***
14 февраля 1977 года — Я сдаюсь. Регулус раздраженно швырнул пачку пергаментов на библиотечный стол и уставился на них так, словно они совершили тяжкое преступление. Гермиона недоуменно оторвалась от своих записей и нахмурила брови. — Уже? — спросила она, бегло взглянув на свои наручные часы. — Ты здесь еще и часа не пробыл. Он сердито запихнул свои вещи в дизайнерскую сумку и скривился. — Я чувствую, ещё немного, и мой мозг вот-вот взорвётся, — пожаловался он, останавливая свой порыв лишь только для того, чтобы взглянуть на свой цветной график. — Если я продолжу заниматься еще хоть минуту, то клянусь, я что-нибудь сожгу. Он выглядел таким разъярённым и смешным, что Гермионе пришлось сдерживать улыбку. Не каждый день можно было увидеть Регулуса Блэка таким взволнованным и не в духе. Судя по тому, как вытаращили глаза три когтевранки, сидевшие за соседним столом позади них, Гермиона была уверена, что они тоже были ошеломлены срывом наследника семейства Блэк. — Я ухожу, — хрипло сказал он, уже вставая со своего места и закидывая сумку на плечо. — Но по расписанию… — К черту расписание, — выругался Регулус. Он повернулся на каблуках и вылетел из библиотеки, чуть не хлопнув за собой дверью. — Ну ты только посмотри, — пропела Алекс, вытягивая шею, чтобы игриво посмотреть на Гермиону с широкой улыбкой на лице. — Кто бы мог подумать, что Регулус Блэк в самом деле умеет психовать, а? Мишель тяжело опустилась на стол и застонала. — Но он чертовски прав, — пожаловалась она. — Если я проучусь еще минуту, то спалю что-нибудь или вроде того. — Вероятно, на сегодня хватит, — предложила Дороти, взглянув на настенные часы. Гермиона захлопала глазами. — Что? Уже? — спросила она в лёгкой панике. — Но расписание… — К черту расписание, — эхом отозвалась Алекс с лёгкой ухмылкой. — Кроме того, сегодня день Святого Валентина! Разве у тебя сегодня нет свидания с каким-нибудь красивым парнем, а, Гермиона? Пышноволосая ведьма нахмурила брови. — Сегодня день Святого Валентина? — спросила она, хватаясь за свой цветной график. Она была так увлечена обведенными ярко-зеленым текстовыделителем темами лекций по гербологии, что даже не обратила внимания на дату. — У тебя сегодня свидание? — Спросила Мишель белокурую подругу, многозначительно поигрывая бровями. — Если бы, — усмехнулась Алекс, отбрасывая свои шелковистые светлые волосы на спину. — Мальчишки на нашем курсе те ещё клоуны. Регулус Блэк — самый восхитительный парень со всего потока, а он даже не знает моего имени, хотя мы вместе с ним проучились уже столько недель. — Но вот Гермиона особенная, — с ухмылкой заметила Дороти. — Гермиона особенная, — со вздохом согласилась Мишель. Гермиона сморщила нос, глядя в их горящие глаза. — Мы просто партнеры, — поправила она. — Почему вы так уверены, будто бы между нами что-то происходит? — А ты почему так отпираешься, что между вами ничего нет? — спросила Дороти с глумливой ухмылкой. — Регулус Блэк известен в Слизерине как человек, который никогда не общается с нечистокровными волшебниками. Конечно, ты полукровка, Гермиона, но твоя лучшая подруга - магглорожденная, и ты тусуешься с Мародёрами! Ты – воплощение всего, с чем Регулус Блэк не должен связываться, и все же, он всегда ищет с тобой встречи. Шатенка уже чувствовала, как у неё начинает болеть голова. — Думай, что хочешь, черт возьми, — сказала она, бросив раздраженный взгляд на своих друзей из Когтеврана. — Кстати, о Мародёрах, — протянула Алекс с затаенной надеждой в глазах. — Сириус Блэк с кем-то встречается? — С Марлен Маккиннон, я полагаю, — сказала Гермиона, подозрительно сощурив глаза. — Почему ты спрашиваешь? Алекс скорчила гримасу. — Жаль, — вздохнула девушка. — А как насчёт Ремуса Люпина? — На данный момент ни с кем, — ответила шатенка, уже переведя взгляд на свой пергамент. — М-м-м, хорошо, заметано, — кивнула блондинка с отсутствующим выражением лица. — Итак, Джеймс Поттер вне пределов досягаемости, конечно, ведь он смотрит только на Лили… так что остаётся только твой брат? — Тебя интересует и мой брат тоже? — удивилась Гермиона, с круглыми глазами уставившись на Алекс. Блондинка лишь пожала плечами. — Он немного вытянулся за лето и сбросил этот милый детский жирок, — объяснила девушка. — Знаешь, он ведь тоже симпатичный. Гермиона поморщилась. — Я бы