***
20 декабря 1978 года Гермиона улыбнулась, когда Регулус споткнулся, войдя в Выручай-комнату. — Мы сегодня не будем тренироваться? — спросил он, неуверенно приблизившись к Гермионе, сидящей на одном из обращенных друг к другу креслах по обе стороны от дивана в центре. Когда та отрицательно покачала головой, на лице слизеринца появился ехидная усмешка. — Я так понимаю, это точная копия гостиной Гриффиндора? Улыбка девушки стала ещё шире, когда Блэк с протяжным хмыком плюхнулся в свободное мягкое кресло напротив, тут же почти утонув в нём. — Да, гриффиндорская гостиная Гермионы Грейнджер, — ответила она и, отбросив приличия, закинула ноги на подлокотник своего кресла. — Здесь уютнее, чем в гостиной 1970-го года, на мой вкус. Вид негромко отпускающего комментарии Регулуса, сидящего посреди торжества красно-золотого в отблесках ревущего в камине огня, вызывал такие странные чувства. Сама же гостиная не была далеко несовершенной копией, ведь как Гермиона уже успела признаться Регулусу несколько недель назад, она начала терять некоторые незначительные воспоминания Гермионы Грейнджер. У когтевранки не было уверенности по поводу оттенков красно-оранжевого у мебели, как и сомневалась она на счет расположения знамени с огромным, гордым львом — на какой из сторон, восточной или западной, оно висело в её времени? Тем не менее, Выручай-комната смогла показать именно то, что Гермиона Грейнджер всегда бросалось в глаза каждый раз при входе в гостиную своего факультета, и этого было вполне достаточно. — Так почему мы сегодня не спаррингуемся? — поинтересовался Регулус. — Потому что сегодня последний день перед праздниками, — успела пролепетать она, прежде чем сладко зевнуть. Гермиона потёрла уставшие, слипающиеся глаза и откинула на спинку кресла голову, убаюканная потрескивающим огнём и охватившим её чувством покоя. — Плохо спалось прошлой ночью? Девушка приоткрыла один глаз и смущенно улыбнулась Регулусу. — Я спала как убитая, — поправила она, — Но легла лишь под утро. Вчера вечером мы с моими старыми соседками по комнате увлеклись, потеряли счёт времени и умудрились повторить весь пятый курс по зельеварению за один присест. — Ты и твои друзья просто чокнутые, — фыркнул Регулус. — Я начинаю радоваться, что не буду заниматься с тобой в этом году. — А, так Крауч с Розье более удобные партнеры по учебе, чем я? — протянула она, полностью открыв глаза и бросив в сторону слизеринца ехидную ухмылку. Регулус скорчил гримасу. — Честно говоря, даже гигантский кальмар из Чёрного озера был бы лучше их, — проворчал он, заставив Гермиону рассмеяться. Сладкий зевок снова сорвался с её губ. — Похоже, тебе следует отоспаться, Петтигрю, — чуть помолчав, заметил наследник рода Блэк. — Зачем ты вообще настояла на встрече сегодня, в твоем-то состоянии? Гермиона потянулась, прогоняя сонливость, и зарылась в кармане мантии. Она вытащила свой мятый список крестражей, парочка пунктов из которых уже была перечёркнута. — Нам нужно обсудить это прежде, чем мы покинем Хогвартс, — пояснила она и поёрзала, устраиваясь как следует. — Я же говорил, что достать дневник не составит труда, — отмахнулся Регулус. — Меня уже ждут на балу у Малфоев в канун Рождества, я возьму самый лучший огневиски Огдена и напою этого слизняка Малфоя до такой степени, что он даже не заметит, как я одолжу у него перстень с печаткой и открою его дурацкий тайник. Все будет в порядке. — Твоя уверенность озадачивает меня, — призналась Гермиона, неуверенно улыбнувшись. — Всё же мы говорим о поместье Малфоев, Регулус. — Видишь ли, я рос в том числе и в этом роскошном меноре. Я знаю его, как свои пять пальцев, к тому же я любимый кузен Нарциссы, да и Люциус Малфой благоволит мне. У них и тени подозрения в мыслях не возникнет, я гарантирую. Гермиона вздохнула, понимая, что отговаривать его бесполезно. — Прекрасно, — обречённо вздохнула она. — Но если что-то пойдёт не так, сразу же свяжись со мной, хорошо? — И таким образом сорвать тебе ужин с Поттерами? — парировал Регулус, хмыкнув. — Это была бы вопиющая наглостью с моей стороны, Петтигрю. Щеки Гермионы вспыхнули и она возмущенно посмотрела на ухмыльнувшегося аристократа. — Охота на крестражи имеет первостепенное значение, — отрезала девушка. — Ты же понимаешь. Регулус вскинул бровь и вальяжно откинулся на спинку кресла, тут же скривившись от звука скрипнувшей под его весом мебели, после чего кинул на Гермиону острый взгляд. — Я подозреваю, что ты не так хорошо знакома с традициями и этикетом аристократов, поэтому должен предупредить, что когда чистокровная семья столь официально приглашает семью девушки своего наследника разделить с ними подобную трапезу, это всё равно что смотрины перед помолвкой. — Помолвкой?! — взвизгнула от неожиданности Гермиона. На лице Блэка появилась широкая пакостная ухмылка. — Не пойму, что тебя возмущает, Петтигрю, — скучающим тоном протянул он. — Вы оба совершеннолетние, а семья Поттеров происходит из древнего чистокровного рода. Они могут не разделять ту же идеологию, что и священные двадцать восемь, но они по-прежнему чистокровные. Я уверен, родители Поттера прекрасно представляют, что значит такой ужин. «Ежедневный пророк» не так давно публиковал статью, в которой приводилась статистика за последние несколько лет с сильно возросшим числом предложений руки и сердца. Очевидно, это связано с назревающей войной. Так что Поттеры скорее всего хотят убедиться, что их род получит продолжение после Джеймса Поттера. — Это всего лишь простой ужин! — возмутилась когтевранка. — Твоя мать — Селвин, — заметил Регулус. — Думаю, она тоже понимает, что подразумевается под этим ужином. Гермиона и подумать не могла, что всё так серьёзно. Джеймс не выглядел таким уж обеспокоенным, поэтому она приняла это приглашение за вполне обычное. Теперь понятно, почему в письме её матери реакция той на новость о рождественском ужине показалась девушке немного подозрительной. — Мерлин помилуй, я попросила тебя прийти сюда не для того, чтобы обсудить чистокровные заморочки, — простонала она, снова поднимая мятый пергамент и зло ткнув пальцем в строчку с крестражем номер 4. Регулусу явно доставляло удовольствие выводить её из себя, но его веселье улетучилось, когда он посмотрел туда, куда указывал её палец. — Медальон Слизерина? — уточнил он. — И что с ним? Гермиона глубоко вздохнула, чтобы немного успокоиться. — Волдеморт уже забрал Кричера? — бесцветным голосом поинтересовалась она. — Кричера? — вздрогнул парень, широко раскрыв глаза. — Ты знаешь моего домового эльфа? Гермиона бросила на слизеринца красноречивый взгляд, заставив его вздохнуть. — Конечно же, ты знаешь. Регулус тяжело откинулся в