***
20 августа 1976 года — О, Гермиона, сегодня утром тебе пришло письмо. Брюнетка вопросительно посмотрела на мать, которая суетилась на кухне, готовя им ужин. Она встретилась взглядом с Питером, который только пожал плечами и проскользнул в свою спальню. Они с Питером только что вернулись из Косого переулка, купив новые книги и школьные принадлежности. Питеру пришлось заказать новую мантию, потому что он снова стал выше — его прежняя школьная мантия уже висела по середину голени. Это было ужасно несправедливо, что мальчики его возраста вытянулись, подобно бамбуку; даже его друзья уже возвышались над ней, тогда как темп роста Гермионы, казалось, растянулся на долгое время. Это немного нервировало её, потому что они с Гарри почти всегда были одного роста каждый раз, когда возвращались на следующий учебный год. Рон просто очаровательно выделялся в их компании, со своими длинными руками и ногами, да и в принципе он возвышался над всеми в школе. — От кого это? — спросила Гермиона, рассеянно кладя свои новые вещи на стол и глядя на письмо. — Я уж не прочла имя, — сказала Аня, — но я думаю, оно может быть от одного из твоих друзей. От волнения мгновенно засосало под ложечкой. Лили нечасто писала ей летом, потому что её маггловская семья ограничивала её совиную почту. В конце концов, они жили посреди маггловского района. Северус же не был большим любителем составлять письма, вываливая всё самое важное, что происходило с ним в течение каникул, когда они встречались 1 сентября. Решив утолить любопытство, она схватила письмо и узнала аккуратный почерк Лили. Она неторопливо развернула пергамент, её глаза быстро пробежались по посланию. К тому времени, как она закончила, её лицо было очень бледным. — Что-то случилось с твоими друзьями, дорогая? — спросила Аня, заметив выражение лица дочери. — Это Сев, — прошептала она. — Его мама умерла.***
21 августа 1976 года Гермиона нервно теребила вызывающий раздражение воротник своей черной мантии. У нее, конечно, не было ничего черного и соответствующего для магических похорон. Одежда, в которой она была на похоронах отца, уже слишком мала. Впрочем, Аня зарылась вглубь своего шкафа и вытянула одеяние, которое теперь надела Гермиона. Это было платье, принадлежащее её маме, когда та была подростком, и то, как нежно заблестели глаза Ани, когда она спустилась вниз показаться ей в нём, заставляло Гермиону чувствовать неловкость. Платье же было старомодное, элегантное, хоть и кричащее о чистокровной аристократии, но оно чесалось, что причиняло Гермионе неудобство при ношении. — Мерлин, стой спокойно, Гермиона, — Аня прищурилась, потянувшись рукой вперед, чтобы убрать выбившиеся пряди волос и аккуратно поправить их, чтобы они не падали ей на глаза. Аня взяла Гермиону за руки и ласково улыбнулась, глядя на дочь игривым взглядом.— Я совсем забыла, зачем мне вообще нужна дочь, — сказала она со смешком. — Твой отец хотел только одного ребёнка, и не пойми меня неправильно, я люблю Питера намного больше, чем есть звезд над головой, но я всегда фантазировала о том, что забочусь заодно и о дочери. — Мам, — пожаловалась Гермиона. -Я иду на похороны, а не на какой-то чёртов показ мод. — Язык, — фыркнула она и разгладила свою парадную мантию. Затем она обняла Гермиону и грустно улыбнулась. — Передай Северусу привет от меня. Я сожалею о его потере. Брюнетка просто кивнула. Она не была полностью уверена, что Северус чувствовал сегодня. Послание Лили было отрывистым, в нем говорилось о кончине матери их лучшего друга и приглашении посетить её похороны. Северус ни разу не прислал ей в письме упоминания о смерти своей мамы, что довольно таки задело её, ибо они всё еще считались лучшими друзьями. Но она отмахнулась от этого, признавая, что дружба Сева и Лили всегда отличалась от их дружбы с ней. Кроме того, они жили рядом, так что она не сомневалась, что Лили слышала о смерти его матери, даже если Северус никогда не говорил ей об этом прямо. — Я аппарирую с тобой, — предложила Аня, вклиниваясь в её тревожные мысли. Глаза Гермионы расширились от удивления. — А ты сможешь? — ахнула она. Мать посмотрела на неё с озадаченной улыбкой.