«Нет... Нет! Только не снова!»
Стоило острию кирки добраться до цели, как глаза Сакакибары разомкнулись, а из его уст донёсся пронзительный крик. Тяжёлое, паническое дыхание раздавалось в стенах квартиры, наполняя собой тёмные помещения. Как только запас воздуха полностью иссяк, Коичи и обнаружил себя в комнате, в которую ранее был помещён своей подругой. Единственными источниками света здесь были свеча, оставленная на комоде рядом с кроватью, а также поблёскивающие за окном молнии, шум которых не стихал ни на секунду, заставляя Сакакибару вздрагивать от ударов грома. Дрожь, охватившая бывшего «несуществующего», не утихала ни на секунду. Его голову пронзали волны острой боли, заставляя изо всех сил сжимать мятое покрывало и шипеть сквозь стиснутые зубы. На глазах выступили слёзы, и Коичи, окончательно погрузившись в агонию, начал изо всех сил метаться по дивану, пытаясь вытащить руки из-под одеял и высвободить себя от этих оков. Тем не менее, прочная ткань продолжала удерживать Сакакибару на месте, не позволяя ему осуществить задуманное. В момент, когда Коичи окончательно утратил надежду на избавление, он предпринял отчаянную попытку сползти к краю дивана и скатиться с него вниз головой, дабы переломить себе шею. Тем не менее, как только он попытался это сделать, чья-то ладонь крепко прижалась к его телу и удержала его на месте. — Не двигайся. Несмотря на то, что его тело было укутано во множество плотных одеял, Коичи смог определить владелицу этой ладони ещё до того, как та подала свой голос. Опустив взгляд, парень обнаружил перед собой пару стройных ножек, что были обуты в белые тапочки, и скрыты от его взгляда тканью белоснежной юкаты. В следующую секунду в нос Сакакибары ударил приятный аромат спелой вишни, который исходил от стоящей перед ним девушки. Когда же он нашёл в себе силы поднять взгляд, перед ним предстали изящные изгибы девичьего тела, а следом за ними - два разноцветных глаза, что наблюдали за ним сверху-вниз, поблёскивая в свете ярких молний. — Мэй... это ты? Девушка не ответила. В тусклом свете догорающей свечи Сакакибаре было невероятно тяжело рассмотреть очертания её кукольного лица. Тем не менее, после того, как комнату осветила очередная яркая вспышка, он заметил, как из её правого глаза обильно источается влага, опадая на пол крупными каплями.«Она... плачет?»
Сделав попытку подняться и вновь скорчившись от дикой головной боли, Коичи попытался было вновь всмотреться в лицо своей подруги, однако в блеске тусклого огонька отражался лишь её искусственный глаз, который продолжал взирать на него сверху-вниз. Заворожённый глубиной и выразительностью этого взгляда, Сакакибара едва не пропустил мимо себя голос, что раздался над ним. — Прости. Нельзя было оставлять тебя одного. Произнеся эти слова дрожащим, переходящим в шёпот взволнованным тоном, девушка осторожно подтянула тонкую ткань своей юкаты наверх, открыв Сакакибаре обзор на свои стройные ноги, а затем - устроилась на краю дивана и принялась закутывать своего друга обратно в одеяла. Несмотря на то, что под таким обилием тканей Сакакибаре было неимоверно жарко, его тело продолжало дрожать в приступах паники. Руки отказывались слушаться, ноги бились в судорожной дрожи, а испуганный взгляд метался от одного угла комнаты к другому, пока не остановился на склонившейся перед ним Мэй, которая попыталась ободрить своего друга тихим, нежным шёпотом. — Всё хорошо, Сакакибара-кун. Дыши глубже. Несмотря на то, что этим поступком Мисаки пыталась успокоить Сакакибару, в её голосе не чувствовалось ни капли жалости по отношению к нему. И тем не менее, для самого Сакакибары, которому пришлось провести в кампании этой необычной девушки целый год, не составило никакого труда распознать под маской безразличия её истинные чувства. Мэй боялась. Боялась настолько сильно, что была готова в любой момент изойти на слёзы. Внешний облик девушки нисколько не выдавал её эмоций, однако в