***
24 сентября 1977 года Она начала собираться в семь утра. Гермиона проснулась в пять утра субботы, когда солнце едва начало подниматься над горизонтом, однако она уже вся трепетала в ожидании. Спать или просто лежать не хотелось, так что, решив не терять даром времени, когтевранка достала из чемодана учебник по нумерологии и погрузилась в чтение, но без особого успеха — слова то и дело расплывались перед глазами. Промучившись с одной и той же строчкой с десяток раз в попытке уловить смысл написанного, девушка сдалась и вернула книгу на место. Шли минуты, она гипнотизировала балдахин своей кровати и гадала, нормально ли так рано просыпаться из-за какой-то прогулки. Гермиона чувствовала себя невероятно глупо, ведь Джеймс собирался рассказать ей, что они с Лили теперь вместе. Назойливый голосок в глубине сознания шептал ей, что ему совершенно не обязательно было подстраивать так, чтобы наедине пригласить её в Хогсмид — лишь для того, чтобы сообщить подобную новость. Рациональная сторона посчитала, что это у Джеймса такой своеобразный способ выразить благодарность за помощь. Иррациональная сторона, та самая сторона, из-за которой ее сердце пропускало удар каждый раз при разговоре с гриффиндорцем в очках, ревела о том, что Джеймс хотел по-настоящему провести время лично с ней. — «Нет, нет, и нет», — и так бесчисленное количество раз одергивала себя Гермиона, когда ее мысли сворачивали не в том направлении. Она потратила пару часов, борясь сама с собой, опровергая эти глупые мысли, пока в конце концов не успокоилась. Как только стрелки на её наручных часах доползли до семи утра, девушка выскользнула из постели и принялась готовиться к выходу. Гермиона редко одевалась в повседневную маггловскую одежду, по какой-то не совсем понятной причине не было никакого желания носить фасоны нынешнего времени. Мода 70-х годов вызывала у неё стойкое желание скривиться, даже обычные вещи казались ей слишком вычурными и экстравагантными. Но Гермиона не осмеливалась сказать об этом матери, ведь та всегда была так рада покупать дочери новые вещи. Открыв гардеробный отдел своего чемодана и изучив содержимое, когтевранка начала испытывать подкрадывающуюся панику. И все её мысли вихрем завертелись лишь об острой нехватке подходящей для предстоящей прогулки одежды. — Ладно, успокойся, всё хорошо, — сказала она себе, глубоко вздохнув и закрыв глаза. Слепо пошарив руками среди различных готовых сочетаний вещей, девушка наугад вытащила несколько и бросила на кровать. Выбор наудачу пал на голубое клетчатое платье-джемпер поверх черной водолазки с высоким воротом. Так как на улице было по-осеннему прохладно, на ноги соответственно натянулись черные легинсы. Облачившись, она поспешила к большому зеркалу в их комнате, и оторопело уставилась в отражение, поскольку её внешний вид оказался далеко не так нелеп, вопреки собственным ожиданиям. Впрочем, не стоило сомневаться во вкусе бывшей светской львицы, чистокровный матриарх семейства Петтигрю прекрасно умела правильно подбирать дочери вещи, даже по маггловской моде. Шатенка обратила внимание на распущенные волосы и задумчиво пожевала нижнюю губу, прикидывая варианты, что же с ними сделать. Где-то в глубине чемодана дожидалась своего часа баночка «Простоблеска», так что будет неплохо, если она пригладит кудряшки после нанесения нескольких порций… Поймав себя на этой мысли, Гермиона поднесла руку к лицу и с силой помассировала переносицу. — Это НЕ гребанное свидание, — уязвил её шипением собственный голос. — Не смей даже думать о таких глупостях. В итоге она решила просто заплести длинную косу, убирая волосы с лица. Тут слух уловил звук хлопнувшей входной двери, отчего Гермиона вздрогнула и оторопело оглянулась через плечо, на голос Дороти. — Боже, Гермиона, ты просто секси! — подруга мило хихикнула, оценивающе разглядывая её и беззастенчиво расплываясь в дразнящей улыбке. — У тебя запланировано свидание? — НЕТ! — мгновенно воскликнула Петтигрю. Дороти отреагировала на её торопливое отрицание вскинутой бровью, отчего Гермиона смутилась и отвела взгляд. — Это не свидание. Подруга что-то согласно промурлыкала, сделав вид, будто поверила. — В любом случае, я заглянула сказать тебе, что Джеймс Поттер окопался перед входом в башню, — сообщила она, понимающе улыбаясь соседке. Гермиона удивленно обернулась. — Уже? — ахнула она, бросив взгляд на наручные часы, показывающие девять утра. — Но ещё рано! Дороти весело хмыкнула, когда Гермиона, собравшись и спотыкаясь, вылетела из спальни. Студенты Когтеврана уже начали набиваться в просторную гостиную, не торопясь отправляться в Хогсмид прямо с утра. Большинство из присутствующих