— Дорогая, иногда мне кажется, что ты и твой брат забываете, что я тоже дипломированная ведьма, — сказала она. Гермиона смущённо улыбнулась, извиняясь, но Аня только рассмеялась. — Отправляемся сейчас. Гермиона подобралась, ощутив, как привычно упал желудок в район пупка. Почти мгновенно они появились под разбитым уличным фонарём. Аня тихонько ахнула, увидев плачевное состояние окрестностей. Вдоль всей улицы тянулись ряды одинаковых ветхих кирпичных домов. Гермиона заметила, что уличный фонарь, под которым они стояли, был не единственным с разбитой лампочкой. Район был тихим, если не считать журчания воды, идущего спереди от небольшого грязного озера неподалеку. Гермиона приметила зловещее здание с огромным неработающим дымоходом. Она была благодарна своей выходной мантии, потому что на улицу затянул густой холодный туман. Гермиона могла представить себе, как Северус рос в таком ужасном районе, но Лили — которая была так полна жизни и тепла — казалась бы ужасно неуместной на такой улице, как эта. — Передашь мне совой, если тебе понадобится домой, любимая, — прошептала мама и поцеловала её в густые волосы. Гермиона прошептала ей слова прощания, и Аня сразу исчезла. Брюнетка с подозрением присмотрелась на столб с названием улицы, стоявший рядом с уличным фонарём — размытые слова «Тупик прядильщика», написанные строгим шрифтом. Проходя по пустому переулку, Гермиона вновь оценила собственный хорошо благоустроенный район. Хотя они были отстранены от соседей из-за своей сущности, по крайней мере, улица была светлой и пригодной для жизни. Лили специально сказала ей, что дом Снейпов будет отличаться от других кованными из железа воротами, что придавало ему вид изолированности. — У него было не самое счастливое детство, — добавила Лили, как показалось Гермионе, удрученно. В конце концов, Лили была права, дом Северуса оказался единственным, который производил впечатление тюрьмы. Кованые ворота проржавели от времени и непогоды. Металлические прутья были обвиты несколькими сорняками, и Гермиона вздохнула с тяжелым сердцем. Дом не выглядел пригодным для жизни, каждый уголок и трещина, шёпотом напоминали о запущенности и несчастливом детстве. Северус как-то заметил, что в Хогвартсе чувствует себя как дома больше, чем в собственном доме, и теперь Гермиона ясно поняла, что он имел в виду. Проглотив сочувствие, которое, как она знала, Северус высмеял бы, Гермиона толкнула железные ворота. Они издали громкий скрип, который заставил её вздрогнуть. Затем она поплелась по дорожке, выложенной неровными камнями, пока не остановилась перед простой деревянной дверью. Гермиона осторожно постучала три раза и стала ждать. Она услышала тяжёлые шаги с другой стороны, прежде чем дверь распахнулась, открывая её слизеринского лучшего друга. Северус выглядел еще хуже, чем в последний раз, когда она видела его, с темными мешками под глазами и бледной кожей. Сегодня его волосы были на удивление чистыми, даже аккуратно разделены пробором, а волнистые пряди заправлены за уши. Её глаза немного увлажнились, когда она обняла его. — Прости, Сев, — прошептала она ему на ухо. Северус вздохнул и слегка отстранил её от себя.— Тебе не следовало приходить, — мрачно пробормотал он себе под нос.— Я не приглашал тебя сюда. — Она должна была прийти, — донёсся сзади голос Лили. Гермиона высунула голову из-за плеча Сева и увидела другую свою лучшую подругу. Лили была одета в простое черное магловское платье, а рыжие волосы собраны в низкий пучок. Сегодня её изумрудные глаза потускнели, а улыбка, которой она одарила Гермиону, была слишком грустной. — Привет, Гермиона. — Ты выглядишь как настоящая Чистокровная, — внезапно заметил Северус, бросив взгляд на её неудобное консервативное облаченье. Гермиона покраснела и снова принялась теребить воротник.