Доброй ночи, Коичи

— Учитель, позвольте мне сказать.       Знакомый голос, неожиданно раздавшийся в больной голове Сакакибары, вырвал парня из пучины собственных мыслей, позволив ему разомкнуть сонные очи и осмотреть место, в котором он оказался.       Первым, что предстало перед его взором после того, как он пришёл в себя, стал просторный деревянный стол, на котором умещалось множество тарелок с самыми разнообразными яствами. Запах свежеприготовленного мяса вкупе с ароматом овощей и пряностей полностью пропитал собой помещение, в котором находился Коичи. Помещением этим оказалась массивная столовая с широкими стенами и высоким потолком. За исключением деревянного пола, укрытого тёмными коврами, вся поверхность комнаты была покрыта изысканной резьбой и украшена предметами искусства, которые придавали этому месту толику старинного шарма.       Как ни странно, Сакакибаре были знакомы эти старые своды, однако он был готов отдать всё ради то, чтобы никогда больше их не видеть — и на это у него имелись веские причины. Сон, в котором очутился Коичи, происходил в гостинице при храме Ёмиямы — в той самой гостинице, в стенах которой он стал свидетелем множества ужасающих смертей, и навсегда связал себя узами дружбы с Мисаки Мэй. — Я хочу кое-что прояснить.       Голос, который продолжал терзать слух парня, также был ему знаком. Этот звонкий, надменный тон был фирменным атрибутом Акадзавы Изуми — главы комитета контрмер, что едва не оборвала жизнь Мэй в попытке уберечь своих друзей от проклятья.       В тот момент, когда Сакакибара встретился взглядом со своей рыжеволосой одноклассницей, в его голове тут же, подобно молнии, вспыхнуло осознание неправдоподобности происходящего. Он никак не может находиться здесь и слушать эту речь. Школьная поездка класса 3-3 осталась в далёком прошлом, как и жизнь этой девушки.       Акадзава Изуми мертва. Её изрезанное стеклянными осколками тело было погребено под обломками сгоревшего здания после того, как она скончалась на руках у Коичи. Единственный вариант, который мог бы объяснить происходящее, заставил парня замереть от охватившего его ужаса. Он вновь видит тот самый кошмар... — Да, конечно. Прошу вас, Акадзава-сан.       Второй голос, что раздался спустя несколько секунд, заставил Сакакибару вздрогнуть от осознания того, кому он принадлежит. Его тётя, Миками Рейко, восседала рядом с Акадзавой — целая и невредимая, словно и не было никакого пожара... — Благодарю, Миками-сэнсэй. Мисаки-сан, я хочу сказать тебе кое-что. И тебе тоже, Сакакибара-кун...       Коичи знал, какая сцена должна была последовать после этих слов, но никак не мог на неё повлиять. Его кулаки сжимались в порыве бессилия, а зубы скрежетали от переполняющей его злости. Он не желает вновь слышать этот омерзительный голос, не хочет вновь видеть ехидные лица подруг Акадзавы, что смотрят на него и Мэй из дальнего угла, словно голодные гиены — и уж точно не собирается наблюдать за тем, как его подруга вновь извиняется перед ними за то, чего не совершала.       Сакакибара не винил Изуми за её порывистый характер, однако после огромного множества просмотренных кошмаров ему было тяжело себя контролировать. Будь его воля, он бы прямо сейчас подобрал лежащую перед ним тарелку с салатом, и метнул бы её прямо в лицо рыжеволосой, дабы более не слышать её омерзительных речей. — С начала мая с нашим классом произошло очень много печальных событий. Смерть Сакураги, этот кошмар с Кубодерой-сэнсэем. Я не знаю, поможет ли наша поездка вернуть всё в норму, но за все те катастрофы, что уже произошли с нами, ты, Мисаки-сан, несёшь ответственность. Как и ты, Сакакибара-кун.       Опять — всё те же слова.       