***
30 ноября 1975 года За гриффиндорским столом поднялась огромная суматоха, и заинтригованная Гермиона оторвала взгляд от учебника нумерологии, чтобы посмотреть на шум. Огромная сова, больше, чем Гермиона когда-либо видела, пролетела в направлении мародёров, прежде чем бросить огромный пакет перед Джеймсом. Несколько мисок с кашей разлетелись в разные стороны, затопив при этом нескольких бедных гриффиндорцев, но наследник Поттеров проигнорировал их раздражённые вопли. Джеймс широко улыбался своему пакету и возбуждённо срывал коричневую обёртку. -Это не похоже на метлу, — заметила Лили со смесью раздражения и любопытства в зелёных глазах. — Кого волнуют такие плаксивые напыщенные мерзавцы, как он? — Проворчал Северус себе под нос, демонстративно игнорируя Джеймса Поттера и его весёлую компанию проказников. Лили и Гермиона переглянулись. Сев был в таком мрачном настроении последние несколько дней. Лили подумала, что он просто нервничает из-за СОВ; профессор Слагхорн как-то сказал, что он ожидает не меньше, чем " П " в Сов-зельях. Но Гермиона видела, как настроение Северуса ухудшалось каждый раз, когда Джеймс заявлял о своей любви к Лили. Хотя он, несомненно, был слизеринцем до мозга костей, зелёный определенно не подходил Северусу Снейпу. Как только Джеймсу удалось оторвать бумагу от пакета, глаза Гермионы расширились, когда она узнала гитарный футляр. Сириус и Питер уже вовсю восторгались его новым инструментом, стараясь научиться играть на нем. Затем мальчик с карими глазами посмотрел на стол Когтеврана. Лили уже хмурилась, наблюдая, как его глаза ищут кого-то, и, к величайшему удивлению Гермионы, взгляд Джеймса остановился на ней. Его улыбка стала ещё шире, когда он взволнованно указал на свою новую гитару, и Гермиона невольно улыбнулась и закатила глаза. Это только заставило его улыбнуться шире, когда его глаза на мгновение остановились на Лили, румянец на его щеках был безошибочным. «Пожалуй, мне пора заново учиться играть на гитаре», -подумала она, прекрасно понимая, что Джеймс сейчас начнёт приставать к ней с просьбами научить его играть.***
1 декабря 1975 года — Добрый день, Петтигрю. Гермиона широко раскрыла глаза, узнав голос Регулуса Блэка, и тут же оторвалась от своего эссе по трансфигурации. Младший Блэк был безупречен, как всегда, его черные кудри были стильно расчёсаны на прямой пробор. Он был одет в красивую черную мантию и, несмотря на выходные, выглядел так, словно собирался посетить благотворительный бал или что-то в этом роде. Однако его серые глаза были похожи на расплавленную ртуть, тёплые и определенно опасные. Лёгкая ухмылка была приклеена к его лицу, несомненно забавляясь удивлением на её лице. Когтевранка поняла, что она смотрела на него, и тут же покачал головой. — Привет, — неуверенно поздоровалась она, нахмурившись, когда его ухмылка превратилась в полноценную улыбку. Регулус пригласил себя и сел на стул напротив Гермионы, положив свою дорогую кожаную сумку на стол. Гермиона в замешательстве наблюдала, как он начал вытаскивать свои вещи и раскладывать их на столе. -Что ты делаешь? — тупо спросила она, в замешательстве сдвинув брови. — Очевидно, учусь, — заметил он с озадаченной улыбкой. — Я помню, как одна брюнетка сказала мне в первый день семестра, что мне надо учиться. Гермиона нахмурилась ещё сильнее, когда повернула голову, заметив, что там было много свободных столиков, учитывая, что была суббота и большинство студентов, вероятно, все еще спали или бездельничали на территории Хогвартса. -Я слышал, что Гермиона Петтигрю блестящий репетитор в учёбе, — объяснил он, заметив смущение на её лице. — Признаюсь, мне стало любопытно, и вот я здесь. — О, — сказала она, неловко почёсывая подбородок кончиком пера. Регулус тихо рассмеялся и указал на её подбородок. — У тебя на подбородке чернила размазаны, Петтигрю, — заявил он. — Да, конечно, — сказала Гермиона с покрасневшими щеками и тут же стёрла чернила. Его глаза загорелись весельем, прежде чем они замерцали на пергаменте перед ней. -Что ты там пишешь? -он как бы невзначай спросил. Он выглядел совершенно непринуждённо, когда Гермиона чувствовала что-то другое. Предупреждение Сева в Хогвартс-экспрессе все еще громко звенело у неё в голове, и она подумала, не занимается ли Регулус уже темными искусствами. Или, что еще хуже, он уже был знаком с Темным Лордом. Что, если он уже видел эту скользкую змею? Пожал ему руку? Обедал с ним? От всех этих мыслей Гермиону затошнило. Было бы плохой идеей общаться с кем-то, кто так запутался в Волдеморте и его паутине горя и разрушения. — Эссе по трансфигурации, — коротко ответила она, понимая, что не ответила на его вопрос. — Эссе о перекрёстных переключениях заклинаний? — удивлённо спросил слизеринец. После того, как Гермиона медленно кивнула головой в подтверждение, он ухмыльнулся: — крайний срок-две недели, ты же знаешь. — Э-э… да, — сказала она, не уверенная в его словах. -Мне больше нечего было делать, и я решила, что было бы неплохо начать прямо сейчас. Регулус откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Его серебристые глаза пристально сверлили Гермиону, и Когтевранка изо всех сил старалась не съёжиться под его пристальным взглядом. -Тебе больше нечего делать? — язвительно заметил он, изогнув идеально изогнутую бровь. — Да, — ответила она, нахмурившись. Его плечи затряслись, когда он тихо рассмеялся, его губы плотно сжались, чтобы не разразиться неистовым смехом. Когда он был таким, он выглядел как Сириус, и Гермиона внезапно почувствовала раздражение. -Что тут смешного? — прошипела она, щеки её уже горели от смущения. Но он покачал головой и наклонился ближе, положив острый аристократический подбородок на поднятую ладонь. — Ты не против, если я начну заниматься с тобой, Гермиона Петтигрю? — спросил он, и в его глазах все еще было веселье. — Другие мои соседи по дому ужасно скучны-в смысле