Бывшие — нынешние

В какой-то момент жизнь начинает терять смысл, но проходит время, а вместе с ним — всякие бесполезные мыслишки. Что касалось Кенмы, разбитое сердце и растоптанная самооценка временно склеились сами по себе, когда к нему обратилась симпатичная девушка европейской внешности, с роскошными блестящими волосами, большими выразительными глазами и шикарными… «место для грязных замечаний Куро и куда она, вообще, так разоделась?» — Вы говорите по-английски? — ослепляюще улыбнулась, следя за тем, как парень старательно разрывался между креветками и лобстером. — Да, — коротко ответил, придавая своему виду максимальной уверенности, — какие проблемы? — Я бы хотела предложить вам выступить в качестве модели, — девушка суетливо заклацала по экрану телефона наманикюренными ногтями и, отыскав что-то важное, развернула «яблоко» к Кенме: — через пару дней в «Village Mall» будет проходить фотосессия в стиле милитари. На экране запестрила какая-то яркая тёмно-зелёная картинка, на которой были указан адрес, время и неразличимый текст мелкими белыми буквами. Неожиданное, конечно, предложеньице и можно было бы даже удивиться или обрадоваться, но в ответ парень лишь безучастно вскинул брови, будто бы спрашивая: «Ну… и что?» — Вы подходите нам как никто другой, — заметив на лице Кенмы безразличие, она продолжила. — У вас идеально всё: внешность, рост, фигура и кожа такая бледная… Вы сюда недавно прилетели, да? Быть может, это ваш шанс? Были обычным туристом, а станете популярной моделью? Если вами заинтересуются, то… — Стоп, стоп, стоп… Тараторила девушка знатно. Да так, что Кенма не особо улавливал суть её уговоров, однако прозвучавшее «популярной» отозвалось в душе чем-то не особо, что ли, приятным. Снимать летсплеи с иногда включённой камерой — уже квест, ведь до сих пор для него в новинку. Тем более, аудитория немаленькая: триста с небольшим тысяч и прирост подписчиков каждый день знатный. Зато ютуб, по словам Акааши, отличный способ борьбы с социофобией, в прошлом — повод для ревности Куроо и неплохой, мать его, доход вкупе с Инстаграмом. Не то чтобы сейчас Кенма испугался, просто моделинг — немного не его. И вообще, даже ассоциации с этим словом плохие и всё благодаря предложениям сотрудничества каких-то там магазинов нижнего белья: «Пожалуйста, примерьте боксеры всех видов и отправьте фото нам. За публикацию нашего товара в Вашем профиле следует дополнительная оплата». Фото Кенма, конечно, сделал. Точнее, не он, а Куроо, потому что вид смущённого Кодзукена в чёрных с жёлтой резинкой трусах возбудил глупого кота настолько, что последующую примерку пришлось отменить, а от сотрудничества — отказаться. Сожалений, как таковых, кстати, на этот счёт не возникало. Что ни говори, а честь и достоинство гораздо важнее лишних нулей на карте, но самое главное — появление озабоченных дрочил удалось предотвратить. Так что… за популярностью Кенма не гнался точно: не в приоритете, да и смысла в ней, по сути, никакого. Особенно когда ты Кодзукен. Одинокий, обиженный Куроо, а автоматически — и жизнью, потому что этот сучёныш для Кенмы был всем, голодный, взбешённый тем, что голодный и после слов «Возьмите мою визитку и приходите в «Baronetti» к десяти вечера. Познакомимся поближе», думающий: «А пошло оно всё нахер, ок, так и быть». Имя её — Джоли. Для японца слишком сложно, и «Ли» звучит даже как-то понятнее. Но откуда такие загоны насчёт запоминания её имени, Кенма ответить не мог. Попросту сам не знал, но уверен в том, что они больше никогда нигде не пересекутся — был. Не считая Бразилии, конечно же. Однако, увидев на подносе у проходящего мимо парня тарелку с запеченной на гриле форелью, Кенма моментально забыл обо всех проблемах насущных и, потянув за собой недоумевающего разговором Хинату, направился к соседнему, ломящемуся от еды, столу. — Что она хотела? — парень вопросительно прищурился, провожая Джо взглядом. — Пригласила меня в какой-то там клуб, — обыденно ответил Кенма, забирая со стола последнюю тарелку с форелью. — Ты, кстати, тоже идёшь. Будем знакомиться с какими-то крутыми чуваками, а послезавтра пойдём