Мои чувства, твои мысли, его боль

Вокруг простирается бесконечное ничего, в сетях которого потерялись все запахи, цвета и звуки. И в этом мире без координат есть только одна точка отсчёта. Джейс осторожно проводит рукой по холодной ткани, но Магнус не приходит в себя. Его руки безвольно висят вдоль тела, а сам он напоминает сломанную игрушку. Джейс укладывает его голову к себе на плечо, и растрепавшиеся волосы щекочут шею. — Ты должен очнуться, Магнус. А я должен вернуть тебя Алеку. Пожалуйста. Ты не можешь умереть, ты обещал, что мы разберёмся с последствиями. Голос кажется чужим, омерзительным и режущим слух, и Джейс замолкает, чувствуя, как по щеке сбегает слеза. Вытянутая рука не встречает никакого препятствия, но сделать шаг вперёд не удаётся. Опора исчезла, а оттолкнуться от пустоты невозможно. Джейс пробует вдохнуть, но воздух пропал. Небытие. Пространство вокруг начинает наполняться страхом и паникой, но тело никак не реагирует, и Джейс понимает, что дыхание здесь — это необязательный атрибут прошлых жизней. Обречённость проникает в поры, застилает глаза чёрным цветом, лишает всех ощущений, растекается по сознанию. Ему не удастся ничего исправить, он не спасёт Магнуса, не увидит Алека и не сможет попросить прощения. Ничего не будет. Впереди только вечность наедине с самим собой и мыслями, от которых хочется размозжить себе голову. Джейс начинает считать, но сбивается уже после первой тысячи. Мрак безысходности сгущается, и только тело в руках удерживает его душу на остром краю. — Очнись, Магнус, — повторяет Джейс, словно заведённый, — пожалуйста, не бросай меня. В этом месте нет усталости, нет сна, нет жажды и голода, в этом мире ничего нет, кроме холодного не дышащего Магнуса и темноты. Время обходит стороной Джейса, пространство насмехается над его попытками обрести себя, и постепенно мозг начинает туманить неподвижность бытия. Мысли, прокручивающиеся в голове, замедляют свой ход, Джейс начинает погружаться в долгожданное отупение, когда рядом раздаётся насмешливый голос: — Так быстро сдался, сумеречный охотник? — Кто ты? — пробуждается Джейс и оглядывается по сторонам. — А ты попробуй догадаться, — доносится в ответ. — И так ли это важно, ведь в конце концов, мы все всего лишь бесплотные духи. Ну или не совсем бесплотные. — Я не отдам тебе Магнуса, Асмодей. — Почему ты решил, что я это он? — А разве Магнус не отправил тебя в портал? — А теперь сын повторил судьбу отца. Что ж, не буду тебя разубеждать, и если удобно тебе звать меня Асмодеем, то ты в своём праве. — Чего ты хочешь? — спрашивает Джейс, не в силах определить источник звука. — Поболтать. Хорошие собеседники могут укоротить даже вечность. Почему не Магнус, Джейс? Почему ребёнок? — Тебе не понять этого, демон. Никто не вправе обрекать невинную жизнь на вечные страдания. Магнус понял меня. — А твой бывший парабатай — нет. Меня всегда интересовало, почему между тем, что уже есть, и тем, что ещё только предстоит, ангелы всегда выбирают второе. Разве Магнус не доказал тебе, что достоин жизни, разве не спас он тысячи твоих сородичей, разве своим выбором ты не убил его мужа? Ты так отчаянно глуп, если допустил мысль, что Магнус способен тебя понять. Его поступки и действия лишь следствие вашего отношения к таким, как он. Демонские отродья не привыкли к тому, что их жизнь имеет ценность, что хоть кто-то может их выбрать, наплевав на мораль и правила. — Ты лжёшь! — кричит Джейс, прижимая Магнуса к себе. — Лжёшь, — уже тише шепчет он. — Я не мог поступить иначе. Нельзя стать счастливым, положив в основу чужую смерть. — Ты так молод, и потому наивен. Счастье бывает разным, и ты мог сделать другой выбор, если бы был готов взять на себя тяжесть вины, если бы был настоящим братом Алеку. Легко быть праведным, обречь всех на страдания. А вот решится упасть на дно, стать воплощением зла, презираемым и ненавидимым, гораздо сложнее, почти невозможно для такого как ты. Задай себе вопрос, кого бы выбрал Магнус, взял бы он на себя всю тяжесть