бездельничали и общались с друзьями. Но, поскольку это всё же был факультет умников, многие прилежные студенты за столами предпочли посвятить себя книгам, обложившись стопками томов. Приблизившись к входной двери, Гермиона остановилась, нервно дёргая себя за кончик косички в попытке успокоиться. Она снова и снова твердила себе, что это всего лишь безобидная прогулка с другом. И то, что каждый из них был безумно влюблён в совершенно разных людей, больше не имело значения. Ведь Джеймс уже встречается с Лили и теперь хочет лишь поблагодарить Гермиону за помощь в завоевании сердца возлюбленной. Собрав всю свою гриффиндорскую храбрость, что ещё осталась при ней, девушка толкнула дверь и вышла наружу. Отыскать Джеймса не составило труда, его фигура возвышалась над другими готовыми к походу в Хогсмид старшекурсниками. Он взволнованно расхаживал взад-вперёд, и все запускал пятерню в остатки того, что должно называться прической, тем самым взъерошивал волосы всё сильнее. У пока что незамеченной Гермионы пробежали мурашки по коже от восхищенного лицезрения гриффиндорца в одежде, которая очень ему шла. Джеймс и Сириус относительно недавно начали отдавать предпочтение смеси вещей маггловской и волшебной культуры — это являлось неким бунтом, как однажды поделился с ней мыслями Сириус. Сегодня Джеймс облачился в обычные маггловские джинсы и богатую бордовую рубашку, которая, как можно было догадаться, стоит целое состояние. На плечи он накинул толстую шёлковую повседневную мантию иссиня-черного цвета, что наверняка очень мягкая на ощупь. Мерлин, какое же головокружительное впечатление он производил, такой он был красивый. Гермионе пришлось даже прикусить нижнюю губу, чтобы остановить зарождающийся в груди томный вздох. — Привет, — окликнула она его наконец. Джеймс резко затормозил и тут же обернулся на ее голос. Его лицо вытянулось в чистом восхищении при виде Гермионы, карие глаза жадно впились в девушку, цепким взглядом осматривая ее с головы до ног, но, спохватившись, вернулись к её лицу. — Ты выглядишь так… кхм, я хочу сказать… — он замолчал и его рука рефлекторно дернулась к волосам. Сердце Гермионы затрепетало от реакции Джеймса, радуясь, как удачно она выбрала наряд. Ради него. Теперь ей поможет один лишь Мерлин. Петтигрю отмахнулась от нахлынувших неуместных мыслей и легко улыбнулась парню в знак приветствия. — Ты сегодня рановато, — заметила она. — Мне казалось, ты сказал, что мы встречаемся в 10? На его вспыхнувшем лице появилась широкая лукавая улыбка. — Я рано проснулся, — признался он. — А потом не смог ни глазу сомкнуть. Поэтому я решил заранее собраться и… вот, я уже здесь. Гермиона завороженно смотрела на Джеймса, не зная, как истолковать его слова. Сегодня утром она оказалась в похожей ситуации, чего, по здравому размышлению, не должно было с ней случиться. Неужели Джеймс так хотел поделиться с ней радостью, что Лили наконец согласилась с ним встречаться? Или… — «Заткнись, Гермиона», — раздался в её голове все тот же ехидный голос. Слегка нахмурившись, Гермиона шагнула вперёд. Взгляд Джеймса неотрывно следил за ней, становясь напряженнее с каждым её шагом. — Кхм, — прочистила горло Гермиона, нервно теребя кончик своей косы, — может, тогда пойдем уже? Джеймс резко втянул в себя воздух. — Да, — шепотом выдавил он из себя, затаив дыхание, — хорошая идея. Их путь к запряжённым фестралами экипажам оказался каким-то чересчур неловким. Раньше они с Джеймсом всегда легко могли найти темы для беседы, но сегодня с ними явно творилось что-то странное. Она так отчаянно желала сделать хоть что-нибудь с возникшим напряжением, поэтому, когда они приблизились к каретам, её рука автоматически потянулась к скелету лошади и легонько похлопала его. Джеймс вопросительно покосился на неё. — Эм, что ты делаешь? — спросил он, наморщив лоб. — О, просто это мой способ похвалить его за тяжелую работу извозчика, — ответила она с легкой усмешкой. — Чего? Гриффиндорец выглядел изумленным и сбитым с толку, и именно тогда Гермиона вспомнила, что не все могут видеть фестралов. — Ты разве не догадывался, что кареты запряжены фестралами? — спросила когтевранка, пытаясь вспомнить пройденные темы лекций по уходу за магическими существами, в которых упоминались бы эти животные. — О, я слышал про них, — ответил он, слепо протягивая руку к руке Гермионы и почти мгновенно отдернул ладонь, коснувшись пальцами чего-то твёрдого. — Черт, а я раньше думал, что кареты просто зачарованы для перевозки учеников в школу и обратно. — После короткой паузы он снова посмотрел на Гермиону. — Значит, ты их видишь? Она невесело улыбнулась и кивнула головой. — Ах, да, конечно, — опомнился