***
5 ноября 1977 года Месяц пролетел без каких-либо вестей от Регулуса. Гермиона, сидя за столом Когтеврана, бросала на него мрачные взгляды, но младший Блэк был слишком занят беседой с Краучом и Розье, чтобы обращать на неё внимание. Ухмылки слизеринцев вызывали желание поморщиться, и то, какие озорные огоньки плясали в их глазах, позволяло предположить, что они обсуждали новые способы пыток магглорожденных, стремясь как можно больше угодить своему Темному Лорду. Девушка перевела укоризненный взгляд на жареного цыплёнка в своей тарелке и принялась остервенело резать мясо, гадая, не был ли её разговор с Блэком в астрономической башне все-таки напрасным. Она действительно думала, что он находился на грани срыва; ведь она видела его отчаянные глаза и надежду, которая расцвела в них при упоминании о падении Волдеморта. Да, Гермиона сама предложила Регулусу всё обдумать, но она вовсе не ожидала, что это затянется на целый месяц. Подождать несколько дней было вполне нормально, но вот октябрь уже сменился холодным ноябрем, и когтевранка начала терять надежду. — Что тебе сделала эта бедная курица? Гермиона подняла глаза и слабо улыбнулась ошеломлённой подруге. Быстро скользнув взглядом по переплетённым пальцам рук Сева с Лили, она вздохнула. — Просто утомительный день, — легко соврала она, немного отодвигаясь, давая друзьям больше пространства рядом с собой. Лили села по соседству с Гермионой, а Сев занял свободную скамью напротив девушек. — Иногда я задаюсь вопросом, кто на самом деле тут готовится к сдаче ТРИТОНов в этом году, — протянул он, изогнув бровь и многозначительно глядя на открытый учебник гербологии рядом с тарелкой Гермионы. Та наморщила нос и, словно защищаясь, прижала книгу к груди. — Я люблю учиться, — напомнила она, наверное, в сотый раз. — С другой стороны, мне кажется, что ты недостаточно уделяешь время своей учёбе. — Ты имеешь в виду, недостаточно по твоим чокнутым стандартам, — со смехом поправила подругу Лили. — Гермиона, вот честно, мы может и не получили все «П» в своих СОВах, но нам все же удалось справиться лучше большинства. И мы действительно достаточно занимается, клянусь. — Откуда мне было это знать, если вы так редко присоединяетесь ко мне для занятий, — раздражённо пробормотала Гермиона. Лили с Севом обменялись удивлёнными взглядами. — Ты практически всё время проводишь с Мародёрами, — заметила Лили с широкой улыбкой на лице. — Может, эти парни и перестали из кожи вон лезть, чтобы поиздеваться над Севом, но если ты помнишь, между ними все ещё осталась неприязнь. — Ну, я бы присмотрела, чтобы они ничего не учудили. Сев фыркнул и бросил на когтевранку скептический взгляд. — Они не кучка детей, Гермиона, с которыми нужно нянчиться. — Проворчал он. — Особенно с Поттером, учитывая, что он итак, избалованный, высокомерный, напыщенный индюк. Уголки её губ дернулись в слабой улыбке при этих словах. — Ну, ты прав, — кивнула она, мягко посмеиваясь. — Извини, я просто очень беспокоюсь за их ТРИТОНы, особенно как их сдаст Питер. Ребята будут так разбиты, если их результаты не подойдут под министерские требования. — Мне частенько кажется, что ты ошиблась факультетом, — сказала Лили с глубоким вздохом. — Твоему золотому сердцу должны завидовать все пуффендуйцы. — Их мозги вскипели бы от её заумных лекций, — сухо заметил Северус. — Эй, я знаю умных пуффендуйцев, — запротестовала Гермиона, втайне думая о Ханне Эббот и Эрни Макмиллане. Сев лишь скорчил гримасу в ответ на её возмущения и вернулся к своей трапезе. Лили провела весь обеденный перерыв, болтая без умолку о завершении своего эссе о карьере и о том, что в будущем может стать хорошим невыразимцем. — Я уже консультировалась с профессором МакГонагалл, и она подтвердила, что у меня все получится, — продолжила Лили. — По правде говоря, я никогда не задумывалась о том, чтобы стать им раньше. Я всегда считала, что вместо этого останусь бумажным клерком при Министерстве. — Невыразимые тоже работают с документами, Лилз, — весело улыбнулась Гермиона. — Оо, я в курсе, — протянула рыжеволосая, закатывая глаза. — Я хочу сказать, что никогда раньше не видела себя невыразимцем, слышала, что это довольно тяжелая профессия. Не говоря уже о ходящих слухах, что много таких сотрудников с годами обезумело из-за неспособности справиться с тайнами, с которыми им пришлось столкнуться. — Ну что ж, тогда, похоже, ты совсем не изменишься, — заявил Сев с дразнящей ухмылкой. Лили рассмеялась и игриво шлёпнула его. — Заткнись, придурок, — усмехнулась она. — Тебе понадобится много знаний по нумерологии, Лили, — напомнила