли понять. Гермиона в основном держалась особняком и спокойно наблюдала за мародёрами острыми глазами. Ремус действительно был умён, и ещё до того, как Гермиона смогла ответить на один из их вопросов, он уже наполовину объяснил причину такого решения. Он действительно изо всех сил старался сделать своё объяснение проще; неудивительно, что ученики любили его, когда он был их учителем защиты от темных искусств. И ещё больше её удивило то, как усердно Сириус и Джеймс делали свою домашнюю работу. Когда кто-нибудь из них немного отвлекался, Ремус шлёпал их по затылку и говорил, что у них ещё осталась работа. Несмотря на взгляды, которыми они его одаривали, два чистокровных волшебника все равно слушали его. Питер не шутил, когда говорил, что они, без сомнения, слушают Ремуса с величайшим уважением в глазах. Взгляд Гермионы наконец остановился на её брате, который довольствовался тихим смехом над их глупыми выходками. Его голубые глаза светились счастьем; Гермиона видела такие глаза только тогда, когда он был со своими друзьями. Её сердце уже успокоилось при мысли о том, что Питер не может свернуть с правильного пути и в конечном итоге предать своих лучших друзей, но иногда она задавалась вопросом, Что послужило толчком для перехода на другую сторону. Взрослый Сириус однажды резко выплюнул, что он был бесхребетным трусом, слепо следуя за тем, кто был более могущественным для его личной выгоды. Но смеющийся Питер с мерцающими глазами не казался ей бесхребетным трусом. Даже не в малейшей степени. Голубые глаза Гермионы смягчились теплотой и любовью к брату, зная, что однажды он совершит нечто великое. Что мир наконец-то признает его великим человеком, а не каким-то верным помощником, бегающим вокруг, чтобы догнать Сириуса и Джеймса. — Все в порядке, Петтигрю? Она удивлённо моргнула и посмотрела в любопытные глаза Джеймса Поттера. -Да, конечно, — сказала она, чувствуя, как её щеки вспыхивают от смущения, что её поймали за этим занятием. -Наверное, просто на какое-то время отключилась. -Ты слишком много учишься, — поддразнил её мальчик в очках, одарив своей мальчишеской кривой улыбкой. Сердце Гермионы дрогнуло при виде этого зрелища, и она тут же оторвала от него взгляд, нахмурившись от своей странной реакции на кареглазого мальчика. Она знала, как общаться с Сириусом и Ремусом, потому что встречалась с их старшими коллегами. Питер был её братом, поэтому она чувствовала себя комфортно в его присутствии. Но Джеймс… Джеймс был темной лошадкой. Она знала только истории о нем, золотые воспоминания о его храбрости и самоотверженности, благоговейно произносимые его скорбящими лучшими друзьями. Но на самом деле общение с Джеймсом было совсем другой историей. Гермиона иногда ловила себя на том, что задумчиво смотрит на него во время еды, гадая, что происходит в его эгоистичной голове. Как мог кто-то настолько храбрый и самоотверженный быть таким высокомерным и эгоцентричным одновременно? Она утешала себя мыслью, что он все ещё молод и наивен, что он все ещё мальчик с широко раскрытыми глазами, который ещё не знает о войне и страданиях. «Я должна дать ему поблажку», — говорила она себе бесчисленное количество раз, когда ловила себя на том, что неодобрительно смотрит на его растрёпанные волосы. Как и Питер говорил ей раньше, он был воспитан как настоящий чистокровный ребёнок, которого родители обожали, потому что он был единственным ребёнком в семье. Он получил все, что хотел, и никогда не знал об опасностях войны и страданий. Гермиона только надеялась, что золотой Джеймс Поттер, о котором говорили Сириус и Ремус, когда-нибудь наконец появится. Избавившись от мыслей о таком неисправимом мальчике, Гермиона заставила себя