предпочла не знать этого, большое спасибо, — ответила она. — Но я думаю, что ему нравится Мэри Макдональд и… почему мы говорим о мальчиках вместо того, чтобы снова учиться? — Гермиона спохватилась, поняв, что сплетничает о своих друзьях-гриффиндорцах, и возмущенно посмотрела на других девочек. — Так сегодня же день Святого Валентина, — просто сказала Мишель, как будто этот ответ прекрасно объяснял её вопрос. — Точно, — закатила глаза Гермиона. — Давай же, Гермиона, сделаем уже на сегодня перерыв. В конце концов, Дамблдор отменил все занятия, — сказала Дороти, хватая Гермиону за руку и вынуждая ее прекратить яростно писать. — Мама прислала мне коробку шоколадных конфет, а Алекс тайком притащила вино с кухни, так что, знаешь, мы можем затусить в нашем общежитии и поболтать о мальчиках и о том, какие они смешные. — Я не люблю обсуждать парней, — фыркнула Гермиона. — Тогда поговорим о нумерологии, Мерлиновы яйца! — воскликнула Алекс с весёлой улыбкой.— Пока что мы только тратим наше оставшееся время здесь, в библиотеке. Это чертовски угнетает. Ну же, Гермиона! Шатенка колебалась, а голова болела всё сильнее. Она знала, что ей нужно отдохнуть, но она также знала, что будет ужасно нервничать, если она не успеет закончить свои занятия на сегодня. — Может быть, позже, — предложила она в качестве компромисса. Она улыбнулась, когда девочки посмотрели на неё огорченными глазами. — Послушайте, вы можете начать без меня. Я присоединюсь к вам позже. — Точно? — с сомнением спросила Дороти, вздыхая. — Конфеты, которые прислала моя мама, безумно вкусные, говорю тебе. — Да всё в порядке, — со смехом ответила Гермиона. — Кроме того, я все же люблю ириски больше, чем любой шоколад. Алекс надула губы. — Кому вообще могут нравиться ириски больше, чем шоколад? — спросила она. — Мне, — ответила шатенка, слегка обидевшись. — Ты точно уверена, Гермиона? — робко спросила Мишель. — Мы можем… ну, мы можем подождать тебя, а потом вместе отправится на тусовку в нашу комнату. Гермиона оценила этот жест, было мило, что они хотят её дождаться. Но она также видела досаду на их лицах и не хотела, чтобы из-за неё у них сегодня остались какие-то негативные воспоминания. Наконец, это был день Святого Валентина, и если кто-то в этой школе и заслуживал сегодня отдыха, то это были напарники Гермионы Петтигрю по учёбе. — Со мной все будет в порядке, — заверила их Гермиона. — Идите без меня. Я обещаю, что скоро приду. Три девушки обменялись взглядами, прежде чем Дороти снова вздохнула. — Ладно, — сдалась она. Они начали собирать свои вещи и поднялись со своих мест. — Но, пожалуйста, Гермиона, не сходи с ума сегодня с учёбой, хорошо? Это же день Святого Валентина. Время немного полюбить себя. Гермиона рассмеялась и кивнула головой, помахав на прощание своим соседкам по факультету. Как только они ушли, рука Гермионы снова поднялась к голове и помассировала её. Пульсирующая головная боль не отступала, заставляя Гермиону тихо застонать. Её лоб прижался к деревянному столу и крепко зажмурилась. «Всего несколько страниц, Гермиона», — подумала она про себя.~~~
Джеймс мысленно перечислял все, что должно было произойти за ужином. Его тщательным образом продуманный план добиться расположения Лили Эванс казался довольно основательным. Ремус постановил, что угроза провалиться стала меньше, да и Сириус серьезно подтвердил, что Джеймс звучит убедительно, что бы это ни значило. Питер, как обычно, просто принял сторону большинства, и с усталым вздохом Джеймс понял, что не должен доверять мнению своих лучших друзей. Кроме Сириуса, они просто поддерживали его ухаживания за девушкой. Питер все еще силился признаться Мэри Макдональд, а Ремус, казалось, гораздо больше интересовался чтением, чем привлекательными девушками. Сириус тоже не был хорошим советником, потому что славился своими интрижками и не очень серьёзными отношениями с Марлен Маккиннон. Итак, он признал, что есть только один выход из его нынешнего затруднительного положения: спросить мнение Гермионы. Ведь это она подсказала ему, что он должен изменить тактику ухаживания за Лили. Может быть, она даст более ценные советы о том, как он мог бы осуществить свой романтичный план на сегодняшний вечер. Зная Гермиону, он догадывался, что скорее всего она опять прячется где-то в библиотеке, в безумном