Гермиона. — Будет трудно, но оно стоит того. Я и сама подумывала стать невыразимцем, поскольку Нумерология — мой любимый предмет. — Ты же знаешь, что туда требуются высокие оценки по предсказаниям, — усмехнулась Лили. — И я помню, как ты ненавидишь этот предмет. — Прискорбный недостаток профессии, — ответила Гермиона, сморщив нос от отвращения. — Честно говоря, я думаю, что большинство волшебников и ведьм, которые называют себя «провидцами», являются чертовыми мошенниками, сыплющими нелепыми якобы предсказаниями, говоря лишь то, что другие хотят услышать. По крайней мере, в нумерологии числа не лгут. — Так и думала, что ты скажешь что-то в этом роде, — хмыкнула гриффиндорка. — Но в отличие от тебя, я действительно нахожу предсказания интересными. Так что, одинаково хорошо разбираясь в нумерологии и предсказаниях, думаю, у меня есть шанс стать невыразимцем. Сев нахмурился и наклонился ближе к Лили. — Годичная стажировка отнимает очень много времени и сил, — сухо заметил он. — Профессор Слагхорн однажды сказал нам, что их загруженность может посоперничать с работой целителей в Мунго. — Короче говоря, ты ужасно соскучишься по мне, пока будешь носиться со своим любимым Слизнортом, — поддразнила Лили, заставив щеки Сева покраснеть от смущения. — О, прости, — фыркнул он, гордо вздернув нос. — Довольно смело с твоей стороны так думать. Лили закатила глаза и посмотрела на Гермиону. — Глянь, каким романтичным он становится, когда заходит речь о наших чувствах, — сказала рыжеволосая, а затем чуть ли не хрюкнула от смеха. — Признайся, Сев, тебя бесит мой выбор профессии потому, что ты хочешь занимать наиболее важное место в моей жизни. Его щеки покраснели ещё сильнее, и на ворчание слизеринца Лили лишь показательно закатила глаза и рассмеялась пуще прежнего. Гермиона украдкой наблюдала за своими лучшими друзьями, немного смущаясь, потому что они были до смешного очаровательными. Сев редко открыто демонстрировал свои чувства, но смущение в его глазах уже о многом говорило Лили. И рыжеволосая девушка, благослови Мерлин её чуткую душу, полностью понимала его — его мировоззрение, его мысли, всего его — Гермиона никогда раньше не видела таких отношений. От этого становилось тепло и грустно одновременно. Судя по тому, как они вели себя сейчас друг с другом, Гермиона сомневалась, что эти отношения скоро закончатся. Выпускной всё приближался, а Лили так ни разу и не проявляла никакой заинтересованности Джеймсом. — «У нас ещё много времени», — заверила она себя. — «Пусть пока себе развлекаются». Гермиона грустно улыбнулась, наблюдая, как Лили откинула голову и громко рассмеялась прежде, чем встать со скамейки и подбежать к Севу. Гриффиндорка прижалась к парню и усмехнулась, шепча тому на ухо слова, из-за которых он раскраснелся пуще прежнего. — Пожалуйста, не надо так откровенничать прямо передо мной, — пробормотала Гермиона, сморщив нос, когда Лили нежно поцеловала Сева в щеку. — Извини, Гермиона, — протянула Лили без намека на сожаление в голосе. Её зелёные глаза ярко блеснули, когда Сев неосознанно отзеркалил улыбку девушки. Их отношения определенно становились всё более чувствительными и Гермиона понятия не имела, что нужно предпринять, чтобы Лили и Джеймс в конце концов оказались вместе.***
7 ноября 1977 года Джеймс все ещё был персональной, огромной проблемой Гермионы. Поскольку Регулус вообще не связывался с ней, у Гермионы не осталось другого выбора, кроме как сосредоточиться на учёбе и усердно делать домашнее задание. Но, поскольку в этом году у неё не ожидалось серьёзных экзаменов, она вдруг обнаружила, что не знает как распорядиться появившимся свободным временем. Однако Мародёры часто учились вместе с ней и чем дальше, тем они больше начинали нервничать. Профессора постоянно подчёркивали важность ТРИТОНов для их будущей карьеры, что совсем не благоприятно сказывалось на нервах её целеустремленных друзей — будущих авроров. Иногда Марлен и Мэри составляли компанию свои парням, и оказалось принудительно одарены Гермионой цветным графиком адской самоподготовки. В целом, Гермиона не возражала, что подконтрольная ей учебная группа так разрослась. Радовало, что все больше и больше её знакомых семикурсников начало воспринимать своих грядущие ТРИТОНы всерьез. Однако появилась ещё одна проблема. Ведь теперь, когда она постоянно проводила время с Мародёрами, общение с Джеймсом стало неизбежным. Гриффиндорец в очках все ещё вел себя подозрительно и терпеливо дожидался её ответа, тайком проявлял заботу за спинами своих друзей, от чего у неё щемило сердце. Теперь, когда