«Вернуть мертвеца к смерти...»
Единственным, что отвлекало его от мыслей о пришедшей кончине, была сильнейшая головная боль, буравящая череп Сакакибары. Судорожное дыхание наполняло лёгкие сухим пыльным воздухом, словно и не было никакого дождя. Сделав попытку пошевелиться, Сакакибара нащупал что-то мягкое и бархатное, отдалённо напоминающее пушистый плед. ...Нвщупал? Почему он вообще ещё способен что-то чувствовать? Применив остаток силы воли, Коичи заставил себя приоткрыть глаза. Перед его затуманенным взором предстало «ничто». Парня окружала пелена непроглядной пустоты, в которой тот не мог рассмотреть абсолютно ничего, сколько ни всматривался в неё. Попытавшись прикоснуться ладонью к своему лицу и ущипнуть себя, он не смог поднять руку, и та упёрлась в некую невидимую преграду. Опустив взгляд, дабы попытаться рассмотреть своё тело, несуществующий обнаружил себя лежащим на диване и скованным одеялами. Ноги, торс и руки плотно прилегали друг к другу, и были обёрнуты в мягкую ткань тёмного цвета, которая и была той невидимой преградой, что не позволяла Сакакибаре двигаться. Осознав своё положение, Коичи быстро впал в панику. Где он? Почему он в таком состоянии? Почему его голова раскалывается на части? Неужели он всё-таки оказался в аду?... В попытках вырваться из своих оков, Коичи неожиданно уловил в тёмной пелене тихий звук приглушённого топота, который становился громче с каждым новым стуком. Повинуясь инстинкту самосохранения, Сакакибара попытался отползти подальше от источника этого шума, однако в результате данной попытки он упёрся в некую мягкую преграду, которая помешала ему осуществить задуманное. Ещё мгновение - и перед ним возник яркий оранжевый огонёк, который, следуя за звуком топота, приближался всё ближе и ближе к Сакакибаре, освещая пространство вокруг себя тусклым свечением. Так, когда этот огонёк оказался в нескольких метрах от Коичи, тот обнаружил себя в некоем подобии жилой комнаты, заваленной разнообразной мебелью и сувенирами. Потрясённый таким поворотом событий, он принялся судорожно перебирать в своей голове последние воспоминания, дабы понять, каким образом это произошло. Выход из дома, прогулка по парку, пробежка по городу и падение на асфальт посреди проливного дождя... ни единого намёка на то, почему он оказался здесь... — Сакакибара-кун. Знакомый девичий голос, раздавшийся со стороны сияющего огонька, заставил Сакакибару на мгновение покинуть омут собственных мыслей, и обернуться на источник этого голоса. На сей раз его глаза, привыкшие к окружающей его непроглядной темноте, сумели различить за сиянием огонька изгибы человеческой фигуры, а затем - и их миниатюрную обладательницу. Прямо перед ним, удерживая в ладони старинный подсвечник с полыхающей в нём свечой, стояла облачённая в домашнее белоснежно-серебристое кимоно Мисаки Мэй, и взирала на него сверху-вниз, пожирая Коичи задумчиво-осуждающим взглядом. Теперь Коичи оставалось лишь перебирать в своей голове догадки. Как она здесь появилась? Откуда она здесь? Почему она одета в такую одежду? Больная голова Сакакибары разрывалась от зарождающихся в ней вопросов, ответы на которые он мог получить лишь путём прямого расспроса девушки. — Что... Что я здесь... Где я? Попытавшись подняться, Коичи почувствовал резкий всплеск головной боли, заставивший его прошипеть сквозь зубы, и повалиться обратно на бордовый диван. Недовольно покачав головой в ответ на эту попытку, Мисаки устроила подсвечник на небольшом столе, на котором помимо пустой фоторамки находилось несколько полуобнажённых кукол её матери, а затем — устроилась на диване рядом с укутанным в плед Сакакибарой и ответила