темпе готовясь к своим предстоящим СОВам. Он просто надеялся, что она будет одна, а также без Регулуса Блэка. Отвратительные чувства, которые тянулись из живота и крепко сжимали сердце, все еще были свежи в его памяти. Джеймс так и не понимал, почему вид Регулуса с Гермионой вместе в тот день вызвала в нем такие сильные чувства. Конечно, Регулус был сволочью по отношению к своему брату, и любой, кто задирал лучших друзей Джеймса, был у него на плохом счету. Но все же, эти неприятные чувства нервировали его, и он поклялся с тех пор держаться подальше от библиотеки, опасаясь снова впасть в необъяснимую ярость. Джеймс тряхнул головой, избавляясь от этих мыслей, когда наконец оказался перед дверями библиотеки. Прежде чем он успел войти, они распахнулись. Оттуда вышли три девушки с пятого курса, и он сразу узнал в них соседок Гермионы из Когтеврана. — Привет! — позвал он их. Они затормозили и посмотрели на него с явным удивлением на лицах. — Гермиона внутри? — спросил он, внезапно почувствовав себя неловко под их любопытными взглядами. — Она внутри, — ответила девушка с черными волосами и лёгкой улыбкой на лице. — Все еще учится. — Я думаю, что она пытается таким образом покончить с собой, — ответила симпатичная блондинка, закатив глаза, что заставило Джеймса улыбнуться. — Алекс, — укоризненно шикнула на неё девушка с каштановыми волосами. Она виновато взглянула на него и улыбнулась. — Скажи Гермионе, что ей нужен перерыв. Она не послушала нас, так что, может быть, она послушает хотя бы тебя, Джеймс. Его немного смущало то, что люди знают его имя, тогда как он даже не знаком с ними. Он натянуто улыбнулся им в знак благодарности и попрощался. Джеймс быстро вошёл внутрь библиотеки и осмотрелся в поисках Гермионы. Её было легко заметить возле одного из огромных окон. Он приподнял бровь, увидев, что она склонилась над столом, а её неукротимые кудряшки образовали беспорядочный ореол вокруг головы. Джеймс осторожно приблизился к шатенке, гадая, отдыхает ли она. Он украдкой огляделся, пытаясь понять, не наблюдает ли кто за ним. Довольный тем, что остался один, Джеймс сунул руку в карман мантии и выудил оттуда ириску. Она как-то сказала, что предпочитает ириски, а шоколадная лягушка ей не по нраву. Он купил много шоколадных лягушек в прошлые выходные в Хогсмиде для своего романтичного плана относительно Лили, но затем добавил несколько ирисок, запоздало подумав — для Гермионы. Джеймс осторожно положил конфету на стол и придвинул поближе к отдыхающей шатенке. Он чуть не вскрикнул от удивления, когда Гермиона вдруг резко подняла голову и с подозрением уставилась на него. Его глаза мгновенно остановились на ярком красном пятне на её лбу, прежде чем скользнуть по её растрепавшимся волосам. Он сдержал смех, вспомнив, как его отец задавался вопросом, сколько Гермионе понадобится зелья «Простоблеск» чтобы укротить свои волосы, после того как шатенка покинула их мэнор. Юфимия и Джеймс предположили, что одного бочонка будет достаточно, но Флимонт с громким смехом поставил на то, что ей понадобится два. Похоже, он выиграл, потому что Гермиона сама так сказала ему в Визжащей хижине. — Джеймс? — спросила она, прерывая его размышления. — Привет, — поздоровался он. Его правая рука дёрнулась и растрепала волосы прежде, чем он успел её остановить. — Я тебе тут кое-что принёс. Она рассеянно взглянула на единственную ириску на столе и моргнула. — Оу, — сказала она робко. Взгляд голубых глаз вновь сфокусировался на нём. — Спасибо. Он подозрительно прищурился, увидев, как неестественно потускнели её глаза. Темные мешки под ними тоже стали более заметными. Ведьма вообще выглядела довольно неважно. — А когда ты в последний раз ела? — поинтересовался он, сморщив лоб. — Хм? — рассеянно откликнулась она, хватая ириску и вынимая её из обёртки. — Кажется, вчера вечером. — Что?!