Лили и Сев встречались, Гермиона все время задавалась вопросом, не заслуживает ли она шанса, и что, возможно, ей стоит принять ухаживания Джеймса. Её чувства и не думали утихать. Нет, Мерлин Всемогущий, как раз наоборот. Особенно после того, как она обнаружила, что её влюбленность не односторонняя. Джеймс, похоже, даже не думал оставлять её в покое в ближайшее время. Он по-прежнему прятал ириски в карманах её мантии, когда думал, что она не смотрит. Настойчиво провожал обратно в башню Когтеврана, по пути иногда позволяя себе как бы невзначай прикасаться к её пальцам. Казалось, что от внимания Джеймса невозможно было спрятаться, он буквально полностью заполнял собой жизненное пространство Гермионы. Дошло до того, что девушка начала неосознанно осматриваться по сторонам в поисках таких родных, непослушных и торчащих темных волос. И, находя его взглядом, сердце когтевранки каждый раз трепетало от восторга, а губы растягивались в ласковой улыбке. Сводило с ума то, как сильно заставлял её волноваться этот парень. Это было так непохоже на Гермиону — вздыхать о ком-то в то время, когда необходимо сосредоточиться на учёбе. Впрочем, это напоминало ситуацию с Роном. Такая же иррационально ревность при виде общения с другими девушками, в случае с рыжеволосым — Лавандой. Или, к примеру, бессознательное выделение гриффиндорца среди толпы людей. Наконец-то урвав для себя момент уединения, Гермиона решила сделать домашнее задание у Черного озера. Лили и Сев были заняты чем-то, так что когтевранка даже не стала им предлагать присоединиться. Пары на сегодня уже закончились и Гермиона осталась предоставлена сама себе. Девушка начала вытаскивать учебники и складывать их на коленях, мысленно пытаясь составить список дел на остаток дня. Она развернула чистый пергамент и разгладила края, прежде чем порыться в сумке в поисках пера. Нащупав искомое, она вытащила индюшачье перо, одолженное у Джеймса. Гермиона моргнула, глядя на вещь в руке, и наконец осознала, что носила его с собой уже месяц. Джеймс ни разу не просил вернуть перо и Гермиона вовсе забыла об этом. Твёрдо кивнув, она пообещала себе вернуть перо при первой встрече с Джеймсом. Было немного грустно расставаться со столько потрясающей вещью, но оно не принадлежало ей, да и стоило целое состояние. Джеймс наверняка захочет его вернуть. Когда когтевранка начала делать заметки на бумаге, то погрузилась в структурирование той массы информации, что крутилась в её мыслях. Она не помнила, с какого момента её вниманием завладели карие глаза, которые в последнее время стали предметом мечтаний. Глаза Гермионы расширились, и она по-совиному, медленно моргнула раз, другой, во все глаза глядя на ухмыляющегося Джеймса. — Что ты забыла на улице? — спросил он со смехом. — Не в обиду, Усатик, но здесь чертовски холодно! Теперь, когда он упомянул об этом, она действительно заметила пробирающую тело дрожь. Гермиона нахмурилась при взгляде на слегка влажную землю, и, взмахнув палочкой, наложила согревающие и высушивающие заклинания на себя, и почву вокруг. — Сегодня слишком хороший день, чтобы торчать в замке, — объяснила Гермиона, рассеянно потирая подмерзший нос, и поморщилась. — По-видимому, он вполне подходит и для того, чтобы вдобавок заболеть. — Но мы ведь не хотим этого, правда? — Серьёзным тоном спросил Джеймс. Уголок губ Гермионы приподнялся в лёгкой улыбке. — Что ты здесь делаешь? — спросила она, запихивая свои вещи в сумку. — Тебя не было в библиотеке, — сказал Джеймс, и то, как он взъерошил себе волосы, выдавало его волнение. К большому удивлению Гермионы, шевелюра парня стала ещё более хаотичной, хотя казалось бы, куда уж больше. — Тогда я подумал, что ты могла бы быть здесь. На её вопросительный взгляд Джеймс лишь застенчиво улыбнуться. — Я собирался сегодня немного позаниматься, — пояснил он. — Не знаю планов остальных, но вряд ли парни захотят сегодня учиться. — Ремус мог бы составить тебе компанию, — отметила она. — Да, но он не очень хорошо концентрируется на заданиях, так зачем же беспокоить его, когда у меня есть кое-кто более подходящий на примете? — Джеймс дерзко улыбнулся, из-за чего она закатила глаза. Гермиона неторопливо поднялась на ноги и Джеймс мигом подхватил сумку девушки, закинув себе на плечо. — Ты же знаешь, я могу сама её нести, — хмыкнула она. — Чистокровный этикет и всё такое, — протянул он, пренебрежительно махнув рукой. — Мама взбесится, если узнает, что я не ухаживал за тобой, сопровождая. Гермиона скорчила гримасу, но не стала развивать эту тему дальше. В такие моменты она втайне радовалась, что её мать