***
4 декабря 1976 года — Уйди, Питер, — возмутилась Гермиона, отбиваясь от его рук, которые пытались стащить у неё учебные материалы. — Гермиона, — раздражённо сказал он, — сегодня день Хогсмида. Разве ты не хочешь пойти и повеселиться со своими друзьями? — Почему же тогда ты не со своими друзьями? — так же раздражённо огрызнулась она, сдаваясь, когда Питер начал запихивать все её вещи в сумку. Питер вздохнул. — Сириус бросил нас, сказал, что у него свидание с Марлен Маккиннон, — начал он, морщась.— Ремус на отработке назначенной старостой, он не сможет пойти. У Джеймса сегодня тренировка по квиддичу, у нас скоро матч против воронов. Так что сегодня мне больше не с кем идти. — Тогда почему бы тебе не пригласить Мэри Макдональд? — небрежно поинтересовалась она, изогнув бровь. Лицо её брата мгновенно вспыхнуло. — Ч-что? — поперхнулся он, безуспешно попытавшись принять беззаботный вид.— Я имею в виду, зачем мне вообще её приглашать? Мы даже не друзья. Он замолчал и нервно хихикнул, заставляя Гермиону закатить глаза. — Ты безнадёжен, Питти, — вздохнула она. Пока брат возмущенно буравил её взглядом, Гермиона воспользовалась моментом, чтобы осмотреть пустую библиотеку. Даже её однокурсники предпочли насладиться этим днём в Хогсмиде, упуская возможность учиться, не отвлекаясь. — Ну, пойдём со мной в Хогсмид,— снова заканючил Питер.— Мерлин, просто передохни, Гермиона! Она нахмурилась и задумалась. Просматривая на своё разноцветное расписание, она признала, что её мозги уже начали немного кипеть от напряженной учёбы. Если пропустить сегодняшний день, то в любой момент можно компенсировать его на следующей неделе. Тем более, что как раз на следующей неделе Гермиона наметила себе выходной, когда не будет даже прикасаться ни к каким учебникам, планируя начать читать новый роман, найденный в маленькой библиотеке в гостиной Когтеврана. — Черт побери, ты же не пытаешься продумать сейчас новый график?— мгновенно обвинил её Питер, прищурившись. Гермиона застенчиво улыбнулась, когда её раскусили. — Питти, — возразила она.— Это же мой год СОВ. — Если ты вытащишь свою задницу из этой библиотеки, я обещаю купить тебе годовой запас ирисок,— предложил он. — Прибегаешь к подкупу, как я погляжу, — заметила она, вновь изогнув бровь. — Раз у меня есть такая упрямая ведьма в качестве сестры, то я обязан использовать любые средства,— парировал он. Шатенка рассмеялась. — Прекрасно, — сказала она, уже поднимаясь со стула. Она с наслаждением закинула руки за голову и застонала, почувствовав, как хрустнула спина.— Я все-таки немного устала из-за занятий. Давай я отнесу свою сумку и встречусь с тобой у выхода? Питер прищурился. — Если ты кинешь меня, Гермиона, клянусь… — Фу, Питер, и не собиралась,— усмехнулась она.— Просто подожди меня у выхода. Я скоро буду там, честное слово. — Ладно, — неохотно согласился он.— И не задерживайся!~~~
Ей потребовалось несколько минут, чтобы вернуться в спальню в башне Когтеврана и скинуть свои вещи. Гермиона предпочла надеть толстую джинсовую куртку и переобуться в удобные ботинки. Наматывая на шею шарф когтеврановской расцветки, она вышла из спальни и направилась к брату. Питер пожаловался, что она слишком долго провозилась, но Гермиона просто отмахнулась и села в карету. Гриффиндорец чуть погодя последовал за ней и начал расспрашивать её о том, как проходит год, что она изучает сейчас, и будет ли она смотреть предстоящий матч Джеймса по квиддичу. Пока Гермиона отвечала ему, то поняла, как мало времени на самом деле проводит со своим братом в Хогвартсе. С её растущим кругом общения и приближающимися СОВами, у неё действительно не хватало времени просто сесть и поговорить с Питером. Он всегда был со своими друзьями, а она, в конце концов, старалась избегать одного назойливого кареглазого мальчика, поэтому большую часть времени проводила одна или со своими друзьями. Регулус уже несколько недель как стал часто заниматься с ней, и в итоге они пришли к молчаливому обоюдному соглашению, что не будут высказывать никаких мнений о своём кровном статусе или выборе компаний, когда проводили друг с другом время. Регулус постепенно становился новым фаворитом в роли партнера по учёбе для Гермионы, даже превосходя Лили и Северуса, потому что он также, как и она, ценил тишину. В основном они занимались в уютном молчании, которое изредка нарушалось, когда один из них задавал вопрос. Гермиона также начала проводить больше времени со своими подругами из Когтеврана. Дороти, Мишель и Алекс всегда присоединялись к Гермионе каждый раз, когда решали все вместе позаниматься в библиотеке. Лили как-то пожаловалась, что Гермиона завела других друзей, но шатенка только посмеялась над этим заявлением и поклялась, что она всегда будет её самой любимой подругой. Наконец они добрались до окраины Хогсмида и спрыгнули с запряжённых фестралами экипажей. Скелеты лошадей все еще вызывали у неё мурашки, ведь она увидела их впервые лишь в этой жизни. — Ты ведь тоже их видишь, правда? Её взгляд остановился на задумчивом брате. — Да, — выдохнула она. Лицо Питера потемнело, он отвернулся и засунул руки в перчатках в карманы. Она знала, что он снова подумал об их покойном отце. Питер смирился с его смертью и верил, что это действительно был несчастный случай, что это не его вина, но иногда у него случались такие вот моменты самокопания. Гермиона мгновенно обхватила его рукой и потянула за собой. — Идиот, — только и сказала она ласково. Брат тускло улыбнулся ей и потащил к «Сладкому Королевству». Несмотря на их поздний приезд, весь магазин все еще был полон студентов. Гермиона поздоровалась с некоторыми из своих знакомых из Когтеврана, прежде чем последовать за Питером. Её брат тут же направился в отдел ирисок и уже набрал полный пакет в руки. — Мои зубы такими темпами скоро точно испортятся, — недовольно сказала она, наблюдая, как Питер взял еще одну горсть, чтобы добавить к её растущей куче. — Нет, это не так,— рассмеялся он. — Ты чистишь зубы как сумасшедшая. Я никогда не видел никого, кто был бы так одержим гигиеной зубов. Питер схватил еще несколько конфет и направился к прилавку. Гермиона попыталась заплатить за свою половину, но брат только отмахнулся. Как только сладости были упакованы, они покинули оживлённые улицы Хогсмида. — Куда дальше? — спросил он. — Писарро, — мгновенный ответ. Он вздохнул и натянуто улыбнулся. — Конечно,— сказал он.