убийства, чтобы сделать тебя счастливым? — Это путь в никуда, Асмодей. — А твой выбор разве нет? Где мы сейчас, по-твоему? — Я выбрал Магнуса, потому что не мог причинить вред Клэри. Ребёнок — это её плоть и кровь, это её часть. Я люблю её. Когда вновь обретаешь это чувство, то не можешь его потерять. Магнус сказал, чтобы я выбирал сердцем, и моё сердце выбрало. — Сердце — лишь комок мышц, что перекачивает кровь. Не слишком ли много ответственности ты на него возлагаешь? — голос Асмодея становится глуше, распадаясь на отдельные звуки, и к концу фразы Джейсу некому отвечать. Он снова остался наедине с болью, что крошечными каплями падает на землю, в которую демон заложил зерно сомнения. И росток пробивает тонкую оболочку, тянется вверх, цепляя мысли и чувства, пронзая их своими колючками, всё выше и выше. Густая крона заслоняет душу Джейса от света, а корни, что ушли глубоко вниз держат его так крепко. Тихое «помоги» слетает с губ, и голос возвращается: — Ангелы — самые прекрасные творения Господа, чистые, светлые, добрые. Идеальный мир, казалось бы, что может пойти не так? Любовь к своему создателю наполняла их души, и ничего не могло её поколебать. — Пока Люцифер не стал завидовать Богу и не решил, что он справится не хуже него. Я знаю историю, Асмодей. — Все легенды лгут, Джейс, потому что всегда есть сторона, которая не видна, вот и в этой истории есть третий. Серафим, что за свои особые заслуги был награждён двенадцатью крылами вместо шести, ангел, который увидел в Люцифере своё отражение. Их души потянулись друг к другу, переплелись так тесно, что для Господа не осталось места. Они стали роднее братьев, ближе любовников, сильнее, чем все остальные. Они стали ... — Парабатаями, — заканчивает за него Джейс. — Почти. А потом были созданы люди. Адам и Лилит. Радости их создателя не было предела, непониманию многих ангелов тоже. Жалкие пародии на истинных небожителей, и что только Бог в них нашёл? Возможность против тех, кто уже доказал свою верность. Однажды Самаэль решил утолить любопытство. Он проник в райский сад и встретил Лилит. Непокорная и смелая, умная и красивая. Она была самой жизнью. Кто бы смог устоять? Она пошла за ним, за высокие стены, против воли Адама, повинуясь зову сердца. И Господь не простил. Прощение не его сильная черта. Проклятие было страшным. — Она могла родить только демонов? — Верно. Существ, что вылезали из чрева, разрывая её плоть, выгрызая себе путь, выцарапывая его острыми когтями, выжигая его ядовитой слюной. Но Самаэль принял её, стал ей мужем, покинул небеса, оставив Люцифера одного. Связь, что была так крепка, стала тоньше волоса. — Люцифер ревновал? Джейс ждёт, но демон не торопится отвечать. Тишина становится оглушающей, когда глубокий голос возвращается к рассказу, рисуя широкими мазками забытую всеми историю. — Да, ревновал. Безумно, страстно, отчаянно. А Бог тем временем создал Еву. Ещё одна попытка, ещё одна возможность, ещё один провал. — Люцифер соблазнил её? — Не он. Зачем бы ему были нужны эти люди? Вокруг него были серафимы и престолы, архангелы и херувимы, силы, власти и начала. Он хотел стать равным Богу, показать, что может стоять рядом во всем своём блеске и величии. А Самаэль хотел мести. Проклятье любимой висело на его шее тяжким ярмом. Он пришёл к Люциферу за помощью. И получил её. Обещание скрепило две души. Вот тогда они и стали парабатаями. Кто бы мог сопротивляться такому союзу? Исход был предрешён, битва должна была стать последним испытанием их новой связи, но Самаэль решил увидеть людей ещё раз. Тревога и вина вели его душу. Он снова проник в Эдемский Сад, обернувшись змеем, и стал наблюдать. — И что он увидел? — Что люди не так беспомощны и неразумны, что они способны бросить вызов самому Богу, стоит их только подтолкнуть. Он увидел возможность. В мире, который предлагал Люцифер, не было места для людей. Невинные жертвы будущего величия. Джейс цепенеет, и в его голове события и факты занимают положенное им место, казавшимися параллельными