Обречённо вздохнув, Сакакибара взглянул на невозмутимое лицо своей подруги — по крайней мере, именно таким оно должно было оставаться в его сне. На деле же, как только он встретился взглядом с Мэй, то заметил, что несуществующая смотрит прямо на него, не обращая никакого внимания на исходящую желчью Акадзаву. Немой взгляд парня застыл на её белоснежном лице, а затем — упал на серые губы, искажённые в странной полуулыбке...       Подобное в своих снах Коичи видел впервые. Прокручивая в своей голове воспоминания обо всех тех кошмарах, что ему довелось просмотреть за последние недели, он понял, что ни в одном из них Мэй не просто не улыбалась ему столь тёплой улыбкой, но даже не смотрела на него таким пристальным взглядом... — Если бы Мисаки-сан продолжала следовать роли «несуществующей», наши друзья не погибли бы. Она нарушила контрмеры, как только заговорила с Сакакибарой-куном. Вот почему мы... — Эй, тормозни-ка... — следом за Акадзавой послышался уже знакомый парню голос Тешигавары, — А тебе не кажется, что это было... ну... неизбежно, что ли? В смысле, как мы могли этому помешать?       Переключив своё внимание на светловолосого парня, Коичи непроизвольно наградил его одобрительной улыбкой, и лишь в этот момент осознал, что он, будучи в уже знакомом ему кошмаре, по какой-то причине перестал действовать по заранее записанному сценарию. Поняв, что он вновь может управлять своим телом, Сакакибара незамедлительно начал действовать. — У нас не должно было возникать такой необходимости, Тешигавара-кун. Если бы Мисаки-сан продолжала держаться своей роли... если бы не обращала внимания на Сакакибару-куна, наша стратегия сработала бы. Скажи мне, разве я не права? — А что насчёт тебя, Акадзава-сан?       Резко поднявшись со своего места под удивлённый взгляд Мэй, Сакакибара обратился к Изуми нарочито громким и уверенным голосом, чтобы его слышали все присутствующие. Девушка же в свою очередь отвернулась от Тешигавары и перевела озлобленный взгляд на Коичи, после чего такие же взгляды на него побросали и её подруги. Наделяя свою речь максимально раздражённой и злобной интонацией, Акадзава пыталась подавить вспыхнувшее в её однокласснике чувство собственного достоинства, дабы избавить Мэй от его поддержки. Тот, однако, нисколько не поддался этой попытке. — Сакакибара-кун, что ты хочешь этим сказать? — Поправь меня, если я не понял. Ты говоришь, что наши друзья и Кубодера-сэнсэй погибли из-за того, что Мэй перестала игнорировать меня?       На мгновение Коичи вновь почувствовал на себе пристальные взгляды учеников класса 3-3, среди которых присутствовал и взгляд его тёти. В тот же миг в его памяти вспыхнули все те чувства и эмоции, которые он испытал, когда Изуми смешала его подругу с грязью, и заставила её извиняться перед всем классом за свою «некомпетентность». Теперь же, когда у него появилась возможность поквитаться с Акадзавой, он был намерен использовать её на все сто процентов. — В этом виновата не только Мисаки-сан. Если бы ты с самого начала прислушивался к правилам класса... — Ты лучше меня знаешь, как сильно твои друзья боялись раскрывать мне тайну этого феномена. Вы все виноваты в произошедшем не меньше, чем мы с Мэй — ведь вы тоже могли всё предотвратить, если бы действовали правильно.       Последняя фраза заставила лицо девушки побагроветь от негодования. Когда же Сакакибара перевёл свой взгляд на её подруг, те тут же попрятали свои лица, сделав вид, что увлечены своими порциями. Рейко, которая также имела возможность заранее предупредить своего племянника о необходимости игнорирования несуществующей, также потупила взгляд, не желая попасть под удар. А Коичи тем временем продолжал набирать обороты... — Ты могла рассказать мне всё, как только пришла в палату — но ни ты, ни кто-либо другой из вашего «комитета» и словом не обмолвился о том, что происходит в классе. Как я мог следовать контрмерам, если ничего о них не знал? — Даже если так, Мисаки-сан всё равно... — Она заговорила со мной до того, как узнала, что я учусь в «Северной Ёми». — Хватит...       