— Раньше оно принадлежало моей маме, — объяснила она, отметив в глазах Лили дразнящий блеск. — В те времена, когда она была настоящей Селвин. Лили вдруг наклонилась вперёд и шлепнула Сева по затылку.— Впусти Гермиону, идиот, — рявкнула она. Он обернулся через плечо и свирепо посмотрел на рыжеволосую, но отступил в сторону, пропуская брюнетку внутрь. В это время она осмотрела его дом. Вдоль стен тянулись огромные книжные полки, заполненные сборниками различных жанров. С потолка свисала тусклая лампа, освещая небольшую гостиную с хаотично расположенными по комнате потрепанными предметами и мебелью. — Здесь, конечно, не шикарно, — медленно произнёс Северус, его высокие скулы порозовели под её изучающим взглядом.— Это все же дом. — Хогвартс — твой дом, — сказала Гермиона, прежде чем смогла остановить себя. Её глаза распахнулись от стыда, и она тут же бегло посмотрела на него. — Мне очень жаль. Это было очень не вежливо. С губ Сева сорвался глухой смешок.— Ты не сильно ошибаешься, Петтигрю, — пробормотал он, и угрюмая тень, полная скверных воспоминаний, омрачила его лицо. Гермиона изо всех сил старалась подавить сочувствие, но теперь, когда она была в его доме, в углах которого не было и намёка на любовь, сдерживаться было всё труднее. Она инстинктивно потянулась к его руке и слегка сжала её. Они втиснулись на единственный диван в комнате, вплотную друг к другу, так как Северус за время каникул тоже вырос до смешного высоким. Он предложил им чаю, который девушки с благодарностью приняли, и все они наслаждались повисшей паузой, позволяя своим мыслям разбежаться. — Во сколько состоятся похороны? — спросила Гермиона, нарушая молчание. — Через час или около того, — отрезал он. — А гости будут? — тихо уточнила Лили, нерешительно глядя на задумчивого волшебника, зажатого между ними. — Я не общаюсь с семьёй моего отца, — сказал он, небрежно пожав плечами.— Я, конечно, известил их, но они еще ни разу не удосуживались навестить нас с матерью, пока еще оба были живы. Что же касается семьи моей матери…— он замолчал на мгновение, стиснув зубы от напряжения.— Скажем так: мою мать постигла та же участь, что и твою. — Чистокровные действительно любят отрекаться от членов своей семьи, — сказала Лили, закатив глаза. Гермиона рассмеялась. — Расскажи мне об этом,— попросила она, в очередной раз рассеянно почёсывая зудящую ключицу.— Представь, если бы меня воспитали как настоящую чистокровную ведьму. Гримаса притворного ужаса появилась на лице Северуса. — Мерлин, это будет катастрофа, — проворчал он. Она легонько шлёпнула его по руке. — Идиот, — прорычала она, но втайне была рада, что он по-прежнему способен язвить.~~~
Северус был удивлён, что некоторые из их соседей зашли, чтобы засвидетельствовать своё почтение. — Моя мать была не самой приветливой женщиной,— прошептал он себе под нос, нацепив на лицо фальшивую улыбку и поблагодарив доброжелателей. Однако их было совсем немного, и к тому моменту, когда последний слой земли упал на крышку погребённого гроба, остались только Лили, Северус и Гермиона. Обе ведьмы крепко держали Северуса за руки. В обычной ситуации он бы посмеялся над их нелепым проявлением привязанности, но Гермиона знала, что он нуждается в утешении, которое они с Лили могли ему дать. Похоже, между ним и матерью не было особой любви. Лили и раньше намекала, что во время их встреч с Севом летом, чтобы пообщаться, она замечала странные синяки на его запястьях и руках. Гермиона мгновенно вспомнила своего жестокого отца и синяки, которыми он упорно украшал кожу её матери. — Сев,— выдохнула Лили, крепко вцепившись в его ладонь. Гермиона взглянула Лили, что побледнела еще сильнее, её зелёные глаза уставились куда-то в сторону дома Сева. Брюнетка заинтересованно обернулась и проследила за взглядом Лили. Трое траурно одетых