линии сходятся в одну точку, к красному плоду познания, которое стало яблоком раздора. — Неясное будущее против определённого настоящего. Он поведал о своих сомнениях Люциферу, в надежде, что парабатай поймёт его устремления, но лишь подтолкнул их обоих к обрыву. Ради Самаэля Люцифер изобрёл ложь. Он позволил Самаэлю соблазнить первых людей плодом познания, а сам в красках расписал Лилит измену её мужа. Лилит поверила этим речам. Ловушка захлопнулась. Адам с Евой были изгнаны из рая, а Самаэлю пришлось выбирать. — Самаэль выбрал людей и пренебрёг Люцифером. — Да. Связь разорвалась, и Люцифер выступил против Бога один. Его поддержали. Даже Лилит встала рядом с ним, но мощь Создателя трудно переоценить. Люцифер был низвергнут в глубины первозданного хаоса, что стал для него домом, а вместе с ним Небеса покинули другие ангелы. Та битва и не битва вовсе. Бой, исход которого был известен всем ещё до его начала. И, чтобы развернуть историю в другую сторону, нужно было только покаяться, исповедоваться, признать вину. И Господь принял бы блудного ангела в свои объятия. — Так почему он этого не сделал? — Потому что демоны не отказываются от любви, куда бы она нас не вела. Пусть будет эта любовь к брату, к Господу или к власти. — Здесь нечем гордиться, Асмодей. Такая сумасшедшая любовь ни к чему хорошему не ведёт. — Эта сумасшедшая любовь сохранила тебе рассудок, Джейс. — Что? — Проклятие, что коснулось вашей связи, пошло по другому пути. Думаешь, это ты такой особенный? Это не ты. — А кто? — Твой бывший парабатай. Эта связь — жалкое подобие того, что было изначально. Ангелы присвоили её, передали вам, так и не поняв главного. Впрочем, как всегда. Вы делите любовь на классы, режете её на кусочки, раскладываете по коробочкам, подписывая каждую из них: это дружба, это материнская любовь, это страсть, а это братская привязанность. Но вы не в силах понять саму суть. Любовь всепоглощающа. Это дар, Джейс, и это проклятие ангельской крови. Люди не умеют так любить, и потому им никогда не стать во главе, как того хочет Самаэль. Возможность так и останется возможностью. И чем больше человеческого в каждом из вас, тем меньше вы способны на такую любовь. Всё различие между ангелами и демонами в том, что ангелы испытывают её к Богу, а мы нет. Мы рыщем в поисках того самого, кто заполнит пустоту в наших душах. Но не находим... — Алек... — Твой парабатай человек, но он и ангел тоже, поэтому и любит Магнуса так сильно, что готов сжечь душу, чтобы осветить его путь. Но не будь ты таким же, как и он, эта любовь толкнула бы тебя за черту. Не нужно было вам становиться парабатаями. Не тебя выбирает его душа, да и твоя не к нему стремится, когда перед ней ставится выбор. Никогда ещё это проклятие не касалось парабатаев, каждый из которых влюблён в другого человека так глубоко. Поэтому вместо того, чтобы воспылать праведным гневом к магу, что украл твоего парабатая, ты проникся этой любовью, потянулся к ней, позволил занять предназначенное ей место. Асмодей замолкает, позволяя молчанию сделать своё дело, и Джейс недолго сопротивляется. — Что будет с Алеком, если я не верну ему Магнуса? — Зачем ты спрашиваешь, если исход для тебя очевиден. И разве он не рассказал тебе сам? — Что мне нужно отдать тебе, чтобы ты нас отсюда вытащил? Ты ведь к этому вёл? Прохладные пальцы касаются затылка, и шёпот становится громким набатом, предупреждающим об обмане. — Я не смогу, Джейс. Никто не сможет. Я не настолько всесилен. — Тогда зачем ты мне всё это рассказал? Должен же быть смысл! — Самаэль хочет уничтожить всех ангелов, демонов и их потомков, чтобы очистить путь людям, потому что как никто другой знает, что те, кто облечены властью, не долго смогут сопротивляться. Вспомни, как ты относишься к примитивным, и ты получишь ответ. Все эти столетия Самаэль учил людей, делился с ними знаниями, подталкивал их к правильным решениям, помогал расти всё выше и выше. Война между людьми и Богом неизбежна. Но есть Люцифер и его демоны, алчущие