— воскликнул он. — Обед скоро закончится, Усатик. Тебе нужно перекусить. Она пренебрежительно помахала ириской в воздухе. — А я ем, — возразила она, запихивая ириску в рот. Шатенка мгновенно закатила глаза и тихонько, коротко охнула, отчего у него закружилась голова. Её лицо было воплощением чистого блаженства, и от этого вида у Джеймса пересохло в горле. В паху внезапно неприлично дёрнуло, и он ужаснулся, тут же отводя взгляд, чтобы не выдать свои порочные мысли. — Так что ты здесь делаешь? — спросила она, после разжевывая конфету и причмокивая при её рассасывании. Джеймс глубоко, судорожно вздохнул и уставился куда-то вверх, думая, что жизнь специально издевается над ним. — Неважно, зачем я здесь, — обреченно сказал он, проводя ладонью по волосам. Взяв себя в руки, он оглянулся на Гермиону и нахмурился. — Ты совсем не заботишься о себе. Она повторила его хмурый взгляд. — Может быть, я и пропустила сегодня несколько приёмов пищи, но это не значит, что я не забочусь о себе, — объявила она с вызовом. Джеймс вздохнул и приземлился на стул напротив Гермионы. Она с недоверием посмотрела на него, но он проигнорировал её и вместо этого ухватился за её разноцветный график. По мере того как его глаза изучали пергамент, в них постепенно рос скепсис. — Ты хочешь умереть пораньше? — выдавил он из себя. Оскорблённая, она тут же выхватила своё расписание и прижала его к груди. — Да что не так с моим расписанием? — спросила она с обидой. — Что не так - ты издеваешься надо мной? — Джеймс оглядел библиотеку, пытаясь уловить хоть малейший намек на огненно-рыжие волос, который ему нравились последние пару лет. — Где Лили? Или, Мерлин, хотя бы Снейп? Почему они не следят, как ты учишься? Гермиона фыркнула. — Я не нуждаюсь ни в каком надзоре, — горячо воспротивилась она. — А что касается моих лучших друзей… ну… — она нахмурилась, когда её осенило. — Если так подумать, я тоже не знаю, где они. Ха. Джеймс уже чувствовал нарастающую головную боль. Его рука поднялась к виску и помассировала, чтобы хоть как-то облегчить боль. — Тогда ничего не поделаешь, — сказал он с глубоким вздохом. Он откинулся на спинку стула и пронзил её взглядом. — Закругляйся, Петтигрю, потому что ты идёшь обедать в Большой зал. — Позже, — отмахнулась она, закатив глаза. — Я почти закончила, честно. Кроме того, я даже не настолько голодна. Перед тем как пойти в библиотеку, я съела немного печенья. — Черт возьми, ты просто невыносима, — ахнул он. — Как Питер смог выжить, живя с такой упрямой ведьмой? Уголок её губ дёрнулся вверх. — Я тоже иногда размышляю об этом, — ответила она. С губ Джеймса сорвался смешок. — Такими темпами, ты умрёшь преждевременно, Гермиона. Без шуток, — сказал он. — Никто не умирает только потому, что усердно учится, — парировала она. Джеймс беззастенчиво фыркнул. — Я не удивлюсь, если ты станешь первой.~~~
Занятия Гермионы растянулись далеко за рамки обеденного перерыва. Джеймс был благодарен судьбе, что хоть что-то съел, прежде чем отправиться на поиски шатенки. Он еще раз попробовал убедить её, что она должна хотя бы сделать перерыв, но Гермиона огрызнулась на него, сказав, что хочет закончить свой учебный план на сегодня, прежде чем покинуть библиотеку. Он пытался настоять на своем, но Гермиона начала энергично махать палочкой в его направлении, угрожая швырнуть в него еще одно Летучемышинное проклятье. Понимая, что продолжать бесполезно, Джеймс вздохнул и оставил её в покое. Похоже, Гермиона не собиралась останавливаться, и он решил, что должен хотя бы немного отвлечься и закончить домашнее задание, пока ждёт её. — Я собираюсь забрать свою сумку, — сказал он ей. — С таким подходом я смогу добить до конца своё эссе по зельям. — Хм? — она рассеянно отозвалась, не отрывая глаз от пергамента на столе и яростно строча что-то в нём. Её брови были сведены вместе из-за глубокой сосредоточенности, лоб тоже наморщился. Она безжалостно жевала нижнюю губу, и он готов был поклясться, что её волосы стали еще пышнее с тех пор, как он пришел несколько часов назад. — Мерлин, ты чокнутая, — вздохнул он, вставая со своего места с озадаченной улыбкой на лице. — Не помри, пока меня не будет, Гермиона. — Хорошо, — невозмутимо ответила она, и он прекрасно знал, что его слова даже не отложились в её гиперактивном мозгу. Джеймс хмыкнул и выскользнул из библиотеки. Продолжая свой короткий путь к Гриффиндорской башне, Джеймс вдруг вспомнил, что до сих пор не посоветовался с Гермионой по поводу плана на день Святого Валентина, который он собирался осуществить этой ночью. Он уже подозревал, что она будет безжалостно отчитывать его, потому что, честно говоря, это казалось даже немного смешным теперь, когда он должным образом подумал обо всём. Уголки его рта дёрнулись в улыбке, уже представив, как