кресле и нервно провёл рукой по волосам. — Нет, Тёмный Лорд ещё не интересовался Кричером. — Он нахмурился, выглядя крайне обеспокоенным. — Почему ты спрашиваешь? — Потому что, — мрачно начала она. — В 1979 году Волдеморт приказал Регулусу Блэку отдать ему своего личного эльфа, чтобы спрятать один из крестражей, медальон Слизерина. — Слизеринец придавил Гермиону тяжелым взглядом и она скривилась. — Я… ты должен понять, что я не хочу этого делать, но… Она проглотила комок в горле и коротко зажмурилась. — Ты хочешь, чтобы это случилось, — сухо проронил Блэк. — Ты хочешь, чтобы Волдеморт забрал Кричера и тот спрятал медальон. Слезы навернулись на глаза девушки, а на сердце стало тяжело от той жертвы, которую им придётся принести. — Мне так жаль, — прошептала она, с тревогой отметив, как комната стала холоднее, становясь словно меньше, что Гермиона запоздало пожалела о своём решении попросить Выручай-комнату воспроизвести не просторную гостиную факультета Когтевран. — Если этого не произойдёт, то я не знаю, как нам отыскать медальон. — Скажи мне, — напряженно произнёс Регулус с непонятной интонацией. — Кричер выживет? — Да, — мгновенно ответила она, в подтверждение своих слов энергично кивнув головой. — Да, он выживет. Я могу заверить тебя, что он будет в порядке после этого происшествия, потому что Кричер жил во времена Гермионы Грейнджер. Регулус сдержанно кивнул головой. — Этого достаточно, — хрипло сказал он. — Значит, Волдеморт спрячет медальон где-нибудь в следующем году? — Да, — ответила она. — Зная Волдеморта, я думаю, что он захочет провернуть нечто грандиозное в особенное время. Подозреваю, что он спрячет медальон в канун Нового года. — Ладно, — проронил слизеринец. — Я немедленно сообщу тебе, когда он одолжит моего эльфа. Когда он спрячет крестраж, то что тогда? Синие глаза Гермионы полоснули Регулуса пронзительным взглядом. — Как только он спрячет крестраж в пещере, — произнесла она. — Мы украдём его на следующий же день. Регулус глубоко, смиренно вздохнул, почувствовав вдруг навалившуюся усталость. — Как скажешь.***
25 декабря 1978 года — Гермиона! Девушка удивленно захлопала глазами при виде матери, без стука ворвавшуюся в её спальню. — Мама? — осторожно спросила девушка, с опаской поглядывая на женщину, с трудом удерживающую в руках охапку платьев, пару баночек «Простоблеска», шкатулку с аксессуарами и даже туфли. — Мы должны подготовить тебя, — сказала Аня, а затем с облегченным вздохом вываливала груду вещей на кровать Гермионы, и тут же радостно улыбнулась дочери. — Ну же, милая. Приступай! Гермиона удивленно вскинула брови, когда увидела время на настенных часах. — Но ведь сейчас только два часа дня! — запротестовала девушка. Но когда Аня начала оттаскивать её от письменного стола, Гермионе пришлось подчиниться и распрощаться со своими занятиями по нумерологии. — Нужно начать собираться прямо сейчас, — отрезала Аня. — Сегодня, пожалуй, будет один из самых важных ужинов в твоей жизни! Гермиона вспомнила слова Регулуса, сказанные несколько дней назад в Выручай-комнате, и ей вдруг стало страшно. — Пожалуйста, только не говори мне, что всё происходящее — какая-то старомодная чистокровная традиция, — взмолилась она, и сердце её забилось быстрее при мысли, что официальная встреча с семьей Петтигрю нужна Поттерам, чтобы заключить помолвку. Эти мысли терзали Гермиону вот уже несколько дней, даже охота на крестражи отходила на второй план, стоило задуматься о происходящем. Неумолимо приближался 1979 год, и по всему выходило, что Гарри должен был быть зачат уже в конце этого года. Но сейчас Джеймс и Лили даже не встречались. Лили помолвлена с Северусом, и, похоже, не собирается расставаться с ним. А теперь… теперь намерения Джеймса стали очевидны, раз его родители пригласила её с семьей по какой-то дурацкой традиции. Аня прекратила разводить кипучую деятельность и обернулась к дочери. Гермиона требовательно уставилась в лицо матери, попытавшейся откинуть лишнее и оставить лишь бесстрастную маску, что было для нее совершенно несвойственно. Воспитанная в чистокровной семье, Аня умела в нужный момент скрывать свои эмоции перед собеседником. — Послушай, любовь моя… Гермиона застонала, не желая слышать явно отрепетированную речь матери. — Так значит, речь идёт о браке? — взволнованно спросила она. Краска залила щеки Ани. — Что ж, — начала она, убирая с лица золотистый локон. — Я не отрицаю, что согласно чистокровным традициям, когда семья наследника официально приглашает семью девушки на ужин, то итогом может стать помолвка с последующей свадьбой. — Мам, — несчастно протянула она, снова плюхаясь на стул у рабочего стола. — Мне же всего семнадцать. Аня снисходительно улыбнулась ей. — Я была помолвлена в четырнадцать лет, — призналась она. Гермиона недовольно сморщила нос. — Это совсем другое, — возразила Гермиона. — Да и ты воспитывала меня с Питером не как чистокровных. Конечно, Поттеры известны тем, что не придерживаются многих традиций аристократов, но даже намека на возможный брак в виде этого «простого ужина» хватило, чтобы заставить Гермиону понервничать. Аня вздохнула и присела на край кровати Гермионы. — Милая, послушай меня, — успокаивающе сказала Аня, беря руки дочери в свои. — Да, мы не поддерживаем политики чистокровных. Признаю, я восприняла это приглашение довольно серьезно. Но ты должна понять, что мне дано традиционное воспитание, и я жила по всем этим правилам еще до того, как я встретила твоего отца и родила двоих детей. Прости, если всё это выбило тебя из колеи. — Она нежно улыбнулась Гермионе и смахнула непослушный локон, щекочущий щеку. — Мы можем отправить Поттерам сову, если ты не хочешь идти на этот ужин. Джеймс тебя очень любит. Я уверена, он поймёт. Девушка покраснела, смущённая тем, что заставила свою маму извиняться. — Мы можем притвориться, что это простой ужин, — тихо промолвила Гермиона. — Я не хочу огорчать Джеймса. В своем последнем письме он показался мне сильно взволнованным. Аня тепло улыбнулась в ответ. — Хорошо, — кивнула она. — Но поскольку это все ещё официальный ужин, я думаю, что мы должны продемонстрировать наши самые лучшие платья. Гермиона испустила громкий, покорный вздох. — Только не перегибай палку, мам. Пожалуйста, — взмолилась Гермиона. Голубые глаза матери озорно блеснули. — Когда это я перегибала палку? — кокетливо смеясь, поинтересовалась Аня. Шатенка недовольно замычала. Отчего-то Гермиона была уверена, что ради сегодняшнего вечера Аня постарается показать их во всей красе.~~~