глубине её души печаль, горечь и страх бурлили бурным водоворотом, разрывая её искалеченное сердце на куски. И хотя Коичи чувствовал себя ничуть не лучше, он не мог не растрогаться от попыток девушки позаботиться о нём. В какой-то момент ему захотелось подняться с дивана, положить ладони на её плечи и крепко прижать Мэй к своему сердцу, прогнав из её души всю горечь и отчаяние... К сожалению, в данный момент у него не было ни решимости, ни возможности для осуществления этой задумки, поскольку его тело всё ещё было сковано одеялами. И тем не менее, Мэй смогла прочесть настроение своего друга. — Лежи. Я никуда не уйду. В ту же секунду на лице младшей Мисаки проступила лёгкая улыбка, которую та сопроводила лёгким прикосновением ко лбу Коичи, заставив его вздрогнуть от неожиданно приятного ощущения. Аккуратно смахнув скопившийся пот со лба Сакакибары, Мэй неумело попыталась закрыть ему глаза, а затем - тепло, по-семейному погладила его по каштановым волосам, зарывшись в них своими тонкими, белоснежными пальцами... Как ни странно, это сработало. С каждым новым прикосновением девушки Сакакибара постепенно отстранялся от тех негативных чувств, что окутали его тело после недавнего болезненного пробуждения... Каким бы сильным ни было удивление, охватившее его после того, как Мэй начала проявлять несвойственную для неё заботу, Коичи не мог не наслаждаться этой внезапной переменой в её поведении. Наблюдая за ней остекленевшим от боли и отчаяния взглядом, Сакакибара следил за каждым её движением, чувствуя, как с каждой секундой всё то отчаяние, что окутывало его на протяжении долгого времени, вытеснялось нарастающими в его душе теплом и нежностью по отношению к этой милой девушке. В какой-то момент он захотел извиниться перед ней за все те неудобства, что он доставил ей своим появлением, однако из его рта донёсся лишь сиплый, хриплый шёпот, коим он сопроводил свои слова. — Прости, что разбудил... В ответ на свои извинения Коичи получил от девушки тёплую улыбку, а после — услышал тихий, почти неслышный шёпот, что почти растворился в шуме проливного дождя. — Я не спала. Отстранив свои ладони от закутанного тела Сакакибары, девушка повернулась к нему спиной и, слегка наклонившись, потянулась за неким предметом, что находился на комоде рядом со свечкой. В тусклом свете догорающего пламени каждое движение Мэй превращалось в танец теней, и Коичи, заворожённый этим зрелищем, не сразу заметил, как девушка поднесла к его губам керамическую чашку, от которой исходил приятный аромат тёплого чая. Стоило ему приоткрыть свои уста, как девушка приложила край ёмкости к его иссохшим губам, и начала аккуратно поить его, придерживая затылок Сакакибары своей ладонью, и поглаживая холодными пальцами его горячую шею. Прикосновения Мэй контрастировали с ощущением тёплой жидкости, что стекала в его горло. Сакакибара вбирал в себя содержимое чашки небольшими глотками, чувствуя, как всё его тело вновь начинает истекать обильными ручьями пота. Контраст температур творил с Коичи нечто, что было за гранью его понимания. Он чувствовал, как его сонные веки смыкаются в попытке утащить своего хозяина обратно в царство кошмаров, однако при этом не чувствовал ни волнения, ни страха перед тем, что должно было последовать за этим. Единственным, что сейчас волновало Коичи, была влага, что вновь начала собираться под единственным глазом его подруги, готовая в любой момент излиться бурным ручьём на её белоснежное лицо. Лишь ощущение скорой горечи не позволяло Сакакибаре полностью расслабиться в нежных руках Мисаки. Он не желал видеть свою подругу в таком состоянии, но не имел ни малейшего понятия о том, как ей помочь. И тем не менее, бездействовать Коичи также не собирался. — Мэй... Голос парня на мгновение отвлёк девушку от её мыслей. Утерев слёзы краем своей юкаты, Мисаки склонилась над своим другом, дабы лучше слышать его. Тусклое пламя догорающей свечки осветило её бледное, розоватое