— Я мог и не спрашивать. Пока Гермиона делала покупки в упомянутом магазине, Питер бродил вокруг, хватая какие-то случайные школьные принадлежности, которые ему могли понадобиться в этом учебном году. С тех пор как Гермиона познакомила с разноцветными чернилами своего брата и, соответственно, его друзей — они использовали их везде. Питер признавал, что чернила разного цвета помогают выделять важные для него моменты, что существенно помогали в учёбе. Наконец Питер потащил её к «Трем мётлам», жалуясь, что у него пересохло от ходьбы. Гермиона отстала и отпустила его на поиски свободную кабинку в оживлённом пабе. Вытянув шею, Гермиона попыталась отыскать Лили или Северуса,гадая, были ли они сегодня в Хогсмид. Она немного расстроилась, что не смогла с ними увидеться, и мрачно пошла к Питеру, который к тому же уже с энтузиазмом махал ей рукой. Её брат заказал им по сливочному пиву и несколько закусок. Гермиона довольствовалась тем, что молча наблюдала за всеми, радуясь тому, что на их лицах не было никаких отпечатков войны. Затем шатенка взглянула на брата и заметила обеспокоенное выражение его лица. Встревоженная, она поставила своё сливочное пиво на стол и спросила: — Ты в порядке, Питер? Он покраснел и нервно потёр шею. — Ну,— начал он, не спеша встречаться с ней взглядом,— я не думаю, что смогу стать аврором. Шатенка нахмурилась, не понимая, почему он вдруг заговорил о своём будущем. — Что ты имеешь в виду?— спросила она.— Ты же уже сдал экзамены! Какое-то время он колебался, скорее всего, решая, сказать ей или нет. Гермиона терпеливо ждала, когда он расколется, потому что Питер всегда раскалывался, и ей пришлось прикусить нижнюю губу, когда он испустил покорный вздох. — Ну,— вновь начал он,— Я… вроде как подслушал вчера разговор профессора Макгонагалл. — Насчёт чего? — настаивала она. — Вообще-то, обо мне, — добавил он. Гермиона нахмурилась ещё сильнее. — Немного больше подробностей мне пригодится, — сказала она с лёгким смешком. Это только разозлило Питера, и он еще глубже вжался в сиденье. — Она сказала некоторым учителям, что я не ровня своими друзьями,— проворчал он. Его голубые глаза нерешительно остановились на Гермионе. — И тебе тоже. Комок застрял в горле Гермионы, она вспомнила, как профессор Макгонагалл в своей прошлой жизни призналась, что была особенно строга к Питеру и очень сожалела об этом впоследствии. — Сказала, что это смешно, как я преклоняюсь перед Джеймсом и Сириусом, — продолжал он, устало проводя рукой по лицу.— И всегда удивляется, как я могу быть в родстве с такой блестящей ведьмой, как ты. Её рука мгновенно вцепилась в его ладонь и успокаивающе сжала её. — Мне так жаль,— сказала виновато и печально одновременно. Она знала, что у профессора Макгонагалл всегда были добрые намерения, но она никогда не приукрашивала свои слова и ожидала, всё в лучшем виде – от эрудиции и до благоразумного поведения. Питер фыркнул и бросил на неё испытывающий взгляд. — Знаешь, она не ошиблась,— заметил он.— Все в школе знают, что из нас двоих ты лучшая Петтигрю. — Нет,— выдавила она, внезапно вспылив.— Нет никого лучше из нас двоих. У нас разные сильные стороны, разные недостатки. Ты вообще не должен сомневаться в себе, Питти, потому что ты великолепный. Ты чертовски хорош. Спроси у мамы, она тоже это знает. Прислушиваться к критике вполне нормально, ведь нам все еще есть к чему стремиться и в чем совершенствоваться. Но если такая критика безосновательна, если высказана людьми, с которыми ты никогда по-настоящему не общался, которые ни разу не потрудились узнать тебя получше, тогда я говорю тебе: просто игнорируй их, ведь ты знаешь себя лучше, чем кто-либо другой. Она мрачно нахмурилась к концу своей речи, её рука стискивала ладонь Питера, сжимаясь с каждым слогом всё сильнее. Его глаза заблестели, но он по-прежнему отказывался встретиться с ней взглядом. — Иногда,— признался он,— я боюсь, что вырасту таким же, как он, Гермиона. Её сердце сжалось от боли, потому что она думала, что он пережил смерть их отца. Она словно вернулась к испуганному десятилетнему Питеру, рыдающему над могилой отца из-за чувства вины, которое он не должен был чувствовать. Она наблюдала за ним все эти годы, выросла рядом с ним, ради всего святого! Она была рядом со своим братом, благоговейно стараясь удержать его на правильном пути и помогая ему стать лучше, потому что он был её семьей. И она уже знала, что он никогда не вырастет тем предателем; она знала, что Питер Петтигрю не вырастет трусом, прячущимся под личиной своего анимага в надежде убежать от всех проступков, которые он совершил. — Нет,— горячо возразила она, и глаза её наполнились слезами.— Нет, ты не вырастешь таким, как он. Ты намного лучше его, Питер. Во многих отношениях… во всех отношениях. — Она упрямо смахнула с глаз слезы и яростно уставилась на него.— Как ты мог даже подумать об этом после стольких лет? У тебя есть замечательные друзья, которые любят тебя, Питер. У тебя есть мама и я. Этот… этот человек - он был один со своей неуверенностью и ненавистью, и я действительно ненавидела его за то, что он был в значительной части нашего детства. Иногда я жалею, что не сделала больше, когда он причинял маме боль. Он сделал тебе больно. Он заботился только о себе. В отличие от тебя. Потому что ты очень заботишься о других, и одно только это уже делает тебя намного лучше. Ну и что с того, что ты не так хорош в трансфигурации, как Джеймс? Или так же хорош, как Сириус в Защите? Или такой же до смешного умный, как Ремус? У тебя самое большое сердце среди твоих надоедливых друзей! И они тоже это знают, вот почему они позволили тебе остаться с ними, несмотря на все их глупые шалости и нелепые махинации, потому что их группа не была бы полной без тебя, Питер. Так что нет, нет, нет, ты не вырастешь таким, как он. Ты никогда не станешь, как он! Она плакала, пытаясь внушить брату, что он лучше, чем думает о себе. Глаза Питера расширились после её тирады, и он расплылся в широкой улыбке, которая заставила её вздохнуть с облегчением. — Черт возьми, Гермиона,— усмехнулся он, на мгновение, отвернувшись, чтобы незаметно вытереть заблудшую слезу. — Тебе не нужно сдерживать себя. Он слегка сморщил нос и сердито посмотрел на сестру. — И почему, черт возьми, ты плачешь? Она глубоко вдохнула и снова сжала его руку. — Пожалуйста, никогда не сомневайся в себе, Питер,— взмолилась она. Лёгкая улыбка на его лице замерла, он открыто посмотрел на неё.