***
5 августа 1977 года Гермиона чуть не рухнула на пол, когда Лили с порога кинулась ей на шею. Девушка рассмеялась и отстранила подругу с ослепительной улыбкой, польщенная её искренней радостью. — Привет, — обрадовалась Гермиона, затем переключила внимание на парня, стоящего за спиной рыжеволосой. — Оо, ну ты и вымахал! — И тебе привет, — проворчал Северус в ответ, с волнением оглядываясь на безлюдную улицу позади. — Ваш район такой…— он сморщил нос, было видно, как парень силится мысленно подобрать подходящее определение. Наконец, он нашелся: — …оживленный. — И нервно взъерошил свои черные волосы. — Здесь чудесно, — пропела Лили, любуясь на маргаритки в горшках, выстроившихся вдоль маленького аккуратного дворика Петтигрю. — Коукворт, сколько себя помню, всегда отличался чрезмерным однообразие и навевал тоску. Зато у вас красочность и обилие солнечного света так бодрят! Гермиона посмеялась над таким сравнением и махнула рукой, приглашая их войти внутрь дома. Аня так долго уговаривала дочь развеяться и отвлечься во время летних каникул, заставив Гермиону задуматься о приглашении своих лучших друзей, просто чтобы отвязаться от матери, осчастливив её гостями. Аня суетилась у плиты с тех пор, как узнала, что Лили и Сев приедут на несколько дней. А брат с сестрой решили держаться подальше от кухни, чтобы их не прибили под горячую руку. Лили тут же подскочила к маленькому столику, чтобы рассмотреть выставленные в рамках фотографии семейства Петтигрю. Гермиона едва удержалась от фырканья, заметив хмурого Северуса, гипнотизировавшего взглядом маггловские изображения, словно более пристальное внимание вынудит их наконец двигаться. Из всей их компании лишь Сев рос условиях магического быта. Да и, несмотря на своё чистокровное происхождение, Аня желала оставить в их доме хоть что-то маггловское на память после смерти Тимоти Петтигрю. — Я конечно говорила это раньше, но ты очень похожа на свою маму. — Умилилась Лили, поднимая к лицу коричневую рамку с запечатленной молодой Ани и шестилетней Гермионой, широко улыбающихся в камеру. — Я часто это слышу, — с улыбкой ответила Гермиона. — Ты вылитая Селвин, — сухо заметил Сев, заставив Гермиону скривиться. — Любой одержимый чистой кровью фанатик распознает фамильные золотые кудри и голубые глаза – это, вообще-то, отличительные черты рода Селвинов. — Мы даже не часть их семьи, — отмахнулась она, закатывая глаза. Северус просто пожал плечами и начал осматриваться вокруг - в его темных глазах читались плохо скрываемые удивление и недоумение. — Это ещё что такое? — спросил парень, указывая на черный ящик с разными кнопками. Наклонившись к нему, он нажал наугад одну из кнопок. Появившееся живое изображение ведущего новостей, заставило Северуса с коротким вскриком дернуться от неожиданности и метнуть в Гермиону дикий взгляд. — Что это за чертовщина? — Это называется телевизор, Сев, — ответила ему Лили с весельем в голосе. — Думай об этом как о разных движущихся картинках, собранных вместе, чтобы рассказать историю. Слизеринец снова взглянул на экран телевизора, на этот раз с явным восхищением. — Хотите чаю? — улучила момент Гермиона. — Пошли на кухню, я приготовлю. Лили кивнула с признательной улыбкой, в то время как Сев неохотно оторвался от поразившего его чуда техники, на этот раз показывающего красную ковровую дорожку и различных роскошно одетых магглов, коих сопровождали ослепительные вспышки камер. Лили ухмыльнулась и подхватила его под руку, оттаскивая прочь. — Мы посмотрим его позже, обещаю, — сказала она. Гермиона повела своих друзей на кухню, но затормозила еще на полпути, увидев, что творится внутри. Их стол мог похвастаться обилием вкусных блюд, начиная от мяса и пасты, и заканчивая всевозможными десертами, так, что даже свободного места практически не осталось. Огромные кастрюли и тарелки громоздились в кухонной раковине, некоторые повисли в воздухе, пока зачарованные губки отмывали их. Посреди царившего хаоса гордо стояла её мама в своём любимом розовом фартуке, повязанном вокруг тонкой талии. Волосы Ани распушились из-за влажности, но она, казалось, даже не замечала этого. — Мама! — крикнула Гермиона. — Что ты натворила? — О! — воскликнула Аня, оборачиваясь к визитерам. Она лучезарно улыбнулась друзьям Гермионы, которые в изумлении глядели на уставленный едой стол. — Привет Лили, здравствуй, Северус. Не знала, что вы уже приехали. — Она рассеянно вытерла мокрые руки о фартук и жестом призвала садиться. — Проходите, не скромничайте! Я, правда, ещё не закончила, но это ненадолго. — Не закончила? — сдавленно пискнула Гермиона. — Мам, ты приготовила столько еды, что хватит на целую школу! Аня лишь рассмеялась и пренебрежительно махнула на дочь рукой. — Не преувеличивай, дорогая, — хихикнула она, шагнув вперёд и взяв Лили с Северусом за руки. — Вперед, садитесь, дети. Северус! Ты исхудал с последней нашей встречи. Я не разрешаю тебе вставать из-за стола, пока ты не наберешь хотя бы фунт! — Э-э... — опешивший молодой