изгнана из рода, иначе бы их с Питером воспитывали как настоящих Селвинов. Для неё уже необычно ощущалось полукровное происхождение в этой временной шкале, но она сумела быстро освоиться именно потому, что Аня предпочитала в основном маггловские методы воспитания. Гермиона наверняка чокнулась, если бы оказалась чистокровной. Слегка дрожа от холода, Гермиона натянула на замерзшие пальцы рукава тонкого свитера. При прикосновении к мягкому материалу, она вспомнила об индюшачьем пере и своем решении вернуть его Джеймсу как можно скорее. Вынув из сумки красивое перо, она протянула его гриффиндорцу. — Извини, кажется, я слишком долго ношу его с собой, — девушка виновато улыбнулась. — Так что возвращаю его сейчас. Джеймс на мгновение нахмурил брови, глядя на индюшачье перо, но затем в его глазах вспыхнуло узнавание. — Можешь оставить себе, — сказал он, слегка покраснев и нервно проведя рукой по волосам. — Вообще-то, я купил его для тебя. Глаза Гермионы готовы были вылезти из орбит от испытываемого удивления. — Что? Но оно такое дорогое! — воскликнула она и прислонила перо к его груди. Гриффиндорец только рассмеялся и мягко вложил вещь обратно в руки девушки. — А почему, ты думаешь, я спрашивал твоё мнение о том, какое лучше всего? — спросил он, одарив её с многозначительным взглядом. — Мне годятся любые перья. Ты же постоянно ломаешь свои из-за сильной хватки, и я подумал, что избавлю тебя от бессмысленных закупок, подарив тебе самое лучшее. Щеки Гермионы вспыхнули, сердцебиение участилось от мысли, что Джеймс беспокоился о ней и о таких маленьких неудобствах в её жизни. — О-оо, неужели я наконец-то покорил твоё сердце? — спросил он с торжествующей улыбкой. Она прищурилась и, хмыкнув, решительно зашагала к замку, услышав приятный смех Джеймса за спиной прежде, чем он догнал её. Вернув перо на место и кутаясь в свитер, Гермиона думала о том, что спорить с гриффиндорцем бесполезно, так что настаивать на возвращении дорогостоящей вещи не стоит. Кроме того, перо ей очень понравилось, и расстаться с ним было бы нелегко. Прохладный ветерок коснулся кожи щёк, заставив её вновь вздрогнуть. — Сильно замёрзла? — спросил Джеймс. — Немного, — призналась когтевранка, уже потянувшись к палочке в кармане. Но прежде, чем она успела наложить на себя согревающее заклинание, Джеймс скинул с себя уличную мантию и накинул её на плечи девушки. Гермиона замерла. Мантия оказался немного тяжелее, чем она ожидала, и, поскольку Джеймс был на голову выше, она почти волочилась по земле. — Тебе стоит одеваться теплее, Усатик, — предупредил Джеймс. — Ты не должна выбегать на улицу без тёплой мантии или хотя бы шарфа, чтобы не мерзнуть. Мантия пропиталась его запахом и из-за этого Гермиона не смогла удержаться от глупой улыбки. Она сунула ладони в карманы, чтобы согреть их, но замерла, когда кончики пальцев коснулись чего-то знакомого. Сердце громко стучало в груди, когда девушка вытащила наружу горсть ирисок и подняла на Джеймса широко распахнутые глаза. — Гм, ну, ты же говорила, что ириски — твои самые любимые конфеты, — он смущенно улыбнулся. — В прошлые выходные я оторвался по полной и много чего накупил в Хогсмиде. Признаться, я предпочитаю другие виды сладостей. Поэтому, когда ты не смотришь, я прячу конфеты в твои карманы. К тому же, я прекрасно знаю эту твою склонность пропускать приёмы пищи, когда через-чур увлечешься домашкой. Так что, я подумал, что лишняя порция сахара тебе не повредит твоему мозгу. Гермиона крепко сжала конфеты в ладонях и посмотрела на небо. — «Твою же ж мать», — прошептал внутренний голос. — «Черт. Черт. Да пошло оно всё». На ослабевших, подгибающихся ногах она бросилась бежать прочь от Джеймса, ощущая как бешено колотится сердце в груди. — «Нет, нет, нет», — повторяла она себе бесчисленное количество раз. Она не поддавалась на уговоры, даже когда он вел себя умилительно, был добр и… очень убедительным. Иногда Гермионе хотелось, чтобы Джеймс оставался просто несносным маленьким придурком, показывающим свой интерес к ней при помощи помпезных жестов, от которых её наверняка бы передергивало. Но нет, не-ет, Джеймс Поттер решил проявлять чувства самым милым способом, и она ничего, ничего не могла с этим сделать! — Гермиона! — крикнул гриффиндорец, стремительно догоняя её и хватая за руку. Он с тревогой вглядывался в раскрасневшееся лицо девушки. — Что случилось? Я что-то не так сказал? — Да! — оглушительно завопила когтевранка, устремив на него сердитые голубые глаза. Джеймс выглядел сбитым с толку, его хватка на её ладони ослабла. — Мне очень жаль, — виновато