сосредоточиться на другом домашнем задании. К тому времени, как она закончила, мародёры уговаривали её вернуться в свои спальни до наступления комендантского часа. — Позвольте мне проводить леди в её спальню, — объявил Джеймс. -Просто чтобы доказать всем, что я тоже могу быть настоящим джентльменом. Брат и сестра Петтигрю одновременно подозрительно прищурились. -Ты не должен этого делать, — нарочно сказал Питер. -Я сам могу проводить её. — Не утруждай себя, Пити, — легкомысленно сказал Джеймс, его тон настаивал на том, что не было места для протеста. Гермионе пришлось скрыть улыбку, когда её брат открыто нахмурился на своего подозрительного лучшего друга. -Только не говори мне, что ты двуличный, Сохатый, — уговаривал Сириус, отчего глаза Гермионы расширились, а Джеймс только рассмеялся. — В моем сердце есть только цветок лилии, приятель, — серьёзно заявил гриффиндорец в очках. Ремус фыркнул и попрощался с ними обоими, потянув за собой Сириуса и Питера. Её брат бросил предупреждающий взгляд в их сторону, прежде чем позволить Ремусу, наконец, вытащить его из библиотеки. Джеймс схватил сумку Гермионы и закинул её себе на плечи, несмотря на её протесты. — А мы пойдём? — спросил он со своей дерзкой ухмылкой. Гермиона нахмурилась и пошла за ним, пока они не вышли из библиотеки. -Так почему же ты на самом деле сопровождаешь меня в башню Равенкло? — спросила она, все ещё подозрительно прищурившись, глядя ему в спину. Его карие глаза весело блеснули. -Мне просто любопытно, где находится неуловимая башня Равенкло, -сказал он, нерешительно пожав плечами. Брюнетка усмехнулась, отчего его улыбка стала ещё шире. — Пожалуйста, я знаю, что ты придумал, как попасть в общую комнату Когтеврана в свой первый год, — указала она. — Вообще-то второй год, — со смехом поправил он. Он нервно провёл рукой по волосам, и Гермиона мгновенно поняла, в чем дело. — Скажи… у Лили есть… Она вздохнула и вежливо покачала головой. — Прости, — прошептала она с извиняющейся улыбкой. — Ты не можешь изменить чьё-то мнение о себе за одну ночь. Джеймс сдулся, обычный напыщенный мерзавец, который расхаживал по Хогвартсу каждый день, ушёл. Гермиона, по общему признанию, немного удивилась, потому что ей было неприятно видеть Джеймса Поттера в таком состоянии. Её сердце дрогнуло, когда она вспомнила похожие случаи с удручённым Гарри Поттером, и, ну, они действительно были разными все вместе, но у них все ещё было почти одно и то же лицо. Гермиона с трудом удержалась, чтобы не обхватить его руками в поисках утешения, зная, что это только смутит его. Без сомнения, она тоже запуталась. -А что любит Лили? — робко спросил он, глядя на Гермиону с неуверенной улыбкой на лице. -Её любимая еда? Сладости? Может быть, хобби? -Ты ведь не так легко сдаёшься, правда? — спросила она с лёгким смешком. — Джеймс Поттер? Сдаться? —спросил он с притворным презрением на лице от одного этого предложения. — Никогда. -Я так и думала, — сказала Гермиона с широкой улыбкой. Джеймс ответил ей такой же кривой усмешкой, и Гермиона заставила себя отвести взгляд, внезапно почувствовав неприятное тепло. — Она громко откашлялась и добавила: — Лили больше всего любит шоколадных лягушек. Она также одержима коллекционированием карт, поэтому каждый раз, когда мы идём в Хогсмид, она покупает целую пригоршню. Он кивнул головой, внимательно прислушиваясь к словам Гермионы. — Ладно, Шоколадные Лягушки. Понял. Ведьма рассеянно почесала подбородок, пытаясь найти в мозгу ещё что-нибудь похожее на Лили. — Я уверена, что она тоже любит белые лилии, — продолжала она. -Однажды я поймала её на том, что она любуется дикими лилиями, растущими возле хижины Хагрида. Джеймс издал горлом какой-то звук, скорее