— Ты окружён людьми, которые видят твою ценность. Не позволяй другим говорить о тебе иначе. Улыбка на его лице стала облегчённой, больше, чем когда-либо еще. — Хорошо,— сказал он, энергично кивая головой. — Хорошо, Гермиона.***
12 декабря 1976 года — Я не думаю, что это правильно,— запротестовал Регулус, схватив пергамент, на котором она яростно строчила только что.— Профессор Вектор сказала, что мы должны сначала сократить это, прежде чем пытаться интерпретировать числа. — Нет,— возразила она с раздраженным видом,— она сказала, что сначала нужно умножить это, прежде чем пытаться интерпретировать числа.— Она выхватила перо из его руки и умножила число на пергаменте.— Честно, Регулус, ты вообще смотрел на доску? — Я смотрел!— рявкнул он.— Но твои пушистые волосы все время заслоняют мне вид. Она бросила на него злой взгляд. — Тогда тебе следовало бы пересесть, если мои волосы так раздражают тебя, — проворчала она. — И упустить возможность после досадить тебе? — спросил он, и небольшая ухмылка появилась на его красивом лице.— Ну-ну, Петтигрю. Гермиона закатила глаза и придвинула пергамент ближе к себе. — И все же я думаю, что сначала ты должен его умножить,— настаивала она. Она сунула ему раскрытый учебник арифметики и недовольно посмотрела на парня.— Если ты все еще не веришь мне, тогда, черт возьми, прочти это, ради Мерлина. Она постаралась не обращать внимания на то, как его губы дёрнулись в усмешке, когда он действительно последовал её совету. Они с Регулусом снова встретились в библиотеке, чтобы позаниматься своими СОВами. Регулус, в конце концов, стал здесь постоянной компанией Гермионы и был награждён одним из её самых завидных расписаний с цветовой кодировкой. Регулус клялся, что неукоснительно следует составленному ею расписанию, даже намекнул на то, что он занимается углублённым чтением. Мерлин, он действительно начинал становиться её любимым партнёром по учёбе. — Гермиона!— резкий шёпот достиг её ушей. Удивлённая, она подняла глаза от пергамента. Она не ожидала увидеть Джеймса Поттера, стоящего возле её стола, его карие глаза потемнели от злости, впиваясь в слизеринца, сидящего напротив неё. — Джеймс? — спросила она нерешительно.— Что-то случилось? Он не сводил глаз с Регулуса. Слизеринец холодно рассматривал Джеймса, казалось, со скукой, без какого-либо намёка на эмоции на лице. — Нам нужно поговорить,— выдавил Джеймс. Он сердито перевёл взгляд с Регулуса на неё, и Гермионе не понравилось, как на неё смотрят. — Ты можешь поговорить со мной здесь, — выпалила она, слегка раздражаясь. — Нет, не могу,— прорычал он в ответ. Её глаза прищурились. — Почему нет? — она сплюнула. — Потому что это, очевидно, из-за меня, Петтигрю, — скучающим тоном протянул Регулус. Гнев гриффиндорца усилился, Джеймс смотрел на ведьму перед собой. — Что он здесь делает?— спросил он, обвиняюще тыча пальцем в сторону Регулуса. — Он учится со мной,— парировала Гермиона.— Я.... почему ты сердишься? — Вовсе нет, — отрезал он. — Да, сердишься,— горячо ответила она. Джеймс глубоко вздохнул и сердито посмотрел на слизеринца напротив неё. — Он… ты знаешь… — он крепко сжал челюсти, напрягшись от эмоций, которых Гермиона совсем не понимала.— Он слизеринец, — наконец сказал он. Гермиона фыркнула. — Неужели? Все еще болтаешь о соперничестве между факультетами и прочем дерьме? — она ответила ему таким же сердитым взглядом, отчего его щеки гневливо покраснели.— Так уж вышло, что он достойный партнёр по учёбе, Джеймс. И мы оба на самом деле просто готовимся к нашим экзаменам. Неужели это так плохо? Почему ты сердишься? — Я вовсе не сержусь!— прошипел он, прижав руки к бокам. — Да, я так и поверила, болван! — эхом отозвалась она.— Что ты вообще здесь делаешь? Джеймс заколебался на мгновение, неуверенность мелькнула в его карих глазах, отчего Гермиона окончательно была сбита с толку. — Я… я думал заскочить спросить, придёшь ли ты завтра на матч Гриффиндора по квиддичу,— кисло сказал парень, теперь его пылающие глаза были направлены на его ботинки. Гермиона в замешательстве моргнула, её брови сошлись на переносице. — Возможно,— ответила она нарочито спокойно.— В конце концов, ты играешь против моего факультета. Джеймс взъерошил волосы и раздражённо фыркнул. —Хорошо,— сказал он. Сделав паузу, снова вспыхнул раздражением и посмотрел на Регулуса.— Тебе не следует общаться с такими, как он, Гермиона. — Прошу прощения? — усмехнулся слизеринец. — Что? — опешила она, снова приходя в ярость. — Он… мерзавец,— горячо ответил парень, еще раз указав пальцем на слизеринца.— Он предубеждённый ублюдок, который думает, что мир был бы лучше без таких людей, как ты. Ты, как никто другой, должна это понимать, Гермиона. Гермиона знала, что он прав. Она все еще помнила их ужасный разговор, который проложил путь к этой робкой, хотя и очень странной дружбе. Но Гермионе не нравилось, когда с ней так разговаривали, когда осуждение и ярость сливались в уродливое рычание. И почему, черт возьми, Джеймс так разозлился? — Сначала Сев, а теперь Регулус, — прорычала она еле слышно.— Мне все равно, что ты о них думаешь, но мне не нравится, когда ты ставишь под сомнение мои решения о том, с кем мне следует общаться, а с кем нет. — Гермиона… Девушка решительно отвернулась от кипящего от злости гриффиндорца. — Я думаю, ты уже достиг своей цели, разыскав меня в библиотеке,— отрезала она.