волшебник резко побледнел, и Аня воспользовалась его замешательством, толкнув его на стул. — Мама! — Я пошутила, дорогой, — утешила парня Аня с очаровательной улыбкой. Затем она ласково улыбнулась подруге дочери и усадила ту на свободное место рядом с погрузившимся в транс Северусом. — Лили, милая, как поживаешь? — Я в порядке, миссис Петтигрю, — вежливо ответила она хозяйке. — О, прошу, зови меня по имени, — рассмеялась мама. — Я приготовила шоколадный торт и положила туда шоколадных лягушек, Гермиона сказала мне, что ты их любишь. Щеки Лили пылали ярче собственных огненно-рыжих волос. — Ой, спасибо, вы очень добры, — поблагодарила она, обворожительно улыбаясь. — Ну же, Гермиона, не стой столбом, — поторопила дочь Аня, затем огляделась и задумалась. — И где носит твоего брата? ПИТЕР! Откуда-то сверху послышались тяжёлые шаги. Ее брат, который за лето вытянулся ещё больше, вприпрыжку спустился по ступенькам лестницы. — Да здесь я, зде ... ого! — Он уставился на переполненный едой стол широко раскрытыми глазами, прежде чем в шоке взглянуть на мать. — Мам, ты приготовила столько еды, что хватит на целую школу! Гермиона удовлетворенно хмыкнула и опустилась на стул рядом с Лили. — Тоже самое ей сказала и я, — ухмыльнулась девушка. — Хотя я и раньше догадывалась, что мама слегка сходит с ума, когда к нам приходят гости. — Но ведь ты никогда не приводила к нам своих друзей, — надулась Аня, когда Питер занял последнее свободное место. — Питер, ты тоже никого не приглашал до сих пор. — Мам, поверь мне, это только к лучшему, — со смехом заявил Питер. — Сириус выпьет из тебя все силы. Ремус будет капризничать, если это... неважно. А Джеймс, скорее всего, захочет как-нибудь приколоться над тобой, после чего ты наверняка навсегда запретишь ему появляться в нашем доме. — Кроме того, — добавила Гермиона, — Наш дом не выдержит буйства четырех мальчишек одновременно, мама. Аня вздохнула и улыбнулась гостям. — Что ж, угощайтесь! — пригласила она. Питер доброжелательно улыбнулся Лили. — Привет, Лилз, — поприветствовал он девушку. Когда его голубые глаза остановились на Северусе, Питер поменялся в лице. — Нюн… Снейп. — Петтигрю, — холодно отозвался Сев, прежде чем сосредоточиться на нарезке запеченной говядины. Гермиона и Аня обменялись одинаково удивлёнными взглядами. Девушка уже рассказывала матери о соперничестве между её лучшим другом и Мародерами. Гермиона и раньше-то не решалась пригласить Северуса к себе, боясь, что они с Питером снова сцепятся и устроят перепалку. Но прохладная, взаимная вежливость между недругами стала неожиданностью, хоть и забавляла в какой-то степени. Гермиона была просто благодарна, что они оба решили держать себя в руках и соблюсти приличия. Внезапно зазвенел таймер духовки, и Аня подскочила на ноги. — Кто-нибудь хочет попробовать свежеиспечённое печенье? — Ты и печенье испекла? — недоверчиво спросил Питер. — Порция печенья с шоколадной крошкой уже готова, — добавила Аня, кивнув. Гермиона усмехнулась и с нежностью посмотрела на свою очаровательную мать. — Мам, ты чудо. Если Аня будет вести себя так при каждом визите гостей - Гермиона сделала мысленную заметку - то она просто обязана приглашать Лили и Сева как можно чаще.***
6 августа 1977 года — Еще что-нибудь посмотрим? — спросила Гермиона, когда на экране появились титры. Лили застонала и уронила голову на диванные подушки, а Северус, напротив, посмотрел на Гермиону с немой просьбой в глазах. — Отлично, этот надоеда хочет посмотреть ещё один фильм. — Пожалуйста, хватит, — взмолилась Лили. — Если я посмотрю ещё один фильм, моя голова лопнет. Петтигрю поёрзала на диване и завалилась набок, опуская голову на колени Лили. — Да ладно тебе, — ластилась Гермиона. — Взгляни на Сева. Ты когда-нибудь видела его таким увлечённым? Кроме моментов, когда он варит очередное безумно сложное зелье. Лили снова застонала, но больше возражать не стала. Гермиона улыбнулась и начала переключать каналы в поисках другого фильма, которым они могли бы насладиться. Она мельком просматривала и комментировала различные шоу, ситкомы и кулинарные шоу, а также различные рекламные ролики, в которых продавалось все, что только можно. Гермиона никогда не видела смысла в просмотре телевизора, но теперь она была в новой временной шкале, где все отличалось, так что она иногда включала его для сравнения местных шоу с теми, которые показывали в 90-х. — Подожди-ка, — вдруг притормозил её Сев. Гермиона тут же замолчала и помрачнела при виде новостей, мелькавших на экране. Лили ахнула, широко раскрыв глаза, когда они увидели ведущего новостей, рассказывающего о массовых убийствах нескольких маггловских семей с благоустроенной улицы в Ноттинг-Хилле. Хотя их тела были подвергнуты цензуре, средства массовой информации без колебаний показали, как эти тела, около двадцати или более, рядками тянулись вдоль улиц, в то время как соседи убитых с испуганными лицами собрались неподалеку. Вспышки фотоаппаратов непрерывно мигали, репортеры толпились вокруг, каждый повернувшись к своей камере, повествуя о необычных смертях. — ...