— Долго еще вы будете собираться? — уже в который раз обреченно спросил Питер, топчась под дверью сестры. — Ещё несколько минут, милый! — Воскликнула Аня в ответ. Аня снова оценивающе посмотрела на Гермиону горящим взглядом. — Ты прекрасно выглядишь, Гермиона, — вздохнула она, сжимая ладошки дочери. — Моя мама гордилась бы нами с тобой, если бы увидела нас сегодня. Сейчас мы с тобой выглядим под стать Селвинам. — Я Петтигрю, — отрезала Гермиона. — Ты тоже прекрасно выглядишь, мама. На Ане было красовалось длинное черное платье, подол которого тянулся следом по деревянному пола. Довольно простого кроя, оно идеально подчеркнуло изящную фигуру матери. Закрытое декольте придавало образу строгости, если бы не широкий вырез на спине. Гермионы удивленно открыла рот при виде оголенной кремовой кожи женщины, но Аня лишь рассмеялась и призналась, что носила и более открытые платья. — В основном, в юности, — объяснила мама, которая выглядела как настоящая светская львица. — Когда я сбежала из дома, то успела прихватить множество платьев. Может я и ненавидела образ жизни своей семьи, но я не смогла бы отказаться ото всей своей одежды. Женщина собрала волосы в элегантный высокий пучок со выпущенными прядями и закрепила прическу заколкой, украшенной розовыми декоративными цветами, затем тепло улыбнулась дочери. — Солнышко, не нервничай, — мягко пожурила она. — Ты великолепно выглядишь. Гермиона понимала, что откладывать неизбежное бессмысленно. Она осторожно подошла к большому ростовому зеркалу и посмотрела на своё отражение. Восхищенно ахнув, девушка с трепетом провела рукой по струящейся тюлевой юбке глубокого сапфирового цвета. Лиф платья был украшен изумительными переливающимися цветами, а скромный вырез V-образной формы изящно подчеркивал ее шею и ключицы. Почти прозрачные тюлевые рукава синего цвета облегали словно вторая кожа, они точно так же пестрели цветами и заканчивались чуть ниже локтя. Пожалуй, это было самое элегантное платье, которое надевала Гермиона за обе свои жизни. Аня кропотливо наносила на волосы дочери зелье «Простоблеск». В результате её стараний густые непослушные кудри Гермионы преобразились в мягкие струящиеся локоны, каскадом ниспадающие на плечи и спину. — Ты действительно прекрасно выглядишь, милая, — вновь мечтательно вздохнула Аня, нежно притронувшись к плечу девушки. — Не слишком ли нарядно? — смущенно спросила Гермиона. Она до сих пор пребывала в легком шоке от отражения в зеркале. Из-за волнения её руки дрожали и она всё никак не могла справиться с застежкой на сапфировом браслете, который Джеймс подарил ей несколько лет назад. Аня мягко рассмеялась и перехватила трясшуюся руку Гермионы. — Мы идём на официальное мероприятие чистокровных, Гермиона, — напоминал она. — Там нет такого понятия, как «быть слишком нарядной». Покинув спальню, они направились к заждавшемуся их Питеру в гостиной. Он поднялся с дивана, услышал шаги и уже хотел было еще раз пожаловаться на их долгие сборы, но запнулся на полуслове, когда увидел своих мать и сестру. — Матерь Божья! Вау! — Он весь словно засветился и с широкой улыбкой сократил разделяющее их расстояние. — А не слишком ли нарядно? — спросил Питер со смешком. — По-видимому, для чистокровного официального мероприятия нет такого понятия, как «быть слишком нарядной», — со вздохом повторила Гермионы недавние слова матери. — Ну, ты тоже выглядишь как настоящий чистокровный. Хотя Питер, в отличие от Гермионы, сегодня и не был эталоном шика, но все же выглядел вполне соответствующе. На нем была иссиня-черная мантия, а волосы стильно уложены на бок специальным средством, которое он использовал только в особых случаях. — О, я хочу увидеть лицо Джеймса, когда вы встретитесь! — Питер озорно рассмеялся. — Я тут вот вспомнила, — сказала Аня, обнимая детей обеими руками. — Когда ты собираешься просить руки Мэри, Питер? Её брат густо покраснел. — Ч…что? — еле смог выдавить из себя смущенный Питер. — Все эти официальные ужины чистокровных заставили меня задуматься о свадьбах, — проворковала Аня, застенчиво улыбнувшись Гермионе. Женщина повернула голову к Питеру и одарила его многозначительным взглядом. — Что скажешь, Питер? — Мерлин Всемогущий, мама, это же не так уж и важно, — промямлил он, неловко взъерошив волосы на затылке. — Мэри занята обучением на целителя, и мы теперь редко видимся. Мы еще даже не поднимали эту тему. На самом деле мы вообще мало разговариваем. — Фу-у, Питер, я не хочу знать подробности, — зажмурилась Гермиона, смешно сморщив нос, чем вызвала шкодливую улыбку на лице брата. Аня же неодобрительно нахмурила брови. — Так значит, вы ещё не говорили о свадьбе? — спросила она, пока они направлялись в сторону камина. — Ни разу? К удивлению Гермионы, Питер смущенно отвел взгляд. — Ну… — он почесал подбородок и глупо улыбнулся своим ботинкам. — Однажды мы говорили об этом, когда узнали о помолвке Лили со Снейпом и… — он, казалось, спохватился и покраснел. — Мы не готовы к браку сейчас, но когда-нибудь мы придем к этому. Нет никакой необходимости спешить. Мать вздохнула, явно разочарованная его ответом. — Знаете, мне бы хотелось поскорее увидеть внуков, бегающих по нашему дому, — с надеждой в голосе сообщила она своим детям. Гермиона криво усмехнулась. — Я думаю, что глупо заводить детей в нынешней обстановке, — заметила девушка. — Лили как-то сказала мне, что они с Севом решили не заводить детей до тех пор, пока не будут уверены, что Волдеморт мёртв. — Кто бы знал, когда это произойдёт, — серьёзно произнес Питер, зачерпнув горсть Летучего пороха. Гермиона неуверенно пожала плечами. — Лучше сначала сделать мир безопаснее, прежде чем дарить кому-то новую жизнь, — сказала она, смотря на вспышку зеленого пламени, так похожую цветом на убивающее заклятие. Питер первым шагнул в камин, за ним последовала Аня. Все мысли о войне и крестражах отошли на задний план, когда она шагнула в пламя и произнесла адрес поместья Поттеров. Помпезная обстановка в чужом фойе немного сбивала с толку, но от разглядывания изумительной красоты украшений её отвлек писклявый голосок Поки, встречавшей гостей. Сегодня на ней была белоснежная мантия, а голову домовушки украшал очаровательный ободок-бабочка розового цвета в белый горошек. На ней были все те же туфли, которые она видела на Поки в ее прошлый визит к Поттерам. — Привет, — улыбнулась Гермиона эльфийке, скромно становясь рядом с матерью. Глаза Поки расширились от восторга и она словно маленький ребенок сжала вместе сложенные кулачки на своей груди. — Ах, госпожа Гермиона! — выпалила она, на чьи огромные глаза размером с теннисный мяч навернулись слезы, грозящиеся вот-вот залить морщинистое лицо. — Поки знала, что Вы станете будущей хозяйкой дома! Питер сильно побледнел, а Гермиона вытаращилась от ужаса. Только Аню, казалось, не