у них нет такого ума и юмора, так сказать. -А у меня? — она отшатнулась, её брови снова сошлись вместе. — Мерлин, нет, — ответил он с мягким смешком. -Ты самая далёкая девушка, которую я знаю от того, чтобы быть скучной. Может быть, этот год будет более терпимым, если я начну болтаться с тобой. Когда он произносил свою последнюю фразу, в его голосе звучала некоторая язвительность. Гермиона мгновенно перевела взгляд на него, пытаясь уловить хоть малейший намёк на то, что он имел в виду. Но Регул по — прежнему смотрел на неё с лёгким удивлением — к её неудовольствию-и не придавал своим словам никакого значения. Гермиона снова вспомнила его поведение в Хогвартс-экспрессе. Мальчик выглядел глубоко обеспокоенным, и Гермиона не могла не сравнить его с шестикурсником Драко Малфоем, который тайно работал над невыполнимой задачей, чтобы угодить Темному Лорду. На мгновение ужас пронзил её сердце, задаваясь вопросом, действительно ли он уже ввязался в опасные игры Волдеморта. В голове Гермионы зазвенела громкая сирена, и голос, странно похожий на усталого, испуганного Гарри Поттера, снова и снова повторял ей, что она должна убежать, что она должна отвернуться. Потому что парень, сидящий напротив неё, принесёт только опасность и горе, от которых она так чертовски старалась убежать. Но… но она вспомнила Драко Малфоя, шестнадцатилетнего, испуганного и такого потерянного, и Гермиона подумала тогда, что если бы они только протянули руку раньше, если бы Гарри не пытался одержимо поймать его с поличным… она подумала, что война могла бы изменить ход, если бы они отложили свою ненависть в сторону и потянулись к Малфою. Возможно, тогда он не впустил бы Пожирателей Смерти. Возможно, тогда Альбус Дамблдор не умер бы. Проглотив дрожь, Гермиона снова посмотрела на Регулуса Блэка, и её взгляд стал жёстче. -Он еще не Пожиратель смерти, — резко сказала себе Гермиона. -Нет, пока еще нет. Он такой же, как и все мы. Подросток, нуждающийся в приятеле по учёбе. -Но он скоро им станет, — рассудительный голос Гарри перебил её возражения. И Мерлин это была правда, но Гермиона… Гермиона не могла отвести взгляд. Во всяком случае, пока. Не сейчас, когда младшему Блэку нужен был только партнёр по учёбе, чтобы поговорить об уроках и, возможно, помочь с домашним заданием. — Пока нет, Гарри, — решительно заявила она. — Пока нет. Гермиона сделала глубокий вдох и дал ему маленькие, робкие улыбки. — Что ты собираешься изучать сегодня, Регул? — наконец спросила она. Его глаза просто загорелись в ответ.***
5 декабря 1975 года — Извини, мне надо идти, — сказала Гермиона, бросив быстрый взгляд на свои наручные часы. Затем она начала запихивать свои вещи в сумку, что означало, что она не могла заметить удивлённые взгляды, которыми обменялись Лили и Северус. — Уже, Гермиона? — спросила ведьма. -Знаешь, ты ведь не пробыла в библиотеке и часа. Брюнетка тихо рассмеялась. -У меня есть еще кое-какие дела, — сказала она, думая, что будет лучше не открывать своим лучшим друзьям, что она собирается научить Джеймса Поттера играть на гитаре, чтобы ухаживать за рыжеволосой. Лили и Сев уже жаловались ей, как легко она согласилась позволить мародёрам иногда учиться вместе с ней; она опасалась, что они не будут говорить ласково теперь, когда она помогает напыщенному Гриффиндорцу завоевать сердце Лили. — Ну, это чертовски странно, — сказал Кислый слизеринец, подняв бровь. — Ты никогда не занимаешься ничем, кроме учёбы. -Это неправда, — вмешалась Гермиона, бросив на него быстрый взгляд. -Я занимаюсь многими другими вещами, кроме учёбы. — Например? — Лили без колебаний спрятала свою дразнящую усмешку, заставив Гермиону покраснеть от раздражения. -У меня есть другие дела, — снова вмешалась она, подчёркнуто игнорируя вопрос Лили. Молодая ведьма бросила на них предупреждающий взгляд. -Не начинай препираться. За это тебя могут выгнать из библиотеки. Забавно, но Лили побледнела и схватила Гермиону за руку. Северус, напротив, закатил глаза и мрачно пробормотал себе под нос, на этот раз нажимая кончиком пера на пергамент с большей силой, чем это было необходимо. — Пожалуйста, не оставляй меня наедине с этим занудой, — взмолилась Лили, выглядя искренне обеспокоенной. -Не знаю, что на него нашло в последнее время, но он был таким… таким… неисправимым. Гермиона только рассмеялась и заключила прелестную рыжеволосую девушку в объятия. — Просто делай то, что мы обычно делаем, когда Сев в плохом настроении, Лилз, — сказала она, успокаивающе похлопывая её по спине. — Оставь его в покое большую часть времени и ткни его осторожно, если нам что-то понадобится от него. -Я здесь, ты же знаешь, — сердито проворчал Северус, но Лили только хихикнула себе под нос. -Я постараюсь заглянуть позже, когда закончу с этим делом, — заверила Гермиона, но очень сомневалась, что она закончит до комендантского часа. Джеймс выглядел чертовски настроенным на то, чтобы научиться играть на гитаре сегодня, и она знала, что он не отпустит её, пока не сделает этого. Брюнетка крепко сжала Лили, прежде чем отстраниться от неё. Она одарила Северуса яркой улыбкой на прощание, на что он только нахмурился. — Веди себя хорошо, — напутствовала её Гермиона. Наконец она вышла из библиотеки и направилась к месту встречи с Джеймсом. Гриффиндорец как-то предложил ей потусоваться в Гриффиндорской гостиной, чтобы она могла учить его там, но Гермиона поспешно отказалась. Тогда Джеймс спросил, почему они не могут пойти туда, ведь это чертовски удобно. Кроме того, у его друзей были и другие дела, так что Гермионе не о чем было беспокоиться. Но Гермиона все равно вежливо отказалась, настаивая на том, что заброшенный класс чар на втором этаже может быть местом их встречи. Он уже много лет ремонтировался после катастрофического несчастного случая в прошлом десятилетии, но последствия были слишком велики, и все учителя согласились перенести класс Чар