Обернувшись на голос, раздавшийся в нескольких метрах от него, Сакакибара вновь встретился взглядом со своей молчаливой подругой. Девушка сжимала в своих ладонях подол тёмной юбки, и всем своим видом говорила парню о том, что дальнейшие разбирательства не приведут ни к чему хорошему. Прекращать начатое, однако, Коичи не собирался. Его решение было твёрдым и окончательным, и даже несогласие Мэй не могло на него повлиять.       Выпад, нанесённый Сакакибарой после очередного обвинения от Акадзавы, окончательно подкосил самообладание главы комитета контрмер, однако она не спешила принимать своё поражение, намереваясь продолжать эту дуэль до тех пор, пока у неё остаются даже самые малейшие аргументы в свою пользу. — По-твоему, это оправдывает её? Она знала о своей роли несуществующей, и должна была вести себя осторожно, находясь в школе... — Я встретил её не в школе, а в больнице — сразу после выписки. — Но... тогда... — Мэй заговорила со мной, не зная о том, что я — её одноклассник. Контрмеры были нарушены задолго до того, как я оказался в школе.       В следующее мгновение Сакакибара заметил, как ладони его соперницы задрожали после того, как она осознала всю картину произошедшего. Щадить девушку, однако, бывший несуществующий не собирался. — Если бы ты рассказала мне всё с самого начала — ничего бы не случилось. Как ты можешь бросаться подобными обвинениями в Мэй, когда сама виновата не меньше? — Я... мне нечего больше сказать.       Победная эйфория, охватившая парня после этих слов, сопроводилась картиной того, как его соперница опускает поникший взгляд и возвращается на своё место, будучи не в силах ничего ему противопоставить. И тем не менее, кое-какие претензии к ней у него всё ещё оставались. — Акадзава-сан, а ты ничего не забыла? — Забыла? — Ты столько всего наговорила про нас с Мэй. Мне-то всё равно, но вот перед ней тебе следовало бы извиниться.       Коичи мог слышать, как заскрежетали зубы рыжей девчонки, когда он произнёс имя своей подруги. Щеки Акадзавы налились кровью, а в её глазах появилась ярость, которая невольно поселила в парне лёгкое волнение за своё благополучие. Тем не менее, к счастью для Сакакибары, класс был солидарен с его мнением.       Первым тишину нарушил Тешигавара, призвав свою подругу немедленно извиниться перед Мэй и Коичи. Следом за ним по всей столовой начали доноситься робкие голоса, поддерживающие Сакакибару за то, что тот нашёл в себе силы пойти против главы комитета контрмер. В то же время репутация и самообладание Акадзавы таяли на глазах, однако от окончательного полёта на дно её спас тихий, апатичный голос Мисаки Мэй, который пронёсся волной по всей столовой. — Мне тоже всё равно. Не хочу больше возвращаться к этому разговору.       Остудив пыл своих одноклассников, девушка вернулась за стол, позволив Акадзаве сделать то же самое. Довольный результатом своей выходки, Сакакибара последовал их примеру и вернулся за своё место, где его уже ожидала порция вкуснейшей курицы терияки. На мгновение ему даже удалось позабыть о том, что он находится во сне — настолько притягательными и сладостными были мысли о том, что ему наконец удалось расквитаться с Изуми.       Когда же он вновь перевёл свой взгляд на Мэй, девушка одарила его своей улыбкой — но не той апатичной и безэмоциональной, которую ему приходилось видеть во время их совместного обучения, а тёплой, искренней...