сказал, что причина смерти до сих пор не установлена, — распинался репортер, седеющий мужчина с ужасной гримасой на лице. — Однако коронер настаивает, что все они умерли одинаково. Было сказано, что органы жертв мгновенно отказали без каких-либо сопутствующих заболеваний. У самой молодой жертвы, пятилетней девочки, до её безвременной смерти не было никаких заболеваний. Затем экран переключился на другого репортера с места событий, рядом с которым дрожала свидетельница. — ... странная отметина над головами, — всхлипнула пожилая женщина. — Она была зелёной, и я не уверена, может, мне показалось ... мне показалось, там были череп и змея. Ох, это было ужасно, так ужасно. Они были хорошими, порядочными людьми. Я не представляю, почему это случилось с ними. Северус судорожно втянул в себя воздух. — Тёмная метка, — дрожащим от эмоций голосом прошептал он, стремительно бледнея. — Это была Тёмная метка. — Лорда Волдеморта? — таким же шепотом спросила Лили. — Не произноси его имени! — рыкнул слизеринец, его голова резко дернулась словно от пощёчины, и Гермиона услышала, как хрустнула его шея. — Никогда. Не произноси его имени. — Но почему? — выпалила Гермиона. Сев заторможено повернул голову, его тёмные глаза пронзили подругу. — Просто... не надо, — сказал он, отчего-то выглядя бесконечно усталым. — Становится все хуже, да? — спросила рыжеволосая, чье хорошенькое личико исказило беспокойство. — Я имею в виду, известно, что он всегда был опасен. И его группа последователей – как они там называют себя? — Пожиратели Смерти, — сипло шепнула Гермиона. Казалось невозможным, но Сев побледнел еще больше, не мигая уставившись на свои сцепленные руки. — Точно, — кивнула Лили, затаив дыхание. Ее зелёные глаза словно утратили краски на фоне бледного лица. — Я догадывалась, что " Ежедневный Пророк " замалчивает масштабы нападений, но я всегда чувствовала, что... — она прикусила нижнюю губу и посмотрела на свои ноги. — Ты знаешь, ведь ОН так сильно ненавидит магглорожденных – людей вроде меня – и я все чаще начинаю бояться, что он доберётся до меня, до моей семьи. — Я не допущу этого! — яростно взвился Северус, к большому удивлению рыжеволосой девушки. — Никогда! Глаза Лили заблестели от подступающих слез, и на её лице появилась вымученная улыбка. — Вряд ли ты с ним справишься, Сев, прости, — возразила она, но Гермиона заметила ласковое тепло в её взгляде. — У нас есть Дамблдор, — настаивал он с подозрительно покрасневшими щеками, отводя взгляд от Лили. — Все считают, что он единственный волшебник, которого боится Сами-Знаете-Кто. Гермиона сдержала порыв сказать, что даже Дамблдор оказался не способен остановить его в будущем. При этой мысли её нарастающая паника превратилась в агонию, и Гермионе резко стало не хватать воздуха. Она торопливо извинилась и поспешила на кухню, чтобы не сорваться перед друзьями. Подлетев к холодильнику, Гермиона нащупала дверную ручку. Картины войны, смятения, горя, боли и разрушений проносились перед её глазами. Она вспомнила все приключения, которые пережила с Гарри и Роном во время учебы в Хогвартсе, как им всегда удавалось избежать смерти, втайне задаваясь вопросом, когда же все это закончится. Она вспомнила битву в Отделе тайн и заклинание, брошенное в неё Антонином Долоховым, — и оно убило бы ее, если она не успела бы увернуться. Она вспомнила безжизненные глаза Альбуса Дамблдора, устремлённые к бесконечному небу. Она вспомнила охоту на крестражи, ограбление Гринготтса, свадьбу Билла и Флер... она вспомнила битву за Хогвартс, жизни, которые в ней потеряли. Она вспомнила Рона – милого, милого Рона, – которого любила всем сердцем, с тусклыми и невидящими глазами. И лучше всего она помнила Гарри Поттера, чьи изумрудные глаза потускнели, когда война затянулась. Она помнила безнадёжность, гнев, усталость, покорность судьбе в его взгляде. Она крепче вцепилась в дверную ручку холодильника, запоздало осознав что по ее щекам безостановочно льются слезы. Всхлипы рвались из груди, и ей пришлось сильно закусить нижнюю губу, чтобы не всполошить других людей в доме. Она давно ожидала нервного срыва. После всего пережитого, Гермиона всегда ждала наступления дня, когда прошлое Гермионы Грейнджер настигнет ее и сокрушит, перекрыв кислород, пока она не задохнется. У нее уже были моменты потери самоконтроля, но стоило увидеть лица людей, что она полюбила в этой временной линии, ставших её якорями, и она каждый раз тянулась навстречу тем, чье простое присутствие помогало ей взять себя в руки. Но сегодня, после того, как она узнала масштабы убийств, совершенных Волдемортом и его последователями из-за своей обжигающей ненависти к магглам и их крови, её затянуло огромным водоворотом воспоминаний. Гермиона жадно глотала воздух, панически захлебываясь ужасом, свидетелем которого она была в прошлом. Одна, без протянутой к ней спасительной руки, она продолжала тонуть все глубже и