в другую комнату. Джеймс, наконец, согласился, но все еще смотрел очень подозрительно на её отказ. Но как она могла сказать ему, что Гриффиндорская гостиная хранила слишком много воспоминаний для неё? Конечно, это могло бы выглядеть иначе в этот период времени, но все же, она сомневалась, что многое изменилось бы. Она предпочла бы не плакать, пока учит его играть на гитаре, воспоминания о Гарри и Роне, ссорящихся из-за волшебных шахмат возле ревущего огня, заполнили её разум. Это вызвало бы слишком много вопросов. Когда она вошла в заброшенный класс, Джеймса все еще не было видно. Гермиона подошла к учительскому столу и запрыгнула на него. Это был один из столов, который, к счастью, все еще оставался нетронутым в этой комнате. В основном все, что находилось сзади, было разнесено вдребезги, и никакое количество магии не могло восстановить повреждения или сдвинуть оставшуюся мебель. «Тпру.» Она удивленно моргнула и посмотрела на новоприбывшего. Джеймс, разинув рот, смотрел на разрушительную часть класса, а затем комично посмотрел на Гермиону, все еще широко раскрыв глаза. -Я бы заплатил приличную сумму только за то, чтобы стать свидетелем того, что здесь произошло, — сказал он, расплываясь в ослепительной улыбке, от которой в уголках его глаз появились морщинки. Гермиона слабо улыбнулась в ответ, затем указала на гитарный футляр, висевший у него на плече. — Ну что, начнём? — спросила она. Джеймс усмехнулся и придвинул стул поближе к Гермионе. Он плюхнулся на стул и вытащил новую гитару из футляра, и глаза Гермионы расширились, восхищаясь совершенно новым деревом и другими частями инструмента. Она не сомневалась, что это будет стоить целое состояние. Родители Джеймса Поттера действительно обожали своего сына так сильно, что это было почти печально, потому что Гарри Поттер был брошен всю свою жизнь, когда его отец был осыпан любовью и привязанностью. Она втайне тряхнула головой, чтобы избавиться от мыслей о Гарри Поттере. В конце концов, ей было поручено научить его отца играть на гитаре, чтобы добиться расположения его матери. Гермиона не могла позволить себе отвлекаться сейчас. -Ты знаешь какие-нибудь аккорды? — спросила она. Джеймс сморщил нос и начал беспорядочно бренчать. Звук, который он издал, был ужасен для ушей Гермионы. Он застенчиво улыбнулся, увидев выражение её лица. -Судя по выражению твоего лица, я думаю, что ты уже знаешь ответ, — ответил он. Гермиона глубоко вздохнула и вытащила палочку. Как по маслу, Джеймс закрыл нос руками. -Я не собираюсь тебя заколдовывать, — рассмеялась она, а затем пробормотала мягкое «Muffliato» у двери. -Осторожность никогда не помешает, — пробормотал он, покраснев. — Мерлин, это было сто лет назад, — напомнила она, но Джеймс нахмурился и начал тереть кончик носа. Она еще раз усмехнулась и начала рыться в рюкзаке. Она вытащила листок с записанными основными аккордами гитары и передала его Джеймсу. Он бегло просмотрел его и нахмурился, очевидно, не знакомый со всем, что на нем было. -Это только основы, — объяснила она. — Играть на гитаре довольно просто, как только ты освоишь основы. Большинство песен на самом деле используют только повторяющиеся аккорды. Гермиона указала на каждую струну и соответствующую ей ноту. Джеймс слушал с напряженным вниманием, глубоко сосредоточившись на своём лице каждый раз, когда Гермиона указывала вниз указку. — Ты должен сильно нажать, иначе звук будет неприятным. Джеймс вздохнул и сунул ей гитару. — Это чертовски трудно, — пожаловался он. — Лучше покажи мне. Гермиона сверкнула глазами. -Если ты так легко сдаёшься, то я не думаю, что ты сможешь играть на гитаре, даже если я попытаюсь научить тебя, — горячо парировала она. Гриффиндорец устало вздохнул, но все же настойчиво протянул гитару брюнетке. — Просто покажи мне, Ну же, — взмолился он. Брюнетка вздохнула и взяла гитару в руки. Хотя прошло уже очень много времени с тех пор, как она играла в последний раз, её руки машинально встали на свои места. Она старательно училась сама все те летние месяцы, когда была Гермионой Грейнджер. В конце концов, её отец-дантист был склонен к музыке, и Гермиона хотела удивить его в день рождения, сыграв его любимую песню «Битлз «The Long and Winding Road». С тех пор, помимо чтения, Гермиона любила играть на гитаре, чтобы скоротать время. — Прекрасно, — хрипло сказала она. -Это буква «Г». — она расставила пальцы и дважды ударила по клавишам. Приятная мелодия эхом разнеслась по заброшенному классу, и глаза Джеймса загорелись от восторга. — Это а, — снова заиграла она. -А это д. — Сыграй песню, — предложил он, и его карие глаза ярко блеснули, хотя свет в заброшенном классе был тусклым. Гермиона колебалась. -Ну, я немного заржавела, потому что давно не играла, — возразила она. Джеймс громко фыркнул. — Гермиона, на самом деле, я понятия не имею, как играть на гитаре, поэтому я не могу судить тебя, если ты играешь не тот аккорд или что-то в этом роде, — сказал он, его кривая усмешка снова приклеилась к его красивому лицу. — Продолжай. Покажи мне. Сыграй мне песню, Гермиона Петтигрю. Её щеки невольно вспыхнули под его пристальным взглядом, и она опустила голову, прежде чем он успел это заметить. — Прекрасно, — запинаясь, ответила она. -Есть только одна песня, которую я запомнила… Он обратил на неё своё восхищённое внимание, когда Гермиона начала наигрывать аккорды «долгой и извилистой дороги». Глаза Джеймса расширились при виде её пальцев, восхищённые её движениями, и она тихо рассмеялась, увидев смешное выражение его лица. Она неплохая певица, поэтому Гермиона решила напевать песню себе под нос, воспоминания о Гарольде Грейнджере с яркими карими глазами и невероятно растрёпанными кудрями плыли перед её глазами. Хотя они не были так откровенно нежны, как Аня Петтигрю, её родители показали ей, как сильно они любили её по-своему. Пока Гермиона продолжала бренчать и напевать