он, взъерошив волосы и одарил её извиняющейся улыбкой. — Обожаю вспоминать, как Питер чуть не обделался, когда мы впервые поехали в Хогсмид. Он единственный, кто может видеть их среди нас четверых. Её улыбка стала печальнее, а сердце больно кольнуло от осознания того, что через несколько лет все четверо Мародёров смогут увидеть фестралов в их скелетообразной, черноглазой, крылатой форме. — Мы все тогда сильно перепугались, — шутливо подытожил Джеймс, рассмеявшись. — Давай поторопимся, ещё будет время предаться ностальгии. Нас ждёт Хогсмид! Его смех был таким заразным, что Гермиона не удержалась и весело рассмеялась следом. Забираясь в карету, она невольно вздрогнула, когда Джеймс аккуратно взял её ладонь в свою, чтобы помочь подняться. Девушку бросило в жар от этого небрежного жеста с его стороны. Заметил ли Джеймс её реакцию на прикосновение, можно было только догадываться, Гермиона поспешила отвернуться в сторону, отчаянно желая, чтобы ее вспыхнувшие алым щеки скорее вернулись в обычный вид. Таким образом разговор давался намного легче. Джеймс подробно рассказал ей, как вся четверка Мародеров пошутила над мадам Пинс, в результате чего они получили запрет на посещение библиотеки на целый месяц. — Жаль только, что из-за этого мы не можем заниматься с тобой, — признался Джеймс с извиняющейся улыбкой. Гермиона закатила глаза. — Всегда можно найти другое место для учёбы, — отчеканила она. — Например, как тот заброшенный класс чар, где я учила тебя играть на гитаре. Или, если уж на то пошло, я могу провести вас в гостиную Когтеврана. Что б ты знал, у нас очень классные столы, приспособленные специально для занятий. Уверена, другие ребята с факультета не будут возражать. Джеймс скорчил гримасу и громко застонал. — Гермиона, прошу, сжалься. — Взмолился он. — Сегодня выходной в Хогсмиде! Давай не будем говорить об учёбе, а? — Ну, хорошо, как хочешь, — сказала она, обиженно надувшись. — Просто помни, что ты должен идеально выучить теорию по нумерологии за все пять курсов, чтобы получить «П». — Гермиона-а, — простонал он с отчаяньем в голосе. Гермионау рассмеялась над несчастным выражением его лица. — Боже, ты и твои друзья такие предсказуемые, — со смехом заявила она. — Как только я начинаю говорить об учёбе, вы моментально превращаетесь в плаксивых пятилеток. Его глаза блеснули весельем, несчастное выражение на лице сменилось лёгкой улыбкой. — Мерлин, я не представляю, как бы мы пережили годы учёбы в Хогвартсе без тебя, Гермиона, — намеренно серьёзным тоном сказал он. Она удивилась его словам. Ведь Джеймс в прошлом учился в Хогвартсе; рос вместе с друзьями, сеял хаос в Хогвартсе, влюбился в Лили и без проблем выпустился из школы. Она едва не ляпнула, что он раньше спокойно обходился без неё, но это прозвучало бы глупо. Скорее всего, он высказался не особо задумываясь, но для Гермионы его слова имели большое значение. Она уже стала частью их жизней — Мародёров, Лили и Северуса и даже Регулуса — и ей открылась поразительная истина, которую до сих пор никак не получалось осознать: она точно также уже не могла представить свою жизнь без них. Как бы сильно она ни любила Гарри и Рона и саму суть Гермионы Грейнджер, Гермиона Петтигрю выросла в этом мире, окружённая безгранично любящими её людьми, безвозмездно дарящих ей поддержку. Было естественно, что Гермиона влюбилась в этот мир и во всё, что он ей дал. Была она Гермионой Петтигрю уже целых шестнадцать лет и, Мерлин Всемогущий, чувствовалось, что её место действительно здесь, в этом мире. — Хей, — позвал Джеймс, и через мгновенье она вновь обратила к нему взгляд. — Ты чего? — Всё в порядке, — ответила Гермиона с доброй улыбкой. — Просто я только что поняла кое-что важное. И только покачала головой на вопросительный взгляд Джеймса. — Неважно, — отмахнулась она. — Смотри, мы уже прибыли в Хогсмид. Фестрал перешёл на рысь, пока не остановился на месте. Джеймс поспешно выпрыгнул из экипажа и снова протянул её навстречу руку, отчего Гермиона удивлённо вскинула брови. — Э-эм, чистокровный этикет и всё такое, Гермиона, — пояснил своё поступок Джеймс с кривой улыбкой, приглашающе маня её пальцами. — Она не кусается, честное слово. Гермиона фыркнула, внутренне радуясь, что он старается не заострять внимание на появившейся между ними неловкости, и осторожно вложила руку в мужскую ладонь. Та оказалась тёплой и мозолистой, с огрубевшей кожей от многолетних тренировок с квиддичной метлой. Румянец снова расцвёл на её щеках, от того как он ловко помог ей спуститься, но, как только ноги Гермионы твёрдо встали на землю, она сразу же разорвала их прикосновение. — Куда сначала? — небрежно спросил