фоткаться в стиле милитари. Будем Льву конкуренцию составлять. — Эм… Кенма, — Шоё виновато опустил взгляд в пол. — Ты же не против, если я приду с Ойкавой? Ну, он же… — Он же скоро уезжает, да-да-да, я всё понимаю, — перебил, с особым азартом выбирая к рыбе салат. — Не против, главное к десяти приди в «Баро…» что-то там. Хината на секунду задумался. Точнее, ход его мыслей и какую-то наверняка важную фразу перебили суши — последний сет, находящийся на столе. «Повезло-то как», — произнеся вполголоса, просиял, еле как умещая их на подносе вместе с рисом, греческим салатом, каким-то охреневше навороченным десертом и стаканом латте с корицей. Кенма подумал: «Обжорка». — Мы можем немного опоздать, — перекручивая на языке вишенку с верхушки ванильного бисквита, картаво произнёс Хината, решив тут же перевести тему: — А в смысле составить конкуренцию Льву? — Он вместе с сестрой ушёл в моделинг. Контракт заключил с каким-то крутым агентством, — ответил Кенма, передёрнув плечами от весьма болезненных воспоминай своего третьего года старшей школы, когда ему пришлось стать капитаном. — По миру теперь катается, съёмки у него. В России, наверное, сейчас. — Я ему не уступлю! — парень с серьёзным видом вытянул сжатую в кулак руку вперёд: — Я тоже буду кататься по миру и надирать всем задницы! «Ну, пока что задницу надирают только тебе», — читалось в ехидном прищуре, но вместо этого, проглотив ревность, Кенма ответил: — Обязательно, родной, обязательно.

***

Солнце жарило нещадно, даже зонтик не спасал. Температура — градусов сорок, почти как в Токио в не самые лучшие времена, но почему-то сейчас, распластавшись на шезлонге и потягивая из трубочки слабоалкогольный коктейль, Кенма был уверен, что находился в аду. Невыносимое пекло. — Чертёнок, — бросил парень в сторону Хинаты, когда тот вылез из-под зонтика, чтобы позагорать. — Что? — недоумевающе спросил скорее на автомате, нежели из интереса. — Да я так, о своём, — сделав последний глоток тёплой «пины», протянул как-то слишком измученно. Чёртов бассейн находился на крыше, и если поначалу это вызывало у Кенмы восторг, то сейчас — «кто, блять, до такого додумался?». Однако сверкающий на лице Хинаты энтузиазм быстро дал понять, что дело далеко не в охуенном изобретателе: это место попросту не предназначено для того, чтобы приходить сюда, когда на улице — адское пекло. И, пожалуй, это единственная и самая главная причина, по которой на крыше больше никого не было, и могло бы не быть никого, если бы не: «Эй, Козуме, пошли поплаваем в бассейне?» В принципе, не считая жары, всё устраивало. Их компании никто не мешал, бармен готовил третий коктейль, Кенма находился за восемнадцать с половиной тысяч от душного Токио, рядом лежал Хината… а для счастья-то больше ничего и не надо. Почти ничего, только хороших крепких отношений с Куроо, самую малость, но такое — уже давно из области фантастики. Даже скучать по нему противно. Расстались, и слава богу. «Пусть больше никогда в моей жизни не появляется». Идиллию жаркого бразильского денька, наполненного звонкими криками чаек, лёгкими порывами сухого горячего ветра и хрустальным звуком бьющегося об стол стакана с трубочкой, нарушила вибрация телефона. На экране — неизвестный японский номер. В голове — глупое предположение. На душе — блять, тревога, но интерес, который в диагнозе пометили бы как «острый», не позволил этот звонок проигнорировать. — Слушаю, — с небольшим напряжением произнёс Кенма, сжимая телефон крепче. — Кенма-а-а… — из трубки послышался пьяный мужской голос, принадлежащий тому самому свали-нахер-из-моей-жизни человеку. — … впусти-и меня. — Эм-м… — секунда на то, чтобы подавить раздражение и: — куда это? — Переночевать, — заявил так нагло и обыденно, что у Кенмы снова начал дёргаться глаз. — Мои ключи в машине, а машина у Акааши… — Меня не волнует, где твои ключи в этот раз, — грубо оборвал, тяжело вздыхая. — Через такое уже проходили. В ответ — молчание. Аргументы, по всей видимости, у Куроо кончились. Просто проходили через такое и всё. Второй раз на такое никто не поведётся, и на что этот сучёныш рассчитывает — непонятно совсем. Только вот, тогда ключи оказались забыты у Бокуто, и вместо того, чтобы вернуться за ними обратно в дом такого же раздражающего, как и Куроо, придурка — главное, чтобы Акааши всё нравилось, — он приехал к Кенме. Без предупреждения. Без разрешения. Без приглашения. Просто схватил связку ключей от чужого дома, которые до последнего не отдавал, и завалился посреди ночи. Тогда-то их «окончательное и бесповоротное» расставание прервалось в шестой раз, ведь Куроо внезапно всё понял, всё осознал, и эта его первая и последняя инициатива «джаст френдс, реально пора разбегаться» вдруг оказалась большой ошибкой. Кенма тогда сказал: «Большая ошибка — это только ты», но после охуенного минета — «ну, может, только немножко», «Акааши, мы помирились» и «блять, неужели я снова на него повёлся?» на следующее утро. — Бля, Китти, ну открой мне, — сладким голосом промурлыкал, наверняка отчаявшись. — Нет, милый, всё… Прощаемся, — собираясь вешать трубку, сказал напоследок. — Ты же знаешь, чем тебе это грозит, — вмиг поменялся в голосе, явно злясь. — Что ты мне сделаешь? — ухмыльнулся, ума не прикладывая, что там эта пьянь имела ввиду. — Я в другом городе. Не дожидаясь ответа, Кенма нажал «сброс вызова» и, предельно занервничав, выпил половину «пины» залпом. От грёбаного разговора с грёбаным Куроо настроение упало до самых низов, хоть и, безусловно, самолюбие-то потешило. Помнит ведь, скучает, повод для встречи ищет и для примирения, наверняка, тоже. Однако этот излюбленный сценарий — одинаков из раза в раз. Да и связи оборвать не получается: Куроо знает номер Кенмы наизусть, и чёрный список его не пугает. Купить новую SIM для него, ведь, не проблема. Зато для Кенмы — катастрофа. — Знаешь, Шоё… — ловя кайф и расслабление от разливающегося по телу алкоголя, вполголоса произнёс. — Может, переспим? — Мне, кажись, голову напекло… — повернув голову в сторону парня, растерянно ответил. — Что ты сказал? Поспим? — Переспим, — спокойно повторил. — Ну-у… ведь… это… Хината забегал глазами по водной глади прохлорированного бассейна в поисках ответа. «Он перебрал… он наверняка точно перебрал… но с другой стороны… А-а-а-а-а, чёрт!» — Давай! — выкрикнул, лишь бы не позволять грязным мыслишкам разгуливать по его разуму, но подумать над словами — не подумал. — Точнее… нет… — замахал руками, отпираясь, — …я не это имел в виду! — Можно я хотя бы тебе подрочу? — несмотря на три выпитых при сорокаградусной жаре коктейля, Кенма задавал вопрос в полной ясности сознания. Для него это — вынужденная мера. Отвлечение от Куроо. Продолжение шалостей в тренировочном лагере. Новый опыт, который хочется получить только с Шоё. Особенно сейчас, когда вырос и знаешь, что это. Когда нет ответственности в виде отношений. Когда в душе — чёртова пустота. Когда отравлен любовью настолько, что хочется кричать. Просто секс, просто забыться, просто почувствовать себя немного нужным. «Ойкаве можно, а мне нельзя?» Однако в сердце Хината — друг. Не меньше, но явно больше. С ним никогда не будет скучно. — Если я сделаю это с тобой сейчас, а вечером пойду к Ойкаве — буду чувствовать себя шлюшкой… — взяв себя в руки, рассудил Хината. — Ну, ты можешь остаться со мной, а от встречи с Ойкавой отказаться,  — Кенма приподнялся на локтях, внимательно следя за выражением лица парня, — можешь отказаться от меня и вечером уйти к Ойкаве, а можешь… сейчас сделать это со мной, а вечером — с Ойкавой, — в чужих глазах лишь сомнение, но: — брось… ты же так хотел этого тогда, в тренировочном лагере, перед нашими вторыми национальными. Хината прикусил язык. «Как он узнал?» — проревело в мыслях, ведь он даже виду не подавал. Мирился с тем, что Кенма счастлив в отношениях с Куроо. Прекрасно понимал, что тот никогда изменять не станет, а те безобидные поглаживания груди и всего, что пониже, — на самом деле ничего не значили. Большой-чёрный-кот-сан о них знал. Знал, и во всех подробностях. «Потрясающе, коротышка, сумел совратить моего Кенму раньше меня». — Я согласен, но знай… — торжественно сделал шаг вперёд, будто решился на прыжок с парашютом, — мне всё-таки напекло голову.