на его вопрос, сопровождая свои слова заразительно-задумчивым тоном. — Там, где тебя быть не должно. Не ночью. Привычные холодные манеры младшей Мисаки не оставили для Коичи никаких сомнений в том, что перед ним - именно та Мэй, которую он знает. Впрочем, это всё ещё мог быть плод его разбушевавшейся фантазии, а потому Сакакибара продолжил осыпать девушку вопросами, дабы окончательно убедиться в своих предположениях. — Я умер? — Нет. Но был близок к этому. Подобные заявления о «возможной гибели» были далеко не в стиле Мэй. Обладая способностью видеть «цвет смерти» своим кукольным глазом, несуществующая могла чётко определять, грозит человеку перед ней гибель, или же нет. Быть может, она просто не стала снимать свою повязку перед ним? Верилось с трудом... — Как я тут оказался? И где я? — спросил её Сакакибара. — Ты часто навещал меня здесь. Не на этом этаже. — Где это "здесь"? — Если спустишься вниз, выйдешь в студию Кирики-сан, — уточнила Мисаки. — Сейчас ты в гостиной. — Погоди, я у тебя дома? Но как я тут оказался? — Я нашла тебя на улице. Теперь у Коичи появилось ещё больше вопросов. Каким образом Мэй смогла отыскать его посреди ночи под таким дождём? Как она смогла принести его сюда самостоятельно? Что она вообще делала на улице в такое время? Вопросов было много, но все они были подавлены нахлынувшим на Коичи порывом сонливости. Страх перед грядущим кошмаром вновь охватил его, и теперь желание отойти в мир иной более не терзало его мысли. Только не сейчас. Не перед Мэй. — Я гулял и попал под дождь... Попытка Сакакибары поведать девушке о своих злоключениях была прервана лёгким прикосновением ладони к его лбу. По белоснежной ладони прокатилась волна сильного жара. Недовольно покачав головой, Мэй закрыла сонные глаза Сакакибары и поднялась с дивана, дабы извлечь из комода меховой плед и обернуть в него юношу. Сакакибару, однако, такой поворот не устроил. — Подожди, я же не буду здесь ночевать...? — Будешь. Завтра пойдёшь в больницу, — отрезала Мисаки. — Но... — Хочешь вернуться на улицу? В тот же момент до ушей Сакакибары донёсся оглушительный гром, который ответил на вопрос девушки красноречивее любых слов. Только сейчас Коичи, прислушавшись к окружающим его звукам, обратил внимание на шум проливного дождя, что барабанил каплями по окну квартиры семьи Мисаки. К слову о семье... — Слушай, а где Кирика-сан? — Уехала в «Хинами». Наводить порядок на даче. Печальный вздох, последовавший за её словами, подкрепил образ, созданный воображением Сакакибары. Странно, что он вообще был способен думать о чём-то, кроме грядущего сна. Он не желал вновь окунуться в пучину безысходного тлена, в которой он тонул со дня гибели своей тёти — и вместе с тем он не хотел обременять Мэй своими проблемами. — Мэй, правда. Я не могу тут спать. — Ложись на мою, — пожала плечами девочка. — Да я не о том. Помнишь, что я говорил о своих кошмарах? Я не могу проспать больше часа и кричу, когда просыпаюсь. Я не хочу тебе помешать. Даже сквозь плотный покров двух тёплых одеял Коичи смог ощутить, как печальный взор алого глаза Мэй прожигает его насквозь. Её нежная, холодная ладонь вновь легла сквозь мягкий плед на его пылающий жаром лоб, слегка остудив горячую кожу, и успокоив нервы Сакакибабы. Следом за этим до его ушей донёсся холодный, размеренный голос Мэй, безэмоциональность которого было очень легко спутать с равнодушием. — Придётся. Я не пущу тебя, пока ты в таком состоянии. Коичи был знаком с этой таинственной девочкой достаточно долго, чтобы иметь возможность изредка угадывать ход её мыслей. Прямо сейчас он был готов поклясться, что слышал во внешне спокойном голове Мисаки