глубже. — Гермиона? Издав смесь вздоха и всхлипа, она обернулась. Питер стоял в дверном проёме, беспокойство с растерянностью отражались на его лице. Гермиона вдруг обнаружила, что снова нормально дышит; и в то же миг из ее рта вырвались мучительные стоны. — Что случилось? — взволнованный Питер сразу же метнулся к ней. В голубых глазах брата ясно читались легкая паника и страх, но Гермиона просто не могла заставить себя перестать плакать. Он крепко обнял её и принялся утешающе гладить её по спине, выписывая круги, и что-то бессвязно шептал ей на ухо, даже не силившейся понять смысл сказанного. Гермиона вцепилась в ткань рубашки на его спине, позволяя брату вытянуть её из пучины страха обратно. Питер обнимал её несколько минут, а может, и часов, Гермиона потеряла счет времени. Лишь когда рыдания сменились тихими слезами, она покраснела от стыда и ужаса, что ее поймали на срыве. — Ты же расскажешь мне, какого черта только что произошло? — спросил он, но девушка лишь отрицательно помотала головой. Питер резко отстранился, встряхнул её за плечи и уставился на сестру сверху вниз. — Гермиона, — строго припечатал он, — я же говорил тебе, что ты всегда, в любой момент, можешь обратиться ко мне, да? Она слабо улыбнулась ему уголками губ. — Я ... прости, — шмыгнула она носом, рассеяно вытирая слезы. — Я просто искала что-нибудь попить, и ... ну ... у нас осталась лишь эта дурацкая дешёвая газировка, а я ненавижу её и ... — Черт, так ты плачешь из-за газировки? — в замешательстве выпалил Питер. — Видимо, ты более чокнутая, чем я думал изначально. Гермиона несильно треснула его по руке, заставив покоситься на неё с немым беспокойством. — Правда, все нормально, Гермиона? — с тревогой спросил он. — Ты поругалась со своими друзьями? — на его лице расцвела презрительная гримаса. — Если этот Нюниус… — Северус, — выделила она имя друга голосом, — ничего не сделал. И я ... ну, думаю, уже пришла в себя. Она вытерла оставшиеся слезы с лица и смущенно улыбнулась брату. — Не переживай, Питти. — Точно? — с сомнением произнес он. — Знаешь, я завтра должен ехать в поместье Джеймса, но если тебе ещё плохо, давай, я просто пропущу встречу в этот раз… — Нет, нет, не нужно ничего отменять, — отрезала она. — Ты всю неделю изводил себя ожиданием, да и я не хочу, чтобы ты бросал ребят. — Питер открыл было рот, чтобы возразить, но Гермиона опередила его. — Я в порядке, Питер. Кроме того, со мной останутся Лили и Сев. Брат все еще не выглядел убежденным её словами. — Ты уверена? — настаивал он. Гермиона тихо рассмеялась и кивнула. — Да, — ответила она, освобождаясь от его рук. Она склонилась над раковиной, чтобы умыть лицо и избавиться от компрометирующих следов своего нервного срыва. — Забей, Питер. Иди скорее, собирай вещи. Если не займешься этим сейчас, то вспомнишь об этом только в последнюю минуту. — Ах, ну да, конечно, — проворчал он, закатывая глаза на ее причитания. Девушка только улыбнулась. Она наконец-то снова в порядке, и все благодаря любимому брату.***
7 августа 1977 года Питер шагнул из камина и отряхнул сажу с плеч. Еще до того, как он успел поставить сумку на пол в роскошном фойе поместья Поттеров, раздались громкие шаги. Он с круглым глазами наблюдал, как Джеймс бежит вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Когда друг приземлился на последнюю ступеньку с пылающим лицом, то уже задыхался. — О, — Джеймс запнулся и медленно нахмурился. — Так ты один? Питеру стало как-то неловко. — Гм, да, — ответил он, неуклюже переминаясь на месте. — Один. Волшебник в очках избегал его взгляда, ероша волосы на затылке. — Гермиона не захотела присоединиться? — выпалил Джеймс так торопливо, что Питер едва разобрал слова. — Нет, — ответил Питер, все еще сбитый с толку. — Лили со Снейпом приехали к нам несколько дней назад, так Гермиона осталась хозяйничать. Я не знал даже, что ты ее ждешь. — О, — повторил Джеймс, начав понуро подниматься обратно по лестнице, теперь уже не спеша. — Джеймс, что б тебя! — воскликнул Сириус, вместе с Ремусом наконец догнав друга. — Я и не предполагал, что тебе так не терпелось увидеться с Хвостом! Наследник Поттеров только вздохнул и, протолкнувшись между ними, продолжил подниматься вверх. Питер вопросительно взглянул на парней, но Сириус и Ремус лишь недоуменно пожали плечами, также сбитые с толку поведением Джеймса. — Пошли уже, — позвал Ремус, жестом поманив друзей за собой. Питер пристроился в конце, между прочим интересуясь, как парни провели лето. Сириус поделился историей о особенно удачном розыгрыше, который они с Джеймсом провернули над Юфимией неделю назад, в результате которого им запретили входить в гостиную до возвращения в Хогвартс. — Родители Джеймса слишком потакают вам, делая поблажки после провинностей, — посетовал Ремус. — Ну, они любят Джеймса, — со смехом прокомментировал Сириус. — И обожают меня, разумеется. Вполне естественно, что они нам всё спускают с рук. Питер хихикнул, представляя реакцию своей матери, окажись вдруг она