человек шагало к свежему надгробию. Их консервативная одежда почти не уступала одеянию Гермионы, сами они высокомерно задрали головы, словно все вокруг были их недостойны. Колючий взгляд Северуса был направлен на пожилую женщину из группы, её манера держаться притягивала внимание, заставляло провожать взглядами этих впечатляющих, надменных чистокровных. Северус застыл, когда они наконец добрались до их троицы. Несомненно, это были волшебники и ведьма, на лице которых можно заметить испытываемое ими неудобство из-за окружающих их магглов. Пожилая матриарх презрительно взглянула на замершего волшебника. — Северус,— вкрадчиво поприветствовала она, скривив губы с плохо скрываемым отвращением.— Прошло много времени. — Почти тринадцать лет,— протянул молодой волшебник, выпрямив спину, как стержень, и подняв подбородок, чтобы наравне встретить её взгляд. — Понятно,— усмехнулась она.— Всё такой же наглый. Его руки сжались в тугие кулаки.— Зачем вы здесь, госпожа Принц? — он выплюнул в её сторону слова, сочась ядом. Эта ведьма — госпожа Принц — пренебрежительно взглянула на него. — Мне стало известно, что Эйлин умерла,— холодно сообщила она, переведя взгляд на надгробие за его плечом. Гермиона нахмурилась, увидев проскользнувшие эмоции во взгляде старой ведьмы, застарелую боль, грусть и вину. Но они тут же исчезли, стоило ей снова посмотреть на Северуса.— Мы пришли засвидетельствовать своё почтение. — А я думал, — протянул он с мерзкой усмешкой на лице,— что она вам не родственница. Я отчётливо помню, как моя мать умоляла, чтобы её снова признали Принц, когда её ублюдочный муж бросил её и их сына почти нищими. И я помню, как вы, госпожа Принц, плюнули ей в лицо и сказали, что у вас нет дочери. Молчавший до этого волшебник позади госпожи Принц дернулся вперёд и оскалил зубы.— Прояви уважение, предатель крови, — прошипел он. У Гермионы чуть глаза не вылезли из орбит. Челюсти Северуса напряглась от такого оскорбления, но он решительно выдержал их взгляды, и в его и без того темных глазах появилось отвращение. — Простите меня,— саркастически прорычал он,— Я никогда не умел должным образом проявлять уважение, помните? Когда вы впервые увидели меня, то сказали, что я вырасту таким же, как мой отец — наглым, подлым, дерзким, потому что его кровь течёт по моим венам, и тебе противно,— он сделал глубокий, прерывистый вдох,— тебе так мерзко, как его грязная маггловская кровь смешивается с вашей любимой чистой кровью. Лицо госпожи Принц побледнело, но Северус еще не закончил.— Вы назвали меня мерзостью,— с горечью выплюнул он.— Вы говорили, что мне не следовало рождаться. Вы сказали мне, что если бы имели возможность, то сделали бы всё, чтоб стереть меня со своего прелестного семейного гобелена. Высказал м… Его речь оборвалась, когда разъярённая ведьма внезапно занесла руку и резко ударила его по бледному лицу. Сила пощечины была так велика, что Северус случайно прикусил нижнюю губу, и теперь по его подбородку стекали жемчужины крови — красной крови. — Ты не смеешь!— взвизгнула госпожа Принц, её глаза яростно горели от еле сдерживаемого гнева.— Ты вырастешь таким же, как он. Как и твой отец, таким же никчёмным и безответственным, человеком ниже нас во всех отношениях. Он обманом заставил твою мать сбежать с ним, и именно из-за него вы остались без гроша в кормане. Глядя на тебя сейчас, я испытываю отвращение, потому что ты так похож на него, очень похож, а ты каждый день глядя в зеркало, ты понимаешь, что будешь таким же никчёмным и безответственным, обречённым на неудачу во всем и умрешь как дурак в нищете. Совсем как твой отец. Северус тяжело дышал, его глаза сверкали от множества эмоций, которые Гермиона не могла расшифровать. Кровь из его губ все еще текла от того, что он их постоянно кусал. А потом… а потом Лили, во всём своём великолепии, зеленоглазая и рыжеволосая, скользнула между старой ведьмой и своим разъярённым лучшим другом. Она стояла, высокая и гордая, а её зелёные глаза искрились такой энергией, какую даже Гермиона могла почувствовать, прикоснувшись к её руке. — Северус не никчёмный,— прогремела она, демонстрируя свой характер.