от смущения и слёз лицо, на котором красовалось всё то же печальное выражение, которое Сакакибара увидел минутой ранее. Дрожащий голос парня лишь ещё сильнее подстегнул девушку к тому, чтобы погрузиться в печаль, и та более не могла удерживать на своём лице маску равнодушия. Стоило первой капле прокатиться по её щеке, как следом за ней появились и другие. Очень скоро Коичи услышал тихий, приглушённый всхлип, заставивший его сердце сжаться от той картины, что он наблюдал перед собой. Осторожно подобравшись к Мэй, Сакакибара, всё ещё будучи скованным, попытался приобнять её всем телом, согнув ноги в коленях и прижавшись к скрытой под юкатой спине Мисаки. Вздрогнув от неожиданного прикосновения, девушка опустила свой взгляд на Сакакибару, и налилась ещё большим количеством слёз, которые принялись срываться с её алого глаза, и орошать собой лицо Коичи, пока Мэй тихо всхлипывала в попытке остановить этот поток, укрыв свой глаз ладонью. Для Сакакибары это стало последней каплей, и тот прижался к своей подруге изо всех сил, закрыв свои налившиеся влагой глаза в попытках удержать вырывающиеся из него слёзы. Не отстраняя ладонь от своего лица, Мэй посмотрела на него искусственным глазом, после чего на мгновение застыла в порыве изумления. Коичи не понимал, что с ней произошло, однако в тот момент, когда он открыл глаза и посмотрел на свою подругу снизу-вверх, он увидел перед собой не отчаяние, а искреннюю, неподдельную радость. — Коичи... ты... Удивлённый неожиданно громким голосом своей подруги и тем, насколько сильно она сдавила его в своих объятиях, Сакакибара окончательно потерялся в догадках. Он чувствовал, как по его шее течёт тёплая влага, как жаркое дыхание Мэй опаляет собой его кожу, как её всхлипы и стоны постепенно становятся громче, переходя в откровенный плач навзрыд. Тепло её миниатюрного тела пробивалось сквозь покровы, медленно обволакивая собой Коичи, и расслабляя каждую клеточку его истощённого тела. И хотя боль всё ещё продолжала терзать его голову, единственным, что мешало ему трезво мыслить, была чрезмерная близость Мисаки к нему, а также вишнёвый аромат, что продолжал пьянить Сакакибару. — Мэй, задушишь... — Прости. Вырвавшись из оков собственных эмоций, девушка ослабила свою хватку, позволив закутанному в одеяла парню свободно дышать — однако отстраняться она не стала. Поток слёз начал постепенно уменьшаться, и в конечном итоге Мэй прекратила всхлипывать, утерев влагу со своего лица краем одеяла. Лишь сейчас Сакакибара позволил себе задуматься о произошедшем и перебрать в голове всё, что произошло. Ещё совсем недавно ему казалось, что после той заботы, которой Мэй одарила его, она более не сможет ничем его удивить, однако на сей раз бывшая «несуществующая» смогла превзойти саму себя. — Как ты? Неожиданный вопрос девушки, в котором привычная апатичность мешалась с нежностью и теплотой, заставил Сакакибару вновь погрузиться в пучину собственных мыслей. Продолжая прижиматься всем своим телом к Мэй, он прикрыл глаза в блаженном выражении, будучи готовым в любой момент вновь отдаться в руки подступающего сна. Теперь ему было плевать на ужасы, что поджидали его в царстве Морфея, как было плевать и на панику, что может охватить его после пробуждения... — Лучше. Только хочется спать... — Не нужно. Ты снова увидишь кошмар. Сквозь нахлынувшую на него полудрёму парень почувствовал, как тёплые ладони девушки касаются его порозовевших щёк, и как её пальцы поглаживают его по вспотевшей шее, унимая поднявшийся жар. Приоткрыв свои сонные глаза, Коичи вновь встретился со взглядом своей подруги, который в мгновение ока забрался в самые тёмные закоулки его души, заставив парня расслабиться в объятиях своей подруги, и отстраниться ото всех негативных мыслей, что окружили его искалеченный рассудок. Поддавшись этому чувству, он попытался было податься вперёд, чтобы приподняться с дивана и устроиться рядом с Мэй, однако одеяла сдерживали каждое его движение, вынуждая его продолжать лежать под девушкой, что продолжала поглаживать его своими ладонями. — Ты сильно исхудал. Плохо... — Знаю. С этими кошмарами даже думать о готовке не выходит... — Хочешь, я тебя покормлю?✱✱✱