Джеймс, окидывая взглядом Хогсмид. Студентов было мало в столь раннее для прогулок утро. — Может, в Писарро? — предложила она с робкой улыбкой. — Эссе шестого курса стали куда длиннее, мой запас пергамента уже заметно сократился, так что… Джеймс лишь хохотнул и повёл Гермиону к упомянутому магазину. Как и следовало ожидать, внутри они встретили всего около двух посетителей. Джеймс оставил Гермиону одну бродить среди товаров, к её большому облегчению. Ей причиняло дискомфорт, когда кто-то заглядывал через плечо, пока она что-либо выбирала, в особенности, книги. В такие моменты ее всегда преследовало чувство, будто бы её поторапливали, отчего Гермиона чаще всего панически делала неразборчивые покупки, после чего забывала о ненужных вещах или сожалела о бесполезно потраченных деньгах. Она схватила несколько запасных перьев и ещё несколько чернильниц, вытащила несколько свитков пергамента для себя и для своих друзей, которым в этом году предстояло сдать ТРИТОНы. Определившись с выбором, Гермиона осмотрела магазинчик в поисках взлохмаченной шевелюры Джеймса. Он нашёлся возле искусных экземпляров перьев от различных видов животных, и, когда Гермиона неторопливо приблизилась, гриффиндорец отвлекся от изучения одного из них. — Твоё мнение, что лучше: перо орла или перо павлина? — поинтересовался он. — Смотря, по каким параметрам. — Прочность, стиль, вес… во всём, — пояснил он, неопределенно пожимая плечами. — Полагаю, у тебя больше опыта их использования из-за твоей любви к учёбе. Гермиона хмыкнула. — Мне сойдёт любое перо, если ты об этом, — заметила она. — Но… если тебе интересно, я читала, что орлиные перья весьма прочные, но простоватые на вид и довольно увесистые. Павлиньи перья, — она поморщилась, — думаю, больше для эстетики, они не особо удобны в практике. Девушка взяла паузу, взглянув на выставленные перья, и улыбнулась, найдя искомое. Её пальцы коснулись кончика мягкого черно-золотого оперения, и она продолжила: — Если тебе нужно самое лучшее качество, могу предложить тебе индюшьи перья. Они очень лёгкие, что очень удобно для быстрого ведения заметок. Их сложно сломать, выглядят лучше орлиных, и они не такие пёстрые, как павлиньи. Единственный недостаток в большой стоимости. Она отстранилась, когда Джеймс потянулся снять с подставки предложенное перо, чтобы внимательно осмотреть его поближе. — Всё-таки, ты лучше меня разбираешься в их достоинствах, — он дразняще ухмыльнулся. — Хорошо, я куплю его. Спасибо, Гермиона. Она проследовала за Джеймсом к прилавку, чтобы расплатиться. — Куда дальше? — спросил он. Гермиона демонстративно подняла свои покупки в воздух. — Я уже купила всё, что хотела, — пожала она плечами. — Так что, куда бы ты хотел сходить? — В Зонко? Его прорвало на смех, когда Гермиона скорчила выразительную гримасу. — Прекрасно, — громко вздохнула. — Ладно, раз уж ты сходил со мной в Писарро. — В Зонко неплохо, — Джеймс уже направился в сторону магазина приколов. — Вообще-то, там предлагают интересные штучки. Я в курсе, что большинство считает их бесполезными, просто никто не знает, как их можно использовать с пользой. — Например, для создания мудрёного розыгрыша? — фыркнула она. — Не только, для многого другого тоже, — улыбка Джеймса стала ещё шире. — Да ладно тебе, Гермиона, я уверен, что даже ты найдёшь им полезное применение. Вспомнилась охота за крестражами и то, как сильно пригодились изобретения близнецов Уизли. Жаль конечно, что в этом времени ничего подобного ещё не создали; Гермионе пригодился бы перуанский порошок мгновенной тьмы или удлинители ушей для подслушивания. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к режущему глаза яркому цвету оформления в магазине. Над головой толкнувшего внутрь дверь Джеймса весело звякнул колокольчик и Гермиона едва сдержала улыбку от выражения благоговейного трепета и любопытства на лице друга. Несмотря на то, что по мере взросления он заметно угомонился, а Мародёры стали реже устраивать свои отвратительные, тщательным образом продуманные выходки, не было никаких сомнений, что Зонко по-прежнему оставался любимым магазином Джеймса Поттера во всём Хогсмиде. В отличие от их непродолжительного посещения Писсарро, Гермиона теперь держалась поближе к Джеймсу, следом за ним обойдя весь магазин. Она с брезгливостью прожгла взглядом кусающие за нос чашки, ведь однажды уже стала их жертвой благодаря Питеру, посчитавшего её чересчур зазнавшейся. Она вытаращилась на Джеймса, когда тот схватил целую горсть навозных бомб и закинул их в корзину для покупок. — Надеюсь, ты не собираешься использовать их на Севе, — сказала она предостерегающим тоном. — Естественно, нет, — со смехом ответил