— Он совсем не похож на своего отца. Он умён и ответственен, и однажды, однажды, весь мир будет приветствовать его как величайшего Мастера зелий, которого мы когда-либо видели. Тогда даже вы не сможете отрицать, насколько успешным он будет, и вы проведёте свои последние дни, полные сожаления о том, что не загладили свою вину, что пренебрегали им все эти годы. Северус докажет, что вы ему совсем не нужны, что вы ему вообще никогда не понадобитесь. Северус докажет вам, что имеет всё, что ему нужно — друзей, что будут стоять рядом с ним, умрут за него, которые верят, что он чего-то достоин. Гермиона уставилась на Лили, сбитая с толку словами, произнесёнными её острым язычком. Госпожа Принц и двое других её спутников выглядели такими же ошеломлёнными словами магглорожденной, как и молодая ведьма. Но Северус показал самую удивительную реакцию на слова их пылкой лучшей подруги. Она не понимала, что кто-то способен испытать такое множество чувств за короткий отрезок времени, но Северус доказал ей, что она ошибается. Шок был недолгим, прежде чем он растаял в негодовании, возможно, смущении от того, что его защищают. Затем негодование сменилось лёгким весельем от наблюдения, как лицо госпожи Принц стало бесцветным, пока, наконец, оно не стало полностью мертвецки белым. Затем веселье сменилось глубоким уважением к молодой ведьме, которая смогла произнести столь свирепую речь в адрес предположительно респектабельной чистокровки. И наконец, все эти эмоции слились воедино, пока не появилась любовь, чистая любовь, ясно написанная в глазах Северуса. Если бы Лили только могла обернуться, если бы она только могла остановить свою тираду и посмотреть на Северуса, она бы поняла, как сильно он любит её все эти годы. Глаза Гермионы слезились из-за этой болезненной ранимости в его глазах, и она не смогла сдержать слезы, тогда как глаза Лили по-прежнему ярко горели, стойко защищая своего лучшего друга перед этим совершенно незнакомым им человеком, который даже не пытался по-настоящему узнать Северуса. — Думаю, вам пора уходить, госпожа Принц,— резко выплюнула Лили, и одна единственная слеза скатилась вниз из её ярких зелёных глаз.— Вы злоупотребили гостеприимством. — Как… как ты смеешь? — волшебник пошатнулся, его лицо побагровело, затем он шагнул вперёд, замахнувшись, чтобы ударить её по лицу. Северус мгновенно оказался впереди, кончик его палочка был угрожающе направлен под подбородок мужчине. — Убирайтесь,— громко сказал он дрожащим от избытка эмоций голосом.— Убирайтесь. Немедленно. Глаза госпожи Принц сузились от отвращения. Наконец она повернулась на каблуках и зашагала прочь, двое её спутников поспешили за ней. Замерев в ожидании, когда они исчезнут, и как только те с хлопком аппарировали, Лили протянулась руки и крепко стиснула Северуса в своих объятьях. — Ты не никчёмный, Северус Снейп,— горячо заявила она, не обращая внимания на стекающие по её лицу слёзы.— И ты не будешь никчёмным. Я позабочусь об этом! И Лили громко расплакалась, уткнувшись ему в плечо, притягивая к себе, словно нуждалась в утешении больше, чем он. Гермиона неуверенно улыбнулась своей милой лучшей подруге, наблюдая, как Северус тает в объятиях Лили и обвивает её руками. Она никогда раньше не видела у него такую гамму чувств, которая смягчала его обычно суровое лицо, даже сделало светлее его черные глаза, и она знала, что Северус хранит эти чувства для Лили. Только для Лили.~~~
