Доброй ночи, Коичи

      Что может быть лучше прохладительных напитков в летнюю японскую жару? Только напитки, распитые в хорошей компании. Сладкая газировка пенится и тает во рту у трёх друзей, растекаясь и остужая нагретые солнцем головы. Сакакибара потягивает Кока-колу, Мэй едва тянет холодный Спрайт, а Фудзиока во всю заливает худой животик Фантой, прижимаясь лбом к холодной баночке и поглядывая на кукольный глаз сестрёнки. Если увидеть Мисаки в компании близких друзей сродни французскому поцелую с фортуной, то увидеть Мисаки на людях без повязки — раритет похлеще всех бриллиантов мира. И только Сакакибара по-настоящему наслаждается этой роскошью, окружённый сотнями бездушных кукол. Прохожие с интересом поглядывают на разноглазую девочку, а та в ответ смотрит на них, выискивая мертвеца среди пустых зрительных образов. Кто первый нападёт — у того будет преимущество. Сакакибара понимает это и не отходит от подруги ни на шаг. Фудзиока стоит спереди и украдкой поглядывает на друзей. Воображение рисует ей картину влюблённой парочки, что тотчас пустилась бы в поцелуи, не будь здесь десятка лишних зрителей. И смущается, когда понимает, что красота, покорившая этого парня, принадлежит не только Мэй. — Да что вы как маленькие? — шепчет, когда Сакакибара берёт Мэй за руку. Фудзиока не знает, что тот готов броситься в бой, стоит ему услышать от подруги нужное слово.       Очередь сокращается. Люди покидают торговый центр, а на смену приходят новые покупатели. Ларьки с уличным фаст-фудом принимают посетителей: в очереди уплетают кусияки, хот-доги и газировку. Обилие вкусов играет на аппетите: оголодавшая Фудзиока скребётся в стену терпения двух друзей, требуя пополнить запасы съестного, а Мэй в своей робкой манере поддерживает сестрицу кивками. Благо, кошелёк Сакакибары остался при нём — скоро товарищи уплетали пирожки, ожидая очереди в бутик. Коичи уже не удивлялся неожиданным находкам: гораздо больше его интересовала возможность побега в реальный мир. Впрочем, он не стал отказывать себе в удовольствии подобрать платья для двух сестричек. Обилие одежды обещало задержать друзей до самого вечера, а блеск в глазах Фудзиоки обещал, что теперь её сестра будет открывать шкаф не только для того, чтобы сменить глазную повязку. — Ва-а-ау! Посмотри, Мэй! — Фудзиока указала куда-то в конец бутика. Почти сразу Коичи заметил причину её восторга — робко выглядывающее белоснежное платье, вышитое узорами цвета лазурного моря, и яркий голубой бантик, что будто пытался привлечь внимание друзей к прячущейся снежной подружке. — Пре-елесть! — протянула девочка, украдкой поглядывая на Мэй. Догадаться, к чему приведёт этот взгляд, было проще простого — Сакакибара кивнул Фудзиоке, готовый перевоплотить подругу в сказочную принцессу. — Мэй, за ширму! — приказала Фудзиока. — Наряжать тебя будем!       Мэй пожала плечами, обречённо вздохнула и приняла подарок под хитрый смешок Фудзиоки. Та подхватила друзей под руки и повела в примерочную. Разминувшись с уборщицей, затолкала сестру внутрь и завесила от посторонних глаз, наказав «примерить эту прелесть в темпе вальса». Когда же Мэй нехотя начала переодеваться, девочка лёгким толчком пригласила Сакакибару отойти подальше. — Ну что, герой-романтик? — начала она с задором, намекая Сакакибаре, что лучше от неё не увиливать. — Куда собрался сестрёнку от меня уводить?       