смутили слова домового эльфа. — Где Поттеры, Поки? — любезно спросила мать. Поки громко шмыгнула носом и смахнула слезы. — Следуйте за мной, — закивала она. — Идемте же! Аня взяла детей под руки и все вместе они пошли следом за эльфийкой. Чем дальше они продвигались по знакомым коридорам, тем больше нервы Гермионы напоминали натянуты канаты, готовые вот-вот лопнуть. Она мельком рассматривала портреты предков Поттеров, в одном из них даже заметив Линфреда из Стинчкомба, деловито ухаживающего за растениями в горшках. Аня сжала руку дочери, чувствуя её нервозность. Девушка благодарно улыбнулась и сделала глубокий рваный вдох в попытке успокоиться. Поки остановилась перед внушительной дверью из темно-вишнёвого дерева. Гермиона никогда раньше не бывала в этой части поместья. В её прошлый визит, Поттеры ели в небольшой столовой за компактным столом. Домовушка выпрямилась и распахнула двери в залу. — Поки привела гостей хозяев и хозяйки, — объявила она гулким голосом. Семья Петтигрю последовала за ней внутрь, и Гермиона вновь удивилась великолепному убранству помещения. Если не считать фойе, то этот обеденный зал был, пожалуй, самой роскошной из всех комнат в поместье Поттеров. В самом центре огромного зала стоял длинный стол, способный вместить по меньшей мере двадцать человек одновременно. Стеклянный куполообразный потолок открывал вид на звездное ночное небо. Во главе стола сидел Флимонт, а позади него в камине уютно потрескивал огонь, наполнявший комнату теплым светом. — Добро пожаловать, — громко поприветствовал гостей Флимонт. Гермиона оторвала взгляд от пленяющего ночного неба и ласково улыбнулась главе семейства Поттеров. Его парадная мантия была такого же простого кроя, как и у Питера, но было очевидно, что материал был намного дороже, чем семья Петтигрю могла бы себе позволить. — Рада снова видеть тебя, Анастасия, — тепло произнесла Юфимия. Гермиона была поражена красотой и изяществом наряда госпожи Поттер. На ней было эффектное черное бархатное платье в пол с красными драпированными рукавами, которые каскадом спускались с плеч и доходили до запястий. — Вы можете называть меня Аней, — ответила мама с милым смехом. Глаза Юфимии одобрительно сверкнули, когда она увидела Гермиону. — Ты прекрасно выглядишь, Гермиона, — кивнула она с сияющей улыбкой. — Не так ли, Джеймс? На её вопрос ответила тишина. Гермиона с любопытством взглянула на стоящего рядом с отцом Джеймса и мигом покраснела, настолько ошеломлённый был его взгляд. Джеймса беззвучно хватал воздух ртом, не в силах вымолвить и слова. Краем глаза она заметила, как Юфимия и Аня обменялись удивлёнными взглядами. Джеймс выглядел как настоящий наследник древнего чистокровного рода в своем безупречном парадном одеянии. Аккуратная укладка наводили на мысль, что он «Простоблеск», чтобы укротить свои вихры. Хотя Гермиона и так всегда считала Джеймса красивым с его растрёпанными волосами и озорно блестящими карими глазами, она не ожидала, что Джеймс может выглядеть ещё лучше. — Джеймс, сынок, что с тобой? — спросил Флимонт, подавшись вперёд и коснувшись плеча сына. Гермиона услышала, как Питер рядом с ней негромко хмыкнул. Джеймс вышел из оцепенения и ярко покраснел, цветом лица став сочетаться с платьем его матери. — А…Ага, всё нормально, — пробормотал он, тряся головой в попытке привести мысли в порядок. Он ещё раз украдкой взглянул на Гермиону и широко улыбнулся, той самой счастливой улыбкой, которая расцветала на его лице каждый раз, когда команда Гриффиндора выигрывала в Квиддич у ненавистных Слизеринцев. — Присаживайтесь, пожалуйста, — пригласил Флимонт, указывая на пустые стулья рядом с ними. Затем, обращаясь к домовому эльфу, он попросил. — Поки, мы готовы к ужину. — Поки сейчас принесёт еду, хозяин Флимонт, — сообщила она, поклонившись так низко, что её нос почти коснулся выложенного плиткой пола, а затем исчезла с громким хлопком. Аня подвела обоих детей к столу. Гермиона хотела было сесть рядом с Питером, но тот придержал её и указал молчаливым кивком в сторону Джеймса. Она обернулась к парню и увидела, что тот смотрит на неё с предвкушением и приглашающе отодвигает стул рядом с собой. «Сговорились», — подумала она, с легким укором смотря в весело ухмыляющееся лицо Джеймса. Гермиона неторопливо приблизилась к своему парню, украдкой вздохнув, когда расстояние между ними сократилось. Его сияющие карие глаза не отрывались от нее, словно она была единственной кого он видел. Вблизи Джеймс выглядел ещё более завораживающе. — Спасибо, — улыбнулась она, когда он отошёл за её спину и галантно пододвинул девушке стул. Его пальцы невесомо скользнули по обнажённой коже её рук, отчего внутри Гермионы разлилось щекочущее тепло, но в следующий момент Джеймс, как ни в чем не бывало, сел на свое место. — Сегодня мы запланировали небольшой ужин из двенадцати блюд. Не составите ли вы нам компанию в этот вечер? — любезно предложила Юфимия, переводя взгляд своих карих глаз с Гермионы на Аню, расположившейся с ней по соседству вместе с Питером. Гермиона, так же, как и Питер, была несколько сбита с толку. Они не были знакомы с этикетом аристократов. Поэтому Гермионе было трудно понять, почему вдруг Аня недоверчиво сузила глаза, а Джеймс смутился от слов своей матери. — Нет… вовсе нет, — наконец проронила Аня, взяв себя в руки. Она бросила на Джеймса многозначительный взгляд, прежде чем её голубые глаза остановились на дочери. Гермиона вопросительно изогнула бровь, но Аня лишь ободряюще улыбнулась ей. Вскоре появилась Поки и щёлкнула пальцами. — Поки принесла закуски, — объявила она. На столе появилась еда, а на тарелке Гермионы маленький кусочек хлеба с намазанным поверх него белым сыром. Ужин длился несколько часов. Поки приносила одно блюдо за другим. Гермиона чувствовала себя странно после того, как съела так много разных видов пищи, но без преувеличений, все блюда были на высоте. Питер был немного смущен, но все же радостно принимался за предложенные суп или запеченного лосося. Аня же держалась за столом подобающе чистокровной аристократке, словно она и не провела половину своей жизни среди магглов. Глядя на маму, Гермиона в очередной раз задалась вопросом, как бы сложилась ее жизнь, не сбеги та тогда от родителей. — Гермиона, как твои дела в школе? — спросила Юфимия, когда Аня закончила рассказывать о новых веяниях маггловской моде 1970-х годов. С самого начала трапезы ей никто не оказывал внимания, и Гермиона удивилась, когда Юфимия обратилась к ней. — Очень хорошо, миссис Поттер, — вежливо ответила она. — По-прежнему вежлива, как всегда, — снисходительно усмехнулся Флимонт. — Пожалуйста, я же просила называть меня Юфимией, — запричитала