Бывшие — нынешние

Вместе с картами Тендо принёс и фишки. Подготовка к дикому разъёбу примерно на «11 из 10», Кенма и не помнил, когда последний раз играл по всем покерным канонам — не просто по понятиям на спички с карандашами. Изъёбываться было незачем — перенесли кальян и кучу недопитых бутылок со стола в гостиной на кухню и уселись кто на угловом диване, кто на кресле, а кто на стульчике. В игру ворвались всего семь человек: Кенма, Большой Папа, Куроо, Бокуто, Никсон, Тендо и Сакуса. Остальные — в правилах не шарили и позору предпочли простое наблюдение. Интересно, типа, стало. Не то чтобы и игроки все были дохуя профессионалами. Так, любители. Для Куроо и Бокуто — мера вынужденная. Первого заставил любимый парень, а второго… второй за компанию с любимым бро. Акааши только не хватало, тоже в этом деле был неплох. Однако играть отказался. Не категорически — косвенно, обязавшись помогать Бокуто. Тендо раздал каждому по тридцать четыре фишки: номиналом «двадцать пять» и «сто» — по восемь штук, «пятьсот», «тысяча» и «пять тысяч» — по шесть. Его же — на первый круг избрали и дилером, по общей договорённости. Сидящие слева от него Кенма и Сакуса стали малым и большим блайндом соответственно. Каждому из игроков Тендо раздал по две карты, расслабленно усевшись на кресло. — Минимальная ставка какая? — спросил Кенма, перебирая пальцами фишки. — Пятьдесят, — ответил Большой Папа, поправляя на переносице очки в форме сердечка. — А ты это… — обратился к Сакусе, прищуривая один глаз, — в маске нахера-то сидишь? Меньше палева, думаешь? Парень на секунду задумался. Бросил холодный взгляд сначала на Большого Папу, затем на Тендо и, откашлявшись, произнёс: — А вам зачем очки без стёкол? Пополняя банк двадцатью пятью единицами, Кенма подумал: «А ведь реально, нахуя эти двое надели очки в форме хуй пойми чего, то звёздочек, то сердечка? Да ещё и стёкла из них повыдавливали». Блять, загадка! Какой-то стрёмный постулат цирковой династии Тендо. — Как зачем? — вскинул брови, будто подобный жест с его стороны был очевиден. — Чтобы глаза, молодой, проветривались! А у тебя ничего не проветривается. Как чушка в этой маске сидишь. Сакуса негромко цокнул. Выложил на стол две фишки по «двадцать пять», поставив большой блайнд, и коротко скользнул взглядом по Мие, залпом выпивающему стакан билка. Не выразил ни одной эмоции, не почувствовал, что Кенма за ним наблюдает, не понял даже, что его изучают. «Забавно», — ненавязчиво пронеслось в мыслях и тут же разбилось в сознании, когда Куроо с громким звуком выложил на стол минимальную ставку, забирая всё внимание Кенмы себе. — Не отвлекайся, — ухмыльнувшись, сказал, смотря на него собственническим взглядом. Попался. Только вот, как этому ревнивцу доходчиво объяснить, что изучение соперников в покере — немаловажный фактор? Сам же в курсах обо всех тонкостях, не раз ведь вместе играли. В ответ скукурузил недовольное лицо, типа «заебал, перестань заниматься бесполезными вещами», и, дождавшись, когда каждый пополнит банк минимальной ставкой, дополнил до пятидесяти единиц свою. — Повышать не буду, — коротко произнёс, дотянувшись до своих двух карт. Перед глазами Туз Пик и Дама Червей. «Неплохо», — думает, возвращая карты обратно на стол, чтобы вдруг картинки на них не спалили. В перспективе — минимум «Старшая карта». Даже не напрягается, внимательно рассматривая лица остальных игроков, анализируя. По опущенным уголкам губ понимает, что Бокуто досталось какое-то говнишко. И Акааши это только подтверждает — задумчиво обхватывает подбородок двумя пальцами, внимательно изучая его карты. Кладёт руку ему на плечо, как бы успокаивая, как бы заверяя, что шанс на победу у него всё же есть. Фартит, походу, Куроо и Никсону. Выглядеть начинают уж больно уверенно, даже заметное до этого напряжение тает. Ждут, когда Тендо выложит «Флоп» из трёх карт, внимательно наблюдая за тем, как он сжигает первую карту, откладывая её в сторону, и затем выкладывает по одной на стол. Три Крести, Семь Крести, Дама Пик. Охуенно. Для Кенмы — не для