песню себе под нос, её сердце дрогнуло, когда она вспомнила, как глаза Гарольда загорелись узнаванием, гордая улыбка растянулась на его лице, когда Гермиона бренчала и пела песню без каких-либо ошибок. Её глаза слегка увлажнились, когда она приблизилась к концу, вспоминая, как Гарольд заключил её в большие медвежьи объятия и сказал, что это был лучший подарок на день рождения, который у него когда-либо был. Закончив песню, она некоторое время смотрела невидящим взглядом, гадая, где сейчас Гарольд Грейнджер и встретил ли он наконец Джин Лоуэлл. Её мысли вернулись к реальности, когда Джеймс медленно захлопал в ладоши. Щеки Гермионы вспыхнули, и она слегка сердито посмотрела на него, но гриффиндорец только рассмеялся, его аплодисменты стали громче, когда он тоже соскользнул со стула, чтобы дать ей свою собственную овацию стоя. -Это было великолепно! — воскликнул он. Несмотря на смущение, Гермиона фыркнула. -Мне бы хотелось думать, что это комплимент, но ты сказал, что ничего не знаешь об игре на гитаре, поэтому ты не можешь заметить небольшие ошибки, которые я сделала, — заметила она. — Хорошо, хорошо, я думаю, что теперь буду достаточно прилежен, чтобы учиться, — сказал он, забирая гитару из её рук и снова прижимая её к своей груди. Прошло несколько минут, пока Джеймс продолжал учиться, а Гермиона указывала на его ошибки, и к тому времени, когда приближался комендантский час, гриффиндорец наконец смог выучить основные аккорды по памяти. Гермиона подумала, что это было ужасно несправедливо, как он смог, по крайней мере, освоиться с этим всего за несколько часов. Но он был великолепен в этом, и она знала, что очень скоро он сможет играть даже лучше, чем она. -Мы можем начать репетировать «я хочу держать тебя за руку», — предложила Гермиона, взглянув на часы. -Но ведь скоро комендантский час. — Можем завтра, — сказал он. Она посмотрела на него так, словно он сошел с ума. — Нет, — поправила она. — Завтра мы будем готовиться к твоим совам. Джеймс не выглядел довольным. — Гермес, на самом деле, — сказал он, заставив Гермиону презрительно скривить губы от этого ужасного прозвища, — есть гораздо более важные вещи, чем учёба. — Например, игра на гитаре? — она себя исчерпала, усомнившись в его словах. — Все равно что ухаживать за девушкой, которая, кстати, скорее всего станет будущей миссис Поттер, — уточнил он с ленивой ухмылкой. Рука Гермионы дёрнулась, но она твёрдо решила не бить себя по лбу от досады. -Почему ты так любишь Лили? — спросила она, прежде чем смогла остановиться. Глаза Джеймса расширились от её вопроса, прежде чем на его лице появилась слабая, одурманенная улыбка. -У Лили самые красивые глаза, — заметил он. — Ты видела её глаза? -Я её лучшая подруга, идиот, — выпалила она, закатывая глаза. -Я все время вижу её глаза. -Но ты действительно их видела? — он настаивал. -Они похожи на… ну не знаю… падающие звезды, когда они ярко мерцают. — Он покраснел и неловко усмехнулся, проведя рукой по растрёпанным волосам. -И знаешь, я думаю, что преследовать её-это чертовски сложная задача. Трепет от всего этого-как будто ты пытаешься выучить трудное заклинание. Как только ты это сделаешь правильно, появится эйфория. — Его карие глаза пристально смотрели на Гермиону. — Немного волнительно сознавать, что она так просто не сдаётся. Потому что, как только она смягчится и пойдёт со мной, я уверен, что все это будет стоить того. К тому времени, как он закончил своё объяснение, Гермиона нахмурилась. — Это не игра, Поттер, — сказала она намеренно, наблюдая, как на его лице появилось замешательство. — Лили — это не приз, который можно выиграть. -Я знаю, — ответил он, нахмурившись. — А ты знаешь? — спросила она, изогнув бровь. -Если вы, наконец, будете вместе и эйфория победы, победы над этим самым вызовом, исчезнет, что тогда? Её глубоко встревожило, когда Джеймс помрачнел и немного смутился. — Но— — он прикусил нижнюю губу и слегка сердито посмотрел на Гермиону. -Мы пока все ещё не встречаемся, да? — Лили-моя лучшая подруга, — горячо возразила Гермиона. -Если ты просто собираешься причинить ей боль, то я думаю, что тебе не стоит тратить своё чёртово время, Поттер. Гермиона сильно прикусила язык после такого обвинения, молча ругая себя за то, что произнесла эти слова. Джеймс и Лили должны были быть вместе, чтобы родился Гарри Поттер, верно? Она не должна отчитывать этого мальчика — хотя он по праву заслужил это — и отговаривать его от преследования её прекрасной лучшей подруги. -Я не собираюсь причинять ей боль, — защищался он, его щеки снова покраснели, но на этот раз от раздражения. -Я пытаюсь выучить её любимую песню, не так ли? Я не думаю, что ублюдок даже потрудился бы сделать все это, если бы это было для острых ощущений. Брюнетка сдулась и выглядела как следует пристыженной. — Да, конечно, — сказала она со вздохом. — Мне очень жаль. Это было ужасно самонадеянно с моей стороны. Джеймс крепко сжал челюсти, но затем, наконец, слегка кивнул, принимая её извинения. — Мы можем снова попрактиковаться завтра, — предложила она в качестве извинения. Карие глаза Джеймса возбуждённо блеснули, но Гермиона еще не закончила. — После того, как ты пересмотришь свои зелья четвёртого курса. Хотя стремление к отношениям, которые ты считаешь достойными своего времени, очень важно, упорно учиться для своей будущей карьеры не следует этим пренебрегать. — Отлично, — кисло сказал он, хотя его карие глаза все еще весело блестели. — Питер не шутил, когда говорил, что его сестра властная, всезнайка! — Идиот, — нахмурилась она, но Джеймс лишь рассмеялся, рассеянно потирая ноющую руку.***