— Мы точно должны сменить цвет обоев, Сев,— заявила Лили, сморщив нос и рассматривая облупившиеся отделку на стенах.— Эти нагоняют тоску. — Спасибо, Лилз, а то я никогда раньше этого не замечал, — саркастически проворчал он. Гермиона вздохнула и весело улыбнулась своим лучшим друзьям, удивляясь, как легко они смогли вернуться к своему прежнему состоянию и ссорам. Взяв себя в руки, Гермиона предложила вернуться в дом Сева и немного отдохнуть. Лили пришла в себя, уже роясь по дому, наметив множество вещей которые следовало выкинуть, починить или заменить. Она изо всех сил пыталась перевернуть дом с ног на голову, стереть все плохие воспоминания Северуса, которые можно было встретить в любом углу, и придать вид полного жизни и света, прямо как она сама. И Северус, несмотря на постоянное закатывание глаз или саркастические шутки, срывающиеся с его губ, оценил то, что они пытались сделать. Он приподнял бровь, когда Гермиона небрежно подожгла его неудобный стул, пообещав прислать прекрасный лишний диван, хранящийся на чердаке их дома. Он все еще был довольно удобным и уютным, и единственная причина, по которой они спрятали его, заключалась в том, что он не сочетался с новым, выбранным Аней убранством дома. Лили последовала примеру Гермионы и обыскивала дом Северуса, морщила нос, когда перебирала вещи и, избавляясь Эванеско от них до тех пор, пока не остались только красивые высокие книжные полки, кофейный столик и кресло, довольно потёртое, но достаточно мягкое, чтобы на нем можно было сидеть. Это продолжалось весь день, и к тому времени, как они закончили, все трое были утомлены. Северус преобразил удобное кресло в диван, достаточно большой, чтобы вместить их всех, и махнул рукой в сторону камина, чтобы разжечь огонь. Лили, болтушка, все говорила и говорила о своих новых злоключениях с Петунией и её новым женихом — ранее её бойфрендом — Верноном Дурслем. Северус ухмылялся и смеялся в нужные моменты, предлагая свои идеи, когда Лили требовала от него этого, и имел свое мнение о том, что считалось неприемлемым. Гермиона же большую часть времени молчала. Северус заметил, что сегодня она сама не своя, поскольку не выкладывала нелепые факты, которые никто не хотел слышать, но она просто смеялась и с удовольствием следила за тем, чтобы её лучшие друзья общались, как обычно. — Может, нам стоит взять что-нибудь на вынос,— весело съязвила Гермиона, когда Лили озвучила, что проголодалась. — Разве тебе не пора домой?— проворчал Сев. Теперь он растянулся на диване, удобно положив голову на колени Лили. Рыжеволосая рассеянно провела пальцами по его волосам, её ногти царапали кожу головы, заставляя его одобрительно напевать себе под нос. Брюнетка посмотрела на маленькое овальное окошко рядом с дверью и только заметила, что уже заходит солнце. — Я могу уделить тебе еще несколько часов,— сказала она, пожав плечами.— Всё равно я уже закончила домашнее задание и наполовину собралась в Хогвартс. Её голубые глаза остановились на рыжеволосой. — Лилз? — Я еще могу остаться ненадолго,— сказала та, небрежно пожав плечами.— О! Я знаю приличное вьетнамское местечко неподалёку отсюда. Мы обязаны сегодня что-нибудь попробовать оттуда. — Звучит неплохо,— согласилась Гермиона. Когда она вопросительно посмотрела на Северуса, черноволосый мальчик только пожал плечами. — Мы скоро вернёмся,— пообещала Лили. Северус неохотно приподнял голову, чтобы дать Лили встать. Рыжая мгновенно подхватила Гермиону под руки и неуверенно посмотрела на слизеринца.— С тобой все будет в порядке? Северус закатил глаза.— Черт возьми, Эванс, сколько мне по твоему? Пять?— огрызнулся он. Лили тяжело вздохнула и потянула Гермиону прочь, мрачно бормоча себе под нос, что беспокоиться о невозможном волшебнике - это огромная трата времени. Их путешествие к ресторанчику и последующая покупка еды не заняли много времени. Когда Лили и Гермиона известили о возвращении, они не услышали грубого приветствия Сева. Войдя в дверь, они увидели крепко заснувшего Северуса. Он подложил свою руку в качестве подушки, что выглядело явно неудобным. Его брови были нахмурены, лицо малоприятно скривилось в беспокойстве, сам он что-то бессмысленно бормотал. — Это был