кудряшки девушки распушатся ещё больше от её чистой, потрескивающей магии. Мерлин, она определенно умела быть очень пугающей, когда хотела. Так же, как и умела быть завораживающей, в такие моменты Джеймс думал, что не может оторвать взгляд от нее. Уловив свои мысли, Джеймс медленно сдвинул брови в тревожном замешательстве. Он бы солгал, если бы сказал, что не думал часто о Гермионе с начала учебного года. Хотя с тех пор, как она стала занята своими СОВами и их совместные занятия уменьшились, Джеймс обычно замечал, что неосознанно ищет её за столом Когтеврана, задаваясь вопросом, сделала ли Гермиона наконец перерыв и вовремя ли поела. Прогуливаясь по библиотеке, он даже иногда ловил себя на том, что его глаза искали её пушистые кудряшки и гадал, помнит ли она, что приближается комендантский час. Это, мягко говоря, сбивало с толку, ведь он никак не мог выбросить её из головы. Конечно, он по-прежнему находил Лили Эванс невероятно привлекательной. С тех пор как она вернулась после летних каникул, она стала еще красивее, её фигура уже приобрела определенную женскую изящность, на которую даже другие волшебники не могли не оглядываться. Но Гермиона… волосы Гермионы оказались роскошными и золотисто-каштановыми, а глаза ещё пронзительнее и ярче, прям как голубое небо, которое он так любил, и он часто обнаруживал, что пытается соединить точки веснушек на её носу, задаваясь вопросом, какую фигуру он мог из них составить. Он был благодарен, что рыжеволосая девушка продолжала сидеть рядом с Гермионой, потому что теперь у него было достойное оправдание, почему он продолжал смотреть на стол Когтеврана во время трапез. Он был благодарен Лили за то, что она иногда составляла Гермионе компанию во время учёбы в библиотеке, потому что тогда у него оставался подходящий предлог, чтобы продолжать посещать библиотеку. Ночью, когда он лежал без сна на кровати и невидящим взглядом гипнотизировал балдахин, где-то внутри раздавался насмешливый голосок — тихий и легко подавляемый, — который безжалостно дразнил его, что, возможно, преследование Лили Эванс уже пустая трата времени. Что, возможно, ему больше не нравится Лили Эванс. Но это было так нелепо! И прежде, чем голос становился громким и настойчивым, Джеймс твёрдо говорил себе, что его цветочек Лили - единственный человек в его сердце. В нём было места ни для кого другого, какими бы забавными ни были её пышные волосы, какими бы мягкими и тёплыми ни были её розовые, розовые губы… — Нет, нет, только не это снова, — простонал он про себя. Одну вещь, которую он, тем не менее, тайком прокручивал в своих мыслях, раз за разом, снова, и снова, и снова, - это ощущение её губ, прижатых к его губам. Он знал, что это был недолго, ведь именно он тут же отстранился, но эти короткие секунды потрясли его до глубины души, и это было безумием. Это, в сочетании с предательским воспоминанием о том, как она счастливо ела ириску, издавая лёгкие хриплые вздохи и звуки чрезвычайного наслаждения, которые должны быть, черт возьми, запрещены законом, - означало проблемы. Он отвлекся от размышлений, когда внимание привлекли мелькнувшие огненно-рыжие волосы и изумрудные глаза. Где-то на периферии сознания он отметил, что это была Лили, и он рассеянно приветствовал её лёгкой улыбкой и бросил: — Привет, Эванс. Только дойдя до конца коридора, он понял, что мимо него прошла именно Лили Эванс. Джеймс резко остановился и обернулся, её имя вертелось у него на языке, но он лишь поджал губы, тогда как Лили тоже обернулась, смотря на него широко раскрытыми, недоверчивыми глазами. Рыжая подозрительно прищурилась. — Ты что, готовишь грандиозный розыгрыш или что-то в этом роде? — спросила она, нахмурившись. — Что? Нет! — воскликнул он почти сразу. Тогда подозрение на её лице полностью сменилось замешательством. — Нет? — повторила она, и её брови сошлись на переносице. — Ты заболел что ли, Поттер? Он чувствовал, как вспыхнули его щеки. — Нет, — горячо ответил он, пытаясь придумать какое-нибудь смущающее признание в любви к симпатичной рыжеволосой девушке напротив него. Но, как ни странно, его голова все еще была слишком занята мыслями о Гермионе, чтобы он мог придумать соответствующую, банальную реплику. Лили выглядела совершенно сбитой с толку с открытым ртом. Джеймс чувствовал себя неловко под её пристальным