всего, пытаясь избавиться от этого воспоминания. — И, — на лице Гермионы появилась широкая улыбка, — Лили безнадёжно влюблена в «Битлз». Гриффиндорец в замешательстве нахмурил брови. — Жуки? — эхом отозвался он. — Какого рода? Ну, это какое-то странное хобби, но если это то, чего хочет Лили… -Нет, нет, не жуки. «Битлз», — поправила Гермиона. Джеймс тупо посмотрел на неё, все ещё явно смущённый. Она рассмеялась и заправила выбившийся локон за ухо. — Думаю, ты их не узнаешь. Это Маггловская группа, тоже очень известная, заметь. Лили как-то сказала что, если мальчик споёт ей «я хочу держать тебя за руку», бренча на гитаре, она будет целоваться с ним до потери сознания. При упоминании о «поцелуях» в его глазах вспыхнул интерес. -Ты должна научить меня, — потребовал он. — Как играть на гитаре. Я видел, как некоторые ребята возились со своими гитарами, но никогда не учился играть на них. Ты ведь знаешь, как в неё играть, верно? Гермиона нахмурилась. -Ну, я знаю, как это делается, но я давно не играла, — с сомнением ответила она, прекрасно зная, что в последний раз играла на гитаре в своей прошлой жизни, за день до того, как забыла Грейнджеров и сбежала со своими лучшими друзьями. -Для меня достаточно, — сказал он, пожав плечами. -Я не очень хороша, — настаивала она. -Почему бы тебе не попросить других научить тебя? — Эх, зачем беспокоиться, когда у меня есть замечательный наставник, — сказал он, легко подмигнув ей. Она поморщилась от его дерзкой улыбки. -У меня даже гитары нет, — запротестовала она. -У тебя даже её нет. — Но Джеймс уже легкомысленно отмахивался от неё. -Не забивай свою лохматую головку такими вещами, — сказал он. — Я займусь закупкой инструмента. Просто убедитесь, что вы можете научить меня, как играть эту песню Жуков— —битл— -…чтобы я мог как следует поцеловаться с Лили Эванс после того, как выучу её любимую песню.- Его глаза уже остекленели, скорее всего, он представлял себе чудесную награду Лили за его тяжёлый труд. Его щеки покраснели, но на лице все ещё играла нелепая улыбка. -Что скажешь, Петтигрю? Она застонала и устало провела рукой по лицу. Глядя на Джеймса прямо сейчас, она знала, что он не примет " нет " за ответ. -Ты неисправим. Ты это знаешь? — отрезала она. Это, казалось, только расширило его улыбку. -Ты же обещала помочь мне ухаживать за Лили Эванс, — напомнил он. Гермиона вздохнула, задаваясь вопросом, правильно ли это было в конце концов. — Хорошо, — уступила она. -Но мы не можем часто практиковаться в игре на гитаре. Мерлин, это твой год экзаменов, и ты должен больше сосредоточиться на том, чтобы сдать экзамены с честью. — Ну разве мне не повезло, что у меня лучший учитель? — спросил он с широкой улыбкой, покачивая бровями. Несмотря на своё разочарование, Гермиона не смогла сдержать смех. — Прекрасно, Мерлин, — повторила она. Наконец они добрались до входа в башню Равенкло, и Джеймс попрощался с ними. Прежде чем Гермиона успела войти в спальню, она украдкой взглянула на его удаляющуюся спину, и на её лице появилась тёплая улыбка. Джеймс Поттер определенно был тёмной лошадкой. Ещё мгновение-и он станет невероятно напыщенным и самоуверенным, расхаживая по коридорам Хогвартса и подшучивая над ничего не подозревающими жертвами. Но, с другой стороны, он тоже мог быть невероятно милым, старательно изучая симпатии и антипатии Лили Эванс, чтобы привлечь её внимание. Гермиона действительно понятия не имела, как ей следует обращаться с ним, когда он рядом. Орлиный дверной молоток внезапно прочистил горло. Гермиона вздрогнула, прежде чем застенчиво оглянулась на входную дверь в общую комнату. — Вы готовы войти? — он гремел. Её щеки вспыхнули от смущения. — Э-э… Да, конечно, — сказала она.