страх вперемешку с волнением. Она так сильно боится за него? А она вообще хоть когда-то демонстрировала ему свой страх...? Неожиданно Мэй забралась своей ладонью под оба одеяла и осторожно коснулась шеи Сакакибары кончиками своих тонких пальцев. Следом за этим до ушей Коичи донёсся её разочарованный вздох. — Плохо. Принесу ещё одеяло. — А вызвать скорую? — Нет электричества. Теперь Коичи понял, по какой причине девушка появилась перед ним со свечой в руках, и не стала зажигать в комнате свет. Казалось, что теперь, осознав своё положение, Сакакибара точно должен был запаниковать и вжаться в подушку от ужаса, однако вместо этого на его душе воцарилось странное умиротворение, будто бы и не было никаких беспробудных ночных кошмаров; будто бы он никогда не страдал от навязчивого голоса совести, обвиняющего его в гибели Рейко, и он никогда не пытался сохранить в своей голове воспоминания обо всех, кто погиб по вине этого проклятья... Погружённый в свои эмоции, он вдруг почувствовал, как тепло возвратившейся на диван девушки приятно согревает его сквозь покров из трёх одеял; как её ладонь нежно поглаживает его через тёплый плед, и как от каждого прикосновения по его телу растекается волна приятных мурашек... — Мэй, можешь побыть со мной немного? — Если нужно. Задумчиво вздохнув, Мэй окинула своего закутанного в одеяла друга пристальным взглядом одного-единственного глаза, словно раздумывая о том, как с ним поступить, а затем - на её лице воцарилось подобие лёгкой улыбки, похожей на ту, которую она изредка демонстрировала ему. Устроившись в ногах у обездвиженного парня и использовав спинку дивана в качестве подушки, Мэй устало прикрыла своё алое око, и позволила себе расслабиться, чувствуя, как жар тела Сакакибары обволакивает её ноги, отзываясь в её теле приятными мурашками. Всякий раз, когда эта необычная девочка оказывалась рядом с Коичи — с его души словно снимали все камни, не оставляя ни единой посторонней мысли. Подобно чёрной дыре, Мэй поглощала каждую эмоцию и чувство своего друга, будто пытаясь ими насытиться. И лишь сейчас, когда Сакакибара вновь ощутил на себе это странное чувство, до него начал доходить смысл тех слов, которые Мисаки однажды сказала ему.«Я - всего лишь ещё одна её кукла.»
Бесконечно пустая и вечно голодная кукла, что ведёт нескончаемую охоту за тем, чем можно заполнить пустоту, зияющую внутри неё. Быть может, в этом крылась причина такого быстрого сближения Коичи с ней. Лишь рядом с этой девочкой он мог позабыть обо всём, что терзало его душу, и отыскать недолгий покой в беспробудном, безэмоциональном беспамятстве, которым та одаряла его всякий раз, когда они оставались наедине. Для Коичи, однако, это не имело никакого значения. Он был благодарен Мэй за её поддержку, и был готов отдать этой девушке не только свои эмоции, но и всего себя, дабы отплатить ей за всё, что она сделала. — Эй... Мэй? — Что? — Спокойной ночи. Интонация, с которой он произнёс эти слова, совершенно не порадовала Сакакибару, однако Мэй оценила эту неловкую попытку. Её ладонь вновь накрыла собой тело парня, поглаживая его через множество одеял, а затем - он почувствовал, как обе её ладони медленно обволакивают его тело и смыкаются на лопатках, заключая его в мягкие, нежные объятия. — Доброй ночи, Сакакибара-кун.♦ ♦ ♦
«А почему нет? Разве тебе не спокойнее, когда рядом есть кто-то близкий?» «Сейчас это касается только тебя. И лишь до момента, пока я не увижу «его» на тебе.» «Ты не ответила на вопрос, Мэй.» «Почему тебе это интересно? Ты ведь не...» «А что, если так? Что, если я действительно испытываю чувства к тебе?» «Тогда мне жаль тебя, Сакакибара-кун.»
♦ ♦ ♦