мать Джеймса. — Джеймс как-то упомянул, что ты староста… Гермиона улыбнулась и кивнула. — Она держит всю школу в ежовых рукавицах, — добавил Джеймс с дразнящим блеском в глазах. — Я общаюсь с несколькими старшекурсниками с Гриффиндора, и они жаловались мне, что новая староста держит всех под своим строгим контролем. Она назначила всей команде Гриффиндора наказание на две недели, после того, как засекла их тренирующимися на квиддичном поле после отбоя. Щеки девушки залила краска. — Твоим гриффиндорским друзьям следует помнить, что правила квиддича написаны не для красоты, — чопорно заявила она, задирая нос. Улыбка Джеймса стала шире. — Если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты делаешь это специально, чтобы команда Гриффиндора не победила команду Когтеврана в следующем матче по квиддичу, — хмыкнул он. Гермиона фыркнула. — Говори что хочешь, но хотя гриффиндорцы и продолжают усиленно тренироваться, команда моего факультета в этом году все равно сильнее. — Ты же даже не любишь квиддич! — отнесся с недоверием к её заявлению Джеймс. — Это не значит, что я не люблю выигрывать, — усмехнулась она. Улыбка Джеймса чуть увяла, а карие глаза заметно потемнели после её слов. У него был такой серьезный взгляд, так похожий на тот, который предшествовал их маленькому поцелую за Визжащей хижиной. Он наклонился ближе и его улыбка превратилась в откровенную ухмылку. Джеймс стал похож на опасного хищника, готового наброситься на нее прямо сейчас, наплевав на все эти чёртовы приличия. — Как всегда, любишь доказывать свою правоту, — тихо прошептал он. — Такая властная. — Конечно, — с придыханием ответила она, удивляясь тому, какими чувственными ей казались его губы и тому, насколько темными стали его глаза. Мерлин, о чем именно они сейчас говорят? Питер громко кашлянул, разрушая иллюзию уединенности, возникшей между ними. Гермиона внутренне содрогнулась, вспомнил, где они находятся. Покраснев, она тут же схватилась за стакан с охлажденной водой, стоявший рядом с её тарелкой. Она осторожно скосила глаза в сторону что-то тихо промычавшего Джеймса и заметила, что его тоже смутил их двусмысленный разговор. Шатенка взглянула на свою маму. Аня с удивленным видом пригубила бокал с вином, пряча за ним довольную улыбку. Такая реакция матери заставила Гермиону смутиться еще больше. Смотреть на родителей Джеймса девушка уже не посмела, ей итак было мучительно стыдно за свой чрезмерно откровенный флирт перед их взрослыми посреди этого дурацкого официального ужина. Мерлин и Моргана, кто-нибудь, стукните её. — Кто-нибудь хочет десерт? — радушно поинтересовался Флимонт, хлопнув в ладоши так громко, что Гермиона вздрогнула. — Был бы неплохо, — ответила Юфимия с усмешкой в голосе, которая совершенно очевидно не бывала связана с десертами.~~~
Все перешли в гостиную после того как закончили ужинать. Поки подала чай по приказу Флимонта, и Гермиона спокойно отпила из своей чашку, с теплой улыбкой наблюдая, как её мама вела беседу с миссис Поттер. Со стороны Аня и Юфимия выглядели словно давние подруги. Гермиону очень радовало, что те смогли найти общий язык. Флимонт разразился раскатистым смехом, который эхом отразился от стен. Гермиона посмотрела туда, где сидел мужчина с Джеймсом и Питером, что увлечённо слушали его рассказы о различных приключениях. Она пришла к выводу, что склонность Джеймса к авантюрам определенно унаследована от Флимонта. Иногда в его взгляде проскакивал тот самый блеск, который она так часто видела в глазах своего парня. — Могу я отлучиться? — негромко обратилась Гермиона к хозяйке поместья. — Конечно, дорогая, — Юфимия ласково улыбнулась. Аня мимолетно коснулась ладони дочери, прежде чем позволить ей встать. Почти у самой двери Гермиона аккуратно обернулась и переглянулась с Джеймсом. Гермиона шла по коридору и рассматривала портреты предков Поттеров. Она приветствовала всех в ответ на заинтересованный взгляд, вероятно означавший, «Кто эта милая шатенка?». Она помахала рукой Линфреду, прежде чем заглянуть в одну из роскошных дамских комнат в западном крыле. Уже покинув уборную, Гермиона решила прогуляться, вместо того чтобы возвращаться в гостиную. Блуждая по поместью, Гермиона не могла не представить себе здесь своего друга Гарри Поттера. Он мог бы бегать по этим коридорам, не прервись жизнь его родителей так внезапно. Она случайно наткнулась на ещё одну комнату, в которой никогда раньше не бывала. В прошлый свой визит, Гермиона почти все время провела в библиотеке, так что некоторая часть дома была еще незнакома Гермионе. В этой комнате Гермиона обнаружила гобелен с родословным древом Поттеров. Эта комната странным образом напоминала ей похожую комнату в поместье Блэков, но в этой гобелен был цел и не имел никаких выжженных участков, указывающих на позор семьи. Несмотря на адекватные взгляды семьи Поттеров на чистоту крови, в их родословной почти не было полукровок и магглорожденных, кроме нескольких случаев столетие назад. Эта семья состоял в родстве со множеством известными чистокровными родами. Поттеры все ещё считались чистокровными в высших аристократических кругах. Она вышагивала вдоль стен до тех пор, пока не нашла ветвь с именем Джеймса, тянувшуюся от Юфимии и Флимонта. Гермиона провела пальцами по его имени и воображаемой линии, которая могла соединять его с Лили Эванс и, наконец, привела к ответвлению с именем Гарри. Её сердце дрогнуло при мысли о Гарри с лицом Джеймса, непослушными волосами и яркими изумрудными глазами Лили. Ужас расцвёл в глубине её живота и крепко сжал сердце при очередном взгляде на древо семьи Поттер. Она резко отвернулась от гобелена и вместо этого обратила внимание на внушительный большой портрет, гордо висевший в центре комнаты. На нем было изображено нынешнее семейство Поттеров: Юфимия чопорно восседала на богато украшенном деревянном стуле, а позади неё стояли Флимонт и Джеймс. Портрет выглядел свежим, поскольку Джеймс носил очки в толстой оправе, которые она подарила ему на выпускной. Под огромным портретом, стоявшим на верхней полке, висели небольшие рамки, изображавшие различные вехи жизни Джеймса на протяжении многих лет. Но большой портрет оставался неподвижным. На одной из полок Гермиона увидела маленькую фотографию Джеймса, возможно, когда ему было три или четыре года, невысоко летящего над землей на игрушечной метле и ясно наслаждающегося жизнью. Имелась также фотография, на которой он праздновал свой шестой день рождения, где он сначала лучезарно улыбался в камеру, а потом старательно задул свечи. На полке было больше фотографий Джеймса в одиночку, чем всей его семьи вместе. Юфимия и Флимонт явно души не чаяли в своём