✱✱✱

      Дальнейшее пиршество класса 3-3 прошло в полном молчании, которое изредка нарушалось перешёптываниями одноклассников Сакакибары, а также голосом Тешигавары, которого, судя по его поведению, совершенно не волновало то, что произошло несколькими минутами ранее. Контраст его дружелюбию и активности составила Акадзава, которая в данный момент была подобна зажатому в угол ребёнку, а также её подруги, которые, лишившись возможности насладиться зрелищем публичного порицания бывших несуществующих, молча проглатывали свою еду, запивая её чаем. Коичи же, окрылённый своим успехом, расправился со своей порцией в считанные мгновения, а затем, оставив на столе пустую тарелку, поднялся и бодро зашагал в сторону коридора гостиницы, намереваясь использовать выдавшуюся возможность для того, чтобы переписать весь этот кошмар от начала и до конца. — Сакакибара-кун.       В момент, когда парень был готов направиться по лестнице на второй этаж, его продвижение было остановлено неожиданным голосом Мисаки. Девушка находилась в тёмном углу рядом с проходом в коридор, и пристально взирала на своего друга своим единственным глазом. Обернувшись, Коичи ответил ей удивлённым взглядом, и сопроводил свой ответ таким же удивлённым тоном. — Ты же только что была в столовой... — Была. Я вышла сразу за тобой. — Вот как...?       После последних слов между Коичи и Мэй повисло неловкое молчание, продлившееся ровно до того момента, как девушка, оттолкнувшись хрупкими ладонями от стены, медленно побрела в сторону Сакакибары, не отводя свой апатичный взгляд от его лица. Коичи понимал: то, что сейчас происходит между ними, полностью отличается от того, что он привык видеть в своих кошмарах. Занервничав, он начал медленно отступать от своей подруги назад, взирая на неё взволнованным, испуганным взглядом. Девушка остановилась лишь в тот момент, когда её собеседник упёрся своей спиной в стену. — Коичи, что ты делаешь? — А ты? Зачем подходишь? — Хочу поговорить. Не бойся.       Доверившись спокойному голосу Мэй, несуществующий прекратил отступать и позволил девушке приблизиться к себе, после чего та, посмотрев в его взволнованные глаза своим пристальным взглядом, внезапно потянулась к нему ладонями. Как только кончики её пальцев коснулись белой рубашки Сакакибары, тот рефлекторно отдёрнулся от своей подруги, и в ту же секунду оказался заключён в её тёплые объятия, чувствуя, как руки девушки смыкаются на его спине.       По телу Сакакибары пробежал холодок, когда он, опустив голову, вновь встретился с холодным и безэмоциональным взглядом Мисаки. Даже сейчас, прижимаясь к своему другу, она оставалась такой же бесстрастной и апатичной — и лишь её голос, получивший лёгкие нотки нежности, позволил парню понять, что она не собирался делать с ним ничего плохого. — Я хотела поблагодарить тебя, но... я уже сделала это в тот раз... — В тот раз? — Ты ведь тоже чувствуешь, правда?       Туманный намёк Мэй заставил парня занервничать. Он не имел ни малейшего понятия о том, о чём может говорить эта девушка, однако был полностью уверен в том, что её слова не несут в себе никакого романтического подтекста. Как он уже убедился, ждать от неё подобных действий было подобно тому, чтобы ждать дождь в ясный день — Мисаки попросту не интересовалась подобным, и не могла выражать подобные чувства даже в том случае, если бы сама этого захотела. Так или иначе, ответ на свой вопрос Сакакибара получил от самой девушки - и ответ этот оказался далеко не из тех, которые он мог предсказать. — Там, в «реальности»... ты лежишь рядом со мной, и я обнимаю тебя, как сейчас. — Ты... откуда ты знаешь?       Удивлённый неожиданным заявлением своей подруги, Сакакибара ещё долго не мог подобрать подходящих слов, будучи погружённым в собственные мысли и раздумья. Откуда она могла узнать о том, что происходит в "реальности"? Разве она не...       Осознание пришло к нему в тот момент, когда Мэй, отстранившись от его тела и окинув его пристальным взглядом, изобразила на своём лице тёплую, нежную улыбку. — Так это и есть твой кошмар, Сакакибара-кун?       Коичи не ответил. Слова девушки растворились в глубинах его подсознания, пока его разум был захвачен картиной, которую он наблюдал перед собой. Ему ещё никогда не приходилось видеть свою подругу с такой улыбкой, как сейчас. Все мысли и задумки в миг отошли на второй план, и сейчас Сакакибара хотел лишь того, чтобы эта милая улыбка никогда не покидала лицо Мэй.       Видя, с каким восхищением и трепетом Коичи взирает на неё, девушка невольно смутилась. Её белоснежное лицо покрылось лёгким алым румянцем, что ещё сильнее приковало к ней внимание парня. Прикрыв свой единственный глаз в порыве меланхолии, Мэй потянулась своими ладонями к его рукам, а затем — повела Сакакибару к лестнице, по которой он совсем недавно собирался пройти. — Что... Куда ты меня ведёшь? — В мою комнату. Здесь нас могут услышать. — Но... — Не волнуйся. Я помогу.