28 февраля 1976 года У Гермионы пересохло в горле, когда она уставилась на знакомый пергамент на столе. Она снова была в библиотеке, подталкивая Питера и его друзей к занятиям для их СОВ теперь, когда они стали ближе. Лили уже легла спать, сытая по горло постоянными неистовыми ухаживаниями Джеймса Поттера. Северус, как обычно, никогда не подходил к их столику в присутствии мародеров. Упомянутые гриффиндорцы были далеки от своих сов, даже прилежный Ремус, когда они взволнованно показывали ей один из своих проектов с четвёртого курса. — А теперь, Гермиона, считай это своей привилегией, — сказал Сириус, пристально глядя ей в глаза своими серыми глазами. -Никто в этой школе, кроме нас четверых, не знает, что мы творим. — Лучшая карта, которую когда-либо видел Хогвартс, — нетерпеливо сказал Джеймс, практически переполненный волнением, когда он вытащил свою палочку и постучал её концом по пергаменту. -Это немного сложно, — сказал Ремус с благоговейным кивком. — Это требует умения и совершенного исполнения заклинания гомункула. Ты знаешь это заклинание? Еще до того, как она успела ответить, Джеймс и Питер заявили: Мадам Пинс резко шикнула на них, но мальчики только ухмыльнулись и наклонили головы поближе к тихой брюнетке. -Да, — прохрипела Гермиона, добродушно улыбаясь будущему профессору защиты от темных искусств. — Оно позволяет отслеживать перемещения каждого человека в заданном районе. Ремус кивнул головой. -Да, — ответил он, — и помимо того, что ты овладел этим заклинанием, ты должен также иметь обширные знания о каждом уголке и трещине любой нанесённой на карту области, которую ты хочешь. -И в этом случае мы хотим, чтобы одним из наших наследий как мародёров была законченная, совершенная карта Хогвартса — люди, тайные ходы и все остальное — для будущих поколений проказников, — добавил Сириус. — Пожалуйста, скажи мне, что мы чертовски умны, котёнок. Если ты это скажешь, тогда мы все будем чувствовать себя крутыми. Вот почему мы хотели, чтобы именно ты узнала о нашем секретном проекте. Глаза Гермионы расширились, когда она посмотрела на их нетерпеливые лица. Ей очень льстило, что они хотят её одобрения. — Это блестяще, — сказала она, тихо посмеиваясь, когда их глаза комично загорелись от её похвалы. -Я имею в виду, что, как ты и сказал, требуется большое мастерство, чтобы овладеть заклинанием гомункулуса. Но вы совершенно уверены, что эта карта покажет все тайные ходы в этой школе? -Конечно, будет, — горячо защищался Джеймс. -Мы мародёры и… ну… у нас есть способ охватить все тайные ходы и места в Хогвартсе, чтобы поместить их на эту карту. — Например, когда вы превращаетесь в анимагов? — Вот именно, я -что? Сириус, Джеймс и Ремус изумлённо уставились на неё. — Как, во имя Мерлина… — Гермиона не смогла сдержать фырканье, когда все головы повернулись, чтобы бросить обвиняющий взгляд на её застенчивого брата. — чёртов грёбанный Питер. — Все в порядке, — засмеялась Гермиона, когда Питер съёжился в кресле. — Я не собираюсь никому рассказывать. Ремус внезапно побледнел и не смог посмотреть Гермионе в глаза. -Он больше ничего не сказал? — спросил он небрежно, стараясь казаться беспечным, но напряженная челюсть и бледное лицо выдавали его ужас. Сердце Гермионы сжалось от его явной нервозности. -Что еще он должен мне сказать? — спросила она, притворяясь смущённой. Оборотень заметно расслабился и бросил еще один взгляд на Питера. Голубые глаза её брата пристально смотрели на Ремуса, как будто безмолвно сообщая, что его тайна все еще в безопасности среди них, прежде чем Ремус решительно кивнул головой и снова посмотрел на Гермиону. — Так вы закончили? — Спросила Гермиона, с любопытством глядя поверх пергамента. — Нет, пока нет, — разочарованно вздохнул Сириус. -Мы все еще не охватили большую часть восточной части Хогвартса. Вот пройдёт несколько более полн –, месяцев. Сириус смущённо улыбнулся Ремусу за то, что тот чуть не раскололся. — И еще, — добавил Джеймс, — мы хотели наложить заклинание или что-то в этом роде на пергамент, прежде чем его секреты будут раскрыты. Для этого есть заклинание, заметь, и лунатик практиковал его месяцами. Что-то вроде обаяния Ревелио. Но более того, мы хотели придумать пароль-клятву-от владельца карты, обещая, что он будет использовать карту с пользой. Слова сорвались с её губ прежде, чем она смогла остановить себя. — А как насчёт… я торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость? — От этих слов у Гермионы отвисла челюсть, и она мысленно шлёпнула себя за то, что небрежно пробормотала слова, которые Гарри произносил бесчисленное количество раз во время их приключений. — Я… я имею в виду, раз уж ты сказал, что эта карта разработана с учётом будущих поколений проказников и… Гм… да… Мародёры замерли, затем медленно посмотрели друг на друга. — Что это было— Питер запнулся, глубокий хмурый взгляд, появляющийся на его лице. — Я имею в виду, что мы могли бы… — Сириус просиял, взъерошив свои кудри. — Это как клятва— — услужливо подсказал Джеймс. Ремус моргнул и просиял, глядя на Гермиону. -Я должен попробовать, — заявил он. Затем, указывая кончиком палочки на пергамент, он прошептал: — я торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. Затаив дыхание, они смотрели, как на обложке появился точный рисунок Хогвартса. Гермиона рассмеялась, прочитав их знакомое приветствие. — Идиоты! — крикнула она, но мародёры гордо ухмылялись в ответ. -Мы тоже должны произнести фразу, чтобы скрыть её еще раз, — предложил Сириус. -Мы не можем позволить другим ублюдкам увидеть наше произведение искусства, когда они просто собираются его конфисковать. На этот раз Гермиона вздохнула с облегчением, когда не произнесла знакомую фразу, которая могла бы скрыть карту. — Успокойтесь, проказники, — невозмутимо произнёс Джеймс. Сириус хихикнул себе под нос, а Ремус закатил глаза. — Недостаточно броско, Сохатый, — заметил черный наследник. -А как насчёт… наша работа закончена? — Предложил Ремус, пожав плечами. Джеймс и Сириус сморщили носы. — Ужасно скучно, Ремус, какого черта, — заметил Джеймс. — О, о! — Воскликнул Питер, возбуждённо размахивая рукой, чтобы привлечь их внимание. — Мерлиновы