кого-то ещё. «Пару» собрал, осталось подождать, что выпадет дальше. Делает ставку, выкладывая одну фишку номиналом «сто», и следит за тем, что сделают остальные. — Чё, заяц, в шоколаде, что ли? — роняет Большой Папа, повышая ставку, когда до него доходит очередь, до ста пятидесяти. Бокуто и Тендо пасуют сразу. Никсон, Кенма, Сакуса и Куроо — уравнивают, завершая второй круг торгов. — «Тёрн», пожалуйста, — командует Куроо, с явной надеждой ожидая четвёртой карты. Тендо действует по тому же алгоритму: сжигает верхнюю, выкладывая за ней Крестового Валета. Никсон не выдерживает — поднимает стоящую на полу баночку какого-то коктейля, запивая волнение тремя глотками. Куроо же — кусает губу, тут же выпуская её из заключения зубов, и, перемещая взгляд на Кенму, подмигивает, улыбаясь. А Кенма почти делает «пф», но вовремя возвращает самообладание, снаружи оставаясь таким же спокойным. Как и Большой Папа. Ни следа волнения. Хороший противник, занятный. Отступать нельзя. Выкладывать минимальную ставку — тоже, ведь господа расценят прошлый ход как блеф. Однако… Кенме на этой воображаемой развилке тупиков сопутствует «похуй». В покере нельзя быть предсказуемым. Денежки всё равно будут его. — Пятьдесят, — бросает на стол две фишки, заранее готовясь уровнять ставку в случае, если кто-то её повысит, а повысят её обязательно. — Двести, — выдаёт Куроо, источая излишнюю самоуверенность. — О, смотрите-ка, — язвит Большой Папа, откидываясь назад, на спинку дивана, — мелкий паршивец, а не промах. Пасуем, девочки, эта ставка его. А Кенма, словив небольшое из-за Куроо волнение, думает: «Чуть-чуть гей и немного пидор». По справедливости, кстати, весьма оправданно, потому что нихера непонятно, ради каких целей он грязь разводит: блефует или «Флеш» собирает. Никсон заметно напрягается, но ставку уравнивает. Его примеру следуют и Кенма с Сакусой, завершая второй круг торгов. — «Ривер» херачь, сынок, — произносит Большой Папа, без особого интереса ожидая пятую карту. Туз Червей. «Ебать! Вторая пара», — праздно откликается в душе Кенмы, но на лице — ни одной эмоции. Третий круг торгов снова начинается с него, но на большие ставки опять не переходит — так, всего лишь соточкой бросается, пополняя банк до тысячи девятисот. Сакуса пасует. Куроо, Большой Папа и Никсон уравнивают, не повышая ставки, и в три пары глаз палят на Кенму в ожидании, когда он вскроет карты. Выдерживает небольшую паузу и неторопливо переворачивает одну за другой, демонстрируя этим долбанным коршунам свои две «Пары» из Тузов и Дам. С интересом изучает карты Куроо, про себя тихонечко радуясь двум факторам: первый — угадал, какую комбинацию собирал любимый, второй — до «Флеша» всего одной крестовой карты не хватило. Слегка выходит из себя, когда видит две «Пары» Большого Папы, но тут же в себя возвращается, рассматривая вторую после Туза карту — Валета. Валета, блять! У самого — Дама. Краем глаза замечает, что Никсон так и не вскрылся, чуть ли кончая от абсолютной победы: в последний момент флоридец пасанул. — Охуеть, как ты это сделал? — не скрывая восторга, произносит Ацуму, подлетая к Кенме. — Тебя ебёт или интересует? — врывается Куроо, зверея то ли от поражения, то ли из-за ревности. — А ну, щенки, тихо! — рычит Большой Папа, обнажая белоснежные зубы. — Кикер, значится… Молодой, какого хэ-у-йа? Ты на работу, там, не опаздываешь? «Хуикер. Профессионализм и капелька везения», — ухмыляется про себя Кенма, сортируя все фишечки из банка по номиналу. Охуенно так поднял, прилично, достойно. Хотя, с кикером… реально, Бог отвёл. Собрали же с Папой Медведем равные комбинации. Судьба интересным образом распорядилась. Сама будто заебашилась вместе с ними в покер, отдав Кенме приз зрительских симпатий в виде Дамы Червей. Злодейка, определённо, но злодейка — для остальных. Для Кенмы — верная, мать его, подруга, задавшая игре нужный настрой. — Пошла жара, — позволил остальным увидеть свою хитрую ухмылку, достроив башенку из номиналов «сто» последней фишкой, и с особой сдержанностью начал тасовать карты.