✱✱✱

      Последовав за своей подругой и миновав лестничные ступени, Коичи прошёл вперёд по усеянному дверьми тёмному коридору гостиницы, и оказался на пороге комнаты, в которой проживала его подруга. Потянувшись в карман за ключом, девушка открыла дверь и прошла внутрь, приглашая своего друга последовать за ней. Обстановка, царившая внутри помещения, напомнила Сакакибаре ту мрачную атмосферу строгого порядка, что витала в квартире семейства Мисаки, когда он приходил в гости к Мэй.       Он не имел ни малейшего понятия о том, что для него приготовила его подруга, однако он помнил ту сцену, которая должна была развернуться после того, как он окажется в её комнате. Мэй должна была снять свою повязку и найти на принесённой им фотографии Мисаки Ёмияму, а он должен был начать расспрашивать её о мертвеце — однако на этот раз всё пошло по совершенно иному сценарию. Во-первых, Коичи оказался в помещении гораздо раньше положенного срока, а во-вторых - у него не было никакой фотографии. Более того — на сей раз Мэй осознавала, что находится во сне, и вела себя совершенно не так, как в его старых кошмарах.       Её тихие шаги раздавались по комнате гулким эхом, которое смешивалось со скрипом старых половиц. Приблизившись к кровати, укрытой тёмным покрывалом, девушка указала своему другу устроиться на ней, а затем, после того, как он исполнил её просьбу, она подошла к нему вплотную и всмотрелась в его глаза своим пристальным, безэмоциональным взглядом, от которого по телу парня вновь пробежали мурашки. — Расскажи мне всё, что знаешь об этом кошмаре.       Пристальный взгляд Мисаки оказался слишком тяжелым испытанием для Сакакибары, и тот, разорвав зрительный контакт, опустил голову вниз и потупил смущённый взгляд куда-то под ноги Мэй. В ответ на это девушка посмотрела на него задумчивым взглядом, а затем устроилась рядом с ним на кровати, после чего до неё донёсся его тихий, переходящий в шёпот голос. — Я вижу один и тот же сон уже несколько недель... — начал Коичи. — Ты говорил. Тебе снится она, да? — Каждый раз, в самом конце я вижу, как убиваю её... и тут же просыпаюсь. Я никак не могу на это повлиять, и мне приходится смотреть на это снова. Каждую ночь.       С каждым словом голос Сакакибары становился всё более тихим и печальным, а затем, когда он вновь встретился взглядом с Мэй, его глаза мгновенно наполнились влагой, и по щекам несуществующего прокатились первые слёзы. Солёные капли падали на его рубашку, орошали собой покрывало, и попадали на одежду девушки, что сидела рядом с ним. Будучи не в силах выдержать охвативший его стыд, Коичи попытался было спрятать от девушки своё заплаканное лицо, но... — М-Мэй?       Внезапно он почувствовал, как тонкие пальцы несуществующей начинают медленно обвиваться вокруг его шеи, и как на смену холоду, исходящему из приоткрытого окна, постепенно приходит лёгкое, приятное тепло, исходящее от нежных ладоней Мэй. Не успел Сакакибара опомниться, как уже через несколько мгновений он обнаружил себя в крепких, жарких объятиях Мэй, что прижимала его к своему миниатюрному телу, поглаживая парня по его каштановым волосам. Упираясь влажным лицом в грудь девушки, Сакакибара мог лишь стонать сквозь стиснутые зубы, страдая от собственного бессилия, и тем самым побуждая Мисаки обнимать его ещё крепче. Спустя несколько секунд до него вновь донёсся тихий голос девушки. — Коичи, я... должна кое в чём признаться... — Признаться? — Тебе это не понравится, но... я больше не могу скрывать.       Отстранившись от своего друга, Мэй отползла на край кровати и осторожным движением стянула со своего лица глазную повязку. Её кукольный глаз, холодный и неподвижный, смотрел на Сакакибару безмолвным взглядом, не отрываясь. — Недавно ты спросил, спокойно ли мне, когда рядом со мной есть кто-то близкий. — Я помню. Ты ответила, что это касается только меня... — Не только это. Я сказала, что так будет продолжаться лишь до того момента, пока я не увижу «его» на тебе. — Ты же не... — Правда в том, что это уже случилось. Я видела, как он окутывает тебя...       