— До свидания, Джеймс. Она не могла видеть, какое у него было выражение лица. Гермиона услышала, как он смиренно вздохнул, прежде чем пробормотать своё собственное «прощай». Как только она убедилась, что он не собирается возвращаться, шатенка снова невольно проводила на его удаляющуюся спину взглядом. — Ну, это было забавно,— прокомментировал Регулус. Гермиона посмотрела на слегка озадаченного слизеринца и насупилась. — Мне очень жаль,— признала она.— Я не знаю, что на него нашло. В его глазах мелькнула догадка. — Поттер все еще ухаживает за Эванс? — спросил он. Она в замешательстве сдвинула брови. — Да,— медленно ответила она.— А почему ты спрашиваешь? — Интересно, — протянул он, не обращая внимания на её вопрос, и на его аристократическом лице появилась сосредоточенность. Младший Блэк фыркнул и небрежно откинулся на спинку стула.— Но он не так уж ошибается,— заметил он, а его взгляд стал напряженным и многозначительным. — У меня плохие новости для тебя, Петтигрю. Тебе не стоило связываться со мной. — Тогда почему же ты продолжаешь подсаживаться ко мне в библиотеке? — в замешательстве выпалила она в ответ. Регулус приподнял бровь. — Я же говорил тебе, что мне необходим подходящий партнёр по учёбе, который помог бы мне получить достойные оценки по моим СОВам,— сухо заявил он — Этот… союз приносит мне огромную пользу. Я не понимаю, почему ты позволяешь мне использовать тебя, Петтигрю. Её расстроило то, как он небрежно признавался в своем отношении к их связи. И Гермиона понимала, что по-хорошему должна бы разозлиться на него, но она ещё помнила, каким уязвимым Регулус выглядел в тот день, когда разыскал её в библиотеке в начале учебного года. И, к его удивлению, Гермиона улыбнулась. — Ты не используешь меня,— заметила она. — Нет? — спросил он с сомнением. — Нет, — подтвердила она, и её улыбка стала шире.— Ты хочешь быть моим другом. В глазах Регулуса на мгновенье промелькнуло удивление, но тут же скрылось за его обычной маской безразличия. Однако уголки его рта вновь дёрнулись, когда он ответил: — Не смеши меня. Гермиона только рассмеялась.***
13 декабря 1976 года Гермиона поймала себя на том, что широко моргает, глядя на портрет Полной дамы. — Пароль? — спросил портрет, позвякивая бокалом с вином. Когда Гермиона не ответила, женщина посмотрела на молчаливую шатенку и заметила её школьный галстук.— Ты не гриффиндорка. — Меня пригласили на вечеринку,— заявила она, запоздало пожалев, что не заскочила в спальню, чтобы переодеться из школьной формы. Но она итак опоздала, проведя остаток дня в библиотеке. Лили наверняка взбесится, если она бросит её сегодня.— Камелот. Полная дама по-прежнему с подозрением присматривалась к ней, но, в конце концов, распахнула проход через свой портрет и позволила Гермионе пройти внутрь. Гермиона нервно пробиралась сквозь шумную толпу, пытаясь отыскать в ней свою лучшую подругу. Она все еще твёрдо верила, что это была плохая идея; ей следовало просто остаться в библиотеке до комендантского часа. Но Лили настояла, чтобы она зашла в гриффиндорскую гостиную на праздничную вечеринку, которую устраивала команда по квиддичу. После того, как их факультет эффектно выиграл у Когтеврана недавно, гриффиндорцы решили устроить вечеринку, чтобы отпраздновать свою победу. Конечно, она сходила посмотреть игру. Хотя гриффиндорский ловец поймал снитч, нельзя было отрицать, что потрясающая игра Джеймса Поттера в качестве охотника гарантировала команде победу. Без него у Когтеврана, возможно, еще был шанс победить их. Теперь Гермиона поняла, что квиддич действительно был в крови Поттеров. Ей казалось, что она снова смотрит, как её Гарри играет в квиддич, заставляя её давиться слезами и чувствовать себя неловко, поэтому она попрощалась незадолго до окончания матча, чтобы успокоиться в библиотеке. Вскоре Лили застала её в библиотеке за чтением учебника по трансфигурации и потребовала, чтобы она пришла в гриффиндорскую гостиную. — Все хотят познакомиться с самой умной ведьмой своего поколения,— поддразнила она, заставив Северуса фыркнуть, а Гермиону покраснеть.— Я бы также пригласила Сева, но не хочу, чтобы взорвалась вся башня. Вообще-то я очень люблю нашу гостиную. Гермиона пообещала настойчивой Лили что придёт позже, заверив в последний момент, что ей еще нужно кое-что проверить. Лили и Сев оставили её одну, и Гермиона весь последний час колебалась, стоит ли ей идти или нет. Она и раньше уклонялась от приглашений Лили и знала, что та сама потащит её задницу в башню, если Гермиона все еще откажется прийти. Кроме того, это была всего лишь гриффиндорская гостиная. Конечно, каждый угол, скорее всего, будет переполнен воспоминаниями о Гермионе Грейнджер, но она могла просто отвлечься на шумных гриффиндорцев. В конце концов, вечеринки, устраиваемые гриффиндорцами, были печально известны во всей школе, независимо от того, в какой временной шкале они находились. Одинокая когтевранка слегка попятилась, когда её встретила взрывная песня из репертуара неизвестной ей Волшебной группы. Все помещение было украшено гордыми львами, красными и золотыми, и кто-то наколдовал красно-золотой фейерверк, который осветил весь потолок. Большинство мягких стульев были отодвинуты в стороны, чтобы освободить место посередине, для танцев или игр, или чего там еще хотели студенты. Гермиона смогла разглядеть небольшой столик, на котором возвышались горы еды, которую они, несомненно, притащили с кухни. Там же стояла чаша с пуншем, вероятно, незаметно приправленная алкоголем каким-нибудь гриффиндорским шутником, так как некоторые студенты уже ритмично болтали ногами из стороны в сторону и хихикали над чем-то нелепым. — ГЕРМИОНА! Она услышала своё имя сквозь шум и была сметена рыжеволосым вихрем, закрывшим ей обзор. — Лили,— поздоровалась она, отстраняя от себя взволнованную гриффиндорку. Щеки старшекурсницы раскраснелись, и Гермиона догадалась, что та уже пала жертвой коварной шипучки. — Ты пьяна,— проворчала она. — Может быть, немного навеселе, но я все еще могу ясно мыслить,— смущённо признала Лили.