единственном сыне, поскольку каждая рамка для фотографий говорила об обожании и теплоте — так же как и в каждом слове, обращенном к нему. Гермиона отошла от полки с фотографиями и встала перед картиной с изображением поместья Поттеров. Так же как и портрет, картина была неподвижна. Рассматривая картину, она узнала маленькую хижину, где Ремус превращался в полнолуния. Ее глаза снова вернулись к поместью, как вдруг Гермиона заметила одну маленькую деталь: с восточной стороны поместья Поттеров располагалась небольшая башня. Она могла поклясться, что никогда не видела эту башню в окрестностях. — О, так ты здесь? Она подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Джеймс стоял на пороге с весёлой улыбкой на лице. — Я… прогуливалась, — тихо сказала она, снова с любопытством глядя на поместье Поттеров. — Это все ваше поместье? — Она указала на неподвижную картину, изображавшую прекрасное строение. Гермиона слышала, как Джеймс подошел к ней и остановился рядом. — Да, — произнес он, тоже любуясь прелестной картиной. Она заметила, как лицо Джеймса смягчилось при нежном взгляде на изображение своего дома. Гермиона улыбнулась. Все же, сколько бы не говорил Джеймс о своей любви к Хогвартсу, Поттер-Мэнор всегда будет ему роднее. Гермиона с любопытством указала на маленькую башенку, примыкающую к восточному крылу. —Что это за башня? — спросила она. — Я никогда ее раньше не видела. На миг ей показалось, что на лице Джеймса промелькнула паника. — Ну… однажды там произошел несчастный случай, — зачастил он. — Мама не любит об этом вспоминать. Гермиона вопросительно приподняла бровь, но отчего-то взволновавшийся Джеймс уже оттаскивал её от картины с поместьем. — А ты что здесь делаешь? — позволила отвлечь себя девушка. Джеймс облегчённо вздохнул и усадил Гермиону на один из кремовых диванов в комнате. — Я искал, куда же ты убежала, — ответил он, усаживаясь рядом с ней. Молодой аврор взглянул на полку с подвижными фотографиями и улыбнулся. — Почему из всех комнат ты выбрала именно эту? — Я не была здесь раньше, — призналась она. — Ты не показал мне эту комнату, когда мы были здесь в прошлый раз. — Потому что я не хотел, чтобы ты смеялась над моими дурацкими детскими фотографиями, — проворчал он, смутившись. — Только Сириус видел эту комнату раньше. — Кстати, о Сириусе, где он пропадает? — оживилась Гермиона. — Я думала, он присоединится к нам сегодня за ужином. — Он решил переночевать у Лунатика, — объяснил Джеймс. — Сегодня ведь Рождество, и он не хотел оставлять Ремуса одного. — Знаешь, можно было и пригласить их обоих, — с легкой укоризной заметила она. Щеки Джеймса подозрительно порозовели. — Э-эм… это не простой ужин, Усатик, — признался он, не в силах встретиться с ней взглядом. — Сириус и Ремус не хотели всё испортить. Сразу же вспомнились слова Ани и Регулуса и её тут же бросило в жар. — Ага, — нервно обронила она. Идей для аккуратной смены темы не приходило в голову, поэтому она шумно откашлялась. — Итак, о тех детских фотографиях. Почему ты никому их не показываешь? Джеймс состроил гримасу. — Почему? — нервно переспросил он. — Я не просто так не показывал тебе эту комнату. Как я уже говорил, только Сириус бывал в этом месте, но как только он увидел мои голые детские фотки, то потом весь месяц издевался. Глаза Гермионы загорелись. — Твои детские голопопые фотографии? — с предвкушением в голосе протянула она с веселой улыбкой на лице. Видя её неподдельный интерес, Джеймс окончательно засмущался. — Ты ведь не отстанешь от меня, пока не увидишь их, да? — простонал он. — Ты очень хорошо меня знаешь, Джеймс Поттер, — усмехнулась девушка. Её парень снова застонал и взмахнул волшебной палочкой. С ловким свистом на кофейном столике появилась небольшая шкатулка. — Я зачаровал фотографии таким образом, что их никто не увидит, как раз на случай если какая-нибудь симпатичная ведьмочка вдруг проникнет в эту комнату, — со вздохом объяснил Джеймс, открывая замочек и передавая Гермионе стопку фотоальбомов. Он взял альбом в красном кожаном переплёте и раскрыл его перед девушкой. — Ты должна дать слово, что увиденное тобой не покинет пределов этой комнаты, Петтигрю. — Даю слово, — подыграла ему Гермиона. — Клянусь честью Мародера. Джеймс засмеялся в ответ на слова Гермионы, которая уже начала рассматривать фотографии, на которых был запечатлен малютка-Джеймс купающимся в ванне и радостно плескающимся водой во все стороны, и восторженно засмеялась. — О-о-о, посмотрите на этого милого маленького шалуна, — проворковала она, широко улыбаясь одной фотографии, где малыш Джеймс прыгал с края ванны в воду, давая ей полный обзор на его пухлую розовую попу. — Гермиона, — взмолился он. — Я и так смущен! Держи свои комментарии при себе. Она только рассмеялась и продолжила просматривать страницы. Она остановилась на фотографии, на которой улыбающаяся Юфимия уговаривала малыша Джеймса улыбнуться и помахать в камеру. Однако малыш, по-видимому, был слишком увлечен прядью светло-каштановых волос матери. — У тебя и правда мамины глаза, — произнесла девушка, нежно поглаживая края милого фото. — Я часто это слышу, — заметил он со смехом. — Люди говорят, что я похож на отца, а вот глаза у меня мамины. — Хм-м, — протянула она, и её улыбка стала немного натянутой. — Где я это раньше слышала? Рука Гермионы остановилась над фотографией где Джеймс, шести или семи лет от роду, счастливо хихикал над кипящим котлом, но кадр сменился беззвучным взрывом, и лицо малыша на фотографии стало черным от сажи. Удивлённый ребёнок разрыдался, и вся картина повторилась снова. — Здесь я испортил папе очередное зелье, — объяснил парень с нескрываемой нежностью в голосе. — Кажется, мама жутко разозлилась в тот день из-за того, что отец взял меня в лабораторию. С тех пор мне запрещено заходить туда, а на вход в комнату наложены сложные защитные чары. Тогда моим новым любимым занятием стали попытки взлома всевозможной защиты. — Тебе когда-нибудь удавалось обойти те чары? Джеймс скромно улыбнулся. — Папа действительно хорош в артефакторике, — поделился он. — Я уже взломал несколько из них, но еще не все. Гермиона досмотрела фотографии, и Джеймс передал ей новый альбом. На фотографиях был изображен Джеймс на младших курсах Хогвартса. В основном, это были фотографии его в компании друзей. Еще нашлось несколько фотографий, сделанных во время прогулок в Хогсмиде, или в кафе Фортескью. Было что-то сюрреалистичное в том, чтобы просматривать эти моменты на фотографиях, ведь она была свидетелем многих из них. Губы Гермионы тронула легкая улыбка, когда она осознала, как сильно окрепла её связь с этой группой шумных мальчишек за столько лет. Гермиона