Неожиданное предложение Мэй ввело Сакакибару в ступор. Он точно услышал то, что услышал? Может, это — лишь очередной сон, который вот-вот превратится в кошмар? А что, если она действительно...? Нет, это точно сон. Настоящая Мэй ни за что не проявила бы к нему такой заботы, не расплакалась бы при виде его нынешнего состояния, и уж точно никогда бы не предложила ничего подобного...✱✱✱
— Так хочешь, или нет? Ответом для Мэй стал лёгкий кивок со стороны Коичи, после которого та осторожно поднялась с дивана, и за считанные секунды скрылась в коридоре, оставив своего друга наедине с угасающим пламенем маленькой свечки. Теперь единственной его компанией в этом мрачном месте были поблёскивающие за окном молнии, а также многочисленная утварь в виде картин, декоративных тарелок и предметов домашнего обихода, расставленных в такой упорядоченности, что сам Сакакибара казался лишним на фоне этого порядка. Откинув голову на подушку, Коичи почувствовал, как его сонные веки вновь начинают постепенно смыкаться. С каждой секундой он всё больше погружался в дрёму, однако прозвучавший в его голове голос девушки, предупреждающий его о последствиях этого сна, быстро выветрил сонливость из парня. Болезненно прикусив свою губу дабы отогнать нахлынувшее желание уснуть, Коичи, в попытках занять себя хоть чем-нибудь до возвращения Мэй, принялся рассматривать фоторамки, которыми был усеян небольшой участок дальней стены комнаты. Первой в его глаза бросилась объёмная фотография семьи Мисаки, на которой были изображены Мэй, Кирика, и некий незнакомый мужчина, который обнимал их обеих. Судя по всему, это был отец Мэй... — Интересно? Испуганно вздрогнув от раздавшегося рядом с ним голоса Мисаки, Сакакибара обнаружил девушку рядом с собой, сидящей на небольшом стульчике рядом с диваном. В руках у неё была большая тарелка, наполненная разнообразными фруктами, начиная с разрезанных на дольки персиков и яблок, и заканчивая массивными долями арбуза и дыни. Несмотря на то, что в данный момент самочувствие Сакакибары было далеко не из лучших, его аппетит тут же дал о себе знать. Прочтя на его лице соответствующее выражение, Мэй поднесла к губам своего друга небольшой кусочек ананаса, который тут же оказался у него во рту. Сладость, наполнившая его вкусовые рецепторы, заставила Коичи мгновенно расслабиться и повеселеть. Мрачные выражение полностью покинуло его лицо, уступив место широкой, тёплой улыбке, которой тот одарил свою подругу, сопроводив этот жест словами благодарности. — Спасибо. Очень вкусно... — Это от Кирики. Сама я не умею готовить, поэтому приходится обходиться так. Опустив тарелку на комод, Мисаки поднялась со стула и направилась к вывешенным на стене фоторамкам, после чего сняла с неё несколько экземпляров, и возвратилась к Сакакибаре. Устроившись рядом с ним на диване, девушка прислонилась спиной к его вымокшей подушке и устроила тарелку на своих коленях, предварительно накрыв их тёплым пледом. Заметив, как переменилось настроение её друга после того, как она устроилась рядом с ним, Мэй придвинулась к нему ближе, почти коснувшись своим телом его предплечья. — Всё хорошо, Коичи-кун? — Да... всё в порядке, спасибо. Можно ещё? — Конечно. Отыскав на тарелке небольшой кубик арбузной мякоти, девушка осторожно взяла его кончиками пальцев и быстро, дабы не намочить диван, положила его в рот Коичи. Издав едва слышный смешок от того, насколько забавным было это её движение, Сакакибара съел фрукт, попутно наблюдая за тем, как ладони Мэй тянутся к одной из принесённых ею фотографий. На небольшой карточке которой были изображены она, и некая похожая на неё девочка, которая, однако, обладала менее бледной кожей, и более светлым цветом