яйца, Питер, тебе не нужно поднимать руку, чтобы сделать предложение, — громко фыркнул Сириус. -А как насчёт того, чтобы… Шалость удалась? — Глаза Питера блеснули, он явно был доволен своим предложением. Гермиона ничего не могла с собой поделать; она улыбнулась, услышав знаменитую фразу. — Как тебе это удаётся, Пити? — Воскликнул Джеймс с благоговением в глазах. -Ты же сама предложил, как должна называться Наша группа. — Его карие глаза на мгновение остановились на Гермионе, заставив его широко улыбнуться. — Послушай, даже Гермионе это понравилось. Джеймс откашлялся и посмотрел на своих друзей. — Господа, — протянул он, — все за то, чтобы сказать «да».» — Да, — пропели остальные трое. Они все ухмыльнулись, когда их глаза остановились на Гермионе, ожидая. — Что? — спросила она со смущённым смешком. — И я тоже? — Просто скажи «да», котёнок, если тебе это нравится, — заметил Сириус. Гермиона рассмеялась и тихо произнесла: «Да». — Хорошо, — сказал Ремус, снова указывая палочкой на пергамент. — Шалость удалась. Слова и логотип Хогвартса медленно исчезли. К тому времени улыбки мародёров стали ослепительными.***
10 июня 1976 года Гермиона с наслаждением вытянула руки над головой и вздохнула, услышав удовлетворённый хруст своих костей. Четвёртый год подходил к концу, и, к счастью, Гермиона все еще чувствовала себя очень живой и не запутанной в каком-то нелепом приключении, которое стоило бы ей жизни. Она по-прежнему уверенно лидировала в классе, и все шло довольно хорошо. Гермиона чувствовала, что она хорошо устроилась в этом мире, и это было все, что действительно имело значение. Она поздоровалась с некоторыми из знакомых студентов, когда наконец вышла из замка. Солнце стояло высоко и ярко, небо было безоблачным и ясным. Это был, несомненно, прекрасный день, и было жаль, что это была неделя сов в течение пяти лет. Она могла бы тусоваться с Лили и Северусом возле их обычного дерева на Черном озере и просто бездельничать, разговаривая о случайных вещах. Но два лучших друга были измотаны экзаменами. Северус уже несколько дней толком не спал и снова пропустил душ. Гермиона беспрестанно твердила ему, что он не провалит свои чёртовы экзамены, если только вымоет голову, но он мрачно смотрел на неё и продолжал бормотать себе под нос разные ингредиенты для зелий. Лили была немного лучше, чем Сев, но за последние несколько дней она стала довольно раздражительной. Гермиона благоговейно стояла рядом с ними, предлагая помощь, если они об этом попросят. Но большую часть времени она молча наблюдала за тем, как её лучшие друзья несколько раз срывались, когда совы приближались. Поскольку был четверг, они только что закончили экзамен по защите от темных искусств. Завтра у них была трансфигурация, и Гермиона, которой нечего было делать в течение недели, пообещала опросить своих лучших друзей о случайных вопросах трансфигурации, которые, скорее всего, появятся в их совах. Счастье Гермионы немного померкло, когда два взволнованных третьекурсника пронеслись мимо неё, один из них врезался в неё, но даже не остановился, чтобы извиниться. Брюнетка легонько посмотрела ей в спину, но когда её взгляд остановился на бегущих девушках, у неё отвисла челюсть. Прямо перед ней стояли кудахчущие мародёры, палочка Джеймса угрожающе указывала на перевёрнутого Северуса. Мантия слизеринца упала ему на голову, обнажив седеющие трусы Сева. Гермиону огорчало, что все смеются над ним, и хотя лицо сева было закрыто, она была уверена, что он уже покраснел. Джеймс, Сириус и даже её брат покатывались со смеху, и Гермиона почувствовала, как к горлу подступает желчь. Здесь она думала, что они каким-то образом изменили свои привычки после того, как она согласилась обучать их. Тут она подумала, что Джеймс изменился, вспомнив, как волшебник в очках обещал, что перестанет мучить Северуса, если Гермиона начнёт помогать ему ухаживать за Лили. — ОТПУСТИ ЕГО! — закричала огненно-рыжая. Лили уже покраснела и яростно набросилась на Джеймса. Напыщенный гриффиндорец хмуро посмотрел на Лили. — Прекрасно, — вздохнул он. С мощным щелчком его очарование исчезло, и Северус бесцеремонно упал на землю. Глаза Гермионы защипало, когда она увидела явное унижение на его лице, но черные глаза слизеринца горели неподдельной яростью. Слизеринец быстро метнулся к своей упавшей палочке, но Сириус был быстр. — Петрификус Тоталус! — воскликнул он. Заклинание ударило Северуса прямо в грудь, и он с глухим стуком повалился на землю. — ОСТАВЬ ЕГО В ПОКОЕ! -Закричала Лили, сердито топая ногами, когда она вытащила свою палочку и угрожающе направила её на дуэт черных Поттеров. Это заставило Гермиону действовать, и она поспешно побежала вперёд. — Эванс, ну же, не заставляй меня заколдовать и тебя тоже, — взмолился Джеймс, его карие глаза все еще пристально смотрели на кончик её волшебной палочки. Гермиона споткнулась и приземлилась рядом с Северусом. — Сними с него проклятие, — прорычала брюнетка, сердито прищурившись на мародёров. Она попыталась поймать взгляд Питера, но он упорно игнорировал её. Вместо этого она посмотрела на Джеймса и Сириуса. — Котёнок, пожалуйста, не вмешивайся, — вздохнул Сириус. -Ты же слышала Гермиону! — Взвизгнула Лили. — Сними это проклятие. — Прекрасно, Мерлин, — раздражённо воскликнул Джеймс. Он еще раз взмахнул палочкой, и Северус уже яростно вскочил на ноги. — Сев… — осторожно позвала Гермиона, пытаясь ухватить его за запястье. Но Северус выглядел безутешным, как вулкан, готовый взорваться и вызвать разрушение на своём пути, независимо от того, кто был на его пути. Даже Лили. Гермиона немедленно встала, когда услышала, как Джеймс сказал: «Ну вот, Сопливус. Тебе повезло, что Эванс был здесь, иначе я бы так и сделал. — -Мне не нужна помощь таких грязнокровок, как она! «Черт», — мысленно вскрикнула Гермиона, наблюдая, как лицо Лили сморщилось, словно её больно ударили по лицу. 'Черт.