Прямой толчок не сработал. Знакомый с нравом Фудзиоки, Коичи лишь задержал взгляд на её хрупком тельце, пытаясь ради интереса определить, насколько сёстры друг на друга похожи. Сходство вышло сильным, но не стопроцентным: Фудзиока была гораздо более спортивной, о чём говорили едва заметные мышцы рук, приятный светлый загар и неуёмная бодрость, как у какой-нибудь гимнастки. — К доппельгангерам, в покер играть на её грешную душу, — отшутился Сакакибара, подозревая, что молчать ему не позволят. Получилось, правда, не слишком убедительно. Язвить Коичи никогда не умел, а Фудзиока, к его несчастью, совсем не разделяла стремление Коичи провести ближайшие минуты в скучной тишине. — За такие шутки...! — приблизилась, расправила пальчики и принялась щекотать Сакакибару. Шалость удалась — вздрогнув, тот попытался оттолкнуть не в меру активную заразу, но лишь сам повалился наземь, давая той возможность запытать себя щекоткой. Когда же он начал задыхаться от смеха, девочка, довольно хихикая, помогла Сакакибаре подняться. — А сестрица никогда не смеётся, — пожаловалась она, стряхивая пыль с куртки парня. — Или махается, или игнорит! — И правильно, — процедил Сакакибара, держась за истерзанные рёбра, — так и убить можно... — Ну так? Где вы с сестрой познакомились? — проигнорировала та замечание Сакакибары. Парень прислонился к стене и, отдышавшись, ответил на вопрос девочки. — Мы учимся вместе, — начал он, по сути, с правды, — точнее, будем учиться в одном классе. Я хотел познакомиться с одноклассниками, чтобы было проще с занятиями. Так и сдружились. — Скука, — протянула Фудзиока с зевком, — а я-то думала... А встречаться когда начали? — добавила она не то в шутку, не то серьёзно. Улыбка до ушей, возникшая после секундной паузы, дала Сакакибаре понять, что всё-таки в шутку. — И не делай такое лицо! — ткнула его локтём Фудзиока. — Видела я, как вы переглядываетесь! Ещё и ходите так, что хоть за руки держись! Не поверю, что вы просто дружите!       Сакакибара не нашёл, что ответить. Да и не искал, когда ему вдруг вспомнилось, что необычное зрение Мэй скрыто за ширмой. А значит — никакого распознавания мертвецов. И только Коичи собрался окликнуть Мэй, как она сама показалась из примерочной. Бледная кожа переливалась снежными оттенками с платьем, синие узоры опоясывали ткань, а бант удерживал это великолепие на Мэй. И если Сакакибара нашёл силы сдержаться, то гиперактивная сестрица не скрывала своего восторга. Вертелась вокруг Мэй, рассматривая сестрицу со всех возможных ракурсов. Поправляла платье то тут, то там, пока сама Мэй украдкой поглядывала на Сакакибару, стоящего поодаль в нерешительности. Румянец тронул беленькое личико и захватил её всю, стоило тому сделать шаг вперёд. Коичи, теряясь, с глупым лицом поправил складки на плечевом поясе, подтянул повыше голубой бантик и случайно встретился со стеснённым взглядом девочки. Та вздрогнула, но не отвернулась. Коичи заворожённо рассматривает прикрытые бархатом плоские груди, переводит взгляд на полуприкрытые бёдра и вздыхает, когда Мэй отворачивается, не в силах держаться под этим пристальным взглядом. — Всё, хватит, — бросает Сакакибаре, прежде чем скрыться за ширмой и успокоить бьющееся сердце. Сладкие уколы в месте прикосновения его ладони терзают нелюдимую девочку, пока она стаскивает с себя злосчастное платье. Оставленный с румянцем на лице и восторгом в глазах, Сакакибара не заметил, с каким шоком на него смотрит Фудзиока. — Да ты офигел, казанова! — восклицает, небольно стукая Сакакибару по торсу. — И это называется «не встречаетесь»‎?! Да вам только поцеловаться не хватало!       