взглядом и уже собирался попрощаться, когда Лили спросила: — Будешь продолжать себя странно вести и дальше? Джеймс очень смутился, поэтому все, что он смог сделать в таком состоянии, это нервно улыбнуться. — Я не знаю, — признался он, подняв руку, чтобы взъерошить затылок. — Надеюсь, что нет. — Надеюсь, — со смехом вставила Лили. — Клянусь, сейчас ты ведешь себя куда адекватнее, чем раньше, черт побери. Затем Лили склонила голову набок и продолжила разглядывать. Джеймс вдруг понял, что это был самый, пожалуй, долгий разговор в их жизни, когда он не признавался ей в вечной любви, а она не просила его отвалить. — До скорого, Поттер. — Затем она повернулась на каблуках и пошла прочь, ярко-рыжие волосы красиво струились по её спине. Джеймс смотрел и ждал фейерверка. Он смотрел чуть дольше, чуть пристальнее и ждал, когда затуманится разум или появится волнующий трепет в сердце. Но они пропали, все исчезли, и Джеймс обнаружил, что смотрит в спину Лили в неверии.~~~
Возвращение в гриффиндорскую башню прошло для Джеймса как во сне. В его голове все ещё не укладывалось поразительное открытие, что ему больше не нравится Лили Эванс. Он был только рад, что не встретил по пути ни одного знакомого лица, так как был чертовски уверен, что не сможет связно ответить ни на один вопрос. Джеймс остановился прямо у дверей библиотеки и вздохнул. Он снял очки и потёр переносицу, стараясь временно отвлечься от размышлений. У него будет много времени, чтобы обдумать все это потом. А сейчас он просто хочет спокойно закончить своё эссе. Он слепо прошёл между библиотечными столами и направился к столику Гермионы. Он снова надел очки лишь тогда, когда её расплывчатые, густые волосы оказались ближе. Он резко остановился, когда понял, что Гермиона крепко спит. Её голова была опущена на сложенные руки, а лицо отвёрнуто от окна. Её неукротимые кудри разметались по поверхности стола, а выбившийся локон все время стремился коснуться носа. Гермиона недовольно морщилась, явно испытывая из-за этого дискомфорт. Джеймс вздохнул с облегчением, ведь она наконец-то получила столь необходимый отдых. Он тихонько положил свои вещи на стол и уже собирался сесть на стул, как заметил, что Гермионе реально очень мешает эта упавшая на лицо прядь волос. Гриффиндорец оглядел помещение, чтобы посмотреть, увидит ли кто-нибудь то, что он собирается сделать. Поняв, что они с Гермионой остались практически одни в библиотеке, Джеймс подкрался поближе к шатенке и присел так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с её спящим лицом. Осторожно взял локон и убрал его ей за ухо. Её лицо мгновенно разгладилось, недовольство исчезло, и Джеймс поймал себя на том, что не в силах сдержать веселую ухмылку. Вблизи он смог разглядеть её веснушки и понял, что если рассматривать их достаточно долго, то из точек можно собрать созвездие Кассиопеи. Её густые ресницы мягко касались верхней части щеки, а губы были слегка приоткрыты, выдыхая потоки воздуха, которые согревали его щеку. Его улыбка дрогнула, когда его палец бессознательно опустился на её щеку и провел линию по Кассиопее. Гермиона вдруг испустила хриплый вздох, заставив его сглотнуть. Затем его взгляд припал к её розовым губам, и ощущение того, что он прижимается к ним своими губами, снова всплыло в его сознании. Они выглядели такими же мягкими и тёплыми, как и раньше, и что, если… что, если он наклонится достаточно близко и выяснит, ощутит то же самое… Он отпрянул, словно его ударило током. Фейерверк. Взгляд. Туман в голове. Трепетание. Все они нахлынули, подобно прибою, когда он с трудом встал и сел на стул напротив спящей шатенки. Все чувства, которые он ожидал ощутить, глядя на Лили Эванс совсем недавно, присутствовали прямо сейчас, все они были вызваны простым взглядом на лицо Гермионы. Эти чувства к тому же были совершенно иными чем те, что он испытывал раньше к Лили, которые всегда появлялись постепенно, накапливаясь одно за другим, пока он не прекращал смотреть на неё. Но с Гермионой они все нахлынули одновременно, затапливая его все сильнее и сильнее, пока у него не перехватывало дыхание, и не осталось выбора, кроме как замереть и позволить им подхватить его своей волной, и лишь потом вернуть ему почву под ногами. Он знал, что что-то в нем изменилось с тех пор, как он увидел её