Черт.Черт' Северус явно пришёл в ужас от своих слов. — Я не… — его слова остались не услышанными, когда лицо Лили сменилось неподдельным гневом и она резко отвернулась от него. — ИЗВИНИСЬ ПЕРЕД ЭВАНСОМ, УБЛЮДОК. —» Лили сердито выстрелила в Джеймса заклинанием, превратившим его ноги в желе. Гриффиндорец ошеломлённо уставился на неё, настороженно наблюдая, как Лили подошла к нему ближе, её палочка все еще была сосредоточена на нем. -Я не хочу, чтобы ты заставлял его извиняться, — резко сказала она. -Ты такой же, как и он. — Лили… — закричала Гермиона, но её лучшая подруга упрямо не смотрела в её сторону. Брюнетка посмотрела на Северуса и увидела, что он глубоко дышит, а его глаза все еще яростно потемнели. Она уже не совсем понимала, на кого он злится. — Что? — Воскликнул Джеймс. Он снял с неё чары и вскочил на ноги. -Я бы никогда не назвал тебя сам — знаешь-чем, Лили! Сердитая рыжеволосая закрыла несколько оставшихся промежутков между ними и направила свою палочку ему под подбородок. Джеймс нервно сглотнул и, к счастью, заткнулся. -Растрёпанные волосы, потому что ты думаешь, что это круто — выглядеть так, будто ты только что слез с метлы, — прорычала она, не обращая внимания на то, как Джеймс постепенно краснел от её слов, — хвастаться этим глупым снитчем, ходить по коридорам и заколдовывать любого, кто тебя раздражает, только потому, что ты это можешь-я чертовски удивлена, что твоя Метла может оторваться от Земли с твоей жирной головой на ней. МЕНЯ ТОШНИТ ОТ ТЕБЯ, ДЖЕЙМС ПОТТЕР! Её гневная тирада громко прозвучала в открытом поле. Даже зрители притихли после вспышки Лили. Джеймс к тому времени покраснел от шеи до корней волос. Лили изо всех сил оттолкнула его. Джеймс чуть не упал бы навзничь, если бы Сириус не остановил его падение. Разгневанная ведьма отвернулась и, не оглядываясь, побежала обратно в дом. — Эванс! — Крикнул ей вслед Джеймс. — Лили! Гермиона настороженно наблюдала, как яростные шаги Лили ускорились. Она даже не удивилась бы, если бы из её глаз уже потекли слезы. Она взглянула на своего лучшего друга и сверкнула глазами. — Ты действительно назвал её этим словом, Сев? — прорычала она. Северус напрягся и сжал руки в кулаки. Он не ответил на обвинение Гермионы. -Что с ней такое? — Пожаловался Джеймс, явно расстроенный словами Лили. Сириус ухмыльнулся и положил ладонь на руку Джеймса. — Читай между строк, — начал он со смешком, — я бы сказал, что она считает тебя немного тщеславным, приятель. — Немного, — взвизгнула Гермиона, быстро поворачивая голову в их сторону. — Самое большое преуменьшение года, Блэк. Теперь Джеймс выглядел просто мертвенно-бледным. — Точно, — прорычал он. -Правильно.- Он снова указал палочкой на Северуса и горячо закричал, чтобы все зрители услышали: — кто хочет видеть, как я снимаю штаны с Сопливиуса? — Довольно! — взревела брюнетка, вставая между разъярёнными мальчиками, чтобы остановить любые заклинания. — Гермиона, — взмолился Питер, наконец поймав её взгляд. — Просто… просто держись подальше. — Черта с два я это сделаю! — взревела она. Краем глаза она заметила, как Северус направил свою палочку на Джеймса, заклинание — скорее всего, тёмное — вертелось у него на кончике языка. Но Гермиона повернулась к нему и положила обе руки ему на грудь. — Отойди, Сев. Я тебя предупреждаю. — Дай-ка я с ним разберусь, Гермиона, — сердито прорычал он. — Просто дай мне — Свет просвистел мимо её кудрей и почти ударил Северуса в лицо. К счастью, он был достаточно быстр, чтобы увернуться. Гермиона повернулась на каблуках и сердито посмотрела на Джеймса, чья палочка снова была поднята и направлена в их сторону. — Неужели, Поттер? — она плакала. — Я тоже не хочу тебя заколдовывать, Гермиона, — огрызнулся он, все еще пристально глядя на Северуса карими глазами. — Держись от этого подальше. -Я так устала от того, что мне говорят, что делать, — прорычала она, подходя ближе к Джеймсу, чтобы с силой оттолкнуть его руку. Он выглядел очень недовольным её действиями, когда наконец перевёл взгляд на неё. — Просто убирайся отсюда, Поттер. Ты хорошо повеселился. -Ты не понимаешь! — закричал он, сердито указывая палочкой на Северуса. — Он назвал Лили этим дурацким словом. Как ты все еще можешь его защищать? — Позволь мне разобраться с моими собственными друзьями, Поттер, — отрезала она, отвечая на его гневный взгляд столь же сильным. — Убирайся отсюда к чёртовой матери. Челюсть Джеймса напряглась. -Я тоже не люблю, когда мне говорят, что делать, — холодно ответил он. Ремус наконец решил, что настало время вмешаться. Он бросился вперёд и крепко сжал руку Джеймса. — Да ладно тебе, Джеймс. Я думаю, нам лучше уйти, — успокоил он его. Когда Гермиона почувствовала движение Северуса позади себя, она молниеносно оглянулась через плечо. — Даже не думай об этом, Сев, — предупредила она. Слизеринец бросил на неё короткий свирепый взгляд, но, к счастью, запнулся, намеренно пряча палочку в карман. — Прекрасно, — отрезал Джеймс. Взгляд Гермионы снова остановился на нем. -Я все же не думаю, что тебе следует общаться с людьми, которые небрежно бросают оскорбления своим друзьям. Она усмехнулась. -И ты думаешь, что отличаешься от него? — отрезала она. -Ты всего лишь высокомерный хулиган, Джеймс Поттер. Лили была права: ты чёртов тиран. — Её сердце сжалось крепко, болезненно, невидимая рука сжималась все сильнее и сильнее, пока не заболела грудь. У Джеймса было лицо Гарри, и ей было больно видеть, как он оскверняет лицо её лучшего друга своими высокомерными словами и издевательскими насмешками. — Я так многого ждала от тебя, Джеймс. Последние слова она произнесла шёпотом, и на мгновение карие глаза Джеймса расширились от удивления. Однако это было недолгим, так как гнев снова омрачил его лицо, и он натянуто позволил Ремусу, наконец, оттащить его. Плечи Гермионы поникли, понимая, что бой уже закончился. Джеймс стоял с высоко поднятой