Визги Фудзиоки прошли мимо Сакакибары. Сердце колотилось как бешеное, а рука ещё долго оставалась в том месте, где совсем недавно была Мэй. Но не успела Фудзиока осыпать парня новой порцией добрых слов, как из-под ширмы показалась Мэй. — Ну наконец-то! — бросилась в примерочную Фудзиока, на ходу перехватывая прелестное платьице и завешиваясь от двух друзей. Впрочем, друзей ли? Столько было сделано признаний, столько стало явным в этом ужасном сне. Маска невозмутимости на Мэй давно дала трещину: девочка не могла смотреть на Коичи с былым безразличием, а тот словно подталкивал её скорее сбросить с себя напускную отстранённость. Сейчас же они молчали. И тянулась тишина до тех пор, пока на свет не вышла Фудзиока — гораздо более раскованная и смелая, чем Мэй. Прошла вперёд и крутанулась перед друзьями, демонстрируя идеальное сочетание белоснежного платья с подтянутыми формами. В тот же миг сёстры решили купить эту прелесть для Фудзиоки, чему та обрадовалась с улыбкой одаренного подарками ребёнка. А ещё больше она обрадовалась, когда Сакакибара взялся оплатить её покупку. Деньги всё равно пропадут, когда сон кончится — так к чему экономить?       Целый день друзья гуляли по Ёмиямским достопримечательностям. В первом же ресторане Фудзиока оповестила парочку о желании заказать самую большую пиццу. Скидывались на этот раз все вместе. Устроились в уголке у окна, дождались ароматного угощения и налетели с аппетитом диких хищников. Мэй кушала, сидя рядом с сестрой, а Сакакибара жевал свой кусок, поглядывая в окно. Пряный вкус специй отзывался на языке приятной остротой, как и положено нормальной пицце из реального мира. Да и что это, позвольте, за кошмар такой? Куда делись мертвецы? Где пробуждение под панический крик? То, что происходит сейчас вокруг, больше походит на летние каникулы в компании хороших друзей, чем на проклятье, призванное убить бывших учеников класса 3-3. Даже Мэй, кажется, расслабилась. Кукольный глаз щурится в редких попытках отвечать смехом на искромётные шуточки сестры. Даже Сакакибара выпал из немилости, когда Мэй рассказала о кулинарном таланте оного. Сестрицы, как одна, расспрашивали Сакакибару о его жизни, пока тот недоумевал, пытаясь понять, в чём скрыт подвох. Мэй довольна. Фудзиока радуется новой покупке. Сакакибара в кои то веки не клюёт носом от бессонницы...       Улыбка на лице сменилась гримасой ужаса. Бессонница. Все эти зрительные образы, бутик, ресторан... Он не может видеть сны об этих местах. Он никогда не появлялся в этой части Ёмиямы. Зато здесь была Мэй. У которой никогда не было бессонницы. — Коичи-кун? — слышится тихий голос Мэй. Кукольный глаз опасливо озирается вокруг, рука сжимает кухонный нож. Кажется, вот-вот вонзит холодную сталь в сестру — но так лишь кажется. Мэй не сможет поднять нож. Не сможет напасть на любимого человека. В этом и суть кошмара. — Вы чего? — обеспокоенно проговаривает Фудзиока, поглядывая то на сестру, то на Сакакибару. — Подавился. — успокаивает девушек тот. Тянется за новым куском пиццы, а руку пробивает едва заметная дрожь.       Конечно. Как он мог забыть? Этот сон предназначен не для него, а для Мэй. Кошмар, что терзал Сакакибару долгие недели, захватит её с головой. Сцена потери любимого человека ударит по ней в реальности. Не пройдёт и недели, как бессонница прикуёт её к постели. А затем проклятье добьёт Мэй. Отправит в ту самую смертную пустоту, которой она так боится. Кусок застрял в горле Сакакибары. Как он может отдыхать, когда его подруге грозит такая опасность? — Эй, а сколько времени? — голос Фудзиоки возвращает его в реальность. Коичи тянется за мобильником. — Четыре сорок, — отвечает подрагивающим голосом, судорожно пытаясь придумать, как ему избавить Мэй от участи, через которую прошёл он сам. — Мне надо домой, — проговаривает Мэй, посматривая на Сакакибару. — Надо готовиться к занятиям. — Ну и куда? Мы же договорились! Весь день вместе! — восклицает Фудзиока. — Пойдём с нами. Поможешь, — сухо отвечает Мэй. — «С нами»? Он что, с тобой? — У нас одна учебная программа. Проще готовиться вместе. — Ну и ладно, чёрт с вами... Только я с ночёвкой! — поставила ультиматум Фудзиока. — Мы собирались заниматься до поздней ночи. Оставайся, если хочешь.       