произнес парень, хотя было очевидно, что он даже не догадывается, в чем ошибся. — Я… ну, если я тебя чем-то обидел, мне правда очень жаль. — Нет, нет, ты не можешь быть таким… таким! — закричала она, яростно жестикулируя перед его лицом. — Что? Я— — Почему ты так настойчив? — заявила она, прижимая ладонь к сердцу. — Этого не должно было случиться. Ты и я — это не… это неправильно. — Она почувствовала себя невероятно глупо, особенно когда глаза защипало от слез, которые она ни в коем случае не хотела показывать. — Но… Но ты такой милый, добрый и чертовски искренний. Я не могу… — запал закончился и все силы вдруг покинули её, унесенные пронизывающим холодным ветром. Она резко шагнула ему навстречу, опустив голову. — Твоему напору тяжело сопротивляться, Джеймс Поттер. Голубые глаза встретились с ошеломлёнными карими. Широкая, сияющая улыбка появилась на лице Джеймса, когда он сжал её замерзшие ладони в своих больших и тёплых руках. — Тогда не сопротивляйся, Гермиона, — произнес он как ни в чем не бывало. — Я же вижу, что тоже тебе нравлюсь. Так же сильно, как и ты мне. Черт, ты даже не представляешь, как я расстроен тем, что ты стараешься задушить свои чувства ко мне. — Хочешь сказать, что оба непримиримые упрямцы? — раздраженно обронила она. Но Джеймс проигнорировал её тон и, рассмеявшись, наклонил голову ниже, пристально рассматривая её раскрасневшееся лицо. — Я правда не понимаю, почему ты так стараешься сохранять со мной дистанцию, — сказал он. — Я уверен, что нам будет хорошо вместе, Гермиона. — Джеймс… — Я был достаточно терпелив с тобой, ведь, милостивый Годрик, ты мне действительно нравишься, Гермиона. — Оборвал он девушку. — И я не хотел ничего испортить, пока ты не согласилась бы пойти со мной на ещё одно свидание. Я знаю, что ты ненавидишь масштабные, тошнотворно сладкие признания, которые я обычно демонстрировал Лили, поэтому я поступал иначе, прислушиваясь к твоим словам. Я был искренен и… Джеймс осмелился шагнуть ближе и теперь его лицо почти соприкасалось с её. Гермиона затаила дыхание. — Обещаю, что буду смешить тебя каждый день, — продолжал гриффиндорец. — Если позволишь, я всегда буду заниматься с тобой и провожать обратно в башню Когтеврана. Только, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, дай мне этот шанс. Несмотря на смущение, Гермиона тихо фыркнула. — Я ведь не избавлюсь от тебя, верно? — спросила она. Его улыбка стала почти ослепительной. — Смирись, Усатик, — усмехнулся он. — Не думаю, что когда-нибудь отступлю. Гермиона шумно вдохнула и снова посмотрела на небо. — А, пошло оно всё, — вздохнула она, смиряясь. Когда её голубые глаза встретились с полными надежды глазами Джеймса, Гермиона решилась. — Хорошо. Пошли в следующие выходные в Хогсмид. На свидание. Джеймс рассмеялся и игриво взъерошил волосы. — Черт возьми, Гермиона, ты не должна выглядеть так пугающе, когда приглашаешь меня на свидание, — пошутил он. Джеймс сиял так, словно только что наступило Рождество. И хотя часть её все ещё думала, что всё кончится плохо, Гермиона не могла удержаться от веселой улыбки при взгляде на его беззаботное лицо. Карие глаза потемнели, словно почва после лёгкого моросящего дождя, а в уголках щурящихся глаз появились морщинки от искренней, счастливой улыбки. Джеймс протянул руку и заправил выбившийся локон ей за ухо. — Я могу не удержаться и снова прийти на свидание пораньше, — небрежно предупредил он. Любуясь на его кривую улыбку и завораживающие глаза, развевающиеся на ветру волосы, Гермиона не удержалась от вздоха. Джеймс все ещё был очень похож на Гарри, но взгляд на него вызывал совершенно другие эмоции. Каждый раз, когда она смотрела на Гарри Поттера, Гермиона ощущала сильное чувство долга и желание защитить. Однако, глядя на Джеймса Поттера, она испытывала головокружительный вихрь одновременно знакомых и не очень, сбивающих с толку чувств, которые она действительно хотела понять до конца и ощутить всем сердцем. Возможно, это и была плохая идея, но Гермиона больше не могла сдерживать свои чувства.***