заботящейся о Ремусе в мэноре Поттеров. Перемена, которая стала колоссальной, когда он подарил ей тот непреднамеренный поцелуй перед костром. И Джеймс пытался отбросить эти чувства, потому что тогда они не имели значения. Лили же имела значение, поэтому он вцепился в свои чувства к ней и одержимо придумывал новые планы, чтобы добиться расположения рыжеволосой девушки. Но теперь, когда его чувства к Лили перешли в вежливое восхищение… когда его чувства к Гермионе взбудоражили каждую клеточку в его теле, Джеймс наконец заглушил все сомнения и внимательно прислушался к этому тонкому голосу, шепчущему слова, которые наконец обрели смысл. — Тебе нравится Гермиона, — безжалостно поддразнил он. Голос становился все громче и громче, пока не стал громоподобным, и его слова были единственным, что он мог слышать. Джеймс оперся дрожащим подбородком о раскрытую ладонь и недоверчиво уставился на рассеянную, дремлющую, захватывающую дух ведьму. Ему нравилась Гермиона Петтигрю. Черт возьми, Питер убьёт его.~~~
Гермиона резко выпрямилась, осознав, что не читает. Запаниковав, она взглянула на учебник перед собой и немного успокоилась, когда заметила, что успела закончить свой план на день. Сладкий зевок сорвался с её губ, и она выглянула в окно, пораженная, что уже наступил вечер. — Хорошо вздремнула? Она вздрогнула от удивления, когда её голубые глаза остановились на волшебнике, сидящем напротив неё. Джеймс неторопливо царапал слова на бумаге, не отрывая глаз от своего эссе. Гермиона была немного удивлена, что он остался и действительно старательно делал свою домашнюю работу. Она искренне ожидала, что он уйдёт и оставит её одну, особенно когда она была такой раздражительной совсем недавно. — Как долго я спала? — спросила она, протирая слипающийся правый глаз. — Видимо, достаточно долго, чтобы твоя головная боль прошла, — был его простой ответ. Она пристально взглянула на него, заметив, как уголки его губ изогнулись в лёгкой улыбке. Джеймс, однако, все еще не отрывался от пергамента. Гермиона неохотно прекратила пялиться и перевела взгляд на наручные часы. Она отметила, что уже наступил седьмой час вечера. — Ты уже поужинал? — спросила она. Джеймс молча покачал головой. Шатенка задумчиво прикусила нижнюю губу и посмотрела на свой цветной график. Сегодня ей еще предстояло закончить одно эссе, и она действительно могла бы закончить его быстро, если бы захотела. Но она проголодалась и сомневалась, что Джеймс покинет библиотеку, если она решит остаться. Несмотря на то, что она пропускала приемы пищи, ей вовсе не хотелось, чтобы её друзья делали то же самое. — Я голодна, — объявила она, уже приняв решение. Перо Джеймса замерло. — Нам надо поужинать. — Хорошо, — ответил он, вытаскивая палочку и одним взмахом собирая их вещи. Он встал со своего места и подхватил обе сумки. Идём. Гермиона в замешательстве смотрела ему в спину, удивляясь, почему он вдруг стал таким сдержанным. Она прогнала эти мысли, когда её желудок начал протестовать. Он молчал, пока они шли к Большому залу. Гермиона задумалась, не начать ли ей светскую беседу, но, в конце концов, решила иначе. Хотя на этот раз после заслуженного сна её разум прояснился, она не доверяла самой себе и не говорила Джеймсу ничего, что могло бы её смутить. Когда они прибыли, Большой зал уже гудел от голосов голодных студентов. Гермиона изумлённо моргнула, заметив нелепые красные и розовые сердечки, то тут, то там расположенные на стенах. В воздухе кружили купидоны, напевая песни о любви, которые она еще не слышала. — Точно, день Святого Валентина, — невольно пробурчала она, закатывая глаза, когда заметила снующих вокруг домовых эльфов, раздающих красные розы на одном стебле. Гермиона уже собиралась попрощаться с Джеймсом и направиться к столу Когтеврана, но он вместо этого подтолкнул её к столу Гриффиндора. — Гермиона! — воскликнул Сириус. — Ты еще жива! — Естественно, — вздохнула она, скривившись. Её взгляд упал на стол, заставив её сморщить нос от отвращения. Там были переполненные шоколадные фондю, а вокруг них различное печенье и фрукты. На столе были мясные пироги в форме сердца, розовые тыквенные соки и другие блюда, посвящённые дню Святого Валентина. — Домовые эльфы, конечно, перестарались. — А я обожаю день Святого Валентина, — заявил Сириус с драматическим вздохом. Рядом