жертвой шалостей его друзей. Все же, ему очень хотелось пригласить к себе парней, но он слишком хорошо их знал. Его мать, конечно, милая и добрая, но у нее также был феерический характер, присущий Селвинам. Он прекрасно знал, что она не проявит снисходительности к проделкам Джеймса и Сириуса. Гермиона унаследовала от матери умение наводить дисциплину. Они даже считали эту семейную предрасположеность к "ежевым руковицам" забавной. Сириус вместе с остальными зашел в спальню Джеймса и сразу же уселся в элегантное темно-бордовое кресло с золотой отделкой. Поттер развалился на свое огромной двухспальной кровати, укутав ноги в бордовый плед. Питер моргнул, осматривая комнату друга. Он ещё не до конца привык к опрятному виду роскошной спальни друга. Сложно воспринимать Джейсма как баснословно богатого наследника, когда тот не ведет себя присуще высокомерному чистокровному фанатику в школе. Вот почему он чувствует себя неловко каждый раз, посещая поместье Поттеров - здесь каждое помещение кричит о достатке старинного рода. Питер предпочёл сесть на оттоманку, а Ремус оккупировал изножье кровати Джеймса. Сам Джеймс наконец пришел в себя, стряхнув остатки уныния, и теперь игрался с золотым снитчем. — Есть какие новости, Питти? — спросил он, приподняв бровь. — Ну, — поскреб щеку Питер, — никаких. Все по-старому, наверное. Единственное выбивающее из колеи событие летом, случилось вчера, когда он застал сестренку рыдающей над банкой дешёвой газировки в холодильнике. Правда, поначалу он запаниковал, поскольку никогда раньше не видел, чтобы она плакала так горько, что щемило сердце. Ему потребовалось немало времени, чтобы успокоить ее. Пришлось сделать вид, что он купился на ее ложь о ненавистном напитке, зато Гермионе стало заметно лучше. Он мог настоять и выяснить, что так расстроило её, но предпочел дождаться, когда она сама всё ему расскажет. В конце концов, Гермиона всегда именно так и поступала. Джеймс прекратил подбрасывать снитч и вытащил свою волшебную палочку. Короткий взмах и дверь захлопнулась. Питер широко раскрыл глаза, удивленный его демонстрацией невербальной магии, впрочем, Джеймсу всегда блестяще давались чары. Джеймс прекратил подбрасывать снитч и вытащил свою волшебную палочку. — Так вы видели последние новости? — спросил Джеймс низким голосом, помрачнев. — Да какие именно? — недоуменно уточнил Ремус. — Я видел новости о новом вратаре у Пушек Педдл.. — Да нет, не эти, — перебил его Джеймс. — Я про нападения на магглов, живущих в Ноттинг-Хилле. Питер удивленно захлопал глазами. — А я ведь слышал об этом, — серьёзно сообщил он, торжественно кивнув. — Вчера Гермиона с друзьями как раз обсуждали это, я слышал краем уха. — "Ежедневный Пророк" заявляет, что нет поводов для паники, — саркастично заметил Сириус, хмыкнув. — Мол, это всего лишь несчастный случай, вина лежит на каком-то своенравном волшебнике. — Тогда как они объяснят людям появление Темной Метки? — сурово спросил Питер. Остальные тут же посерьёзнели. — Была свидетельница, она видела в небе отметину - зелёную, с черепом и змеей. Разве это не символ Волдеморта? Сириус вздрогнул при упоминании имени темного волшебника и нахмурился. — Мерлин, я совсем забыл про него, — признался он. — Мои родители целую вечность не умолкали, восхваляя его труды и идеологию. По правде, это было отвратительно. — Ну, а я подслушал вчера разговор родителей, — продолжил Джеймс. Он спрыгнул с кровати и принялся расхаживать по комнате, рассеянно подбрасывая золотой снитч в воздух. — Они обнаружили меня почти сразу, но я потребовал рассказать мне всё, что им известно об этих нападениях. — Дай угадаю, — вздохнул Ремус, драматично оседая на пол. — Они заявили, что ты слишком молод, чтобы знать. — Бинго, Лунатик, — фыркнул Джеймс, кивнув в его сторону. — Но я настаивал, что уже практически совершеннолетний, и достаточно взрослый по меркам волшебников. Он остановился и, поморщившись, посмотрел на своих друзей. — Кроме того, раз я стану аврором в будущем, то обязан знать, с кем предстоит иметь дело. Питер подался вперёд, пристально смотря на Джеймса. — И они рассказали? — он спросил с надеждой в голосе. Джеймс медленно кивнул головой и снова плюхнулся на кровать. — Они подтвердили, что это сделал Волдеморт, — продолжил он. — Во время нападений всегда много жертв, вполне логично, что для такого масштаба беспорядков необходима большая группа людей. — Он серьёзно посмотрел на своих друзей. — Папа сказал, что нападавшие скрывают лица за серебряными масками, когда отправляются разбрасываться смертельными проклятиями в несчастных магглов. — Пожиратели Смерти, — прорычал Сириус. — Ну конечно. Джеймс кивнул головой. — По словам отца, их стало больше. Волдеморт уже много лет неустанно вербует людей, и ... — он замолчал, переводя сбившееся дыхание, его руки нервно игрались с трепещущими крылышками снитча. — Он боится, что Волдеморт захочет завербовать меня в будущем, так как я чистокровный с впечатляющими магическими навыками. Джеймс