8 ноября 1977 года Гермиона вздрогнула, когда прямо перед ней бросили книгу. Какое-то мгновение она тупо рассматривала объёмный справочник по темнейшим искусствам, переплетённый в поблекшую от времени и частого использования чёрную кожу, на обложке которого было вытеснено угрожающее название «Тайны наитемнейшего искусства». При беглом взгляде на потертый корешок напрашивался вывод, что эта книга действительно очень востребована. Поморщившись, девушка перевела взгляд на Регулуса Блэка. — Я принёс свою пресловутую оливковую ветвь, — протянул он, подбородком указывая на мерзкую книгу. Кровь зашумела в ушах Гермионы, она вновь взглянула на справочник с подступающим волнением. — Я думала, ты уже не придёшь, — призналась когтевранка. Регулус резко опустился на соседнее место, и его волнистые волосы упали, обрамляя изможденное лицо. — Мне нужно было о многом подумать, — с издевкой пояснил он. Взгляд его серебристых глаз отражал такую непоколебимую решимость, которую Гермиона ещё не видела. — И я уже принял решение. Гермиона кивнула и тут же вытащила палочку. Она осмотрела библиотеку, с облегчением отметив, что сегодня в ней почти не было учащихся. Несколькими быстрыми взмахами девушка наложила ряд заклинаний для защиты от подслушивания. Удовлетворенная результатом, Гермиона убрала палочку в карман и снова посмотрела на Блэка. — Последний шанс отступить, Регулус, — прошептала она. — Ты действительно хочешь это сделать? Слизеринец сжал руки в кулаки, костяшки его пальцев казались почти белыми на фоне тёмного деревянного стола. Его челюсть напряглась в беспокойном ожидании, но глаза по-прежнему смотрели решительно. — Я уверен, — сказал он с напряженным кивком. — Я знаю, что поступаю глупо, доверяясь тебе так легко, хах, особенно тебе, такой амбициозной ведьме, но я… — он плотно сжал губы, его кулаки сжались ещё сильнее. — Но я правда хочу доверять тебе, Петтигрю, потому что я так устал стремиться оправдать чужие ожидания. Сердце Гермионы сжалось от сочувствия к несчастному парню, и она тут же протянула руку, чтобы накрыть ладонью его кулак. — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь тебе, — твёрдо произнесла она. — Возможно, многое будет сбивать тебя с толку, а что-то вызывать подозрения, но я клянусь, что в конце концов всё обретёт смысл. Прошу, несмотря ни на что, доверяй мне. Вопреки напряженной атмосфере, Регулус вяло ухмыльнулся. — Это не то, что стоит говорить, когда стремишься завоевать доверие, Петтигрю, — протянул он. — Неудивительно, что с таким характером тебя не приняли в Слизерин. — А как же моё неблагородное происхождение? — спросила она, изогнув бровь. — На нашем факультете полно полукровок. И, умоляю тебя, в твоих жилах течёт кровь Селвинов, — насмешливо заметил он. — Слизерин получил бы величайшее сокровище, распределись ты к нам. — Я приму это как комплимент, — Гермиона мягко рассмеялась. — Но увы. Я слышала, что в общежитиях Слизерина ужасно холодно, особенно зимой. — Естественно, у нас наложено множество согревающих чар, — сказал Регулус, а затем насмешливо фыркнул. — Мы, на минуточку, колдуны и ведьмы, а не какие-то там хладнокровные рептилии, живущие при низких температурах. Гермиона расплылась в широкой улыбке, испытывая облегчение от того, что они все ещё могли легко завязать разговор на любую тему, даже если слизеринец избегал её, как чуму, в течение последних двух месяцев. Регулус почувствовал себя неловко от искренних эмоций на её лице и поспешил указать на толстый том между ними на столе. — Итак, зачем тебе понадобилось, чтобы я вынес эту книгу из Гриммо? — спросил он. — Потому что здесь упоминается то, из-за чего падёт Волдеморт, — скупо объяснила она, не обращая внимания на то, как парень вздрогнул при упоминании Его имени. — Здесь, в библиотеке, есть копия, но она в Запретной секции. Профессор Флитвик наверняка заподозрит неладное, если я попрошу у него разрешения на посещение подобного раздела магии. — Это тёмная книга, — скривил губы Регулус, глядя на потрёпанную книгу. — Неудивительно, что моя мать обожает её. Гермиона нахмурилась при упоминании Вальбурги, вспомнив образ визжащего портрета. Тряхнув головой, чтобы избавиться от мыслей об этой фанатичной женщине, она открыла книгу и быстро пролистала страницы, пока не добралась до искомого раздела. — Вот это, — сказала она, указывая на оглавление главы, украшенное черным дымом и черепами. — Кре… страж? — Прочел Регулус одними губами, в замешательстве сдвинув брови. Он бегло просмотрел главу, которая занимала место не больше абзаца. — «Что до крестража, наипорочнейшего из всех магических измышлений, мы о нем ни говорить не станем, ни указаний никаких не дадим…».