головой, а Ремус беспрестанно тащил его прочь. Сириус сердито посмотрел на Гермиону и тут же побежал вперёд, чтобы последовать за своими лучшими друзьями. Питер бросил на неё взгляд, в котором смешались извинение и разочарование, а затем отвернулся и последовал за своими друзьями. Но облегчение Гермионы было преждевременным, потому что Сириус внезапно затормозил и обернулся. Рука Гермионы сжалась вокруг палочки, но Сириус упорно игнорировал её и вместо этого вызывающе смотрел на молчаливого слизеринца позади неё. — Слушай, сопляк, — рявкнул он с опасным блеском в серо-стальных глазах, — если ты действительно хочешь напасть на нас, почему бы тебе не встретиться с нами в эту субботу в визжащей хижине около полуночи? Что скажете? Гермиона сначала была смущена его конкретными инструкциями, но когда она увидела, как Ремус побледнел и замер, ужас расцвёл в её сердце. Она знала, что все они ненавидят Северуса, но она не знала, что они будут настолько мелочными, чтобы выманить его неподготовленным, не зная вообще, что оборотень скрывается вокруг. — Сириус! — Резко выговорил Ремус. Даже Джеймс выглядел удивлённым вызовом Сириуса. Оборотень бросил испуганный взгляд на мальчика в очках. — Скажи Сириусу, что он не должен, черт возьми, лезть в это дело. — Бродяга, приятель. Я не думаю, что это хорошая идея. Это… — Джеймс замолчал, неуверенно глядя на Северуса. Но Гермиона знала, что ущерб уже нанесён. Когда она взглянула на своего лучшего друга, в его глазах мелькнуло подозрение. Она знала, что у Северуса уже были подозрения насчёт Ремуса — он когда — то считал, что тот всегда выглядит уставшим до мозга костей раз в месяц-и, увидев, что именно он плохо отреагировал на вызов Сириуса, Сев почувствовал любопытство. Затем Питер быстро вскарабкался на Сириуса и потащил его прочь. Четверо мародёров пробирались сквозь собравшуюся толпу, не оглядываясь. — Ты, — выдохнула Гермиона, когда толпа поредела и мародёры были уже далеко. Она перевела взгляд на Северуса, который слегка отшатнулся. — Нам нужно поговорить.~~~
— Лили ненавидит меня. Гермиона перестала расхаживать по комнате и наконец повернулась к своему лучшему другу. После этого изнурительного фиаско Гермиона целеустремлённо тащила его за собой, пока они не добрались до самого конца библиотеки. К счастью, теперь, когда приближалось лето, студенты держались подальше от этой комнаты. Кроме мадам Пинс и горстки рассеянных студентов, в этой комнате не было никого, кто мог бы их побеспокоить. Северус выглядел чертовски измученным, теперь, когда она как следует посмотрела на него. Под глазами у него были темные мешки, а волосы были такими сальными, какими она их не видела. Он выглядел так, как будто мало спал, мало ел, и она знала, что он был одержим тем, чтобы получить приемлемые оценки для своих сов. — Это было отвратительное слово, сев, — прошептала она, плюхаясь на сиденье рядом с ним. Слизеринец виновато закрыл лицо руками. — Я знаю, — проворчал он. Пауза. — Боги, какой же я идиот. Я не могу поверить— — он судорожно сглотнул и убрал руки. Его глаза сияли, и Гермиона подумала, что он сейчас заплачет. Но слез не было. — Слизеринцы использовали его все время, и я никогда… я поклялся никогда не использовать его, потому что Лили и— но я так устал от сов, а Поттер был грёбанным придурком, и я был так чертовски смущён, и я просто— я не хотел этого. Он сделал паузу и глубоко вздохнул. — Лили ненавидит меня, — печально повторил он. -Ты должен извиниться перед ней, — настаивала она. Северус тихо фыркнул. -И ты думаешь, она простит меня? — с сомнением спросил он. — Мы долгие годы были лучшими друзьями, Гермиона. Даже дольше, чем ты её знаешь. Я уверен, что она даже не стала бы разговаривать со мной, если бы я попытался. -Мы действительно сейчас говорим о Лили? — спросила она. — Потому что у Лили Эванс, которую я знаю, большое золотое сердце, и даже самый подлый волшебник может втиснуться в него, если очень, очень постарается. Невольно он глухо рассмеялся. -Не раньше, чем она его заколдует, я уверен, — заметил он. Гермиона тихо засмеялась. -Да, это Лили Эванс, — сказала она. Смех сорвался с его губ, когда Северус с сожалением посмотрел на свои руки. -Я действительно не хотел этого, — прошептал он. Брюнетка испустила мученский вздох и наклонилась вперёд. -Я действительно возненавидела момент, когда ты небрежно бросил это слово, — призналась она. Он вздрогнул от её слов, но ничего не ответил. — Лили, должно быть, очень сильно пострадала. Ты же знаешь, что она совсем не такая. -Конечно, — прохрипел он. -Конечно, Гермиона. Конечно. Уголки её губ дрогнули в лёгкой улыбке. -Это был дерьмовый день для всех вас, и Джеймсу Поттеру просто пришлось— — она сделала паузу, чтобы проглотить свой гнев. — Просто извинись перед Лили, Сев. Если ты действительно так думаешь и обещаешь больше никогда не обижать Лили своими словами, тогда все в порядке. Я не могу просто… я не могу просто стоять и смотреть, как мои лучшие друзья перестают разговаривать друг с другом. Северус устало провёл рукой по волосам. — Я постараюсь, — пообещал он. -Недостаточно хорошо, — отрезала Гермиона, яростно тряся головой. -Ты должен это сделать. Прошу Прощения, Северус Снейп.» — Прекрасно, — вздохнул он. -Но, может быть, мне стоит дать ей немного времени, чтобы успокоиться? У Гермионы не нашлось подходящего ответа, потому что она знала, что Лили понадобится время. В конце концов, она была такой же вспыльчивой, как и её каштановые волосы. — Прекрасно, — эхом отозвалась Гермиона. — И пообещай мне, что ты не будешь слушать Сириуса и глупо отправишься в субботу в Визжащую хижину. Он нахмурил брови и отвёл взгляд. — Обещай мне, Сев, — настаивала она. — Конечно, — выдавил он, но глаза все еще были отведены. — Я не настолько глуп, Гермиона. Брюнетка едва сдержала стон. Он был чертовски глуп, потому что она точно знала, что он все равно туда пойдёт.