впился взглядом в обеспокоенные глаза Сириуса. — Ты тоже может быть им интересен, отец предупредил. Как отпрыск Блэков. — затем взгляд Джеймса упал на Ремуса. — Зато к тебе, с твоей маленькой пушистой проблемой, вряд ли сунут нос. Ремус фыркнул, его губы скривились в усмешке. — Вот же повезло мне, — с сарказмом протянул он. — Но разве вы все не считаетесь предателями крови? — выпалил Питер и смутился, когда парни одновременно закатили глаза на его заявление. — То есть, все знают что вы не разделяете Его идеологию "магического мира без грязнокровок". Зачем ему вообще тратить время на вербовку вас обоих, когда он может прочесать все Священные двадцать восемь и набрать из них достойных последователей? Сириус резко напрягся от его слов, и никто в комнате не сомневался, что тот подумал о своём брате. Это стало одной из причин беспокойства Питера, узнавшего от Джеймса, что Гермиона слишком много времени провела с наследником рода Блэк в прошлом году. Если тот окажется фанатиком, связанным с Волдемортом и его интригами, то Гермиона окажется в большой опасности. — Ему нужна армия, — невозмутимо ответил Ремус. — Священных двадцати восьми недостаточно. Он пытается найти других впечатляющих, сильных последователей среди полукровок. Достаточно поклясться Ему в верности. Питер побледнел от слов Ремуса и испуганно посмотрел на Джеймса с Сириусом. Он мало что знал о Волдеморте, прожив в семье с магглом во главе. Рассказы матери о Волдеморте походили на сказки, которые она пугала его в детстве, если он капризничал и был непослушным. Он чувствовал опасения мамы касательно деятельности Волдеморта, она ведь выросла в чистокровной семье, практикующей Темными искусства, как и Блэки. — Они могут связаться с тобой, Питер, — заметил Джеймс. — Со мной? — сдавленно пискнул Петтигрю. — Ты же Селвин, — объяснил Сириус, кивая головой в знак согласия со словами Джеймса. — Ты полукровка, в жилах которого течет кровь одного из древнейших чистокровных родов. Волдеморт может счесть тебя достойным. Холодящий душу страх прокрался в сердце, Питеру стало плохо при одной мысли об этом. — Я же ничем не выделяюсь, — выдавил он, нервно рассмеявшись. Джеймс в который раз фыркнул и продолжил подбрасывать свой снитч в воздух. — О, я более чем уверен, что твоя драгоценная кровь затмит все твои недостатки, Хвост,— невесело усмехнулся он. — Че-е-ерт, — вдруг взвился Ремус, резко выпрямившись. Он смотрел на друзей круглыми серыми глазами. — Они могут прийти за Гермионой. — Что?! — воскликнул Питер. Джеймс промахнулся мимо снитча, впервые упустив. Крылатый шарик носился по комнате, но парни не замечали его, ошарашенные заявлением Ремуса. — Да чтоб их всех... — Прошипел Сириус, бледнея пуще прежнего. — В этом есть смысл. Её способности поразительны и вызывают трепет, и она наполовину Селвин. Она - воплощение всего, что ищет этот чёртов ублюдок! Обычно беззаботный волшебник выглядел очень серьёзно, несмотря на испуг во взгляде. Питеру совсем не нравилась складывающаяся ситуация. — Не удивлюсь, если Он уже наслышан о ней. Липкий страх превратился в обжигающее негодование, его охватило желание защитить сестру несмотря ни на что. — Нет, нет, я не позволю этому случиться, — прорычал Питер, судорожно сжимая кулаки. Джеймс рассеянно поднял руку и ловко поймал пролетающий мимо снитч. Его рука крепко сжала золотой шарик, и он мрачно прожигал взглядом пол. — Я тоже, — зло процедил он. — Сначала ему придётся разобраться со мной. — И со мной, — решительно поддержал друга Сириус. — И я не останусь в стороне, — подхватил Ремус, пытаясь сдержать ярость, стиснув зубы. Решительность друзей немного успокоило Питера. Он благодарно улыбнулся им уголками губ, приятно удивлённый, что парни пекутся о благополучии его сестры. Он не помнил когда, но в какой-то момент Гермиона стала неотъемлемой частью жизни Мародеров. Сириус однажды пошутил, что она является почётным членом их маленького клуба, отчего Гермиона драматично закатила глаза. Но Питер подспудно чувствовал в словах Сириуса не только шутку. — Отец сказал, — отвлек всех Джеймс, снова плюхаясь на кровать. — Что наша семья всегда открыто выражала своё мнение о помешательстве на чистоте крови, ну, и прочем дерьме. Так что у нас полно врагов среди аристократии. Когда Дамблдор обратился к родителям, они согласились финансировать его дело. — Какое отношение имеет Дамблдор ко всей этой трагедии с Волдемортом? — нахмурился Сириус. Джеймс сверкнул горящими от охватившего его волнения глазами. — Отец сообщил, что Дамблдор втайне формирует гражданскую оппозицию против Волдеморта и Пожирателей смерти, — негромко сказал он. — называется Орденом Феникса. Сириус присвистнул. — Мощно, — похвалил он. — Ага, — кивнул Джеймс с широкой улыбкой. — Дамблдор хочет, чтобы мы присоединились к Ордену, но отец был против, разве что после выпуска из школы. — Пока ещё рано об этом говорить, — медленно произнес Питер, — Но лично я пойду за директором, если это поможет избавиться от этого мерзкого