волос, напоминающим каштановый. На лице этой девочки красовалась широкая улыбка, а сама она держала свою подругу в крепких объятиях, пока та, краснея, пыталась оттолкнуть её от себя. — А это... — Моя сестра, Фудзиока Мисаки. Помнишь, я рассказывала тебе? — «Мисаки» — это имя, да? Одобрительно кивнув своему другу в ответ на его слова, Мэй угостила его очередной порцией сладких фруктов. Она не надеялась на то, что Сакакибара запомнит их разговор месячной давности, и была приятно удивлена, когда он вспомнил об этой детали. Из-за путаницы, возникшей в их именах в результате передачи Мэй на попечение Кирики, друзья и знакомые частенько путали их имена и фамилии, что раздражало как Мисаки, так и саму Мэй. — Вижу, ты помнишь. Но знаешь, тебе с фамилией повезло не больше, чем нам с сестрой. — Почему? — Ты сам рассказал. Помнишь? — А, ты об этом. Говорил же, не люблю эту тему... Несколько лет назад, когда Сакакибара Коичи обучался в Токио, по всей Японии прогремело известие о зверском убийстве двух учеников начальной школы, один из которых был убит путём отсечения головы от тела. Убийцей оказался четырнадцатилетний мальчик по имени «Сакакибара Сэйто», который на тот момент также обучался в начальной школе, и был ровесником Коичи. Как известно — любой, даже самый малейший повод поиздеваться над более слабым сверстником, может превратиться в самый настоящий праздник, если речь идёт о подростках. Здесь, однако, ситуация сложилась настолько патовая, что Сакакибаре пришлось терпеть издёвки и насмешки на протяжении всего оставшегося срока обучения в начальной школе. В конечном итоге постоянный стресс негативно сказался на его здоровье, и у Коичи произошёл первый, но далеко не последний в его жизни пневмоторакс. В левом лёгком образовался разрыв, через который выходил весь вдыхаемый им воздух, нарушая давление внутри тела Сакакибары, что приводило к сильному недомоганию. К моменту, когда Коичи решился рассказать своим родителям об этой боли, его лёгкое уже начало походить на сморщенный воздушный шарик, из-за чего спасение в Токийской больнице стало для него самым настоящим чудом. Возможно, эта близость к смерти отчасти сыграла свою роль в Сакакибары отношениях с Мэй, которой также довелось перенести тяжёлую операцию, когда ей было четыре года. Операцию по удалению опухоли, из-за которой она лишилась своего левого глаза. — Коичи? — А... прости, ты что-то сказала? — Нет. Ты так странно посмотрел... — Задумался. Мне ведь и правда не повезло с тем случаем. В начале своего обучения в «Северной Ёми», Коичи очень боялся повторения этой истории, а потому его сердце сжималось всякий раз, когда Тешигавара, Томохико и другие одноклассники обращались к нему по фамилии. Тем не менее, никто из них не пытался над ним подшутить, а единственной, кто за всё это время вспомнил о существовании убийцы с аналогичной фамилией, стала Мисаки Мэй, которой не были свойственны насмешки и издевательства над другими. Впрочем, забота о ком-либо также не была свойственна этой девушке, что побудило Сакакибару погрузиться в раздумья о причинах её поведения. Никогда ему ещё не приходилось видеть слёзы на её лице, а из эмоций внутри её души практически всегда царило безразличие ко всему, что её окружало... ...Ко всему, кроме него. Она подобрала его, отнесла в свой дом, устроила на ночлег и позаботилась о нём сильнее, чем кто-либо ещё. — Мэй... — Да? — Спасибо. За всё. Благодарность Сакакибары была гораздо значительнее этих слов, однако охватившее его стеснение не позволило ему продолжить свою мысль дальше. Для Мэй, однако, было достаточно и этого. — Я ничего не сделала. Всего-то уложила тебя спать, и немного покормила. — Ты так говоришь, будто это ничего не значит. — По сравнению с тем, что ты сделал для меня — так и есть. Неожиданная серьёзность, с которой Мэй произнесла эти слова, на мгновение смутила её друга. Окинув несуществующую удивлённым взглядом, Сакакибара склонил свою голову в