Фудзиока закатила глаза. Действительно, блин. Самое время делить квартиру с малознакомым парнем, когда вы договорились провести весь день вдвоём. А что будет, простите, потом? Внезапные отношеньки? Нет уж, нужно всё проконтролировать! — Конечно останусь, ты что! — твёрдо заключила она.       Покончив с трапезой, друзья вышли из ресторана. Настроение в их строю переменилось с ног на голову. Сакакибару трясло от наплывших мыслей, Мэй оставалась всё такой же апатичной и сухой, а Фудзиока недобрым взглядом поглядывала на Сакакибару. Так они и прошли больше половины пути до кукольного магазина. Задержались из-за Фудзиоки: вспомнив, что она проведёт ночь у сестры, девочка отправила друзей вперёд, а сама отправилась домой за ночнушкой. Оставшись вдвоём, Коичи и Мэй продолжили движение. — Что с тобой? — спросила вдруг Мисаки, остановившись перед светофором.       На секунду Коичи задумался, стоит ли рассказывать ей о своих опасениях. Мало ей было сна про смертную пустоту, так ещё теперь и он накинет поводов для беспокойства. И всё-таки, отмалчиваться будет не лучшим решением. Повернувшись к подруге, Коичи поведал о своём страхе. — Мне кажется... Ты только не подумай ничего, я сам пока не уверен... — Ну? — нетерпеливо бросила Мэй. — Мне кажется, этот сон будет повторяться, как у меня. Если Фудзиока в нём умрёт, то тебе придётся переживать это снова...       Сакакибару обдало порывом холодного ветра. Будто сама Ёмияма горестно вздохнула, смирившись со скорой потерей своего главного сокровища. Мэй молчала секунду, две, три... Люди шли под зелёным сигналом светофора, а друзья так и стояли у дороги, готовясь к худшему. — Это... будет неприятно, — прервала молчание Мэй. — Знаешь, есть идея, — предложил Коичи. — В прошлый раз мне не пришлось убивать Рейко-сан. Может, если я сейчас убью Фудзиоку... — Мертвецы возвращаются к смерти, — пояснила Мэй. — Сны исчезают. Никаких убийств. — Ну да... Если только мертвецы не пытаются сами тебя убить, — нервно усмехнулся Коичи.       Если бы ещё месяц назад кто-то сказал Сакакибаре, что тот будет обсуждать с Мэй убийство человека... Нет, Коичи не стал бы крутить пальцем у виска. Зарекаться от паранормальных вещей он перестал ещё в первые месяцы учёбы в Северной Ёми — в те дни, когда Мэй провела его сквозь главную тайну этой школы. Избежав смерти единожды, теперь он должен бежать от неё вновь. И на сей раз он обязательно вырвется из веретена проклятий. Забудет, если понадобится, как погибла его тётя. Силой вырвет Мэй из лап смерти. Либо составит ей кампанию в смертной пустоте. — Коичи, всё хорошо? — слышится голос Мэй. А давно ли она обращается к нему без уважительных суффиксов...?       Лишь сейчас Коичи заметил, как участилось его дыхание. Стук сердца превратился в грохот, голова предательски пульсировала, отзываясь на мысли о грядущей смерти. С трудом взяв себя в руки, Коичи пробормотал короткое «Всё в порядке», но девочку это не устроило. Мэй приблизилась, взяла Сакакибару за руку и провела его через светофор. Холод отступил и Коичи шумно выдохнул, стараясь перебороть бьющийся страх.       