с ним фыркнул Ремус. — По тебе это и так видно, придурок, — сказал оборотень, отталкивая руку Сириуса, заслонившую от него тарелку. — Эй, Джеймс, — позвал Питер. — А как насчёт твоего плана для Ли... — Твоя сестра ничего не ела со вчерашнего вечера, — быстро выпалил Джеймс, обрывая Питера на полуслове. Испуганное многоголосое «что?!» раздалось в их группе, и три пары рук резко потянули девушку вниз на гриффиндорскую скамью. — Гермиона, — выговорил Питер с беспокойством в глазах. — Ты обязана лучше заботиться о себе! — Ты не можешь пропустить приёмы пищи, когда тебе вздумается, Усатик, — проворчал Сириус, уже схватив её тарелку и накладывая на неё различные виды еды. — Твой мозг тоже нуждается в пище, черт возьми. — Перерывы на отдых очень важны, — вздохнул Ремус, наполняя её бокал нелепым розовым тыквенным соком. — Ты же знаешь, что не можешь позволить себе потерять сознание во время экзаменов. Гермиона тихо рассмеялась над их чрезмерной заботой, а её сердце потеплело от нежности из-за этого очевидного беспокойства за неё. — Я в порядке, ребята, клянусь, — сказала она, подхватывая свою посуду, чтобы начать ковыряться в своем кусочке мясного пирога. Питер уговаривать её съесть еще кусочек. Ремус продолжал наполнять ее бокал. Сириус также накладывал еду на её тарелку. Джеймс был странно молчалив все это время, но на его губах играла тёплая улыбка. Однако, к её огорчению, он даже не взглянул на неё. К тому времени, как она насытилась, большинство студентов уже разошлись по своим спальням. Домовые эльфы начали убирать летающих купидонов и сердечные серпантины. — Не смей возвращаться в библиотеку, — предупредил Питер, осторожно поднимая её на ноги. На плечах Джеймса все еще висели обе сумки. Мародёры окружили её и заключили в кольцо подобно конвою, не оставляя путей к побегу. — Мне еще нужно закончить эссе, — возмущенно возразила она. — Я более чем уверен, что крайний срок не завтра, — предположил Ремус, слегка оскалив зубы, и полыхнув раздражением. — Земля не остановится, если ты не закончишь его сегодня, Гермиона. — Но…— четыре свирепых взгляда метнулись в её сторону, заставив Гермиону вздохнуть в знак поражения. — Прекрасно, — сухо сказала она. — Тогда я собираюсь удалиться в свою спальню. — Хороший котёнок, — похвалил Сириус, протягивая руку, чтобы погладить её по голове. Гермиона легонько оттолкнула его ладонь, насупившись. — Дерьмо! — внезапно воскликнул Питер, останавливаясь. Он устремил свои огромные голубые глаза на Джеймса. — Мы забыли о твоём плане насчёт Лили на день Святого Валентина! Сириус и Ремус тоже притормозили и посмотрели на друга с паникой на лицах. Джеймс нервно взъерошил свои волосы и смущенно улыбнулся своим лучшим друзьям. — В любом случае это было бы глупо, — сказал он осторожно. — Всегда есть следующий раз. — Уф, но мы вложили столько усилий, — пожаловался Сириус. Ремус фыркнул. — Которые все равно пропадут, если Эванс решит просто уйти, — заметил он, и Питер кивнул в знак согласия. Гермиона гадала, что это был такой за сложный план, который потребовал от Мародёров столько усилий и почему, клянусь гнилыми зубами Мерлина, Джеймс решил не выполнять его. Да и раньше он никогда не задумывался над тем, глупы ли его планы. Она снова украдкой взглянула на Джеймса, но он по-прежнему не смотрел на неё. Мальчики были очень любезны, проводив её обратно в башню Когтеврана. Сириус и Ремус уже пытались разгадать загадку, произнесённой дверным молотком в форме орла, когда Питер крепко обнял её и предупредил, чтобы она не надрывалась. — Вот, — сказал Джеймс, снимая с плеча ремень её сумки и протягивая ей. — Спасибо, — буркнула она, забирая сумку. Она осторожно взглянула на него еще раз и была удивлена, что Джеймс наконец-то посмотрел прямо ей в лицо. В тусклом свете коридора его глаза казались почти черными. На лице Джеймса была лёгкая, тёплая улыбка, он пожелал ей спокойной ночи и развернулся на каблуках. — Спокойной ночи, Усатик, — улыбнулся Сириус, игриво взъерошив ей волосы, прежде чем обнять удаляющихся Ремуса и Питера за плечи. Она крикнула им вслед пожелание спокойной ночи и долго смотрела, как они уходят дальше по коридору. Как раз перед тем, как они скрылись за углом, Джеймс вдруг оглянулся через плечо и одарил её загадочной улыбкой, от которой у неё перехватило дыхание.