Джеймс. — Это для Филча и Пивза. — Мне стоит начать беспокоиться? — спросила Гермиона, когда Джеймс подскочил к полке с мылом «Лягушачья икра». — Нет, просто держись подальше от второго этажа на следующей неделе, во избежание, — заметил он со злорадной усмешкой, складывая и складывая различные шутливые вредилки в корзину. — Но, ты же староста! — воскликнула она. — Ты не можешь устраивать розыгрыши и подавать дурной пример другим студентам. Джеймс хмыкнул в ответ на её слова и схватил несколько сахарных перьев. — Я не буду присутствовать там лично, если тебя это беспокоит, — он подмигнул ей, когда Гермиона оскорбленно вскинула нос. — Расслабься, Гермиона. Это будет безобидная шутка, клянусь. Просто это последний год, и мы хотим устроить грандиозный выпускной. Хогвартс ни за что не забудет Мародёров после того, как мы закончим здесь учиться. — Даже если ты уже на седьмом курсе, тебя все равно могут исключить, — запротестовала она. Он вытащил палочку и дразняще направил её на Гермиону. — Если ты намерена помешать, я буду вынужден стереть тебе память об этом, — предупредил он с серьезным лицом, красивая улыбка растаяла и превратилась в тонкую линию поджатых губ. Гермиона отбросила его руку с палочкой, хмыкнула и направилась к прилавку с высоко поднятой головой. Ее слух ласкал смех Джеймса, следовавшего за ней по пятам. — Никто не пострадает, — пообещал он, выкладывая содержимое своей корзинки перед продавцом. Он положил правую руку на сердце и открыто посмотрел на Гермиону. — Никаких издевательств, никаких подстрекательств людей и смертельной опасности. Честь Мародёра, клянусь Мерлином, — это высшая честь. Ты же знаешь, Усатик. Гермиона закатила глаза на его широкую ухмылку. Покинув магазин Джеймс, не спрашивая Гермионы, повёл её к «Сладкому королевству». Здесь было более оживлённым, чем в предыдущих лавках, студенты толпились и с энтузиазмом пробовали новые виды сладостей. Гермиона, не обращая на окружающих внимания, неторопливо направилась к прилавку ирисок и взяла достаточно, чтобы хватило примерно на месяц. Хотя её чемодан и так ломился от платы проспорившего Питера, когда Гермиона получила все "П" за свои СОВы — и, к её большому удовольствию, она наконец-то получила долгожданную "П" по Защите от Темных Искусств. К её изумлению, Джеймс тоже схватил горсть ирисок и положил их в свою корзину, и без того заполненную разными сладостями. — Ты тоже любишь ириски? — удивлённо спросила она. Насколько ей было известно, она единственная славилась одержимой любовью к ирискам среди всех своих друзей. Те обычно выбирали более популярные лакомства, вроде шоколадных лягушек и драже всех вкусов от Берти Боттс. На её вопрос Джеймс почему-то смутился и молча пожал плечами. Они заплатили за сладости, и Гермиона потеряла дар речи при виде суммы, которую Джеймс выложил за свои. К тому же, он уже купил то дорогое индюшье перо, да и в магазине приколов товар был не из дешевых. Кошелек Гермионы изрядно худел с каждой тратой, но у Джеймса, похоже, не было таких проблем. — Старинный род, — просто объяснил он, увидев широко раскрытые глаза девушки. — Твои родители слишком балуют тебя, — фыркнула Гермиона. — Они любят меня, — возразил он. — У нас приличное состояние, это правда. Да и наше хранилище в Гринготтсе постоянно пополняется, благодаря папиному «Простоблеску». Гермионе показалось ужасно несправедливым, что Гарри никогда не имел такой роскоши, как его отец в юности. Впрочем, она не исключала и того, что если бы Гарри воспитывался так же, как Джеймс, то он мог бы зазнаться. В её представлении, это было бы настоящей катастрофой. — Тебе ещё нужно что-нибудь? — спросил Джеймс, когда они вышли на улицу. Гермиона рассеянно смотрела на прибывающих студентов, пытаясь найти в толпе хоть одно знакомое лицо. Но, не заметив никого из своих друзей, она покачала головой и обернулась к Джеймсу. — Нет, я всё, — ответила она. Джеймс взглянул на свои наручные часы и чему-то усмехнулся. — Что ж, тогда ты не против перекусить? Гермиона кивнула и вместе с Джеймсом направилась к «Трём мётлам». Взгляд блуждал по заполненному студентами пабу, но ни брата, ни друзей она так и не встретила. Джеймс выбрал для них довольно вместительную кабинку и пока он заказывал у мадам Розмерты выпивку, Гермиона украдкой разглядывала посетителей. Было очень подозрительно, что Лили с Севов бросили её в последний момент, когда она собиралась угостить их и отпраздновать свои "П", полученные на всех экзаменах, но они заявили, что оба очень заняты. Гермиона надеялась, что хотя бы Лили сегодня выберется из Хогвартса, ведь она так много говорила о своем новом маггловском платье, купленного летом. К