В один миг лицо Сакакибары побледнело от услышанного. Ему не требовалось объяснять, что именно на нём увидела Мэй — об этом ему красноречиво говорил кукольный глаз девушки, что продолжал неотрывно смотреть на парня холодным, мрачным взглядом, пробирая того до костей. — С того дня, как ты рассказал мне о своих кошмарах... я начала замечать на тебе следы «цвета смерти». — Но... почему ты не сказала мне? — Ты бы испугался... и боялся бы до самого конца.       Коичи не мог произнести ни слова. Ему было известно не по наслышке, что происходит с теми людьми, на которых Мэй видит «цвет смерти». Проходит совсем немного времени, прежде чем они находят свою смерть: кто-то от болезни, кто-то — от несчастного случая... Так или иначе, любой человек, на котором есть этот цвет, уже не жилец. И тем не менее... — Значит... всё это время, пока ты была со мной...? — Да. Но это ещё не всё. — Что ещё? — Я не знаю, почему это произошло, но... в какой-то момент я просто перестала видеть его на тебе...       Удивлённо взглянув на подругу, Сакакибара переспросил её. — Перестала видеть? Значит, сейчас со мной всё в порядке? — Было. До нашей сегодняшней встречи. — Сегодняшней? Ты имеешь ввиду... — Сегодня, когда ты спал... я снова увидела его. Очень чётко...       На этих словах голос Мисаки едва заметно дрогнул, и девушка продолжила свой рассказ полушёпотом. — Я была уверена, что ты не проснёшься. Но потом, когда ты открыл глаза... я опять ничего не увидела.       Теперь всё встало на свои места. Печаль, что царила на лице Мэй после того, как он проснулся; её слёзы, неожиданные объятья и такая же неожиданная забота. Сакакибара прекрасно знал о том, как эта «способность» давит на его подругу, а потому не мог винить её за то, что она решила скрыть всё от него. В следующую секунду его ладони потянулись к Мэй и нежно легли на её плечи, после чего та развернулась и стыдливо потупила свой взгляд. — Всё хорошо, Мэй. Я не виню тебя... — Ничего хорошего. Если всё дело в кошмарах... если они продолжат так плохо влиять на тебя, ты можешь...       Девушка вновь посмотрела в глаза своего друга, а затем, едва слышно вздохнув, осторожно высвободилась из его тёплых объятий. Поднявшись с кровати, она приблизилась к приоткрытому окну и устремила свой взгляд на собравшиеся в небе звёзды. Несмотря на то, что она нашла в себе силы дать это признание, ей стало только хуже. Не успев оправиться от гибели своей сестры, Мэй была вынуждена вновь ожидать смерти человека, которого она подпустила к себе, и к которому привязалась всей душой.       Тонкие пальцы несуществующей изо всех сил сжимали край подоконника, а её алый глаз был готов в любой момент выпустить из себя ручей из слёз... однако девушка так и не поддалась охватившим её эмоциям. В разноцветных глазах Мисаки отражалось море из серебристых звёзд, а её бледная кожа сияла под ярким светом полной луны, что пробивался сквозь окно в её комнату. Собравшись с мыслями, девушка выпустила из себя тихий, протяжный вздох, и вновь взглянула на Сакакибару пустым, подавленным взглядом, после чего из её уст донёсся холодный, безэмоциональный голос. — Ты не умрёшь. Я не позволю.       Оттолкнувшись от подоконника и развернувшись к кровати, девушка побрела в сторону Сакакибары. — Если «цвет смерти» появляется на тебе из-за кошмаров — мы должны избавиться от них. Или переписать. — Не поможет. Проклятье не отпустит класс, пока Рейко жива. Что бы мы ни сделали, в конце я должен буду убить её... или погибну сам.       