В глубине души он понимал, что ему не хватит сил противостоять проклятью, если оно ударит в полную силу. Невозможно противиться приближающейся смерти. Это не удалось даже Мэй: как бы та ни пыталась, Фудзиока всё же рассталась с жизнью. И всё-таки Коичи хотел ответить этой непреодолимой силе. Показать, что он не сдастся её без боя. Со стучащим сердцем, тяжёлым дыханием и пугливым взглядом, он сжал ладонь Мэй и пошёл вперёд, не разбирая дороги. И лишь, когда Мэй попросила его остановиться, он обнаружил, что на другом конце улицы стоит та самая больница, в которую он когда-то загремел с пневмотораксом. Остановленные старыми воспоминаниями, друзья смотрели в безликие окна и ждали, что сон вот-вот напомнит им о пережитых ужасах. И кое-что действительно произошло.       Стоило Сакакибаре пересилить себя и шагнуть в сторону, как за поворотом показалась машина скорой помощи. Следом ехал старенький Седан, принадлежащий его родственникам: бабушке и дедушке. Словно предчувствуя грядущую картину, Коичи скрылся за грядой деревьев и заметил, как санитары извлекают из машины каталку с пациентом. В глаза бросился аппарат ИВЛ. Подключённый парень задыхался, держась за грудь. На кушетке лежал он — Сакакибара, испытывающий второй в его жизни разрыв лёгкого. — Так это был ты? — едва слышно сказала Мэй, неловко поджав губы. Сакакибара не ответил. Взглядом он проводил самого себя к дверям больницы. Кушетка исчезла за стеклом двери, а следом исчезли и бабушка с дедушкой. И Мэй была здесь в тот день. И Фудзиока. И Акадзава, и Кадзами, и Сакураги. Будто кто-то неведомый собрал их в стенах госпиталя, как кукол в коробку для игрушек. Кукол, предназначенных для единственного спектакля, что начался год назад и продолжается по сей день. Захваченный этими мыслями, Сакакибара погрузился тоску. Перед высшими силами они — ничто. Игрушки, которых бросят в мусорную яму, когда истечёт срок годности. Не об этом ли думала Мэй, когда отказывалась от компании окружающих? От тех, кто, сам того не подозревая, играет роль во вселенском спектакле, в котором Мэй — лишь одна из кукол, ожидающих скорую кончину. Коичи попытался представить себя на её месте. Весь мир словно потерял ценность. Чего будут стоить родственные, дружественные связи, когда высшая сила соберёт свои игрушки и, наигравшись, швырнёт их в мусорный контейнер?       Коичи повёл Мэй прочь от госпиталя. Взял за руку, сжал холодные пальцы. Всю дорогу между ними не прозвучало ни слова. Мысль о том, что он понял свою подругу, отправилась на конвейер самоуничижения. Как бы Коичи ни старался, он не сможет понять эту девочку до конца. И она не сможет понять его. Уж с чем, а с фантазией у высших сил всё прекрасно. Каждая кукла смотрит на мир через призму собственного опыта, видит лишь нужные ей детали. Что привлекло Сакакибару в Мэй? Внешность? Независимость от окружающих? Сигнал от подсознания, будто из этой апатичной девочки он сможет вылепить себе идеальную пассию? От этой мысли Сакакибаре захотелось сломать себе руку о ближайший фонарный столб. А чем же тогда он мог привлечь Мэй? Интересом к тайнам? Желанием сойтись с ней? На самом деле, всё это не имеет значения. Как бы они ни были близки, они не увидят друг-друга во всех деталях. Просто потому что они — люди.       Солнце коснулось линии горизонта. На небо змеями набежала огненно-рыжая пелена. Вынырнув в объятия вечера, Коичи прошёл в кукольный магазин, впустив вперёд себя Мисаки. Куклы больше не смотрели на него, Сакакибара не чувствовал их холодный взгляд. Стеллажи остались позади: следуя за Мэй, Коичи вернулся туда, откуда всё началось. — Слушай. Не знаю, как так вышло, — неуверенно начал Коичи, — но когда я проснулся... То есть, когда попал в твой сон, я появился тут, на том диване...       