— К тому же, я все еще староста. Мы же не хотим, чтобы что-то вышло из-под контроля, да? Итак, ты только что пришла? Добро пожаловать в гриффиндорскую гостиную! Черт возьми, клянусь, здесь обычно не так шумно, но ты же знаешь, что говорят о Гриффиндорцах, устраивающих вечеринку, а? Гермиона смущённо фыркнула. Подвыпившая Лили стала еще более разговорчивой, чем обычно, и Гермиона могла поспорить, что Лили будет тарахтеть вообще без остановки, когда окончательно опьянеет. Лили потянула её за собой, представляя разным гриффиндорцам, нежно называя самой умной ведьмой своего поколения и своей любимой, лучшей подругой. Гермиона смогла познакомиться с новыми людьми, с которыми никогда раньше не общалась, удивляясь, что они все знают её, хотя она их не знала. «Твоя репутация опережает тебя»,— сказал однажды Регулус, и, возможно, он вовсе не приукрашивал. Хотя гриффиндорцы были милыми и гостеприимными, Гермиона была ошеломлена новыми знакомыми и всей этой шумихой. Она уже давно сбросила школьную мантию, которая теперь висела у неё на плече, и закатала рукава рубашки до локтя. Она посмотрела на удобную магловскую одежду Лили — скромную клетчатую юбку и майку — и снова пожалела, что не заглянула в спальню, чтобы переодеть свою душную школьную форму. — ГЕРМИОНА! Она услышала, как её зовут среди шумной толпы уже второй раз за этот вечер. Она вытянула шею в поисках источника голоса и увидела своего брата. Смущающая потерянность на мгновение появилось на её лице, она осторожно наклонила голову в сторону своей перевозбуждённой лучшей подруги. Питер, к счастью, понял её просьбу о помощи и начал пробираться сквозь толпу. К тому времени, как он подошёл к ней, его глаза смеялись над ней. — Лилз, не возражаешь, если я ненадолго украду свою сестру?— спросил Питер. -…и глупый жених Петунии вдруг вскочил со стула. Привет, Питер. Да, конечно, конечно,— рассеянно сказала Лили, оглядываясь на Марлен и Мэри, пересказывая очередную ужасную встречу с Петунией и Верноном Дурслями, которую Гермиона слышала уже в сотый раз. Судя по выражению лиц других девушек, они тоже слышали эту историю раньше, но просто потакали рыжеволосой. — Спасибо,— прошептала Гермиона, как только они оказались вне пределов слышимости Лили.— Я безумно люблю Лили, но она такая… такая жизнерадостная. Я не могу справиться с её безграничной энергией. Её старший брат усмехнулся и обнял её за плечи, направляя её куда-то. — Это же Лили Эванс,— сказал он с широкой улыбкой на лице. Затем он посмотрел на неё краешком глаза.— Я не знал, что ты зайдёшь. — Меня пригласила Лили,— ответила девушка.— И мне стало любопытно, как гриффиндорцы проводят вечеринки. —А как когтевранцы устраивают вечеринки?— спросил Питер с задорным блеском в глазах.— Раздают книжные рецензии и обмениваются новенькими перьями? — Очень смешно, идиот,— сказала она, выразительно закатив глаза.— Но у нас определенно меньше нарушают правила. Питер фыркнул и посмотрел на неё, как на спятившую. — Гермиона, все знают, что величайшие шутники, которых когда-либо видел Хогвартс, в настоящее время учатся на Гриффиндоре,— заметил он.— Естественно, вечеринка не была бы такой великолепной, если бы мы придерживались правил. — Конечно, — эхом отозвалась она с лёгкой ухмылкой на лице. Наконец брат подвёл её к мягким диванам возле камина. Здесь почти не было студентов с других тусовщиков, кроме трёх волшебников, склонившихся над волшебными шахматами. — Усатик! — воскликнул Сириус, первым заметив ее.— Ты пришла. — Лили пригласила меня,— сказала она, тихонько посмеиваясь, когда Сириус устроил огромное шоу, бросаясь ей навстречу с раскинутыми руками, чтобы стиснуть в крепких объятиях. Сириус Блэк определенно был пьян, но он был чертовски красивым пьяницей, и она, наконец, поняла, отчего Марлен Маккиннон продолжала рассеянно пялиться на него, пока Лили болтала без остановки. — Тебе не следовало приходить, — сказал Ремус с раздражённым вздохом.— Если ты конечно хочешь выбраться отсюда живой. — Ерунда, Лунатик, — отмахнулся Сириус, толкая его.— Не слушай его, котёнок. Он просто капризничает, потому что скоро полнолуние. Разгневанный оборотень сердито посмотрел на Сириуса. — Да, конечно, объяви всему миру, что я чёртов оборотень,— прорычал он. Глаза Гермионы расширились, когда она посмотрела на нервничающего Ремуса, ведь кто-то мог услышал его небрежное признание в своём недуге. Но те, кто находился рядом с ними, были либо слишком пьяны, чтобы обращать на это внимание, либо слишком заняты вращением бёдер в такт нелепой музыке. — Прости за это, — сказал Ремус, его щеки слегка покраснели, когда он увидел глаза Гермионы.— Сегодня был тяжелый день. Девушка понимающе улыбнулась ему и выудила из кармана юбки две упаковки шоколадных лягушек. — Эндорфины, — сказала она, бросая их в его подставленные руки.— Я как-то получила огромный запас от одного идиота, поэтому я подумала, что должна поделиться ими. Этот самый идиот притих с тех пор, как появилась Гермиона, а его карие глаза посмотрели на неё только тогда, когда она стала рассказывать о своем запасе шоколадных лягушек. Гермиона поздравила себя с тем, что сохранила самообладание, когда её голубые глаза встретились с Джеймсом. Он уже снял свою гриффиндорскую квиддичную униформу, что было сплошным облегчением, потому что,Мерлин Всемогущий, Гермиона почувствовала себя странно, когда увидела его на этой метле, выглядящего так… так… «Заткнись, Гермиона», — сказала она себе, вздохнув, ведь её надежда преодолеть свою нелепую влюблённость в гриффиндорца до сих пор не оправдалась. — Все нормально, Петтигрю? — неуверенно спросил Джеймс, проводя правой рукой по растрёпанным ветром волосам. Её глаза смягчились, заметив его нервозность. Она все еще не понимала, что заставило его вспылить вчера в библиотеке, но сейчас он выглядел искренне раскаивающимся, так что она больше не могла злиться. — Да,— сказала она, и лёгкая улыбка появилась на ее лице.— Хорошая игра, кстати. Поздравляю. Его улыбка ослепляла. — Да?— спросил он, выпятив грудь, как надменный придурок, каким он и был.