— Он поднял глаза и хмуро посмотрел на Гермиону. — Ну да, я сразу всё понял. — Это единственная известная мне книга, в которой они хотя бы мельком упоминаются, — сказала она с разочарованным вздохом. — Видишь ли, это самая отвратительная Темная магия. Даже в книге с полным собранием информации о Тёмных искусствах, отсутствуют подробности. Существует только одна книга, которая чётко описывает, как создать крестраж. Хотя я сомневаюсь, что она есть на площади Гриммо. — Откуда ты вообще знаешь об этом? — Спросил Регулус и его серебристые глаза подозрительно сузились. Гермиона лишь покачала головой. — Я пока не могу ответить на этот вопрос, — сказала она, скорчив виноватую гримассу. — Но я могу рассказать тебе, что такое крестраж. Ты уверен, что никогда не слышал о подобном раньше? Может, твои родители упоминали вскользь? — Когтевранка вздохнула, когда Регулус отрицательно помотал головой. — Ладно. Даже Волдеморту пришлось потрудиться, чтобы узнать секрет создания крестражей. Регулус выглядел так, будто собирался задать ещё один вопрос, но прикусил нижнюю губу, сдержавшись. — По сути, крестраж — это артефакт, в котором хранится частичка души волшебника или ведьмы, — мрачно продолжила девушка, её голос был настолько тихим, что Регулусу пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать слова. — Говорят, что если создатель совершит самое гнусное преступление — убийство, — душа раскалывается на части. Фрагмент души человека может быть вырван из создателя с помощью заклинания и помещён в любой предмет, который он пожелает. Единственная цель создания крестража заключается в… —…бессмертии, — боясь вздохнуть, прошептал Регулус. Крайне встревоженный, он отодвинулся от книги. — В этом есть смысл. Если Вол… Тёмный Лорд утверждает, что он непобедим, что его невозможно уничтожить. — Технически, это возможно , — сухо поправила она. — Это просто означает, что ты не можешь полностью избавиться от него, поскольку ещё остались крестражи, привязывающие его дух к этой самой земле. Тёмная магия может быть использована для придания Тёмному волшебнику другой телесной формы. Регулус нахмурил брови, надолго задумавшись. — Итак, единственный способ уничтожить такого непобедимого волшебника, как Волдеморт, — это уничтожить его крестраж, — медленно произнёс он, и тут его осенило. — Вообще-то, крестражи, во множественном числе. Его глаза расширились от ужаса и шока. — Что? — переспросил он. — Если я не ошибаюсь, думаю, Волдеморт уже создал пять крестражей, — спокойно уточнила она. — Пять? — ахнул он, заметно побледнев от этой информации. — Откуда ты все это знаешь? Ты что, долбанная провидица? Гермиона криво усмехнулась. — Это уж вряд ли, — пожала она плечами. — Как тогда… — Просто доверься мне сейчас, Регулус, — торопливо попросила она, закрывая черную книгу и пододвигая её к слизеринцу. Она бросила быстрый взгляд на свои наручные часы и поморщилась. — Будет лучше, если ты уже пойдёшь. Отбой буквально через несколько минут. — Петтигрю… — Я отвечу на некоторые твои вопросы завтра вечером в астрономической башне, обещаю, — произнесла она решительным тоном. — Но… Гермиона пронзила его упрямым взглядом. — Я расскажу тебе все, — поклялась она. — Но не сейчас. Всему своё время. Просто, пожалуйста, пожалуйста, поверь мне сейчас на слово, Регулус. Блэк уже собрался задать новый вопрос, но не успел открыть рта, как прозвучало её имя. Гермиона круглыми глазами встретилась со стальным взглядом Джеймса, сжавшего губы в узкую линию. Взмахнув под столом палочкой, она ловко сняла заклинания, которые расставила вокруг их уголка. — Джеймс, — медленно произнесла она. — Что ты здесь делаешь? — Уже почти отбой, — выпалил он и нахмурился, тут же переведя взгляд на молчаливого слизеринца. — Я пришёл проводить тебя обратно в башню Когтеврана. Гермиона взглянула на Регулуса, безразлично рассматривающего старосту в ответ, и по внешнему виду которого нельзя было даже предположить, что они только что обсуждали, как уничтожить Волдеморта. Гермиона молча пихнула его ногой под столом, заставляя посмотреть на себя. — Уходи. Сейчас. — Произнесла она одними губами. Шкодливая ухмылка появилась на лице Регулуса, он мельком оглянулся на Джеймса и остался сидеть на месте, проигнорировав её немую просьбу. Тем временем Джеймс раздражённо скривился. — Ты ещё не закончила на сегодня? — Грубовато спросил гриффиндорец. Гермиона украдкой посмотрела в сторону Блэка. — Он уже уходит, — сказала она. — И я тоже скоро пойду. Но Регулус продолжил упрямо сидеть на стуле напротив неё. Гермиона снова пнула его в голень, на этот раз с большей силой. Это заставило слизеринца слегка вздрогнуть, и он бросил на неё выразительный взгляд. — Уходи. — Прошептала она ещё раз, слегка паникуя при мысли, что Джеймс может увидеть одну занимательную книгу на их столе и начать задавать нежелательные вопросы. Блэк закатил глаза и, к счастью, встал со стула. Он схватил «Тайны наитемнейшего искусства», коротко попрощался с ней и быстро вышел из библиотеки. Как только Регулус покинул помещение, её