Темного Лорда. Улыбка Джеймса стала ещё шире. — Вот это сила воли, Питер, — одобрительно ухмыльнулся он, поправляя очки. — Я сказал тоже самое родителям, что я примкну к Дамблдору при первом удобном случае. Мама была против. Она убеждена, что теперь, когда Волдеморт набирает в армию новых сторонников, станет чересчур опасно, но я стоял на своем. В конце концов, уже сейчас идет война. Мы не можем позволить себе остаться в стороне. — Кроме того, Дамблдор считается единственным волшебников, которого опасается Волдеморт, — вставил Сириус, злорадно ухмыляясь. — Если мы хотим победить этого Лорда, то разумнее всего будет примкнуть к Дамблдору. — Значит, договорились, — подвел итог Джеймс. — Господа, все за то, чтобы после окончания школы вступить в Орден Феникса? Гулкое "Да" эхом отразилось от богато украшенных стен спальни. — Кстати, — вдруг засмеялся Джеймс. — У меня есть еще одна новость. Он порылся в кармане мантии и вытащил нечто, блеснувшее на свету. Затем бросил предмет через комнату в сторону Питера. Как человеку без отточенных квиддичем рефлексов, Питеру пришлось повозиться, чтобы поймать его. Он стрельнул взглядом в хихикающего волшебника, прежде чем взглянуть на предмет в своих руках и рассмотреть на темно-бордовой поверхности с золотой окантовкой гордую букву "С" прямо посередине значка. — Ты стал старостой школы? — удивился Питер, посмотрев на друга круглыми глазами. — А ещё вот. — Джеймс торопливо вытащил из кармана еще что-то и на этот раз бросил в сторону Сириуса. Он сумел поймать предмет более изящно, чем Питер, и показал любопытным друзьям еще один значок, на этот раз с выбитым на нём словом "капитан". — Этот придурок стал капитаном квиддичной команды, — проворчал Сириус, хотя на его лице сияла гордая улыбка. — Вау, я думал что старостой назначат Лунатика, — признался Питер, вскинув бровь. Ремус лишь вздохнул и пожал плечами. —Дамблдор действительно предложил мне эту должность, но я вежливо отказался, — пояснил он с кривой улыбкой. — Думаю, быть оборотнем - итак большая ответственность. К тому же я продолжу исполнять обязанности старосты факультета. — Готовьтесь, Хогвартс рухнет и сгорит под диктатурой Сохатого, — съязвил развеселившийся Сириус, тут же тряхнув головой, уворачиваясь от запулённой в него подушки. — Я стану лучшим старостой, которого когда-либо видел Хогвартс, вот увидишь, — горячо заверил смеющегося друга Джеймс, комично потрясая зажатым в руке золотым снитчем в воздухе. Питер фыркнул, слушая их перебранку. — Представьте ужас Гермионы, когда она узнает, кто стал старостой школы. Улыбка на лице Джеймса стала ослепительной, он привычным жестом взъерошил волосы, после чего спросил: — Она же порадуется за меня? — в его голосе звучала неприкрытая надежда. — Порадуется. Сразу после того, как прочитает лекцию о том, как важно быть примерным старостой, гарантирую тебе! - сказал Питер со смехом. Джеймс захохотал и поднял вверх сжатый кулак. — Железный кулак, — торжественно провозгласил он. Питер повторил его жест и широко улыбнулся. — Железный кулак, — эхом отозвался он.***
1 сентября 1977 года Гермиона отметила витающую в воздухе настороженность и нервозность толпы. Таща чемодан вдоль платформы с Хогвартс-Экспрессом в поисках друзей, Гермиона не могла отвлечься от искаженных беспокойством лиц родителей, провожающих своих детей перед очередном учебным годом. Теперь она знала, что подобному настроению послужили участившиеся нападения в маггловском и магическом Лондоне. Причем резней маггловских семей в Ноттинг-Хилле преступники не ограничились. Страницы "Пророка" заполонили новости о волшебниках и ведьмах всех возрастов, умирающих из-за смертельного проклятия и других темных проклятий. Гермиона забавляла позиция Министертва, будто у них всё под контролем и магическое население в безопасности, но зловещая Тёмная метка, каждый день появлявшаяся на первых полосах убеждала в обратном. Перед посадкой в поезд у Гермионы возникло ощущение, что в этом году все будет иначе, совершенно по-другому. Какое-то смутное чувство в глубине души подсказывало ей, что нужно проявить бдительность, следить за любыми странными поступками и поведением окружающих. Она отбросила грызущее её смятение, когда заметила знакомые черные волосы Регулуса через окошко купе. Блэк-младший сидел в нём в одиночестве, погруженный в свои мысли, его серебристые глаза пристально наблюдали за чем-то через окно. Тряхнув головой, чтобы избавиться от гнетущих мыслей, Гермиона изобразила на лице легкую приятную улыбку и открыла дверь купе. — Привет, — поздоровалась она. Вместо обычного своего манерного приветствия Регулус напрягся при звуке её голоса. Улыбка померкла, когда он медленно повернулся к ней, недовольная гримаса исказила его красивое лицо. Гермиона мгновенно отметила тёмные круги под его серыми опухшими глазами, их опасный блеск и напряженную челюсть. — Что тебе надо? — презрительно бросил он. Гермиона в замешательстве вскинула брови, недоумевая, отчего Регулус в таком скверном