власти, и есть маги, оборотни, вампиры, фэйри и сумеречные охотники. Чью сторону они займут, с кем встанут плечом к плечу? С демонами, благодаря которым они сильны как никто другой, с ангелами, что их ненавидят, но чьими потомками они являются, или с людьми? В тот момент, когда Магнус отправил Асмодея в портал, исключив его из уравнения, а потом вы уничтожили Эдом и Лилит, весы качнулись. Та же рука перерубила нить тысячелетней истории высшего демона. Не задумываясь, маг рискнул всем ради тебя. Трое высших канули в лету. И всему причиной Магнус, наполовину демон, наполовину человек. Как быстро нижнемирцы поняли бы, что с таким лидером могут получить гораздо больше? Не унылое существование в старых отелях, не задрипанные бары, не уничтоженные леса, не скрытность ради жизни. Самаэль — хороший рассказчик. Он смог убедить Конклав, что Магнус опасен, что отныне он бомба замедленного действия, что однажды этот маг, получивший ключи от Аликанте, захочет большего. — И что же он попросил взамен? — Ничего. У Конклава нет ничего, чтобы могло бы соблазнить Самаэля. Да и когда это ангелы заключали сделки? Ты разве не знаешь, что они действуют только ради всеобщего блага? — Магнус говорил о сделке, — возражает Джейс, но его собеседника не так легко смутить. — Магнус не всезнающ. История насчитывает тысячелетия, он слишком молод по нашим меркам, слишком человечен. Но я так и не озвучил тебе условия. Чтобы вытянуть нас отсюда, ты должен отказаться от ангельской сущности, перестать быть сумеречным охотником, иначе, как только сделаешь шаг из небытия в реальность, проклятие Самаэля убьёт тебя. Но оно касалось сумеречного охотника, убьёшь в себе ангельскую часть, и будешь жить. Но это не всё. Ты станешь полудемоном, как Магнус. Я волью в тебя свою энергию, она не убьёт тебя, не бойся. Ангелы и демоны не так уж сильно отличаются. — Почему в меня? — Магнус связал себя с тобой, ты сможешь пробудить его, объединить силы и вытащить нас. Вот и всё. — Звучит подозрительно. — Но проверить ты всё равно не сможешь. Давай, Джейс. Одно простое действие, даже заклинания не понадобится. Только твоё согласие. Но поторопись, время играет против тебя. Будешь решать долго, и Магнусу уже будет не помочь. Джейс прижимает Магнуса к себе, замечая, что его тело стало холоднее, и сжимает кулаки. — Я согласен. Голос из темноты обретает плоть, когда одна ладонь касается запястья, а вторая дотрагивается до Магнуса. Джейс глубоко вдыхает, готовясь к боли, но его настигает удовольствие, яркое, ослепляющее, острое, манящее. Миллионы запахов, сплетённые с разноцветьем вкусов, обрушивается огромным потоком, и руки разжимаются. Магнус исчезает на несколько мгновений и снова возвращается. Он течёт с кровью по венам, пульсирует под кожей, заполняет собой тело. — Нравится? — спрашивает Асмодей, и Джейс кивает. — Тогда разбуди его. Ладонь Магнуса оказывается в руке, и Джейс тянется к самому сердцу, чтобы заставить его биться. Золото глаз вспыхивает, разгоняя тьму, и Джейс радостно смеётся, не замечая, как пространство начинает заполняться магией. — Что же ты натворил? — хриплый шёпот Магнуса съедает всю радость, и Джейс смолкает, всматриваясь в узкие вертикальные зрачки. — Ты очнулся. Ты можешь нас вытащить отсюда. Пришлось договориться с Асмодеем, но это того стоило. Магнус втягивает воздух и усмехается. — Нет никакого Асмодея, Джейс. Нет никакого портала. Магнус щёлкает пальцами, и безжалостный свет обнажает правду: красивого юношу, парящего рядом, чьи чёрные глаза с любопытством смотрят на Джейса. Выше застыл Самаэль, и только огненное кольцо портала продолжает медленно вращаться. — Ты позвал на помощь. Я пришёл, — произносит юноша и подходит ближе. Джейс вздрагивает, когда Магнус протягивает руку, и с ужасом смотрит на свои пальцы, которые бледнеют от сильной схватки. — Я выполню обещание, Люцифер, но потом буду свободен. — Будешь, — улыбается Люцифер, и кожа на груди Джейса начинает стремительно покрываться древним узором. — И твой парабатай тоже.