тому же, гриффиндорка клялась, что она обязательно наденет его в первый же выходной в Хогсмиде. Тем не менее, не заметив никаких намеков на присутствие лучших друзей, Гермиона вздохнула. Не успела она отвернуться, как дверь «Трёх мётел» отворилась и вошёл Питер в сопровождении смеющейся Мэри Макдональд. Гермиона пригнулась и напрягла слух, наблюдая за братом с его спутницей, выбравших место на противоположной от неё стороне паба. Любопытство взяло верх, ей действительно хотелось узнать, почему Питеру так нравится эта девушка, и Гермиона вознамерилась разведать как можно больше, чтобы потом посплетничать с матерью. Та годами приставала к ним с просьбами привести подружку или парня, так что прогресс в личной жизни сына наверняка обрадует её. Кабинка позади них удачно оказался не занята, и Гермиона молниеносно пробралась внутрь. — … не знала, что ты всерьёз готовишься к ТРИТОНам! — произнесла Мэри, сопровождающиеся ничем не сдерживаемым очаровательным смехом. — Моя сестра очень настойчивая, но у неё добрые намерения, — застенчиво ответил Питер. — Она даже сделала для нас цветные графики подготовки, просто чтобы мы с парнями серьёзно отнеслись к нашим занятиям в этом году. — Как и следовало ожидать от самой умной ведьмы её поколения, — согласилась гриффиндорка с благоговением в голосе. Щеки Гермионы слегка покраснели от лестных слов. — Теперь её в самом деле так называют, да? — смущённо спросил Питер. — Впрочем, ей это подходит. Она всегда была лучшей Петтигрю из нас. Гермиона нахмурилась. Питер все ещё так думает? — Но это неправда! — яростно воскликнула Мэри. Гермиона никогда бы не подумала, что столь милая девушка может так демонстрировать характер. — Ты великолепно справляешься с… как ты там называл эту маггловскую штуковину… со снэйлбордом? — Скейтборд? — ошеломлённо уточнил Питер. — Да! С ним! Держу пари, твоя сестра не имеет понятия, как им пользоваться. Её брат разразился смехом, и даже не видя, Гермиона знала, что его голубые глаза наверняка лучатся самодовольством. — Она в этом полный отстой, — признался он. — Как-то летом я пытался научить её, но у Гермионы не очень хорошая координация. Знаешь, она совсем не занимается спортом. — Оскорбляет тебя за твоей же спиной? Мало приятного. Услышав голос Джеймса, Гермиона резко обернулась. Он улыбался ей, сжимая в руках два сливочных пива. — Чш-ш-ш, — шикнула она, хватая его за руку и притягивая к себе на место рядом. — Шпионить за своим братом и его девушкой тоже паршиво, — попенял ей Джеймс. Щеки Гермионы вспыхнули, когда она мельком посмотрела на смеющегося гриффиндорца. — Мне стало любопытно, — тихо объяснила она. — Я не очень дружу с Мэри, поэтому не была уверена, что она должным образом позаботится о моем брате. Взгляд Джеймса смягчился от искреннего беспокойства в голубых глазах Гермионы. — Мэри та ещё хулиганка, — сказал Джеймс с успокаивающей улыбкой. — И она сидит рядом с Лили и Марлен Маккиннон на занятиях, если это тебе чем-то поможет. К тому же, она довольно добрая. Гермиона вспомнила свой ответ на заявление Питера, считающего её лучше себя, и улыбнулась. — Я так и думала, — сказала она, слегка кивнув. — Значит, Мэри прошла тест, достойна ли твоего брата? — поддразнил её Джеймс и Гермиона тихо рассмеялась. — С блеском.~~~
Остаток дня они провели в «Трёх мётлах», беседуя о всевозможные темы. У Джеймса, как и у Лили, казалось, никогда не заканчивались слова. Гермиона слушала с пристальным вниманием, отвечая в нужных местах и искренне смеясь, когда он отпускал шутку. Это было приятное НЕ-свидание, и Гермиона неохотно призналась себе, что неплохо провела время с Джеймсом наедине. Её тревожность вылилась в неловкое молчание, стоило Джеймс наклониться чуть ближе или случайно коснуться её пальцев своими. Конечно, она считала эти жесты непреднамеренными, ведь Джеймс по-прежнему вёл себя как обычно. Гермиона замерла, когда Питер с Мэри внезапно вышли из своей кабинки. Джеймс при этом выглядел подозрительно напуганным и поспешил всем телом развернуться к Гермионе, полностью закрывая её собой от взгляда Питера. Она была более чем уверена, что брат проклянет её за подслушивание на его свидании, особенно, когда он так славно повеселился и позволил себе немного расслабиться. Гермиону дико забавлял его глупый флирт, который Мэри воспринимала как оазис после долгого путешествия по сухой пустыне. Однако, ни один из парочки алого факультета так и не взглянул на них, слишком увлечённые разговором о чём-то неизвестном Гермионе. Она медленно выглянула из-за плеча Джеймса, чтобы посмотреть, как те уходят. Как только брат с девушкой покинули паб, когтевранка заметно расслабилась. — Горизонт