остановилась, увидев фотографию, на которой она была запечатлена вместе с мальчиками во время своего последнего визита в поместье Поттеров. Она вспомнила, что этот снимок был сделан за несколько часов до того, как они с Питером отправились домой. Флимонт просил их спокойно постоять несколько мгновений перед колдокамерой. Но Сириус решил подшутить над Ремусом и подложил ему в нагрудный карман маленькую ящерицу. Рептилия переползла из кармана прямо на шею Ремуса, и тот закричал от неожиданности, а затем начал размахивать руками, да так, что ударил рядом стоящего Питера. Гермиона на фотографии засмеялась из-за внезапной потасовки друзей и брата. Затем изображение начало проигрываться вновь. Палец Гермионы коснулся запечатленного на фотографии Джеймса, он так же смеялся над шуткой, но украдкой посматривал на Гермиону. Картинка повторялась снова и снова, и каждый раз Гермиона смотрела на смущенного Джеймса, смотрящего в сторону девушки. Она медленно подняла глаза от фотоальбома, чтобы взглянуть на Джеймса и удивилась, обнаружив, что тот всё это время наблюдал за ней. И снова у него был этот внимательный, пристальный взгляд, но теперь его лицо казалось более мягким и открытым. Её сердце дрогнуло, когда он ласково улыбнулся и подался вперед, притягивая Гермиону для поцелуя. Её глаза закрылись ещё до того, как их губы соприкоснулись. На этот раз Джеймс целовал её по-другому. Обычно он целовал её с такой страстью, что у неё всегда перехватывало дыхание. Но сейчас он целовал её легко и уверенно, как будто это было так же естественно, как дышать или просыпаться утром. Несмотря на нежность поцелуя, у неё все же перехватило дыхание. Гермиона вздохнула, ловя сладкое дыхание Джеймса, когда тот на мгновенье отстранился. Он прошептал ей в губы: — Я люблю тебя, Гермиона. Она в шоке распахнула глаза. Твердый взгляд Джеймса источал уверенность, смотря ей прямо в душу. Его тёплая рука все ещё сжимала её подбородок, и Гермиона подумала, не послышалось ли ей это. — Что? — спросила она с придыханием. Джеймс широко улыбнулся и погладил девушку по щеке. — Я люблю тебя, Гермиона, — серьезно повторил он. Сердце пропустило удар, когда до нее дошло значение его ошеломляющего признания. «Любит», — крутилась в голове одна и та же мысль. — «Он любит меня». В ушах зазвенело, и она отпрянула от Джеймса. — Но почему? — это было все, что смогла выдавить Гермиона. Джеймс на мгновение растерялся. — Это не совсем то, что говорят после признания, Гермиона, — заметил он с коротким встревоженным смехом. На её глаза навернулись слезы, но она проигнорировала его последнюю реплику. — Почему меня? — добавила она уже шёпотом. Джеймс вновь нежно ей улыбнулся, его черты лица смягчились, а карие глаза словно стали ещё ярче и теплее. — А почему не тебя? — в свою очередь возразил он и хмыкнул. — Ты… ты великолепна и прекрасна. Мерлин, я уже говорил тебе, как потрясающе ты выглядишь сегодня? Ты ведь почти заставила меня забыть обо всех правилах приличия, когда я увидел тебя! Я едва не сорвался, Мерлин Всемогущий, Гермиона Петтигрю, ты… ты невероятная. Я до сих пор не могу понять, почему большую часть своей жизни не смотрел, не любовался тобой. Её сердце грозило выпрыгнуть из груди, столько громко и сильно оно стучало, так что Гермиона даже не удивилась бы, услышь Джеймс это оглушительное биение. Она ведь знала, что Джеймс когда-нибудь признается, но надеялась, что это произойдёт не так скоро. Девушка вспомнила Гарри, и ей стало невыносимо больно от мысли, что раз теперь Джеймс озвучил вслух свои чувства — да и Лили совсем скоро выйдет замуж за Сева — то её Гарри Поттер с его растрёпанными черными волосами и яркими изумрудными глазами уже по-настоящему не родится в этом мире. — Джеймс… Что ей ответить? И что ещё важнее, что она чувствует к нему прямо сейчас? Гермиона ненавидела себя за то, что позволила своим чувствам к нему не только не увянуть, а наоборот вырасти подобно дубу, под которым она с лучшими друзьями так любили собираться возле Черного озера. Корни этого дуба вросли так глубоко, что просто вырвать их уже не получится. — Ты же не бросишь меня? — еле слышно прошептала она, не заметив, как маленькая слезинка скатилась по её щеке. Джеймс выглядел сбитым с толку. — Дементор меня задери, почему ты вообще подумала, что я могу это сделать? — спросил он, тепло улыбнувшись и заботливо смахнув её слезы. «Потому что я знаю», — подумала она про себя. — «Мы расстанемся. Довольно скоро». — Вот вы где! Джеймс и Гермиона посмотрели в сторону обеспокоенного Питера, стоявшего у порога комнаты. Парень нехорошо прищурился, заметив слезы сестры. — Что происходит? — твердо спросил он, понизив голос. Шатенка отвернулась в сторону, чтобы поскорее вытереть непрошеные слезы, а Джеймс встал и театрально рассмеялся. — Питер, клянусь тебе, мы не занимались ничем предосудительным, — с ухмылкой заявил он, старательно загораживая от друга Гермиону, пока та не привела себя в порядок. — Именно это и звучит подозрительно, — с недоверием в голосе возразил Питер. Гермиона изящно поднялась с диванчика и последовала за Джеймсом, который к тому времени уже по-свойски закинул Питеру руку на плечи и повел прочь из комнаты. — Ты как, Гермиона? — обеспокоенно спросил Питер, оглянувшись на сестру. — Я в порядке, Пит. Не волнуйся, — сказала она, откашлявшись, когда её голос слегка дрогнул. Слова Гермионы не убедили брата, но Джеймс снова отвлёк Питера, переведя тему на какое-то дело Аврората. Гермиона шла позади беседующих друзей, пытаясь усмирить своей бешеное сердцебиение и отвлечься от того, что произошло в комнате с гобеленом. Её взгляд буравил затылок Джеймса, и от вида его идеально уложенных волос в голову настойчиво лезли воспоминания с непослушными вихрами Гарри. Глаза вновь заслезились от осознания всей абсурдности ситуации. Джеймс Поттер любит её. Это стало ясно, как день, стоило Гермионе увидеть полные искренности карие глаза парня. Девушка задумалась о том, что ответить. Она должна сказать ему… то, в чем еще сама не совсем готова признаться… то, о чём она может пожалеть. «Прости меня, Гарри», — подумала Гермиона. За последние несколько недель она бесчисленное количество раз извинилась перед своим самым лучшим другом, но чувство вины её так и не покинуло. Джеймс громко рассмеялся в ответ на одну из шуток Питера. Взгляд Гермионы скользнул по свободной ладони своего парня, и её вновь кольнуло чувство вины. — «Прости меня, Гарри», — продолжала твердить она, переплетая их пальцы вместе. Гермиона посмотрела в лицо Джеймса, и всё внутри неё дрогнуло при виде его ослепительной улыбки. Её сердце ускорило свой ритм, угрожая вырваться из груди и прыгнуть прямо в руки Джеймса, девушке казалось, что именно там ему самое место — отныне и до конца времён. С Джеймсом и больше ни с кем. — «Мне так жаль, Гарри», — в последний раз подумала Гермиона.~~~