Коичи не удостоился даже взгляда Мэй. Девочка лишь пожала плечами и прошла на второй этаж. Голубое платье скользнуло по пыльным половицам, и девочка поспешила избавиться от одежды, пока Сакакибара расшнуровывал обувь. Встретились они через минуту, в гостиной. На Мэй красовалась белая майка с коротким рукавом и невзрачные серые шортики, походящие на потрепанную спортивную форму. Сама Мэй с подозрением косилась на обеденный стол, который умещал две тарелки: одна накрывала другую. Вспомнив свои утренние махинации с обедом, Коичи поспешил успокоить подругу. — Это я пожарил. Думал угостить, когда ты придёшь, — подбирал слова Коичи, пытаясь избежать неловкой ситуации, но Мэй вновь пожала плечами. Открыла тарелку. Посыпанный травами омлет отразился в её цветных глазах. Мэй устроилась за столом и взялась за вилку. — Может, лучше новый сделаю? Этот уже холодный... — предложил Сакакибара, но Мэй уже отправила в рот первый кусок. — Ничего, — пробубнила она сквозь набитый рот и продолжила трапезу, на удивление резво расправляясь с холодным омлетом. Пока Сакакибара искал хлеб, чтобы предложить его Мисаки, та уже управилась с основным блюдом. Устало потянулась на стуле — узкая майка обхватила худенькое тельце — и шумно выдохнула, смакуя послевкусие трапезы. Предложенный Сакакибарой стакан воды она выпила в один глоток и отставила его к тарелке, которую тот забрал и опустил в умывальник. — Спасибо, — донеслось до него, когда он отмывал тарелку от остатков еды. — Оставь, — послышалось следом, — здесь всё ненастоящее. — Знаю, — ответил ей Сакакибара, убирая мытую посуду на место. — Привычка, наверное. Дома я сам и готовлю, и убираюсь. Привычнее, когда есть чем заняться, — добавил он, сам не понимая, зачем он об этом рассказывает. — Да... наверное, — вполголоса проговорила Мэй, покачивая сонной головой. Робкий разговор затих, не успев начаться. Сакакибара ещё немного повертел в ладони вымытую вилку, выискивая уголок для столовых принадлежностей, когда Мэй поднялась из-за стола и юркнула в сторону коридора. Коичи пошёл за ней.       Войдя в тускло освещённый проход, он вышел по знакомой дороге к комнате своей подруги. Мэй карабкалась по деревянной лесенке наверх, к закутку с кроватью и мольбертом. Проследив за юркнувшими наверх серыми носочками, Сакакибара остановился в нерешительности. Его не приглашали идти сюда, а находиться в комнате девочки без приглашения очень некультурно. Но, видимо, Мэй не приняла во внимание этот факт. Сонная голова показалась за перилами, и Мэй указала Коичи на лестницу. Тот, приняв неловкое приглашение, вскарабкался следом и увидел подругу, выводящую пальцем узоры на швах серой подушки. Коичи подошёл ближе. — Здесь лежала сестра, — Мэй махнула на другую половину кровати. — Хотела заночевать со мной. Когда уснула, появился цвет смерти.       Последние слова Мэй выдохнула с едва заметной хрипотцой, косясь единственным глазом на Сакакибару. — Через неделю её не стало. Я встретила тебя в тот же день.       Мэй говорила. Взгляд её не выражал ни скорби, ни сожаления. Она не ждала от Сакакибары поддержки — тот не мог ничего сделать. И всё же тень улыбки промелькнула на её лице, когда он устроился рядом с ней и протянул руку к её ладони. — Жаль, ей не довелось встретиться с тобой, — мечтательная улыбка тронула лицо Мисаки. — Она понимала людей лучше, чем я. Вы стали бы хорошими друзьями. — Да, — устало выдохнул Сакакибара, — Наверное...       