чист, — сказала она с тихим смехом. И тут Гермиона совершила ошибку, взглянув на Джеймса и только теперь заметив, как тесно он прижимается к ней, а его лицо находилось буквально на волосок от её собственного. Она вновь замерла, но уже по совершенно другой причине. Джеймс цепким взглядом наблюдал на ней, совсем как утром. В карих глазах застыла непонятная ей эмоция, отчего те потемнели, почти поглотив вкрапления зелёного цвета в радужке. Его розовые губы сжались в узкую, жёсткую линию, а челюсть была напряжена так, как будто он пытался сдержаться. Но от чего? Гермиона почувствовала, что краснеет, и тут же отстранилась от него. — Они ушли, — выдохнула она и отвернулась от его смущающего взгляда. — Наверное, нам тоже уже пора возвращаться? Джеймс не отреагировал, и Гермиона начала нервничать. Боковым зрением она заметила, как он стряхнул с себя оцепенение и поспешно кивнул головой, соглашаясь с ней. Он выскользнул из кабинки, и Гермиона неуверенно последовала за ним. Удушливый накал эмоций, возникший перед поездкой в карете, появился снова. Джеймс шёл нетвердой походкой и с сжатыми кулаками, Гермиона никак не могла понять причину внезапной перемены его настроения. Когда показались запряжённые фестралами экипажи, когтевранка вспомнила настоящую причину, по которой она согласилась поехать с ним в Хогсмид. — Ты говорил, что хочешь мне что-то сказать сегодня, — выпалила она с безысходностью, нарушив напряженное молчание между ними. Шаги Джеймса замедлились, и Гермиона восприняла это как знак продолжать. — Мы вот-вот покинем Хогсмид, а ты все ещё ничего не сказал мне. Джеймс резко остановился и стремительно обернулся к ней. Его лицо пылало, а в глазах светилась твёрдая решимость. — Гермиона, я... — он замолчал, обреченно вздохнул и провёл рукой по волосам. — Годрик… Это гораздо сложнее, чем я думал вначале. Она не понимала, почему ему так тяжело рассказывать ей о своих новых отношениях с Лили. Гермиона дождалась бы, пока он успокоится и наберётся храбрости, но на неё вдруг накатила необъяснимая усталость. Захотелось поскорее вернуться в свою комнату, лечь на кровать и в который раз взмолиться, чтобы эти нелепые чувства к этому смешному парню исчезли. — Ты встречаешься с Лили, не так ли? — прозвучало скорее утвердительно, чем вопросительно, и она с трудом сглотнула комок в горле. Джеймс пораженно распахнул глаза на её реплику, но затем он медленно сощурился в, казавшимся искренним, недоумении. — С Эванс? — обронил он. Гермиона раздражённо дёрнула себя за концы косы и вздохнула. — Лили сказала мне, что встречается с кем-то, — пояснила она. — И, честно говоря, вы двое ведёте себя странно с самого начала учебного года. Ну, это было неизбежно. Все ждали, что оборона Лили даст трещину и она согласится пойти с тобой на свидание. Поскольку вы оба теперь старосты и живете в одном общежитии, не говоря уже о том, что вы притёрлись друг к другу, это было только вопросом времени. С каждым словом её голос становился всё более тихим, пока окончательно не превратился в шепот. Гермиона возненавидела свои чувства сейчас, зная об их неуместности — ведь Лили и Джеймс должны быть вместе. Через несколько лет они поженятся и у них родится Гарри Поттер. И это было всё, что имело для неё значение. Но, к её величайшему удивлению, Джеймс неуверенно рассмеялся. Гермиона в замешательстве посмотрела на него и нахмурилась в молчаливом негодовании, потому что он смеялся именно над ней. — Какого черта? Как ты вообще пришла к такому выводу? — выпалил Джеймс, в карих глазах которого ярко отразился тёплый свет оранжевого неба. — Что? — Гермиона, с кем бы сейчас ни встречалась Лили Эванс, это определенно не я, — объяснил он, уголки его губ все ещё подёргивались от испытываемого им веселья. — Лили в прошлом. Честно. — Что? — повторила она, теперь уже совершенно сбитая с толку. Джеймс порывисто шагнул к ней, оказавшись слишком, слишком близко, и Гермиона отступила на несколько шагов. — Для той, кого называют самой умной ведьмой, ты оказалась сегодня черезчур недогадливой, Гермиона, — поддел её гриффиндорец. Её лицо покраснело от откровенного поддразнивания. — Прошу прощения? — обиделась девушка. Он ещё раз провёл рукой по торчащим волосам, и его лицо пошло красными пятнами. — Что б меня, ты реально вынуждаешь сказать это вслух, Усатик, — сказал он с кривой усмешкой. Когда Гермиона тупо уставилась на него, Джеймс коротко вздохнул. — В последнее время я воспринимаю тебя иначе, Гермиона, и мне очень, очень хочется узнать тебя получше. Её сердце пропустило удар, эти слова оглушительным звуком звенели в ушах. Она попыталась сложить его слова воедино, понять смысл только что