Бывшие — нынешние

Тендо заверил Дайшо приехать на дом часам к восьми вечера — в обычное для их тусовок время. Охуевшего змеёныша мало кто любил, а потому устоять перед просьбой о помощи, где перспективой является его разбитое ебало, вряд ли кто смог бы. Куроо с Бокуто стояли на крыльце: один скурил уже, наверное, половину пачки, а другой… сделал то же самое, только без сигареты в зубах — пассивно, неподдельно удивляясь тому, как друг без конца втягивал в себя эту дрянь и даже не позеленел. Секрет, как оказалось, был в простом, ларчик открывался «на изи» — направленные на предстоящую встречу мысли не пропускали через себя истошные вопли загибающихся лёгких. Куроо волновался, аж мышцы сводило от нетерпения выбить из этого ядовитого долбаёба всю дурь. Давно пора было это сделать, но как-то всем жаль, что ли, его было. Акааши находился в доме. Стоял у окна вместе с Тендо, попивая чаёк с мелиссой и чабрецом за разговорами о Вечном. Серьёзно, самый безумный из них загнал тему о космосе, о собаках и Гагарине, пришельцах и половом контакте с гуманоидами. Где он всего этого понабрался — неясно, даже вникать не хотелось, но с истории про непорочное зачатие инопланетным хуем Акааши знатно покекал. — А потом, прикинь, эта баба спустя три месяца начала рожать! — поднял указательный палец вверх, скукурузив лицо поумнее. — А родила она… целое нихуя! А что если… — поднёс поднятый палец к губам, глубоко задумавшись. — …если ребёнка забрали пришельцы? И сейчас по Луне бегает какой-то маленький человеческий пиздюк с огромной серой головой с глазами на пол ебала? — Так… хватит на сегодня науки, — поставив большую чёрную кружку на подоконник, ответил Акааши, сопротивляясь своему воображению, чтобы весь этот пиздец не представлять. — Эм… как думаешь, зачем Дайшо слил Куроо и Кенму? — Ну, явно не просто так. Что-то ему, значит, надо, — уверенно произнёс, наблюдая за подъезжающей к дому машиной. — О, Куроо сейчас узнает. Только ты это… ну, останови этих сорванцов вовремя, а то я прошлого раза до сих пор в ахуе. — С Бокуто я один не справлюсь, — окинул Тендо таким взглядом, типа «бро, в таких делах важна командная работа». — Ой, да, конечно-конечно, не переживай, я рядом. А при виде остановившейся машины и показавшегося из неё довольного рыла Дайшо сердце, нахер, замерло. Но вот сюрприз: змеёныш приехал не один, а с двумя своими кентами по комплекции раза в полтора больше Бокуто. Пох, такое не смущало. Наоборот, опыт в подобных пизделках уже был, поэтому, дождавшись, когда Дайшо подойдёт чуть ближе, Куроо сказал: — Ну здравствуй, — выпустил недокуренную сигарету из пальцев, роняя её на траву. — М-м, — промычал, — привет, придурки. — Так, с приветственной частью можно заканчивать, пора бить тебе ебало! — торжественно объявил Бокуто, приковывая взгляд к двум амбалам. — Не понял? — недоуменно посмотрел на парня Дайшо, вскидывая брови. — Сейчас поймёшь, — ответил Куроо, без разбора набрасываясь на змеёныша. Вцепившись в его футболку, он сбил парня с ног и навис над ним, пытаясь найти сожаление в отражении чужих глаз. Друзья пидараса не растерялись тоже: один из них налетел на Куроо, а другой — пошёл на Бокуто. — Бля, чай закончился, — произнёс Тендо, прилипая лбом к оконному стеклу. — Уже можно идти их разнимать? Акааши не ответил: попросту не услышал вопроса, погрузившись в бесконечные переживания за Бокуто. Не то чтобы он боялся, что его парню сломают нос или несколько рёбер… Дело было в другом — за чувака этого здорового страшно. Бокуто, блять, неадекватный, несдержанный. Акааши будто спустил бешеного пса с цепи и с замиранием сердца наблюдал за его неконтролируемой агрессией. На самом же деле, чего-то такого даже близко не было. Акааши всего-навсего слегонца загнался. Пизделка как пизделка. Навели, конечно, грязи, но что поделать: Бокуто оказался немного сообразительнее, когда друг пидараса на него замахнулся. Парень от удара, конечно же, уклонился. Ну, как уклонился… Просто резко присел на корточки, с нихеровым таким замахом отбивая сопернику