вопросительном выражении, после чего девушка продолжила свой ответ. — Тогда, в гостинице, ты был единственным, кто пытался мне помочь. Кто не хотел моей смерти... — Мэй, не говори так. — Ты ведь и сам это понимаешь. Я всё ещё жива только благодаря тебе, Коичи-кун. В следующее мгновение голос Мисаки начал дрожать. С каждой секундой желание Сакакибары успокоить эту девочку крепкими объятиями становилось всё сильнее. Особенно — после того, как до его ушей вновь донёсся её тихий всхлип. — Я не говорила тебе этого раньше. Я очень рада, что встретила тебя. Мягкая, холодная ладонь Мэй неуверенно прижалась к предплечью парня, будто-бы в попытке обнять его, однако этого так и не произошло. Чувствуя, как тонкие пальцы крепко сжимают его руку, Сакакибара попытался накрыть её ладонь своей, однако вновь столкнулся с преградой в виде одеял. — Лежи. Тебе нельзя двигаться. Чем больше Мисаки говорила, тем сильнее в её голосе прорисовывались ноты печали вперемешку с нежностью. Несмотря на то, что причины её поведения оставались для него неизвестными, Коичи не был намерен оставлять её в таком состоянии. Если руки и ноги для него недоступны, значит — остаётся использовать голову... Мгновение превратилось в вечность. Стоило Сакакибаре прикоснуться к белоснежной шее своей подруги, ощутить своими губами весь её опаляющий жар, как время вокруг него остановилось. Единственным, что он слышал в перерывах между раскатами грома, было тяжёлое дыхание Мисаки, которое та тщетно пыталась заглушить. Её грудь вздымалась от каждого нового вздоха, а на бледном лице всё сильнее и сильнее прояснялся алый румянец... — Зачем? Несмотря на попытку Мэй придать своему голосу безразличный тон, Сакакибара отчётливо слышал в её словах ноты волнения. Отстранившись от неё, Коичи взглянул на свою подругу взволнованным взглядом, наблюдая за тем, как она касается своей ладонью того места, на котором он оставил свой поцелуй. Её вопросительно-удивлённый взгляд пробирал парня насквозь, пока тот наконец не решился дать ей свой ответ. — Мэй... я рад, что ты рядом, но... не знаю, хватит ли мне этого... — «Этого»? Ты ведь не... — Я и сам пока не уверен. Знаю лишь то, что для меня ты гораздо больше, чем просто подруга. — Вот как... Протяжный, долгий вздох младшей Мисаки огласил собой стены комнаты. Сакакибара, однако, не чувствовал в нём ни печали, ни горечи, ни злости. Напротив, в нотах приглушённого голоса Мэй присутствовало нечто, отдалённо напоминающее ему тёплую, "домашнюю" нежность, с которой к нему когда-то обращалась его покойная тётя... — Ты ведь... не злишься на меня за это? — О, Коичи... В следующую секунду Сакакибара почувствовал, как миниатюрные ладони девушки обвиваются вокруг его тела в крепких объятиях, прижимаясь к нему сквозь множество одеял. Вся тревога и волнение покинули разум парня в тот момент, когда он ощутил, как тепло его подруги медленно обволакивает его истощённое тело, расслабляя и успокаивая его. Отдавшись в руки Мэй, Коичи прикрыл глаза и прижался лицом к её укутанному в плед плечу, после чего, не выдержав нахлынувших на него эмоций, выпустил из своих глаз слёзы, которые оросили собой тонкую ткань одеяния девушки. Отставив фоторамки и тарелку в сторону, она приблизилась к своему другу и прижалась к нему всем своим девичьим телом, зарывшись пальцами в его густые каштановые волосы. В следующее мгновение она одарила его мягким поцелуем, прижавшись губами к нежной шее. — Мэй... — Тише. Ничего не говори.✱✱✱
Ни до, ни после того, как Мисаки перестала держать его в крепких объятиях, между ними не проскочило ни слова. Лёжа рядом с Сакакибарой, девушка мирно посапывала, уткнувшись в его плечо. Одаряя друг друга теплом своих тел, бывшие несуществующие спали в обнимку друг с другом. Наконец, они нашли то, чего желали больше всего на свете. Человека, что мог бы разделить их боль, и понять их так же хорошо, как они сами.●▬▬▬▬▬▬ஜ۩۞۩ஜ▬▬▬▬▬▬●
КОНЕЦ ПЕРВОГО АКТА
●▬▬▬▬▬▬ஜ۩۞۩ஜ▬▬▬▬▬▬●