Неожиданно Сакакибара почувствовал, как миниатюрная ладонь его подруги коснулась его искалеченной груди, а затем - ощутил на своём лице её жаркое дыхание, когда Мэй приблизилась к нему вплотную. — Я говорю не о конце сна, а о начале.       Вздрогнув от неожиданности, Коичи попытался было отстраниться от девушки, однако его неосторожные движения привели лишь к тому, что он повалился перед ней на кровать. Мэй последовала за ним: устроившись на тёмном покрывале и прижавшись бёдрами к его торсу, она вновь склонилась над его лицом, и обхватила ладонями щёки Сакакибары, которые моментально налились густым румянцем стеснения. — Мэй...? Что ты делаешь? — Тише. Не шевелись.       Потрясённый неожиданными действиями своей подруги, Коичи так и не смог ничего ей ответить. Его удивлённый взгляд взирал на девушку снизу-вверх, наблюдая за тем, как её тонкие пальцы начинают медленно расстёгивать тёмный блейзер, медленно отстёгивая одну пуговицу за другой. От происходящего у Сакакибары перехватило дыхание, и он, пытаясь отвернуться от девушки, вновь услышал её голос. — Недавно ты сказал, что я для тебя больше, чем просто подруга. Что тебе мало простой дружбы со мной. — Да, но я не это имел... — Коичи, не нужно. Я прекрасно понимаю, что ты пытался сказать. Я тоже думала об этом, но не смогла понять твоих чувств. — Не смогла?       Ответив своему другу коротким вздохом, Мисаки продолжила. — Быть связанной с другим человеком, любить его... это очень больно... — Почему? — Ты должен понимать это лучше других, Сакакибара-кун. Рано или поздно они все покидают нас...       Потянув за края блейзера, Мисаки полностью сняла его со своего тела и осталась перед Сакакибарой в одной лишь светлой рубашке, воротник которой подвязывала тонкая алая ленточка. Не обращая никакого внимания на попытки Коичи вырваться, несуществующая продолжила медленно расстёгивать многочисленные пуговицы, постепенно обнажаясь перед ним... — Я не хочу проходить через это снова... но даже так, я уже не смогу оставить тебя. — Мэй, ты не должна... — Всё хорошо. Это меньшее, что я могу для тебя сделать.       Не позволив парню ответить, Мэй расстегнула последнюю пуговицу рубашки и прикрыла его рот своей ладонью, а затем - закрыла его глаза, лишив возможности видеть происходящее. Коичи не мог произнести ни единого слова: всё его нутро сжалось от волнения и страха, а его тело более не подчинялось ему. Дыхание парня сделалось прерывистым и неровным, а его разум метался от одной мысли к другой, не в силах успокоиться.       Он чувствовал, как Мэй нависает над ним; как приближается к нему всё ближе с каждой секундой; как непослушная прядь её тёмных волос падает на его лоб, и в какой-то момент даже смог почувствовать тепло, исходящее от её приоткрытых губ... но затем, когда настал самый ответственный момент, Мисаки вдруг остановилась. Её худенькие пальцы изо всех сил впились в рубашку Сакакибары, и она вновь попыталась собрать в кулак остатки своей воли и накрыть его губы своими, но так и не смогла этого сделать. В порыве бессилия она ещё сильнее сжала свои ладони, и ткнулась лицом в истерзанную операциями грудь парня, после чего из её уст донёсся совершенно не свойственный ей голос, эмоциональный тон которого граничил с отчаянием. — Нет... я не могу так... — Мэй?       Убрав ладонь с лица Сакакибары, девушка предстала перед ним в расстёгнутой рубашке, тонкая ткань которой прикрывала от взора парня всё её миниатюрное тело - за исключением стройных ножек, которыми та прижималась к его коленям. — Мэй... ты в порядке?       