— Это было не самая лучшая моя игра, но я все равно был потрясающим. Гермиона вздохнула. — В этой гостиной уже итак слишком тесно, чтобы вместить твоё огромное эго, Джеймс, — сморщившись, сказала она. Он громко рассмеялся, его карие глаза сверкнули под красно-золотым потолком. Он выглядел таким довольным, что его простили за то, что он вел себя как идиот, и Гермиона не смогла удержаться от ответной улыбки. Питер усадил Гермиону рядом с собой, и они с удовольствием стали наблюдать, как остальные три гриффиндорца продолжили свою игру в волшебные шахматы. Сириус и Джеймс все также пили шипучий пунш, становясь все более и более шумными. — Завтра полнолуние,— вполголоса напомнила Гермиона.— Разве вы не должны отдохнуть или что-то в этом роде? — Вообще-то мы планировали попросить у тебя немного отрезвляющего зелья,— сказал Питер с застенчивой улыбкой. Гермиона закатила глаза. — Я догадывалась, что пунш будет с алкоголем, поэтому захватила немного,— сказала она. — Ты спасёшь мне жизнь, Усатик, клянусь,— признался Сириус с кривой улыбкой. Ремус что-то тихо проворчал, а Гермиона рассеянно выудила из кармана еще две шоколадные лягушки и бросила их капризному оборотню. Он немедленно проглотил сладости и немного успокоился, но все еще немного раздражённо поглядывая на Сириуса. — Сколько ты прячешь в карманах?— Спросил Джеймс, широко раскрыв глаза. — Достаточно — сказала она пренебрежительно.— В любом случае, я хочу присоединиться к вам завтра в Визжащей хижине. Четверо парней застыли на своих местах, прежде чем нерешительно взглянуть на решительную шатенку. — Это будет опасно,— намеренно сказал Сириус, его серые глаза потускнели, когда он с тревогой уставился на нее. — В прошлый раз, когда ты была в Визжащей хижине, все чуть не кончилось плохо, — добавил Джеймс, упрямо нахмурившись. — Будет лучше, если ты останешься здесь, как хорошая маленькая сестрёнка,— сказал Питер с покровительственным кивком.— Учись себе всю ночь, если нужно. Гермиона слегка нахмурилась и посмотрела на Ремуса, который притих после её заявления. — Я уже,— она быстро огляделась и наклонила голову,— анимаг, так что для меня это будет совсем не опасно. Кроме того, я не упражнялась в трансформации с начала учебного года. Это хорошая возможность довести её до ума. — Ладно,— недовольно вздохнул Ремус. — Ремус!— Воскликнули Питер с Джеймсом одновременно, выглядя преданными. Сириус, напротив, фыркнул. — Как только у неё появляется такое выражение лица, ничто её не остановит,— заявил он, уголок его рта дернулся. — Я все равно буду анимагом,— настаивала она.— Ремус не причинит мне вреда. — Ты этого не знаешь, — запротестовал Питер. Его щеки покраснели, когда он понял, что сказал, и виновато посмотрел на своего лучшего друга.— Не обижайся, Лунатик. Ремус только пожал плечами и открыл еще одну шоколадную лягушку. — Просто убирайся как можно быстрее, если дела пойдут плохо,— небрежно бросил оборотень между укусами. Гермиона улыбнулась. — Я могу это сделать.***
14 декабря 1976 года Они ждали её у больших дубовых дверей замка. Гермиона приподняла бровь, глядя на их абсолютно черную одежду, но ничего не сказала. Её взгляд метнулся к оборотню; Ремус уже выглядел болезненно, и короткий взгляд наверх показал, что луна скоро будет полностью видна. — Вот,— сказал Джеймс, протягивая уже знакомую мантию. Глаза Гермионы распахнулись при виде мантии-невидимки, и она благоговейно стиснула её в руках. Мантия выглядела как новенькая. Гермионе всегда было любопытно, почему мантия-невидимка Гарри до сих пор идеально функционирует, несмотря на то, что он постоянно пользовался ей на протяжении многих лет. Гарри говорил ей, что он не совсем уверен, но вроде бы Дамблдор однажды предположил, что она создавалась династией изобретателей. — Дамблдор знает о том, что комендантский час нарушаем мы, но не ты,— объяснил Джеймс, ошибочно приняв её молчание за любопытство.— Клянусь, так нам всегда было легче уйти от Филча в полнолуние. — Пошли уже,— проворчал Сириус, озабоченно глядя в ночное небо.— Мы должны добраться туда до трансформации. Гермиона поспешно накинула на себя мантию и последовала за Питером. Она чувствовала иррациональную нервозность и знала, что её брат это чувствует. Питер не отходил от неё ни на шаг. Гермионе было трудно поспевать за четырьмя весьма высокими юношами, и ей пришлось поспешно бежать за ними. Джеймс ловко нырнул в пляшущие ветви Гремучей Ивы, чтобы прижать сучок к коре. Как только дерево успокоилось, он и Сириус крепко схватили Ремуса за руки и поспешно скользнули в лаз. — Пошли,— прошептал Питер, пропуская её вперёд. Оказавшись внутри туннеля, Гермиона сняла мантию и слепо последовала за остальными тремя. На этот раз первый этаж визжащей хижины был опрятнее, но у Гермионы не было времени наблюдать за тем, как Джеймс и Сириус торопливо тащили Ремуса вверх по лестнице. Ремус уже странно корчился, издавая низкие болезненные стоны. Гермиона неосознанно последовала за ним, но Питер удержал её за руку, останавливая. — Ты не захочешь видеть его превращение,— сказал он, качая головой. — Но… — Я знаю, что Ремус тоже не хочет, чтобы ты видела, как он преображается, Гермиона,— продолжил он с серьёзным видом.— Просто оставайся здесь. Сириус и Джеймс позаботятся о нём. Шатенка прикусила нижнюю губу, прежде чем слегка кивнуть головой. Она крепче сжала его руку, и они остались ждать полной трансформации Ремуса. Через мгновение Ремус начал громко выть, и она услышала приглушенные проклятия, которые исходили от двух других парней. Её глаза защипало от непролитых слез, когда вопли боли Ремуса отразились от стен визжащей хижины. Краем глаза она заметила, что даже Питер побледнел от этих ужасающих звуков. Они сопровождали Ремуса во время его превращений вот уже много лет, но было ясно, что это не делало трансформацию менее тяжелой для свидетелей обращения. — Нам пора превращаться,— сказал Питер, когда Рем завыл все громче и громче.