утомительный день,— прошептала Гермиона, нежно глядя на слизеринца. Лили молча положила бумажный пакет на кофейный столик и направилась к дивану. Она изящно переместила голову Северуса так, чтобы она могла лежать у неё на коленях. Затем она поправила плед, подоткнула его под измученного волшебника и суетилась, пока не убедилась, что каждая часть его тела не была укрыта. На глаза Лили вновь навернулись слезы, в тоже время она нежно гладила пальцем между его сведенными бровями до тех пор, пока они не расслабились, а бормотание не прекратилось. Одинокая слеза скатилась с её глаз и упала на его волосы, теряясь в них, пока окончательно не смешалась с прядями. — Гермиона,— тихо прохрипела она, подняв голову, чтобы встретиться блестящими глазами с брюнеткой.— Мы нужны Севу сейчас больше, чем когда-либо. Ты меня понимаешь? — Конечно, Лили,— ни на секунду не замешкав, ответила Гермиона, в глазах которой стояли слезы. Рыжая неуверенно улыбнулась ей и снова посмотрела на спящего волшебника. На этот раз Северус выглядел умиротворённым, словно с его плеч свалилась огромная тяжесть и он наконец-то смог стать самим собой. Голубые глаза Гермионы вернулись к лицу Лили, и она почувствовала, как у неё пересохло в горле. Она сразу же узнала этот взгляд, ведь он всегда был таким же, каким Северус смотрел на чем-то увлекшуюся Лили. Сердце Гермионы сжалось от этого взгляда, что теперь она понимала, что чувства Сева, скорее всего, были вовсе не односторонними. Она разрывалась между радостью или ужасом от такого вывода. Она любила своих лучших друзей больше всего на свете — за исключением матери и брата, конечно,— и хотела, чтобы они были счастливы. Действительно, по-настоящему счастливым. То, чего ни Рон, ни Гарри не смогли достичь в её прошлой жизни. Но если это означало, что они должны быть счастливы друг с другом… ну, и что Гермиона должна была делать? Глаза Лили принадлежали Гарри Поттеру, но если Северус встанет у него на пути… — Нет,— прошептал голос у неё в голове.— Не сегодня, Гермиона. Сейчас она не будет беспокоиться о таких вещах, ведь мать Северуса умерла, и он нуждался в друге. И именно такой Гермиона будет для него сегодня. — У Северуса было действительно ужасное детство, Гермиона,— продолжила Лили, шмыгнув носом и вытирая слезы с глаз.— Петуния была извергом, но родители Сева… они были другими, совершенно другими. Я не знаю, как он смог выживать все эти годы. Но Гермиона знала. Она знала, что если бы он не наткнулся на маленькую любопытную рыжеволосую девушку с глазами такими же зелёными, как деревья вокруг него, он не смог бы преодолеть все трудности, через которые прошёл. — До сих пор ты была рядом с ним, разве не так?— прошептала Гермиона.— После всего, через что он прошёл… после всего, через что он пройдёт, ты все еще остаёшься рядом с ним. Глаза Лили наполнились такой решимостью, что у Гермионы перехватило дыхание. — Всегда,— ответила она. Рыжеволосая снова нежно взглянула на спящего Сева и убрала упавшую прядь волос с его умиротворённого лица.— Всегда.~~~
Это был эмоционально истощающий день, поэтому Гермиона без колебаний обняла Аню, когда заметила, что та ждёт её у точки аппарации. — Как там Северус?— Спросила Аня, нежно смахивая слезы со щек дочери. — Он справляется,— ответила она, тихо шмыгнув носом. Гермиона крепче обхватила мать за талию.— С ним все будет в порядке, я уверена. В конце концов, у него есть Лили. — И ты, — добавила Аня. Гермиона только улыбнулась, выражение её лица было немного несчастным. Она знала, что Северус ценил её, считал близким другом и часто искал её компанию. Но в глубине души она знала, что даже если её не будет рядом с ним, Лили ему будет достаточно. В его глазах Лили была великолепной – всем самым важным и даже больше,— и если мир вокруг них рухнет и сгорит дотла, то пока она будет рядом и держать его за руку, Северус знал, что ничто другое не будет иметь значения. Лили было достаточно.