взгляд снова остановился на напряженном старосте. — Тебе необязательно провожать меня обратно в башню. — Сказала она, вздохнув с облегчением. Джеймс, кажется, ничего подозрительно не заметил. — А я обещал тебе, что буду делать это в любом случае. Она нахмурилась, услышав его раздражённый тон. — Почему ты злишься? — Проронила она. Гриффиндорец нахмурился ещё больше, начав молча собирать вещи Гермионы и складывать в её сумку. — Ошибаешься, я не злюсь. — Отрезал он. Выражение его лица напомнило один момент, когда он точно также пришёл в библиотеку и застал её за занятиями с Регулусом. Она не понимала его поведения тогда, но теперь, молча наблюдая за раздражённым парнем, чьи признание в любви до сих пор эхом отдавалось в её ушах, глаза Гермионы расширились от понимания. — Ты… ты ревнуешь? То, как предательски покраснели его щеки, ясно свидетельствовало о её правоте. — Нет, не ревную. — Раздражённо запротестовал он. Гермиона недоверчиво фыркнула. — Ещё как ревнуешь, балбес, — сказала она. — Но почему к Регулусу? Джеймс ощетинился при упоминании имени слизеринца. — Ты проводишь с ним слишком много времени. — Проворчал он, больше не утруждая себя придумыванием отговорок. Мягкий смех сорвался с её губ, когда она встала. Это только ещё больше смутило парня. — Мы просто друзья, — заверила она. — И между прочим.… мы ещё даже не встречаемся, Джеймс Поттер. Вот так-то. — И все же, — огрызнулся он в ответ, закидывая ремень её сумки себе на плечо. — Тебе напомнить, что это ты пригласила меня на свидание в Хогсмид, Усатик? На этот раз настала её очередь покраснеть. — Да, — согласилась она. — Ведь дело именно в этом. В свидании. — Хм. — Что это должно значить? Джеймс вздохнул почти раздражённо. — Ничего. — Он неловко почесал подбородок и искоса взглянул на неё. — Значит, ты и брат Сириуса… — Мы просто друзья. — Настойчиво повторила она. — Видишь ли, ты реально много тусишь с ним, — выпалил он. — Ведь каждый раз, когда я ищу твоё имя на карте, вы всегда вместе и… — глаза Джеймса расширились от ужаса осознания того, что он только что сболтнул. Гермиона резко остановилась и уставилась на гриффиндорца. — Ты шпионишь за мной? По грёбанной карте? — Тон голоса был таким проникновенным, что Джеймса невольно вздрогнул. — Это было всего один раз, — поспешил заверить он Гермиону, но та лишь усмехнулась и скрестила руки на груди. — Ладно, может быть, я делал это дважды или трижды… — её глаза похолодели, в то время как щёки Джеймса заливал румянец. — Не больше пяти раз, Гермиона. Честно! — Он застонал и провёл рукой по лицу. — Да, знаю я, знаю. Это не очень хороший поступок. Скорее даже жуткий. — Ты чертовски прав, придурок. — Прошипела она, думая о том, что будет катастрофой, если Мародёры отследят её постоянные тайные встречи с Регулусом, что определенно вызовут подозрения. Решение о помощи наследнику Блэк было довольно спонтанным, и Гермиона все ещё не имела ясного представления, как добиться желаемого результата. Она предпочла бы не втягивать четверку гриффиндорских друзей в эту историю. Внезапно в голову пришла идея, и Гермиона протянула руку к Джеймсу. — Дай её мне, — потребовала она. — Я её конфискую. — Ты не можешь! — опешил он. — Ты даже не Мародёр. Гермиона фыркнула. — Помнится, я наоборот самый настоящий Мародёр из всех вас? — Дерзко напомнила она. — Это правда необходимо, Гермиона? — Застонал Джеймс, обиженно оттопырив нижнюю губу. — Я верну её очень скоро, — заверила его девушка. — Заметь, вы с друзьями помешались на карте, не говоря уже об её использовании для шпионажа за мной. — Парни будут недовольны. Гермиона закатила глаза и требовательно потрясла в воздухе рукой. — Мне все равно, Поттер, — безапелляционно произнесла она. — Если сейчас ты не отдашь её мне, то наше свидание в Хогсмиде отменяется. — Теперь ты решила шантажировать меня, так что ли? — проворчал Джеймс. Гермиона сдаваться не собиралась, сверля парня взглядом. Наконец, Джеймс испустил громкий, смиренный вздох. — Хорошо. Благодари Мерлина, что ты мне безумно нравишься. Её щеки покраснели от его небрежного признания. Джеймс порылся в сумке и вытащил карту Мародёров. Гермиона хотела выхватить пергамент у него из рук, но староста прижал артефакт к своей груди. — Это наше сокровище, Гермиона, — ласково предупредил он. — Позаботься о ней. Девушка вспомнила все приключения, пережитые вместе с Гарри и Роном, их прогулки по всему Хогвартсу перед тем, как отправиться спасать весь мир. — Я верну её в целости. — Пообещала она. Джеймс ещё раз вздохнул и аккуратно вложил пергамент в поднятую в ожидании руку Гермионы.