— Будет лучше, если оборотень Ремуса не сможет уловить человеческий запах. Так ему будет легче. Гермиона решительно кивнула и вытащила палочку. Питер мгновенно превратился в крысу и юркнул к ногам Гермионы. Она знала, что может использовать беспалочковые заклинания, но её навыки все еще не были на уровне мародёров. Она практиковалась немного раньше, но все еще не освоила беспалочковое превращение. Ведьма крепко сжала палочку и закрыла глаза, живо представляя свою анимагическую форму. Перед её мысленным взором возникла абиссинская кошка с медовой шерсткой и яркими голубыми глазами. Гермиона боролась с дрожью, когда почувствовала, как её одежда сдвигается, тает на коже, которая начала покрываться мехом. Она почувствовала, что уменьшается в размерах, и когда это чувство прошло, она открыла глаза. Ей потребовалась минута, чтобы привыкнуть к внезапному изменению зрения, и теперь она могла видеть комнату более широким диапазоном зрения. Питер мгновенно прижался к мохнатому животу Гермионы, и они стали ждать, когда Ремус полностью преобразится. Прошло несколько минут, когда на лестнице раздался громкий стук копыт. И Гермиона, и Питер встали на лапы, когда Джеймс в своём оленьем обличье поплёлся к ним. Гермиона поняла, что анимагическая фигура Джеймса была действительно огромной; концы его рогов царапали деревянный потолок, и ему пришлось пару раз пригнуть голову, чтобы не задеть низко висящие лампы. Джеймс выпрямился во весь рост и остановился прямо перед Гермионой и Питером. Его карие глаза на мгновение встретились с её, прежде чем он повернул голову обратно к лестнице. Сириус в своём собачьем обличье вскоре спрыгнул с лестницы, не переставая лаять, как будто звал кого-то поиграть. Еще один звук шагов с верхнего этажа вскоре достиг остроконечных ушей Гермионы, и она затаила дыхание, наблюдая проницательными глазами, как Ремус в своём обличье оборотня кувыркается вперёд. На мгновение воспоминание о том, как она была в его власти, промелькнуло у неё перед глазами, и Гермиона невольно вздрогнула. Питер почувствовал её дискомфорт, поэтому прижался к ней всем телом, чтобы хоть как-то поддержать. Золотые глаза Ремуса метнулись в их сторону. Джеймс слегка подвинулся, чтобы полностью прикрыть Гермиону и Питера от пристального взгляда Ремуса, но оборотень уже отвлёкся на постоянный лай Сириуса. Огромный пёс рванул к туннелю, оборотень не слишком отставал. Когда их тявканье стало тише и дальше, Джеймс наклонил голову в сторону туннеля. Питер немедленно помчался к туннелю, его маленькое телосложение давало ему преимущество в скорости. Гермиона снова встала на лапы и проверила свои конечности, осторожно пробираясь к туннелю. Она удивлённо мяукнула, когда её неожиданно подтолкнули вперёд. Она взглянула на огромного оленя позади себя и недовольно зашипела, но Джеймс только издал странный звук, похожий на смех. Гермиона тут же отскочила в сторону и выскочила из туннеля. Питер ждал её прихода. Он поднял свою крошечную лапку и жестом пригласил её сесть. Гермиона не была уверена, чего он хочет, но все же последовала к нему. Питер мгновенно вскарабкался ей на голову и устроился на плече. Развеселившись, она еще раз мяукнула и приподнялась. Они подождали, пока Джеймс выйдет наружу, и Гермиона снова услышала скрежет и раздражённое фырканье. К тому времени, как Джеймс вышел, он был раздражён и немного взъерошен. В конце концов, туннель был невероятно узким, а анимаг Джеймса требовал огромного пространства. Мерлин, он был действительно огромен. Вскоре Джеймс галопом поскакал к Запретному лесу, Гермиона с Питером тут же последовали за ним. Она была рада, что её анимагическая форма была быстрой и ловкой. Несмотря на его длинные ноги, Гермиона могла поспевать за Джеймсом. Вскоре они услышали игривые визги и завывания, поэтому направились к этим звуками. Они вышли на поляну, и Гермиона с удивлением увидела, как Ремус гоняется за Сириусом, громко воя, как будто ему было весело. Это немного расстроило её, потому что все, что она когда-либо испытывала с оборотнем, был ужас, и видеть, как он веселится, было странным зрелищем. Затем олень подбежал к играющему дуэту и присоединился к веселью. Гермиона довольствовалась тем, что свернулась калачиком возле огромного валуна, зная, что они, скорее всего, затопчут её, если она присоединится. Питер, подумав о том же, спрыгнул с её плеч и вместо этого сел на росистую траву. Они пробыли там довольно долго. Гермиона несколько раз дремала, просыпаясь каждый раз, когда трое других издавали громкий лай или вой. Ремус даже не взглянул в их сторону, слишком занятый преследованием двух других своих лучших друзей. Возможно, прошло уже несколько часов, когда ёе внезапно разбудила мокрая морда. Она мяукнула от досады и снисходительно уставилась в серые глаза Сириуса, его пасть страшно растянулась в широкой улыбке, из-под которой выглядывали острые зубы. Затем Гермиона недоуменно моргнула и взглянула на небо, отмечая начало восхода солнца. Она посмотрела на остальных и увидела, что Ремус снова вернулся в свою человеческую форму и рухнул на спину Джеймса. Они вернулись в Визжащую хижину, на этот раз неторопливо и лениво. Питер продолжал сонно клевать носом на её спине, и им приходилось притормаживать бесчисленное количество раз, чтобы не дать ему свалиться вниз. Они все последовали за Джеймсом, когда он поднимался по лестнице. Он положил спящего Ремуса на кровать и преступил к обратной трансформации в человеческую форму. Его волосы торчали во все стороны, а очки были сдвинуты набок; в волосах застряло несколько листьев, и Гермионе не терпелось протянуть руку и вытащить их один за другим. Но она остановила себя и вместо этого присмотрелась к Ремусу. Сегодня у него было меньше свежих царапин и ран на лице и теле, возможно, потому что он был слишком занят игрой со своими лучшими друзьями, чтобы помнить о своём инстинкте охоты на людей. Сириус и Питер тоже уже вернулись в свои человеческие формы и рухнули на кровать рядом с Ремусом. Сириус занял другую сторону, а Питер свернулся калачиком в изножье кровати. Они мгновенно отключились от усталости, из-за чего Гермиона закатила глаза от чувства нежности. Ей потребовалось больше времени, чем им, чтобы снова принять человеческий облик, но определенно меньше десяти