Так они и просидели, пока сумерки не накрыли город. Закрыв глаза, Сакакибара слушал пульс Мэй. Ровное дыхание прерывалось шумом холодного ветра, гуляющего по промозглым стенам города-призрака. Солнце укрылось за горизонтом. Во тьме девичьей комнаты Сакакибара почти узнал, каково это — провалиться в сон, будучи во сне. Сомкнутый негой разум уловил тихий стук, исходящий откуда-то извне. Открыв глаза, Сакакибара прислушался: стучали снизу, с первого этажа. Коичи посмотрел на Мэй: девочка дремала, уткнувшись носом в мягкую подушку. Рассудив, что здесь ей будет безопаснее, Коичи укрыл Мэй покрывалом и осторожно спустился вниз, стараясь не потревожить подругу. Тихо скрипнул дверью, вышел в коридор. Стук стал настойчивее.       Прокравшись на кухню, Сакакибара взял со стойки кухонный нож. Если это мертвец, будет проще перерезать ему горло, чем бросаться с кулаками. Старые половицы скрипели под ногами Коичи, пока он, сотрясаемый страхом, приближался ко входной двери, из которой доносился стук. Или не из неё?       Натянутые до предела нервы всколыхнули Сакакибару, когда грохот отразился от другой двери. Вздрогнув, он повернулся к источнику. Мастерская Кирики. Синхронное постукивание по деревянной поверхности превратилось в барабанный гвалт сотен миниатюрных ладошек. Скрип, грохот, вой ветра. Что-то рвалось в дом.       Напуганный, Сакакибара поспешил к комнате Мэй. Развернулся, сделал шаг — и застыл в ужасе. Коридора не было. Вместо него стояла ещё одна дверь. Шум за ней, был страшнее всего, что Сакакибара слышал в эти минуты. По двери чем-то колотили, вмятины покрывали всю поверхность, вдали слышался грохот. Когда же в уши Коичи врезался пронзительный девичий крик, превращающийся в хриплый стон, до него дошло осознание.       Там осталась Мэй. — Мэй! Мэ-эй! — не выдержав, закричал Сакакибара. Пальцы сжали нож. Второй рукой он потянулся к дверной ручке, сдерживая беззащитный крик. Никогда! Он не отдаст Мэй этому проклятью!       Пальцы коснулись ручки, ладонь нажала на дверь... и всё стихло. Сакакибара не успел понять, что произошло. Наваждение исчезло, словно после кошмарного сна. Коичи посмотрел на свою ладонь. Она сжимала дверную ручку, но не ту, к которой он тянулся. Коичи стоял перед дверью в квартиру. За порогом, держа в руках ночнушку, стояла Фудзиока. — А... Ч-что? — только и смог он выжать из себя, когда девочка сделала шаг вперёд. — Дай пройти, говорю! — недовольно проворчала она и прошла за порог, оставив Коичи с ошалевшей миной. Закрыв дверь, тот поспешил спрятать нож за пояс и обомлел — в руке ничего не было. — А сестра куда подевалась? — спросила Фудзиока, на ходу снимая куртку. — А... Э-э, она спит... — с содроганием выжал из себя Коичи. — Чего? Уже? Ну вы, ребята, даёте, — усмехнулась девочка. — Понравилось хоть? — Что? — непонимающе спросил тот. Недоумение отразилось на его лице, и Фудзиока раздражённо вздохнула. — Забей, ничего. Пойду лягу к ней, — произнесла она прежде, чем скинуть обувь и зашагать по коридору. Тут-то Коичи и сориентировался. Вот он, подходящий момент. Если он убьёт Фудзиоку, Мэй ничего не увидит. Взглядом Коичи нашёл на стойке свой нож, но не успел добраться до него, как Фудзиока вдруг остановилась. Ладонь потянулась ко лбу. — Сакаки... — только и успела простонать она прежде, чем всё её тело сковала судорога. Не успел Коичи что-то понять, как Фудзиока пошатнулась и рухнула на пол, не успев повернуться к другу. На бледном лице застыла гримаса, полная ужаса, а зрачки сузились до размера точки, уступив место покрытым венами белкам.       Коичи поднял взгляд. В коридоре стояла Мэй.