то, что в разговоре про непорочное зачатие Тендо назвал «инопланетным хуем». А того аж пополам согнуло, что оказалось очень кстати. Выпрямившись, Бокуто обеими руками обхватил голову парня и ударил коленом в лицо, сталкивая его со своей ноги на землю. «Та-ак, один готов», — победно прозвучало в мыслях прежде, чем он рванул на помощь своему бро. А помощь-то, как таковая, не требовалась. Повалил «пидарас номер два» Куроо на землю, и что? А ничего, потому что не учёл факт того, что этот котяра, оказывается, не пальцем деланный. Да и вообще, если честно, Акааши стоило бы переживать за Куроо, потому что это он захлёбывался агрессией, ничего перед собой не видя, а не Бокуто. И когда парня повалили снова, пару раз проехавшись кулаком по его скуле, он ебанул «маленького любителя побыть сверху» со всей силы лбом по носу и губе. Тут же — подоспел и Бокуто, сбрасывая с Куроо их «нового приятеля». — Приветик, сладкий, — нежненьким голосом поздоровался, пиная чувака по животу и рёбрам. Длилось это недолго: не жалость одержала победу над чувствами, а верное удовлетворение победой. «Вот так, Акааши, видел? Я не такой безрассудный, как ты думаешь». Однако вот это вот внутреннее спокойствие улетучилось ровно в тот момент, когда Дайшо завопил нечеловеческим голосом: — Куроо, не надо! Но Куроо не слышал. Даже сводящей пальцы боли не чувствовал, пока костяшки разбивались о чужое лицо. Внутри кипела ненависть, потому что позарились на самое дорогое. Больно и неприятно сделали Кенме, обнажив перед всеми его самый, блять, большой секрет. Самое сокровенное, важное, которое он так отчаянно пытался сохранить. Кулаки и одежда пачкались змеиной кровью, а на лице — появлялся оскал. Не слышны были также голоса Акааши и Бокуто. Парни бежали к нему мучительно медленно, будто бы под водой, в то время как удары смазывались по скользкой коже с какой-то невероятной скоростью. — Это тебе за Кенму, сука! — кричал во всё горло, пока связки не начало жечь. И даже когда его оттаскивали Акааши с Бокуто — хуярил эту гниду ногами до последнего, чтобы знал, чтобы раскаивался. Мало… этой суке мало — Куроо был в этом уверен. Ещё не до конца насытился его болью. Он его убьёт, убьёт… пусть только не оттаскивают. — Куроо, блять, успокойся! — орал Бокуто, наваливаясь на парня и прижимая его к земле. — Пусти! — вырывался, пытаясь освободиться. — Держите его! — кричал Тендо с порога дома с чайником в руках. — Я сейчас, скоро! И парень бежал к ним как ёбаный Соник, перепрыгивая через приходящего в себя отпизженного чувака, словно атлет на олимпиаде, словно балерина на грёбаном «Щелкунчике». Оказавшись перед лицом извивающегося под весом Бокуто Куроо, он вылил на него всё, что было в маленьком чёрно-зелёном чайнике.  — Блять, что это за хуйня? — подавившись, выплёвывая изо рта какую-то травяную херню, прорычал Куроо, задёргавшись ещё больше. — Чай, — невозмутимо ответил, стряхивая прилипшие к носику травинки. — С мелиссой и чабрецом, между прочим. — Какого хуя, Тендо? До сих пор не мог открыть глаза, раздражаясь с того, что жидкость намочила ресницы. — Чтобы ты как ебанутый не орал, — ответил. — Вот ты знаешь историю про мальчика, который родился с замочной скважиной вместо пупка? Знаешь? — начал загонять, отвлекая. — Он всю жизнь искал ключ, а когда нашёл, знаешь, что случилось? М? Знаешь? — Да откуда мне знать, блять? — неотрывно смотря на Тендо, спросил не так агрессивно, перестав вырываться. — У него отвалилась жопа! Представляешь! И если ты сейчас продолжишь искать этот «ключ», то у тебя отвалится не только «жопа», — сделал заключение, намекая остановиться. — Не порти себе жизнь, этот уёбок своё получил. Вон, валяется, стонет. А Дайшо, в свою очередь, не жалел ни о чём. Пусть получилось больнее, чем планировалось, но победы в своём маленьком корыстном стремлении он добился. — Ничего… ничего… — шептал про себя, захлёбываясь кровью, стекающей с носа и нижней губы. — Хер с ним, с разбитым ебалом… Ты всё сделал правильно, Куроо… Придётся Кенме потерпеть меня ещё немного…