минут. Гермиона восприняла это как прогресс и сонно улыбнулась их дремлющим телам, уже пробираясь вперед и хватаясь за брошенные на пол одеяла. Она накрыла Сириуса и Ремуса одним одеяло, а Питера накрыла другим. На щеке Ремуса была только одна большая рана, и она решила очистить её, используя мазь. В конце концов, это был дорогой целебный бальзам, и она чувствовала себя виноватой за то, что «позаимствовала» его из тайника мадам Помфри. А простое заживляющее заклинание сделает своё дело. Гермиона вытащила палочку, прошептала тихо заклинание и наблюдала, как его рана затягивается, пока не остался едва заметный шрам. Довольная своей работой, Гермиона выпрямилась и позволила себе громко зевнуть. Она повернулась на каблуках и уже собиралась покинуть Визжащую хижину, как чуть не вскрикнула от удивления, забыв, что в комнате был еще один волшебник. Джеймс еще не спал, явно измученный, он сидел на потёртом темно-бордовом диване с непроницаемым выражением лица. В его карих глазах было что-то такое, что заставило её сердце бешено колотиться, и Гермиона заставила себя отвести взгляд, чтобы не потерять рассудок. — Я собираюсь вернуться в Хогвартс,— сообщила она.— Тебе надо отдохнуть, Джеймс. — Ты не собираешься укрыть меня? Гермиона в шоке уставилась на него широко раскрытыми глазами. В его утомленном взгляде был вызов, на красивом лице - дразнящая ухмылка, и Гермиона почувствовала, как у неё перехватило дыхание. — Ч-что? — она отвернулась, ненавидя себя за то, что сразу же разволновалась. — Тебе не кажется ужасно несправедливым, что даже Сириус получил твою заботу?— невинно спросил он. Краем глаза она заметила, как он небрежно снял сапоги из драконьей кожи прежде, чем растянуться на диване. Он протянул ей одеяло, однако, пристально глядя на неё. — Давай, Усатик,— сказал он. — Серьёзно?— выдохнула она, повернувшись к нему с явным изумлением в глазах. Карие глаза Джеймса не дрогнули, но на высоких скулах появились подозрительные расные пятна. — Уложи меня, — потребовал он с уверенностью, присущей только Джеймсу Поттеру. Гермиона недоверчиво уставилась на него, но Джеймс начал энергично трясти одеяло, так что у неё не осталось выбора, кроме как вцепиться в него. Гриффиндорец поёрзал на диване, устраиваясь поудобнее, и Гермиона неуверенно склонилась над ним. Она изо всех сил старалась не встречаться с ним взглядом, но Джеймс притягивал к себе внимание, и, черт возьми, она не могла этому противиться. Его карие глаза казались темнее на таком близком расстоянии, коричневый цвет более яркими. Зелёные искорки в его глазах были едва заметны издалека, но когда она наклонилась ближе, то смогла их разглядеть - даже сосчитать, сколько их было. Её пышные волосы упали на лицо, благополучно скрывая внезапный румянец, когда она осторожно накрыла парня одеялом. Она хотела убедить себя, что это все из-за гормонов, что её тело лишь капризничает каждый раз, когда она находится рядом с привлекательным парнем. Но это так сильно расстраивало её, ведь она была такой только с Джеймсом. Сириус, несомненно, притягивал взгляды, со своими непокорными, лохматыми волосами и улыбкой, привлекающей даже её. Ремус тоже был красив, с золотыми глазами и доброй улыбкой. Но ни то, ни другое не вызывало у Гермионы таких головокружительных чувств, и это было ужасно, так ужасно, сколько бы она ни пыталась убедить себя, что это пройдёт, она не могла не искать Джеймса взглядом, даже если он был далеко от неё. — Черт возьми, Гермиона, у тебя чудовищные волосы,— заметил он с мягким смехом. Он поднял пальцы и подхватил несколько её локонов.— Держу пари, тебе пришлось бы использовать бочонок зелья моего отца, чтобы усмирить их все. — На самом деле, целых два,— поправила она, не задумываясь. Его пальцы замерли. — Ты пользовалась «Простоблеском»?— удивился он.— Когда же? Глаза Гермионы расширились от её промаха, и она мысленно отругала себя за такую беспечность. — Не обращай внимания,— отмахнулась она, мгновенно отстраняясь и образуя более комфортную дистанцию между собой и этим головокружительным парнем.— Засыпай, Джеймс. Она нерешительно взглянула на него и заметила маленькую, красивую улыбку. Её сердце снова заколотилось, и она чуть не застонала от разочарования, удивляясь, почему вдруг вообще оказалась в такой ситуации. Она никогда раньше даже не думала о Джеймсе! Он был просто лучшим другом её брата, высокомерным хулиганом, который хотел все внимание для себя. Но из-за того поцелуя… того проклятого поцелуя…. Вместо этого Гермиона тяжело вздохнула и потянулась к его очкам. Она замерла, когда Джеймс внезапно схватил её за запястье, его глаза широко распахнулись. — Что ты делаешь?— он выдохнул. Она и раньше бессчётное количество раз укладывала Гарри спать - для неё было ритуалом снять с него очки и положить их на столик рядом с ним. Её рука, должно быть, действовала автоматически из-за мышечной памяти, когда она неосознанно заметила кривые очки на носу Джеймса. — Я собиралась снять с тебя очки,— медленно объяснила она.— Я знаю немало людей, которые засыпали в очках, а проснувшись, обнаруживали, что они сломались. — Ох, — только и сказал Джеймс. Гермиона смущенно взглянула на его тёплую руку, обхватившую её запястье. — ГМ,— выдавила она, многозначительно взглянув ему в глаза, а затем на своё запястье. — Ладно, — сказал он, мгновенно отдергивая руку, будто обжёгшись. В глазах Джеймса появилось тревога, а уверенность, которую он излучал недавно, исчезла. — Можно мне? — неуверенно спросила она. Когда Джеймс просто кивнул, она взялась за оправу его очков и сняла их с его лица. Её пальцы невольно коснулись его щеки, отметив растущую щетину, и она почувствовала, что снова краснеет. Гермиона тут же выпрямилась и отступила на несколько шагов назад, пока не выровняла дыхание. — Спи, Джеймс,— шёпотом повторила она, кладя его очки на столик рядом с диваном. Гриффиндорец издал гортанный звук и избежал встречи с её взглядом. Девушка поспешно попрощалась и, смущённая, сбежала вниз по лестнице, всю дорогу проклиная себя за то, что так легко поддалась на уговоры тупо красивого парня.