настроении. — Вау, кто-то встал не с той ноги? — она намеренно постаралась отшутиться, надеясь, что её реплика прозвучала дразняще и игриво, а не смущённо и сердито. Краем глаза она заметила, как его руки на коленях сжались в кулаки. — Убирайся, — резко приказал он. — Что? — взвилась она, приходя в ярость от того, каким тоном он ответил ей. — Я сказал, убирайся, Петтигрю, — процедил он сквозь зубы. — Или мне ещё раз повторить? — Да что на тебя нашло? — сказала она, закатывая глаза от его раздражающего гонора. Регулус моментально подскочил на ноги, поднимая крепко сжатую палочку в правой руке. — Убирайся, Петтигрю, или я.. — Что, проклянешь меня? — рыкнула она, прерывая его и мрачно глядя на его палочку. — Не стоит тратить силы, Блэк. Я ухожу. А я-то думала, что мы стали друзьями. Она развернулась и выскочила из купе, когда увидела странный отблеск эмоций в его серебряных глазах, вызывающий беспокойство. Но едва переступив порог, она уперлась в преграждающую ей путь высокую фигуру. Удивленно моргнув, она вскинула голову и узнала жутко оскалившегося Барти Крауча-младшего. Он странным движением судорожно облизнул губы, когда впился в неё взглядом диких, злых глаз. — Ты мешаешь мне пройти, — тихо пробормотала Гермиона, пытаясь подавить вызванный его появлением дискомфорт. Что-то вызывало у неё мурашки по коже в этой юной версии знакомого ей Пожирателя смерти. Она вспомнила, как он целый год при всех пил из фляги оборотное зелье, выдавая себя за респектабельного ветерана-аврора, просто чтобы организовать возвращение Волдеморта. — Она докучает тебе, Регулус? — небрежно спросил Крауч, взглянув через её плечо на молчащего наследника за её спиной. Она не сводила глаз со слизеринца перед собой, и могла только догадываться о действиях Регулуса. — Отпусти её, — холодно приказал он. — Она как раз собиралась уходить. Разочарование отразилось на лице Крауча, когда он снова посмотрел на Гермиону. На мгновение она вспомнила образ Барти-младшего под маскировкой "Грозного глаза" Аластора Муди, его палочку, направленную на бедного паука, когда он произносил слова Непростительных заклятий. Гермиона подавила страх и смело протиснулась мимо Крауча, не обращая внимания на другого слизеринца, притаившегося за спиной этого пугающего волшебника. Вскоре она отыскала Лили и Сева всего через несколько купе от Регулуса. Она проскользнула внутрь, обеспокоенная странным поведение Регулуса больше, чем собственной яростью. Она так погрузилась в себя, что даже не заметила новый блестящий значок, приколотый к мантии Лили, и того, как поспешно та высвободила ладонь из руки Северуса. — Что случилось, Гермиона? — спросила взволнованная Лили, встав со своего места рядом со слизеринцем, и вместо этого сев рядом с подругой. — У меня только что был очень занимательный разговор с Регулусом Блэком, — нахмурилась Гермиона. Она не желала и дальше поддаваться мыслям, порожденных страхом. Лицо Северуса потемнело при упоминании имени наследника рода Блэк. — Гермиона, — прорычал он, — Я же сказал тебе держаться от него подальше. Гермиона закатила глаза, слишком вымотавшись встречей с Регулусом, чтобы препираться с Северусом и дальше. — А я говорила тебе, что буду общаться с кем захочу, Сев, — устало напомнила она. Он заскрипел зубами, затем резко рванулся к ней навстречу и крепко сжал ее ладони в своих. — Гермиона, пожалуйста, — взмолился он. Краем глаза Гермиона заметила, как Лили пораженно уставилась на них. — Я знаю, ты очень упрямая и можешь сама о себе позаботиться, но всё, о чем я прошу - это перестать дружить с Блэком. Особенно сейчас. Не тогда, когда он ... — он смущенно замолчал, отвернувшись от испуганного взгляда Гермионы. — Если ты желаешь счастливой жизни, тебе следует держаться подальше от него и от всех, с кем он общается. К горлу подкатила дурнота. Она хотела перестать анализировать, боясь догадаться и прийти к выводу, подтверждающему, что один из ее худших страхов сбылся и воплотился в жизнь. Но по глазам и словам Северуса она итак уже поняла, почему Регулус ведёт себя именно так. «Это случилось», — прошептал собственный панический голос. — «Это уже произошло. Война. Она здесь. Она здесь». — Гермиона? — голос Лили достиг ушей сквозь охвативший её ужас. — Ты как-то скверно выглядишь. — Я ... мне нужно в уборную, — извинилась она. Прежде чем Лили или Сев смогли остановить её, Гермиона выскочила из купе и вслепую попыталась добраться до уборной. Едва она оказалась внутри, как её согнуло пополам над унитазом, вырвав. Глаза защипало от сдерживаемых слёз, и она дрожащей рукой вытерла капли пота с лица, как только её отпустило. — Это произошло, — прошептала она, ни к кому не обращаясь. Слезы застили взгляд, страх окончательно захлестнул её. Она боялась. Боялась за Регулуса Блэка, который успел стать ей другом. Когда Гермиона прислонилась лбом к холодному окну, в ее голове промелькнула одна единственная мысль. Пришла Война, и теперь она точно знала, что больше не сможет пускать всё на самотёк.