Коичи видел, как его подруга закрывает своё лицо ладонями, и как через несколько секунд из-под её бледных пальцев показываются первые капли влаги, стекающие по её порозовевшему лицу на покрывало. В этот момент, невзирая на своё состояние и нынешнее облачение девушки, Сакакибара приблизился к ней и сжал в тесных объятиях, легонько покачивая несуществующую на своих коленях, и поглаживая её по голове. В попытках сдержать свои слёзы Мисаки услышала, как её друг обращается к ней ласковым, тёплым голосом... — Хватит... не нужно больше. Я не почувствую себя лучше, если ты сделаешь это со мной против воли. — Но я хочу помочь... — Тогда позволь мне побыть с тобой ещё немного. — Побыть...? — Мне тоже становится спокойно, когда ты рядом. Даже сейчас... мне уже не так страшно.       Мисаки не ответила. В следующие несколько секунд её худенькие, миниатюрные ладони обхватили тело несуществующего, сомкнувшись на его лопатках, и сжали парня изо всех сил, заключив его в невообразимо тесные и жаркие объятия.       Пока Сакакибара продолжал прижимать подругу к своей истерзанной груди и чувствовать её горячие слёзы на своей коже, в его голове роилось множество мыслей и вопросов, которые требовали его внимания — однако в момент, когда он был готов погрузиться в пучину собственных мыслей, девушка неожиданно подалась вперёд, и накрыла его приоткрытые уста своими серенькими губами, после чего крепко закрыла свои очи, почувствовав, как всё её нутро содрогается от невообразимого стыда. Похожие чувства испытывал и Сакакибара, губы которого непрерывно подвергались ласкам несуществующей. Мисаки совершенно не умела целоваться, однако одно лишь осознание того, что она пытается сделать это для него, заставляло сердце парня трепетать от невообразимого восторга. Так Мэй забрала его первый поцелуй... — Коичи...       Прекратив свои движения и осторожно отстранившись от влажных губ своего друга, Мэй тут же залилась краской смущения и опустила лицо вниз, так и не открыв своих сомкнутых глаз. Сакакибара же до сих пор не мог придти в себя после произошедшего. Ощущение мягких, сахарных губок, что прижимались к нему в медленном поцелуе, никак не хотело его отпускать. Коичи было переполнен теплом, а в его сердце вновь разжигался огонь из любви и нежности, который он испытывал к ней. К девушке, что преодолела ради него свой страх, и была готова отдаться ему целиком... — Я... люблю тебя, Мэй...       Неожиданные слова, сопровождённые тихим, нежным тоном парня, заставили несуществующую замереть от охватившей её эйфории. Для Мэй, которая никогда не знала любви и не понимала чувств влюблённых людей, получить подобное признание от самого дорогого ей человека было за гранью того, что она могла себе вообразить... — Если любишь... сделай это со мной. — Но... — Пожалуйста. Я не хочу тебя потерять.       С этими словами девушка вновь стиснула Сакакибару в своих объятиях. Пара мгновений - и она уже лежит под ним на кровати, охваченная диким стыдом, и дрожащая от невообразимого волнения. Тонкая рубашка почти полностью спала с её тела, открыв взору парня её кукольные формы. Маленькая, почти отсутствующая грудь Мэй была прикрыта серым лифчиком, а промежность, которую та пыталась спрятать под своими ладонями, скрывалась под тканью белоснежного нижнего белья. Мертвенно-бледная кожа Мисаки сияла в лучах лунного света, перехватывая всё внимание Коичи на себя.       Девушка была напугана, но всеми силами старалась казаться собранной, чтобы не дать Сакакибаре поводов отказаться от её предложения. Видя, насколько сильно она старается ради него, «несуществующий» наконец решился и отбросил все посторонние мысли, сконцентрировавшись на своей подруге. Его губы сомкнулись на её устах в медленном поцелуе, а затем, когда он обвился своими ладонями вокруг её затылка, несуществующая вновь услышала тихий, почти незаметный шёпот Сакакибары. Слова, покинувшие уста парня, заставили её вздрогнуть от волнения, и вместе с тем обрадоваться от осознания того, что она всё-таки сможет помочь ему пройти через грядущий кошмар. — Хорошо.