— Спасибо за приглашение, — учтиво произнесла Аня, мило улыбаясь хозяевам поместья. — Ну что вы, это мы должны благодарить тебя с детьми за то, что вы согласились провести с нами Рождество, — проворковала Юфимия, слегка сжимая руку Ани. Затем её взгляд скользнул по младшим Петтигрю, и ее улыбка стала ещё шире. — Это был чудесный вечер. Спасибо за визит. Питер задорно усмехнулся, в то время как Гермиона лишь слегка улыбнулась в ответ. — Боюсь, нам пора, — продолжала Аня. — О, но на днях мы могли бы встретиться в Косом Переулке, Юфимия! Я слышала, что мадам Малкин анонсировала новую коллекцию, вдохновившись маггловской модой. Юфимия рассмеялась. — Пришли мне сову, как тебе будет удобно, — кивнула она. — Я ни за что на свете не пропущу этого. — Счастливого Рождества, — пожелал напоследок гостям Флимонт. — Надо будет ещё как-нибудь собраться. Лишь после того, как вся компания в дань традиции спела «Веселого Рождества» в фойе, гости приготовились отбывать. Первым горсть летучего пороха взял Питер и уже через мгновение его силуэт скрылся в языках зеленого пламени. Вскоре и Аня последовала за сыном. Гермиона уже было собралась шагнуть в камин, когда рука Джеймса мягко обвила ее запястье и притянула к себе для прощального объятия. Его родители предусмотрительно оставили их одних. Похоже, они всё же были очень проницательными людьми. — Спасибо, что пришла, — прошептал Джеймс, поцеловав её куда-то в макушку. Гермиона подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Джеймс тут же погладил её щёку и наклонился, даря тягуче-сладкий поцелуй. — Я люблю тебя, Гермиона, — прошептал он в её губы. — Я люблю тебя. Гермионе хотелось плакать. — Джеймс, Я… Она прикусила нижнюю губу, испугавшись слов, которые сейчас вертелись на кончике ее языка. — Все в порядке, — внезапно сказал Джеймс, в чьем нежном взгляде отразилась тихая печаль. — Я и не жду, что ты ответишь мне тем же, Гермиона. Я не представляю, что тебя так мучает… почему ты так уверена, что наши отношения не сложатся, хотя по моему, они лучшее, что когда-либо случалось со мной. Но я просто… я действительно давно хотел тебе это сказать. Я хочу говорить тебе это каждый день, всю жизнь. Он вытер маленькую слезинку, сорвавшуюся с уголка глаз девушки, подушечкой большого пальца и снова поцеловал её. Джеймс подтолкнул Гермиону к огромному камину, схватил щепотку летучего пороха и не глядя бросил в огонь. — Счастливого Рождества, любовь моя, — услышала Гермиона перед тем, как исчезла в вспышке изумрудно-зелёного пламени.~~~
Когда Гермиона, спотыкаясь, вышла из камина, Питер с Аней развалились на диване в гостиной и увлеченно обсуждали сегодняшний вечер. — Почему, во имя Мерлина, ты так удивилась сервировке из двенадцати блюд, мама? — услышала девушка вопрос Питера. Аня застенчиво улыбнулась и посмотрела на дочь, севшую на подлокотник и тоже желающей услышать ответ на этот вопрос. Еще на ужине выражение лица матери несколько озадачило Гермиону. — Чистокровные редко приглашают гостей на ужин из двенадцати блюд, — медленно начала Аня. — Видишь ли, двенадцать — это особое число для чистокровных. Символизирует завершенность, совершенство и гармонию. Все, что истинный чистокровный жаждет для своей семьи и будущих наследников. Поэтому ужин из двенадцати блюд обычно считается особым случаем. Как рождение наследника, смерть главы семьи, или… — Помолвка Наследника, — ответила Гермиона, глубоко вздохнув. Аня виновато улыбнулась ей, а шокированный Питер сильно побледнел. — Помолвка?! — только и смог прокричать Питер. Гермиона фыркнула, увидев глупое выражение на его лице. — Но… Но Гермионе только недавно исполнилось семнадцать! И она ещё даже не закончила Хогвартс. — Его глаза смешно округлились, когда он пораженно уставился на Гермиону. — Джеймс уже сделал тебе предложение? Её щеки покраснели. — Нет, — покачала она головой и пересела на место рядом с матерью. Аня тут же заключила дочь в утешающие объятья. — Почему тогда… — Питер пришёл в глубокое замешательство. — Значит, это все-таки был не простой ужин? — Боюсь, что нет, — ответила Аня, сжимая руку Питера, чтобы успокоить его. — Но мы можем сделать вид, что не поняли того, что подразумевали Поттеры. — Аня поцеловала Гермиону в висок. — Я уверена, что они не собирались давить на тебя, милая. Я думаю… я думаю, Джеймс просто мимоходом упомянул при них, что он хотел бы провести с тобой всю жизнь, и его родители поняли это по своему. Гермиона с несчастным видом прижалась к плечу матери, подозревая, что Джеймс вполне мог бы сказать такое своим родителям. — Ты как, Гермиона? — тихо спросила её мать, поглаживая одну из щек дочери. — Что-то ты молчаливая с тех пор, как мы вернулись. — Что же случилось? — добавил Питер, и в его голосе тоже звучало беспокойство. — Оправдание у Джеймса получилось паршивое. Я видел твои слезы, Гермиона. Что произошло между вами? Шатенка слабо улыбнулась и прижалась к матери. — Забей, — негромко произнесла она. — Ничего особенного. — Гермиона… Она высвободилась из объятий Ани и встала с пониманием, что так просто от неё не отстанут. — День выдался очень долгим, — показательно зевнула она. — Мерлин, как же я устала. Гермиона молча наклонилась за туфлями и побрела в сторону своей спальни. Теперь, оставшись наедине со своими мыслями, она могла позволить себе поплакать от переизбытка чувств.***
26 декабря 1978 года Гермиона с трудом открыла глаза, когда настойчивый стук в оконное стекло нарушил её сладкий сон. Она взглянула на будильник, стрелки которого показывали три часа ночи, затем подняла глаза на силуэт огромной черной совы, постукивающей клювом в её окно. Гермиона застонала и приподнялась, с трудом плетясь, чтобы впустить внушительных размеров птицу. Меркурию уже надоело ждать и он недовольно ухнул, а потом приземлился на её деревянный стол и вытянул лапку. — Что б тебя, Регулус, — проворчала она себе под нос, отвязывая письмо от лапки совы. Меркурий надменно ухнул ещё раз, прежде чем расправить крылья и взлететь, не став дожидаться ответа Гермионы. Я наконец-то получил дневник. Осталось придумать, как отправить его тебе. Не волнуйся, он надёжно спрятан в моем чемодане под достаточно хорошими защитными чарами. И да, ты оказалась права. Сама-Знаешь-Кто заберет Кричера 1 января и куда-то отправится — Он не стал раскрывать мне подробностей. Само собой, я согласился, как ты и просила. Я отправлю тебе сову, как только Кричер вернётся. Будь осторожна. И счастливого Рождества. Р. А. Б.