сказанного. Пульс подскочил, нарастая всё быстрее и быстрее, когда, наконец, пришло осознание. — Что? — это все, что она смогла выловить из собственных запутанных мыслей. — Черт возьми, я люблю тебя, Гермиона Петтигрю, — почти раздражённо выкрикнул Джеймс. — Больше, чем друга. Больше, чем младшую сестру Питера. Ты мне нравишься, как… как… ты. Оглушенная подобно грому собственными мыслями, Гермиона никак не могла нормально сосредоточиться. Она не глядя отступила ещё на пару шагов назад, просто чтобы перевести сбившееся дыхание, но спиной наткнулась на преграду, сама себя загнав в ловушку. Гермиона с сожалением смотрела на Джеймса и понятия не имела, какое у неё сейчас выражение лица, но, судя по тоскливому взгляду Джеймса, оно было не из приятных. — Но Лили… — Нет никакой Лили, — упрямо прошептал он, его взгляд вновь потемнел от ярких эмоций, которые, как она теперь поняла, он испытывал из-за неё. — Уже несколько месяцев. Никакой Лили больше нет. Ты... — он шумно сглотнул и отвел взгляд. — Только ты постоянно в моих мыслях, Гермиона. Появляешься в самые неподходящие моменты, и я пытался отмахнуться от этого, ведь ты, черт возьми, ты сестрёнка Питера, и он наверняка убьёт меня, если узнает, что у меня были фантазии о его сестре и… Джеймс с круглыми от ужаса глазами и от осознания собственных слов захлопнул рот и стиснул зубы, в который раз покраснев. — Мерлиновы яйца, я не собирался этого говорить, — простонал Джеймс и сделал глубокой вдох-выдох, карие глаза смотрели искренним взглядом - точнее, смиренным — и он подарил ей кроткую, красивую улыбку, от которой у неё всегда перехватывало дыхание. — Ты мне очень нравишься, Гермиона, — продолжил он, на этот раз спокойнее. — Это просто вынос мозга, я знаю. Правда знаю. И… ну… судя по твоему лицу, кажется, я облажался, признавшись. Гермиона пыталась придумать что-нибудь стоящее в ответ. Сказать ему, что он действительно всё испортил теперь, когда её глупая, бесполезная влюблённость в него оказалась вовсе не односторонней. Но все, что ей удалось выдавить из себя, было: — Ты не облажался. Когда в его прекрасных карих глазах расцвела надежда, Гермионе захотелось убежать. — Но это неправильно, — продолжила она, ведомая накатившей паникой. — Лили будет… я имею в виду… мне нужно… мне нужно немного времени. Подумать. Тщательно, обо всем этом. — Я подожду, — сказал он, энергично кивая головой в подтверждении собственных слов. — Да, точно, если тебе необходимо, я подожду. Пожалуй, это лучше, чем откровенное «нет». И Джеймс с горечью в голосе рассмеялся — на это было больно просто даже смотреть. Он уговорить её вместе вернуться на карете в Хогвартс. Вся поездка была мучительно неловкой и наполненная молчанием. Джеймс предложил проводить её обратно в башню Когтеврана, и не проронившая ни слова Гермиона кивком согласилась, машинально шагая рядом с ним, пока он вёл её к гостиной факультета умников. Хогвартс словно давил со всех сторон, он казался ужасно маленьким и пугающе тесным. Единственным желанием Гермионы сейчас было — просто убежать подальше от этого смешного, остроумного и... сногшибательного парня. Прошла целая вечность, прежде чем они наконец добрались до башни Когтеврана. Гермиона с силой закусила губу, чтобы не застонать от нахлынувшего облегчения. Она торопливо попрощалась с Джеймсом и забежала в гостиную, даже не оглянувшись через плечо. Не было сил даже переодеться. Она плюхнулась на кровать, задёрнула балдахин и уставилась куда-то вверх. Шум в её голове уже утих, сменившись тошнотворной паникой. Этого не должно было случиться. Она давно осознала свои чувства к Джеймсу Поттеру, но надеялась, что справится с ними. Но теперь, когда Джеймс признался, что она ему тоже нравится - Гермиона поняла, что Лили встречается с кем-то другим, не с Джеймсом ... Что ж, это было выше её сил. Провалившись в прерывистый сон, она видела кровь, крики, Темные Метки и красные глаза, превратившиеся в зеленые, и она снова увидела Гарри - своего Гарри. — Живи счастливой жизнью, Гермиона, - прошептал он со своей кривой улыбкой и потянулся вперед, кончиками пальцев касаясь ее щеки. Зеленые глаза на родном лице превратились в карие - в глаза, которые преследовали ее в самые бессонные ночи. Её взгляд упал на розовые губы, приоткрытые и такие соблазнительные. — Гермиона, - шептали они, приближаясь все ближе и ближе, пока мягкие губы Джеймса не коснулись ее собственных. Гермионы резко открыла глаза, прижав руку к груди в попытке успокоить разбушевавшееся сердце. Не в силах вновь заснуть, она невидящим взглядом гипнотизировала балдахин до тех пор, пока свет восходящего солнца наконец не пробился сквозь плотно задёрнутую ткань.